Страница - 5

2. М. О. Ауэзов о роли устного народного творчества в формировании и развитии духовной жизни народа

Творчество народных масс в течение многих веков оплодотво­ряло все виды искусства — литературу, музыку, театр, скульпту­ру. Мыслители прошлого подчеркивали, что определенной формой материального производства обусловливается определенный спо­соб деятельности людей, определенный вид их жизнедеятельности, тем и другим определяется его миросозерцание и характер его духовного производства. Эстетические представления устного народного творчества меняются вместе с условиями жизни людей, их общественными отношениями, общественным бытом.

Устное народное творчество — непрерывный творческий про­цесс, который осуществляется от исполнителя к исполнителю. Жизнь народного искусства в различные эпохи — не просто сохра­нение и передача традиции, а творческое восприятие, вечное вос­создание живого художественного произведения. Этим объясняет­ся жизнеспособность народного творчества, его связь с историче­ской и вместе с тем с современной действительностью.

Народное творчество есть продукт и вместе с тем отображение исторического и культурного развития народа. Русские револю­ционные демократы видели в народной поэзии отражение реальной жизни. Н. Г. Чернышевский писал: «Она всегда полна свежего, энергического, истинно поэтического содержания. Она полна жиз­ни, энергии, простоты, искренности, дышит нравственным здо­ровьем».

Огромное значение устного народного творчества объясняется не только тем, что для многих бесписьменных и не имевших в прошлом профессионального искусства народов устное повество­вание заменяло все другие виды духовной культуры, хотя это об­стоятельство имеет существенное значение.

В устном творчестве народов как бы спрессован драгоценный опыт духовной жизни народа, его вековые наблюдения, размыш­ления и чаяния. Фольклорные памятники отличаются исключи­тельной емкостью, ярким своеобразием художественного мышле­ния каждого народа. В течение веков отсеивалось все случайное, второстепенное и отстаивалось все глубинное, сущностное — плоть от плоти народного духовного опыта. Этим именно и объясняется неисчерпаемость идейно-художественного богатства устного народ­ного творчества.

Фольклор различных времен и народов принципиально отли­чается по системе взглядов, идейной направленности, социально­классовой значимости. И сегодня исследование идейно-мировоз­зренческого содержания произведений народного творчества, его различных жанров имеет важное значение для изучения истории формирования и развития духовной жизни народа.

По мнению большинства ученых, специалистов, в фольклоре пародов мира пульсирует мудрость народов, получает «отраже­ние не только уровень развития их словесного искусства и куль­туры, но и их мировоззрение, их понимание сущности бытия, смыс­ла жизни человека, природы его сознания, а также отношение сознания к внешнему миру».

М. О. Ауэзов как исследователь истории развития духовной жизни своего народа внес неоценимый вклад в изучение устного народного творчества.

Еще в 20-х гг. он начал собирать образцы устно-поэтического творчества народа, публиковал свои мысли о них. Так, на страни­цах семипалатинского журнала «Таң» были опубликованы песни акынов Кудера, Алтынбая, отрывки из лироэпоса «Козы-Кор- пеш — Баян-Слу». Самые первые исследования М. О. Ауэзова, посвященные казахскому эпосу и фольклору, были написаны им еще в годы учебы в Ленинградском университете и в САГУ. Так, в автобиографии он писал, что «одновременно с писательской ра­ботой я уже давно: еще со студенческих лет, занимаюсь и научно- исследовательской».

Статьи молодого ученого, опубликованные в 1922—1924 гг., явились первыми научными трудами в казахской фольклористике советского периода. В них автор подчеркивает необходимость всестороннего и глубокого исследования фольклора, являвшегося зеркалом казахской жизни. Много времени в эти годы М. О. Ауэ­зов отдает собиранию .материалов по разделу «речи ораторские» (шешендік создер). Сейчас в рукописном архиве писателя хранят­ся такие образцы шешендік создер, как «Караулы Етекбай би мен Қанжығалы Сақбұлақ би» (Караулы Етекбай би и Канжыгалы Сакбулак би), «Байдалы бидің Айғанымга айтканы» (Слова Бай­далы би и Айганым). М. О. Ауэзов считал исключительным влия­ние народного творчества на казахскую письменную литературу, обращая внимание на тот факт, что первые романы в советской казахской литературе по своим художественным особениостям, поэтике созданы под влиянием народного эпоса. Это не случайно. Повествовательное искусство у многих народов нашей страны представлено главным образом эпическими устными сказаниями. В отличие от литератур, знакомых с народным эпосом лишь в его книжных вариантах, современная литература некоторых народов нашей страны застала народный эпос в живом бытовании. К числу таких литератур относится и казахская. Казахские эпические сказания «Кобланды-батыр», «Козы-Корпеш — Баян-Слу», «Ер- Таргын», «Айман — Шолпан», еще были на устах у народа, когда появился роман «Путь Абая». О чем бы нс писал М. О. Ауэзов — об историческом прошлом казахского народа или современной жизни,— у него всегда чувствуется глубокое знание народной жизни и устного народного творчества.

Для правильного понимания значения М. О. Ауэзова в изуче­нии фольклора необходимо выяснить роль фольклора для казах­ского народа вообще.

В условиях дореволюционной жизни окружающая среда и уст­ное народное творчество были единственными средствами воспи­тания и формирования мировоззрения казахов. Общественное соз­нание казахского народа, не имевшего письменной литературы, находило свое выражение, главным образом, в устном творчестве и обычном праве. «Казахский народ — трагический странник, в поиске за счастьем кочевавший по степям и столетиям,— не мог оставить нам памятников архитектуры, скульптуры, живописи,— писал М. О. Ауэзов.— Но он оставил нам самые драгоценные памятники художественного слова. Народ-певец, народ-поэт, он со всей силой поэтического гения, присущего ему с древнейших времен, выразил дух в бессмертных творениях — эпических поэ­мах, в бесчисленных и многообразных народных песнях».

М. О. Ауэзов изучил все жанры казахского фольклора, иссле­довал ранее не разрабатываемые проблемы, впервые в истории казахского народа дал жанровую классификацию устного поэти­ческого творчества.

Исследователь творчества М. Ауэзова 3. С. Кедрина, отмечая общетюркское значение этой классификации, подчеркивала, что казахский народ, несмотря на гнет и бесправие, жил своеобразной и богатой духовной жизнью. «У него не было грамоты, но было прекрасное, широко развитое народное искусство... фольклор, который отражал различные стороны народной жизни, нес важ­нейшие функции социального общения, пропаганды, а иногда, правда, в весьма наивной форме, и зачатки науки».

Важную роль в формировании и воспитании казахов М. Ауэзов отводил сказке, отражавшей нравственные и эстетические идеалы, чаяния народа³⁹. «Сказки самый богатый раздел устного творче­ства,— писал М. О. Ауэзов.— Мудро и многообразно запечатле­вали они сокровенные мысли, чаяния, взлеты творческого гения, жаркое биение сердца народного». Подходя к исследованию фольклора с исторических позиций, М. Ауэзов считал сказки про­дуктом различных эпох. Он писал: «Необходимо искоренить не­правильный подход к изучению сказок, категорически определяю­щих их как продукт только одной эпохи. Время возникновения казахских сказок, как и других образцов устной культуры, необ­ходимо осмыслить в известных общественно-исторических перио­дах и изучать сказки в связи с ними».

Несомненно, сказки отражают содержание и систему взглядов данной эпохи и данного общества. Учитывая это, в казахских на­родных сказках можно выделить три больших исторических пе­риода: «Первый период — от незапамятных времен до 60-х годов прошлого столетия — включает сказки, связанные с развитием феодализма в Казахстане; второй — пореформенный период в России и на одной из ее окраин в Казахстане... к третьему периоду относятся сказки эпохи социализма». Он полагает, что такая периодизация, отражая картину духовной жизни народа, дает воз­можность пополнения известных исторических данных и определе­ния их происхождения.

По его убеждению, сказки, на первый взгляд искажающие действительность, отражают материальное бытие, реальную дейст­вительность, а в некоторых случаях «могучую народную фанта­зию, предвосхищавшую многие достижения технического прогрес­са, происходящего в последующие эпохи».

Социально выразительными в наибольшей степени М. Ауэзов считал бытовые сказки, основное содержание которых порождено самой жизнью трудового народа. В них ярко отразились классо­вые противоречия, протест трудового народа, его вековая мечта о счастье.

Как справедливо замечал М. О. Ауэзов, на этом материале (т. е. материале фольклора.— А. Т.) можно было бы написать прекрасное исследование о чаяниях и ожиданиях народных. Это подлинно научное творчество, такое нужное и важное для изуче­ния народной психологии в наши дни.

В области исследования казахского народного устного творче­ства Мухтар Ауэзов был новатором, смело пролагающим новые пути. Он призывал к тщательности и добросовестности при иссле­довании, сборе и публикации произведений устного народного творчества.

Сказки дают чрезвычайно важный материал для изучения ми­ровоззрения и социальных идеалов народа, которые никакой дру­гой источник с такой полнотой и ясностью представить не может. В них отражены поиски и полет человеческой мысли. «Стремление героя к осуществлению благородных целей, подвиги его ради бла­га всего человечества,— писал М. О. Ауэзов,— не плод забав, а видимый результат поисков активной мысли, приведшей челове­ческое общество к овладению конкретными знаниями, мастерст­вом».

Так, в герое казахских сказок Алдаре-Косе сосредоточены муд­рость и доброта, представление народа о справедливости и счастье, оптимизм. Его «смех, ирония являются неиссякаемой силой бессмертного народа. Поэтому сила эта обновляется и рас­тет, и в казахской легенде Алдар не умирает. Ибо имя Алдар — синоним смеха, а смех бессмертен. Вот почему в казахских леген­дах упоминается только о рождении Алдара, а о смерти его ничего не говорится».

Вокруг другого героя казахских сказок — Асан-Кайгы — стал­киваются и противодействуют две классовые идеи, два различных взгляда.

В народных преданиях Асан выступает как мудрен, который мечтает о благополучии своего народа. Для него он ищет обето­ванную землю, которую в своих мечтах называет Жер-уюк. Это земля, где царят согласие и мир, радостная жизнь для людей, приволье для скота. Но при жизни Асан не находит такой земли. По преданию, эти земли не лаются легко и сразу, их должен обре­сти народ после изнурительного труда. Образ обетованной земли приходит к народу не сам собой. «Народ не был доволен своим социальным положением... Горькое недовольство порождало меч­ту о новом мире, о счастливом будущем»,— писал М. О. Ауэзов.

В других вариантах, отражающих идеологию имущих классов, Асан выступает как правитель. Анализируя эти два различных взгляда на образ Асан-Кайгы, М. О. Ауэзов писал: «Очевидно бытование в устных легендах двух противоположных друг другу тенденций. Основные художественно зрелые произведения принад­лежат народу. Поэтому мы должны ясно различать это при ана­лизе образа Асан-Кайгы».

М. О. Ауэзов выделяет сказки о красноречивом Жиренше, про­низанные «идеями использования народом остроумного красноре­чия как классового орудия».

Исследуя образ народного героя Коркута, М. О. Ауэзов выде­лял две главные его особенности. Первая заключается в том, что Коркут в преданиях — родоначальник не поэзии, а музыки, потому что он якобы смастерил музыкальный инструмент кобыз и извлек из его струн первый прекрасный звук. Его кюй слушает все живое на земле — животные, звери, птицы. Как повествует легенда, его песню слушают даже горы, все представители живого мира вос­торгаются Коркутом. Эта легенда заключает глубокий философ­ский смысл: нельзя считать человека умершим, если он после себя оставил бессмертное наследие. Вторая особенность Коркута— борьба против смерти. «Коркут протестует против того, что жизнь человека очень коротка»,— пишет М. О. Ауэзов.

Отмечая большую роль сказок в формировании и развитии духовной жизни народа, исследователь особенно выделяет значе­ние трудового процесса, положенного в основу многих сказок различных эпох. М. О. Ауэзов всегда помнил замечательную мысль Горького: «Словом «фольклор» наименована вся совокупность знаний народа, извлеченных им из своего трудового опыта. Это знания, накопленные долговечной работой пастухов, звероловов, пахарей, кузнецов, гончаров, пчеловодов, рыбаков, плотников и прочих древних основоположников культуры».

Итак, основной художественной задачей сказки М. О. Ауэзов считал устремленность в будущее, борьбу за воплощение народ­ной мечты о переустройстве жизни. Сказка жила с глубокой древ­ности и развивалась в различные исторические эпохи. В ней отра­зились этапы истории человеческого общества, а следовательно, и этапы мышления. Поэтому своп основные художественные зада­чи сказка воплощала в формах, соответствующих эстетическому сознанию каждой эпохи, т. е. традиционные сказочные образы носят исторический характер.

Большое место отводит М. О. Ауэзов в исследовании устного народного творчества айтысам, которые в устном творчестве ка­захского народа представлены исключительно богато.

Эстетику айтыса ученый понимал как эстетику коллективного народного творчества, выражающую широко распространенные, принятые народом, ставшие традиционными представления о прекрасном, возвышенном и низменном, трагическом и комическом, Айтысы акынов проходят перед многочисленной аудиторией. Но­вая песня рождается на глазах слушателей. Слушатели делятся на два лагеря приверженцев того или иного певца, поэтому сло­весный поединок, поэтический спор происходит не только между акынами, но и между их приверженцами и сторонниками.

М. О. Ауэзов отмечал, что этот вид устного народного творче­ства сыграл огромную роль в формировании самосознания масс. Сила айтыса заключается в том, что «во время айтыса каждый акын проявляет свое классовое самосознание». Глубоко образ­ный язык айтыса по своей природе стал вместилищем бесценных сокровищ ума, души, вдохновенно-творческого гения казахского народа.

Как известно, элементы религиозной идеализации присутствуют не только в легендах, но и в других жанрах фольклора. Даже на­родные песни антифеодальных движений выражали не только сво­бодолюбие, но и предрассудки масс того времени. Так и в айтысах. «В конце XIX и начале XX века,— писал М. О. Ауэзов,— казахские акыны, обучавшиеся в Бухаре, Ташкенте, Туркестане и Казани, принимая участие в общих айтысах, ввели состязательные песни религиозного содержания», Айтыс — неотъемлемая часть народной культуры. В нем в своеобразной художественной форме отражены жизнь и духов­ный облик народа. Научное изучение айтыса, по мнению М. О. Ауэ­зова, предполагает дифференцированный подход к разным тенден­циям в историческом развитии, материалистическое объяснение его, критическое отношение к наивно-материалистическим явле­ниям и к стихийной диалектике как к проявлению объективной диалектики отраженной в айтысах действительности. Прослеживая генезис айтыса, он отмечал, что в него, с одной стороны, вторгает­ся земное, конкретное, человеческое, неповторимое, с другой — творчество акынов тесно приближается к быту, повседневности, к злободневным политическим событиям, проза жизни возводится ими в степень поэзии. В настоящее время искусство айтыса пере­живает пору расцвета.

Возрождение устной народной поэзии было закономерно. Про- буждене отсталых ранее народов в послеоктябрьский период выразилось прежде всего в творчестве народных певцов: акынов, сказителей, поэтов-импровизаторов.

На первом съезде писателей М. Горький не случайно говорил: «Берегите людей, способных создавать такие жемчужины поэзии, какие создает Сулейман. Повторяю — начала искусства слова — в фольклоре. Собирайте ваш фольклор, учитесь на нем, выраба­тывайте его».

В статье «Проблемы изучения истории казахской литературы» М. О. Ауэзов писал: «Акыны и психология акынского творчества составляет особую проблему изучения всей фольклористики и ли­тературоведения. Ясно для каждого, что Джамбул — явление невиданное, немыслимое в литературе прошлого. Его творчество надо изучать с точки зрения качеств, идущих от народной основы, и качеств, обретенных им в новых условиях... Мы должны научно познать тайны поэтической мудрости и обаяния, сделавшие Джам­була поэтом популярным и любимым....

В статьях и исследованиях М. О. Ауэзова содержится много интересных наблюдений и мыслей о творчестве Джамбула Джа- баева. Восхищенный поэтическим талантом Джамбула, М. О. Ауэ­зов одним из первых среди литераторов дал ему оценку в статье к 75-летию поэтической деятельности акына. Уже тогда, в 1938 г., М. О. Ауэзов сумел верно оценить значение Джамбула.

Исследователь М. О. Ауэзов подходил к творчеству Джамбула с точки зрения основных положений фольклористики, учитывая творческое окружение, органическую связь с далеким прошлым, преемственность с духовной культурой казахского и других на­родов.

Джамбул, по мнению М. О. Ауэзова, вобрал в свою поэзию достижения устно-поэтического творчества народа; его произведе­ния органически связаны с творчеством таких предшественников, как Махамбет, Суюнбай, и с казахским фольклором вообще — сказками, историческими песнями, легендами и преданиями.

Анализируя айтысы вообще, и с участием Джамбула в частно­сти, М. О. Ауэзов назвал последнего непревзойденным мастером импровизации.

Во многих работах, посвященных айтысу, М. О. Ауэзов харак­теризует айтыс как проявление поэтического дара народа. Отли­чительной чертой акынского творчества, по мнению ученою, яв­ляется умение молниеносно откликаться на самые значительные, злободневные вопросы современности. В острых словесных состя­заниях выигрывает тот, кто подмечает характерные черты современной жизни и умеет дать им точную оценку. Поэт-акын у него — по преимуществу импровизатор, создатель экспромтов, логически отточенных мыслей, изощренно-тонких полемических выпадов и неожиданных острот. Ему, как правило, присущи «изворотливость ума, сила логических связей сказанного», позна­ния в области народной истории, этнографии, географии и т. д. «Все, что было известно народу, его среде, должен знать и запоми­нать акын. Он — живая энциклопедия знаний, доступных его вре­мени, его народу».

В творчестве Джамбула особенно ярко проявился синтез древ­ней поэтической формы и современного содержания, оценивающе­го события с позиций народности и общественного прогресса. «Айтысы Джамбула,— писал ученый,— самые крупные в казах­ском фольклоре, самые ценные в народном и общественном отно­шении, самые ясные в классовом отношении и имеют особое исто­рическое значение».

Для М. О. Ауэзова творчество Джамбула имело особый инте­рес, так как оно не укладывалось, по его мнению, в рамки фольк­лора в собственном смысле этого слова.

Такие понятия, как устное поэтическое творчество и письмен­ная профессиональная поэзия, по мнению М. О. Ауэзова, неприме­нимы в чистом виде к творчеству поэта, в нем диалектически соче­тается индивидуальное и коллективное видение истории и совре­менности.

Важное значение для философского осмысления истории и ду­ховной жизни народа имеет изучение эпоса.

Среди многообразных памятников богатейшего устного народ­ного творчества казахов эпос занимает совершенно особое место. Эпос складывался веками, и творцом его был народ. Как писал М. Горький, «...в мифе и эпосе, как и языке, главным деятелем эпохи определенно складывается коллективное творчество всего народа, а не личное мышление одного человека».

Эпос как вид народного творчества стал формироваться в ответ на потребность отражения исторических событий и социально-по­литической борьбы: он был устной историей народа. Эпический певец всегда выступал и в роли историка. Так как певец был на­родным певцом, считал М. Ауэзов, выражал народное понимание истории и народный исторический опыт, то эпос — это история в поэтической форме, рассказанная самим народом, и может рас­сматриваться как исторический источник. Это положение и легло в основу изучения эпоса, историческая действительность в эпосе Художественное преломление. Характер различен в зависи­мости от эпохи, народа, жанра и других факторов. Для исследо­вателя историчны только имена и факты, историчен художествен­ный вымысел как таковой. М. О. Ауэзова интересует эпоха, усло­вия, при которых мог зародиться сюжет, законы его развития п изменения во времени.

Исторический подход к теме позволяет М. О. Ауэзову прийти к выводу, что в былинно-героическом эпосе впервые в художествен­ном выражении представлено этническое лицо героя, что является показателем коренных изменений в структуре общности. Человеч­ность эпических героев — не абстрактная всечеловечность. Воз­вышенное в героическом эпосе принимает национальное, а затем и социальное выражение. Создавая свой идеал героя, народ вкла­дывает в него все лучшие человеческие качества, потому что чело­веку нужен идеал, но человеческий, соответствующий природе, не сверхъестественный. А поскольку героический эпос—продукт определенного исторического времени, то он «ярко отражает в себе социально-классовую основу, идеологическую устремленность соз­давшей их социальной среды».

Блестящий анализ соотношения исторической действительности и «героического эпоса» был дан еще Гегелем. Он писал, что «ни из какого другого источника, кроме Гомера, нельзя с той же жиз­ненностью и простотой узнать греческий дух, греческую историю, по крайней мере, принцип того, чем был народ в своей исходной точке».

Прослеживая в былинно-героическом эпосе историчность уже в глубокой ее основе, М. Ауэзов пишет: «Явно заметна, например, историческая роль богатыря Едиге, самого старшего богатыря казахских былин, способствовавшего распаду могущества золото­ордынских ханов чингизидов в их борьбе за владычество с средне­азиатским ханом Тимуром... Еще ярче выступает историзм казах­ского былинного эпоса в песне о богатыре Море, игравшем нема­лую роль в годы покорения Казани Иоанном Грозным и под име­нем Чора Нарыкова фигурирующим в «Истории государства Рос­сийского» Карамзина».

В 1936 г. М. О. Ауэзов осуществляет свою давнюю мечту — издает отдельной книгой популярный в народе лироэпос «Козы- Копеш — Баян-Слу». Издание было сопровождено комментарием и сравнительным анализом вариантов эпоса. Позднее под его редакцией были изданы эпосы «Кыз-Жибек», «Камбар», «Алпа- мыс». Важным вкладом в фольклористику Казахстана стала его работа «Эпос и фольклор казахского народа», написанная совместно с Л. Соболевым. Издание исследования на русском языке способствовало знакомству братских народов с казахским эпосом, фольклором, а также развитию исследований по истории казахско­го фольклора. Вершиной фольклористических изысканий академи­ка М. О. Ауэзова явился первый том «Истории казахской литера­туры», посвященный традиционному фольклору. Первое издание ее было осуществлено в 1948 г., второе, переработанное и допол­ненное,— в 1960 г.

Обе книги были написаны при непосредственном участии М. Ауэзова. Этот труд не только венчал большую литературоведческую работу М. О. Ауэзова, но и явился крупным достижением казахской советской фольклористики.

В его издании приняли участие такие видные ученые-фолькло­ристы, как Н. С. Смирнова, Е. Исмаилов, М. С. Сильченко, М. Габ­дуллин, А. Маргулан, 3. Ахметов. Большое место в издании было отведено эпосу. Главы, посвященные эпическим произведениям «Козы-Корпеш — Баян-Слу», «Кыз-Жибек», написаны М, О. Ауэзовым.

Казахский эпос играл огромную роль в формировании и разви­тии духовной жизни народа, он, писал М. О. Ауэзов, «является неисчерпаемой сокровищницей, из которой полными пригоршнями могут черпать наши писатели и поэты». Как синтез духовной культуры народа он вобрал в себя достижения всех жанров устно­го народного творчества и народной философии.

Близкое знакомство с жизнью народа и его творчеством рас­крыло М. О. Ауэзову богатый духовный мир народа, огромную роль в формировании которого сыграло устное народное творче­ство.

М. О. Ауэзов поднял ряд проблем фольклористики, которые еще требуют своего изучения, к примеру, вопросы об эпической традиции и ее хранителях, об айтысах как особой форме проявле­ния поэтического дара; о соотношении коллективного и индиви­дуального в народной поэзи, о сказителях и акынах; о переходе от одного этапа художественного мышления к другому; о сближении акынской и профессиональной поэзии; месте народных акынов в советской литературе; общие для всех видов эпоса проблемы гене­зиса и развития казахского эпоса, его поэтики и циклизации.

В устном творчестве и историческом прошлом народа М. Ауэ­зов находил темы, образцы, сюжеты, имеющие идейно-художест- венное значение для изображения современной ему действитель­ности. Он широко включал фольклор в своп художественные произведения. В основу первой его пьесы «Енлик — Кебск» легла народная поэтическая легенда о трагической любви двух молодых людей, раздавленной условностями патриархально-феодального строя. В стиле казахских комических сказок нарисованы сцены встречи Жапала с Есеном, глуповатым «батыром», претендующим на любовь прекрасной девушки Енлик.

М. О. Ауэзов начал первым инсценировать казахский лироэпос для театра. Музыкальная комедия, написанная по мотивам поэмы «Айман — Шолпан», сразу получила горячее признание зрителей. В ней он не только следует сюжету и мотивам исторической леген­ды, но и вводит в пьесу акынов-импровизаторов Жантыка и Бал­тика. Влияние народного творчества просматривается и в прозаи­ческих произведениях.

М. О. Ауэзов считал необходимым рассматривать литературу и фольклор не в противопоставлении, а в органическом единстве. Сам он шел именно этим путем. Классическим образцом обогаще­ния и творческого развития народно-эстетических традиций фольк­лора является его бессмертный роман-эпопея «Путь Абая» — свое­образный сплав духовных ценностей прошлого и современных достижений казахской культуры.