Богатыри Крылатой Гвардии — П. С. Белан

В предлагаемый массовому читателю сборник вошли очерки об авиаторах-казахстанцах: дважды Героях Советского Союза Т. Я. Бегельдииове, Л. И. Беде, С. Д. Луганском и И. Ф. Павлове, других летчиках, штурманах, авиационных специалистах, отличившихся на фронтах Великой Отечественной войны, а также рассказы нашего земляка Героя Советского Союза Н. И. Должанского и других ветеранов-авиаторов о своих боевых товарищах. Большинство авторов — ветераны воины, многие из них сражались рядом со своими героями.

Сборник заключает научно-популярный очерк кандидата исторических наук П. С. Белана об истории формировании и боевых действиях авиационных групп и полков, созданных в Казахстане и первые годы войны.

Предисловие к сборнику написал летчик-космонавт СССР дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации В. А. Шаталов.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Солдат из Казахстана... С военных лет сохранилось у советских людей уважительное отношение к этим словам. Родилось оно в дни обороны Москвы, когда на весь мир прогремела слава двадцати восьми героев-панфиловцеб, приумноженная вскоре новыми подвигами казахстанцев и на других фронтах, на всех этапах Великой Отечественной войны.

Мне, родившемуся и выросшему в Казахстане, дороги имена и боевые дела моих земляков—пехотинцев, артиллеристов, танкистов, представителей всех видов Вооруженных Сил и родов войск. А как профессиональному летчику особенно близки подвиги воинов Военно-Воздушных Сил.

В годы войны я был подростком, Как многие сверстники, «заболел» авиацией и поступил в авиационную спец-школу, находившуюся тогда в Караганде. Все мы мечтали скорее встать в боевой строй рядом с такимй прославленными воздушными бойцами, как Александр Покрышкин, Иван Кожедуб, Алексей Маресьев. Особенно волновали нас сообщении о подвигах летчиков-казахстанцев. Мы знали и с Гордостью повторяли их имена.

С этими именами я встретился вновь, читая рукопись книги «Богатыри крылатой гвардии». Передо мной, а теперь и перед читателем, встают благородные образы дважды Героев Советского Союза — летчика-истребителя Сергея Луганского, штурмовиков Талгата Бегельдинова, Леонида Беды, Ивана Павлова, других замечательных авиаторов.

Сборник ценен еще и тем, что знакомит читателя с представителями авиационных профессий, о которых почему-то редко пишут в литературе,—со стрелками-радистами и воздушными стрелками, верными и надежными защитниками бомбардировщика и штурмовика в боевом полете, с техниками, механиками, мастерами по вооружению, не участвующими в полете, но необходимыми и самоотверженными членами боевых экипажей. Посвященные им страницы помогут молодому читателю получить более полное представление о боевой работе авиации на фронтах Великой Отечественной.

Каждый рассказ, очерк рождает особые мысли и чувства. Но есть и такие, которые возникают при чтении любого материала книги. Это прежде всего мысли о замечательном пути, пройденном нашей авиацией, ее важной роли на войне и любви военного летчика к своей профессии. Это мысли о силе и нерушимости войскового товарищества, понимаемого не только в смысле дружбы членов данного экипажа, подразделения или части, а в самом широком значении этого слова, вбирающего понятие о содружестве воинов всех родов войск, решающих общую боевую задачу, боевом братстве всех защитников Страны Советов. Это раздумья о сущности героизма советского человека как сплаве беспредельной верности нашей Родине с высоким мастерством, самодисциплиной, инициативой, обязательностью - сплаве, создающем надежность. Замечу, кстати, что академик С. П. Королев особенно высоко ценил это качество в людях, создающих космические системы и работающих на них. Это, наконец, раздумья о всей сумме морально-боевых качеств, отличавших советского воина и приведших нас к Победе. А необходимы эти качества не только воину и не только на войне.

Единство моральных черт, гражданственности и активной жизненной позиции мирного труженика наших дней, строителя коммунизма и вооруженного защитника социалистического Отечества не случайно. В его основе — любовь к Родине, к народу, глубокая идейная убежденность, верность делу нашей ленинской партии, коммунистическим идеалам. Эти чувства, мысли, убеждения заложены в советских людях партией Ленина, Великим Октябрем, сослужили нам великую службу на всех этапах борьбы за власть Советов и социалистического строительства, со всей силой проявились в годы Великой Отечественной войны, стали нормой поведения миллионов, составляющих общество зрелого социализма.

Поэтому я уверен, что сборник «Богатыри крылатой гвардии» послужит важному делу — воспитанию молодежь в духе советского патриотизма и социалистического интерн национализма, любви к труду, постоянной готовности к защите нашей Родины. Воспитанию действенному, основанному на примере наших отцов и старших братьев, не щадивших себя в борьбе за свободу, честь и независимость нашей Родины.

В. А. ШАТАЛОВ,

летчик-космонавт СССР,

генерал-лейтенант авиации,

дважды Герой Советского Союза

Звездный городок имени Л. И. Брежнева

Саурбек Бакбергенов

КРЫЛЬЯ ТАЛГАТА БЕГЕЛЬДИНОВА

Талгат Якубекович Бегельдинов родился 5 августа 1922 года. В 1942 году окончил военно-ави ационную школу в Оренбурге и отправился в действующую армию. Начал рядовым пилотом, а к концу войны командовал штурмовой авиаэскадрильей. Совершил 300 боевых вылетов. За проявленные мужество и героизм дважды удостоен звания Героя Советского Союза: 26 октября 1944 года и 27 июня 1945-го. После войны, в 1950 году, окончил Военно-Воздушную академию и продолжал службу в Военно-Воздушных Силах на командных должностях. Избирался депутатом Верховного Совета СССР второго и третьего созывов. В 1956 году гвардии полковник Бегельдинов вышел в отставку, поселился в Алма-Ате. Долгие годы работал в системе гражданской авиации. До 1983 года возглавлял республиканское общество автомотолюбителей.

Бюст Талгата Якубековича установлен в городе Фрунзе, где прошли его детские и юношеские годы.

Пройдут многие годы, но никогда не забудет Талгат того воскресного дня. Ярко пылало июньское солнце, но в мире вдруг словно стало темнее. Все дышало тревогой: и эта объятая душным зноем степь, и город, над которым поднимались похожие на грозовые тучи облака пыли, и летное поле.

Война!

Как и все его товарищи, Талгат понял, что наступила пора великих испытаний, настала пора принять, как говорится на военном языке, «боевую готовность номер один». Наиболее горячие и нетерпеливые предлагали:

—        Надо просить начальство поскорее отправить нас на фронт.

—        Правильно! Подадим рапорт — отправят,— подхватили курсанты.

—        Как же это отправят, если мы еще не доучились?—» резонно возражали другие.

—        Ничего, война доучит,— стояли на своем первые.

Талгат был в числе тех, кто горячо ратовал за быстрейшую отправку в действующую армию, но не разделял мнения, будто летному делу можно доучиваться в ходе боев.

 -Нам нужно торопиться, друзья. Надо как можно лучше и скорее освоить летное дело, — говорил он своим товарищам.

Шумные споры продолжались допоздна, пока не прозвучал сигнал отбоя. Талгат улегся на кровать, однако долго не мог заснуть. Думал о многом. Но все мысли были, в сущности, об одном: о войне, Навязанной Родине гитлеровскими захватчиками. В его воображении одна за другой возникали картины предстоящих сражений. Он видел себя в кабине самолета. Рука на штурвале. Палец, нажимающий на гашетку бортового пулемета... Фронтовой быт представлял смутно. Не в нем дело. Главное — воевать!..

И еще подумалось: собственно, почему он так горячо и страстно полюбил летное дело? Как, при каких обстоятельствах родилась мечта стать летчиком? Размышляя об этом, Талгат вспомнил своих отца и мать. Кажется, совсем недавно ласковая мама прикасалась своими теплыми ладонями к его лицу, целовала щеки и губы, не так уж давно выезжал он с отцом в горы. Маленький Талгат сидел впереди отца в седле, крепко вцепившись руками в жесткую гриву лошади. Они ехали по узкой горной тропинке, круто взбиравшейся вверх. А там, на большой высоте, вздымались пики гор, покрытые вечными Снегами. На одном из утесов увидел Талгат красавца архара. Он стоял на своих тонких точеных ногах над пропастью, насторожившийся, недоступный, точно прислушиваясь к той великой первозданной тишине, какая бывает только в Торах. Кто знает, может быть, именно тогда зародилась в его сердце страстная любовь к высоте, тяга к полету. Да, Талгат помнит, что в это первое свое путешествие в горы он спросил отца:

— А можно ли подняться выше самой высокой горы?

И отец, ласково потрепав мальчика по плечу, ответил:

— Когда вырастешь, тебе будет все можно. Мне не подняться. А ты поднимешься. Ты у меня будешь с крыльями.

- А почему же их нет у тебя? ТЫ ведь уже большой,— резонно заметил мальчик.

—        Да, сынок, я уже большой, но я уже и старый. Я тоже мечтал о крыльях. Но они не выросли у меня.

—        Почему же они не выросли у тебя?

—        А потому, что я жил не в такое время, в какое живешь и растешь ты,— ответил отец.

И рассказал о своем детстве, прошедшем в степях Акмолы, о родном ауле Майбалык, где родился и вырос его отец, и отец отца Бигельды, от которого пошла фамилия Бегельдиновых (в документах и почему-то превратилось в е). И пасли они, поколение за поколением, байский скот в Ковыльной степи, ровной, как стол. Кое-где возвышались над ней курганы. С них время от времени мощно взлетали ввысь беркуты... Ну как не возмечтать чабану о полете! И как просто убедиться в том, что он него невозможен...

—        А у тебя, сынок, вырастут крылья. Обязательно вырастут.

И мальчик запомнил эти казавшиеся ему тогда непонятными и загадочными слова отца, которые теперь обретали новый смысл и значение.

Талгат не помнил, когда — в десять или в двенадцать лет — впервые увлекся мыслью о постройке модели самолета.

И вот однажды, выскочив с моделью в руках на улицу, Талгат собрал соседских ребятишек—школьных товарищей. Окружив его тесным кольцом, они изумленно таращили глаза и недоверчиво посапывали носами. Никто из них, конечно, не верил, что самолет Талгата и в самом деле поднимется в воздух. А Талгат:

—        Ну вот, смотрите, мой самолет сейчас полетит!...

Все это произошло в тот самый день, когда в городе

шел митинг, посвященный спасению челюскинцев. Площадь была полна народу. Развевались, трепетали на ветру полотнища алых флагов. Талгат помнит, как он вместе с восторженными сверстниками примчался на эту площадь. Он не сразу понял, что происходит здесь, но его поразили портреты незнакомых доселе людей.

—        Кто такие?—спросил он шепотом у девушки, державшей в руках большой портрет человека в форме летчика.

—        У меня Каманин. А вон там — Молоков. Там — Ляпидевский,— ответила девушка, указывая на портреты.

—        А кто они такие?— не унимался Талгат.

—        А ты слушай, что люди говорят, и поймешь, кто они такие,— посоветовала девушка.

Талгат услышал слова учительницы, говорившей в это время окружившим ее ребятишкам:

—        Все это — герои-летчики, которые спасли челюскинцев. Помните, я вам рассказывала на уроке про наш корабль, который был затерт льдами и затонул в море на севере.

 А на трибуне заканчивал речь очередной оратор:

— Да здравствуют советские соколы, слава героям-летчикам! Ура!

Громкое «ура» пронеслось над площадью.

Крепко стиснув и руках свою модель, Талгат не сводил глаз с мужественных лиц, изображенных на портретах. «Только бы вырасти поскорей. Только бы поскорее вырасти, и я тоже буду летчиком»,— мысленно твердил он, возвращаясь домой.

И вот он курсант аэроклуба. Без отрыва от учебы в десятилетке. Никогда не забыть Талгату первого, ни с чем не сравнимого ощущения полета на маленьком учебной самолете У-2! А первый прыжок с парашютом — радение в бездну, свист ветра в ушах, хлопок раскрывшегося над головой шелкового купола, чувство охватившей его огромной радости...

Его мечте суждено было сбыться. И каждый шаг на пути к ней памятен ему.

...Утром, разбуженные сигналом подъема, курсанты отправились на аэродром. Предстоял день учебных полетов.

— По самолетам!—раздалась команда.

Ровно и глухо работал мотор. Талгат уверенно вел машину. С чувством невыразимой, гордости думал он В эту минуту о Родине, даровавшей ему эти крылья. Да, выросли крылья за плечами Талгата. Он чувствует их. Отец был прав. Его слова оказались пророческими.

Шла война. Фронту нужны были летчики. Много летчиков. Но не сразу отправили Талгата на фронт. Он окончил школу бомбардировщиков и истребителей, но всего нужнее были тогда мастера штурмовых ударов. И направили Бегельдинова в запасный авиаполк, где обучился он полетам на самолете-штурмовике Сергея Владимировича Ильюшина — грозном и прославленном Ил-2.

Спустя недолгое время сержанты-летчики Талгат Бегельдинов и его друг Сергей Чепелюк получили назначение На Калининский фронт, в штурмовой авиационный корпус, которым командовал уже тогда известный всем авиаторам генерал В. Г. Рязанов. Как обрадовались друзья, узнав, что будут служить в штурмовой авиадивизии Николая Каманина. Того самого Каманина, что спасал челюскинцев и был среди первых летчиков, удостоенных звания Героя Советского Союза. В штабе дивизии получили направление в 800-й штурмовой авиационный полк (шап). Это было в горячие дни, когда завершалась ликвидация группировки фашистских войск в районе Демянска.

Нашли полевой аэродром неподалеку от Адриаполя, на котором базировался 800-й шан, на краю деревни — командный пункт командира полка Анатолия Ивановича Митрофанова. Дежурный, выслушав молодых пилотов, сухо ответил:

—        Командир занят. У него командир второй эскадрильи Пошевальников. Придется подождать.

—        А вы все-таки доложите,— настаивая нетерпеливый Чепелюк.

Подумав, офицер скрылся за дверью. Выйдя от майора, пригласил:

—        Входите.

Чепелюк сощурился:

— Давно бы так...

Вошли. Доложили:

Прибыли в ваше распоряжение, товарищ майор.

Митрофанов внимательно оглядел их.

—        Здравствуйте, товарищи. Как говорится, нашего полку прибыло.— И к Бегельдинову:— Сколько вам лет?

— Двадцать, товарищ майор.

—        Завидный возраст. На вид можно дать меньше.

Командир полка быстро, но внимательно знакомился с записями в летных книжках новичков. Заметил вслух: «В Оренбурге, значит, учились. Хорошо там учат». Сам, видимо, из того же гнезда... Прочитал молча, а затем и вслух последнюю запись в летной книжке Бегельдинова, сделанную в запасном полку: «Техника пилотирования на самолете Ил-2 хорошая. Летать любит, в полетах не устает. Усваиваемость хорошая. Трудолюбив. Летных происшествий не имеет. В воздухе спокоен. Летает уверенно».

Подумал и объявил свое решение:

— Чепелюка направим в третью эскадрилью капитана Малова, а вы, Бегельдинов,— во вторую, к Пошевальникову. Вот он перед вами. Знакомьтесь...

Утром следующего дня командир эскадрильи дал Талгату контрольные вылеты. Взлетели на «илюшине», и несколько минут спустя оказались над лесной опушкой — полигоном. Внизу чернели изуродованные снарядами танк я штурмовое орудие, брошенные гитлеровцами в прошлогоднем отступлении.

— Это ваши мишени,— коротко сказал Пошевальников.

Талгат несколько раз вводил штурмовик в пикирование и бил по неподвижным мишеням. Комэск придирчиво осматривал их и делал свои замечания.

Проходили дни. Новичков за линию фронта пока не пускали. По вечерам в столовой они жадно и не без зависти вслушивались в рассказы старших товарищей, вылетавших па боевые задания. Комэск замечал обращенные к нему взгляды и говорил:

—        Потерпите. Уже скоро.

Однажды Пошевальников подошел к Талгату:         — Ну вот и дождался, орел, завтра полетишь...

...Как дорогую реликвию хранит Талгат Бегельдинов фотокопию своей летной книжки, Вся его летная жизнь в ней. На последних страницах записи командиров и инспекторов но технике пилотирования, почти неизменно ставивших ему одну и ту же оценку но всем элементам техники пилотирования и боевого применения: «отлично». А на остальных скрупулезно и кратко зафиксирован каждый из трехсот боевых вылетов. Первая запись сделана 18 февраля 1943 года: штурмовка скопления войск и техники противника в районе населенных пунктов Большие и Малые Засовы,

И второй боевой вылет совершил Талгат в тот же день. И третий. Помнит он его до малейших деталей. Помнит, как тщательно готовился к полету, проверял состояние материальной части, закрыв глаза, вспоминал все ориентиры местности, где придется ему работать. И волнение, охватившее его, когда прозвучала долгожданная команда:

—        По самолетам!

Взревели моторы, и тяжелогруженые штурмовики, набирая скорость, понеслись но взлетной полосе, взвихривая снежную пыль. Самолет ведущего, штурмана полка Степанова, описал над аэродромом круг, качнул плоскостями и лег на курс, ведя за собой девятку «илов».

Следя за приборами на щитке, Талгат в то же время не спускал глаз с ведущего, сверял свое место в строю. Скоро ли цель? Шли на небольшой высоте. Быстро промелькнули знакомые ориентиры: сожженная деревушка, изгиб реки. Так же быстро миновали передовую: окопы и траншеи, позиции артиллерийских батарей — своих, а затем и противника. Молчат зенитки врага, бессильные против низко летящих штурмовиков.

И все же как медленно тянется время! Но вот прозвучал в наушниках шлемофона голос ведущего группы:

—        Внимание! Приготовиться к атаке... Приготовиться к атаке...

Первым отбомбился Степанов, следом за командиром освободились от бомб и остальные экипажи. Видел Талгат, как на месте их падения мгновенно вырастали внизу столбы черно-багрового дыма. И совсем неожиданно прозвучал голос ведущего группы:

Внимание! Правее и левее нас «мессершмитты».

Вот досада! Самое время повторить заход, ударить по всполошившейся пехоте реактивными снарядами, сбросить на нее из кассет мелкие осколочные, обстрелять из пушек и пулеметов. Ведь главное — это выполнить задание на штурмовку. Конечно, не мешало бы испытать себя и в воздушном бою, подумалось Талгату. Но не пришлось. Подоспевшие «яки» связали боем «мессеров» и прогнали их. Завершив работу, группа вернулась на свой аэродром.

Степанов доложил командиру полка о выполнении боевого задания. Не забыл он сказать и о поведении в этом бою молодых летчиков.

— Стало быть, ребята толковые?— спросил командир. 

— Так точно, товарищ майор. Убежден, что из них выйдут отличные летчики-штурмовики.

—        Добро. А я, признаться, малость волновался.

А вечером того же дня Анатолий Иванович пригласил Талгата к себе и, усадив рядом, угостил крепким чаем.

—        Вот ты как-то говорил, что у тебя нет ни братьев, ни

сестер. Ну, а как у тебя с друзьями?—спросил он, улыбнувшись.

—        Не обделен, товарищ майор. Есть у меня верные друзья. И там, в тылу, и здесь, на фронте.

—        Хорошо. Очень это хорошо, Бегельдинов. Если летчик умеет не только хорошо летать, бомбить, стрелять, но еще по-настоящему дружить, значит, воин из него получится. Можно сказать, уже получился, судя по докладам ведущих о вашем поведении в бою.