Бет - 9

6. М. О. Ауэзов о мировоззрении Абая Кунанбаева

Многогранное творчество великого казахского поэта и мысли­теля, просветителя-демократа Абая Кунанбаева (1845—1904) насыщено глубокими идеями в области философии, литературы, истории, педагогики, психологии. В нем нашли отражение передо­вые идеи современного ему казахского общества. Много внимания Абай уделяет вопросам государственного устройства, устройства суда биев, происхождения и образования казахской народности, назначению искусства, роли поэта в жизни народа, формам и со­держанию искусства, природы человека, его познавательных спо­собностей. Освещая проблему этики, он развивал учение о путях воспитания нравственных качеств человека, выдвигал гуманисти­ческие принципы его морального совершенствования.

Изучая многогранное творчество Абая Кунанбаева, естествен­но, нельзя обойти вопросы идейной основы возникновения и фор­мирования его мировоззрения, идейных источников творчества поэта-мыслителя.

По этим и другим вопросам в абаеведснии существовали неод­нозначные толкования и даже сознательные извращения. Как сви­детельствует М. О. Ауэзов, «в первые годы после революции, вплоть до 1936—1937 гг., наряду с истинно-социалистической оценкой наследия Абая имели место и различные консервативно-злопыха­тельские суждения».

Такое положение вещей отражало идейно-теоретическую не­зрелость самих исследователей.

В процессе создания советской литературы была поднята проб­лема критического освоения литературного наследия прошлого. Неоднократно указывалось на необходимость внимательного, бе­режного отношения к культурному наследию прошлого, на необ­ходимость глубокого его изучения.

Критическая оценка наследия прошлого, в том числе мировоз­зрения Абая,— процесс сложный, неоднозначный, имеющий поло­жительные моменты, позитивные и негативные стороны, так как у Абая не было отдельного, специального труда по основам его мировоззрения, его философских взглядов. Это характерно для Восточной мысли — выражение философских, мировоззренческих идей во всем творчестве мыслителя.

В культурном наследии казахского народа творчество Абая занимает особое место. Оценка его в разные периоды развития нашего общества является как бы лакмусовой бумажкой, прояв­ляющей ошибки и заблуждения времени и исследователей, его представляющих.

Достаточно объективная оценка творчеству Абая Кунанбаева дана в дореволюционных работах А. Н. Букейханова, А. Байтур- сынова, М. Дулатова, М. Жумабаева.

Однако лишь в последние годы стало известно, что первым биографом Абая был А. Букейханов, который опубликовал еще в 1905 г. в «Семипалатинском листке» и в 1907 г. в «Записке Семи­палатинского подотдела РГО» посмертную статью об Абае в це­лях широкого ознакомления народа с его именем и творчеством. В этих статьях, давая общие сведения о великом поэте, он пишет: «К двадцати годам своей жизни Абай стяжал славу первого ора­тора, первого знатока народной жизни, ее юридических обычаев, знал на память многочисленные решения разнообразных дел зна­менитыми биями Киргизской степи и, благодаря своим стараниям знать и необычайной памяти, представлял ходячий сборник народ­ных преданий, пословиц, сказок и афоризмов, созданных мудреца­ми Киргизской степи». Резюмируя статью, автор пытается дать ответ на вопрос: «Кем он был для казахов?». Оценивая его твор­чество, А. Букейханов подчеркивал, что «Лбай, как это покажут его стихи, представлял недюжинную поэтическую силу и состав­ляет гордость казахского народа. Еще не было казахского поэта, так возвысившего духовное творчество народа, как Абай. Чуд­ные его стихи, посвященные четырем временам года (весна, лето, осень и зима), сделали бы честь знаменитым поэтам Европы».

В работе «Главный казахский поэт» А. Байтурсынов стремится сообщить более подробные сведения о жизни Абая и среде, в ко­торой рос поэт. Тесно увязывая пути формирования поэта со сре­дой, развитием казахского общества, он пришел к выводу о том, что «среди казахов еще не было поэта, превзошедшего его умом и талантом... Наследие Абая является ценным достоянием для казахского нрода... Абая обязан знать каждый казах».

В целях ознакомления широкого читателя с творчеством Абая А. Байтурсынов в нескольких номерах газеты «Қазақ», выходив­шей под его редакцией, опубликовал статьи, освещающие мировоз­зрение и духовный мир поэта.

Поддерживая мнения предыдущих исследователей. М. Дулатов заключил: «Незнание заслуг Абая — большой недостаток каза­хов... Имя и слова Абая должны стать фундаментом нашей совре­менной литературы».

О творчестве поэта высказывались М. Жумабаев, Ж. Аймау­тов, С. Торайгыров и другие представители дореволюционной интеллигенции. Их мысли весьма ценны для нас, так как они явля­лись первой объективной оценкой творчества и мировоззрения Абая, но, к несчастью, первые ростки казахской общественной мысли были безжалостно растоптаны сапогом тоталитарного режима.

Первая казахская интеллигенция, как известно, в 20—30 гг. была репрессирована, а ее произведения запрещены. Замедлились в этой связи и исследования о великом поэте. В последующие годы изучение жизни и творческого наследия исторических деятелей страдало однобокостью без учета среды формирования и социаль­но-экономических условий. Их творчество оценивалось лишь с классовых позиций, игнорировался диалектический ход эволюции их мировоззрения. Такой вульгарно-социологический подход к культурному наследию привел к односторонней оценке творчества Абая, породил горячие дискуссии.

В разные годы свой вклад в изучение жизни и творчества Абая, обогащение абаеведения внесли многие деятели культуры республики: С. Муканов, Г. Мусрепов, X. Джумалиев, Е. Исмаи­лов, М. Сильченко, 5. Кенжебаев, М. Каратаев, К. Мухаметханов, А. Конратбаев, Т. Алимкулов, М. Мырзахметов, А. Нуркатов, А. Жиренчин, Б. Габдуллин, 3. Ахметов, М. Божеев, X. Суюнша- лиев, Б. Шалабаев, К. Омиралиев, М. Бейсенбаев, К. Салгараулы, Ж. Исмагулов и др. Они рассматривали различные аспекты лите­ратурного творчества поэта: идейные источники, народность, реа­лизм поэзии. Вместе с тем исследовались общественно-политиче­ские, философские, педагогические, этико-эстетические взгляды поэта-мыслителя (Т. Тажибаев, К. Бейсембиев, Б. Казыханова, О. Адибаев, М. Бурабаев, А. Қалмырзаев, Г. Есимов, А. Матанов, М. Орынбеков, С. Узбекулы и др.). В их работах раскрываются закономерности, субъективные и объективные факторы формиро­вания Абая Кунанбаева — мыслителя-просветителя, гуманиста- демократа. Большую роль в изучении творчества Абая сыграл М. О. Ауэзов.

Отстаивая «строгую историчность в истории философии», выдвигая требование «не приписывать древним такого «развития» их идей, которое нам понятно, но на деле отсутствовало еще у древних», М. О. Ауэзов внимательно и бережно относился к куль­турному наследию прошлого и строго, нс умаляя, но и не переоце­нивая, изучал творчество и мировоззрение Абая. В определении социального содержания творчества просветителя он исходил из того, что «Абай был выразителем взглядов трудящихся казахов... Все факты творческой и общественной жизни Абая в зрелый пе­риод его деятельности свидетельствуют о том, что он был непри­миримым врагом реакционных сил, последователей, непреклонен и велик в выборе спасительного пути для своего терзаемого двой­ным угнетением народа». В современном Абаю казахском обще­стве прогрессивная прослойка, тяготевшая к европейской культу­ре, стремившаяся понять преимущества хозяйственной деятельно­сти и быта переселенцев, перенять их производственные и куль­турные навыки, была очень незначительной. Но именно она высту­пала прогрессивной общественной силой, носительницей передовых Для своего времени идей, и она прежде всего, отмечал М. О. Ауэзов, являлась социальной основой творчества великого казахского просветителя.

Таким образом, по мнению М. О. Ауэзова, Абай был идеологом прогрессивной части казахского общества, выступавшей за приоб­щение казахского народа к европейской экономике и культуре и кровно заинтересованного в ускорении этого процесса. Как указы­вал М. О. Ауэзов, «поэт правдиво отразил социальный опыт поре­форменного казахского крестьянства, его искреннее стремление к дружбе с трудовым народом России... Абай возглавил самое прог­рессивное движение в дооктябрьской истории общественной мысли своего народа и всего Ближнего Востока. Один из первых просве­щенных деятелей казахского народа, он настойчиво разрушал преграды, которые мешали приобщению казахского общества к передовой русской культуре, и тем самым способствовал слиянию русского и казахского народов в общей борьбе против реакцион­ного строя, разобщавшего эти народы».

На мировоззрение Абая благотворно влияли три идейных источника: казахская народная поэзия, классическая литература Востока и русская демократическая литература. Действительно, в мировоззренческих взглядах Абая, выраженных в его творчестве, ясно прослеживаются эти линии. Широта мысли, богатый и живо­писный язык казахской степи; гибкий, звучный язык и тонкая мысль философов и поэтов Востока; ясность мысли и передовые идеи интеллигенции российского народа составляют триединую сущность всего миропонимания Абая Кунанбаева, его мировоззре­ние. Эта концепция, впервые выдвинутая М. С). Ауэзовым еще в 30-е гг.. сегодня является общепризнанной. Эти три источника щедро питали своими соками корни творчества мудрого поэта. Однако среди исследователей существуют различные точки зре­ния о фактах, влиявших на мировоззрение Абая.

М. О. Ауэзов подошел к этой проблеме диалектически, подчерnы творчества поэта. Так, рассматривая влияние на Абая устного народного творчества, М. О. Ауэзов считал, что фольклор служил Абаю первоначальным толчком для его интеллектуального и ду­ховного развития. Абай страстно и глубоко осваивал поэтическое наследие народа. Знакомство с казахским устно-поэтическим твор­чеством, выражавшим идеи борьбы против несправедливости, насилия и бесправия, за свободу личности, торжество правды, нашло отражение в его литературном творчестве — в стихах, поэмах, назиданиях и беседах с читателями. М. О. Ауэзов назы­вал их «драгоценным результатом многолетних дум, волнений и благородных душевных порывов поэта, представляющимся теперь, в историческом аспекте, синтезом духовной культуры казахского народа».

М. О. Ауэзов исследует влияние восточной литературы на твор­чество Абая. Об этом влиянии в научной литературе существовали различные точки зрения, разгорались длительные дискуссии.

Одни исследователи отстаивали решающее влияние восточной поэзии (арабо-иранской и тюркской литератур) на формирование мировоззрения Абая, другие вообще отрицали какое-либо влия­ние со стороны Востока на раннего Абая. Истина, как говорят в таких случаях,— посередине. Потому что если бы восточная, и только восточная литература оказала бы влияние на Абая, то он бы стал одним из многих подражателей восточного стиля, а если бы Абай вообще не знал поэзии Востока, то мы не поражались бы изяществу и богатству поэтического языка Абая. И М. О. Ауэзов, конечно же, чувствовал и знал это. так как сам обладал незауряд­ным талантом. В этой связи небезынтересно, хотя бы вкратце, рас­смотреть точку зрения одного из исследователей, отрицавших влияние Востока на становление Абая как поэта.

С. Н. Нурушев, не соглашаясь с М. О. Ауэзовым, писал: «Преж­де всего им (М. О. Ауэзовым — А. Т.) выдвигается и обосновы­вается мнимый «первый период» в творчестве Абая, когда поэт якобы исключительно подражал традициям литературы мусуль­манского Востока. Выступая защитником «чистоты» Абая, он ут­верждал, что поэтическая биография Абая началась с 1882 г., когда Абаю было уже 37 лет. Другими словами, он вообще отри­цает первый период творчества поэта».

Критикуя ненаучный, нетворческий подход С. Нурушева, М. Ауэзов указал на непонимание им специфических особенностей творческого процесса вообще. Не мог ведь Абай в один день без творческих поисков в молодые годы превратиться в зрелого поэта. «Любой поэт, каким бы великим ни был, конечно же, становится поэтом не за один день. До 1882 г. он, безусловно, пребывал в поре творческого поиска и дерзаний»,— писал М. О. Ауэзов.

С критикой подобных взглядов М. Ауэзов выступил в газете «Социалистік Қазакстан» и в «Вестнике АН Казахской ССР».

Следует иметь в виду, что и отношение Абая к Востоку в раз­ные периоды его творчества было различным. Если в юношеские годы (1860—1865) он начинал, в немалой мере, с подражания, то в эпоху зрелости (1866—1904) его обращение к Навои, Низами уже «не имело подражательного характера, он воспринял их твор­чество критически. Для этого достаточно напомнить,— пишет ученый,— что в поэме «Искандер» он ввел вместо образа пророка Хизра, как это у Низами, образ Аристотеля, а самого Искандера (Александра Македонского) показал как алчного завоевателя». Поэтому, по глубокому убеждению М. О. Ауэзова, считать восточ­ное влияние определяющим в формировании мировоззрения Абая, а тем более относить поэта к ученикам тех или иных поэтов Восто­ка, неправомерно. Подробно анализируя творчество великого поэ­та, М. О. Ауэзов приходит к выводу о том, что «из всей древней культуры Востока Абай отобрал духовной пищей для себя только классическую поэзию. Только Фирдоуси, Хафиз, Саади, Низами, Навои и Физули получили за свои бессмертные, подлинно поэти­ческие творения настоящее признание у Абая». Еще в юноше­ские годы он писал;

Шамси, Саади, Физули, Хафиз.

Навои. Сайхали, Фирдоуси — молодому поэту.

Великие. Вы помогли.

М. О. Ауэзов никогда не отступал от исторического принципа в подходе к творчеству Абая, даже когда его обвиняли в буржуаз­но-националистических извращениях.

Изучение устного народного творчества и восточных классиков не давало полного удовлетворения духовных запросов Абая. Стре­мясь к глубокому и всестороннему познанию, в зрелые годы он ищет новый источник знания и находит его в России, в ее передо­вой литературе и науке. В сложной общественно-политической обстановке, когда казахский народ испытывал двойной гнет — со стороны русских колониальных властей и собственных феодалов,— Абай сумел отличить «Россию царскую от России Белинского, Добролюбова и Чернышевского». М. О. Ауэзов подчеркивал: «Поэт был страстным почитателем русских писателей. Произведе­ния Пушкина, Лермонтова, Крылова стали для него школой не только художественного мастерства, но и этическим кодексом. И в дальнейшем творческая эволюция Абая происходила под влия­нием идей Белинского, Герцена, Чернышевского, под воздействием бесценного художественного наследия Льва Толстого и Салтыко­ва-Щедрина. В условиях экономической и культурной отсталости Казахстана поэт не смог выработать четкое и законченное рево­люционно-демократическое мировоззрение, но все его симпатии были без колебаний отданы революционным демократам». Если просветительские идеи революционных демократов нашли отзыв и душе Абая, то их стремление изменить существующий строй путем переворота он не принимал, веря в то, что общественное устройство и людей можно изменить просвещением. Прогресс не мыслится Абаем без просвещения:

Лишь знаньем жив человек, Лишь знаньем движется зек. Лишь знанье — светоч сердец.

Все просветители прошлого в основном были охвачены горячей враждой к крепостному праву и всем его порождениям в эконо­мической, социальной и юридической области. В известной степени это относится и к Абаю. Призывая народ к ликвидации экономи­ческой и культурной отсталости, к общественному прогрессу, он выступал за преодоление патриархально-феодальных отношений.

Отстаивание интересов народных масс, главным образом крестьян, было также характерно для Абая. Эту идейную связь Абая с русскими просветителями впервые раскрыл М. О. Ауэзов в 30—40-е гг. В работе «Жизнь и творчество Абая» он писал: «Призыв к просвещению выражен у Абая не в сухой проповеди. Вся поэзия Абая, вся прелесть его гибкого, свежего стиха, его пол­ных жизни образов выводила казахское общество из оцепенелости устарелых идей и чувств, бросала вызов схоластике и фанатизму, державших в плену умы и сердца аульных масс».

Наконец, всем русским просветителям была свойственна горя­чая защита просвещения, самоуправления, свободы, европейских форм жизни и вообще всесторонней европеизации России. Эти идеи разделял и Абай, с той лишь разницей, что русские просвети­тели ставили задачу «всесторонней европеизации», а казахский просветитель говорил о приобщении Казахстана к культуре рус­ского народа и через нее — к европейской цивилизации. По глубо- кому убеждению Абая, изучение русского языка, овладение рус­ской наукой, культурой помогает казахам перенять все лучшие качества этого народа и, намного облегчив жизнь каазхскому на­роду, дает ключ к осмыслению мира.

Таким образом, Абай прогресс казахского общества, скорей­шее приобщение казахского народа к современной цивилизации связывал с распростронением гуманных идей, источник которых видел прежде всего в русской культуре. Подчеркивая эту сторону просветительства Абая, М. О. Ауэзов писал: «Сами условия коче­вого быта небольшого степного района, где он прожил всю свою жизнь, не дали ему возможности уделить внимание факторам культурно-экономического порядка, вопросам перехода казахов к оседлости или иным формам хозяйственного устройства жизни трудового народа. Исторические проблемы подобного порядка Абай мало затрагивал в своем творчестве; он возлагал все надеж­ды на будущее, на скорейшее приобщение казахского народа к русской культуре».

Как видно, влияние передовой русской культуры на Абая было решающим в формировании мировоззрения поэта-мыслителя. Однако, замечает М. О. Ауэзов, из этого не следует делать вывод, что Абай подражал русским писателям и мыслителям. Учась у них, Абай остался вполне самостоятельным и оригинальным ху­дожником и мыслителем. Гейне говорил, что «великий гений обра­зуется при пособии другого великого гения не столько посредством ассимиляции, сколько посредством трения. Алмаз полирует алмаз. Так, философия Декарта отнюдь не произвела философию Спино­зы, но только содействовала происхождению ее». В полной мере это высказывание относится к влиянию русской культуры на миро­воззрение Абая. Критическое освоение поэтом предшествующего идейного материала, несомненно, оказало огромное влияние на формирование его философских, этических и эстетических взгля­дов и обусловило их своеобразие, изучение которого требует тща­тельности и объективности. Важную роль для правильного пони мания богатого творческого наследия Абая сыграли работы М. Ауэзова.

Анализируя работы исследователей, посвященные творчеству Абая, М. Ауэзов обратил внимание на ряд недостатков в подходе к проблеме взаимодействия Абая с русской культурой:

1. Внимание исследователей сосредоточено, главным образом, на переводах Абая из Крылова, Лермонтова, в то же время вне поля зрения ученых остается освоение Абаем идей Белинского, Герцена, Чернышевского, Некрасова, Салтыкова-Щедрина.
2. Отношение Абая к русской литературе исследовалось в от­рыве от проблемы отношения Абая ко всей русской культуре, фи­лософии, эстетике, публицистике.
3. Не исследуется влияние русской литературы на художест­венную и жанровую стороны поэтического творчества Абая.
4. Наконец, взаимодействие Абая с русской культурой низво­дится до непосредственного общения с друзьями, народниками восмидесятых-девяностых годов, которые идеализируются, а их воздействие на Абая переоценивается.

М. О. Ауэзов критикует тех историков и литературоведов, кото­рые утверждали, что благодаря русским политическими ссыльным Абай смог стать просветителем, что без дружбы с Е. П. Михаэли­сом, Н. Н. Долгополовым и другими имя Абая было бы неизвест­но нам.

Углубленное изучение жизни и творчества Абая позволило говорить М. О. Ауэзову о том, что не дружба Абая с политически­ми ссыльными была единственной причиной того, что Абай сфор­мировался как просветитель, а наоборот, зародившиеся до того у Абая прогрессивные и просветительские идеи послужили причиной сто сближения с политическими противниками царского самодер­жавия.

Безусловно, дружба Абая с русскими политическими ссыльны­ми — фактор, заслуживающий серьезного внимания. Его друзья были лучшими представителями русской интеллигенций, высту­павшими против бесправия и деспотизма. Эти идеи близки Абаю. Именно поэтому, по справедливому выражению М. О. Ауэзова, в своем творчестве Абай раньше своих современников «выразил то, что в силу исторической новизны лишь смутно бродило в сознании масс и еще не могло быть высказано народными певцами. А выра­зителем стремлений народа он смог стать потому, что в его поэти­ческом подвиге опорой ему служила передовая демократическая культура и прежде всего хорошо известные идеи Чернышевска- го. Сближение и дружба Абая с ссыльными были подтвержде­нием того, что он выступал на стороне демократического лагеря России, проводником благородных идей прогрессивных кругов русского народа в Казахстане. Также необходимо отметить, что при помощи русского языка Абай изучал не только русскую клас­сическую литературу, литературу и научные труды, но и труды европейских писателей и ученых в русском переводе из книг, имев­шихся в Семипалатинской публичной библиотеке. Путешествен­ник Кеннан, знавший Абая, писал: «Я был несколько удивлен, найдя здесь, между прочим, сочинения Спенсера, Бокля, Льюиса, Милля, Тэна, Леббока, Тейлора, Гексли, Дарвина, Ляйеля, Тин­даля... а также романы Скотта, Диккенса... Особенно хорошо были обставлены отделы научный и политико-экономический».

Истинный патриот Абай пытается в стихах открыть народу глаза на причину его страданий. Он обличает пороки феодально­родового строя, призывая народные массы к просвещению, кото­рое одно может указать путь к иной жизни. «Годам к тридцати,— пишет М. О. Ауэзов,— Абай отчетливо увидел всю неимоверную тяжесть ее для казахского народа».

Абай и раньше был знаком с произведениями русских класси­ков. Его интерес к ним и в связи с этим частое посещение Семи­палатинской библиотеки М. О. Ауэзов рассматривает как одну из причин его знакомства с Е. П. Михаэлисом и другими представи­телями демократической интеллигенции. Дружба с ними содейст­вовала углублению знаний и расширению кругозора поэта. С исключительным вниманием и отзывчивостью русские друзья по­могали самообразованию Абая, подбирая для него книги и отвечая на его расспросы. Вот что писал М. О. Ауэзов по этому поводу: «Дав многое Абаю в его поисках знания, русские друзья Абая и сами почерпнули от него, пользуясь его глубокими и обширными сведениями в истории, обычном праве, поэзии и искусстве, эконо­мике и социальном быте многих народов, родственных казахам... В результате мы имеем объемистое исследование Леонтьева «Обычное право у киргизов».

Не случайно, Абай в своих произведениях ставит в качестве примера для казахской молодежи не своих русских друзей, а ве­ликих представителей передовой русской культуры: Л. Толстого, Салтыкова-Щедрина и др. Для становления Абая эти представи­тели передовой русской культуры сыграли огромную роль. У них Абай воспринял не какую-либо одну сторону творчества, а целост­ное отношение к жизни, веру в неиссякаемые силы народа, гума­низм. Его творчество достигло блестящего развития, потому что возникло оно «под влиянием идей сильных и живых, которые удовлетворяют настоятельным потребностям эпохи».

Обобщая результаты своих исследований по творчеству Абая, М. Ауэзов ставит перед исследователями конкретные задачи на будущее, которые заключались в том, чтобы «отношение Абая к русской литературе рассматривалось в развитии. Причем это отно­шение, отраженное в его творчестве, «надо изучить во всех реаль­ных, объективно существующих связях, не отрывая литературу от других форм общественного сознания и не обедняя всего богатст­ва, которое черпал Абай из передовой демократической литера­туры». Следовательно, для эпохи Абая обращение к наследию русских классиков явилось фактором огромного прогрессивного значения.

Выделяя прогрессивные стороны мировоззрения Абая, М. О. Ауэзов не обходит вопрос исторической ограниченности мировоззрения просветителя, противоречивость его воззрений, причину которых он видит в особенностях эпохи, которая собствен­но и отражается в этом мировоззрении.

Противоречивость воззрений Абая, как отмечает О. А. Сегизбаев, «предопределила разногласия в нашей научной литературе в оценке мировоззрения выдающегося казахского просветителя. Говоря о мировоззрении мыслителя, тем более Абая, жившего в XIX веке, нельзя не рассмотреть одного из важнейших аспектов его миропонимания — отношения к религии. И конечно же, Абай не был человеком, закосневшим в узких догмах ислама, формаль­ным последователем одной из основных религий мира. Его мысль более объемна, человек такого таланта не может быть фанатиком религии. Поэтому точно определить, к какому течению принадле­жал Абай, очень трудно. (К. Бейсембаев, например, считает Абая непоследовательным материалистом, Л. Тажибаев — антрополо­гическим материалистом, С. Муканов — рационалистом и т. д.). М. О. Ауэзов относил его к рационалистам и дуалистам. Так, он писал: «Абай, поклонник ясного критического разума, часто прямо отрицает официально проповедуемые догмы ислама. Религия для него только условная форма выражения норм человеческой мора­ли вообще, только повод для изложения его размышлений о необ­ходимости совершенствования человеческого разума. И еще: «В философских воззрениях Абая есть двойственность. Он — привер­женец дуализма, определяющего началом и причиной бытия две субстанции — дух и тело».

При анализе ряда стихотворных произведений и прозаических высказываний «Кара сөз» М. О. Ауэзов обнаруживает, что часть своих наставлений в дидактических стихах Абай обосновывает догмами ислама. Отсюда ученый делает вывод о том, что Абай — «приверженец религии... Он не смог подняться до осознанного и последовательного материализма, отрицающего самые основы ре­лигии».

Мы в свою очередь заметим, что Абай не был приверженцем религии в полном смысле этого слова, В «28-м слове» он писал: «Религия возникла там, где когда-то остановился разум». Абай выступает как философ-теолог, стремящийся использовать теоло­гию в интересах народной справедливости. В этом же «слове» он продолжает: «И значит, слепое повиновение ни к чему не приведет, пока мы не доведем иман хотя бы до подобия совершенства. Но сейчас до этого немыслимо далеко, и остается верить в то, что ты, аллах, создал плохое и хорошее, но не ты заставляешь людей со­вершать добро и зло, ты, аллах, создал болезни, но не ты застав­ляешь людей мучиться ими; ты, аллах, создал роскошь и нищету, но не ты превращаешь людей в богачей и бедняков». Для Абая в действительности религия не является центром существования, более того, он пытался представить ее не как антипод разума, а как его союзницу в просвещении народа. Бог, сотворив мир, не вмешивается в закономерное течение его событий.

Внимательный анализ исследовательских работ М. О. Ауэзова показывает, что отношение Абая к религии им не было раскрыто с достаточной полнотой. Отчасти это связано с тем, что в период работы М. О. Ауэзова над исследованием жизни и творчества Абая философская наука в Казахстане еще не дала разносторон­него осмысления наследия Абая. Но независимо от этого его под­ход к оценке философии Абая с тогдашней точки зрения в целом был правильным.

Как справедливо замечает исследователь М. Орынбеков, «ми­ровоззрение Абая было реформаторским. Он осуществил критиче­скую ревизию духовных ценностей казахов и обнаружил, что мно­гие из них отстали от веления времени, не удовлетворяют нуждам общества, не способствуют прогрессу и развитию народа. Его бес­покоил застывший, консервативный характер жизни аула, где процветали мракобесие, ссоры, зависть, злословье и праздность». Поэтому отдельного рассмотрения требует отношение Абая к проблемам социального характера, к проблеме социального нера­венства. М. О. Ауэзов, как известно, уделил этому вопросу особое внимание. Он пишет: «осуждая сатрапов, ставленников царизма в ауле, всячески борясь против них, Абай, однако, не зовет к насиль­ственному свержению монархического строя». Здесь М. Ауэзов, учитывая веление своего времени, к взглядам Абая подходит с классовых позиций. И это естественно для того периода нашей истории. М. О. Ауэзов, будучи в первых рядах советской науки и литературы, несомненно, подвергался давлению партноменклатур- ных структур, т. е. писателю навязывалось мировоззрение сильных мира сего. Мы, в свою очередь, заметим, что великий Абай не мог пропагандировать насилие и смерть, так как верил в нравственное перерождение человечества. Тому свидетельство все творчество Абая. Он ненавидел и изобличал любое проявление угнетения че­ловека человеком, будь то угнетение экономическое или духовное, но великий гуманист и философ, мировоззрение которого основы­валось на идеалах лучших представителей человечества, не мог быть близок по взглядам к представителям ярых приверженцев жестких, революционных изменений в обществе, тем более к тем, кто совершил октябрьский переворот в России и затем уничтожил почти всю передовую демократическую интеллигенцию, и россий­скую, и казахскую, в том числе и последователя Абая Шакарима; сам М. О. Ауэзов подвергался преследованиям и гонениям.

Нам, в наше тяжелое время, как никогда близко мировоззре­ние Абая, так как оно верно в своей сущности. Произошло круше­ние 70-летнего тоталитарного режима, а наследие Абая продол­жает существовать, потому что оно основано на нравственности человека, на всем том, что есть лучшее в человеке.

В некоторых произведениях Абая, особенно последних лет жиз­ни, имеются смелые догадки, указывающие на то, что пороки людей порождены общественными условиями их существования, определенной исторической эпохой, при которой они живут. В этой связи небезынтересно его утверждение, что «человек — дитя свое­го времени. Если плох тот или иной человек, то в том виноваты все его современники». В одном из стихотворений 1902 г. Абай под­тверждает эту мысль: «Эпоха тянет за собой век. Эпоха формирует людей». Как видим, в ряде случаев Абай поднимается до глубо­кого обобщения жизненных явлений. Но в силу отсталости пат­риархально-феодального Казахстана, в котором он родился, жил и творил, он остался идеалистом в восприятии общественных яв­лений.

Известно, что Абай Кунанбаев не написал фундаментальных трудов по философии. Главные его философские принципы выра­жены в поэзии и в «Словах назидания». В них он изложил свои философские и общественные взгляды. Исходя из этого М. О. Ауэ­зов справедливо подчеркивал, что «нет основания удалять Абая от философии... Все произведения (лирика, поэмы, назидания) Абая в своей действительности отражают его мировоззренческие взгля­ды, полны глубоких философских суждений». А эти вопросы, по мнению М. О. Ауэзова, нужно всесторонне изучать и исследовать.

Таким образом, М. О. Ауэзов как исследователь объективно оценивал мировоззрение Абая, не обходя слабых сторон поэта. «Нет никакой надобности,— писал он,— причесывать Абая под нашу современность. Надо объяснить его мировоззрение, исходя из конкретно-исторических принципов науки». Конечно, каж­дый может воспользоваться философскими принципами. Но знание их еще не гарантирует успеха исследователя. Пытаясь применить философские принципы к отдельным взглядам и высказываниям Абая, некоторые исследователи искали понимание мировоззрения Абая. Но М. О. Ауэзов избежал этих ошибок, рассматривал твор­чество и миропонимание Абая в целом, не дробя его на части.

М. О. Ауэзов считал «наиболее целесообразным при изучении любых сторон наследия Абая, будь то взгляды эстетические, обще­ственные, педагогические, философские, правовые и т. д., не отсту­пать от справедливых выводов о том, что историю нельзя не ухуд­шить, ни улучшить». Сам он был верен этому принципу.

Исследование творчества и мировоззрения личностей, оставив­ших в истории народа след, не теряет своей актуальности. Значе- ине этого для судеб современности глубоко осознавал М. О. Ауэ­зов, внесший огромный вклад в становление духовной культуры Казахстана. Велика его роль в развитии науки абаеведения, осно­воположником которой он был.

Своим строгим научным анализом наследия Абая и его лично­сти М. О. Ауэзов показал пример поисков правильного пути не только для своих современников, но и для последующих поколений исследователей.

И наконец, можно смело утверждать, что анализ творчества и мировоззрения Абая, проведенный М. О. Ауэзовым, является путе­водителем для ученых, исследующих историю культуры, творчест­во мыслителей.