Бет - 2

Глава первая. В оборонительных боях на подступах к Сталинграду и на его улицах

Военно-политическое положение Советского Союза к лету 1942 г. было сложным. С одной стороны, разгром тихвинской группировки вермахта и восстановление рубежа обороны по р. Волхов позволили сохранить связи с осажденным Ленинградом, возвращение Ростова-на Дону перекрыло пути врага на Кавказ и упрочило позиции наших войск в восточных районах Донбасса и у Ворошиловграда. Особую роль сыграла победа под Москвой: она сняла угрозу, висевшую над столицей, и отодвинула на запад линию фронта на 150—400 км. В ходе этих сражений было уничтожено около 50 дивизий вермахта, похоронен план молниеносного разгрома Советского Союза и развеян миф о «непобедимости» гитлеровской армии. Важно было и то, что в итоге контрнаступления (декабрь 1941 г.— январь 1942 г.) и общего наступления советских войск (январь—апрель 1942 г.) инициатива ведения боевых действий перешла в руки Советского командования.

Однако враг продолжал оккупировать полностью территорию Эстонии, Латвии, Литвы, Белоруссии и Молдавии и значительную часть Карело-Финской ССР, Российской Федерации и Украины. Не в нашу пользу оставалось и соотношение сил на советско-германском фронте. Советский Союз в составе своей действующей армии к маю 1942 г. имел (без Военно-Морского Флота и Войск противовоздушной обороны страны) 5,1 млн чел., 3,9тыс. танков, 44,9 тыс. орудий и минометов (без 50-мм) и около 2,2 тыс. боевых самолетов. Армии фашистской Германии, ее союзников и сателлитов имели на Восточном фронте 6,2 млн солдат и офицеров, 56,9тыс. орудий и минометов, 3,2 тыс. танков и штурмовых орудий, 3,4 тыс. боевых самолетов1.

Под влиянием победы под Москвой упрочились и международные позиции нашей Родины. Правительства Японии и Турции, подготовившиеся к вторжению в советские районы Дальнего Востока и Закавказья, вынуждены были отложить осуществление своих замыслов. Первые победы Советских Вооруженных Сил усилили антифашистское сопротивление в оккупированных Германией странах Европы и содействовали оформлению антифашистской коалиции. В нее вошли многие государства, но ведущую роль с самого начала играл Советский Союз — самый решительный и последовательный противник фашизма и милитаризма, обладавший мощным военно-экономическим потенциалом, с первых дней войны сковавший наиболее значительные силы агрессоров и наносивший по ним самые чувствительные удары.

Однако милитаристские силы Японии и Турции еще не потеряли надежд на реализацию антисоветских планов и продолжали подготовку к нападению на нашу страну, а в правящих кругах США и Великобритании были сильны сторонники затягивания открытия второго фронта в Европе и проволочек в осуществлении поставок Советскому Союзу оружия и стратегических материалов.

Ставка Верховного Главнокомандования при составлении плана на лето 1942 г; учитывала названные выше факторы, но надеялась на открытие второго фронта в Европе2. В Генштабе на основании сведений разведки всех видов и исходя из сохранения врагом на Московском направлении более 70 дивизий полагали, что противник летом развернет наступление на двух стратегических направлениях — западном и южном. Принятый ГКО и Ставкой ВГК в конце марта стратегический план, как отмечается в «Истории второй мировой войны», «в целом соответствовал военно-политической цели Советского государства на очередной этап войны и в своей основе носил активный характер. Наиболее детально была разработана первая часть этого плана, которая касалась намечаемых действий Советских Вооруженных Сил на весну и начало лета (апрель—нюнь) 1942 г. В этот период Советская Армия должна была оставаться во временной стратегической обороне с задачей завершить начатую реорганизацию войск и переоснащение их новой техникой, а также накопить резервы, с тем чтобы с лета 1942 г. развернуть новое наступление»-3.

О планах руководства фашистской Германии наиболее полное представление дает свидетельство бывшего начальника штаба верховного главнокомандования генерал-фельдмаршала Кейтеля после капитуляции Германии. Он показал: «В результате кампании 1941 г. стало ясно, что возникает момент известного равновесия сил между немецкими и советскими войсками… Молниеносно выиграть войну не удалось. Однако это ни в коем случае не отнимало у нас надежды новым наступлением достигнуть военной победы.

При составлении плана кампании 1942 г. мы руководствовались следующими установками:

а) войска Восточного фронта более не в силах наступать на всем протяжении фронта, как это было в 1941 г.;

б) наступление должно ограничиться одним участком фронта, а именно — южным;

в) цель наступления: полностью выключить Донбасс из военно-экономического баланса России, отрезать подвоз нефти по Волге и захватить главные базы нефтяного снабжения, которые, по нашей оценке, находились в Майкопе и Грозном. Выход на Волгу не планировался сразу на широком участке, предполагалось выйти в одном из мест, чтобы затем захватить стратегически важный центр — Сталинград. В дальнейшем предполагалось в случае успеха и изоляции Москвы от юга предпринять поворот крупными силами к северу»4. 

Таким образом, в замыслах Ставки ВГК о боевых действиях в районе Сталинграда не было и не могло быть ни слова, а в планах противника они предусматривались Только как обеспечивающие прикрытие главной группировки, нацелившейся на Кавказ. Но из этого вовсе не следует, что планы немецко-фашистского командования были более реальными. В плане советского командования действительно имелись просчеты. Наиболее существенным из них, как писал после войны Г. К. Жуков, была решение одновременно с активной, стратегической обороной. «провести ряд наступательных операций в Крыму, в районе Харькова, на Льговско-Курском и Смоленском направлениях, а также в районе Ленинграда и Демянска»5. Маршал А. М. Василевский просчетом считает и то, что в плане «обоснованные данные нашей разведки о подготовке главного удара врага на юге не были учтены», из-за чего большая часть сил и стратегических резервов размещалась на Московском направлении6.

Что же касается плана немецко-фашистских захватчиков, то в нем имелись не только просчеты. Об ошибочности рассредоточения сил, между Сталинградским и Кавказским направлениями, как самом роковом из таких просчетов, со знанием дела писал бывший начальник генштаба сухопутных сил Германии генерал Гальдер7, а вслед за ним и многие другие генералы рейха. Но они умалчивают о том, что порочной ‘ была вся стратегия правителя и генералитета Германии. Они, как и перед вторжением в СССР, недооценивали военно-экономический потенциал нашего государства, возросшую силу и боевое мастерство его Вооруженных Сил. Не все было ладно и в сфере чистой стратегии, в которой немецкие генералы считали себя непогрешимыми.

«Простое сопоставление южной группировки врага с пространственным размахом задуманного наступления,— пишет советский военный историк В. И. Дашичев,— показывает большую рискованность и зыбкость всего плана. Имея около 100 дивизий, эта группировка должна была наступать с фронта протяженностью в 600 километров (от Курска до Таганрога). Боеспособность войск сателлитов фашистской Германии, Италии, Румынии и Венгрии, составлявших около 30 проц. ее соединений, была относительно низка. Северный фланг наступающих войск должен был растянуться от Орла до Сталинграда на 700-килрметров. При средней ширине участка дивизии в 15 километров для обеспечения этого фланга требовалось 50 дивизий. Кроме того, для удержания Сталинграда и перешейка между Волгой и Доном необходимо было еще более десятка дивизий. Тогда для операции против Кавказа оставалось около 35 дивизий при условии, что их левый фланг на Нижней Волге и в Калмыцких степях оставался бы совершенно обнаженным»8.

Таковы были силы противоборствующих сторон и их планы на весенние и летние месяцы 1942 г. Пространство, на котором развернулась одна из величайших битв военной истории, охватывает четырехугольник Курск, Сталинград, Астрахань, Ростов. На исходном -рубеже вражеского наступления линия фронта составляла, как отмечалось, около 600 км, а в день перехода в контрнаступление советских войск она имела уже около 1200 км (от г. Ливны до пос. Хулхута при удалении на восток на 200 км у Воронежа и около 700 км у Сталинграда и пос. Хулхута, на дальних подступах к Астрахани) .

Район боевых действий находился в южной части Восточно-Европейской равнины, переходящей на юго-востоке в Прикаспийскую низменность. Рельеф местности, однако, не был идеально ровным. На юго-западе горбился Донецкий кряж. Вдоль правого берега Дона до его большой излучины тянется отрог Среднерусской возвышенности, вдоль правого берега Волги — Приволжская возвышенность, южнее Сталинграда — Ергени. Гряда и возвышенности выглядят как своеобразное плато, изрезанное реками и многочисленными оврагами и балками. Климат здесь, с учетом некоторых местных особенностей На северо-западе и юго-востоке, умеренноконтинентальный с заметной амплитудой колебания температур в летнее и зимнее время, днем и ночью.

Рельеф и почвенно-климатический характер местности позволили широко использовать все рода оружия сухопутных войск того времени. Практически мало было (кроме юго-востока) препятствий и для всех видов колесного транспорта. Что же касается обеспеченности района железными дорогами, то она была невысокой. Подходы к нему с запада представлены рядом стальных магистралей, а с севера и востока—лишь двумя: одна из них (Поворино — Сталинград) уже в августе была перерезана противником, а вторая Астрахань — Урбах г. Пушкино Саратовской обл.) имела очень ограниченную пропускную способность. К тому же она находилась на значительном удалении от линии фронта и за Волгой. Естественно, что Волга, по крайней мере, в свободный ото льда период в какой-то степени компенсировала слабость железных дорог в тылу советских войск. Но одновременно она являлась дополнительной и довольно серьезной преградой на их коммуникациях.