От огненных лет до суверенной армии — Сагадат Нурмагамбетов

«Ваш подвиг, ваш патриотизм — это пример для всех тех, кто сегодня решает исторические задачи преобразований в республике. Ваша мудрость, терпение, огромный жизненный опыт являются живительным источником единства и стабильности, а значит, и будущего процветания многонационального народа Казахстана».

Президент Республики Казахстан

Верховный Главнокомандующий

Вооруженными Силами

Республики Казахстан

Н.А. Назарбаев 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Дорогие читатели! Вашему вниманию предлагается сборник произведений первого Министра обороны Республики Казахстан, Героя Советского Союза, Халык, Карманы №1, генерала армии Нурмагамбетова Сагадата Кожахметовича.

В данный сборник вошли его книги: «Лицом к огню» (1984 г.), «Мой передний край» (1994 г.), «А в памяти нет тишины» (1999 г.).

По датам их выпуска можно судить, что увидели они свет в годы, предшествовавшие соответственно 40-летию, 50-летию и 55-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов.

Данный сборник, посвященный 60-летнему юбилею Победы, охватывает гораздо больший период истории нашего государства, истории войны и мира. Это глубоко справедливое повествование о фронтовых буднях офицера-пулеметчика, который вместе со своими друзьями-однополчанами прошел по дорогам Великой Отечественной войны от Кубани до Берлина, не раз смотрел смерти в глаза и в мае 1945 года в двадцатилетием возрасте, будучи комбатом, со своим батальоном «брал» рейхсканцелярию Гитлера.

Это воспоминания фронтовика, боевого генерала, который на посту первого Министра обороны Республики Казахстан — благодаря мудрости, профессионализму и непререкаемому авторитету- сумел объединить вокруг себя истинных патриотов Родины с богатым опытом службы на ответственных должностях в Советской Армии и обеспечить управление войсками, должный уровень их боевой готовности, поенную безопасность молодого независимого государства.

Правдиво и беспристрастно пишет государственный деятель, крупный военачальник, великий интернационалист и дипломат Нурмагам-бетов С.К. о тех насущных проблемах, которые приходилось решать в трудный период создания и становления Вооруженных Сил суверенного Казахстана.

По просьбе фронтовых друзей автора и его учеников в сборник также включены воспоминания современников.

Большую ценность представляют размышления мемуариста о воспитании и подготовке молодежи к защите Отечества, дальнейшем теоретическом осмыслении проблем военной науки и военного искусства на современном этапе.

Сборник полезен будущим и нынешним защитникам Отечества, офицерам, генералам, военным историкам, ученым, широкому кругу читателей.

ВСТУПЛЕНИЕ

Давно отгремели залпы минувшей войны. Заросли травой окопы, распаханы израненные войной поля. Казалось бы, все ушло в прошлое, но нет — память неподвластна времени, боль о пожарищах, не вернувшихся друзьях-товарищах жива до сих пор в сердце.

Наверное, у многих фронтовиков есть записная книжка времен войны. В минуты отдыха, короткого затишья перед боями на бумагу ложились простые и такие сокровенные слова о самом волнующем, о наиболее важном из боевых будней.

Есть такая книжка и у меня. И не одна. Я бы назвал их личным календарем войны. Раскрывая страницу за страницей, всегда с волнением читал и читаю торопливо набросанные заметки, вспоминаю как мои однополчане мужественно шли навстречу вражескому огню.

Шестьдесят лет прошло со дня Победы. Многое, естественно, забылось, Однако эти записные книжки, рассказы боевых друзей, с которыми встречался после войны, помогли мне написать воспоминания об участии в Великой Отечественной войне. Посчитал своим долгом поведать нынешнему поколению о том, какой ценой досталась нам победа над ненавистным врагом, о легендарной отваге, стойкости простого человека, патриота, безгранично любящего Родину, беззаветно преданного народу.

После выхода в 1984 году в свет книги «Лицом к огню», — первой моей «пробы пера», — я получил много писем. Откликнулись и боевые друзья, с которыми прошагал от Кубани до логова германского фашизма — Берлина. Я благодарен читателям за внимание к этим запискам, за советы, пожелания. Письма полны гордости за нашу доблестную армию, за великую дружбу народов, объединившую и сплотившую на беспримерный подвиг солдат, подлинных богатырей — несгибаемых и бесстрашных, изумивших мир своим героизмом в непримиримой и жестокой войне.

Великая Отечественная война была самой тяжелой из всех войн, когда-либо перенесенных народами бывшего Союза. Четыре года войны, в течение которых многонациональный народ бывшего СССР сражался с немецко-фашистскими захватчиками, были годами наивысшего напряжения всех его духовных и материальных сил.

Можно ли забыть самоотверженную стойкость воинов под Москвой? Можно ли забыть подвиг героев, раненных и обмороженных под Сталинградом, где каждый камень и каждый бугорок пропитан солдатской кровью? Можно ли забыть огонь на Курской дуге, где тысячи и тысячи танков скрежетали днем и ночью? А битву на Кавказе? На Днепре? Можно ли забыть обгоревшие развалины Белоруссии, где детишки с перебитыми ручонками рвались на фронт, просились в партизанские отряды? А бои под Варшавой? Под Берлином? Конечно же, не забыть мне и ликование наших воинов в Германии, когда после ее капитуляции строевым шагом с развернутым полковым знаменем шли по Берлину солдаты-победители. Разве забыть слова, сказанные после водружения Знамени Победы над рейхстагом известным полководцем Маршалом Советского Союза Георгием Константиновичем Жуковым: «Вот мы сейчас находимся в Берлине. Мечтали об этом. Сейчас все к нам едут. На поклон. Сейчас все с нами считаются. А ведь если вспомнить 1941 год, Москву, что там было! А Сталинград! Жуткие вещи. Одна дивизия играла решающую роль: то ли немцы погонят нас, то ли мы их…»

Да, на встречах с молодежью — воинами и призывниками, — главной темой разговора так или иначе становятся события Великой Отечественной войны. Только и слышишь вопросы: что произошло на фронте там-то и почему произошло так-то, можно ли вспомнить необычные события из своей фронтовой жизни. Что и говорить, в последнее время все чаще и чаще можно услышать суждения о цене победы, о наших союзниках, об огромных жертвах, понесенных советским народом. Прошлое волнует, не дает покоя, не прощает замалчивания. И цену нашей победы мы, фронтовики, знаем  лучше кабинетных счетоводов, с легкостью оперировавших

миллионными цифрами потерь, которые они к тому же черпали не из документов, а из собственных умозрительных подсчетов. Как бы там ни говорили, но, на мой взгляд, надо брать из истории Великой Отечественной огонь, а не пепел. Огонь беспримерного мужества и стойкости, огонь преданности Отечеству, народу. Для нас не было большего, чем достойно выполнить свой гражданский и воинский долг перед Родиной, приблизить долгожданную Победу. Одну на всех. Одну для всех. Как сказал поэт:

Поклонимся великим тем годам,

Тем славным командирам и бойцам.

И маршалам страны, и рядовым,

Поклонимся и мертвым, и живым —

Всем тем, которых забывать нельзя,

Поклонимся, поклонимся, друзья, —

Всем миром, всем народом, всей землей

Поклонимся за тот великий бой,

Поклонимся за каждый смертный бой.

Уроки минувшей войны научили нас многому. Главное, надо ценить то, что завоевано старшим поколением. Нынешней молодежи — беречь и приумножать его боевые традиции, идти вперед, дальше и дальше по мирным дорогам. Об этом я, как и все фронтовики, все честные люди, не перестаю думать с мая 1945 года. Ведь День Победы -это начало начал в современной жизни многих народов: начало свободы, демократии и суверенитета, в том числе Казахстана. И этого нельзя забывать. Словом, память меня вновь и вновь возвращает к победным дням сорок пятого, а также к событиям послевоенного времени. Об этих воспоминаниях все мои три книги.

Помнится, однажды, когда у гранда нашей эстрады Леонида Утесова попросили рассказать о своей биографии, он ответил просто: «Не спрашивайте меня о биографии, она вся в моих песнях». Так и вся моя жизнь связана с армией, опалена войной.

Моя книга «Мой передний край», посвященная 50-летию Победы, вышла в издательстве «Ана Tiлi». В ней я поведал о прожитом более полувековом периоде своей жизни, о боевых товарищах-однополчанах, с кем прошел по тяжелым дорогам Великой Отечественной войны.

После выхода книги я получил от фронтовых друзей много писем-отзывов. Ответить на каждое из них просто нет возможности. Поэтому в дальнейшей творческой работе я ставил цель полнее прокомментировать суть писем фронтовых товарищей, следопытов, школьников, которые писали мне в разные годы, а также воспроизвести очерки, связанные с моей служебной деятельностью, описать заграничные поездки и переговоры с военными руководителями разных стран в бытность мою министром обороны нашей суверенной республики.

В книге «А в памяти нет тишины», посвященной 55-летию Победы, я поделился с Вами своим жизненным, боевым опытом. Скажу откровенно, работая над ней, я как бы вновь и вновь пережил те далекие, но близкие сердцу события.

Не зря говорят, что память сердца — вечное, неизбывное состояние души. Мои воспоминания, конечно же, не претендуют на полный охват всего того, что пережило мое поколение за годы самой тяжелейшей войны, что происходило в период создания и становления Вооруженных Сил суверенного Казахстана. Да я такой цели и не ставил, главное — мне хотелось передать чувство гордости за нашу Отчизну, за наш народ, веру в будущее на стыке двух веков, в начале третьего тысячилетия.

Родина! Это слово мы не случайно пишем с заглавной буквы. Все, что имеем, — талант, силы, мечты и свою преданность — отдаем мы ей.

54 года отдано кадровой службе в боевом строю Отечеству, а по сути вся жизнь. Я благодарен судьбе и своему народу за то внимание, которое оказывается мне — фронтовику. В 1994 году отметил 70-летние, а в прошлом — 80-летний юбилей. Меня поздравил Президент страны Нурсултан Абишевич Назарбаев. Получил от него поздравительную открытку и на 60-летие Победы. За что искренне признателен. Своим сослуживцам тоже хочу сказать спасибо. Армия наша — молодая, но уже твердо встала на ноги. Вчерашние лейтенанты уже подполковники, а майоры — генералы. Им поручено самое дорогое и ответственное — защита Отечества. А Родину надо беречь, как родную мать. И учиться военному делу настоящим образом, быть истинными партиотами.

Если я внес определенную лепту в разгром фашизма, в дело укрепеления обороноспособности советского государства, создания и становления казахстанских Вооруженных Сил, то считаю, что выполнил свой долг перед Родиной.

Буду очень рад, если три мои книги, собранные в один сборник, плюс воспоминания современников — с кем довелось совместно служить, станут реальным подспорьем командирам, офицерам-воспитателям, другим должностным лицам в обучении и воспитании личного состава наших Вооруженных Сил, окажут практическую помощь всем тем, кто занимается подготовкой молодежи к защите Отчизны.

Заранее благодарен, за внимание!

С. Нурмагамбетов

close_page

Раздел I

МОЯ РОДНАЯ СТОРОНА

У каждого из нас есть уголок родимой земли, где мы росли, познавали окружающий мир, приучались к труду, брали первые уроки человеческого участия, добра и зла, начинали любить и мечтать, обретая изначальное чувство Родины. И, думаю, совсем не случайно во время встреч молодые люди, выбирающие свой путь в большую жизнь, просят рассказать, где я родился и рос, с кем дружил, кого и что вспоминаю и поныне из далекой поры детства и юности.

За этими просьбами видится желание узнать что-то необычное, предопределяющее в человеке героическое начало. Но в детстве, и в юношеские годы я, пожалуй, мало чем отличался от своих сверстников. Как и другие сельские мальчишки и девчонки, мечтал о дальних странах и рано познал тяжкий труд. Ходил за стадом. Ночами подолгу заглядывался на звезды. Любил наблюдать, как над землей вставало солнце. Читал запоем книги, которые были в библиотеке колхозной избы-читальни. Житейскую мудрость постигал у односельчан.

Родился я в ауле Косым. Во время коллективизации несколько семей оттуда переехало в село Дворянка — в пятишести километрах от нашего аула. Впоследствии Дворянка стала совхозом и получила наименование «Трудовое» Алексеевского (бывшего Сталинского, ныне Аккольского) района Акмолинской области.

Село наше красивое. Сейчас там заасфальтированы улицы, есть электричество, газ, совхозный Дворец культуры. Рядом — озеро. С одной стороны села — сосновый бор, с другой — лес из белоствольных берез вперемежку с шептунами-осинами. А дальше — просторные ковыльные степи.

По весне и осенью над Трудовым стоял птичий гомон: на озере обитало много пернатых. Летом наше село, зеленое, веселое, купалось в щедрых лучах солнца. А зимой дремало в глубоких сугробах. Избы порой заносило снегом под самые крыши, и мы пробивали узкие траншеи, чтобы выйти со двора.

Северный Казахстан — край, в котором я родился и рос, это шесть областей, куда входит и Акмолинская область. Здесь пахотопригодные, плодородные земли, заливные и степные сенокосы, богатые ископаемыми недра. Мой край — главный регион зернового земледелия, основная житница Казахстана. Эта его роль еще больше усилилась с тех пор, как северные области республики стали крупнейшим в стране районом освоения целинных и залежных земель.

К несчастью, мне рано довелось испытать сиротскую долю: в восемь лет остался без родителей. Старший брат Са-гит был и за отца, и за мать.

В селе вместе с казахами жили русские, украинцы, белорусы, чуваши. Все жили дружно. Многих помню до сих пор, потому что именно от них я перенял для себя много хорошего.

Высшим для меня авторитетом был колхозный бухгалтер Петр Иванович Кунников. Это надо же! Все он мог пересчитать, щелкая костяшками счетов, и никогда не ошибался. В районе он первым из бухгалтеров сдавал годовой отчет.

Нравилось нам, ребятам, слушать деда Тихоненко. Бывало, сядет он на завалинку, тут же его обступят и взрослые, и детишки; просят рассказать о странствиях своих. Он крякнет, скажет свое обычное: «Повидать пришлось немало» и спокойно, как бы взвешивая каждое слово, тихим голосом поведет речь о первой мировой войне, которую прошел солдатом.

Слушая деда, я представлял себя на его месте то в залитом грязной водой окопе, то бегущим с трехлинейкой наперевес под разрывами снарядов в атаку, то на бурлящем митинге, где солдаты кричали: «Долой царя! Долой войну! Да здравствует Ленин!».

Вообще, про войну дед Тихоненко рассказывал очень интересно. Конечно же, ни я, ни ребята из нашего села не предполагали тогда, что и нам — совсем молодым людям, — придется воевать с тем же, что и деду Тихоненко, противником, переносить все тяготы войны.

Особую радость я испытывал, когда Тихоненко давал полистать единственный на все село «Календарь колхозника», который он выписывал. В нем давались, в основном, советы по вопросам сельского хозяйства: как сеять ту или иную культуру — рожь, горох, кукурузу, как сушить сено и т.д. Писалось о других странах и народах. Вообще, «Календарь колхозника», как мне тогда казалось был всеобъемлющим, вполне отвечал на все вопросы своего времени. Для нас он был чем-то вроде современной «Эврики».

В памяти храню дорогие образы моих милых земляков: Тимофея Мовчана и его сыновей — Григория и Ивана, с которыми дружил и на войну ушел; Машу Литош, по которой вздыхали лучшие парни в Трудовом. Помню никогда не унывавших Макена Бекмагамбетова, Федора Тумаева и рассудительного Орынбая Кашикова, сложившего голову на поле брани; спокойного Николая Соболева.

Крепко дружил я с Ильей Колебаевым, ныне полковником в отставке. Его братья одобряли нашу дружбу, посвящали в свои дела. А отец Ильи — Петр Николаевич, бывало, как увидит нас вместе, обязательно скажет: «Не бейте баклуши. Учитесь. Ученье — свет, а неученье — тьма». Петр Николаевич был председателем колхоза. Он часто жалел о том, что не удалось ему в детстве учиться, а пришлось в батраках гнуть спину.

Особенно я любил брата Сагита. Высокий, черноглазый, с доброй улыбкой, он был похож на маму. Руки у него были огрубелые и сильные. Трудился Сагит честно, работал на лесозаготовках, косил сено, возил хлеб, выполнял все, что ему поручалось. И дома не чурался никакой работы, был душой семьи. Меня звал ласково — Сагадатка. Бывало, обнимет крепко, о чем-то задумается и скажет тихо: «Я тебя, Сагадатка, в люди выведу. Власть наша все дороги перед тобой распахнула».

Я внимательно слушал брата, но никак не мог себе представить, как это можно «распахнуть дороги». Но то, что учеба в жизни много значит, крепко уяснил. Ведь не зря председатель колхоза жалеет, что не смог учиться. А вот бухгалтер кум королю: у него образование. Всяк к нему с вопросами да просьбами.

С охотой пошел я в первый класс. Это было в голодном тридцать третьем году. Жена брата Сагита тщательно заштопала мои ношеные-переношеные холщовые штанишки, выгладила белую рубашонку, почистила купленный по такому случаю суконный пиджак. При полном «параде», как называл мое одеяние Сагит, я отправился на бричке с другими ребятами в районный центр — Алексеевку, где была русская школа.

Первая встреча с учительницей окрылила меня. Ольга Дмитриевна Когутенко оказалась очень доброй. Обласкала меня своим взглядом, спросила: «Хочешь учиться?» В ответ я лишь кивнул головой, продолжая смотреть вниз, в землю.

Она подозвала еще нескольких малышей из числа новеньких, улыбнулась и начала читать сказку о девочке Машеньке и трех медведях. Затаив дыхание, ловил я каждое ее слово. Она умолкла, окинула нас завораживающим взглядом и затем сказала: «Эту сказку для вас, ребята, написал Лев Толстой. Посмотрите на него».

Ольга Дмитриевна показала нам большой портрет в рамке. Бородатый дедушка, которого я увидел, был похож на председателя нашего колхоза. «Вот бы встретиться с Толстым, порассказал бы сказок!» — подумал я. И позже, когда читал и перечитывал бессмертные творения великого писателя, всегда вспоминал первое свое знакомство с его творчеством в те далекие годы в родной Алексеевке.

Жил я при школе на содержании государства. Учился прилежно, но поначалу наука давалась мне с трудом. Помогала Ольга Дмитриевна, которая глаз с меня не спускала. И я обрел веру в свои силы, за один год окончил два класса. Мой успех особенно поразил моего аулчанина Темирбая Абишева. Я возвысился в его глазах чуть ли не до мудрого аксакала, и он ходил за мной по пятам. Даже согласился перейти в русскую школу. Но каково же было его разочарование, когда однажды я не смог ему объяснить простое правило о правописании предлогов, которое он и сам осилил.

Не знаю почему, но я никак не мог уяснить роль предлогов: на, у и под. Ольга Дмитриевна возьмет карандаш, положит его на стол и спрашивает: «Сагадат, где лежит карандаш?» Я отвечаю: «На столе».

Она опять берет карандаш, держит теперь возле стола, спрашивает: «А теперь, где он?»

И тут, хоть убей, я не мог сказать то, что требовалось. И когда Ольга Дмитриевна все-таки однажды добилась от меня вразумительного ответа, сказала: «Я счастлива сегодня. Теперь у тебя все пойдет легко». И действительно, я будто второе дыхание обрел. До конца учебы в школе не знал сбоев.

Вернулся в свое родное Трудовое. Надо было зарабатывать свой хлеб, помогать семье брата. Устроился учетчиком полевой бригады. Поскольку грамота позволяла, легко справлялся с этой обязанностью, одновременно подвозил горючее к тракторам. Все марки бензина, масла наизусть знал. Это было просто необходимо, ибо каждому трактору — свое «питание». Наловчился двухсоткилограммовые бочки закатывать на телегу при помощи двух палок. Прошло с тех пор более полувека, и поныне удивляюсь: как это мне удавалось? С лошадью запросто управлялся.

В полевой бригаде все работали дружно, с вниманием друг к другу. Даже с любовью. Шефствовал надо мной Павел Егоров — лучший тракторист в колхозе. И сейчас он живет в родном селе. Был он человек добрый, душевный. Всегда советовал: «Держись людей, Сагадат, сам человеком будешь».

Сколько раз вспоминал я эти бесхитростные, но по своей сути мудрые слова… В общении с людьми всегда нахожу большую радость, черпаю силы, набираюсь опыта. Люди заметят и поддержат в тебе все хорошее, уведут от беды, направят на путь истинный. С ними и победа втройне приятна, и утрата не так тяжела.

В общении с людьми учился гражданской смелости, не стеснялся высказать свое мнение по тому или иному вопросу. Прежде чем что-то сказать, бывало, подумаю хорошенько, посоветуюсь с авторитетным человеком.

Постепенно односельчане ко мне стали прислушиваться, начали давать поручения всякие, доверяли выступать на собраниях. А однажды председатель колхоза — уже новый был, Луценко Григорий, вызывает в колхозную контору и говорит:

— Готовься, Сагадат, в Акмолинск, а свои обязанности передашь по указанию бригадира Романова Семена.

Я ничего не понял: в чем моя вина? Ответил ему, что в Акмолинске, мол, ничего не забыл, мне и здесь хорошо.

— Не петушись, — говорит председатель, — большое дело тебе доверяем: на курсы политпросветработников посылаем тебя. Политработником, можно сказать, станешь.

— Когда ехать-то? — спрашиваю, одновременно и радуясь, и тревожась такому повороту событий.

— После сенокоса — в дорогу!

Выезда на сенокос я ждал, как праздника. Представьте себе огромный луг, как зеленое море. Трава — выше колена, цветы всех оттенков. Ароматный воздух, шмели гудят.

Чуть свет мужики становились в ряд лесенкой, и отклепанные звонкие косы врезались в сочные стебли разнотравья: вжик, вжик Взмах к взмаху, валок к валку. Я старался не отставать от бывалых косарей. Из последних сил старался, но раньше сигнала на отдых — ударов по билу — не выпускал из рук отполированное косовище. А как только ведущий? загона втыкал в мягкий грунт остро заточенное на конце косовище, я падал в мягкую траву, широко раскидывал руки, и не шевелился до призывного: «Пошли, братва, солнце не ждет!»

Особенно волновали меня сенокосные вечера. Как только садилось солнце, повсюду разжигались костры. После ужина все сходились и над лугами звучали песни. Как же хорошо пели мои земляки! Любимыми были протяжные, полные грусти и светлых надежд украинские песни. В те далекие годы не только у нас в селе, а везде, по всем городам и селам, было принято петь: с песней и на работу, и с работы. Хоть и не жили люди в достатке. Как нам сейчас не хватает этого: чтобы люди пели сами. Сейчас больше слушают радио; телевидение, магнитофоны. «Рок-музыгка». Вряд ли эта музыка останется в памяти народа.

Когда до конца сенокоса оставались считанные дни, июньским звездным вечером я простился с односельчанами. Лежа на свежескошеной траве, набросанной в телегу, я глядел на далекие мерцающие звезды, на яркий месяц. Меня провожала мелодичная,- сердечная песня. Думалось о прошлой жизни. Трудной она была, ничего не скажешь. Но зато я зарабатывал кусок хлеба своими руками, заслужил уважение людей: А оно мне было дорого вдвойне.

Этот вечер запомнился мне во всех деталях. Как будто наяву слышу стрекотание кузнечиков, скрип рассохшихся колес, постепенно затихающую песню, вижу бегущий за телегой месяц. И звезды: крупные, яркие, как перезревший шиповник.

close_page

ВОЙНА

В то утро я отправился на занятия намного раньше обычного. Мне нравилось бродить по городу, он был еще безлюден, и над пустынными улицами висела предрассветная тишина. Тогдашний Акмолинск был небольшим, пыльным. Над глинобитными и деревянными домами возвышались церковь, мечеть и водокачка. Самыми заметными были здания школы имени Кирова и управления Карагандинской железной дороги, построенные незадолго перед этим. Особенно людными и шумными были рынок и вокзал. И ни одной асфальтированной улицы. В летнюю пору над городом постоянно клубилась пыль. Пройдет лошадь — следом седое облако вспухнет, протарахтит телега — за нею шлейф густой на всю улицу тянется; редкая машина проскочит — и домов не видно.

…Прошли шесть десятилетий. Нынешняя Астана, столица нашей Родины, 10 июня с.г. отметила восьмой раз день своего рождения. Нельзя забывать, что в послевоенное время Акмолинск, став Целиноградом, вырос, преобразился, похорошел благодаря освоению целинных и залежных земель нашего благодатного края. Всего десятилетие назад современный город с театром и Дворцом культуры, прямыми улицами и проспектами, насчитывал всего несколько высших учебных заведений, а население едва превышало 200 тысяч человек.

После получения статуса столицы город стал преображаться не по годам, а по месяцам и дням. Выгодное географическое положение, стабильная политическая ситуация и динамичная экономика являются основой устойчивого развития Астаны. Сегодня высокие темпы роста вывели молодую столицу в лидеры. Облик нового центра Астаны практически сформирован. Это резиденция Президента, здания Мажили-са и Сената, Правительства, МИДа, Исламский культурный центр, цирк и серверный центр для государственных органов, главная и круглая площади, девяти- и двадцатитрехэтажные жилые дома, торговые и бизнес-центры, многофункциональный международный центр сотрудничества и развития «Capital Forum», куда входит 33-этажный жилой комплекс. Среди новых памятников хочется назвать мемориальные комплексы, посвященные памяти жертвам политических репрессий, воинам-«афганцам» и защитникам Отечества. Гордостью нашей стал знаменитый символ независимости «Астана-Байтерек». А как красиво и грандиозно застраивается левобережье Ишима, где располагается новое здание Министерства обороны! Среди десятков вузов главный — Евразийский университет имени Л. Н. Гумилева. На сегодня одних астанинцев, не считая гостей столицы, более полу-миллиона.

Не забываема и состоявшаяся в столичной резиденции «Ак орда» презентация новой книги Главы государства Нурсултана Назарбаева «В сердце Евразии». Особенно запали в душу следующие строки: «То, что мы на исходе XX века впервые в своей истории приняли решение о том, где будет находиться столица независимого Казахстана, исходя из национальных интересов страны, имело и имеет огромный политический и нравственный смысл. Это стало отражением воли народа суверенной страны, ставшей свободной и независимой».

В этой своей книге Нурсултан Абишевич творит и описывает историю. А история Астаны уже неотделима от истории Отечества. Ведь речь идет не только о городе, равном которому нет в мире: по размаху, по силе и прочности замысла. Это — наша история: человека, земли, государства и времени. Астана — это сердце Евразии, место, где переплелись культуры и обычаи, где в гармонии и согласии живут представители различных цивилизаций.

А тогда, в июне 1941 года, в пыльном Акмолинске я часто вспоминал свое родное село. И в то памятное утро, подходя к зданию школы, где размещались наши курсы, я думал о том, что в колхозе уже все на ногах.

На курсах еще никого не было. Я распахнул окна в классе, вытер влажной тряпкой и без того чистую доску. Проверил, есть ли мелок, указка. Я был дежурным в тот день. А тут и ребята появляться начали. Веселые, беспечные.

Шутки, смех прервались внезапно. В класс вошел директор. Лицо его было каким-то чужим, суровым и непроницаемым. Он вяло поднял руку и произнес одними губами:

— Ребята, тише, пожалуйста. Война…

Это страшное слово ударило прямо в сердце. То, о чем мы думали, тревожно, горячо спорили, что ненавидели — нагрянуло. Неотвратимое, жуткое, жестокое.

Война!!!

Директор все так же подавленно произнес:

— На площади собирается митинг.

Мы, как по команде, рванулись из класса. Я бежал к площади так, как будто там должно решиться самое главное в моей судьбе. В мыслях одно — война. А может, это ошибка? Вот сейчас всем скажут: идите по домам. Живите, как раньше жили.

Над площадью висело облако пыли, поднятое тысячами ног, стоял невообразимый гул людских голосов. Я пробирался сквозь толпу поближе к месту, где должно было появиться начальство, но вскоре остановился. Люди стояли так плотно, что дальше продвинуться было невозможно.

Старый казах — с обвислыми редкими усами — тяжело вздохнул:

— Опять немец, шайтан проклятый.

Высокий, чуть сутулый, худощавый русский мужик с большими загорелыми руками ответил ему спокойно:

— Нам с ними не впервой, аксакал, выдюжим!

Я посмотрел на сильные руки мужчины, взглянул в его сосредоточенные глаза и тоже произнес:

— Выдюжим. Иначе нельзя.

Мужик как-то отрешенно улыбнулся, распрямил плечи и ничего не сказал.

Не помню, кто открывал митинг, но выступающих было много. Ораторы говорили не только о вероломстве фашистской Германии и о том, что Гитлер напал на Советский Союз без объявления войны. Вспоминали о вторжении Наполеоновской армии в Россию, когда вся Европа мобилизовала свои силы, а разгромила французов русская армия во главе с фельдмаршалом Михаилом Илларионовичем Кутузовым. Припомнили первую мировую, гражданскую войны. Особое впечатление производили выступления участников недавних конфликтов с японскими агрессорами у озера Хасан, на реке Халхин-Гол, боев на Карельском перешейке во время советско-финской войны. Все подчеркивали: эти войны и конфликты, и в далеком прошлом, и в наше время, заканчивались полной победой над врагами русской, а затем и Красной Армии. Из всего услышанного твердо уяснил главное: враг будет разбит, победа будет за нами. Мы знали: наша Красная Армия всех сильней!

После митинга директор дал команду всем собраться. Поднял руку и грустно так сказал:

— Ребята, я желаю вам благополучно добраться домой. Жаль, что вам не удалось окончить курсы, освоить всю программу. Надеюсь, после победы нашего народа над врагом встретимся.

Занятия прекратились. Нам выдали документы, и все разъехались по колхозам и совхозам. Я отправился в свое Трудовое.

Девяносто километров ехал поездом. У разъезда спрыгнул на ходу, и, не дожидаясь попутной подводы, заспешил в село. Во дворах, на улице — шум, гам. Плач, песни, рев скотины. Впечатление такое, будто война где-то рядом, а не за тысячи километров от нас.

Брат был дома. Глаза грустные, губы сжаты, будто никогда не знали улыбки. Обнял меня и сказал:

— Хорошо, что приехал. Я получил повестку, собираюсь в дорогу.

— На фронт? Так и я же с тобой, Сагит! — выпалил я. Брат усмехнулся:

— Там не таких батыров ждут. Не спеши, успеешь.

Я сник и начал помогать брату складывать в котомку нехитрые пожитки.

Несколько мужчин из Трудового уже ушли на фронт. Казалось, даже хаты осиротели без них. И вот теперь провожаю самого дорогого мне человека. Жена и его дети — старшему четыре, а младшему два всего годика, — ревут,.. Я закусил губу, плетусь за телегой. Мне кажется, что Сагит дойдет до Алексеевки, побудет на сборном пункте и возвратится домой. Ну, на крайний случай, рассчитывал, что ему только и удастся до фронта доехать, а там и войне конец. Думал, наши богатыри в два счета расправятся с фашистами. Потому даже слезинки не проронил, когда брат крепко поцеловал меня и сказал: «Иди. Помогай моим, Сагадатка, помогай»,

Не вернулся Сагит ни через неделю, ни через месяц. Прислал письмо с дороги. Сообщал, что через Смоленщину едут на запад, вот-вот с врагом столкнутся. Лесами восхищался, видать, заговорила в нем лесорубская жилка. Желал нам здоровья и обещал скорую встречу.

Я несколько раз перечитал письмо вслух. А сам думал, что раз Сагит надеется на скорую встречу, значит, не так уж наши дела плохи. Так, чего доброго, мне не придется не то что на фронт попасть, а даже форму военную надеть! Немедленно в военкомат!

К военкому пробился поздним вечером. Таких, как я, здесь хоть пруд пруди. Все рвутся на фронт.

В просторном кабинете я увидел за столом подтянутого, аккуратно подстриженного человека в военном. Один глаз закрывала черная повязка. Но лицо его было симпатичным. На гимнастерке, плотно облегавшей широкую грудь, выделялся орден Красной Звезды.

Военком улыбнулся приветливо:

— Тоже на фронт хочешь?

— Так точно.

— А кто же за тебя работать будет?

— Людей хватает.

— Не по-комсомольски рассуждаешь. Знаешь ведь, что молод еще. Знаешь?

Я опустил голову. Военком посуровел.

— Молчишь? А сколько бы дел за день переделал. И фронту помощь, и у меня бы не отрывал время.

Военком вздохнул, посветлел лицом, сказал участливо:

— На твою долю лиха хватит. Иди, работай, парень, понадобишься — вызовем, не забудем. У нас учет призывников поставлен четко.

А я все сопротивлялся: не успокаивайте, мол, товарищ военком, такие, как я, воюют…

Обнял меня за плечи военком, проводил до двери:

— Мне некогда, милый. Жди своего часа. Жди.

Я считал дни до вызова в военкомат, ждал писем от брата. Днем и ночью пропадал в поле, работал наравне со всеми колхозниками. Пашка Егоров, заботливый и строгий, не находил себе места: на него, как на лучшего тракториста, наложили бронь. Работал он на износ. Бывало, весь в пыли, голодный, сутками с трактора не вставал. На просьбы передохнуть у него был один ответ: «Мое место в танке, а я здесь ворон пугаю, а кругом одни бабы да малышня». Особенно он нервничал, когда с фронта тяжелые сводки приходили. А они в те дни были мрачными.

Об этих сводках я узнавал одним из первых, так как работу в полевой бригаде совмещал с должностью заведующего клубом, — все-таки около 20 дней проучился на курсах политпросветработников в Акмолинске. В довольно-таки просторном зале избы-читальни висела большая географическая карта Советского Союза. Когда из Алексеевки привозили самые последние известия, переписанные от руки после прослушивания радио (в Трудовом ни у кого радиоприемника тогда не было), когда приходили газеты, я наклеивал на карту красные и синие флажки: они обозначали положение на фронтах. У карты собиралось много народу. Велись беседы, строились всякого рода предположения, даже высказывались предложения о том, что надо делать немедленно, чтобы разбить врага. Но на лицах сельчан была видна тревога: на фронте все шло далеко не в нашу пользу.

Каждая весть с фронта обсуждалась обстоятельно. Кое-кто роптал: так мы все сдадим, куда полководцы глядят. Таких обрывали на полуслове. Среди жителей села были и приехавшие в Казахстан из тех мест — Белоруссии, Белгородской, Курской и других областей, где теперь шли бои. Особенно любили мы рассказы о Москве, о Киеве, где сражались наши земляки-казахстанцы.

Трудно описать ликование людей, когда мы узнали, что наши войска остановили фашистов под Москвой, а потом погнали их прочь от столицы. Каждая самая маленькая победа воодушевляла нас. Я выпускал красочные листовки. Были у нас и собственные сатирические «Окна РОСТа», в которых здорово доставалось гитлеровцам. Здесь же я вывешивал табель-трудодень о том, кто как работал и сколько заработал. Мы призывали колхозников трудиться с усердием, давать как можно больше продуктов, теплых вещей бойцам Красной Армии. Гордились, что о наших лучших тружениках Кате Литош, Кате Тихоненко, супругах Кашиковых, Момуновых и многих других сообщалось в газетах. Передовиков чествовали, а отстающих критиковали.

Трудности и заботы военного времени легли в основном на плечи женщин. Богатые ранее подворья колхоза опустели. Не слышно было веселых, задорных песен. Все силы отдавались работе. Люди жили дружно, как одна семья, колхоз по-прежнему был в передовых, выполнял государственный план. Я, как и прежде, работал в тракторной бригаде, не считаясь со временем, как и все. Хотел приблизить победу.

Вечерами в клубе проводили громкую читку газет, писем с фронта. Часто это поручали делать мне. Приходилось и письма писать за малограмотных родственников, а такие были. Каждое из них я заканчивал словами: «Бейте фашистов в хвост и в гриву. О нас не беспокойтесь. Мы всегда с вами, батыры!»

Первая похоронка в Трудовое пришла в августе. Ощущение такое, будто на шее затянули петлю. С каким-то необъяснимым внутренним напряжением я ожидал каждой встречи с почтальоном. Если он давал мне треугольничек с корявыми, неровными буквами, напряжение спадало. А потом — но вое  ожидание. Я очень боялся потерять брата. Он писал скупо. О первой бомбежке, о первых боях, о погибших товарищах. И я понимал, как трудно там, на войне, как жесток враг. Во мне все сильнее и сильнее зрело одно желание на фронт!

Очередной визит в военкомат закончился, как и все предыдущие, безрезультатно. Ответ один: «Молод, работай». Вернулся в колхоз, понуро поплелся в клуб. Навстречу мне шагал почтальон. Увидев меня, остановился, а когда я подошел, сказал глухо: «Сагадат, ты не плач. Будь мужественным…»

Я с тревогой смотрел на протянутый мне конверт. По телу пробежала дрожь: на конверте вместо знакомых каракулей были черные печатные слова. «Я не должен получать похоронку, мой брат жив, жив!»

Но почтальон стоял и не прятал конверта.

Брат погиб в неравном бою с врагом под Новгородом. Жена Сагита причитала, прижав к себе испуганных детишек. Во двор сошлись люди со всей улицы, успокаивали ее. Она то впадала в беспамятство и утихала, то вновь безутешно кричала.

Всю ночь я не мог уснуть. Перед глазами стоял Сагит -сильный, добрый, родной. Поклялся отомстить за него фашистам. Жестоко отомстить.

На рассвете отправился в военкомат, Решил: лягу на пороге и не уйду, пока не отправят на фронт.

Военком, который считал уже меня своим давним знакомым, встретил приветливо, обнял за плечи.

— Знаю, брата потерял. Крепись.

— На фронт отправьте. Немедля!

— Ну, и настырный же ты парнишка.

— У вас учусь. Сколько отказов сделали? Военком сдвинул брови:

— Не ершись. Месячные сборы пройдешь, поглядим. И еще вот что. Я назначаю тебя комиссаром сборов. Ты уж постарайся, оправдай.

Я смутно представлял, что это за должность такая, что от меня потребуется, но согласился. В первый же день провел политинформацию, которая заключалась в читке сводок Советского Информбюро. Организовал прослушивание радио. Побеседовал с ребятами. У многих из них отцы либо братья были на фронте, и они все до единого хотели попасть туда же как можно быстрее. Об этом доложил военкому. Он сказал: «Умеешь с людьми контачить, молодец!» Но мне от этого было не легче, ждал от него одного: «Отправляем на фронт».

Я не предполагал, что этот человек внимательно наблюдал за нами, изучал каждого и определял: кто на что способен. После сборов военком сказал, что через два дня в военкомате в десять ноль-ноль будет заседание комиссии по отбору в военное училище. Точно в назначенное время являюсь на комиссию. Во главе стола сидел военком. «Как здоровье, Нурмагамбетов?»

Отвечаю, что не жалуюсь, ничего у меня не болит.

— Хорошо, — сказал военком, — после того, как врачи определят состояние твоего здоровья, окончательно определимся.

Врачи подтвердили: состояние здоровья нормальное, и военком заключил:

— Ты, Нурмагамбетов, подходишь в военное училище. Если сдашь экзамены и успешно окончишь учебу, будешь командиром.

Было это в июле 1942 года. Война длилась уже год, и было ясно, что закончится не скоро. Поэтому я уже не боялся опоздать на передовую, знал, что чем лучше подготовленным окажусь там, тем больше толку от меня будет. Направление в училище принял как должное. Ведь я мог стать офицером. А это означало, что у меня будет еще больше возможностей бить проклятых фашистов.

close_page

ВОЕННОЕ УЧИЛИЩЕ

Мы, будущие курсанты, в пути. Еще в военкомате нам объявили, что едем в Туркмению. Добираться туда надо через Петропавловск, Омск, Новосибирск, Барнаул, потом снова проезжать через города Казахстана: Семипалатинск, Алматы, Жамбыл, Шымкент. Такое пятление было вынужденным: в то время прямого железнодорожного сообщения между севером и югом Казахстана не было.

Дальнейший путь пролегал через города Узбекистана -Ташкент, Самарканд, Каган. Пересекли Амударью — и мы в Туркмении. Первая остановка — город Чарджоу, а конечная -город Байрам-Али.

Много было новых впечатлений, но пуще всего поразила пустыня, особенно на последнем участке пути — между Чарджоу и Байрам-Али. Бесконечные, безрадостные пески, высокое, звенящее от зноя небо. Поразило гнетущее однообразие барханов, этих материковых дюн, а попросту — нанесенных ветром бугров сыпучего песка.

Воздух раскален так, что горячо в легких. Мой двоюродный брат Макен Бекмагамбетов спрашивает:

— Интересно, какая температура?

— Минус десять, — говорю я.

Все, кто услышал мой ответ, смеются, шутят:

— Кожушок бы сюда!

— А в баньке не хочешь попариться?

Кроме Макена и Орынбая Кашикова я хорошо знаком с Генкой Никитиным и Николаем Бердниковым из Алексеевки. Держимся вместе. Жаль, что другие земляки не прошли медицинскую комиссию и в училище по состоянию здоровья не были направлены. Николай Соболев, Илья Колебаев, Григорий Мовчан отправлены на запад. Сначала мы ехали в одном составе, но в Петропавловске распростились. Договорились встретиться в Трудовом после войны. Когда вернемся с победой.

В поезде с жадностью следили за сводками Совинформ-бюро. Они были неутешительными. Закончилась героическая восьмимесячная оборона Севостополя. Фашисты прорвали нашу оборону на Воронежском направлении и вышли к Дону. Враг ожесточенно рвался к Волге.

Изнуренные жарой и ожиданием, мы в начале сентября прибыли в конечный пункт нашего пути — город Байрам-Али, расположившийся в Мургабском оазисе. Небольшой городок с глинобитными одноэтажными строениями, а населения, как мне тогда показалось — не больше, чем в нашей Апексеевке.

Военный городок находился на окраине. Нам объявили: здесь будем жить и учиться. Там находилось Первое Туркестанское Пулеметное училище. Так именовалось наше военное учебное заведение.

Дня три мы таскали кирпичи, известь, а затем нас распределили по ротам, взводам, отделениям. Вывесили расписание вступительных экзаменов. Они сводились, в основном, к знанию русского языка и математики. И снова надо было проходить медицинскую комиссию. Многие из ребят не выдержали новых испытаний, их отчислили и отправили в войсковые части — на фронт. В их числе был и мой односельчанин Орынбай Кашиков.

Должны были начаться плановые занятия, но вдруг — приказ о переводе училища. Да еще куда — в Кушку! Мог ли я помышлять на своих любимых уроках географии, что судьба забросит меня в этот населенный пункт — самую южную точку страны? О Кушке нам так увлекательно рассказывала учительница географии Клавдия Ивановна Белецкая. Расположилось это поселение с пятью-шестью тысячами жителей в долине одноименной речки. Военная крепость была основана здесь еще в XIX веке, и особой примечательностью был ее знаменитый Крест, воздвигнутый, как нам рассказали командиры, в честь трехсотлетия династии Романовых.

Разместили нас в казармах, построенных лет сто назад.

Сентябрь — самый жаркий месяц в этих местах, но стены наших жилищ были настолько толстыми, что в них мы совсем не ощущали зноя.

Хотя училище было молодое, но имело неплохую учебноматериальную базу, приличные бытовые условия. Обучали нас квалифицированные и требовательные командиры. Они делали все для того, чтобы мы за тысячи километров от фронта научились вести бой так, как потребуется там, в самом пекле войны. Многие из них уже были опалены огнем сражений, встречались лицом к лицу с врагом.

Командир батальона капитан Сидоров прибыл в училище после тяжелого ранения. Голос у него был такой чистый и звучный, что мне казалось: комбат вполне мог бы стать певцом. Он нелегко переносил жару, очень уставал, но всегда был подтянут, опрятен. В короткие минуты отдыха любил беседовать с нами, обращал наше внимание на значение дисциплины, на знание военного дела.

«Идет тяжелая война, — говорил он, — мы несем тяжелые потери — и людские, и территориальные. Я больше воевать не смогу — видите повязку на глазах? А ран всяких — не счесть. Вам придется все потерянное возвращать».

Мы как могли ободряли его, убеждали, что все будет хорошо: вы выздоровеете, говорили мы ему, мы за вас отомстим.

Каждый из нас с искренним уважением относился к этому душевному человеку.

На всю жизнь запомнился командир роты, старший лейтенант Сологуб — сама требовательность. Он и себе не давал ни в чем малейших поблажек, и нас заставлял трудиться в поте лица. К примеру: не было ни одного марш-броска, который бы он пропустил. Если кто-то из курсантов выбивался из сил и валился с ног, командир роты говорил ему: «Падай головой на запад». Эти слова имели магическую силу. Редко кто оставался на месте, откуда и силы брались. Хотя бы с помощью товарищей каждый стремился преодолеть нелегкий путь по пескам. А бегали мы в полной боевой выкладке, больше ночью. Были и такие курсанты, которые не выдерживали физического напряжения. Таких отчисляли из училища и направляли в линейные части.

Вот именно такие командиры воспитывали нас личным примером, учили тому, что так необходимо на войне: стойкости, умению переносить, преодолевать самые неимоверные трудности. И, конечно же, военному искусству.

Как я уже упоминал, наше учебное заведение называлось Первым Туркестанским Пулеметным военным училищем. Окончив его, мы должны были получить среднее военное образование. А программу, рассчитанную на три года, мы должны были пройти всего лишь за восемь месяцев. Поэтому из программы были полностью исключены такие предметы, как математика, физика, иностранный язык, теоретическая механика, основы электротехники и некоторые другие. По ряду предметов как, например, по военной истории, читались обзорные лекции и в них особое внимание уделялось победам русской армии, а затем и Красной Армии в годы гражданской войны, военных конфликтов на границах советских республик. О вычислительной технике мы в те годы понятия не имели, автомобиль изучали лишь ознакомительно, ибо в первые годы войны Красная Армия была механизирована слабо, больше пешком да на лошадях.

В восьмимесячную программу было включено изучение тех предметов, которые имели бы практическое значение во фронтовых условиях. Их мы изучали и постигали досконально, не считаясь со временем. Это были, прежде всего, огневая подготовка — в основном стрельба и управление огнем, затем тактика, физическая, строевая, политическая учеба. Много внимания уделялось топографии. Инженерную, химическую подготовку, как правило, отрабатывали в комплексе с тактикой. Плановые занятия проводились по 8 часов, а затем была обязательная трех- четырехчасовая самоподготовка, мало чем отличавшаяся от плановых занятий. Само название училища — «Пулеметное»

— говорило о том, что мы должны были досконально знать этот вид оружия — станковые пулеметы Максима и Горюнова, ручной Дегтярева. Сейчас их нет на вооружении, сняты. Но войну мы прошагали с ними, с ними мы победили, и поэтому не могу не сказать о них хоть несколько слов.

Изобретатель «Максима» — американец Максим Хайрем Стивенс (1840-1916). После существенных усовершенствований, произведенных русскими оружейниками, пулемет «Максим» был принят на вооружение русской армии. Калибр его

— 7,62 мм, вес — 64 кг. Устанавливался он на специальные колесные или треножные станки, обеспечивавшие высокую прицельность стрельбы благодаря устойчивости и применению механизмов горизонтальной и вертикальной наводки. Станковый пулемет был мощным автоматическим оружием, предназначенным для поражения групповых живых целей и огневых средств на дистанции до одного километра. Обслуживался пулеметным отделением (расчетом) в составе 5-6 человек. Его можно было разобрать на несколько частей и в походе переносить тремя-четырьмя солдатами.

Второй, облегченный, станковый пулемет «СГ-43» — изобретение конструктора Петра Максимовича Горюнова — был принят на вооружение Советской Армии в 1943 году. Общий вес 44,5 кг, более простое устройство и высокая надежность действия — вот его главные достоинства.

Итак, кроме плановых занятий, которые строго контролировались старшими командирами и офицерами из Управления училища, ежедневно проводилась и самоподготовка под руководством командира взвода и командиров отделений.

Наш командир отделения Геннадий Никитин уже который раз вычерчивает на тетрадном листке траекторию полета пули. Николай Бердников тяжело вздыхает и говорит ему:

— Не переводи бумагу, все равно не пойму.

— Поймешь, друг. Заставлю понять. Не позорь, Коля, Алек-сеевку.

— А ты кто такой, чтобы заставлять меня?

Смотрю, командир отделения Никитин сжимает зубы, да так, что на его скулах проступают желваки. Он сверлит Николая Бердникова злым взглядом, но сдерживается, чтобы не нагрубить, произносит твердо:

— Товарищ. Этого достаточно.

Николай опускает голову. Последнее время он что-то сник, жалуется на трудности, считает, что его скоро отчислят в линейную часть за слабую успеваемость. Геннадий старается всячески подействовать на него, даже стыдит, заставляет учить теорию осмысленно, не зубрить. Никитин оказался хорошим парнем, волевым и выдержанным. Я за ним хоть в огонь, хоть в воду. Мечтаю: вот бы вместе на фронт! С ним себя чувствую уверенно.

Но вот Никитин обращается ко мне:

— Разбирай затвор, — а сам с первым моим движением начинает считать: и раз, и два, и три, и…

Руки у меня вялые, неподатливые — час назад разгружали вагон с саксаулом, но я виду не подаю, кричу:

— Есть!

— Неплохо, — одобряет командир отделения и обращается к Бердникову:

— Теперь ты собери.

— Сколько можно! Надоело! — сопротивляется тот. Геннадий бледнеет, встает, в который раз показывает, как разбирают и собирают затвор станкового пулемета — очень сложный механизм. Если освоил его разборку и сборку, можно считать — пулемет изучен.

Почти все наши занятия начинались по тревоге. О, сколько их было, этих тревог, сосчитать ли? Мы, молодые курсанты, тогда задавались вопросом: почему бы не начинать занятия «нормально», по команде? И лишь со временем поняли, что это было необходимо, прежде всего, нам самим. По команде «тревога» вырабатывались быстрота, собранность, внимательность. Уже на фронте, в перерывах между боями, я часто отрабатывал эту команду со своими подчиненными.

Трре-во-о-га!

И через несколько минут курсантские роты уходят в ночь. В темноте вспыхивают красные огоньки карманных фонариков. Мы ускоренным шагом движемся к афганской границе. Ветер бьет по ногам мелкими камешками, сечет по лицу песком. Он хрустит на зубах, попадает в нос, но нам не привыкать. Узнать бы главное — чем вызвана тревога?

В кромешной тьме движемся по азимуту. Все чаще звучит: «Бегом! Бегом!» Лучше бы еще вагон разгрузить.

Взмокли волосы, пот щиплет глаза. Я не вытираю их — песок. Попить бы. Но нам можно взять в рот только кусочек селедки, чтобы выделялась слюна. А где же ее взять, селедку?

Как в курсантские времена, так и за долгие годы службы в Средней Азии постоянно приходилось слышать, как солдатам внушали, что воды надо пить как можно меньше. Даже наказывали жаждущих. Лишь впоследствии эта, никем не проверенная «теория» была отменена. И стали говорить: хочешь пить — пей.

Тот марш-бросок был трудным, и запомнился мне тем, что на обратном пути стал сдавать Коля Бердников. Он упал. Никитин и я подхватили его под руки, он запротестовал: «Оставьте, ребята!» Мы не приняли это во внимание, потащили товарища вперед. Передохнув, он собрался-таки с силами. И мне стало веселее, будто за себя обрадовался.

Вернулись в казармы под утро, почистили карабины и уснули мертвым сном. В шесть часов подъем, опять были на ногах. И снова занятия: по расписанию — строевая, огневая, физическая, тактическая подготовка. К концу дня — инженерные работы: отрывали в полный рост окопы, траншеи, оборудовали пулеметные гнезда. Знали, что к утру их занесет песком по самую бровку, но остервенело вонзали лопаты в грунт. Каждый знал: окоп — крепость солдата, и может статься такое, что придется отрывать его под огнем врага, тренировки могут еще как пригодиться, они зря не пропадут. Вот и рыли окопы по всем правилам инженерного искусства, чтобы и глубина, и ширина, все соответствовало твоему росту. Нельзя нарушать и фон местности, обязательно надо так суметь замаскировать окоп, чтобы противник не мог его обнаружить без труда. Наш командир взвода и офицер-преподаватель по инженерному делу строго за нами наблюдали, а в конце занятия каждый получал оценку.

Примерно в таком ритме проходила наша жизнь. Проходила напряженно, подстегивала нас и жажда овладеть военными знаниями как можно быстрее и лучше, ведь на западе страны шла кровопролитная война. Замполит роты ежедневно во время политинформаций рассказывал нам о положении на фронтах, о наших успехах и неудачах.

Нынешние юноши могут дивиться тому, как мы выдерживали такой ритм: по 12-14 часов напряженных занятий, различных работ, постоянных подъемов по тревоге. Да ведь и паек наш был довольно скудным. Действительно, трудно поверить. Но мы ложились и вставали с мыслью о войне, о том, что наши отцы, братья и сестры на фронтах проливают кровь, умирают за Родину, И считали, что курсантские трудности не сравнимы с теми, что приходится переносить фронтовикам и советским людям на временно оккупированных врагом наших территориях. Мы были сильны духом преданности гражданскому долгу, мы были убежденными патриотами своей страны. Каждая тревожная весть с фронта сплачивала нас еще теснее, звала к упорству, а каждый, даже самый маленький, успех укреплял веру в победу. С этой непоколебимой верой мы шли к заветной цели — как можно быстрее окончить школу и отправиться на фронт. В разговорах с командирами курсанты все чаще выражали беспокойство: как бы не опоздать к главным событиям. После разгрома немцев под Сталинградом все считали, что Гитлеру скоро придет крах. Никто не думал, что жестокая война будет длиться еще более двух лет.

Указ Президиума Верховного Совета СССР от 6 января 1943 года «О введении новых знаков различия для личного состава Красной Армии» всех глубоко взволновал. В училище по этому поводу состоялся митинг, все выступающие одобряли Указ. Говорили, что мы скоро разобьем врага, будем освобождать порабощенные им страны, надо в Европу вступить в погонах, пусть все видят и знают, что такое наша Красная Армия.

Здесь хотелось бы напомнить, что погоны — наплечные знаки различия для солдат, офицеров, генералов и адмиралов — существуют почти во всех армиях мира. В России погоны впервые введены с 1732 года и носились сначала только на левом плече, а с 1802 года — на обоих плечах мундира. Погоны имеют различные цвета и оформление в зависимости от рода войск — пехота, артиллерия, авиация и т.д., и звания (чина). После революции погоны в Красной Армии были отменены. И вот снова — вводятся.

Алые курсантские погоны нам вручали в торжественной обстановке. С той поры я не снимал погон с плеч. Ныне, став генералом армии, хорошо знаю, что звезды на погонах, малые и большие, не появляются просто так, сами по себе. Они как бы высвечивают степень квалификации военного человека, его знания, способности, трудолюбие, заслуги перед армией и страной. Для присвоения званий существуют строгие правила, о которых я хочу напомнить читателям. Первоначальное звание после окончания училища — лейтенант — присваивалось приказом Министра обороны СССР. Звания старший лейтенант, капитан — командующим округом. Майор, подполковник — главнокомандующим того или иного вида вооруженных сил. Полковник — Министром обороны, а генеральские звания — Правительством СССР.

Вернемся же к нашим тогдашним курсантским будням. Постепенно в ротах начали делать перестановки. В первые взводы отобрали наиболее подготовленных курсантов. В их числе оказались Геннадий Никитин, Макен Бекмагамбетов и я. Почувствовал: неспроста это. И действительно, командир роты старший лейтенант Сологуб вскоре объявил, что мы будем выпускаться из училища раньше других взводов. Остальные будут продолжать учебу.

Нагрузка еще более усилилась. Но мы были готовы выносить все трудности. Теперь занимались исключительно боевой подготовкой. Наряды на вспомогательные работы — на погрузку и выгрузку, на кухню, были полностью исключены.

Через несколько дней в первых взводах был проведен смотр — проводил его командир батальона майор Сидоров. Осмотрел внешний вид, проверил, как подшиты курсантские погоны. Затем побеседовал с каждым персонально. Спросил о здоровье, об успехах в освоении учебной программы. При этом мне показалось, что боевой офицер тщательно изучал настроение каждого из нас.

Итак, за восемь месяцев первовзводцы, как теперь нас называли, освоили сокращенную программу училища, рассчитанную на три года. Настал долгожданный день 26 апреля 1943 года. Кушка в зеленом наряде, обласканная еще не жгучим весенним солнцем, казалась нам красивейшим городом. Ветры, будто чувствуя наше настроение, поутихли. Небо было голубым.

Нас, выпускников, окружили всеобщим вниманием. Как обычно, мы прослушали сводку Совинформбюро. Затем, впервые без строя, побежали на склад за новым обмундированием. Быстро разогрели на древесном угле утюги, выгладили гимнастерки и шаровары, почистили и без того блестящие сапоги, бляхи ремней. Всем хотелось выглядеть красивыми -молодость брала свое.

В два часа дня, счастливые, мы стояли на строевом плацу училища. Плац выглядел нарядно: кругом флаги, лозунги: «Привет Лейтенантам!» и, конечно же — «Да здравствует Победа!» Оркестр исполнял военные марши.

Начальник училища подал команду «смирно». Грянул оркестр, и перед строем курсантов и выпускников поплыло Боевое знамя училища. Я глядел на него, и от волнения перехватило дыхание. Не скрывал гордости, что стоял среди тех ребят, кто упорным трудом заслужил почетное право первым уехать на фронт. Значит, способен на большое дело, значит, трудности кланяются мне, а не я им. Увидел бы меня в эти минуты ты, Сагит, брат мой! А как порадовались бы за меня мои земляки из Трудового! Председатель колхоза Петр Семенович Колебаев, моя дорогая учительница Ольга Дмитриевна Когутенко, Павел Егоров, Темирбай Абишев, Дакш Абил-галимов. Сколько же хороших людей повстречал я! Комбат Сидоров и ротный Сологуб последние дни как с родным обращались, в их глазах столько тепла и ласки, что даже неловко становилось.

Начальник училища полковник Бабников объявил приказ Наркома обороны СССР о присвоении нам воинского звания лейтенанта. Затем каждому выпускнику начали вручать лейтенантские погоны.

— Лейтенант Нурмагамбетов!

Я вздрогнул, расправил плечи и строевым шагом вышел из строя. Золотистые погоны легли на мою ладонь. Состояние было такое, будто мне вручили мою судьбу.

Когда встал в строй, какое-то время был сам не в себе: никого не видел, никого не слышал. Постепенно волнение прошло, и я начал внимательно слушать начальника училища. Он говорил громко, горячо:

— Товарищи лейтенанты, есть множество моментов, когда можно потерять командирский авторитет. А вот к завоеванию его существует один путь: неустанный, каждодневный, творческий труд. Будьте для подчиненных примером во всем, живите с ними одними помыслами. Досконально изучайте технику и оружие. В бою действуйте решительно и смело, не теряйтесь в самой сложной обстановке. Помните, если поставлена задача, вы должны выполнить ее во что бы то ни стало.

Простые эти слова запали в душу. С таким вот наказом я и уехал на фронт. Пронес его через все бои и храню в памяти до сих пор.

close_page

НА ФРОНТ

Кажется, уже давным-давно любовался перед зеркалом собой в новенькой лейтенантской форме. Верилось и не верилось, что я — офицер. Ни в семье, ни в роду даже офицеров не было. Я — первый. Безусловно, этим я гордился. Старался казаться солидным перед Николаем Бердниковым, Сашей Стукаленко и другими курсантами, которые оставались в училище. А ведь прошла со дня вручения нам первых офицерских погон всего неделя.

На станцию Кушка подали воинский эшелон, и мы двинулись в сторону Ашхабада через знакомый нам уже город Байрам-Али. Миновав столицу Туркмении, наш воинский идет в Красноводск: там конечная железнодорожная станция, дальше — Каспий. Город расположился среди камней, зелени нет. За два дня мы успели познакомиться и с городом, и с морским портом. Каспийское море бушевало, такого раньше мне не доводилось видеть. Обратил внимание — в Красноводске много казахов. Полюбопытствовал, спросил одного: как они здесь оказались? Очень просто, — сказал он, — живем здесь давно, да и граница Атырауской области рядом. Тогда-то я и подумал: как же велика территория Казахской республики!

После поезда — теплоход «Дагестан», пересекаем на нем седой Каспий. Штормило, наше судно швыряло, как щепку. Создавалось впечатление, что сейчас оно перевернется и все мы окажемся в холодной морской пучине. У многих из нас позеленели лица. Я прислонился возле какой-то стенки, старался дремать. Напрасно: в такую качку могут спать только бывалые моряки.

Отмучились. Под утро мы спустились по мокрому трапу на берег. Ноги подламывались, тошнило. В Махачкалинском морском порту встретили нас какие-то офицеры, сразу же построили, и — марш! Ни минутки передышки. Шли мы долго, засыпая на ходу, спотыкаясь; тихо, беззлобно ругались. Когда, наконец, увидели теплушки, обрадовались несказанно. Как только легли на солому, толстым слоем набросанную на пол, мертвецки уснули.

Мы вовсе не интересовались — в каком направлении и до какой станции нас везут. Знали одно — на фронт. Ребята говорили так: пусть начальство думает. Эшелон шел с большой скоростью, останавливался только для набора воды и топлива. В пути нам выдавали сухой паек, на станциях мы бегали за кипятком. Первая остановка — город Грозный, потом замелькали названия курортных городов: Пятигорск, Минеральные Воды. Дальше Невинномысск, Армавир и Краснодар. Итак, приближаемся к столице богатейшего края.

Чем ближе фронт, тем больше заметно истинное, жестокое лицо войны. Тут и там пепелища с черными остовами труб, наспех сколоченные кресты на кладбищах и у дорог, поваленные телеграфные столбы с оборванными проводами, землянки без окон, в которых ютились оставшиеся без крова люди.

Поразили нас беженцы. Измученные старики, женщины, дети малые толпами двигались на юг, несли и везли остатки своих пожитков в сторону Махачкалы, а оттуда можно податься дальше — на Баку, или, если повезет, пересечь Каспийское море, добраться до Красноводска. А там Средняя Азия, Казахстан, Сибирь.

В то время в Махачкале было и без того полным-полно беженцев, мы их видели. На них нельзя было смотреть спокойно, и помочь мы им ничем не могли. Думали только об одном — отомстить врагу. Сколько же горя принес ты людям, проклятый Гитлер! Не будет тебе пощады! Одни помыслы владели каждым из нас, молодых лейтенантов: скорее в бой!

Не скрою, в то время меня сильно беспокоило и другое. Думалось, как же сложится моя фронтовая судьба, что суждено пережить, испытать, какие люди будут рядом со мной?

Только проехали Армавир, откуда ни возьмись — несколько вражеских самолетов, начали бомбить. Состав несется не останавливаясь, мы в теплушках не поймем, как себя вести. Но все обошлось благополучно, состав не пострадал, никто не погиб и к ночи мы прибыли на конечную станцию. Это было за Краснодаром. Встретивший нас офицер сказал, что мы находимся в штабе 9-го Краснознаменного стрелкового корпуса. Тут же строго предупредил, что курить нельзя, а при налете авиации или во время артобстрела не суетиться, но укрываться в щелях. Он нам их показал, объяснив, по сколько человек может в них поместиться.

Штаб располагался в овраге неподалеку от станицы Ана-стасиевской. Он был так искусно замаскирован, что постороннему человеку было бы очень трудно его обнаружить. Подошел начальник отдела кадров и всем вручил предписания — кому в какую войсковую часть надлежит прибыть. Мне и моему земляку лейтенанту Султанову, он был родом из Се-веро-Казахстанской области, нескольким выпускникам других училищ, которые в то время тоже оказались в штабе, вручили документы для дальнейшего прохождения воинской службы в 157-й отдельной стрелковой бригаде. Макен Бек-магамбетов, с которым вместе росли и учились, Геннадий Никитин, мой хороший товарищ, получили предписания в другую войсковую часть. Было очень и очень трудное расставание — думалось, что воевать будем вместе. Однако нас никто не спрашивал. Офицер, к которому мы обратились с просьбой, чтобы нас всех направили в одну войсковую часть, ответил коротко: «Предписания вручены, приказ отдан». И все, вдаваться в подробности не стал. Тяжелый осадок остался после этого разговора, и поныне думаю, что тот офицер был бездушным человеком. А фронтовая судьба сложилась так, что друзей своих я так и не встретил. Оба они были ранены, причем Макен очень тяжело. Оба, после излечения в госпиталях, были досрочно уволены.

В теплую майскую ночь мы двинулись по направлению к переднему краю. Уже слышны артиллерийские залпы. Подошли к большому хутору. Казацкие хаты, крытые посеревшей от времени соломой, утопали в густой зелени. Многие жилища были брошены, в них некому было жить. Фронт рядом.

Штаб бригады разместился за хутором, тоже в овраге. Мы, только что прибывшие молодые лейтенанты, сразу же обратили внимание на безукоризненную маскировку, глубокие щели, ходы сообщения. Разговаривали здесь все полушепотом — создавалось даже впечатление какой-то безжизненности. В то же время в землянках, где работали штабисты, было уютно.

Капитан, по всей видимости кадровик, провел нас к подполковнику Сафонову. Тот представился:

— Я, — сказал он, — начальник штаба 157-й отдельной бригады. Теперь вместе будем воевать.

Среднего роста, подтянутый, затянутый ремнями портупеи Михаил Иванович Сафонов выглядел недоступным, строгим. Но вот протянул руку, добродушно улыбнулся, и сразу же расположил к себе. Это была полная противоположность запомнившемуся мне офицеру-сухарю из штаба корпуса.

Позже я узнал, что подполковник Сафонов — кадровый офицер с 1927 года, успел повоевать на двух войнах, теперь вот — на третьей. Особенно гордился Михаил Иванович тем, что служил в 15-й кавалерийской дивизии под командованием Константина Константиновича Рокоссовского.

Доброй, располагающей к откровенности была первая встреча с этим офицером. Долгие годы я с М.И.Сафоновым, позже генерал-майором в отставке, поддерживал дружескую связь.

Сначала думали, что и в бригаде беседа с начальством будет такой же короткой, как в штабе корпуса. Но начальник штаба не спешил расставаться с прибывшими лейтенантами. Может быть, сам вспомнил свою офицерскую молодость, может в глубине души жалел нас, совсем еще молодых: что же будет с ними, безусыми, выстоят ли, смогут ли командовать, не погубят ли своих подчиненных?

А может быть просто радовался прибытию пополнения, всем ведь известно, что потери на фронте дело неизбежное

— кто-то гибнет, кого-то уносят в лазарет. Особенно же тяжело подразделению, когда из строя выбывает командир.

Беседу с нами Михаил Иванович начал так:

— Слышал, в дороге вас бомбили самолеты врага. Рад за вас, что не пострадали, что благополучно прибыли в нашу бригаду. Слышите: стрекочут пулеметы, раздаются залпы орудий? Это фронт, до переднего края нашей обороны отсюда рукой подать. И противник тоже сидит в окопе, в ином месте до их окопов всего метров сто, так что скоро сами увидите живых немцев.

Он помолчал, окинул нас всех спокойным взглядом. Продолжил рассудительно:

— Вы молоды, не обстреляны. Смотрите, не горячитесь, зря под пули не лезьте. Обдумывайте каждый поступок, не проявляйте излишнюю лихость. Против нас стоит опытный, хорошо обученный и до зубов вооруженный враг. Но сейчас не сорок первый год, когда он застал нас врасплох. Как вы знаете, враг потерпел крупные поражения под Москвой, Сталинградом. Да и с Кавказа мы его порядком потеснили. Но это вопросы широкого плана, а вы будете с противником, как говорится, глаз в глаз, и помнить надо, здесь он прежний

— коварный и беспощадный враг.

Опять смолк подполковник, будто собираясь говорить о самом главном. Сказал проникновенно, просто:

— Прошу вас, товарищи, уважайте своих солдат, живите с ними душа в душу. Окоп — это не строевой плац, а офицер для солдата, прежде всего, боевой товарищ. Не забывайте заботиться о раненых, убитых не забудьте помянуть. Ну и, само собой, пример показывайте. У наших солдат-окопников боевого опыта достаточно, не забывайте об этом. Короче, дорогие мои лейтенанты, от вас многое зависит.

Нас вдохновили спокойствие,-уверенность начальника штаба, и мы принялись задавать ему вопросы. Он охотно отвечал. Рассказал, что накануне нашего прибытия бригада вела тяжелые бои, форсировала Кубань, очистила от фашистов несколько районов Краснодарского края. Местные жители, в основном казаки, несказанно радовались освобождению, вы ведь сами видели, что натворили гитлеровцы на временно оккупированных землях.

— Наши воины, продолжал Михаил Иванович, — проявили истинную отвагу и мужество. Отличился взвод автоматчиков младшего лейтенанта Радушкина, первым принявший бой на захваченном плацдарме. Сержанты Прокофьев и Кодже-гаев со своими молодцами не только уничтожили многих немцев, но и захватили два пулемета, что сделать не так уж легко. Рота лейтенанта Кретова пять раз дралась с фашистами врукопашную. Такое, в основном, случается не так часто — когда кончаются боеприпасы, или если вдруг противник окажется совсем рядом. Это уже порыв чисто психологического порядка.

Мой земляк Султанов шепнул мне на ухо:

— А в училище мы этого не проходили. Как будем действовать, если что?

— А ты не очень размышляй, — отшутился я. — Штыком в брюхо, и точка…

А подполковник Сафонов между тем рассказывал о том, как лейтенант Алимов прикрывал переправу, когда поступил приказ оставить плацдарм. Его тяжело ранило, но он продолжал вести огонь до последнего дыхания и геройски погиб.

Михаил Иванович не стал рассказывать нам о действиях батальонов, старших офицеров. А мы, молодые лейтенанты, поняли, конечно, что подполковник не зря повел речь именно о лейтенантах: смекайте, мол, ребята, наматывайте на ус.

Начальник штаба подробно ознакомил нас с положением наших войск на наиболее важных участках Северо-Кавказского фронта, перед которым была поставлена задача ликвидировать Таманскую группировку гитлеровцев и не допустить их эвакуации в Крым. Он все нам показывал на карте, и нам легче было вникать в стратегические замыслы наших командиров.

Мы узнали, что с 15 апреля противник постоянно контратакует в районе станицы Крымской. С 17 апреля гитлеровцы начали наступление на Мысхако, стремясь ликвидировать этот плацдарм, ибо он угрожал их войскам под Новороссийском. Бойцы и командиры 18-й армии, проявляя героизм, прочно удерживали этот плацдарм.

Подполковник Сафонов подробно рассказал нам о так называемой «Голубой линии», которую фашисты на все лады рекламировали как неприступную.

Еще в январе 1943 года противник, опасаясь, что его Кубанская группировка может быть опрокинута в море натиском советских войск, начал возводить мощный оборонительный рубеж в низовьях Кубани на подступах к Таманскому полуострову. Тысячи местных жителей, насильно согнанных из станиц и хуторов, под конвоем вражеских автоматчиков рыли траншеи, противотанковые рвы, окопы, возводили всевозможные препятствия.

Начальник штаба показал на карте жирные синие линии -оборонительные рубежи с удалением друг от друга на расстояние от 5 до 25 километров. Основная оборонительная полоса — непосредственно «Голубая линия» — имела глубину 6 километров. Ее левый фланг начинался у Косы Вербяной, проходил через множество приазовских лиманов, затем по реке Курка, вдоль берега которой протянулись высокие земляные валы. Далее «Голубая линия» шла на восток — по болотистой местности вдоль реки Адагум до станицы Киевской. С фронта этот участок прикрывался широкой полосой прикубанских плавней.

Вглядывались мы, новички-лейтенанты, в карту, следили за указкой подполковника и думали, что не так уж, значит, и силен противник, раз так укрылся за «Голубой линией». В наступление, видимо, не пойдет. Но и нам будет трудновато прорвать такую оборону.

Над «Голубой линией» тишины не было. В разных ее местах постоянно шли бои, стоял гул артиллерийской канонады, беспрерывно летала авиация. То бомбежка, то воздушные бои.

Вот здесь-то и предстояло всем нам, необстрелянным лейтенантам, в том числе и мне с Султановым, принять боевое крещение, впервые лицом к лицу встретиться с ненавистным врагом.

Подполковник Сафонов дал нам советы, с чего надо начинать командовать взводом, распределил по батальонам, ротам. Я заволновался, когда офицер-кадровик зачитал приказ о том, что я назначаюсь командиром стрелкового взвода. Что делать?

Выждал, а когда все разошлись, отрапортовал подполковнику Сафонову:

— Лейтенант Нурмагамбетов. Окончил Туркестанское пулеметное училище. Вы же, товарищ подполковник, назначаете меня командиром стрелкового взвода.

Сафонов насторожился:

— Ну и что?

Я не сдрейфил, и требовательно произнес:

— Прошу дать мне пулеметный взвод. Подполковник недоуменно помолчал, поразмышлял, оглядел меня с ног до головы, спросил:

— С «Максимом» знакомы? Я ободрился, выпалил:

— Как же, как же, товарищ подполковник, я же закончил пулеметное училище, «Максим» не только изучал, но и стрелял из него и все упражнения выполнил на «хорошо»

— А с «Горюновым»?

— Тоже.

— Когда же успели освоить?

— Тоже в училище.

— Сколько же вам лет-то, лейтенант? — с нескрываемым удивлением осведомился подполковник.

— Девятнадцать.

— И вы думаете справиться с пулеметным взводом? Мы их укомплектовываем бывалыми, опытными солдатами. Боюсь, вам будет тяжело: «бородачи» могут не признать,

— Буду стараться, товарищ подполковник.

— Как ваше имя, лейтенант?

— Сагадат.

— Откуда вы родом?

— Из Казахстана, Акмолинской области.

— Стало быть, товарищ лейтенант, мы земляки. Я из Саратова, а наша область граничит с Уральской, я там бывал, и не раз.

Я тогда плохо представлял себе, где проходит граница между Саратовской и Уральской областями, но в душе согласился — мы, конечно же, земляки. А Сафонов положил руку мне на плечо и спросил:

— Отец на войне?

Я рассказал, что ни отца, ни матери у меня нет, а единственный брат мой — Сагит, погиб на войне. Подполковник внимательно слушал, не перебивал, и у нас сама по себе завязалась дружеская беседа. Я и о совхозе своем рассказал, об учебе в Пулеметном училище, вспомнил о работе. Хотелось, чтобы этот, не раз бывавший в боях человек понял, что на фронт меня привела не случайность, не романтика подвига, а глубокое сознание необходимости быть там, где решается судьба Родины. И боевой, умудренный житейским опытом офицер понял мои чувства. Тут же подозвал офицера-кадровика и распорядился изменить приказ. Крепко пожав мне руку, сказал:

— Товарищ лейтенанту вы назначаетесь командиром взвода станковых пулеметов в пулеметную роту. И желаю вам дожить до победы. Нет, не желаю. Приказываю!

Чувствовалось, что он взволнован нашим разговором. А мне казалось, что я давно знаю этого человека.

Почти шестьдесят лет прошло после той фронтовой беседы, а не забылась она мне по сию пору. Вспоминая ее, я всегда думаю о том, как важно нам, ветеранам, внимательно, чутко, по-отечески относиться к каждому молодому человеку, доходить до его сердца, передавать свой опыт.

close_page

ПЕРЕДНИЙ КРАЙ

Итак, своего я добился — пулеметным взводом командовать буду. Но тут тревожное: по плечу ли ноша? В училище, в аудиторий бойкий был, с условным противником воевал неплохо. «Побеждал». А тут ведь все реально- и враг, и подчиненные солдаты, за чьи жизни мне отвечать. А горькие потери солдат почти ежедневно случаются: или убит кто, или ранен…

В пулеметной роте первого батальона представился первому своему фронтовому командиру капитану Самуилу Гурвичу. Ему было лет тридцать пять, среднего роста, плотный, и, как мне показалось, он не отличался особой разговорчивостью. Слово скажет, помолчит. Я стоял перед ним Вытянувшись, ждал распоряжений.

Откуда родом, товарищ лейтенант?

— Из Казахстана. Акмолинский…

Это что — ближе к Сибири?

Ответил, что действительно, климат у нас сибирский. Помолчали. Гурвич сорвал травинку, перекусил ее.

— Не бывал я ни в ваших краях, ни в Сибири. И писателей ваших не читал.

Мне почему-то подумалось, что ротному мой приезд не в радость. А тот спросил:

— Передний край видел?

— Я ведь только что прибыл сюда, — попытался я оправдать свое незнакомство с передовой. Но капитан сказал просто:

— Хорошо, лейтенант, потопали…

Выбрались из блиндажа, похожего на большую нору и по ходам сообщения, по траншеям повел меня командир роты по огневым позициям взвода. Вот первый расчет. Гурвич показал сектор обстрела, обратил внимание командира расчета на то, что надо было доделать, докопать, замаскировать. А главное — познакомил меня с личным составом расчета. Люди были разные: и пожилые, и мои, (примерно, сверстники.

— Бойцы, — сказал капитан, — теперь вашим командиром будет лейтенант Нурмагамбетов.

Таким образом, мы обошли все три расчета взвода, который поддерживал 3-ю стрелковую роту капитана Диденко, мне предстояло представиться еще и ему, ведь пулеметчики действуют в интересах стрелков. Вернулись, ротный теперь по-доброму посмотрел на меня, сказал:

— Небось, думал — перед строем представлять буду?

— Если честно, то да.

— Здесь, земляк, все не по писанному.

Мне понравилось, что Гурвич, даже не бывавший в наших краях, назвал меня земляком. Но позже я заметил, что он так обращался ко всем, кто был моложе его и ниже по воинскому званию.

Вечером в блиндаже командира роты при свете коптилки, сделанной из гильзы снаряда, мы подробно изучили карту. Капитан растолковывал мне задачи пулеметной роты и моего взвода, давал указания, как эффективнее поддерживать огнем стрелковую роту и как с нею взаимодействовать. Подчеркнул: во время боя я полностью подчиняюсь командиру стрелковой роты капитану Диденко.

— А главное, товарищ лейтенант,заключил командир, — беречь подчиненных и больше уничтожать фашистов. В этом — все дела. Нелегкие, конечно.

Дня через два капитан спросил:

— Как с личным составом? Изучили?

— Изучаю, товарищ капитан.

— Не торопитесь, но и не откладывайте в долгий ящик. Противник нам на это времени не отпускает. Кстати, вы знаете, что к вашему третьему расчету по траншее не пройти?

— Так точно. Во время артобстрела ее завалило на большом участке.

— Были там?

— После артналета обошел весь взвод, все живы. Но до третьего расчета пришлось добираться поверху, траншея завалена.

— Похвально, товарищ лейтенант, надо всегда знать обстановку, а командиру взвода всегда быть на месте. С наступлением темноты вместе со стрелками будете расчищать траншею.

Капитан взглянул на меня строго и приказал:

— Запрещаю вам выходить из траншей. Это не улица. Хорошо, что все произошло ночью, а если бы при свете дня? Вообще — будьте осмотрительны.

Командир роты ни при первом знакомстве,  ни позже о себе не сказал ни слова. Я предположил, что он до войны был не иначе, как учителем — скорее всего математиком. Поразила меня его начитанность и любовь к книге. Бывало, в час затишья соберет бойцов в какое-нибудь сравнительно безопасное место, кратко обрисует задачи, стоящие перед нами. И начнет читать «Казаки» Льва Толстого. Солдаты слушали его с огромным вниманием, ведь события, описанные в повести, происходили в тех краях, где нам довелось теперь воевать.

Читал Гурвич негромко, но настолько выразительно, что я представлял себе, как наяву, толстовских героев. Однажды после очередной «литературной встречи» (так бойцы называли громкие читки ротного) Гурвич достал из полевой сумки книгу и протянул ее мне. Это были «Севастопольские рассказы» Толстого.

— Читал?

— Нет, впервые держу в руках.

— Вот теперь прочитаешь вместе с пулеметчиками. Помню, с каким искренним вниманием слушали меня бойцы. И тогда убедился, что ротный шел в окопы с книгой не для того, чтобы прослыть всезнающим эрудитом. В трудную для нас пору слово писателей-патриотов как никогда рождало в солдатских сердцах светлые чувства любви к родной земле, ненависть к врагу.

Наша рота находилась во втором эшелоне, и я смог поближе познакомиться, даже побеседовать с каждым пулеметчиком. Они присматривались ко мне, я — к ним. Понравились командир первого пулеметного расчета смышленый и смелый рядовой Александр Зайцев, сосредоточенный пулеметчик Романенко. По тому, как он сказал, что мы скоро освободим нашу Кубань, я понял, что он из этих мест.

— Где же ваша станица? — спросил я.

— Отсюда недалеко, — ответил он, — но дома не осталось никого. Родители погибли, жену угнали немцы. Я, товарищ лейтенант, не только освобождать Родину обязан, но и мстить.

Слушать его было тяжело.

Как-то осматривал я пулемет «Максим» Александра Зайцева. Был он в полном порядке, а Саша вдруг сказал:

— Советский пулемет чисто бреет, метко бьет. Эта поговорка запомнилась мне на всю жизнь. Однажды вызывает меня капитан Гурвич, говорит:

да, Пошли к капитану Диденко. Его роту из второго эшелона переводят на передний край. Твой взвод — с ним…

— Есть!

Втроем — Диденко, Гурвич и я — произвели рекогносцировку, прикинули, где какой взвод стрелков займет позиции, а где будут мои расчеты. Ночью поступил приказ сменить позиции и я расставил свои пулеметы в заранее определенных местах с соблюдением маскировки и абсолютной тишины. Наших перемещений противник, видимо, не заметил. В противном случае он обрушил бы на нас артиллерийский огонь, и наши потери были бы ощутимы. Но, тем не менее вражеские пулеметы строчили, трассирующие пули прошивали густую темноту. Рядом рвались мины. Мне казалось, что очередная мина упадет под ноги. Хотелось прижаться к земле и переждать стрельбу. Но каков я буду перед бойцами? Надо командовать взводом, а не со страхом в прятки играть.

Пулеметы расположил на расстоянии двухсот-трехсот метров друг от друга. Поставил задачу каждому расчету, свел командиров расчетов с командирами стрелковых взводов, с которыми они взаимодействуют. Доложил капитану Диденко, что расчеты заняли свои позиции. Об этом же сообщил и капитану Гурвичу.

— Хорошо, лейтенант, — сказал как-то подавленно Гурвич. В это время прибыл командир батальона Кондратюк. До этого я видел его один раз. Рослый, худощавый, с сединой на висках, голубоглазый, он внешне производил хорошее впечатление. А вот вел себя как-то странно. Говорил тоном, не терпящим возражений; обрывал даже тех, кто отвечал на его же вопросы. То и дело отменял свои решения. Словом, — прямая противоположность подполковнику Сафонову, капитану Гурвичу, которые учили подмечать у людей лучшее, говорить с ними не унижая, не вызывая чувства обиды. В принципе каждый человек знает свои недостатки и если ему о них то и дело напоминать, то пользы будет мало. Лучше чаще хвалить человека: он воспрянет духом, все сделает честь по чести.

Подполковник Кондратюк, видимо, считал, что достаточно приказать, потребовать. Вот и на этот раз не обошлось без суматохи. Комбат сперва обратился к командиру роты Гурвичу: где и как расположены пулеметные взводы? Тот разъяснил, что два — на переднем крае: один, лейтенанта Нурма-гамбетова, с ротой капитана Диденко, второй у старшего лейтенанта Васильева, третий во втором эшелоне.

Теперь: комбат перенес внимание на меня:

— Товарищ лейтенант, приказываю немедленно переместить взвод.

И добавил после короткой паузы:

— В расположение роты Васильева. Там нужно сосредоточить огонь против фашистов.

— Есть!

Я ответил «есть!», но тут же подумал, что перемещение будет происходить днем, на глазах противника — он в дву-стах метрах всего. Как же тащить разобранные пулеметы? А главное — я не был в расположении роты Васильева, огневые позиции пулеметов не определены…

Я побежал выполнять приказ.

Не успел — тут же меня догнал командир роты:

— Новый приказ, товарищ лейтенант, взвод остается на месте! Выполняйте ранее поставленные задачи, совершенствуйте огневые позиции. А главное — будьте бдительны, следите за противником, не раскрывайтесь ему!

И лишний раз я убедился, как важно всесторонне обдумывать каждое свое распоряжение. Спешка, противоречивость вызывают у людей нервозность, вносят неопределенность в их действия. Особенно здесь, на переднем крае. Непродуманный, поспешный приказ — это лишние человеческие жертвы. Противник простреливал каждый кустик, он хорошо изучил наше поведение и малейшее нарушение режима на переднем крае вызывало шквальный огонь врага. Поэтому я с предельной внимательностью изучал местность, расположение огневых средств врага: откуда ведут огонь его пулеметчики, автоматчики, как сооружены заграждения, где имеются минные поля. Ночью мы определяли периодичность освещения местности по времени. На занятиях скрупулезно вникал в особенности взаимодействия подразделений и различные варианты предстоящего боя, старался при помощи старших командиров предугадать, какими будут действия противника. Все это надо было увязывать с обстановкой на местности.

Постепенно росла уверенность в себе. Приятно было сознавать, что теоретически подготовлен неплохо. Но как покажу себя в бою? А он ведь вот-вот грянет: мы будем выбивать фашистов с плацдарма, занятого ими на левом берегу реки Курка — это уже точно известно. Офицеры и солдаты так и говорили: скоро сбросим неприятеля в Курку.

Этот небольшой плацдарм немцам удалось как-то удержать при отступлении, и он ими укреплялся. Я очень переживал, даже испытывал неловкость, когда рассказывал подчиненным о том, как вести себя при артиллерийской подготовке, когда начинать атаку, как поддерживать пехотинцев из станковых пулеметов. Ведь большинство из них давно сражается с фашистами, имеет боевой опыт. Многие мне в отцы годятся. Но как же было легко на душе, когда мне удалось своей старательностью, уважительным отношением и справедливой требовательностью найти контакт с подчиненными! Взял себе за правило советоваться с солдатами, требовать без окрика, избегать назиданий и ни в коем случае не проявлять всезнайство. По-прежнему думаю, что такой подход командира к подчиненному прямо-таки необходим. Не раз приходилось убеждаться, что у иных молодых офицеров зачастую нет душевного контакта с сержантами и солдатами, потому что они действуют по правилу: приказано— выполняйте. Рассчитывают на сталь в голосе. А о том, что для выполнения приказа нужно создать необходимые условия, забывают. То, что не всякому этот приказ под силу — не учитывают. Они всех меряют, как говорится, на один аршин. А ведь люди неодинаковые. Сколько их в подчинении, столько и характеров, мнений, надежд, планов всяческих. Не учитывать их, значит обречь себя, как командира, на неудачу. Очень важно еще в училище прививать будущим офицерам любовь и уважение к людям, учить их находить пути к сердцу подчиненных, быть чутким, удовлетворять их запросы и нужды.

Командование — это, я бы сказал, человековедение. Из многолетней собственной практики и опыта тех офицеров, генералов, с которыми довелось служить в разных должностях, убедился, что надо буквально все, порученное тебе, делать так, чтобы у подчиненных вызрела твердая вера в командира, непоколебимое убеждение: он приведет к победе в бою, а в мирное время — к успехам в учебе и службе.

* * *

В те дни ко мне приходило настоящее понимание будней войны. Постоянные артиллерийские налеты, бомбежки, перестрелки. Убитые и раненые. Как же я переживал за своих товарищей! Случалось же так: только что разговаривал, ставил перед бойцом задачу или расспрашивал о семье, о житье-бытье, и вдруг — он убит… Или ранен…

Это были самые родные для меня люди, к каждому я успел привыкнуть. А вражеская пуля уносила то одного, те другого.

Убывшего никто немедленно не восполнял, и задачи надо было решать с теми, кто оставался на боевых позициях.

Как же я ошибался в первые дни на фронте, думая, что раз гитлеровцев изгнали с Северного Кавказа и загнали на Таманский полуостров, значит, скоро им будет конец. Ну, а то, что они стреляют днем и ночью, не жалея снарядов и патронов, еще не говорит об их мощи.

А фашисты были здесь сильны. Перед нашими войсками (бригадой и корпусом) они сосредоточили большое Количество войск и авиации и вскоре мои «победные» рассуждения рассеялись.

Взвод делал добротные щели, дооборудовал основные и запасные позиции. Причем и запасные позиции мы оборудовали как основные — по несколько площадок для каждого пулемета. Все это для того, чтобы ввести в заблуждение противника, скрыть, где настоящая огневая позиция.

С основных позиций огонь обычно не вели. Они готовились, обеспечивались запасами боеприпасов для самого критического момента, для главного боя. Постоянно отрабатывали смену позиции, занимаясь этим с наступлением темноты, в ночных условиях.

Я понимал, как тяжело приходится расчетам. Нелегко ведь перетаскивать станковый, шестидесятичетырехкилограммовый пулемет, пять-шесть коробок по 250 патронов в каждой, да еще ночью, по узкой траншее, под вражеским огнем. Но пулеметчики не роптали. Они проворно меняли места, открывали огонь с ложных позиций, чтобы ввести врага в заблуждение. Такая тактика была разумной. И, думаю, она не потеряла своего значения по настоящее время.

Постепенно я постигал особенности командования пулеметным взводом. Главная из них заключалась в том, что пулеметы в ходе атаки могли быть как бы приданы стрелковым ротам. Пулеметный взвод в бою должен обеспечивать стрелков огнем. А я должен был обеспечивать своих пулеметчиков боеприпасами и находиться с тем расчетом, где складывалась наиболее трудная обстановка. Но, безусловно, и другими расчетами командовать. А расчеты в боевом порядке роты находились на расстоянии от трехсот до пятисот метров друг от друга. Значит, надо непрерывно двигаться под огнем, выносливость иметь. Я часто давал пулеметчикам вводные с учетом именно такой обстановки. И непременно сам ложился за пулемет. Дам одну-две прицельные очереди, и тут же оттаскиваю «Максим» в сторону, на другую позицию. Снова строчу, опять меняю позицию. Уставал, но зато чувствовал, что в атаке смогу заменить пулеметчика-наводчика. Командир должен стрелять не хуже самых метких стрелков. Эта истина для меня была неоспоримой.

Покоя не знал ни днем, ни ночью: побываю в одном расчете, спешу в другой. Надо знать, чем занимаются люди, накормлены ли, как ведется наблюдение за противником, готов ли пулемет к ведению огня, не спят ли дежурные. С солдатами, ставшими близкими и родными, и ел, и спал. Иначе было нельзя. Такова доля командиров, особенно ротных, взводных — всегда быть готовым к бою, к встрече с врагом. Всякий раз, пробираясь от расчета к расчету — под огнем, или в спокойные минуты, я знал — подчиненные начеку, готовы выполнить мой приказ. И от души радовался этому.

Фронтовой труд солдата тяжел и сложен. Он постоянно под огнем противника: на марше, в наступлении и в обороне. И он всегда должен быть готов нанести максимальный урок противнику и не отступить ни на шаг. В обороне, кроме выбора выгодного рубежа для поражения противника, крайне важно по всем правилам инженерного искусства оборудовать позиции, строго соблюдая маскировку.

Оборудование, улучшение занимаемой позиции — это, прежде всего, напряженный физический труд. Давайте мысленно представим себе траншею. Она должна быть отрыта в рост человека — 150 сантиметров. Ширина по дну — 40-70, по верху — 90-110 сантиметров. Для защиты от пуль, осколков снарядов, мин, авиабомб делается бруствер, высота -30-40 сантиметров. А противник не зевает: постоянно ведет наблюдение, обстреливает траншеи. Значит, траншеи разрушаются и их надо немедленно восстанавливать. Вот и получается, что в обороне земляные работы не прекращаются, но каждый солдат хорошо понимает, что оборудованная позиция, добротный окоп — это его крепость, его убежище. Поэтому и не считали изнурительный каждодневный труд чем-то ненужным, лишним — хорошо осознавали его крайнюю необходимость.

Наша оборона в районе реки Курки во многом соответствовала инженерным требованиям, поэтому-то потери там мы несли незначительные.

close_page

ПЕРВАЯ АТАКА

Итак, противник при отступлении зацепился за небольшой участок земли, сохранил плацдарм на левом берегу реки Курки. Достаточно укрепил, создал настоящую крепость, сплошные минные поля, заграждения из колючей проволоки, массу огневых точек. Какую цель преследовал противник, укрепляя так этот небольшой участок земли? Главное — это сковать определенную часть наших войск перед занятым плацдармом, а в случае неудачи оставить левый берег и перейти на правый, где сосредоточены основные его силы.

Началась подготовка к тому, чтобы сбросить немцев в реку и освободить пусть и небольшой участок земли от фашистской нечисти. Мой пулеметный взвод поддерживает стрелковую роту капитана Диденко.

Жарким июньским днем батальон получил задачу атаковать противника.

За два дня до начала нашей атаки был осуществлен хорошо организованный командованием бригады захват пленного. В этой успешной операции участвовал старший сержант Федорин из роты Диденко. На допросе пленный немецкий солдат сказал, что через реку немцами наведен пешеходный понтонный мост. Значит, могут резервы подбросить.

…Моя первая атака. Иду со своим взводом, вместе со стрелками капитана Диденко. Иду на врага…

Вы знаете, читатель, что такое атака? Нет? Военная энциклопедия так объясняет это слово:

«Атака (от французского attague — нападение) стремительное движение в боевом порядке подразделений, частей и соединений, а также самолетов, вертолетов, кораблей и их групп в сочетании с огнем наивысшего напряжения с целью уничтожения противника. Атака — наиболее решительный момент наступательных действий. По времени действий атака бывает дневной и ночной, по направлениям проведения -фронтальной, фланговой, а также с тыла».

Нам предстояла ночная фронтальная атака. Противник находился на расстоянии ста, в некоторых местах до двухсот метров от нас. Поэтому рубежом начала атаки был наш передний край.

Атака предстояла без поддержки танков.

Я понимал, что многое будет зависеть от точности огня артиллеристов, а затем уже от нас — пулеметчиков. Надо надежно поддерживать пехотинцев!

…Ночь. Душно. Надоедливо пищат комары. Над плацдармом взлетают осветительные ракеты. Фашисты не спят, будто чувствуют, что мы готовимся к атаке. Решил при начале атаки быть с расчетом Саши Зайцева: погляжу, как его пулемет чисто бреет, метко бьет.

По команде в установленное время артиллеристы ударили по заранее разведанным огневым точкам на плацдарме. Казалось, от залпа вздрогнули звезды на небосклоне.

— Рота, в атаку, вперед!

Это подал команду капитан Диденко и вся рота выскакивает из траншей. Атака!

Я вместе с расчетом Зайцева выскочил из окопа, чтобы не отстать от пехоты и вовремя поддержать ее. Густая и высокая трава путает ноги. Тяжелый пулемет надо только катить, чтобы без промедления занять огневую точку и открыть огонь по врагу.

Когда по проходу, проделанному в минном поле и проволочном заграждении мы устремились к высокому дереву, которое засекли давно, как ориентир, артиллеристы прекратили стрельбу. И тут ожили уцелевшие огневые точки врага. Свист пуль, осколков. Противник освещал местность выбросом в небо множества осветительных ракет. В рядах атакующей роты уже были убитые и раненые, а командир роты Диденко требует продолжать атаку. Интенсивный огонь врага заставил многих залечь — не поднять головы, так стреляют фашисты.

Пулеметный расчет уже занял, позицию у дерева и открыл огонь по вспышкам. Молодец Зайцев! Фашистский МГ умолк. Я заметил пульсирующее пламя, крикнул:

Саша! Левее тридцать, пулемет!

— Не вижу!

— Да левее же Тридцать!

Оказалось, высокая трава мешала обзору наводчика. Я покатился по траве, примял ее. Ту, что снова поднялась, быстро вырвал с корнями. Зайцев открыл огонь.

В гуле боя я различал стрекот других «Максимов». И вдруг один из них умолк. Ползком, перебежками добрался до этого расчета: его пулеметчики растерялись — вышел из строя первый номер.

Противник усилил огонь, стреляла артиллерия с правого берега Курки, строчили пулеметы. Враг воспользовался замешательством, поднялся в контратаку. В непрерывном свете ракет ясно различались полусогнутые фигуры гитлеровцев — как привидения. Я лег за пулемет, стрелял наверняка. Знал, что враг особо охотится за «Максимами» -грозными и надежными в бою.

За первой контратакой были вторая, третья. Фашисты приблизились на бросок гранаты. Пули и осколки ударяли в щиток пулемета. Стрелки и мы, пулеметчики, непрерывно вели огонь.

Кто-то крикнул:

Товарищ лейтенант, патронов мало!

— Доставить патроны, быстро, — приказал я подносчику, а сам запереживал: как он справится с этим заданием под орем?

В кожухе начала кипеть вода, стало быть, надо стрелять с остановками, короткими очередями. И вообще — беречь патроны. Боеприпасов остается мало…

Уже светало, когда поступил приказ на отход к исходным позициям. Солнце, вставшее за Кубанью, мы встретили в своих траншеях.

Сбросить врага с плацдарма не удалось, но ему был нанесен большой урон в живой силе. Артиллеристы разбили часть дотов и железобетонных колпаков. Я видел в бинокль, как по реке плыли палатки, одеяла, доски, каски: мост через Курку был разрушен.

Эта первая моя ночная атака была для меня хорошим уроком. Но оставила и чувство неудовлетворенности, поскольку нам не удалось выполнить задачу — сбросить немцев в реку.

Взвод потерял четырех бойцов. При артиллерийском налете погиб мой первый ротный командир капитан Гурвич. Я особенно переживал эту утрату и первый ротный навсегда остался в моей памяти. Именно от него перешла ко мне, как и ко многим другим знавшим его фронтовикам, тяга к общению с людьми, серьезная и глубокая любовь к книге.

Тяжелой болью отдалась в сердце гибель командира соседнего батальона капитана Куприянова. Он был похоронен о почестями. Мне пришлось встретиться с этим храбрым офицером всего один раз, но след остался глубоким, запомнились его слова: «Мы, товарищ лейтенант, победим. За нами родная земля и отдать ее врагу невозможно. Никак невозможно!»

Тяжело, очень тяжело терять боевых друзей. Но мы знали, что побед без жертв не бывает. Поклялись отомстить за павших в ночной атаке…

Я был доволен всеми своими подчиненными без исключения. Ходатайствовал о представлении наводчика Романенко к медали «За отвагу».

Тогда я не оценивал общую значимость взвода в выполнении задачи. И очень приятно было спустя сорок лет прочитать в книге М.Ф.Сафонова «Записки начальника штаба» строки из его фронтового блокнота за 22 июня 1943 года: «…Оправдывает надежды лейтенант Сагадат Нурмагамбетов. Сегодня пулеметы его взвода поработали на славу. Подавили 3 огневые точки и уничтожили до 40 гитлеровцев, которые пытались контратакой выбить наши роты, занявшие первую траншею в обороне противника. Когда в разгар боя выбыл первый номер во втором расчете, Сагадат сам лег за пулемет и в течение двух часов отбивал неоднократные атаки врага».

Так боевым крещением встретил я со своими пулеметчиками третий год войны.

Через несколько дней была осуществлена повторная атака с целью очистить плацдарм, занятый противником. На этот раз командование, видимо, учло недостатки в подготовке нашей неудавшейся операции, главным из которых было то, что огневые точки противника не были полностью подавлены. Кроме того, не были учтены огневые позиции немцев на правом берегу Курки, с которых противник наносил мощные артиллерийские удары.

Повторная атака была продумана и организована блестяще. Мощнейшим было подавление огневых точек противника, а сама атака оказалась для него полной неожиданностью, мы начали ее перед рассветом — в четыре часа.

Стремительным броском ворвались мы во вражеские траншеи, много было убитых и раненых. Уцелевшие бежали к переправе, сдавались в плен. Перепуганные, они семенили ногами, то и дело поднимая вверх руки, хотя этого никто и не требовал.

«Спесивы, гады, пока их сила берет!» — сказал кто-то из бойцов и, сплюнул.

Плацдарм был очищен, мы вышли к реке. Плавно текла Курка в своих берегах, а мы радовались тому, что освободили еще кусочек родной земли.

После боя взвод приводил себя в порядок. Умылись, побрились, вдоволь поели. Поочередно проверили и почистили пулеметы. Я лично осмотрел замки, их смазку. Приказал следить за тем, чтобы пулеметные ленты, намокшие от росы, просыхали постепенно. Были они полотняные, сильно впитывали влагу, а когда высыхали, то патроны удерживались слабо и происходило затыкание.

В общем, старался вникать в каждую мелочь. Использовал любую возможность, чтобы почитать подчиненным газету «Защитник Родины», рассказать поучительные боевые примеры, последние новости. Сказывалась моя работа в клубе, где обрел определенные организаторские навыки.

С большим интересом слушали бойцы рассказ о Лене Матюшиной. Она двое суток просидела в своем замаскированном окопчике на «нейтралке» у плацдарма, на котором мы дрались. Уничтожила шестерых гитлеровцев, но главной целью считала вражеского офицера. Долго он не появлялся. А как только появился, Лена тут же взяла его на мушку. В связи с этим напомнил пулеметчикам, как важно уметь маскироваться. Фашисты особо охотятся за «Максимами», надо помнить об этом и всячески использовать в целях маскировки особенности местности.

Однажды во время такой беседы во взвод пришел подполковник Михаил Филиппович Суглобов, о котором я слышал много добрых слов, хороших отзывов, но еще не встречался. Бригадный комиссар, как любовно звали его бойцы, сразу расположил к беседе, похвалив пулеметчиков за смелость в бою. Говорил он просто, прямо смотрел в глаза собеседникам. Поинтересовался, пишут ли из дому. Затем прочитал письмо, которое получил командир 1-й батареи артдивизиона Дмитрий Малышев от брата Левы. Трудно было слушать горестные строки. Фашисты перед отступлением из села согнали многих жителей в сарай. Среди них были отец Малышева и младший брат. Гитлеровцы расстреляли всех до единого. Леве пуля попала в глаз, он упал без сознания, а позже, придя в себя, спасся.

Еще писал Лева, что оккупанты сожгли полсела, что он с матерью живет у родных. Письмо заканчивалось словами, которые помню до нынешнего дня: «Митя, бей больше их, проклятых гитлеровцев, бей за наше с тобой горе!»

Письмо взволновало всех пулеметчиков. Это был наказ для каждого из нас. И мы дали слово, что будем без пощады бить врага. Просили подполковника Суглобова передать братский привет Дмитрию Малышеву.

Недолго пробыл с нами комиссар, а мне казалось, что я знаю его очень давно. Такому человеку откроешь все свои тайны.

close_page

В 301-Ю СТРЕЛКОВУЮ

В середине июля нас отвели во второй эшелон. Ночью мы заняли оборону юго-западнее станицы Анастасиевской. Местные жители окружили воинов заботой и вниманием: приглашали в разбитые хаты и делились последним куском хлеба, помогали рыть окопы, женщины стирали белье красноармейцам, штопали форму.

Командир батальона подполковник Кондратюк проверил, как мои расчеты оборудовали огневые позиции. Остался доволен. Он теперь относился ко мне внимательнее, не отменял мои решения, не изучив их. Но настороженность к нему у меня не проходила. В одном из боев из-за его нераспорядительности расчеты пулеметов запоздали с поддержкой пехоты. После этого на душе остался неприятный осадок. Мне почему-то казалось, что в более сложной обстановке комбат может растеряться.

— Почему нас в оборону, товарищ подполковник? — спросил я.

— Затем и пришел, чтобы объяснить, — ответил Кондратюк. Он собрал офицеров батальона и объявил, что согласно директиве командующего Северо-Кавказским фронтом из нашей и 34-й отдельных бригад формируется 301-я стрелковая дивизия. Времени — в обрез.

— Значит, наступление? — спросил я. Кондратюк насупил брови, ответил неопределенно:

— Поживем, увидим.

Офицеры забеспокоились: неужели придется расставаться? Комбат успокоил:

— Взводные и ротные командиры останутся со своим личным составом.

Кондратюк вдруг погрустнел, как-то непривычно для нас по-доброму оглядел каждого и сказал:

А я должен распроститься с вами, ребята. Фронтовая судьба уводит к новому месту службы. Не поминайте лихом. Доживите все до светлого дня победы!

Мы обнялись на прощанье. Хоть и не питал я симпатии у комбату, но расставаться было нелегко.

В эти же дни я потерял связь со своим земляком лейтенантом Султановым, который командовал стрелковым взводом. Видимо, его все-таки перевели куда-то.

В бригаду все чаще приходили незнакомые офицеры. Они интересовались укомплектованностью подразделений, изучали личный состав. Не скрывали, что выясняют соответствие подготовки офицеров занимаемым должностям. Нам, командирам взводов, беспокоиться было нечего — ниже должностей нет. Кое-кто шутил: меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют. Я улыбался и вспоминал знойную Кушку. Не думал, не гадал я тогда, что после войны стану генералом и буду часто бывать в Кушкинском гарнизоне, передавать офицерам свой фронтовой опыт.

301-я стрелковая дивизия входила в 9-й стрелковый корпус. Ее боевую основу составили 1050-й, 1,052-й, 1054-й стрелковые полки, 823-й артиллерийский полк, 337-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион. Командиром дивизии был назначен полковник Владимир Семенович Антонов. До этого он командовал 34-й стрелковой бригадой. Ему было 34 года. В 1940 году закончил Военную академию имени М.В.Фрунзе. На фронте был с первого дня войны. Человек исключительно требовательный, справедливый, смелый и грамотный. Таким я запомнил Владимира Семеновича, находясь в его подчинении в течение двух фронтовых лет.

Душой личного состава дивизии с первого дня формирования стал начальник политотдела подполковник Александр Семенович Кошкин. Высокий, широкоплечий, чуть сутуловатый, с большими огрубелыми руками, он мало походил на военного человека. На фронте был с первого дня войны. В прошлом Кошкин — комсомольский и партийный работник. Был секретарем комитета комсомола Московской губернии, избирался делегатом ряда съездов ВЛКСМ, встречался с Владимиром Ильичем Лениным, окончил Коммунистический университет имени Я.М.Свердлова. У него был огромный жизненный опыт. В 1919 году стал коммунистом. Авторитет начальника политотдела среди личного состава был непререкаем.

Начальником штаба дивизии стал начальник штаба нашей стрелковой бригады подполковник Михаил Иванович Сафонов. Этого исключительно обаятельного человека любили и офицеры, и бойцы, его мы часто видели в окопах на передовой. Всегда он давал, особенно нам, молодым, отцовские советы. А как это важно — получить от старшего начальника разумные советы, научиться у него, подражать его действиям. И совсем по-иному чувствуешь себя при начальнике, который груб, унижает достоинство. Такого все избегают, и в целом страдает дело.

1052-м стрелковым полком, основу которого составила наша бригада и в котором мне довелось воевать до конца войны, командовал бывший заместитель командира нашей бригады подполковник Александр Прокофьевич Епанешников. Человек волевой, требовательный, уравновешенный. Он обладал большим боевым опытом, прошел с боями от предгорий Кавказа до Таманского полуострова. Александр Прокофьевич был розовощек, широкоплеч, почти двухметрового роста, напоминал сказочного богатыря. Мы, пулеметчики, любовно называли его Ильей Муромцем.

Заместителем командира полка по политической части стал майор Иван Яковлевич Гужов. Он сразу же сплотил вокруг себя офицеров, постоянно интересовался настроением людей. Побеседовал Иван Яковлевич и со мной. Прощаясь, просил обращаться к нему с любыми вопросами и, пожав крепко руку, сказал:

— Ты, Сагадат, уже крещен боем. Поддерживай новичков. Нам надо беречь людей пуще всего. Каждого человека надо беречь.

Во вновь сформированной дивизии царило приподнятое настроение.

Летом 1943 года наша армия одержала внушительные победы. После разгрома крупных группировок врага под Сталинградом и на Кавказе она нанесла гитлеровской армии новое поражение — на этот раз на Орловско-Курской дуге. Советская Армия прочно закрепила за собой стратегическую инициативу, поставив фашистскую Германию перед неминуемой катастрофой. Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о переходе советских войск к общему наступлению на огромном фронте с целью разгрома вражеских групп армий «Центр» и «Юг», освобождения лево-бережной Украины и выхода на Днепр.

Мы рвались в бой. Два месяца, отведенные на формирование, пролетели незаметно. Было много учений, бесед, всяких перестановок. И вот в ночь на 20 августа 1943 года мы сдали обороняемый участок другим частям, быстро погрузились на станции Славянская (сейчас город) в вагоны и тронулись в путь. Эшелоны мчали нас на север.

«Прощай, Кубань! Что нас ждет впереди?»

Стучат на стыках стальных рельсов колеса, протяжно и тревожно звучат гудки паровоза. Едем, в основном, ночами. За первые сутки отоспались. А потом изучали оружие, наставления, положения уставов. Особое внимание уделяли новичкам, не нюхавшим пороху.

Однажды в нашу теплушку пришел новый командир батальона капитан Иван Голосной, бывший луганский шахтер. По характеру — прямая противоположность Кондратюку. Сдержанный, тверд в решениях. В боях на Кубани проявил командирскую сметку и личное мужество. Однажды во время ночной атаки, когда под сильным артиллерийским обстрелом пехотинцы залегли, Голосной выдвинулся в цепь и поднял бойцов в атаку. Он умело командовал специальным отрядом в плавнях. Таких отрядов было пять. В боях за Темрюк они отвлекли на себя усилия более трех немецких дивизий) помешав тем самым врагу нанести контрудары по нашим войскам на Кубани и у Новороссийска.

Голосной был приятным собеседником, говорил тихо. Запомнились его симпатичное открытое лицо и пытливый, изучающий взгляд.

Войдя, он спросил нас:

— Как настроение?

— Гадаем, куда едем, — ответил я за всех. — Есть думка, что к Курску прибудем.

Голорной усмехнулся, сказал:

-Откуда «думка»-то у казаха? Я улыбнулся, ответил:

— У нас в селе много украинцев живет.

Голосной посерьезнел, произнес задумчиво:

Это хорошо, очень хорошо, — потом добавил. — А?на ваш вопрос отвечу так: куда надо, туда и приедем. Готовьтесь к тяжелым боям.

Может, комбат и знал конечный пункт нашей переброски, но промолчал. Таков закон войны, закон бдительности.

Во время марша бойцы и командиры ближе узнавали друг друга, рассказывали о своей довоенной жизни, делились самым заветным. Я крепко сдружился с командиром первого взвода лейтенантом Николаем Мендзеловским. Он был старше меня, воевал с 1941 года и слыл отчаянной храбрости человеком. Николай был красив. Наверное, не одна дивчина заглядывалась на его черные брови и карие очи. Бывало, соберет вокруг себя солдат, проведет ладонью по русым волосам и чистым, сильным голосом заведет свою любимую песню:

Мисяц на нэби, зироньки сяють,

Тыхо по морю човэн плыве.

Бойцы подхватывали нежный, плавный напев:

В човни дивчина писню спивае,

А козак чуе — сэрдэнько мрэ.

Подтягивал и я знакомый мотив. Мендзеловский удивлялся:

— Сагадат, откуда ты эту песню знаешь?

И я рассказывал ему о своих земляках, о родном Трудовом, о сенокосной поре, о том, как мы любили петь прекрасные украинские песни…

Николай закрывал глаза и слушал очень внимательно. А потом, вздыхая, говорил:

— Да, сынов Украины по всей стране много. Везде они ладят с людьми. Но я бы со своей Винничиной расстаться не смог. Не смог бы.

С какой любовью рассказывал он о своем селе Горяевке, о маме, которую звал ласково — нэнькой, о жене, о сынишке. Часто спрашивал сам себя: «Живы ли? Дождутся ли?» Мечтал, чтобы полк мимо села проходил, когда будем гнать фашистов на запад. Хотел одного: забежать на минутку в хату, обнять родных и снова — в бой!

Приглашал меня в гости. Обещал показать, как из свеклы сахар делают, каким-то особым чаем напоить, какого даже их королевские величества не пивали. Я, признаться, в ту пору не знал, что целые заводы из свеклы сахар вырабатывают, и слушал с интересом рассказы Николая о красных обозах с первым урожаем свеклы, о лучших свекловодах района.

После войны побывал на Винничине. Убедился, какой это прекрасный певучий край. Помог матери отважного командира, павшего смертью храбрых в одном из боев, оформить документы на получение пенсии.

Ныне нам, фронтовикам, особенно понятно, почему советские люди так ненавидят войну. Много горя и страданий принесла она в каждую семью. И самое тяжкое из всех испытаний — потеря родных и близких. До сих пор не зажили у меня невидимые раны на сердце от невосполнимых утрат, без которых не обходился ни один бой. И не заживут никогда!

close_page

ДОНБАСС

Нам объявили: едем в Донбасс. Что я знал о шахтерском крае? Прежде всего, что там добывают уголь. Что оттуда идет слава знаменитого на всю страну шахтера — Алексея Стаханова. Его фотография с отбойным молотком и шахтерской лампочкой на каске была знакома каждому. Вот, пожалуй, и все сведения.

Как-то подсел к нам в вагон пропагандист из политотдела дивизии — майор. Поинтересовался — как у нас идут дела, как настроение?

Мы в свою очередь спросили, что он может нам рассказать?

Майор вытащил из командирской сумки какие-то книги и географическую карту. По карте и начал показывать, что же это за край — Донбасс.

Это огромный регион, куда входят Сталинская (Донецкая) и Ворошиловградская (Луганская) области УССР и Ростовская область РСФСР. Назвал что-то около 15 крупных городов.

Рассказчик он был великолепный, мы все слушали, затаив дыхание. А он говорил о том, что Донбасс — важнейший угольный бассейн, один из крупнейших индустриальных центров Советского Союза с высокоразвитым машиностроением, химической и другими видами индустрии. Рассказал об истории края. Оказывается, к открытию богатств этого края причастен царь Петр Первый.

Затем пропагандист с грустью сказал, что этот богатейший край — сердце угля и индустрии — с осени сорок первого находится под игом фашистов.

Из числа солдат моего взвода никого не было из Донбасса. Все из восточных районов страны, в основном из сел, как и я. Что из себя представляют шахты, большие заводы, понятия не имели, но желание у всех было одно — поскорее принять участие в освобождении городов и сел Донецкого бассейна.

Нам рассказывали, что фашисты в своих документах именовали Советский Донбасс «Восточным Руром», что Гитлер приказал своим войскам не отступать из Донбасса, намереваясь любой ценой удержать эту территорию, которая имела важное стратегическое значение, большие людские ресурсы и природные богатства.

«Не бывать этому, всесоюзная кочегарка будет нашей!» -единодушно заявляли бойцы.

Фашистское командование, стремясь закрепиться в Донбассе, усиленно готовило прочный рубеж обороны по правому берегу реки Миус под названием «Миус-фронт». Там были подготовлены три оборонительные полосы: первая — главная — глубиной свыше 10 километров проходила по реке Миус; вторая — по реке Крынка, а третья — по реке Кальмиус и севернее. Между полосами противник оборудовал отсечные и промежуточные позиции. На всех оборонительных полосах были отрыты траншеи полного профиля, ходы сообщений, расставлены минные поля. Особую опасность представляли бетонированные колпаки, многочисленные доты и дзоты, вкопанные танки. На этот участок фронта и прибыла 301 -я стрелковая дивизия.

28 августа наш эшелон выгрузился на станции Должанс-кая. Отсюда предстоял марш к линии фронта, к высоте Саур-Могила.

Капитан Голосной, как всегда спокойный, собрал офицеров. Развернул карту, вооружился карандашом, и сказал:

— Марш будет нелегким. Привалы — самые короткие. Идут жаркие бои, немцы контратакуют. Нас с вами ждут на передовой. Очень ждут. Передайте это людям.

Комбат указал маршрут движения. Пролегал он по полевым дорогам и бездорожью. Я подумал о том, как тяжело будет моим подчиненным. «Максимы» придется катить самим. Лошадей у нас не было, а о машине и не мечтали.

Стоял нестерпимый летний зной, пылилась под ногами сухая земля, парили над выгоревшими курганами невесомые ястребы, выслеживая добычу. Глотая сухой воздух, мы думали только об одном: скорее бы ночь. Ночью какая-никакая прохлада.

Никто не ропщет. Я наблюдаю за бойцами, особенно за пожилыми. Как только кто-то начинает сдавать, помогаю. У одного возьму «тело» пулемета, у другого — станок. Так и даю возможность передохнуть хоть немного.

Позади более ста километров. Из последних сил миновали каменные перевалы и остановились неподалеку от реки Миус. Воздух пропитан гарью, порохом. Где-то рядом стреляют пушки. В небе ползут пузатые «юнкерсы». Спешно приводим в порядок пулеметы. В любой момент может прозвучать приказ: в бой!

Мое командирское чутье не подвело. В то время я, конечно, не вникал в масштабы задач дивизии, полка, порой даже батальона, но старался предвидеть их возможные варианты, по настроению и поведению старших командиров определял степень важности этих задач и наши возможности их выполнить. И всегда и везде помнил, что самый большой и самый малый успех зависит и от моего пулеметного взвода, и от меня лично, как командира.

Нам сообщили, что утром дивизии первого эшелона 9-го стрелкового корпуса перешли в атаку. А в полдень наша дивизия двинулась на врага.

По выгоревшим лощинам и серым балкам вел капитан Голосной свой батальон, в составе которого шагала наша пулеметная рота и мой взвод. Впереди был населенный пункт Благодатное.

Под прикрытием огня артиллеристов приблизились к траншеям противника. С криком «Ура!» пехотинцы рванулись вперед. Завязалась рукопашная. Пулеметчики стремились вырываться на линию первой траншеи, чтобы отсечь подкрепление и уничтожить отходящих фашистов. Саша Зайцев облюбовал выемку за невысоким каменистым бугорком и открыл прицельный огонь по группе автоматчиков, спешивших из-за чахлых кустов к первой траншее. Он бил короткими, точными очередями. Вдруг сбоку застрочил тяжелый пулемет противника. Я помог развернуть «Максим». Ствол накалился, и я плеснул на него водой.

Теперь мы оказались на виду у фашиста. Я метнул гранату. Саша, не ожидая, пока рассеется пыль, застрочил туда, где умолк пулемет. Он не отозвался. Но за это время автоматчики значительно приблизились к траншее, где шла рукопашная схватка. Зайцев точным огнем положил их на землю, не давал поднять головы. Уцелевшие фашисты поползли назад.

Левее нас строчил пулемет Романенко. Я направился было к нему, но тут немцы пустились в бегство. Только у населенного пункте Прохорово наши подразделения залегли под кинжальным огнем вражеских пулеметов. Вскоре в небе завыли немецкие самолеты. Рвались бомбы. Над землей стоял сплошной рев.

Самолеты исчезли так же неожиданно, как и появились. Сквозь разрыв в густой пыли и смраде я увидел, как фашисты пошли в контратаку.

Пехотинцы лихорадочно окапывались в окаменелой донецкой земле. Надо было прикрывать их, Я лег за пулемет, Зайцева послал за водой: ствол уже накалился до предела, вот-вот начнет «плевать». К счастью, услышал Сашу: «Лейтенант, вода!» Мне очень хотелось пить. Облизнул губы и начал поить «Максим».

Пехотинцы стреляли из автоматов, винтовок, карабинов. Подоспели минометчики. Перед цепью контратакующих гитлеровцев и позади нее поднялись серые земляные грибы.

Воду в кожухе сменили быстро. Зайцев начал стрелять, а я перебежками направился к расчету Романенко. А тут пехота поднялась и с криком «ура!» двинулась на сломавшихся фашистов. Сначала они замедлили шаг, а затем, отстреливаясь, беспорядочно повернули назад. Наш батальон вел преследование до поселка Катык.

Я думал, что немцы не опомнятся от нашего дружного удара, паника захватит и тех, что засели в Катыке. Но на подступах к станции зло ударили вражеские пушки, зататакали пулеметы. Огонь был неожиданным и таким сильным, что стрелковые роты залегли.

Здесь, вдоль насыпи до поселка Сердитое, проходила железная дорога. Насыпь и постройки заранее были подготовлены к обороне. Тут прорваться было не так-то просто.

Пехота начала быстро окапываться. Я углубил большую выемку неподалеку от места, где зарывался в каменно-твердую землю расчет Зайцева. Внимательно рассматривал местность. Над Катыком виднелась высокая труба. Дальше — небольшой террикон. Тогда я впервые увидел терриконы, и они удивили меня. Разбросанные по выжженной донецкой степи, эти темные курганы издали походили на шлемы былинных богатырей.

Только набросал схему ориентиров, засек предполагаемые места огневых точек, как по цепи передали: офицеры -к комбату.

Капитан Голосной окинул нас быстрым, теплым взглядом, сказал:

— Все живы. Ну, вот и добре. Затем, посуровев, объявил:

— Засиживаться долго тут не будем. Полк основной удар нанесет по Катыку. Наш батальон в центре пойдет. Стрелки майора Васи Тушева слева будут. Соседи они надежные.

— Танки поддержат? — спросил я.

— Не знаю пока. На пулеметы надеюсь. Как восстановим боевой порядок, ждите начала атаки.

К вечеру над степью нависла сплошная облачность, начал накрапывать дождь. Я побывал в своих расчетах. Солдаты жаловались, что долго нет писем.

Я подбодрил их: почта, мол, не рассчитывала, что немцы так прытко драпать будут, вот и опаздывают письма.

— А чому вам нихто нэ пише? — спросил меня по-отцовски участливо рядовой Романенко.

— Как так? Пишут! Вот, послушайте.

Я достал письмо от председателя колхоза Колебаева и прочитал: «Дорогой наш Сагадат! Всем колхозом кланяемся тебе в пояс. Как ты там воюешь, батыр наш? Мы и теперь собираемся в клубе, читаем сводки с фронта. Все гадаем, когда уже будет конец проклятой войне этой? В Трудовое пришло похоронок — улицу выстлать можно. Вы уж бейте поганых фашистов, чтоб ни одного не осталось. Так и передай товарищам твоим, друзьям. На вас надеемся. Верим в вас, сынки. Отпиши нам, дорогой Сагадат».

— А ридни то чого ж мовчать? — не унимался Романенко. Я помолчал. Потом тихо сказал:

 — Нет родных у меня.

Никто больше ни о чем не спрашивал. А Романенко положил руку на мое плечо, сказал тихо:

— Мы вам ридни, товарыщу лейтенант. Так-так, ридни. Слезы навернулись на глаза. Я прикрыл сильную руку Романенко ладонью, хотел поблагодарить, но тут раздался мощный залп, и под ногами качнулась земля. А вскоре мы пошли в атаку.

Дождь сделал свое дело: ноги вязли в грязи. Пулеметы потяжелели. Танкисты, и те вынуждены были сбавить скорость

Фашисты отбили нашу первую попытку перевалить через железнодорожную насыпь и ворваться в траншеи.

Пехота залегла в грязи.

Станковые пулеметы вели огонь по гребню насыпи, не давая возможности противнику стрелять прицельно.

В цепи появились офицеры из политотдела дивизии. В роту, где я находился со своими пулеметами, пришел заместитель командира нашего 1052-го полка майор Иван Яковлевич Гужов. Как всегда в самые трудные минуты, он был спокоен, жизнерадостен, находил ободряющие слова.

— Каты к должен быть наш, товарищи! Сегодня. В атаку идти дружно. Враг напуган, вот-вот дрогнет. Я буду с вами.

Замполит ушел в другую роту, но его уверенность в успехе, спокойствие передались нам.

Вскоре начался огневой налёт артиллерии. Там, где закрепились фашисты, земля взлетает к небу. Кажется, в Катыке все должно быть уничтожено Этим безжалостным шквалом. Но как только пехота и танки вновь двинулись в атаку, ожили огневые Точки врага. Дрогнула наша цепь.

«Неужели снова в грязь?!» — проносится в мозгу. Я хватаю пулемет, бегу к взгорку. Отсюда виден враг, перебегающий по ходам сообщения и траншеям. Строчу скупыми очередями. Они — точнее.

Вижу, как капитан Голосной рванулся в боевую цепь и повел батальон в атаку. Первые бойцы врываются в траншеи. Значит, и нам пора вперед, к пехоте поближе.

Не раз пришлось передвигаться расчетам туда, где создавалась задержка. Наши «Максимы» как раз вовремя поспевали на поддержку пехотинцам. На полную мощь работали все расчеты!

 Начало светать, когда на перекрестке двух улиц, неподалеку от каменной трубы, я выпустил последнюю очередь по убегавшему за высокий забор фашисту. В грязи валялись трупы гитлеровцев. Неподалёку ярким костром пылал небольшой деревянный дом, а рядом чернел остов сожженного танка, валялась перевернутая вверх Колесами телега. Я заспешил вдоль улицы, приказав расчету следовать за мной -впереди шел бой.

Неожиданно у самых ног откинулась крышка люка, оттуда вылез мужчина. Улыбнулся, бросился мне навстречу:

— Пришли! — крикнул он. — Наши, Галю!

Из подвала выкарабкалась молодая черноглазая женщина, Обняла меня, плачет. За ней — детишки. Молча уставились на меня.

Откуда-то появились новые люди. Крики, смех. Все стараются пожать нам руки, обнять. Многие вынесли хлеб, вареную картошку, воду. Солдаты благодарили, говорили на ходу:

— Потом, потом, сестрица!

— Оставьте детишкам… Я крикнул:

— Товарищи, бой близко, прячьтесь! А в ответ — смех. Мужчины, и молодые и старые, в один голос требовали:

— Дайте оружие! Мы с вами!

Ни одна женщина не задержала тех, кто побежал вместе с пулеметчиками туда, где усиливалась стрельба.

Давно это было, но я до сих пор помню изможденные, но одухотворенные лица шахтеров, их горящие гневом глаза. Те, кому удалось раздобыть автоматы или винтовки, преследовали отходящих с боем оккупантов. Многие помогали саперам растаскивать проволочные заграждения, подносили боеприпасы. Это были истинные рабочие, настоящие патриоты своего славного шахтерского края.

Когда стемнело, Катык был освобожден полностью. Не помогли фашистам ни напичканная орудиями и пулеметами железнодорожная насыпь, ни в полный профиль обшитые досками траншеи и блиндажи в пять-шесть накатов, ни минные поля. Наша пехота при поддержке отважных танкистов и артиллеристов сделала свое дело, приказ был выполнен.

После боя, как всегда, к солдатам приходили политработники, рассказывали о подвигах солдат и офицеров. К нам снова прибыл замполит полка майор Гужов. Он рассказал нам о боевых успехах третьей стрелковой роты из батальона майора Тушева, нашего соседа в бою за Катык. Ее звали ротой бесстрашных. Командовал ею коммунист старший лейтенант Андрей Васильевич Растопшин. Я знал этого офицера и всегда преклонялся перед его отвагой. Но когда замполит умолк, мне стало обидно, что он о нашем батальоне не сказал добрых слов. Ведь неподалеку дымились танки, подбитые пехотинцами, брошенные в панике машины: резво улепетывал враг, даже забывали, что на машинах быстрее двигаться, чем на своих двоих. Гужов, будто нарочно, заговорил о лейтенанте Харченко — командире огневого взвода полковой артиллерийской батареи. Его орлы подбили три танка. Услышали мы теплые слова и о коммунисте сержанте Дементьеве, который подпустил танк на близкое расстояние и уничтожил его из противотанкового ружья. Лишь в конце Иван Яковлевич, словно угадывая мои мысли, произнес, улыбаясь:

— Небось, думаете, чего о вас молчу? О вас другим расскажу, пулеметчики. А сами о себе прочтете в «Боевом листке».

Никогда я не был тщеславным, но, признаюсь, было очень приятно позже прочитать такие слова: «Десятки сраженных фашистов на счету комсомольца-пулеметчика Сагадата Нур-магамбетова».

Хотелось оставить «Боевой листок» на память. Но не успел наспех прочитать эти строки, как уже протянулись солдатские руки. Подумал, что сотни людей прочтут обо мне, и сама по себе родилась клятва: буду еще крепче бить проклятых фашистов.

Это был первый успех нашей дивизии на земле Донецкой.

* * *

Наш полк закрепился за Катыком. Погибших солдат и офицеров похоронили в братской могиле. На войне было очень много изматывающих душу, изнуряющих минут, часов. Но самым тяжким для меня испытанием были похороны боевых товарищей. Не мог я смириться с тем, что больше никогда не смогу увидеть их, что солнце теперь для них не светит, и не голубеет небо. Единственное, что давало силы: была возможность в бою отомстить за павших.

Мы укрепляли оборону. Нас предупредили, что немец пойдет в контратаку. Выход 301-й дивизии на рубеж Алексеево

— Орловка — «Сердитое создал участок внешнего фронта окружения саур-могильской группировки противника, которая оказывала упорное сопротивление нашему корпусу. Было ясно, что враг постарается сделать все, чтобы смять нашу дивизию. В случае успеха он вышел бы в тыл корпуса. А это создавало опасную ситуацию.

В батальоне побывал командир полка Александр Прокофьевич Епанешников. Лицо усталое, глаза покраснели от бессонницы. Он попросил собрать пулеметчиков. Говорил недолго. В заключение сказал:

— Не робеть, ребята, Умело выбирайте огневые позиции, стреляйте наверняка. И ни шагу назад. Я верю в вас. Но кто струсит — не обижайтесь…

Контратаки врага начались ночью. Наш полк отбросил врага и продвинулся вперед; заняв к утру Давыдовку и Перво-майку.

С рассветом фашисты словно озверели. Сначала налетели «юнкерсы», бомб не жалели. Сплошной, непрерывный вой сверлил уши, земля дрожала от взрывов. Все заволокло пылью и гарью. Казалось, опять вернулась ночь.

Я лежал, приникнув к дну окопа. Сейчас лежали так все: под бомбежкой бегать — смерти искать.

Каким-то неосознанным чутьем определил момент, когда «юнкерсы» сбросили последние бомбы. Отряхнулся от пыли и комьев сухой земли, пошел к расчетам. Все мои бойцы уцелели. Радость-то какая! И я необычно спокойно воспринял чей-то тревожный крик: «фашисты!»

Через оседающую тучами пыль и гарь мы увидели, как на нас прут покачивающиеся на ухабах танки. За ними бегут черные фигурки.

Глаз у меня острый. Вот уже различаю на коричневой броне кресты. И тут открывают огонь наши артиллеристы. Дымный шлейф потянулся от передней стальной громадины. Я про себя по достоинству оцениваю решение командира дивизии полковника Антонова выдвинуть орудия в боевые порядки стрелковых батальонов. Вчера еще враг убедился в том, что в наших боевых порядках пушек не было. Потому танки и не спешили со стрельбой. А теперь артиллеристы опередили их. А первый, внезапный удар в бою много значит! Как говорится: упредил—победил.

Заметались по ровному полю черные фигурки: туда-сюда, туда-сюда. Вперед не особенно сунешься — уцелевшие танки замедлили ход, стреляют теперь часто. Снаряды рвутся у наших траншей. Есть убитые, раненые. Трещат автоматы. «Максимы.» бьют по пехоте. Умело ведут огонь артиллеристы лейтенанта Афанасия Чечнева — подбили два танка. Для соседей отличная поддержка. А на позицию нашего 2-го стрелкового батальона все-таки прорвались и танки, и пехота. Мы отсекли пехоту от танков, но они приблизились так, что теперь огонь «Максимов» был небезопасен и для своих. В этот момент старший лейтенант Павел Быков поднял роту в атаку. Завязалась рукопашная. Фашисты побежали. Группу вражеской пехоты, спешившую на помощь, встретил метким огнем пулеметчик Иван Слепуха. Он уничтожил более двадцати фашистов. Я снова лег за пулемет и бил по медленно откатывавшейся назад серо-зеленой массе.

Ранее я писал, что командование взводом станковых пулеметов имело особенность: расчеты были рассредоточены по боевым порядкам роты. Как правило, в бою я находился с тем из расчетов, который был на самом важном направлении. Стрелял я хорошо и потому часто ложился за пулемет сам.

Четыре раза пришлось нам отбивать яростные атаки врага. Было у него много танков. Всякий раз перед атакой на нас налетали десятки «юнкерсов». Их воя и разрывов бомб, казалось, не выдержат барабанные перепонки. Немало наших погибло, но оставшиеся в живых встретили фашистов достойно. Никто не дрогнул, не отступил ни на шаг, как и приказывал командир полка. Мужество коммунистов: командира пулеметной роты Александра Ивановича Запорожца, командира пулеметного взвода лейтенанта Леонида Михайловича Малого, старшего сержанта Петра Петровича Костина, рядовых Михаила Макарова и Саши Зайцева, многих и многих других однополчан, не знало предела. Даже будучи ранеными, они не выходили из боя.

* * *

Много раз приходилось нам вступать в схватки с фашистами на Донецкой земле. Каждый бой, большой и малый -вечная зарубка в памяти.

Темной сентябрьской ночью мы внезапно обрушились на врага, закрепившегося в Осино-Ольховке. Я был с четвертой стрелковой ротой Павла Ивановича Быкова. Этого офицера любил за рассудительность, выдержку, уважительное отношение к людям.

Мы бесшумно пробрались к первой траншее и ошеломили дремавших там немцев. Позже пленные заявили, что русские свалились на них с неба. Стрелковое отделение Ивана Любивого ворвалось в поселок. Там поднялась паника. Рота атаковала штаб 306-й пехотной дивизии.

Восхитил меня своим бесстрашием парторг роты Петр Коваленко. Впервые увидел его в рукопашной. Он уложил несколько фашистов, воодушевляя своей отвагой бойцов. Рядовой Васильченко уничтожил в одном из домов несколько офицеров штаба.

Не забыть и боя за поселок Нижняя Крынка, Наш 2-й стрелковый батальон в решающий момент на танках из батальона майора Садыкова десантом вышел во фланг контратакующему противнику и дружно ринулся в атаку. Вел нас в бой комбат капитан Иван Голосной. Сотни гитлеровцев хваленой 3-й горно-стрелковой дивизии были уничтожены, захвачена вся техника. Было взято много пленных. Ни один фашист не ускользнул.

Радость победы была омрачена тяжелой утратой: в бою с врагом смертью героя пал наш любимый комбат. Он мечтал о том дне, когда его родной Донбасс станет свободным, оживут шахты, и над их копрами вновь зажгутся красные звезды.

На могиле героя батальон поклялся сражаться С врагом, не щадя крови и самой жизни, как сражался коммунист, донецкий шахтер Иван Голосной.

Над шахтерской степью стоит ночная тишина, такая редкая за последние недели. Я беседую с командирами расчетов.

— Чем сложнее обстановка, ребята, тем надо быть рассудительнее. Спешка не нужна. Выбирайте Наиболее опасные цели и бейте наверняка. Патроны зря жечь ни к чему.

— Правильно, Сагадат Кожахметович, — перебивает меня кто-то.

Оглядываюсь. Это новый командир батальона капитан Алексей Тимофеевич Боровко. О его храбрости и отваге я был наслышан еще будучи на Кубани, там он был начальником бригадной разведки. Однажды Боровко блестяще провел операцию по захвату пленного, раздобыть которого потребовал командующий 9-й армией. Тогда, еще старший лейтенант, Боровко был удостоен правительственной награды.

Теперь, временно приняв батальон, Алексей Тимофеевичу часто бывал с людьми, передавал нам свой опыт.

Саша Зайцев по-свойски спросил комбата:

— Как обстановочка на фронте? Долго еще сидеть тут придется?

Я думал, Боровко отшутится, но он не спеша рассказал:

— «Миус-фронт» трещит по всем швам. Как бывший разведчик, заверяю вас, братцы, что скоро он совсем лопнет

Саша подмигнул солдатам, сказал:

— Знаем разведчики трепаться не любят. Комбат кашлянул, улыбнулся:

— 3агибай, 3айцев, пальцы. Енакиево наше — раз. Ил вайск — два. Прибавь Горловку, Дебальцево, Никитовку…

Саша усердно загибал пальцы.

— Не старайся, парень, не хватит пальцев, — сказал Боровко. — Бежит, проклятый, аж пятки сверкают.

— Чего ж мы тогда сидим, жирок накапливаем? — не унимался Зайцев.

— Вот-вот двинемся, братцы, на столицу шахтерского края — город Сталино.

Комбат ушел, а мы продолжали разговор, строя различные предположения. В одном из них — что вначале надо взять Макеевку, мы не ошиблись, хотя и не знали, что вышестоящим командованием уже было приказано 301-й стрелковой дивизии двигаться именно на Макеевку, где фашисты сосредоточили крупные силы.

На подходах к этому городу, в шахтерских поселках, рассредоточенных по высоткам и пологим выгоревшим балкам, заняли оборону свежие резервные части.

Наша дивизия, стремясь с ходу прорваться в этот крупный промышленный и культурный центр Донбасса, выдвигалась по нескольким направлениям, а 1052-й стрелковый полк должен был выйти на его северные окраины.

Накануне в батальоне состоялся митинг, на котором воины дали клятву во что бы то ни стало освободить Макеевку. Истерзанной, опустошенной предстала она перед нашим взором. В центре города пылали пожары, и огромные столбы черного дыма тянулись в небо. Сколько хватало глаз — развалины, развалины, развалины…

Больно было смотреть на них. Гневом наполнялись наши сердца.

В ночь на 5 сентября завязались бои на подступах к Макеевке, а на рассвете неприятельский полк при поддержке танков внезапно пошел в контратаку. По боевой цепи передали призыв: «Вернем Родине Макеевку! Смерть оккупантам!»

Наш батальон залег, Впереди — ровная площадка. Тут расчеты с пулеметами видны, как на ладони. Слева — кукурузное поле. До него теперь не добраться — пули роем свистят.

Команда — броском вперед! Мы бежим, пригнувшись, и вскоре натыкаемся на глубокий противотанковый ров. Его не обойти. Прыгаем в ров, лопатками, ножами роем выемки-ступени в затвердевшей стенке. По одному выскакиваем на ровную площадку и мчимся к кукурузному полю. Стебли стоят плотной стеной, пробираться между ними трудно, но зато мы хорошо замаскированы. Не знал я, что кукурузные листья так остры — режут руки в кровь. Ломаем стебли ногами, локтями.

Наконец выбираемся на окраину поля и оказываемся на левом фланге контратакующих. Быстро окапываемся и открываем огонь. В густых цепях гитлеровцев сразу же замешательство. Не ждали удара сбоку. А танкистам не до пулеметов — наши артиллеристы бьют по ним без передышки. Да и заметить нас не так-то просто.

Вскоре и наши танки с места, от противотанкового рва, открыли стрельбу. Вижу — задымила одна стальная серая коробка, другая,.. На броню вылезают танкисты. Не всем удается уползти. А пехота все чаще залегает. Чувствую, вот-вот дрогнет, повернет назад. Наши стрелки поднимаются во весь рост, сближаются с противником. Я сменяю у пулемета Сашу Зайцева. Он шепчет: «Давай, командир, брей их, гадов, брей!»

Вдруг мои руки, помимо воли, ослабли. Зайцев тоже замер в оцепенении. Со стороны города беспорядочной толпой бежали женщины, дети, мужчины. Они устремились к балке, из-за которой выдвигалась наша пехота. Я понял — фашисты хотят прикрыться беззащитными людьми. Стрелять нельзя!

И вдруг, толпа бросилась врассыпную. Люди падали, вскакивали, снова падали.

Зайцев закричал:

— Стреляй, лейтенант! Спасаются наши! Стреляй!

Я нажал на гашетку, стараясь прикрыть огнем беззащитную толпу.

В это время батальон Василия Никифоровича Тушева вслед за гитлеровцами ворвался в северную часть города. Мы поднялись и мимо чадящих танков, трупов — в мышиного цвета мундирах — потащили свой «Максим» к крайним каменным домам, из которых яростно отстреливались фашисты.

Низко в небе появились самолеты. На крыльях — красные звезды. Наши! Они бомбили центр города. А здесь, на окраине, все смешалось, не поймешь, где неприятель, где свои. Бой шел за каждый дом, двор, за перекресток улицы. Теперь пулеметы вели огонь по выборочным целям.

Внезапно из-за каменного забора ударил тяжелый вражеский пулемет. Я сразу определил: в лоб его из «Максима» не возьмешь, обойти надо. А на пути широкая и глубокая траншея. Не успел решить, что предпринять, как Зайцев уже приволок две длинные жерди. Остальные номера расчета притащили доски, сорванные с палисадника. Пока товарищи cооружали мостик, я прикрывал их огнем.

Мы проскочили на противоположную улицу и уничтожили вражеский пулемет. Но тут же были вынуждены отойти назад: фашист подтянул орудия. На улице появились огромные танки. Кто-то из наших не то испуганно, не то удивлено крикнул: «Ползут, гады!» Я вспомнил, как еще на Кубани мы изучали способы борьбы с танками противника, их слабые места. Но тут некогда было о слабых местах думать. Надо перехитрить врага.

Батальон оставил окраину города, залег в траншее. Осмелевшие фашисты бежали, прикрываясь броней. Танки били из пушек и пулеметов — головы не поднять. Признаюсь, было жутко смотреть на эти изрыгающие огонь стальные коробки.

Приготовил гранату, пулеметом броню не взять.

Один танк прорвался правее нас, зашел в тыл батальона. Другой мчался, как мне показалось. на наш расчет. Не знаю почему, но я выхватил из кобуры пистолет и вжался грудью в землю. Вдруг танк клюнул орудием, дернулся, развернулся к нам бортом: Темный дымок, превращаясь в широкую ленту, потянулся от него. Потом вспыхнуло пламя.

— Горит!

— Тонка шкура-то у фашиста!

— Слава артиллерии!

Из машины начали вылезать танкисты, но тут же падали скошенные пулями…

К нам на подмогу подоспел дивизионный резерв. Артиллеристы лейтенанта Сергея Черниченко расстреляли еще один и от него гривой повалил черный дым. Стрелки пошли вперед.

К ночи Макеевка была освобождена. Радость победы перемешивалась с горечью от увиденного. Что же натворили в городе фашистские изверги! Они замучили тысячи безвинных советских людей. Все было в руинах: и металлургический завод имени С.М. Кирова, и Старомакеевский коксохимический завод. Особой болью обожгло сердце, когда увидел Огромное пепелище и узнал, что оно осталось от 35 тысяч книг, сожженных фашистскими варварами.

Когда утром 6 сентября на позиции нашего полка вновь двинулись около 40 Танков и пехота противника! бойцы и командиры, все как один, заявили: «Не отдадим Макеевку врагу! Будем стоять насмерть!»

Трудно пришлось нам. Атакующих поддерживали штурмовые орудия, укрывшиеся в лесопосадках вдоль дороги и в лощинах. Так уж случилось, что большие силы врага устремились к нашему 2-му батальону. Капитан Боровко не растерялся. В первую очередь организовал взаимодействие с артиллеристами капитана Серафима Федорова. Они метким огнем встретили танковую лавину. Взвод лейтенанта Андрея Чалого уничтожил танк. Тут же минометчики старшего лейтенанта Виктора Павленко обрушили удар по пехоте, густыми цепями бежавшей за танками.

Командир пулеметной роты старший лейтенант Федор Трунов пробрался ко мне, попросил:

— Перед буграми поставь заслон. Не подпускай к ним пехоту.

— Не пущу, — сказал я, будто предстояло самое простецкое дело.

Он пожал мне руку.

— Ну, комроты, даешь пулеметы! Не оплошай. Работы много будет.

То, что ротный вел себя уравновешенно, назвал предстоящую бойню работой придало спокойствия. Я терпеливо выжидал, пока вражеская пехота не приблизилась на досягаемость выстрела. Когда расхристанные фигуры рванулись к буграм, чтобы прикрыться ими, «Максимы» ударили во всю мощь.

Долго длился тот бой. Фашистам удалось прорваться в наши боевые порядки, но большего они добиться не смогли. В рукопашной, как всегда, наши бойцы одолели хваленых, откормленных гитлеровских вояк. Старший лейтенант Павел Быков поднял роту навстречу плотной стене фашистов. Младший лейтенант Владимир Агеев успел уничтожить из автомата более десятка врагов и геройски погиб. Я и другие пулеметчики, часто меняя огневые позиции, строчили в упор. Немало полегло противника от наших пуль.

Пять раз фашисты поднимались в атаку. Их пехоту и танки поддерживала авиация. Но в Макеевку им войти уже не удалось. На подступах к городу валялись сотни уничтоженных оккупантов, чадили подбитые танки.

Через много лет после войны мне пришлось прочитать такие слова в воспоминаниях командира 301-й дивизии В С.Антонова об этом бое: «Важную роль в отражении атаки гитлеровцев сыграла, как всегда, пулеметная рота старшего лейтенанта Федора Афанасьевича Трунова. При этом особенно смело и организованно действовал взвод, которым командовал лейтенант Сагадат Кожахметович Нурмагамбетов. Массированным огнем из своих пулеметов его бойцы уничтожали фашистские цепи».

* * *

Опыт боев за Макеевку пригодился мне в ходе схваток с врагом за Сталино (Донецк), в направлении которого успешно развивала наступление 5-я Ударная армия.

К бою за горняцкую столицу мы готовились на ходу. Видимо, командование приняло такое решение, чтобы не снизить темп продвижения.

Наше настроение поднялось, когда из политотдела дивизии сообщили, что войска Юго-Западного фронта освободили Славянск, Краматорск, Константиновку. Но нахмурились лица бойцов, когда перед глазами раскинулась освещенная зловещим заревом пожарищ шахтерская столица. Как и в Макеевке, фашисты стремились уничтожить здесь все, что возможно было взорвать, сжечь, покорежить. Возмущению наших бойцов не было предела. То и дело слышалось:

— Надо наступать!

— Ночью ворвемся в город!

— Быстрее бы в атаку!

Словно угадывая настроение солдат, комдив отдал приказ продвигаться вперед, на Сталино. Под покровом темноты стрелки внезапно атаковали врага вслед за разрывами снарядов и выбили гитлеровцев из траншей на подступах к городу.

С восходом солнца наш полк, ломая упорное сопротивление противника, пробился к северной части Сталино. Люди валились с ног от усталости. Я переживал за своих бойцов -хватит ли сил дальше тащить пулеметы? Подбадривал их как мог. Рассказал об отваге стрелков взвода старшего сержанта Лавричева, которые на рассвете в рукопашной схватке уничтожили до пятидесяти гитлеровцев,

— Не дали бедолагам фюрера солнышка дождаться, — прокомментировал мой рассказ Саша Зайцев.

А я в тон ему:

— Десяточек оставил. С поднятыми ручками те восход встретили.

Солдаты заулыбались. А Зайцев сказал решительно:

— Сегодня они, гады, многие руки поднимут. Снова заорут: «Гитлер капут!»

Романенко подметил:

— Саня, ты же виршами размовляешь.

Я прервал шутки:

— Нам важно не отставать от цепи, товарищи. Сами знаете, без нас стрелкам трудновато. Вижу, устали. Больше недели без отдыха ни днем, ни ночью: марши, атаки. Тяжело, понятное дело, но прошу не отставать.

Зайцев посмотрел на меня не то с упреком, не то снисходительно и сказал:

— Не уговаривайте, товарищ лейтенант. Хоть сию минуту готовы в атаку. Макеевку взяли и Сталино возьмем. Так, братва?

— Возьмем! — в один голос ответила «братва».

— У пулеметчиков слово твердое! — воскликнул Зайцев.

Уверен, подобные беседы проходили повсюду, где в оврагах и балках изготовились к броску батальоны.

И вот Сталино — сердце прославленного Донбасса. Когда дивизия вышла на подступы к городу, над ним полыхали зарева пожарищ.

Днём 7 сентября раздался мощный артиллерийский залп. За ним — другой. Почти над нашими головами пронеслись штурмовики. Бирюзовое небо и яркое солнце заволокло дымом и пылью. Земля утробно гудела, вздрагивала от мощных разрывов сотен снарядов и бомб.

Красные ракеты известили о начале атаки. В едином порыве роты поднялись на штурм города. Первым ворвался в студенческий городок наш неизменный сосед -1-й стрелковый батальон. Майор Тушев водрузил Красное знамя над своим командным пунктом. Оно было видно всем бойцам и воодушевляло их на смелые действия.

Фашисты оказывали упорное сопротивление. Каждый метр продвижения вперед достигался ценой огромных усилий. Наш батальон приотстал — враг пошел в контратаку. Умолк «Максим» Романенко. Я решаю бежать туда. Но тут же пулемет бьёт ровно, зло.

Завязался рукопашный бой. Повел в контратаку стрелков заместитель командира полка майор Николай Александрович Щербаков. Пехотинцы знают, что вместе с контратакующими находится командир полка подполковник Епанешни-ков и замполит майор Гужов. Их присутствие придает силы. Но фашисты превосходят нас числом, не отступают.

На помощь нашему полку приходит дивизионный резерв. Совместно с третьим стрелковым батальоном он скрытно, по балке, выдвинулся во фланг и тыл противника. Дружным ударом смял его, создав угрозу окружения. Гитлеровцы побежали. Сотни трупов, восемь подбитых танков остались на изрытой взрывами земле. Но и мы понесли потери. Погиб в единоборстве с танком капитан Николай Шабанов, пал смертью храбрых майор Николай Щербаков…

В городе завязались уличные бои. Пулеметчикам здесь было нелегко. То и дело меняли позиции под обстрелом, перебегая от дома к дому. А фашисты засели на верхних этажах и на чердаках домов, превратив их в опорные пункты. Но мы четко взаимодействовали со стрелками, поддерживали локтевую связь в любой обстановке.

Как и в бою за Катык, отличилась храбростью, военным своим мастерством стрелковая рота старшего лейтенанта Андрея Растопшина. Она действительно была «ротой бесстрашных» и вместе с воинами Павла Быкова находилась на острие удара нашего полка. Они расчищали себе путь огнем, отбивая контратаки, первыми ворвались в западную часть города, в район Смолянки. Стрелки пускали в ход штыки, приклады. И нам, пулеметчикам, приходилось в городе действовать и штыком, и гранатой. Ведь бой велся в ограниченном пространстве: за перекресток, за улицу, за дом и даже за этаж.

Ночью 7 сентября пылающий город был очищен от гитлеровских захватчиков. В ту далекую ночь я испытывал огромную радость, что сердце Донбасса снова стало нашим, советским. Тяжело было смотреть на разрушенные заводы, взорванные трамвайные линии, обгорелые здания с темными глазницами окон…

На митинге, который был организован начальником политотдела Александром Семеновичем Кошкиным, мы узнали подробности о зверствах оккупантов. Они замучили десятки тысяч безвинных советских людей и сбросили их трупы в шахты. Палачи не щадили ни детей, ни стариков, ни женщин.

Я рос не в тепличных условиях. На себе испытывал и холод, и голод. Но никогда я не был обделен человеческим участием и понимал поэтому: человек, как бы ему трудно не было, должен оставаться человеком, не отгораживаться от людей, помогать им по мере сил. Я никак не мог понять, вникнуть в психологию гитлеровцев. Ведь они же люди! Откуда же у них зверские, кровожадные начала? Неужели они даже рождаются садистами? Неужели лишены способности мыслить человеческими категориями?

Все, что нам пришлось увидеть до этого, казалось уже не таким страшным, как то, что предстало перед глазами, когда мы прорвались к концлагерю.

Фашисты устроили его неподалеку от центральной поликлиники. За колючей проволокой мы увидели тысячи живых трупов. Как тени, колыхались они плотной массой, не зная еще — верить или не верить в то, что перед ними свои, советские солдаты…

А эти солдаты, не плакавшие в боях, сдерживавшие себя над могилами погибших друзей, смотрели на изможденных узников сквозь застилавшие глаза слезы и отдавали несчастным все, что было при себе: куски хлеба, сухари, махорку, сахар, мыло, запасное белье. Особенно терзали душу дети — былиночки с огромными глазами.

На такое можно было смотреть только раз. Мы все думали только об одном: мстить врагу, мстить, мстить!

Но, несмотря на великое горе, мы верили, что этот рабочий город вновь восстанет из пепла, обретут силы его заводы, в зелени и цветах будут утопать его улицы. И когда 8 сентября 1943 года в 20 часов Москва салютовала доблестным войскам, освободившим Донбасс от немецко-фашистских захватчиков, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий, мы думали о счастливой судьбе шахтерского края. Каждый из нас испытывал законную гордость от того, что приказом Верховного Главнокомандующего за отличные боевые действия была объявлена благодарность и нашей, особо отличившейся дивизии, вместе с другими освобождавшей Донбасс.

Теперь она стала именоваться 301-й Сталинской стрелковой дивизией. На митингах воины давали клятву Родине беспощадно громить ненавистного врага, гнать его с советской земли до Берлина. Прямо с митинга мы шли в бой.

close_page

ВОСТОЧНЫЙ ВАЛ

Бои на Донецкой земле закалили меня. Я приобрел опыт командования пулеметным взводом, научился понимать людей, поддерживать их в трудную минуту.

Уверенность в своих силах, в способность бить врага, как бы он ни был хитер и нагл, подкреплялась великой радостью побед на огромном фронте. Наступление Советской Армии велось от Белоруссии до Азовского моря. Под натиском советских войск, упорно сопротивляясь, фашисты отползали к Днепру. Они все еще надеялись удержать плодородные земли и промышленные центры Правобережной Украины.

По приказу Гитлера возводился пресловутый «Восточный вал» по рекам Десне, Сожу, Днепру и Молочной. Бесноватый фюрер заявил на весь мир: скорее Днепр потечет обратно, нежели русские преодолеют его — эту мощную водную преграду 700-900-метровой ширины, правый берег которой представлял собой неприступную природную крепость с непрерывной цепью дотов. Фашисты создали многополосную, изрытую траншеями оборону, возведя мощные инженерные укрепления. Многие села были превращены в опорные пункты. Передний край был прикрыт проволочными заграждениями и минными полями.

Наша дивизия двигалась к «Восточному валу» во втором эшелоне. Позади остались высоты Донецкого кряжа, началась Украинская равнина, изрезанная реками, оврагами, балками. Степи почти сплошь распаханы, засеяны. Особенно поразили меня огромные массивы кукурузных полей. В моем родном Казахстане кукурузой тоже засевались большие площади, но таких масштабов мне не доводилось видеть.

С одной стороны эти бескрайние поля для нас — в военных целях — служили своеобразным укрытием, в них можно было неплохо маскироваться, особенно когда противник шел в контратаку. Гитлеровцы боялись входить в эти «джунгли». Но и нам нелегко было в таких зарослях управлять действиями своих расчетов: возможность маневра среди стеблей ограничена, затруднен был и выбор огневых позиций. Мы старались и огневые точки, и солдат располагать по границам кукурузных полей.

Иногда такая крепость превращалась в настоящий ад. Используя зажигательные средства, противник поджигал спеющую кукурузу, устраивал пожары. В дыму мы теряли ориентировку, задыхались. В таких условиях надо было, не теряя времени, находить наиболее выгодный тактический прием: или переходить в контратаку, или отходить на другие, но все же выгодные позиции.

Мои пулеметчики, хотя им приходилось и теперь труднее, чем другим, не унывали. Я, как всегда, был рядом с ними, помогал тем, кто уставал нести части «Максима».

Недолгой оказалась наша передышка во втором эшелоне. Утром 13 сентября дивизия вступила в бой у населенных пунктов Ворошиловка, Вольный, Белогорск.

Противник вел шквальный огонь. Мы развернулись в цепи. Расчеты Саши Зайцева и Сергея Вакарева заняли огневые позиции на невысоких холмиках и застрочили по траншеям. Враг ослабил стрельбу. Но тут налетели бомбардировщики.

Фашистские летчики будто куда-то спешили, сбросили бомбы как попало и не задержали наше продвижение. Пулеметчики надежно поддерживали стрелковые цепи.

Гарнизон Ворошиловки был окружен и сдался, а мы продвигались к реке Гайчук. Наш батальон наступал на село Степановка. Фашисты упорно сопротивлялись. Хотя было облачно, не давали покоя пикирующие бомбардировщики. Темно-серые, с желтыми крестами на фюзеляжах, они, как хищные железные птицы, вырывались из-за облаков и засыпали пехоту бомбами, поливали свинцом из пулеметов. «Чертово колесо», которое крутили воздушные пираты, наводило ужас. Но мы, припав к земле, притаившись в воронках от разрывов бомб, верили в то, что выживем, и ждали, когда пикировщики улетят, чтобы снова рвануться вперед: все ближе и ближе к широкому Днепру.

Налет окончился, и мы под ослабевшим огнем вражеских заслонов форсировали реку Гайчук и взяли Степановку. Дальше продвигались ускоренным темпом, готовые к новой схватке.

Я шел с расчетом сержанта Вакарева, который нагрузился за двоих. Сосредоточенный, он не вступал в разговоры, хотя чувствовалось — был в хорошем настроении. Все видели, когда бой на окраине Степановки затих, к Вакареву подбежал пожилой автоматчик. Он снял каску и со словами: «Прими поклон от всей роты» обнял сержанта Вакарева правой рукой — левая была подвязана окровавленным бинтом.

Я тоже похвалил Сергея за меткую стрельбу — он не давал фашистам головы поднять. Сержант провел ладонью по усталому запыленному лицу и сказал:

— Светло как-то сейчас на душе, товарищ лейтенант, радость большую имею.

— Поделись.

— Курская область освобождена. Понимаю, может статься — буду ранен, иль в сырой земле останусь, а на душе светло. Турнули немца и с моего края соловьиного.

Я подмигнул сержанту:

— А мои куряне, опытные воины…

Вакарев продолжил:

— С конца копья вскормлены…

— Кто же там у вас остался? — спросил я.

— Жена. Сын в партизанах. Где-то они сейчас?

— Теперь узнаете, теперь почта заработает, — успокоил я сержанта. — Настанет день — встретитесь.

— Спасибо на добром слове, товарищ лейтенант.

О встрече с родными и близкими думали все бойцы и командиры. Я часто вспоминал Трудовое, жену брата Саги-та, племянника, земляков. Особенно теперь, на Украине, где росли такие же как и у нас березы, голубели озера, да и хаты походили на те, что стояли вперемежку с глинобитными, врытыми в землю жилищами казахов. Хоть и осиротели хаты эти, мы радовались — теперь вернутся в них хозяева, крыши подправят, стены побелят, тыны поставят…

Наступление продолжалось. Мы упорно продвигались к Днепру. Где-то там, за горизонтом, сливающимся с беспредельной запорожской степью, течет он, воспетый в песнях, седой Днепр. Быстрее дойти до его берегов, зачерпнуть ладонями воды — таково было желание каждого.

Фашисты, пытаясь задержать наше наступление, всеми силами оказывали упорное сопротивление. Они тоже надеялись спастись за могучим Днепром, выиграть время. Нам часто преграждали путь сильные опорные пункты. У хутора Петровского из серой дымной мглы на нас неожиданно навалились гитлеровцы при поддержке танков. Над головами со свистом пронеслись снаряды. И впереди вздыбилась степь.

Бойцы майора В. Тушева ударили во фланг контратакующим, выручая соседей батальон 1050-го стрелкового полка. А наш батальон обошел хутор и ударил с тыла. Фашисты в страхе заметались в шквале огня. Казалось, красные и белые трассы пуль прошивают каждый метр земли и нависшего над ней тумана.

Помню, тогда много гитлеровцев сдалось в плен. Но вскоре началась новая контратака. Мы фактически ни днем, ни ночью не выходили из боя. Утром 18 сентября начали штурм оборонительных рубежей на реке Конка. Здесь нам пришлось побывать в настоящем аду. Внезапно налетели «юнкерсы». Они шли волнами. Еще не успевали упасть комья земли от разрывов бомб, как тут же поднимались к небу новые черные столбы.

Не успели,разобраться, кто жив, кто погиб после первого налета, как новая стая «юнкерсов» заслонила небо. Я приказал пулеметчикам перебраться в отбитые у противника траншеи перед самым носом у обороняющихся. Может, это и спасло нас. Там, где минуту назад пулеметчики сидели в наспех вырытых окопах, взметнулись огненно-черные столбы.

Я услышал стрекот «Максима». Думал — галлюцинация. Но нет. Это Саша Зайцев бьет в ту сторону, где сидят в обороне фашисты. Они обнаглели, повылазили из траншей, бросали вверх пилотки и каски. Но как только «юнкерсы» улетели, все спрятались.

А вскоре победной, возбуждающей душу музыкой прозвучали залпы нашей артиллерии. Стрелки, простившись с погибшими друзьями, поднялись и бегом двинулись в атаку. Казалось, от могучего «ура» пошли волны по реке.

Конку преодолевали вброд и вплавь. Здесь особенно тяжело было нам, пулеметчикам. Мы по грудь в холодной воде тащили на себе тяжелые станковые пулеметы. И надо было не отставать от стрелков, чтобы поддержать их огнем на берегу.

Все расчеты благополучно преодолели реку и вскарабкались по крутому обрыву берега на ровную площадку. Вскоре надежно прикрыли пехоту.

По цепи передали скорбную весть о гибели начальника штаба полка майора П.Н.Кучерявенко. Он был убит при бомбежке. Тяжелую рану получил заместитель командира полка подполковник Н.К.Литягин. Бойцы тут же клялись отомстить за любимых командиров. Все решительно, отважно поднимались в атаки.

close_page

РОТНЫЙ

Темной сентябрьской ночью, после освобождения многих населенных пунктов, дивизия вышла к реке Молочной. Небо было густо усеяно звездами. При их тусклом свете я переходил от расчета к расчету, проверял готовность подчиненных к бою.

Накануне меня назначили командиром роты. Комбат, капитан Боровко, поздравляя, сказал:

— Я за тебя горой стоял.

— Спасибо, Алексей Тимофеевич, постараюсь не подвести, — заверил я.

Теперь забот прибавилось. Рота — не взвод, от расчета к расчету не набегаешься. Поэтому старался как можно плодотворнее использовать минуты затишья, время передвижения для того, чтобы проанализировать действия роты. С командирами взводов беседовал особенно много. Боевой опыт теперь у меня имелся, я старался передать его офицерам.

В период подготовки к прорыву оборонительного рубежа на реке Молочной очень много тренировались. Я внимательно прислушивался и к бойцам, и к командирам расчетов, и к взводным, когда они предлагали что-то свое при выполнении учебной задачи, проводя аналогию с эпизодами из прошедших боев. Все больше и больше убеждался в том, что наши бойцы — замечательные люди и живут единой думой — бить беспощадно врага.

Многое перенял у командира взвода лейтенанта Трофима Алексеевича Сычова. Молод он был, как и я, но рассудительности — будто век прожил. Трофим был красив, русоволос. Любили его не только бойцы взвода, но и вся рота. Родом лейтенант был из города Ливны Орловской области. Когда в августе наши войска освободили город Орел, Трофим сиял, пел задорные частушки, всех приглашал в гости на Орловщину. И непременно осенью, когда антоновка отлежится в амбаре, притрушенная сеном. Говорил: «От одного запаха яблок пьяными будете».

Мне посчастливилось дойти с Трофимом до Берлина. А после двадцатипятилетней разлуки военная судьба снова свела нас в одном гарнизоне. В звании подполковника Трофим Алексеевич уволился в запас, жил в г. Орел. Но, к сожалению, не так давно скончался.

Крепкая дружба завязалась у меня с комсоргом батальона лейтенантом Иваном Кумовым. Он часто бывал у пулеметчиков, информировал меня о настроении людей, об их просьбах. Иван был храбрым парнем. К его мнению прислушивались все офицеры.

Перед боем Кумов побывал в роте, побеседовал с комсомольцами, сообщил новости. Показав в сторону, где в лучах заходящего солнца виднелись вражеские проволочные заграждения в несколько рядов, комсорг сказал:

— Перед нами «линия Вотана». Вотан — бог войны. Гитлер приказал оборонять ее до последнего солдата.

Как всегда не преминул вставить слово Саша Зайцев:

— Так и будет. Мы их тут до последнего и прикончим. Сашу поддержали другие пулеметчики:

— Сам бог не поможет врагу.

— Гитлеру тяжело икнется в бункере.

Кумов выждал, пока прошло оживление, продолжил:

— Пленные рассказали, что сюда свежие силы подтянуты. Кормят солдат усиленным пайком, жалованье тройное выдают. Уже заготовили медаль «За оборону линии Вотана».

— Пущай Гитлер себе на ж… прицепит ту медаль, — серьезно сказал сержант Вакарев. Все рассмеялись. А Кумов продолжал:

— Фашисты надеются именно здесь остановить наше наступление. Бой будет упорным. Комсомольцы должны показать пример отваги.

Пулеметчики заверили комсорга, что выполнят приказ.

Когда предутренняя темнота начала таять, раздался артиллерийский гром. Затем появились наши штурмовики. Они пикировали на заранее указанные цели. Мощно взревели танки и приблизились к рубежу атаки, где залегли стрелковые цепи.

Взвились в небо красные ракеты.

Батальоны пошли вперед. Пехотинцы волной накатывались на проволочные заграждения, забрасывали их матами из соломы и камыша, шинелями и, перекатываясь через них, устремлялись к первой траншее. Фашисты били из орудий, пулеметов и автоматов. Налетели «юнкерсы». Постепенно наш наступательный порыв угас.

Бойцы и командиры проявили храбрость, отвагу, но вражеская оборона была укреплена настолько сильно, что прорвать ее дивизия не смогла. И только после перегруппировки, пополнения резервов в конце октября хваленая линия была взломана.

Нет возможности описать все бои, назвать всех, кто отличился, кого потеряли. Неимоверно трудно было фронтовикам. Постоянные броски и атаки под ураганным огнем врага были уделом стрелков и пулеметчиков. Осенью чернозем раскис, и мы вязли в грязи. Бывало, один сапог вытащишь, а другой уже засосало. Грязь на брюках, на шинели, на лице…

Главная же забота пулеметчиков — сохранить в чистом виде замки «Максимов». Наводчики бережно заворачивали их в чистую тряпку и прятали за пазуху. Там они всегда были ухоженные и согретые.

В октябре ударили морозы. Мокрые шинели на нас замерзали так, что и руку не согнешь. Но никто не хныкал. Все видели, сколько фашист горя принес, и знали: ради победы надо и лишения любые переносить, и даже жизни не жалеть. Так требовала Родина.

На марше нам сообщили, что за прорыв сильно укрепленной обороны противника на реке Молочной всему личному составу, участвовавшему в этих боях, Верховный Главнокомандующий объявил благодарность. Многие офицеры, сержанты и солдаты были награждены орденами и медалями. Мне тоже был вручен орден Красной Звезды. Первая боевая награда радовала, вдохновляла, обязывала еще лучше бить ненавистного врага.

ВЫСОТА 81,9

Много высот было на моем фронтовом пути. И больших, и малых. Но особенно запомнилась мне эта, на Никопольском плацдарме. Посудите сами: почти три месяца мы сидели в обороне, готовясь к штурму высоты. А она зловеще возвышалась над холмистой местностью, огороженная многоярусными заграждениями из новой колючей проволоки, обложенная минными полями.

Фашисты врылись глубоко в ее крутые склоны и чувствовали себя сверхспокойно. Видимо, рассчитывали всю зиму провести в теплых норах. Они непрерывно стреляли по нашим траншеям. Не давали покоя их снайперы. Налетали на наши боевые порядки «юнкерсы».

Нам изрядно надоело сидеть в промерзших блиндажах и траншеях под огнем противника. Обогреться было негде.

Командиры и бойцы все чаще спрашивали меня, когда я возвращался с очередного совещания от комбата или от командира полка:

— Скоро пойдем вперед?

Когда купать немца в Днепре будем? Обычно отшучивался понравившейся мне фразой:

— Вода в реке холодна, фашисты просят повременить. А потом добавлял серьезно:

— Скоро, товарищи, скоро. Недолго ждать осталось.

Сашу Зайцева это не удовлетворяло. Он, вызывая улыбки у бойцов, начинал мне декламировать:

Два дня мы были в перестрелке

Что толку в эдакой безделке…

Я уходил от бойцов всегда с добрым чувством на душе. Трогала их простота, открытость. Знал, что любой из них готов пойти на врага по первому зову. Это рождало в сердце и гордость, и ответственность за их судьбы.

С грустью расставался с командиром полка подполковником Епанешниковым. Александра Прокофьевича назначили заместителем командира дивизии. Он с особым уважением относился к ротным командирам, часто встречался с ними. Я передал привет подполковнику Сафонову — начальнику штаба дивизии, с которым виделся давно, но постоянно помнил его советы. Знал только, что командир дивизии полковник Антонов высоко ценил Михаила Сафонова, как начальника штаба.

Командиром нашего полка стал подполковник Николай Павлович Мурзин, возвратившийся в строй после ранения. До этого он возглавлял 1054-й полк нашей дивизии. Мы были наслышаны о беззаветной храбрости этого энергичного офицера. Знали даже, как ему достается от командира дивизии за то, что он часто во время боя появляется в цепи, и лично ведет стрелков в атаку.

С очередного совещания возвратился в приподнятом настроении. Бойцы сразу заметили это. Я собрал командиров взводов, пояснил стоявшие перед ними задачи на штурм высоты 81,9. В случае успеха мы должны были продвигаться на Большую Лепетиху. А там и Днепр!

В ту пору я, ротный, конечно, не знал, что Никопольский плацдарм имел важное стратегическое значение для гитлеровского командования. Подробностей не знал. А ведь фашистской Германии нужны были марганец и криворожская руда. Кроме того, Гитлер лелеял надежду ударом отсюда во фланг и тыл 4-го Украинского фронта восстановить сухопутную связь с отрезанной группировкой в Крыму.

Нашим войскам противостояла группировка гитлеровских войск,расположенная в районе: 120 километров по фронту и 30 километров в глубину, возглавляемая генералом Шернером. В нее входили 10 пехотных дивизий. Они были усилены тремя дивизионами штурмовых орудий. С воздуха группа прикрывалась крупными силами авиации. Неслучайно после войны немецкий военный историк Тинпельскирх писал: «Тяжелым поражением, немного уступавшим по своим масштабам катастрофе 8-й армии (имеется в виду корсунь-шевченковский «котел».— С.Н.) ознаменовалось начало февраля, когда удерживаемый немецкими войсками выступ в районе Никополя подвергся ударам русских войск с севера и юга. Марганцевые рудники в районе города Марганец… и сам Никополь, включая также атакованный с юга плацдарм на левом берегу Днепра, 8 февраля были потеряны».

На фронте каждый командир знал, что самое главное для него — быстро, с наименьшими потерями выполнить поставленную ему задачу. И каждый знал, что от того, как четко он справится с нею на своем участке, будет зависеть оперативный и даже стратегический успех. Иными словами, исход войны решался в каждом окопе, на каждой позиции отделения, расчета, взвода, роты, батальона… Поэтому не боялся, что мои слова будут выглядеть громкими, когда говорил каждому бойцу: «Помни, судьба боя в твоих руках».

Об этом напомнил своим пулеметчикам и в последний день января 1944 года перед штурмом высоты. Сообщил о снятии долгой блокады с города Ленинграда. Какой радостью светились их глаза! Город Ленина был для нас символом несгибаемой стойкости советских людей. Сказал по секрету и о том, что сам генерал Бирюзов, начальник штаба фронта, интересовался нашей высотой.

…Часы отстукивают последнюю минуту. Даже отдельные выстрелы орудий, звонкий на морозе бой пулеметов не замечаю. Шепчу про себя: «Раз и, два и ,три…». И опережая мой счет на несколько секунд, раздается такой силы залп, что от сотрясения воздуха взвихрился снег перед траншеями. С шелестом пронеслись к высоте 45-килограммовые снаряды 152-мм пушек-гаубиц. Открыли стрельбу орудия прямой наводки. Они — рядом с нами. Завели свою устрашающую песню «Ванюши»— так мы любовно прозвали минометы «М-31».

Высота — в пламени разрывов. Из траншеи вижу, как летят вверх бревна, доски, комья мерзлой земли. Ветер гонит на нас дым, пепел. Воздух пропитан гарью, порохом, взрывчаткой.

В мощную какофонию звуков врывается пульсирующая нота — это запела реактивная артиллерия. И вдруг — тишина. Вижу, как батальоны 1054-го полка стремительно врываются на высоту. Над цепью взметнулось Красное знамя. Казалось, все решено. Но тут же из глубины обороны противника ударила артиллерия. Высота 81,9, курганы вновь утонули в пламени и дыму. Фашисты густыми цепями двинулись на высоту.

Сильная группа прорвалась в наши боевые порядки. Основной удар пришелся по 2-му батальону. «Максимы» одновременно обрушили ливень пуль на врага. Гитлеровцы залегли, ведя интенсивный огонь из автоматов и пулеметов, бросая гранаты с длинными деревянными ручками. Они тоже пускали в ход приклады, ножи, лопаты, кулаки. Я увидел, как на рядового Дмитрия Пащенко кинулись два фашиста. Бросился на выручку солдату, но он сам уничтожил обоих.

Порадовался за своего друга комсорга батальона лейтенанта Кумова. С группой бойцов он пробивался к вершине высотки, с которой можно было ударить во фланг вклинившемуся противнику. Пулемет заставил залечь храбрецов. Тут же в ответ застрочил пулемет рядового Кичука. Кумов снова по-пластунски пополз вперед. В это время из-за гребня открыл стрельбу новый пулемет. Но Кумов не останавливается. С ним осталось два бойца.

Все ближе и ближе вражеский дот. Кумов бросает гранату. Вслед летят еще две. Пулемет умолкает. Наши стрелки с криком «ура» идут в атаку. Фашисты уже не смогли сопротивляться. Высота стала нашей.

Как же я ошибался, когда говорил бойцам, что гитлеровцы сидят в глубоких норах. На высоте были вырыты глубокие траншеи, обшитые досками, просторные блиндажи, выложенные бревнами, с оборудованными амбразурами для стрельбы. В глубине была сооружена целая казарма с нарами, электричеством. В общем, враг располагался тут как на благоустроенных зимних квартирах.

После боя за высоту 81,9 дивизия с боями продвигалась к Большой Лепетихе. Несмотря на то, что фашисты оказывали упорное сопротивление, цепляясь за каждый курган, взгорок, темп наступления был высоким. Даже орудия сопровождения отстали от боевых порядков. Артиллеристам приходилось самим тащить их. А грунт в те дни, несмотря на февраль, был вязким. Нелегко было и моим пулеметчикам. Нужно поспевать за стрелками. А «Максим» — не винтовка.

Беспокоил меня постоянно пункт боепитания. Подносчики боеприпасов валились с ног.

В схватках с отступающим врагом гибли люди. Я постоянно выискивал варианты замены вышедших из строя. Особенно сложно было заменить наводчиков. Часто за пулемет ложились командиры взводов. И сам по-прежнему вел огонь, когда кто-то из наводчиков получал ранение или погибал.

К Большой Лепетихе батальон вышел к вечеру. Она, охваченная пожарами, дымилась на холмах у самого Днепра. Враг сделал артналет, начал контратаку. Бойцы, распластавшись на сырой земле, открыли дружную стрельбу. «Максимы» уложили первую цепь гитлеровцев. Но трудно пришлось бы нам, если бы артиллеристы не открыли заградительный огонь.

Контратака захлебнулась, а нам поступил приказ готовиться к ночному бою.

В роте тщательно проверили оружие. А тут и горячую пищу подвезли. Настроение у всех поднялось. Поужинали, свернули самокрутки, и завязался солдатский разговор. Все вели речь о Днепре. До него — рукой подать. За Лепетихой даже видна была уцелевшая мостовая переправа.

Лейтенант Мендзелевский мечтательно сказал:

— Теперь — прямая дорожка до моей Горяевки.

Скоро обнимать родных будешь, Коля, — сказал лейтенант Сычев. — Ну, а я уж от души за тебя порадуюсь.

Я слушал боевых друзей, вспоминал далекий Казахстан. Когда вернусь туда? Да и вернусь ли? Ведь впереди — бои. И каждый из них может стать последним…

Недолгим был отдых. Я прервал мирные беседы. Надо было готовиться к ночному бою. Для станковых пулеметчиков он особенно труден. Стрелять приходится как бы на ощупь -можно в любой момент поразить свою пехоту. Очень важно все время не отставать от цепи, чтобы немедленно открыть прицельный огонь. Приходилось переносить огромные физические нагрузки.

В ночь на 8 февраля мы пошли в ночную атаку на северо-восточную окраину Большой Лепетихи, где догорали последние хаты.

Фашисты не ожидали, что наши части, измотанные в предыдущих боях, будут атаковать ночью и, видимо, не успехи перестроить свои порядки. Они оказывали упорное сопротивление, но отдельными очагами. Расчетам «Максимов» не было передышки, так как стрелки продвигались медленно. Зато потерь было мало. Надежно прикрывал пехоту взвод лейтенанта Сычева. Заняв выгодную позицию за оврагом, метко строчил по вспышкам лейтенант Мендзелевский. Вот прекратил огонь один вражеский пулемет, умолк другой. Вдруг захлебнулся и «Максим». Я почувствовал беду. Сердце на войне ошибалось редко. Коля Мендзелевский погиб. Солдаты, бывшие с ним, не могли прийти в себя. Не верили, что Мендзелевский, душа роты, больше не откроет глаза. Они ждали чуда. Я не стал упрекать их, лег за пулемет, открыл огонь мести по врагу за боевого друга.

Утром Большая Лепетиха была взята. С ее прибрежных высот просматривался Днепр. Сквозь дымку, курившуюся над водой, виднелась длинная песчаная коса. Оттуда доносились выстрелы. А над поселком стояла тишина. Такая непривычная и такая желанная. Мне на фронте больше всего хотелось тишины.

Взятием Большой Лепетихи завершилось наше участие в ликвидации Никопольского плацдарма противника. В тот же день, когда дивизия вышла к Днепру, войска 3-го Украинского фронта освободили город Никополь. Верховный Главнокомандующий в честь этого знаменательного события объявил благодарность войскам З-го и 4-го Украинских фронтов. Этот приказ был зачитан и в нашей роте. Я поздравил пулеметчиков и пожелал им новых успехов в предстоящих боях.

close_page

ЗДРАВСТВУЙ, ДНЕПР!

Каждый раз, когда я слышу бередящую душу песню о Днепре, которую впервые услышал в исполнении фронтовых артистов, невольно обращаюсь памятью к февральским дням 1944 года.

Ой, Днипро, Днипро,

Ты широк, могуч

И твоя вода, как слеза…

В ту пору днепровская вода была мутной от людских слез, от крови невинных жертв. Нас, не раз глядевших смерти в глаза, потрясло варварство фашистов.

Я зашел в одну из уцелевших хат. Меня встретила измученная старуха. Она заплакала.

— Чего же вы плачете, бабуся, радоваться надо. Теперь свободно жить будете, .- успокаивал я ее.

Она вытерла слезы на морщинистых щеках кончиком истрепанного платка, поглядела на меня безутешно и сказала:

— Шо ж воны ироды робыли з намы. Кровопивцы.

Часто сбиваясь, плача, старуха рассказала, что оккупанты понавезли отовсюду много маленьких детей в Большую Лепетиху. У берега пароход поставили, на котором находились раненые вражеские офицеры. Для них фашистские врачи высасывали шприцами кровь у детишек, а трупики беззащитных жертв выбрасывали в Днепр.

Я не мог больше сидеть в хате, вышел. Увидел на улице группу детишек, подбежал к ним. Оказалось, они из тех, что в живых остались. Стал на колени, начал обнимать их. Они льнули ко мне, беззащитные, хрупкие, как былинки.

На такие зверства способны только фашисты!

Об этом варварстве узнали все бойцы и командиры дивизии. Они жили одним стремлением — скорее за Днепр!

Днем и ночью готовилась моя рота к форсированию. Пулеметчики преодолевали немало водных преград, но теперь беспокоились: как-то на Днепре будет. Он широк, быстр. Правый берег у него крутой. Фашисты напичкали его орудиями, пулеметами, создав мощную линию обороны.

Надо было все предусмотреть. На каждый «Максим» расчеты сделали надежный плотик. Местные жители не жалели для нас последней доски, гвоздя. Они предлагали даже уцелевшие хаты разобрать для изготовления переправочных средств.

Комбат Боровко наведался в роту.

— Ну, как, орлы, не подкачаем?

— Все готово, товарищ капитан, — ответил я.

Саша Зайцев, оказавшийся рядом, не заставил себя ждать:

— Мы, вроде бы, никогда стрелков не подводили, товарищ капитан, командир батальона.

— Да то ж на суше, а тут Днепр, — поддержал разговор комбат, любивший скорых на язык солдат.

— Вода — наша стихия. В кожух ее заливаем.

— Ну, с такими говорунами, Сагадат Кожахметович, первым на берег высадишься, — подмигнул мне Боровко, пожал крепко руку и ушел.

Побывал в роте и лейтенант Иван Кумов, поднял настроение у комсомольцев и дал наказ: «Быть первыми!»

Я проверил надежность плотиков, проинструктировал всех, как вести себя на воде. Командиру взвода лейтенанту Сычеву приказал еще раз уточнить маршрут выдвижения расчетов. Они, как всегда, рассредоточивались по подразделениям и в случае необходимости должны были вести огонь на плаву.

Зимний день пролетел в хлопотах незаметно. Наступила темная февральская ночь. Подразделения бесшумно сосредоточивались на участке форсирования.

Меня поразила тишина. Поразила потому, что я знал: вместе со мной в кромешной тьме движутся сотни людей. Ни шороха, ни звука, и команды отдавались чуть ли не из уха в ухо. Только так можно было обеспечить внезапность.

Приближаясь к реке, подумал, что моим пулеметчикам и теперь приходится труднее других. Пожелал им мысленно удачи. И знал: все будет в порядке.

Запомнились тихие всплески дышащей холодом воды, шуршание льда о лодку, вспышки ракет. И, наконец, шепот: «Приготовиться, берег».

Без единого выстрела полк преодолел Днепр.

До сих пор восхищаюсь мастерством наших командиров, разработавших в мельчайших деталях форсирование, выдержкой бойцов.

На фашистов мы обрушились внезапно: светящиеся трассы пулеметных и автоматных очередей одновременно прошили густую темень. Я с радостью различал в общем стрекоте знакомый говорок станковых пулеметов.

Полк захватил плацдарм. Трудно передать чувства, охватившие нас, когда с рассветом мы увидели широкий Днепр за собой. Днепр наш! Казалось, река посветлела, успокоилась. Не сбылись надежды бесноватого фюрера — не побежал вспять батюшка Днепр.

Вскоре поступил приказ, пожалуй, единственный за все время боев, который мы не одобрили в душе. Нам было приказано передать завоеванный плацдарм другой части и перейти на новый участок. Мы переправились назад.

Особенно недоволен был Саша Зайцев.

— Не дали развернуться! Мы бы тут дали прикурить фашисту.

— Прибереги жар, Саша, на потом, пригодится, — подначивал Зайцева сержант Вакарев.

— Не бойся, у тебя огня занимать не стану.

Такие безобидные перепалки поднимали настроение. Да и вообще люди оживились, все чаще о весне говорили. А она была уже не за горами.

За 10 и 11 февраля мы совершили марш к Леонтьевке, что южнее Никополя.

Романенко огорчился, когда нам приказали вновь форсировать Днепр. Солдаты притихли, поглядывая на быструю воду, над которой курился пар. Знали они и то, что берег правый укреплен сильно.

Саша Зайцев, беседуя с расчетом, сказал:

— Командиры мозгуют, как задачу решать. А мы тоже дремать не должны.

Он давал советы, как вести себя на воде в случае, если плот или лодка опрокинутся, ранение получишь, как надо спасать товарища. Такие же беседы потом провели все командиры расчетов.

Непрерывно шли занятия по выработке навыков пользования плавсредствами, ведения огня на плаву, особенно при захвате противоположного берега, способов атаки переднего края противника.

Подготовка шла быстро — помогал опыт первого форсирования. Солдаты скоро работали топорами. Слышно было давно забытое вжиканье пилы. Руководили работами бывшие плотники, столяры. Такие и в нашей роте нашлись. Трофим Сычев будто всю жизнь ладил плоты. Поспевал во всех взводах побывать. Придирчиво оглядывая средства переправы, он требовал:

— Не халтурить, вода быстрая, крепите все на совесть.

И опять нас выручали местные жители» Несли гвозди, доски, веревки, все, что могло пригодиться. Сами работали, забывая об отдыхе. Худые, оборванные, полуголодные старики, женщины, дети, несмотря на холод, днем и ночью подносили боеприпасы. Мы удивлялись, откуда только у них брались силы. И делились всем, что имели. Когда мы начали выдвигаться в район форсирования, люди тепло напутствовали нас, желали победы, просили беречь себя. Ко мне подошел старик. Я даже вздрогнул: ни дать, ни взять — дед Тихоненко. Вот-вот скажет: «Чего, батыр, в рот-то глядишь?»

Старик взял меня за руку, легонько пожал ее, сказал: «С вами бы полетел, соколы, да крылья ослабли. Вы их, бандюг, не щадите. Не щадите, сынок».

Я ничего не ответил Шарику, лишь прижался щекой к его щеке и побежал догонять роту.

Накануне форсирования выпал снег, прикрыл наши следы. Это хорошо-

Постепенно сахарную белизну снега скрыла темнота. По команде 1050-й и 1054-й полки начали спускать на воду плавсредства. И снова ни звука.

Наш полк находился во втором эшелоне. Готовясь к броску через Днепр вслед за первым эшелоном, мы тревожились об одном: удастся ли и здесь без потерь добраться до берега?

Не знаю, может быть, все мы родились в рубашках, но и на этот раз без единого выстрела полки переправились в ночной мгле через могучую реку. Фашисты, будто подыгрывая нам, прекратили пускать даже осветительные ракеты. Но как только пехота закрепилась на берегу и после артиллерийского налета начала атаку, враг открыл ураганный Огонь. Ночь прошили тысячи светящихся огненных нитей. Казалось, кто-то развесил над землей огромную огневую пульсирующую сетку.

К полудню 15 февраля противник пришел в себя и начал отчаянно контратаковать, пытаясь сбросить нашу пехоту в холодные воды Днепра. Одновременно фашисты укрепляли и без того сильную оборону. Особенно они усердствовали на высоте 84,9, господствовавшей над местностью. Я вспомнил о высоте 81,9. «Тут будет не легче», — сделал вывод, когда в бинокль увидел противника, под прикрытием огня пулеметов азартно врывавшегося в землю. Солдаты даже каски посбрасывали и работали в своих заостренных пилотках, от одного вида которых меня, не знаю почему, трясло. Я не мог вообще смотреть спокойно на фашистскую форму. В ней гитлеровцы напоминали облинявших ящериц.

В своих предположениях я не ошибся. Гитлеровцы сделали ставку на эту высоту. Прикрываясь ее западными скатами, они выдвигали из глубины резервы: танки, орудия, бронетранспортеры.

Налетели «юнкерсы». Под их прикрытием танки и бронетранспортеры прорвались через заградительный огонь нашей артиллерии и черной, плотной массой навалились на пехоту, не успевшую еще как следует окопаться.

Подразделения нашего полка, переправляясь через Днепр, с ходу вступали в бой. 2-му батальону было приказано броском выдвинуться к небольшому селу Золотая Балка, где вел бой 1054-й полк и атаковать противника на его западных окраинах.

Я рассредоточил «Максимы» роты по высотам. С них хорошо просматривались позиции гитлеровцев, засевших в Золотой Балке. Пулеметчики открыли прицельный огонь, прижали вражескую пехоту к земле. По высотам, где находились пулеметы, из-за густой посадки открыла огонь вражеская батарея. Но батальонная батарея «сорокапяток» старшего лейтенанта Саши Башманова не дает нас в обиду. В посадке взлетают к небу черные столбы.

С высоты видно, как фашисты из Золотой Балки, оставляя горящие танки, трупы, постепенно продвигаются вперед и поднимаются в атаку. Рота Ивана Кустова встречает их кинжальным огнем, гранатами. «Максимы» отсекают пехоту от танков. Три стальных громадины прорываются через стрелковое цепи. Нельзя Допустить, чтобы и пехота просочилась за ними. Автоматчики, ведя огонь на ходу, пытаются проскочить в образовавшуюся брешь, но тут же залегают под огнем «Максимов». А прорвавшиеся танки уже чадят позади нас дымными факелами. С ними рассчитались артиллеристы. Всю ночь шел бой. Меня тревожило: не кончились бы патроны. Но под утро боезапас пополнили — выручили летчики на «У-2». Стало веселее. Можно обойтись без пищи, без курева, без воды, а вот без патронов — беда. Голыми руками много не навоюешь. Любой разговор с подчиненными в бою я начинал с вопросов: патроны есть? Оружие исправно?

Освободили Золотую Балку. К полудню следующего дня фашисты пошли в контратаку. Танки на большой скорости устремились на наши позиции. За ними бежала пехота. Но не дрогнули мои однополчане, как всегда, сражались мужественно и не пустили врага к Днепру. Все без исключения офицеры полка были в цепи, стреляли кто из чего мог.

Победа в этом бою была вдвойне радостной одержали мы ее в канун 26-й годовщины Советской Армии. Это хороший подарок к празднику. Отмечали мы его в окопах. В тылу дивизии прошли митинги. Командир батальона капитан Боровко принес приятную весть: освобожден Кривой Рог. В честь этой победы салютовала Москва. Боровко настроил нас на решительную схватку за высоту 84,9.

Ранним утром 26 февраля дивизия поднялась в атаку. Фашисты не смогли остановить натиск наших полков. С боями мы продвигались к реке Ингулец.

Враг превращал в опорные пункты каждое село, цеплялся за каждую балку. На его Стороне была распутица, рано наступившая в том году. От частого дождя, сменявшегося мокрым снегом, чернозем расквасился. Ноги по колено увязали в грязи. Тылы отставали далеко позади. Все приходилось нести на себе. Я шел с расчетом Сержанта Зайцева. Он и Вакарев тащили станковый пулемет, давая тем самым передохнуть товарищам.

Трудно, ой как трудно было в ту пору. Но бойцы выдержали. Что питало их силы? И тогда, и теперь я нахожу один ответ: как можно быстрее победу добыть, уничтожить проклятый фашизм, принесший непоправимое горе на нашу землю.

Не раз моей роте приходилось вступать в бой, прежде чем мы вышли к широко разлившейся, поросшей по берегам густым камышом реке Ингулец. Особенно упорно оборонялся противник в селе Большая Александровка. Всю ночь пришлось выбивать его из построек, дзотов, глубоких траншей.

После небольшой передышки двинулись на запад, к Южному Бугу. Непрерывно шли дожди. Непролазная грязь изматывала силы. С питанием тоже было нелегко. Но не помню, чтобы кто-то роптал.

Часто мы встречали вереницы стариков, женщин, подростков, которые тащили на плечах снаряды, патронные ящики. Им было во сто крат труднее. Никто не заставлял их, голодных и обессиленных, в дырявой обуви, тащить по вязкому месиву тяжелую ношу, они добровольно помогали нам. Каждый здравомыслящий человек чем только мог старался приблизить день победы. Как же жестоко просчитался маньяк Гитлер со своим кровожадным окружением, когда надеялся, что после его нападения в Советском Союзе начнутся распри между людьми разных национальностей. Неимоверные испытания, которые навязал он нашему многонациональному народу, сплотили его на борьбу против фашизма. Сыны и дочери всех народов защищали Родину от врага.

В конце марта дивизия успешно форсировала Южный Буг в районе Александровки и, сломив сопротивление яростно оборонявшихся фашистов, продолжала наступление. В течение двух суток мы углубились в оборону противника на 50 километров. В начале апреля овладели станцией Веселый Кут на железной дороге Котовск — Одесса, затем селами Славянка-Сербка и Бычек уже на берегу Днестра.

Позади остались сотни освобожденных сел и городов Украины. Особую радость вызвало у нас сообщение о том, что 10 апреля советские войска овладели Одессой.

В батальон прибыл из госпиталя новый командир капитан Емельянов. Боровко перевели в полковую разведку. Знакомясь со мной, новый комбат подробно расспросил о жизни до фронта, об училище, где воевал. Когда я умолк, сказал:

— Да, Сагадат, немало верст ты протопал от Кубани. Вытянуть дорожку — до Казахстана станет.

Потом Емельянов рассказал, что родом он из Ленинграда и скучает по родному городу.

Капитан был веселым и добрым по характеру, быстро нашел общий язык с офицерами батальона.

И полк тоже возглавил новый командир — подполковник Александр Иванович Пешков. Вместе с заместителем своим, майором Иваном Яковлевичем Гужовым, он часто бывал в подразделениях.

В мою роту прибыло пополнение. Со всеми побеседовал. Люди хорошие, надежные. Попросил сержанта Зайцева, Вакарева, опытных пулеметчиков Величко, Новикова, Пастухова и других взять шефство над новичками. Знал по себе: если кто-то проявляет внимание, поддерживает — намного легче входить в строй.

close_page

НА МОЛДАВСКОЙ ЗЕМЛЕ

В апреле в Молдавии уже вовсю цветет весна. Быстро покрывались яркой зеленью холмы, белым нарядом одевались черешни. Мутные воды Днестра постепенно светлели. А в голубом небе с утра до вечера весело щебетали птицы. Прекрасный край!

Почти три года хозяйничали в солнечной Молдавии фашисты, стремясь превратить ее в свою колонию. Но им не удалось сломить ее народ. Под ногами оккупантов горела земля. Народные мстители знали, что настанет час возмездия и приближали его героической борьбой в тылу.

И вот наши войска пришли, чтобы очистить Молдавию от фашистской нечисти. Они пробились к быстрому Днестру, ломая оборону врага, преследуя его неотступно днем и ночью, в снег и в дождь, в распутицу, не зная отдыха. Часто пленные фашисты удивлялись тому, что мы обрушивали на них удары там, где они этого не ожидали и считали свою оборону неприступной. Враг не учитывал того, что советский солдат способен преодолеть любые преграды. Он имеет по-истине богатырскую силу, которую питает его неугасимая любовь к Родине и праведная ненависть к оккупантам.

С тревогой глядел я на весенний Днестр — уж больно скор, бурлит водоворотами. Хотя имел опыт форсирования многих рек, теперь особенно все взвешивал до мельчайших подробностей. Знал: на реку нацелены тысячи стволов с ее левого берега.

После очередной рекогносцировки вернулся в роту. Настроение у пулеметчиков было хорошее. Но все огорчились, когда сказал, что наш полк будет во втором эшелоне. Хотели первыми преодолеть Днестр.

Форсирование началось поздним вечером 12 апреля. Когда первые лодки были уже почти у самого берега, зловещую темноту осветили ракеты. С высот, которые я днем метр за метром обследовал глазами, ударили орудия и пулемет. С лодок и паромов в ответ застрочили пулеметы и автоматы десантников.

Вода в реке вспенилась от разрывов снарядов, от пуль, скрасилась кровью. Но передовые подразделения 1050-го полка во главе с его командиром майором А.Г.Шуруповым уже нельзя было остановить.

Тогда я и не мог предположить, что послевоенная судьба сведет меня с этим отважным, открытой души человеком. В 1971 году, будучи заместителем командующего войсками Краснознаменного Среднеазиатского военного округа, мне посчастливилилось встретиться при прохождении трехмесячных курсов переподготовки высшего командного состава при Академии Генерального Штаба ВС СССР с первым заместителем начальника данного главного военного ВУЗа страны генерал-полковником А.Г. Шуруповым. Алексей Григорьевич, узнав меня, крепко, по-братски обнял, и радушно пригласил к себе. У нас была желанная продолжительная беседа о славном боевом пути нашей родной дивизии, о друзьях-товари-щах. То была незабываемая встреча.

А теперь вернемся к жарким боям за освобождение Молдавии.

Пехотинцы рванулись на берег и с ходу вступили в бой. На помощь им прибывали все новые и новые группы десантников.

К утру дивизия захватила плацдарм до 4 километров по фронту и до 5 километров в глубину. А наш полк пока находился на правом берегу.

Саша Зайцев ворчал:

— Чего сидим в камышах, товарищ капитан? Пулеметы ведь заржавеют!

Его поддерживали другие пулеметчики. Все рвались в бой, воодушевленные отвагой тех, кто смело форсировал Днестр и стойко сражался с фашистами на плацдарме. Из уст в уста передавали рассказ о подвиге воина 2-й стрелковой роты 1050-го стрелкового полка рядового Анатолия Щербака.

Когда неожиданно с левого берега по скоплению наших бойцов открыл огонь вражеский пулемет, этот солдат бросился в бурную, холодную реку и вплавь преодолел ее. Затем смельчак скрытно подобрался к огневой точке врага и заставил ее замолчать. Из захваченного пулемета Анатолий уничтожил не один десяток гитлеровцев.

Анатолий Щербак стал первым Героем Советского Союза в нашей дивизии.

За бой по захвату плацдарма многие воины были удостоены правительственных наград.

Плацдарм был завоеван дорогой ценой. Немало верных сынов Отчизны полегло в бою. На крутом берегу Днестра у зеленевшей молодой травкой высоты с почестями похоронили павших смертью храбрых. Над своенравной рекой прозвучало эхо прощального салюта.

Наш полк получил приказ сменить 1050-й. Мы начали работы по укреплению плацдарма — рыли траншеи, блиндажи, оборудовали наблюдательные пункты.

Много землицы пришлось перекидать тогда лопатами. Зарывались в грунт глубоко, как никогда. От Днестра до первой траншеи тянулись ходы сообщения. По ним свободно передвигались орудия и кухни.

Я постоянно докладывал комбату об объеме выполненных работ. Казалось, им не будет конца. Сержант Зайцев, поплевывая на мозолистые ладони, подзадоривал бойцов:

— Кто знает, почему траншеи такие глубокие роем?

Товарищи рассудительно отвечали:

— Ясное дело: оборона!

— фашисты вот-вот контратаковать начнут. — Наш плацдарм им, как бельмо на глазу.

— А я вам более популярно объясню! — крикнул Зайцев, чтобы все слышали.

В это время застрочил пулемет противника. Солдаты припали к земле, кто-то произнес:

— Вот тебе и ответ, Саша!

Зайцев кинулся к «Максиму» и ударил длинной очередью.

Фашисты находились метрах в ста от нас и, конечно же, вели наблюдение. Как только кто-нибудь из наших солдат забывал о предосторожности, они тут же открывали огонь. Нельзя было даже на секунду — другую подняться над бруствером окопа.

Пулеметы моей роты были рассредоточены по всему фронту обороны батальона. Ночью я по несколько раз бывал в расчетах. Часто обходил боевые порядки с командиром батальона Василием Емельяновым. Он говорил обычно: 

— Хорошие у тебя люди в роте, Сагадат.

Я ему отвечал, что в батальоне все такие.

— Да, да, — соглашался капитан, — но пулеметчики меня особо радуют.

Действительно, замечательные бойцы у меня. Перед самым рассветом беседовал с сержантом Вакаревым, рядовыми Величко, Яковенко, Саламатиным. Все они спокойны, готовы к встрече с врагом. Я попросил их, опытных пулеметчиков, опекать и оберегать новичков, которые влились в роту недавно — из числа местных жителей.

Часто на переднем крае бывали начальник политотдела полковник Александр Семенович Кошкин, командир полка подполковник Александр Иванович Пешков. Их появление в подразделениях всегда поднимало боевой дух. Для солдата очень важно знать, что тот, кому доверена его судьба, уважает и ценит подчиненных, заботится о них, делит с ними все тяготы и опасности фронтовой жизни. Так, особенно импонировало бойцам то, что командир дивизии метко стрелял из пулемета, из снайперской винтовки. Он дотошно вникал во все мелочи, интересовался, что пишут из дому. Сочувствовал тем, кто делился печальными известиями, потерял родных, близких людей. Масштабность задач, которые решал комдив, не заслоняла от него конкретного человека с его радостями и горестями.

Большой любовью пользовался у всех без исключения воинов дивизии Александр Семенович Кошкин. Сильной болью сжало сердце, когда узнал, что 14 апреля Александр Семенович погиб на передовой от вражеской снайперской пули. Личный состав дивизии тяжело переживал эту невосполнимую утрату. Во всех ротах, батареях дивизии прошли траурные митинги. Бойцы и командиры заявляли, что жестоко отомстят врагу за смерть любимого офицера.

Александра Семеновича похоронили в городе Одессе.

В моей судьбе полковник Кошкин оставил яркий след. Это он, замечательный человек, коммунист, перед боем за высоту 81,9 вручил мне партийный билет. Мне тогда не было еще двадцати лет. Наказ начальника политотдела — бить фашистов смело и умело, без пощады я пронес до самого Берлина.

В обороне мы находились до августа. Периодически нас отводили на левый берег, где в специальном штурмовом городке занимались боевой подготовкой. Мы тренировались в преодолении обороны, подобной той, которая была перед нами. Надо сказать, что занятия изматывали. Никаких послаблений не было, все делали как в бою. Но и напряженное выжидание в траншеях и окопах было не легче. Враг вел себя настороженно, особенно ночью. Над всхолмленной местностью постоянно висели осветительные ракеты. Непрерывно строчили пулеметы. Бойцы то и дело спрашивали: «Товарищ капитан, когда же вперед?» Я отвечал коротко: «Настанет час — пойдем».

Стрелки постоянно проводили разведку. Однажды лейтенант Колесов, со взводом которого мы часто взаимодействовали, сказал мне, что его вызывают в штаб. «Повышение получишь. Спеши, пока не раздумали», — пошутил я.

Вскоре Колесов возвратился крайне озабоченным, до предела сосредоточенным. Его взводу приказали провести разведку и взять «языка».

Несколько дней стрелки тренировались в тылу. А когда заняли прежнюю позицию, Колесова и меня вызвал капитан Емельянов. С ним находился офицер разведки полка капитан Боровко — бывший наш лихой комбат. Он отложил карту, пожал мне руку:

— Давненько не виделись.

— Вы же чаще там бываете, — махнул я рукой в сторону противника. Боровко улыбнулся:

— Приходится. Вот снова собираюсь нанести неожиданный визит.

Мы еще раз уточнили схему расположения огневых точек на участке 5-й роты, где взводу Колесова предстояло вести разведку. Боровко, сдвинув брови к переносице, говорил:

— Колесов, не засидись! Сагадат, правый фланг прикрывай плотно…

В. тот момент, когда у противника по распорядку начинался обед, артиллеристы обстреляли передний край. Взвод Колесова за разрывами снарядов ворвался в траншею. Расчет ты «Максимов» моей роты сосредоточенным огнем отсекли фашистов, Пытавшихся прорваться на помощь атакованным. Пулеметы не умолкали до тех пор, пока наши смельчаки не возвратились в траншею.

Комбат сделал разбор действий взвода. Пулеметчиками он остался доволен. Затем лейтенант Колесов рассказал об отваге бойцов Коблова и Марчинковского, которые привод локли пленного, о смелости других воинов.

О себе Колесов умолчал. Но его мужество было оценено по достоинству. Вскоре мы поздравляли его с высокой наградой — орденом Красной Звезды. Он был назначен командиром роты. Радуясь за него, я сказал:

— Видишь, сбылось мое пророчество. Ведь точно — за повышением тебя тогда пригласили.

Колесов лишь широко и добродушно улыбнулся.

close_page

В ЯССО-КИШИНЕВСКОЙ ОПЕРАЦИИ

ПОДГОТОВКА К НАСТУПЛЕНИЮ

12-13 августа наша дивизия сдала свой плацдарм 416-й азербайджанской дивизии. Мы с сожалением уходили с этого кусочка молдавской земли, завоеванного в Столь тяжелой борьбе, политого кровью. Здесь мы создали сильную оборону, устойчивую Связь. Утешением было то, что наши преемники отсюда уверенно пойдут в бой и что плацдарм оставался за нашей родной 5-й Ударной армией.

Сдача и прием участка под огнем противника — дело очень сложное. Надо детально продумать каждый шаг, конкретно изучить, Кто, кого и когда по времени сменяет. Как вести себя при обнаружении противником, кто в этих случаях старший и т.д.

В результате всесторонне продуманной до мельчайших деталей смены и тщательно проведенной рекогносцировки в течение двух ночей буквально в 100 метрах от противника операция была проведена предельно скрытно. При смене мы не потеряли ни одного человека, а главное — гитлеровцы ничего не узнали.

После сдачи участка переправились на левый берег Днестра по уже наведенному саперами мосту и к исходу 13 августа сосредоточились в балках близ хутора Ближний. Через три дня после марша уже находились в садах и в лесу юго-западнее Тирасполя. Здесь нам и было объявлено, что мы должны готовиться к наступлению.

Когда командир полка проводил с нами рекогносцировку и мы увидели, куда нам придется наступать, все пришли в ужас… Перед нами лежала заросшая камышами болотистая трясина. Противника абсолютно не видели: части, которые мы сменили, на переднем крае обороны соорудили земляной вал из дерна. Он и был исходной позицией для наступления.

По замыслу высшего командования здесь должен был быть нанесен главный удар. Плацдарм, казалось бы, вовсе не подходил для этой цели из-за крайне малых размеров, заболоченности и обилия лесов. Но в этом и состояло его преимущество. Было учтено то обстоятельство, что командование противника группы армий «Южная Украина» не предполагало, что именно отсюда будет вестись наступление.

В районе сосредоточения наметили маршруты выхода на исходное положение для наступления, участки прорыва для частей. Дивизия действовала в первом эшелоне корпуса южнее Бендер на участке Хаджимус — озеро Ботна.

Самой трудной задачей стала для нас прокладка маршрутов для танков. Трясина могла поглотить их. Выход был только один — положить на зыбкое болото прочный настил из деревьев.

Здорово нас выручил лес в излучине Днестра. Весь личный состав, в том числе и пулеметная рота, которой я командовал, без устали сооружал настилы из целых деревьев. Готовые участки маскировали, заваливая тростником и ветвями.

Это был изнурительный труд.

Маршруты сделали в указанный срок и на каждом поставили свои обозначения: «Барс», «Тигр», «Лев» и другие названия.

Технику по маршрутам должны были вести специально подготовленные для этого проводники, знавшие особенности преодоления болот.

С командирами всех степеней состоялись занятия. На них отрабатывались действия при прорыве обороны противника в заболоченной и лесистой местности, при отражении контратак, вопросы взаимодействия. Личный состав учился в атаке не отставать от огневого вала, стремительно и решительно врываться в оборону противника и уничтожать его.

На собраниях в подразделениях зачитывалось обращение Военного совета фронта, подписанное командующим фронтом генералом армии Ф.И.Толбухиным и членом Военного совета генерал-лейтенантом А.С.Желтовым. На ротных и батальонных собраниях выступали, как правило, старшие командиры. Они рассказывали о боевом пути дивизии, героических подвигах солдат, сержантов и офицеров, совершенных в минувших боях, и выражали уверенность, что и впредь воины будут беспощадно бить фашистов. Перед офицерами дивизии выступили полковник В.С.Антонов и начальник политотдела 9-го стрелкового корпуса полковник А.Д.Дроздов. Они рассказали о последних событиях на фронте. Всех обрадовало известие о том, что советские войска пересекли государственную границу на широком фронте и начали освобождение народов Европы от фашизма. Об услышанном я рассказал в роте.

На нашем ротном собрании наряду с другими выступил рядовой Иван Титаренко. В армию он пришел после освобождения его села Скосыревка, что недалеко от Днестра. Солдат сказал товарищам:

— Я пережил ужасы оккупации, хорошо знаю, что такое «новый порядок». Гитлеровцы надругались над моими близкими. Даю слово, что отомщу за них. Пока я еще не убил ни одного захватчика. Но клянусь — в бою не дрогну, нещадно буду бить врага.

Выступающие с гордостью говорили о Советской Армии, которая освободила почти всю временно оккупированную территорию, заверяли, что ничего не пожалеют для окончательной победы.

НАСТУПЛЕНИЕ

Стояла теплая августовская ночь. Мирно стрекотал сверчок. В болоте квакали лягушки.

Пулеметчики заняли места в боевых порядках батальона, полка. Я обошел все взводы. Каждый расчет знает и готов выполнить поставленную задачу. Доложил об этом капитану Емельянову. Он положив мне руку на плечо, прошептал мечтательно:

— Тишина. Звезды. В ночное бы, с костром.

— А мне бы в наше Трудовое, потолковать с земляками. И тоже — в ночное сходить, — сказал я и вздохнул с огорчением от несбыточности желания.

Емельянов сжал мое плечо, сказал, как о чем-то решенном:

— ДоЖиву до победы нашей, обязательно всю страну объеду. В Казахстане побываю. Тебя встречу. Вспомним войну

— А я в Ленинград перво-наперво съезжу. Много рассказывала о нем Ольга Дмитриевна Когутенко — первая моя учительница.

Мы помолчали. Я вспомнил, как Ольга Дмитриевна воспитывала в нас любовь к великому русскому народу. Позже, когда смог самостоятельно осмысливать и анализировать факты истории, явления, с которыми сталкивался в жизни, бесчисленное количество раз убеждался в силе духа, мужестве, верности долгу, доброте и бескорыстии русского человека. И в тылу, и на фронте я убеждался, что сыны русского народа достойны любви и уважения. Они показывали образцы стойкости, подлинного братства, негасимой любви к родной земле. Василий Емельянов был одним из них. На него можно было положиться во всем.

Так случилось, что Емельянов, получив тяжелое ранение, остался жив и был у меня в гостях в Алма-Ате.

…Гитлеровцы открыли беспорядочную стрельбу.

— Подбадривают себя! Скоро проверим их смелость, -сердито сказал Емельянов.

Мы простились. Я пошел во взвод лейтенанта Сычева. Двигался осторожно. Знал, что даже радиостанции почти не работают. Войска, техника замаскированы. Не разрешалось никому курить, громко разговаривать. Противник не должен заметить ни малейших признаков нашей готовности к наступлению.

Крепкая фронтовая дисциплина, строжайшая бдительность нас выручали не один раз. И теперь ставка была на это.

20 августа 1944 года. От грома артиллерийских орудий вздрогнули приднестровские высоты и долины. Утреннее небо наполнилось гулом сотен летящих самолетов. Яссо-Ки-шиневская операция началась.

301-я стрелковая дивизия в этот день в наступлении не участвовала. По решению командующего 57-й армией на нашем участке проводила разведку боем 113-я стрелковая дивизия. Надо было заставить противника раскрыть свою систему огня, тщательно проверить надежность маршрутов выдвижения и уточнить рубежи атаки, а также улучшить исходное положение для наступления.

Нам зачитали обращение Военного совета 3-го Украинского фронта о переходе войск в наступление. Оно вызвало большое воодушевление. Зайцев, по обычаю, вставил свое словцо:

— Ну, держитесь, лешие — и на танках, и пешие.

В бой наша дивизия вступила 21 августа. В 6.00 на всем фронте вновь раздалась артиллерийская канонада. И вновь на врага обрушили огненный град наши бомбардировщики и штурмовики. Заговорила и артиллерия полка. Орудия прямой наводкой били по заранее разведанным дотам, дзотам, «ежам» и частым кольям проволочных заграждений. Казалось, что огромными цепями кто-то жуткий и могучий молотил землю.

Лейтенант Сычев почти в самое ухо прокричал:

— Ротный, фашисты бегут!

Я уже и сам видел, как из окопов начали выскакивать вражеские солдаты. Они размахивали руками, бежали прямо на наш пулемет.

— Стрелять?! — снова закричал Сычев.

— Погоди, Трофим! Я видел такое! От страха мечутся! Сержант Зайцев с группой пулеметчиков метнулись к тучному гитлеровцу, близко подбежавшему к настилу. Вскоре тот, грязный, трясущийся, сидел перед нами и твердил: «Гитлер капут! Гитлер капут!»

Зайцев, вытирая руки о мокрые полы шинели, сказал:

— Ну, что я говорил? Ни дать, ни взять — леший!

Бойцы засмеялись. Пленного отправили в тыл.

Истекали последние минуты перед переносом огня с первого рубежа. Подан сигнал к атаке. Поднявшиеся стрелковые цепи одним стремительным броском достигли подошвы твердого ската высоты и, перемещаясь вплотную к разрывам снарядов, сближались с первой траншеей противника.

С замаскированных танков слетали ветви и камыш. Бронированные машины начали медленно двигаться по настилам, которые мы с таким трудом прокладывали в болоте.

Пехота, пулеметчики и танки упорно продвигались по крутым скатам высот. Фашисты, уцелевшие в блиндажах, оказывали яростное сопротивление. 2-й батальон вел лично комбат капитан Емельянов. Рядом с ним бойцы видели замполита капитана Попкова. Я поддерживал 5-ю роту лейтенанта Козловского со взводом Сычева. Стрелки, прикрытые огнем «Максимов», быстро продвигались вперед, уничтожая фашистов. А когда в боевой порядок батальона вышли танки, возрос темп атаки 98-й танковой бригады.

22 августа наш полк, которым командовал подполковник Александр Иванович Пешков, вел ожесточенный бой на высотах западнее Урсойя, отражая контратаки противника. Среди пулеметчиков роты отличились наводчики Иван Титарен-ко, Петр Павленко, Сергей Беус родом из Одесской области. Они разящим огнем уничтожали цепи вражеской пехоты.

При отражении одной из контратак мы потеряли командира 4-й роты лейтенанта Павла Быкова. Вместе с ним в одном батальоне мне довелось пройти с боями от Кубани, и я особенно тяжело переживал утрату.

В целом наступление развивалось успешно. Гитлеровцы отступали, бросая оружие, технику. Их частые контратаки успеха не имели. Я не помню, чтобы мы где-то отошли с завоеванных позиций.

Пулеметчики еле поспевали за стрелками. Я находился то с одним взводом, то с другим — знал, что присутствие командира морально поддерживает бойцов, они подтягивались, не подавали виду, что им тяжело. Да и сейчас, в мирные дни, если командир чаще бывает среди людей, которых ему доверено обучать и воспитывать, ему легче командовать ими, вести за собой.

Мой ординарец рядовой Иван Говорун видел, как я уставал, и однажды сказал:

— Вам лошадь нужна, командир.

— Такое скажешь. На передовой маячить? — ответил я.

— Нет, капитан. Там, где безопасно, будете ездить.

Я махнул рукой — чепуху, мол, городишь, Иван. Но ординарец куда-то запропал. Появился через час, ведя под уздцы пегого жеребчика. Торжественно объявил:

— Трофейный. Пользуйтесь.

Конь был усталый и потому, наверное, смирный. Я забрался в удобное седло. Иван, покрути в воображаемый ус скомандовал:

— Сотня! Р-р-рысью! Марш!

Мы посмеялись.

Враг вдруг начал обстрел. Снаряды стали рваться рядом. Я хотел проскочить в ближайший овраг, поросший густым кустарником — вслед за бойцами, — и пришпорил жеребца. Но он — ни с места. Ударил коня ладонью по шее, а он как вкопанный. Слышу из оврага голос командира взвода лейтенанта Сычева: «Капитан, бегиру лошади брюхо пробито!» Соскочил на землю? глазам не поверил: под жеребчиком лужа крови. Тут же пристрелил коня— чтоб не мучился, и медленно пошел к оврагу. Думал: ведь осколок мог ударить чуть выше: мне в ногу…

В который раз убедился, что надо быть предельно внимательным, готовым к любым неожиданностям. Рассказал об этом случае в роте. Саша Зайцев подметил: «Видать, в рубашонке родились, товарищ капитан».

Наступали мы стремительно. К 24 августа прошли с боями до 30 километров, освободили много населенных пунктов, уничтожили сотни гитлеровцев. Захватчики прямо-таки толпами сдавались в плен. Растянутыми колоннами тянулись они на сборные пункты. Какой же жалкий вид был у этих арийских вояк! Куда подевалась их спесь! Глядел я на грязных, боязливо настороженных убийц и думал, что никому все-таки не одолеть советского солдата. Сколько всяких охотников было испробовать его силу, прощупать стойкость, с надеждой сломить, да все получали хороший отпор. В ту фронтовую пору я знал: так будет и впредь.

В результате быстрого наступления отдельные группы вражеской пехоты с танками оставались в тылу. Наш батальон к исходу дня 26 августа вклинился вглубь обороны противника и оторвался далеко от боевых порядков полка. Перед нами встала гряда высот. Капитан Емельянов приказал сократить интервал между ротами. Я находился рядом с ним.

— Предполагаю, противник затаился за вы сотами, позиция выгодная, — сказал он не то мне, не то сам себе.

Надо разведать. Я пойду, комбат.

— Погоди, Сагадат.

— Предлагаю свою кандидатуру, — вмешался комсорг батальона лейтенант Ваня Кумов — пламя с огнем, как называли его бойцы.

Емельянов подумал и приказал выслать группу из роты старшего лейтенанта Колесова. Увидев на наших лицах недоумение, а скорее — даже обиду, сказал с упреком:

— Не кукситься, командиры. Комбат пока я.

Мы промолчали.

Уже стемнело, когда группа возвратилась. За высотами неприятель не был обнаружен, там не оказалось ни одного немца.

— Вперед! — скомандовал сразу Емельянов.

Только вышли на холмы, как у нас в тылу и слева завязался огневой бой. Он набирал силу. В темное небо непрерывно взлетали сигнальные ракеты.

Ясно было — мы в достаточно глубоком тылу противника. Что делать? Возвращаться назад или продолжать движение? Связь с полком прервалась.

— Решай, комбат, но учти, что в моей роте всего семь пулеметов, — сказал я.

Емельянов вздохнул:

— А в батальоне лишь сто человек… Решили занять круговую оборону.

Ко мне подошел пулеметчик — рядовой Иван Титаренко. Обычно говоривший спокойно и рассудительно, на этот раз он сказал скороговоркой:

— Копицы тут, на лугу. Много. Хороши копицы.

— Ну, и что?

— Спрятаться в них, сам черт не найдет. Как только пойдет немец сюда, мы его хорошо встретим.

— А сколько копен? — заинтересовался я: предложение солдата показалось дельным.

— Много. Я не считал.

Вместе с Титаренко спустился на луговину. Копен действительно много. Кое-где полусметанные стога сена виднеются. Доложил комбату идею пулеметчика. Тот улыбнулся:

— Быть тебе, Титаренко, маршалом. Голова! — А потом ко мне: — Помнишь, в «Чапаеве» лысый полковник в копну спрятался.

— А там — дед! — в тон комбату сказал я.

— Геройский дед, Сагадат. Принимаем от него эстафету. Айда по копнам!

Довольный Титаренко крякнул:

— Это дело. Послушали-таки солдата.

Стрельба стихла. Наступил несмелый рассвет. В теплом слежавшемся сене клонило ко сну, но никто не позволял себе даже вздремнуть.

В предрассветных сумерках я заметил, как в луговину начала втягиваться колонна. «Может, наши?» Но тут же каким-то шестым чувством определил — фашисты. Они двигались тихо — пешком и на лошадях, которые тянули пушки.

Хоть и насторожены были гитлеровцы, но, конечно же, не предполагали, что после прошедшей ночной схватки тут, в их надежном тылу, затаились в копнах советские солдаты.

Я до хруста в пальцах сжал ручки пулемета, прошептал лежавшему рядом Емельянову:

— Не торопись с сигналом.

— А как сорвется, вспугнет кто?

— Не сорвется. Народ обстрелянный. Поближе подпустим.

Голова колонны уже почти у нашей копны, а ее хвост еще

на склоне холма. Как только он поравнялся с первыми, дальними копнами, где залегли стрелки, Емельянов выпустил красную ракету прямо в колонну.

Одновременно ударили все станковые пулеметы, затрещали автоматы, винтовки. Ухнули первые гранаты. Фашисты были ошеломлены настолько, что мало кто из них смог открыть прицельный огонь. Они, не видя перед собой противника, метались в панике, падая под пулями, в ужасе прятались за повозки, за убитых лошадей. Емельянов закричал:

— В атаку! Вперед! Ура-а-а!

Из копен выскочили пехотинцы и с громогласным «ура» с разных сторон устремились на обезумевших гитлеровцев. Те поднимали руки, падали на колени и орали:

— Гитлер капут! Гитлер капут!

Их сразу же оттесняли к стогу, чтобы оставить без оружия.

Сотни пленных, десятки орудий, минометов, тонны боеприпасов, продовольствия — таковы были итоги скоротечного боя.

Бесспорно, если бы оккупанты знали, что их атаковал сильно поредевший батальон с несколькими пулеметами, они бы оказали организованное сопротивление, и нам пришлось бы нелегко. Но все решила внезапность. Пленные заявляли: «На нас напали привидения!» Бойцы смеялись от души. Саша Зайцев, поведя бровью, хвастался:

— Не зря Титаренко дружит со мной. Это от меня передалась ему идея в копенках схорониться…

Титаренко, довольный, улыбался до ушей. А Зайцеву лучше не перечить: попадешь под острое словцо и радость уже не та будет. Саша найдет уязвимое местечко.

Только всех пленных собрали у большого стога, как на лугу начали рваться снаряды. Гитлеровцы загалдели, заози-рались по сторонам. Комбат дал красную ракету, но снаряды ложились все ближе. Несколько наших бойцов ранило. Емельянов вновь посигналил ракетой. Солдаты подняли над головой автоматы. Кто-то взобрался на стог, начал кричать: «Свои! Свои!» И тут наши радисты установили связь.

Стрельба прекратилась. Вели ее артиллеристы, поддерживавшие наши батальоны.

А вскоре к долине вышли стрелки майора Тушева и капитана Бойцова. Радостной была встреча.

— Кто же тут кого пленил? — удивлялись наши боевые товарищи. Ведь гитлеровцев было намного больше вас.

Командир полка подполковник Пешков коршуном налетел на Емельянова:

— Почему самовольно оторвались? Жить надоело? Комбат вытянулся в струнку, опустил веселые глаза.

— А вы куда смотрели, с Кубани ведь в боях! — это мне. Я хотел сказать, что виноват не меньше комбата, но тоже промолчал. Иногда молчание, действительно, золото. Пешков, порывистый, с сердитым лицом, потребовал:

— Доложите о потерях.

Емельянов сказал вяло:

— Несколько раненых.

— Как бой развивался?

— Засели в копнах. Ударили разом.

Я назвал трофеи. Командир полка подозрительно прищурил глаз:

— Не заливаешь, Сагадат? Комбат заступился за меня:

— Все перед вами, товарищ комполка, — он показал на пленных, сидевших у стога, на орудия, минометы…

Александр Иванович не сдержался, улыбнулся. Затем обнял Емельянова, поцеловал. Подошел ко мне, обнял, поцеловал.

Растроганный тем, что мы не потеряли ни одного человека, удивленный трофеями, командир полка сказал:

— Благодарю за инициативу. Так их, выродков, бить и дальше.

Об этом сразу же узнали все бойцы батальона. Растрезвонил обычно молчаливый бывший мой ординарец Иван Говорун. Он стал старшиной роты и был при нашем разговоре.

Пешков поблагодарил всех солдат, в том числе особо отличившихся — пулеметчиков Титаренко, Величко, Беуса, Михайленко.

Добрых слов заслужили все расчеты «Максимов».

* * *

В жаркие августовские дни мы не знали отдыха — даже ночами. Наступали непрерывно, держа направление на город Бендеры, который фашисты превратили в неприступный бастион. Они дрались за каждый населенный пункт, пытаясь задержать нас, чтобы выиграть время для подтягивания резервов, перегруппировки сил.

Ожесточенный бой разгорелся за высотки, покрытые запыленным виноградником, западнее села Урсойя, куда вышел наш полк.

Крупные силы гитлеровцев контратаковали 2-й батальон. Как назло, танки приданной роты застряли в овраге. Мы лишились мощной огневой поддержки. Капитан Емельянов доложил об этом командиру полка, попросил, чтоб артиллеристы накрыли огнем контратакующих. Подполковник Пешков упрекнул Емельянова, но помощь пообещал. Комбат повеселел, сказал мне:

— На твоих орлов надеюсь, Сагадат.

— Слышишь, бьют «Максимы», — сказал я и побежал во взвод лейтенанта Сычева, сменил его за пулеметом, учтя, что лейтенант далеко бросал гранаты. Я отдал ему две своих, сказал:

— Разумно расходуй.

Плотные серые цепи гитлеровцев прорвались сквозь огневой заслон, поставленный артиллеристами, и приближались к цепям стрелков, еще не успевших окопаться. Я открыл огонь и увидел, как фашисты начали падать. Вскоре они откатились в лощину.

Одна контратака сменяла другую. Дымом и пылью заволокло виноградники, сады, небо. От разрывов стонала пересохшая земля.

Фашисты появлялись перед нами, как из преисподней. И всякий раз они, бросая убитых и раненых, отползали в спасительную непростреливаемую зону, поджидая поддержки.

Когда наши танки, наконец, выбрались из оврага и выскочили в тыл контратакующим, мы рванулись вперед. Враг побежал.

Пройдут десятилетия, и командир нашей 301-й стрелковой Донецкой ордена Суворова 2-й степени дивизии генерал-майор В.С.Антонов в своей книге «Путь к Берлину» напишет об этом бое: «…при отражении контратак отличились пулеметчики пулеметной роты капитана Сагадата Нурмагам-бетова: Величко, Новиков, Михайленко, Пастухов, Яковенко, Саламатин, Беус. Они шквалом огня клали на землю цепи вражеской пехоты, уничтожили около 200 немецких захватчиков… После полудня немцы шесть раз переходили в контратаку. Последняя контратака длилась с 19.00 до 20.30. Все атаки были отбиты».

Мне особо запомнился бросок нашего батальона десантом на танках к селу Григорень, а затем к Кашкалии. Как всегда у пулеметчиков оказалось немало сложностей — надо было втаскивать на танк «Максим», а потом удерживать его. Но мои подчиненные проявляли сноровку, выносливость и всегда находились вместе со стрелками.

В последние дни, насыщенные жестокими боями, до нас дошла радостная весть. 23 августа нам зачитали приказ Главнокомандующего, в котором объявлялась благодарность войскам 3-го Украинского фронта.

24 августа сомкнулось кольцо вокруг кишиневской группировки противника. Войска 5-й Ударной армии штурмом овладели столицей советской Молдавии Кишиневом.

Два раза салютовала Москва войскам 2-го и 3-го Украинских фронтов.

В этот день мы узнали, что вооруженные отряды, руководимые коммунистической партией Румынии, свергли фашистское правительство Антонеску, арестовали его главарей и начали разоружать войска фашистской Германии. Румыния перестала быть ее союзником.

Ночью 26 августа батальон Емельянова атаковал гитлеровцев в селе Апбина, и на рассвете они выбросили белые флаги. Поднимавшееся над запыленными, побитыми осколками и пулями виноградниками, садами веселое солнце осветило длинные колонны машин, орудия, повозки, брошенные фашистами. Повсюду валялись трупы оккупантов в зеленых френчах.

После тяжелого ночного боя наступило затишье. Мы получили приказ дальше Албины не продвигаться.

Я собрал роту в роще. Расположившись в тени деревьев, пулеметчики делились впечатлениями о прошедшей ночи.

Неожиданно к роще подошла группа молдаван. Они расселись рядом с солдатами, начали угощать их вином, яблоками, грушамир виноградом. Мы, офицеры роты, находились тут же, и солдаты не решались пить вино. Я разрешил выпить понемножку, как говорится, для настроения. Все повеселели. Сержант Саша Зайцев попросил гостей спеть, но они лишь смеялись, говорили: «Без музыки не поем». Тогда старшина Иван Говорун принес баян. Сначала запели «Катюшу», потом «На позицию девушка». И о тачанке спели. А когда Саша Зайцев начал на примятой траве выбивать чечетку, в пляс пустились многие другие бойцы, молдаванки.

Смотрел я на боевых товарищей, на упоенных счастьем свободы молдаван, и сердце заливала теплая волна. Война оторвала солдат от родных очагов, принесла им много страданий и горя, ожесточила их сердца; Но не очерствели они и готовы одарить теплом и лаской всякого слабого, беззащитного, разделить радость с тем, кто придет к ним с добром.

Угомонилась рота лишь поздним вечером. Заночевали мы в роще, под ясными звездами. Спали крепко, будто решили отоспаться за прошлые бессонные ночи.

Утром вызвал комбат Емельянов. Подтянутый, даже щеголеватый, он внимательно оглядел меня. Я сказал с напускным восторгом:

Небось, всю ночь лоск наводил, комбат?

— Как в воду глядел, товарищ ротный. Будет строевой смотр. Готовь людей и оружие.

По правде сказать, я не понял — что к чему. За высотами пушки бухают, а тут — смотр. Для чего? Войне конец или парад будет?

Но приказ есть приказ.

Собрал под развесистым дубом старшину Говоруна и командиров взводов лейтенантов Сычева, Стукаленко.

Они удивились не меньше моего, когда я начал перечислять:

— Подстричь людей. Обмундирование постирать. Сапоги начистить до блеска. Всем выкупаться, и сменить белье.

Взводные растерянно переглядывались, а Иван Говорун, наш заботливый старшина, поднял руку, заверил:

— Все будет исполнено.

На старшинской повозке нашлось буквально все необходимое для того, чтобы привести людей в надлежащий вид.

Расторопный рядовой Рапопорт оказался заправским парикмахером. Он ловко орудовал ножницами и гребешком. Сержант Вакарев в сапожники определился. Саша Зайцев давал консультации по штопке обмундирования, покрикивал на тех, кто неловко держал иголку:

— Элегантнее руку ставь, это же игла, а не штык! Солдаты добродушно посмеивались.

К обеду пулеметчиков было не узнать. Выглядели они молодцевато. Все чистенькие, опрятные. Саша Зайцев доложил мне:

— Товарищ капитан, пулеметная рота помолодела на три года.

— Почему же именно на три? — спросил я Сашу. Он, не моргнув глазом, отчеканил:

— Потому что в роте три взвода. А мои исследования показали; первый взвод помолодел на полтора года, второй — на год и третий — на полгода.

— Ну, а отчего же первый взвод в лидерах?

 — Потому что мой расчет в нем.

Окружавшие нас солдаты рассмеялись. С хорошим настроением рота направилась на строевой смотр.

Бесхитростен, кажется, этот ритуал. Но он по-своему волнующ, рождает ни с чем не сравнимое чувство солдатского локтя, гордость за принадлежность к своему воинскому коллективу. Командир полка подполковник Пешков лично осматривал все подразделения. Моей ротой он остался доволен. Замполит майор Гужов подбодрил нас: «Молодцы, пулеметчики!» И мы со светлым чувством прошли под звуки труб полкового оркестра перед Боевым знаменем.

После строевого смотра состоялся митинг. На нем выступили герои боев за освобождение Молдавии. От нашего батальона слово было предоставлено отважному комбату капитану Емельянову и храброму пулеметчику моей роты рядовому Беусу.

На другой день по тревоге — марш. 14 куда? В обратном направлении, туда, где воевали раньше, к Днестру. А через несколько дней вышли в район станции Веселый Кут Одесской области.

Вспоминали, как в апреле освобождали города и села Украины, как тогда встречали нас люди со слезами радости. Теперь здесь шла мирная жизнь, залечивались тяжкие раны войны.

В Веселом Куте начали готовиться к погрузке. Все спрашивали друг у друга: куда поедем? Но вразумительного ответа никто дать не мог.

В начале сентября двинулись эшелоном в путь. Остановок почти не делали. Миновали Фастов, Житомир, Коростынь, Сарны, Ковель. Лишь через пять суток, 13 сентября 1944 года выгрузились на станции Глобы, восточнее города Ковель. Сразу же начали строить в лесу добротные бараки. Работы шли круглые сутки.

В эти дни к нам поступало пополнение и оружие. Укомплектовались почти до полного штата.

В роте царило хорошее настроение. Много радости было, когда нас послали на помощь местным жителям убирать урожай. Каждый из нас как бы вернулся к мирной жизни. И вновь перед глазами встали мое далекое Трудовое, наш колхоз, полеводческая бригада, неутомимый тракторист Пашка Егоров…

Колхозники благодарили солдат, приглашали после победы в гости, а кто и на постоянное жительство.

В начале октября поступила команда готовиться к смотру. Мы быстро привели себя в порядок.

И вот наш 1052-й стрелковый полк был построен. К нам приехал генерал, которого многие из нас не знали. Смотр длился до обеда. По-моему, генерал остался доволен.

После смотра почти месяц шла напряженная боевая подготовка. В основном были только учения: взводные, ротные, батальонные, полковые. Со всеми категориями командиров проводились методические занятия. Это было очень полезно, поскольку многие офицеры, прибывшие к нам на пополнение, еще не участвовали в боях.

Новички получали на учениях хорошую закалку, подразделения постепенно и надежно сколачивались.

Нам объявили, что в ближайшее время дивизия должна вступить на территорию Польши. Мы шли туда как освободители, чтобы добивать врага, протянуть руку помощи братскому польскому народу, который находился под фашистским игом с сентября 1939 года.

Среди личного состава была развернута большая разъяснительная работа. Особый упор делался на правила поведения наших войск за рубежом. Каждый боец должен был не забывать ни на минуту, что вступал на территорию другой страны как представитель первого в мире государства рабочих и крестьян. Личный состав воспитывался в духе гуманного отношения к народам освобождаемых стран, уважения к их культурным ценностям.

20 октября полк двинулся к реке Висле. Марш был продолжительным. Мы преодолели 350 километров по бездорожью и тяжелому песчаному грунту. 29-30 октября сосредоточились в районе населенного пункта Шинкашизна.

Поляки с большой симпатией относились к нам. Даже те, кто был запуган вражеской пропагандой, вскоре поняли, что советские солдаты верные и настоящие друзья польского народа.

Началась боевая учеба. Непрерывно проходили интенсивные занятия, учения.

Торжественно отметили 27-ю годовщину Октябрьской Революции. 6 ноября бойцы и командиры с огромным вниманием слушали доклад Председателя Государственного Комитета Обороны И.В.Сталина. В нем была высказана высокая оценка великим победам Советской Армии за прошлый год. Каждый из нас был счастлив, что внес свой посильный вклад в эти победы. Наша Родина полностью очищена от фашистской мрази. И это было главной наградой за наши страдания.

Нам теперь предстояло довершить разгром немецко-фашистской армии, добить ненавистного врага в его собственном логове — Берлине.

С мыслью об этом мы усердно готовились к предстоящим боям.

close_page

НА МАНГУШЕВСКИЙ ПЛАЦДАРМ

8-я гвардейская армия еще в августе форсировала реку Вислу и в районе Мангушева захватила плацдарм.

Гитлеровцы предпринимали отчаянные попытки сбросить гвардейцев в реку, но сделать ничего не смогли. Герои Сталинграда — гвардейцы Чуйкова — мужественно сражались на берегах польской реки. Плацдарм был удержан и хорошо подготовлен для размещения большой массы войск.

В это время наша дивизия входила в состав 5-й Ударной армии, которая являлась центром оперативного построения 1-го Белорусского фронта.

Одной из особенностей руководства войсками в годы Великой Отечественной войны была постоянная, кропотливая учеба на опыте, приобретенном в боях, она давала большой эффект. Особенно тем, кто только вступал во фронтовую жизнь.

Мы активно и напряженно готовились к наступлению. Для проведения тактических учений была выбрана местность, наиболее соответствующая району предстоящих боевых действий. Личный состав рот и батальонов отрабатывал ведение атаки и боя в глубине обороны противника, движение за огневым валом, форсирование водных преград, ночной бой. Учений было много. В своем фронтовом блокноте я обнаружил записи о том, что батальонные учения проводились с 16 по 21 декабря, полковые — 22-24 декабря, дивизионные -27-28 декабря. Десять дней напряженного, изматывающего труда. Учились наверняка бить врага все — от солдата до командира дивизии.

Дивизионными учениями руководил командир нашего корпуса генерал-майор Павел Иванович Рослый, опытный военачальник. Все мы знали, что еще в финскую войну он стал Героем Советского Союза, и очень гордились этим. Рослый командовал нашим корпусом еще на Кубани.

Перед новым, 1945 годом, мы с огромной радостью принимали делегацию из Донбасса. Среди гостей была знаменитая Паша Ангелина. В нашем батальоне встреча затянулась за полночь. Вспоминали бои за шахтерский край. Спели «Спят курганы темные…» Шахтеры рассказывали о восстановлении шахт, заводов, фабрик; колхозники — о новом урожае после изгнания врага. Дали нам наказ побыстрее добить фашистов и приглашали к себе на работу. Саша Зайцев попросил заготовить новые отбойные молотки на целую бригаду.

В начале января мы направились на Мангушевский плацдарм. Дивизии предстояло сменить части 8-й гвардейской армии, выводимой на отдых.

9 января батальон занял исходную позицию на песчаных высотах. Перед нами находились части 251-й пехотной дивизии врага. На второй день все офицеры приступили к рекогносцировке своих участков. Я вел ее вместе с комбатом Емельяновым. Он был доволен, что наша позиция значительно возвышалась над обороной противника. Для моих пулеметчиков открывался хороший обзор.

Передний край противника проходил от нас на удалении 500-1000 метров. День был ясный, без бинокля отчетливо видны сплошные траншеи, ходы сообщения, проволочные заграждения.

Вторая позиция вражеской обороны проходила по линии железной дороги на удалении 3-4 километров. Третья — по населенным пунктам.

На каждой позиции главной полосы обороны имелось несколько линий траншей с ходами сообщений. Отсечную позицию противник оборудовал по левому берегу реки Пилицы. Она представляла собой несколько линий траншей полного профиля.

В связи с предстоящими боевыми действиями активизировалась пропагандистско-политическая работа. В подразделениях изучали листовки, памятки по всем вопросам боевой деятельности солдат и офицеров. В ротах и батареях офицеры политического отдела дивизии проводили работу в тесной связи с конкретными боевыми задачами. В нашем батальоне, например, не раз бывал заместитель командира полка по политической части подполковник Иван Яковлевич Гужов. Без устали, целеустремленно трудился замполит батальона капитан Василий Степанович Головин.

Вся пропагандистско-политическая работа была направлена на то, чтобы мобилизовать личный состав на четкое выполнение боевой задачи, разгром противника, чтобы все проявляли бдительность, высоко несли честь и достоинство советского воина.

В ночь на 13 января батальон в первом эшелоне полка был готов к наступлению.

Перед самым боем нам выдали листовки с обращением Военного совета фронта. В нем содержалась краткая характеристика военно-политической обстановки на начало 1945 года, подчеркивалось, что враг пытается во что бы то ни стало удержать оборону на Висле, затянуть войну. Советские воины пришли в Польшу, чтобы освободить ее народ. Военный совет призывал всех солдат и офицеров беспощадно уничтожать фашистов.

Обращение Военного совета фронта произвело на воинов глубокое впечатление. Они клялись сражаться храбро, смело. Многие солдаты, сержанты и офицеры тут же подали заявление с просьбой принять их в ряды Коммунистической партии.

Приподнятое настроение не ослабевало. Всех радовало, что полк в бою будут поддерживать сотни орудий, десятки танков. Приятно было осознавать, что в артиллерии, танках превосходство теперь на нашей стороне, что не устоять фашистам перед такой мощью. Все чаще слышал я разговоры пулеметчиков о будущей жизни. Все уже и понимали, и чувствовали — близится конец войны. И каждый старался сделать все, чтобы приблизить победу. Радовало и то, что за освобождение родной земли плечом к плечу с советскими воинами сражается 1-я армия Войска Польского.

14 ЯНВАРЯ 1945 ГОДА

Был предрассветный час. Я стоял в траншее рядом с Емельяновым, когда внезапно огромное зарево осветило долину Вислы.

— Началось! — радостно крикнул комбат.

Я пожал ему руку и поспешил во взвод лейтенанта Назарова. После 25-минутной артиллерийской подготовки первый эшелон дивизии перешел в наступление. За разрывами снарядов устремился в атаку и наш батальон. Вот уже видны траншеи противника. Уцелевшие фашисты строчат из пулеметов, автоматов. В них летят ручные гранаты. Могуче разносится русское «ура».

Только миновали первую траншею, доложили: убит лейтенант Назаров. Сердце сжалось от боли. Саша всегда учил пулеметчиков: будьте храбрыми, но не безрассудными, не бойтесь врага, тогда он вас бояться будет.

Солдаты любили Назарова. Я успел привязаться к нему, хотя в роте он был недолго.

Передал по цепи: «Отомстим за Назарова! Смерть фашистам!»

Мои слова обошли весь батальон. Бойцы неудержимо рвались вперед.

При атаке переднего края особенно отличилась рота капитана Василия Антоновича Тышкевича. Она первой ворвалась во вражеские траншеи и, сломив оборону противника, водрузила Красное знамя над высотой. Василий Антонович проявил командирскую решимость и личную храбрость, находясь в первой цепи. За этот бой ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

К исходу дня он был тяжело ранен. После долгого лечения получил инвалидность, проживал в г. Киеве. Не так давно он скончался.

Фашисты не выдержали сильного натиска и наступательного порыва наших войск, начали поспешно отступать, теряя живую силу. Большими группами они сдавались в плен, некоторые истошно кричали «Гитлер капут, рус — корош». Саша Зайцев так комментировал эти события:

— У врага ярко проявились склонности к изучению русского языка. Раньше орали только Гитлер капут! А теперь уяснили, что рус — корош!

Пулеметчики как всегда сражались в боевых порядках стрелковых рот батальона. В схватке за высоту 125,7 был ранен наводчик одного из расчетов. Не мешкая, я занял его место и повел огонь по фашистам. Свистели пули, рвались рядом снаряды, мины, но я знал: пехота нуждается в поддержке, и от нас зависит успех боя.

Прикрытые пулеметным огнем стрелковые цепи волнами перекатывались через траншеи противника с возгласами «за Родину!», «ура.», и стремительно продвигались вперед.

Враг, оказывая сопротивление, бежал на заранее подготовленные позиции в глубину обороны. Мы преследовали его неотступно.

Неожиданно с опушки леса и из-за насыпи железной дороги гитлеровцы обрушили на нас сильный ружейно-пулет-метный огонь. Их цепи поднялись в контратаку.

Пока стрелки перестраивали боевой порядок, «Максимы» безостановочно поливали фашистов свинцом.

Когда мы отбили очередную контратаку, приступили к делу артиллеристы. Стальной ураган снарядов ударил по опушке леса и железной дороге. Падали деревья, взлетали доски, бревна, корежило рельсы. Сигнал «атака» и стрелковые цепи в сопровождении огневого вала пошли на штурм второй позиции.

Атака была дружной. Ее вели первый и второй стрелковые батальоны полка при поддержке артдивизиона капитана П.Ковалевского. На левом фланге нашего батальона вел свою 9-ю роту капитан Николай Васильевич Оберемченко. Мы воевали с ним еще за освобождение Донбасса. Оба не раз получали ранения, но не уходили с поля боя. Помню, однажды нам даже в одной санитарной части перевязывали раны. Я уважал этого офицера за беззаветную храбрость. «Максимы» он ценил и оберегал.

К полудню вторая позиция обороны противника была прорвана, и он оставил сильно укрепленный полустанок Грабово.

Продолжая наступление, мы вошли в лес. За время, которое я находился на фронте, в лесу мне воевать пришлось впервые.

В глубине леса встретились с завалами, прикрытыми плотным пулеметным и ружейным огнем. Опушки, поляны и просеки опутаны проволокой и заминированы. Враг не смирился с потерей второй позиции и бросил в контратаку свои резервы.

Загудел темный лес от взрывов. Трудно было определить, откуда стреляют. Фашистские разрывные пули устрашающе проносились между стволами деревьев.

Батальон Емельянова смело вступил в огневой вал. Я теперь находился в другом батальоне. Пулеметчики вели сосредоточенный огонь по просекам, полянам. Наводчики пулеметов одесситы Павленко, Титаренко, Беус и старшина Иван Говорун стреляли метко, обеспечивая продвижение пехоты.

Когда контратака была отбита, пулеметчики снова пошли в цепи стрелковых рот. Я следил за тем, чтобы расчеты не отставали от пехоты. В лесу они сами должны рассчитывать на ее поддержку, прикрытие. Здесь враг появлялся неожиданно и после коротких огневых налетов скрывался за деревьями.

Мы успешно преследовали противника, отходившего через лес к реке Пилице. Уцелевшие фашисты стремились переправиться через нее и занять заранее подготовленную оборону на противоположном берегу. Отход свой гитлеровцы прикрывали засадами, огневыми точками.

ФОРСИРОВАНИЕ РЕКИ ПИЛИЦЫ

Первым прорвался к берегу Пилицы наш батальон. Фашисты открыли артиллерийский и минометный огонь, пытаясь не допустить форсирования с ходу.

Река оказалась сравнительно широкой и была покрыта тонким льдом. На быстрине вода еще не замерзла. Во многих местах лед был разбит артиллерийскими снарядами.

«Максимы» вели непрерывный огонь, а в это время пехотинцы снимали с телег лодки и шесты, которые приготовили заранее, и везли в обозах.

Под прикрытием огня артиллерии наш батальон первым форсировал реку и захватил траншею противника. А затем уже под прикрытием огня пулеметов переправились и артиллеристы. Теперь мы чувствовали себя уверенно. Неприятель не раз поднимался в контратаку, но «пушкари» метко били по танкам, бронетранспортерам, а «Максимы» прижимали к земле пехоту. Многие фашисты так и не поднялись с захваченной когда-то и поруганной ими польской земли.

Ведя непрерывный бой, мы к исходу дня заняли село Леханице. Переправившийся за нами 3-й батальон майора Бойцова активно содействовал нам в атаке при взятии села.

В этом бою наш полк, захватив плацдарм, обеспечивал продвижение других полков дивизии. Поставленная задача была выполнена. За успешные действия мы заслужили похвалу вышестоящего командования.

Река Пилица осталась позади. Мы тут же получили задачу во что бы то ни стало выйти на высоты севернее населенного пункта Леханцы.

Чтобы достичь этого рубежа, нам предстояло продвигаться и ночью. Ночной бой, пожалуй, самый тяжелый: плохая ориентировка, не видишь противника и своего соседа, можно растерять боевые порядки. Но, несмотря на это, мы старались продвигаться без стрельбы, чтобы захватить противника врасплох.

Понять всю сложность и особенность ночного боя может только тот, кто его организовывал, и сам пережил.

Я побывал в каждом расчете, напомнил пулеметчикам еще раз, чтобы не отставали от пехоты. Проверил боеприпасы, запасы воды, знание сигналов. Подбодрил воинов, сказал им, чтобы держались так же, как при подходе к Пилице, в бою за Леханцы.

Прошло много лет, а я до сих пор с благодарностью вспоминаю своих боевых товарищей: командира роты капитана Евгения Ставрова, капитана Ивана Козловского, командиров взводов Трофима Сычева, Сергея Стукаленко, командира батареи батальона Ивана Башманова. Благодаря отваге, высокой выучке и инициативе каждого из них, умелому руководству подразделениями удалось в ночных условиях расширить плацдарм, нагнать страху на врага, захватить важную высоту, то есть выполнить все, что от нас требовал командир полка.

На другой день, когда в бой был введен 3-й батальон, я увидел недалеко от себя командира полка подполковника Александра Ивановича Пешкова. Он подозвал меня, обнял по-отечески и крепко расцеловал. Сказал:

— Молодец, капитан! Спасибо.

Не скрою, с волнением и удовольствием я прочитал в дивизионной газете добрые слова о себе за форсирование Пилицы.

Такое внимание придавало сил, хотелось снова идти в бой и бить, бить ненавистного врага. Я тогда еще не знал, что за форсирование Пилицы и за прошлые боевые дела командование полка и дивизии представило меня к присвоению звания Героя Советского Союза. Должен сказать, что никто из нас, фронтовиков, поднимаясь в атаки под пулями врага, или до последнего сражаясь в обороне, не думал о славе, почестях, наградах. Мы знали: за нами Отчизна, наша прекрасная земля, родные. Мы выполняли священную клятву, принесенную нами своему народу, до конца и не мыслили, что можем жить и воевать иначе. Награды находили нас сами. И ныне, спустя много лет, они все еще находят героев, которые бились с лютым врагом не ради славы…

Фашисты подтягивали резервы, стремясь удержать натиск наших войск. Утром 15 января батальон залег у высоты на подходах к населенному пункту Гжегожевице. За туманом ничего не видно в ста шагах, Мы спешно окапывались. Я приказал использовать для позиций пулеметов ямы и воронки от разрывов снарядов, делать надежные брустверы.

Когда туман рассеялся, я увидел впереди белоснежную равнину, красивые, одетые в белый наряд, рощи на склонах высоток.

Даже не поверил, когда передали по цепи, что враг готовит атаку: так прекрасно было зимнее утро. Но вот из рощ показались густые цепи вражеской пехоты. Они, как черные гусеницы, извивались по белой равнине. Обгоняя пехоту, оставляя широкие следы на снегу, вырвались на белый простор танки.

Я давно выработанным чутьем определил, где моим пулеметчикам будет жарче всего. Предупредил комбата, что буду в цепи, и, пригибаясь, перебежками добрался до расчета, выдвинутого далеко вперед. Спросил у невысокого сержанта, накануне боя принявшего «Максим»:

— Справа кто?

— Сержант Ворошилов.

— Передайте, чтобы перекрестным работал.

— Есть! — ответил сержант и тут же громыхнуло так, что, казалось, на нас падают небеса. Это артиллерия ударила по противнику. И тут же в наших боевых порядках начали рваться снаряды — ответили тяжелые орудия врага. Теперь я лишний раз убедился, что правильно сделал, выдвинув расчеты на открытые места, на первый взгляд непригодные для обороны. Танки стреляли на ходу по буграм, где росли густые кусты и деревья.

Как всегда при артналете стоял непрерывный звенящий гул, дрожала земля. В хаосе саднящих душу звуков все явственней слышался лязг танковых гусениц. «Значит, прорвались фашисты через запрадогонь», — с сожалением подумал я, вглядываясь вперед. Уже хорошо были видны машины, навалившиеся на наш батальон. Они чуть замедлили ход, будто притягивая к себе полусогнутые фигуры автоматчиков. Я дал длинную очередь. И туг же услышал стрекот пулемета Геннадия Ворошилова. Автоматчики прижались ближе к танкам. По ним ударили артиллеристы Ивана Башманова. Над подбитой машиной: взметнулся столб дыма. Завертелся другой танк.

Белый снег, лежавший перед нами, почернел, от копоти и грязи.

Стрелки вели интенсивный огонь. Вражеская пехота залегла. Но вскоре, поддержанная подоспевшими с тыла танками, устремилась на нас. Я ни на секунду не прекращал огня, видел, как падали скошенные пулями гитлеровцы, но, казалось, их не убывает.

Стрелки рот Оберемченко и Тышкевича вступили в рукопашную с врагом. Я перенес огонь на участок, где умолк пулемет Вакарева, чтобы отсечь противника, устремившегося в образовавшуюся брешь. Ворошилов поддержал меня перекрестным огнем.

Прорвавшиеся сквозь цепь гитлеровцы навалились на командный пункт батальона. Оттуда доносилась частая стрельба, и вдруг она смолкла. Позже я узнал, что комбат майор Василий Емельянов повел всех, кто был рядом с ним, в рукопашную. Гитлеровцы не выдержали удара, начали пятиться, но кольцо уже замкнулось. Ни один из них не вернулся к своим. Немало и наших отважных бойцов пало смертью храбрых. Погиб и замполит нашего батальона коммунист капитан Василий Степанович Головин. Он уважал меня за чуткое отношение к бойцам, выдержанность и нередко говорил: «Если со мной что-нибудь случится, тебя буду рекомендовать на свое место». Я всегда отвечал: «Ничего с тобой, Степаныч, не случится. До победы вместе дошагаем». Не дожил до нее отважный коммунист.

К 12 часам дня мы отбили пять контратак. Думали — выдохлись фашисты, но они вновь навалились на наш полк, усиленные несколькими «тиграми» и «пантерами». И снова небо заволокло дымом и гарью, снова застонала земля от взрывов. А в это время на плацдарм, завоеванный нами, уже выдвигались через Пилицу танкисты 2-й гвардейской танковой армии. Она направила свой удар на город Сокачев.

Когда мы увидели наши прославленные «тридцатьчетверки», начали бросать шапки, кричали «ура». Было радостно на душе от того, что именно мы обеспечили захват важного плацдарма. Наблюдая, как лавина танков мчалась вперед, взвихривая почерневший от копоти снег, мы с гордостью думали, что силы нашей страны неиссякаемы и уже ничто не способно остановить нас на пути к окончательной победе. Приблизить ее — было самым главным для каждого советского солдата и офицера,

…Берегу в памяти как дорогое и святое свидетельство о боях у реки Пилицы по захвату и удержанию плацдарма слова из книги В.С.Антонова: «Рота Нурмагамбетова из пулеметов косит фашистские цепи. Капитан сам у пулемета, вместе со своим лучшим пулеметчиком сержантом Геннадием Ворошиловым «крестом» и «веером» бьет по неприятельским цепям».

Дивизия выводилась во второй эшелон. Думали, дадут отдохнуть. Саша Зайцев даже попросил Ивана Говоруна проверить свой баян. Но с утра 16 января батальоны свернулись в колонны и пошли в направлении города Лович. По пути польские крестьяне освобожденных сел с радостью встречали нас и угощали кто чем мог, в основном картошкой и молоком. Порой мы останавливались, и тогда поляки рассказывали нам о зверствах фашистов. Они проклинали оккупантов, которые замучили тысячи польских людей, оставили после себя сожженные села, вырубленные сады… Больно было смотреть на следы их разбойного хозяйничанья. В душе кипела ненависть. Мы успокаивали поляков, говорили им о том, что Войско Польское мстит врагу за страдания народа.

На марше поступила команда с ходу захватить Лович. Первая попытка успеха не имела. Пришлось снова перестраивать боевые порядки, организовывать бой, провести мощный артиллерийский налет. Город атаковали с севера и юга. Враг отступил.

За освобождение Ловича Верховный Главнокомандующий объявил благодарность всему личному составу нашей дивизии.

Впереди был Одер.

События развивались стремительно. Мы преследовали противника, в день продвигаясь на 30-35 километров.

close_page

ФОРСИРОВАНИЕ ОДЕРА

В конце января дивизия с ходу форсировала приграничную реку Нитце, не представлявшую особой преграды, и овладела населенным пунктом уже на территории Германии. Несколько ровных улочек с аккуратными островерхими домиками, выложенная брусчаткой площадь, мрачный костел -вот и весь населенный пункт. Но скоротечный бой за него вели азартно и в то же время с непередаваемой сдержанностью. Когда немцы отступили, я заметил, что солдаты вели себя как-то необычно тихо, внимательно приглядывались ко всему, перекидываясь короткими фразами. Да и сам я переживал ранее не испытанные чувства. С первых боев мечтал о том дне, когда придем на ту землю, откуда выполз фашизм, чтобы добить его в собственном логове. И вот мы в Германии, но в плену какого-то душевного оцепенения, рожденного необычностью момента. Дошел, дошел все-таки до этой самой «великой» Германии! Сквозь огонь и страдания дошел со своими пулеметчиками!

Лишь через некоторое время среди солдат почувствовалось оживление. Они дотошно рассматривали пришедшие уже в негодность укрепления на границе, аккуратные дома за ровными заборчиками. Многие из них были заброшены хозяева, напуганные геббельсовской пропагандой, ушли на запад. Их и днем и ночью запугивали тем, что русские перережут всех немцев, ни словом не обмолвившись о бесчисленных жертвах, принесенных нашим народом во имя мира.

От этого населенного пункта мы и двинулись к реке Одер. Старшина И. Говорун позаботился, чтобы пулеметные расчеты, по возможности, Использовали для передвижения трофейные повозки.

Только уселся на бричку, на которой ехал расчет Зайцева, как передали приказ явиться к командиру полка.

Александр Иванович Пешков обнял меня по-отечески и объявил, что я приказом командира корпуса назначен заместителем командира батальона.

А я, вместо того, чтобы поблагодарить его, молчал. Перед глазами предстали боевые мои друзья-пулеметчики. Сколько же пройдено с ними дорог, сколько было боев, сколько пережито! Мы стали родными.

Перед форсированием Одера забот прибавилось. Полк сосредоточился неподалеку от реки у населенного пункта Клосов. До Одера километров десять. Форсирование должны были осуществлять без артиллерийской подготовки. Солдаты недоумевали: начальству, мол, виднее, но зачем такой риск? Я разъяснял, что такое решение принято для того, чтобы ошеломить противника внезапностью. Немцы знают, что мы будем форсировать Одер — их надежду, и ждут артподготовку. Ведь всегда так было: и на Курке, и на Кубани, и на Миусе, и на Пилице… С артподготовкой брали реки.

Саша Зайцев вздохнул:

— Как же так? Через реку и без пушек. Может, уже и «ура» кричать нельзя? Ну, и тактика…

Титаренко успокоил Зайцева.

 Стемнело. В полной тишине подошли к берегу. В первом эшелоне полка два батальона — 1-й и 3-й. Подан сигнал, и началось форсирование.

Правый берег Одера оказался очень крутым. Не так просто было стрелкам и пулеметчикам спускаться с него. Тихо, без единого выстрела сошли на лед реки. За нами по проторенному пути двигалась батальонная артиллерийская батарея. Это было в ночь с 3 на 4 февраля 1945 года.

Я шел в первой цепи, почти не отрывая ноги ото льда. Тишина.. Какая-то липкая и жуткая… Позади середина реки, все ближе и ближе западный берег… И тут гитлеровцы, засевшие за дамбой, начали пускать осветительные ракеты Мы оказались на виду. Затрещали вражеские пулеметы, открыла огонь артиллерия. В ответ ударила наша. Ночь осветилась сотнями ракет и раскаленных трасс. Мы бросились вперед. Кричали «ура».

Вот и суша. Завязался ночной бой на западном берегу Одера.

Сначала было такое впечатление, что мы в каком-то огневом мешке. Но открыли сосредоточенный огонь «Максимы», ударили «сорокапятки». Мы захватили дамбу. Она защищала нас, и теперь фашисты ничего серьезного с нами сделать не могли. Немецкая земля надежно защищала нас от пуль!

Правда, переправившихся через Одер на этом участке было не так уж много. А гитлеровцы оказались верны своей тактике. Едва забрезжил серый рассвет, они начали контратаку, надеясь сбросить нас с плацдарма. Им словно не было счета: шли цепь за цепью. Мы косили их из всех видов оружия, но и сами несли потери. Нам очень мешала погода: таял снег, и мы буквально утопали в холодной воде.

Несмотря на то, что противник вел массированный огонь по переправляющимся войскам, наш второй эшелон преодолел водную преграду и с ходу вступил в бой. Это и помогло нам. Когда переправилась артиллерия, мы повеселели. Орудия били по танкам, которые, переваливаясь через ухабины, разбрызгивая талый снег, ползли к дамбе. И вот над одной серой коробкой взметнулось пламя. Над другой заклубился черный дым. Третья развернулась стволом в свой тыл… Остальные замедлили ход, попятились назад, У нас, пехотинцев, это вызвало неописуемый восторг. Так могут радоваться только дети, как радовались в те минуты наши бойцы.

В цепи боевых порядков были все командиры, вплоть до командира полка подполковника А.И.Пешкова, его заместителя по политчасти подполковника И.Я.Гужова, начальника штаба подполковника Ивана Штанько, заместителя командира полка Ильдара Ипкаева. Они призывали держаться, бить фашистов и ни шагу не отходить назад. В первых рядах на самых трудных участках были коммунисты. Сколько мы отбили контратак, трудно вспомнить. Только отобьем одну, через 2-3 часа начинается новая, еще более яростная, ожесточенная. Приходилось вступать в рукопашную. Казалось, черным цепям пьяных фашистов не будет конца. Но мы разбили эти цепи, выстояли и удержали плацдарм.

Я, как заместитель командира батальона, перебирался из одной роты в другую. Где помогал организовывать огонь, где по старой привычке ложился за пулемет, где подбадривал солдат и офицеров. Словом, оказывал посильную помощь. Рядом со мной самоотверженно действовал и батальонный врач Николай Козин, и санинструкторы.

Нелегко приходилось с доставкой боеприпасов. Она велась вручную через Одер ночью, и я старался, чтобы батальон обеспечивался регулярно. Бойцы, получая патроны, говорили: «Это нам дороже хлеба».

5 февраля фашисты двинулись по шоссе от Ортвига. Наши роты во главе с капитанами Тышкевичем, Кустовым и Королевым не дрогнули перед танками. Поддержанные артиллеристами, они отбили психическую атаку. В талом снегу валялись десятки трупов врага. На подступах к нашим цепям чадили подбитые «тигры».

Известно, что помощь полезна во всяком деле. На войне же, при отражении ударов противника, она необходима вдвойне. Тогда, в феврале, атака фашистов была яростной, и в ее отражении огромную роль сыграли артиллеристы-истребители. По решению командира полка они заняли огневые позиции на нашем правом фланге. Мы не знали командиров артиллеристов и не успели вступить во взаимодействие. Но как только противник пошел в очередную контратаку, бросив на нас свои танки «тигр», наши соседи славно поработали. Они в упор расстреливали «тигров». Сколько их было подбито — разве сейчас подсчитаешь?

«Тигры», видимо, надеялись раздавить, уничтожить артиллерийские батареи. Пяти танкам даже удалось прорваться к огневым позициям одной из батарей, подавить одну пушку. Но другие орудия остановили прорыв: серые громадины замирали, потом загорались. Яростная, отчаянная контратака противника захлебнулась. Пехотинцы горячо благодарили артиллеристов.

При отражении одной из контратак был убит командир батальона и мне довелось исполнять эту должность. Ночью прибыл капитан, представился командиром артиллерийской батареи истребительного противотанкового артполка (ИПТАП). Это был Николай Алексеевич Голомазов. Сперва я его даже пожурил: почему, мол, так близко подпустили вражеские «тигры»? Но капитан сумел доказать свою правоту. Мы дружески обнялись и решили, что будем взаимодействовать.

…Уже в 1955 году, когда я командовал полком, Николай Алексеевич Голомазов прибыл ко мне для прохождения службы. Припомнили те тяжелые бои на Одерском плацдарме, вспоминали пережитое. Встретились как старые боевые друзья. Но не долгой была наша радость, 12 лет назад Николай Алексеевич ушел из жизни.

Мы готовились к отражению очередной контратаки. В батальон прибыл замполит полка подполковник Гужов. Показал мне листок бумаги, сказал:

— Собирай людей. С обращением Военного совета 1-го Белорусского фронта будем знакомить. Надо, чтобы каждый солдат знал о нем.

Вскоре бойцы с огромным вниманием слушали замполита. Он читал:

— Военному совету 5-й Ударной армии, командирам корпусов и командирам дивизий 5-й Ударной армии…

Гужов сделал паузу, а я взглянул на солдат. В их глазах читалось чувство высокого личного достоинства: ведь это обращение касалось каждого из них! Ибо и сила 5-й Ударной состоит из силы и сметки, умения и отваги каждого из них. Уловив это настроение пехотинцев, Гужов торжественно продолжал:

— На 5-ю Ударную армию возложена особо ответственная задача — удержать захваченный плацдарм на западном берегу Одера и расширить его хотя бы до 20 километров по фронту и 10-20 километров в глубину. Я всех вас прошу понять историческую ответственность за выполнение порученной вам задачи и рассказать своим людям об этом, потребовать от войск исключительной стойкости и доблести. К сожалению, мы вам не можем пока помочь авиацией, так как все аэродромы раскисли и взлететь самолеты в воздух не могут. Противник летает с берлинских аэродромов, имеющих бетонные полосы.

Рекомендую:

1. Зарываться глубже в землю.

2. Организовать массированный зенитный огонь.

3. Перейти к ночным действиям, каждый раз атакуя с ограниченной целью.

4. Днем отбивать атаки врага.

Пройдет два-три дня — противник выдохнется. Желаю вам и руководимым вами войскам исторически важного успеха, который вы не только можете, но обязаны обеспечить.

Через много лет прочитал я вновь эти слова в книге Г.К.Жукова «Воспоминания и размышления» и снова унесся памятью в слякотные, простреленные свинцовым градом дни на Одерском плацдарме.

После ознакомления с обращением Военного совета дух наш поднялся.

— Выдюжим, — заявил Саша Зайцев, который пристроился возле меня на вытащенной из Одера толстой доске. -Сколько надо, столько и продержимся.

Ему вторили товарищи:

— Правильно, сержант.

— Не собьет нас фашист!

— Врастем в землю!

В это время со стороны противника донесся сильный шорох, будто по стеклу теранули наждачной бумагой. Потом раздался резкий голос. Мы сразу смекнули, что к чему: очередная фрицевская радиостанция нас агитировать будет.

— Давай! Мели, Емеля, твоя неделя! — крикнул Зайцев. Фашист говорил по-русски о том, что, мол, немцы тоже до Москвы дошли, да не взяли ее. И нам тоже не взять Берлина. Диктор кричал о том, что Гитлер собрал огромные силы, имеет новое оружие и что русские войска на Одере будут уничтожены.

— Пугает, сволочь! — не сдержался Зайцев, ловко слепил снежок и запустил в сторону громкоговорителя. — Вот тебе! — он показал кукиш. — Жди, скоро в Берлине будем под твою бандуру танцевать.

Срлдаты захохотали так громко, что даже голос диктора не был слышен.

На последней фразе мы поняли, что нам предлагали сдаться. Тут уж пехота разошлась, не скупилась на выражения…

А вечером над Одером звучали наши песни. Мы, затаив дыхание, слушали шаляпинский голос. Он пел «Есть на Волге утес…» Казалось, мы не на чужой и непонятной земле утопаем в талой воде, а на родной, и над нами тоже наше родное, бескрайнее небо.

Следующим утром гитлеровцы атаковали несмело. Видно, на них удручающе действовали сотни трупов и подбитые стальные коробки, еще вчера казавшиеся могучими. Но к обеду, накопив силы, они снова пошли в атаку. Снова Одерская долина огласилась громом разрывов, стрекотом пулеметов, окуталась дымом и гарью. Батальон вел упорные бои.

Эти тяжелые бои продолжались вплоть до 8 февраля. Фашисты выдохлись и прекратили контратаки, продолжая нас беспокоить только огнем артиллерии и налетами авиации. Но мы глубоко зарылись в землю и особых потерь не несли, даже приступили к расширению плацдарма и кое-где углубились на 3-4 километра.

Занятый плацдарм мы удерживали до 25 февраля, а потом по ночам до 28 февраля сдавали свой участок другим частям и переправились на восточный берег реки Одер, выполнив поставленную задачу. Все без исключения воины проявили героизм, стойкость. Живые почтили память павших на плацдарме, поклялись отомстить врагу.

Нас, командиров, предупредили, что дивизию выводят для отдыха и пополнения, что в последующем будем наступать на Берлин. Откуда, с какого плацдарма, мы, конечно, не знали. Но желание дойти до Берлина — логова фашизма у всех было огромное.

close_page

НА БЕРЛИН

Март 1945 года. Линия фронта на Берлинском направлении проходит по Одеру. До вражеской столицы рукой подать, каких-нибудь 60-70 километров. Не верилось, что снова придется идти под пули, вести кровопролитные бои. Вокруг набирала силу весна. Солдаты тосковали по родной стороне. Вечерами пели русские задушевные песни под баян Ивана Говоруна, вели неторопливые беседы о будущей мирной жизни. Каждый надеялся дожить до такой уже близкой победы. Всех волновало одно: когда же на Берлин?

В районе Берлина враг Сосредоточил крупнейшие силы. Появились дивизии, снятые с Западного фронта.

В конце марта вся наша дивизия, удерживавшая плацдарм на западном берегу Одера, получила приказ отойти во второй эшелон, на восточный берег реки. За время войны для нас это был второй случай, когда большой кровью завоеванный плацдарм приходилось передавать другим частям.

Мы уже знали, что нас ждет не только отдых, но и упорная подготовка к решающему наступлению. На восточном берегу началась напряженная боевая учеба. Мы получали новое оружие и технику, принимали пополнение. Батальоны, в том числе и наш, отрабатывали прорыв сильно укрепленных позиций, ведение боя в траншеях, в лесу, отражение контратак. Особое внимание уделялось действиям при штурме крупного города, форсировании каналов.

Бервальде — населенный пункт, где разместился штаб дивизии, — превратился в настоящий учебный центр. Круглые сутки не смолкал рев моторов, треск холостых выстрелов. Часто слышались крики «ура». Повсюду можно было увидеть карабкающихся по стенам и заборам бойцов. Они втаскивали на чердаки и крыши легкие орудия и пулеметы.

С офицерским составом проводились тренировки на картах и занятия на местности. Командир полка подполковник

А.И.Пешков часто устраивал военные игры. Обычно они проводились на рельефных миниатюр-полигонах, где с помощью песка была воссоздана та местность, на которой нам предстояло действовать.

Мы слушали командира с большим вниманием, вспоминали, как штурмовали города Сталино, Макеевку, делились своими мыслями. Но при этом учитывали, что перед нами Берлин и другие немецкие города. А это — каменные и бетонные постройки, каких раньше встречалось гораздо меньше. Надо было изыскивать такие методы, чтобы меньшими потерями брать дома, улицы, заводы, кварталы и в целом города.

В те дни мы особенно активно проводили политинформации. Непременно вели на них речь о положении войск союзников.

Проходили партийные и комсомольские собрания, на которых обсуждался один вопрос — о задачах коммунистов и комсомольцев во время штурма Берлина. И решение было одним — показывать примеры отваги и мужества в предстоящих боях. Большую работу проводили замполит полка И.Я.Гужов, офицеры политотдела дивизии.

Настроение у личного состава было боевое. Мы ждали того дня, когда начнем наступать на логово фашистского зверя. Огромное воодушевление у всех гвардейцев вызвало награждение нашей 301-й стрелковой дивизии орденом Суворова 2-й степени. В подразделениях прошли митинги. Наш батальон поклялся беспощадно громить фашистских агрессоров. Нам стало известно, что командующий 9-й армией врага генерал пехоты Буссе приказал, чтобы армия ценой любых жертв удерживала фронт на Одере, так как здесь будет решаться судьба Берлина. Каждый из нас, от солдата до командира дивизии понимал, что здесь будет решаться судьба победы, и не жалел сил, готовясь к штурму столицы третьего рейха.

Большое впечатление на меня, как и на многих других, произвел проведенный Военным советом армии под личным руководством командарма генерал-полковника Николая Эрастовича Берзарина слет Героев Советского Союза, удостоенных к тому времени этого высокого звания. На эти торжества были также приглашены командиры корпусов, дивизий и начальники политотделов.

В торжественной обстановке состоялось вручение орденов Ленина и медалей «Золотая Звезда». Играл духовой оркестр. Перед строем полка пронесли Боевое знамя. Те, кто удостоился высокого звания Героя Советского Союза, стояли отдельной группой. Среди них был и я. По центру стоял большой стол, накрытый зеленой скатертью. От нас к нему была разостлана ковровая дорожка.

Вручал награды командующий армией. Он лично прикреплял орден Ленина и «Золотую Звезду», по-отечески целовал каждого из нас. Я не мог унять волнение. Мне, простому казахскому пареньку, сироте, оказывалась такая огромная честь. Очень хотелось, чтобы меня, увидели мама, отец, брат Сагит, мои земляки. Не знаю, но именно об этом подумал я, когда строевым шагом, боясь смять дорожку, направился к столу. Берзарин, чуть склонив голову к плечу, ожидал, светясь лучистой улыбкой. Раскрыл объятия, обнял. И мне казалось, что нет у меня никого роднее этого доброго человека.

Те минуты не забыть никогда. В тот день высокое звание Героя Советского Союза было присвоено 21 солдату и офицеру. Я был счастлив от того, что среди них были мои боевые товарищи, с которыми сражался рядом, как говорят — плечом к плечу. По-братски поздравил моего лучшего пулеметчика младшего сержанта Геннадия Николаевича Ворошилова, отважного комбата майора Василия Александровича Емельянова, бесстрашных командиров рот Ивана Ильича Кустова, Николая Васильевича Оберемченко. Героями Советского Союза стали командир полка подполковник Александр Иванович Пешков и командир дивизии генерал-майор Владимир Семенович Антонов.

Герои поклялись перед Боевым знаменем, перед однополчанами отомстить врагу за павших в боях товарищей, быть в первых рядах наступающих на Берлин.

На другой день состоялся прием награжденных в Военном совете. Он проходил в непринужденной обстановке. Каждый из нас докладывал, откуда родом, где начал воевать, в каких боях участвовал, какие сделал выводы из проведенных боев.

Перед нами выступил командарм. Он пожелал нам успехов в разгроме врага и встречи в Берлине. Героям Советского Союза — рядовым и сержантам — был предоставлен отпуск домой. А офицеры вернулись в свои роты, батальоны и полки.

Я рассказал солдатам обо всем увиденном и услышанном, передал пожелание командарма успехов всему личному составу в окончательном разгроме фашистов. Помню, когда солдаты поздравили меня, я сказал им, что Родина возвеличивает того, кто честно, бескорыстно и преданно ей служит. Сказал потому, что именно так всегда старался выполнять свой воинский долг и открыто глядел людям в глаза.

Учения наши продолжались. За изматывающим трудом не заметили, как наступил апрель. Он тоже начался полковым учением. Затем были строевые смотры во всех частях.

В то время я был назначен командиром 1-го стрелкового батальона, который на строевом смотре получил хорошую оценку.

Помню, командир полка А.И.Пешков сказал тогда:

— Ну, молодой комбат, считаю, батальон твой готов штурмовать Берлин.

Это была желанная оценка. Каждому командиру приятно, когда ценят его труд. Безусловно, в том, что подразделение за короткое время было так подготовлено, не только моя заслуга. Много сил сколачиванию подразделений, воспитанию бойцов отдали командиры рот капитан Евгений Ставров, капитан Трофим Сычев, капитан Шерстобитов, командир батареи капитан Иван Башманов, замполит капитан Михаил Цыганков, начальник штаба старший лейтенант Ямпольский. Все мы были почти одного возраста. Нас даже называли молодежным батальоном. Мы этим гордились, и старались оправдать высокое доверие: командовать людьми в тяжелую годину войны.

НА КЮСТРИНСКОМ ПЛАЦДАРМЕ

Весна была в разгаре. Совсем по-летнему припекало солнце. Зазеленели поля и луга, оделись листвой деревья. Жаворонки не умолкали с рассвета до вечерних сумерек. Если бы не пушки да танки, черневшие на полях, можно было бы и забыть о войне.

А все мы с волнением ожидали скорого начала наступления на Берлин — самое сердце фашистской агрессии.

Десятого апреля командир полка вызвал командиров батальонов, начальников полковых служб и ознакомил всех по карте с маршрутом, по которому дивизии предстояло выдвинуться на Кюстринский плацдарм.

Туда мы прибыли после ускоренного марша вдоль восточного берега Одера и переправы через водную преграду. Сосредоточились в лесу северо-западнее Кюстрина.

Плацдарм занимал километров пятьдесят по фронту и до десяти в глубину. Он был буквально усеян артиллерийскими и минометными позициями. В укрытиях стояли танки, авто-машины. Все вдоль и поперек изрезано траншеями, ходами сообщений. Повсюду — блиндажи и землянки. Передний край был опутан колючей проволокой, прикрыт минами, а на танкоопасных направлениях — стальными «ежами».

Вместе с командирами других батальонов и рот я побывал на рекогносцировке исходного района и направления для наступления и убедился, что этот небольшой клочок при-одерской земли самоотверженными усилиями наших воинов превращен в отличный рубеж для внезапного нападения на сильно укрепившегося противника. Все здесь было учтено до мельчайших деталей.

Три дня ползали по переднему краю. Старались как можно лучше изучить местность, систему обороны противника, определить ее насыщенность огневыми средствами. Главное, над чем думали — как эффективнее использовать свои силы и средства, чтобы обеспечить успех атаки с наименьшими потерями.

Вывод полка на плацдарм начался в ночь на 14 апреля. Первыми в нашем полку по понтонно-мостовой переправе прошел 2-й батальон Героя Советского Союза майора

В.А.Емельянова, за ним — наш, 1-й батальон. На переправе встречал нас командир полка Герой Советского Союза подполковник А.И.Пешков. Он еще и еще раз напоминал о соблюдении мер маскировки, требовал не нарушать ритм жизни расположенных на плацдарме наших войск, к которому уже привыкли гитлеровцы.

14 апреля полк занял исходное положение для наступления.

В первом эшелоне — 1-й и 2-й батальоны. Заняли свои позиции артиллерийские группы. С утра уточнялись и ставились задачи командирам взводов, отделений, солдатам. Особое внимание я обращал на тех командиров взводов, которые прибыли к нам недавно и еще не участвовали в боях. Я вспоминал, как сам прибыл в бригаду на Кубани, как тепло, по-отечески встретил меня Михаил Иванович Сафонов, как все офицеры помогали быстрее войти в строй. Старался передать сполна свой опыт, приобретенный в боях на Кубани, в Донбассе, на юге Украины, в Молдавии и Польше.

РАЗВЕДКА БОЕМ

Полдень 14 апреля. Над пробужденной весною землей -тишина. И вдруг ее разрывают сотни артиллерийских выстрелов. Тонны раскаленного металла обрушились на позиции врага. Город Гольцов и военный городок вмиг окутались дымом, гарью и пылью.

Под прикрытием огневого шквала двинулись на фашистов передовые батальоны дивизии. Началась разведка боем. От нашего полка в ней участвовал 3-й батальон капитана Н.Л.Кузнецова. Впереди пехоты шли танки из приданной нам 220-й танковой бригады.

Атака началась стремительно. Первым к линии проволочных заграждений вышел батальон А.Д.Перепелицына из 1054-го полка. Не отставал и батальон Кузнецова. А мой 1-й батальон и 2-й — Героя Советского Союза майора В.А.Емельянова были готовы, в случае успеха, к развитию наступления.

Противник оказывал упорное сопротивление, и роты залегли. Атака могла сорваться. Поступил приказ и нам. В это время налетели фашистские самолеты. Землю потрясли мощные взрывы бомб. Казалось, она не выдержит таких ударов и начнет плавиться, и ничего живого на ней уже не будет. Но еще не упали последние бомбы, как пехота поднялась и под призывы командиров: «Вперед, товарищи! Вперед, орлы! Победа близка!» — устремилась на врага.

Эти слова окрылили бойцов. Они под огнем противника решительно пошли в атаку, забросали гранатами огневые точки, полосу заграждений и ворвались в военный городок. Все без исключения стрелки и пулеметчики действовали отважно. Метко разили врага артиллеристы капитана Башманова.

Особо отличился старший сержант Д.К.Федорин. В разгар боя он заменил командира взвода и личной отвагой увлек за собой бойцов в рукопашную. Взвод уничтожил более 30 фашистов.

Танкисты и пехота, преодолевая огненный вал, вставший на пути от вражеских снарядов и мин, штурмом взяли Гольцов.

Так, разведка боем переросла в решительное наступление всей дивизии.

В ночь на 16 апреля я зачитал офицерам обращение Военного совета. Были проведены короткие митинги во взвода^, прямо в траншеях. Бойцы говорили одно: «Даешь Берлин!» Клялись сражаться храбро, не зная пощады к врагу.

close_page

ПРОЖЕКТОРЫ

16 апреля, 5.00. Во многих местах словно молнии сверкнули, и на запад потянулись длинные огненные стрелы. Это был залп реактивных установок — «Катюш». А вслед за этим тысячи орудий и минометов одновременно, словно по взмаху дирижерской палочки, открыли огонь по вражеским позициям. Качнулась, застонала земля. Почудилось, будто звезды упали с неба. И вдруг, насколько хватало глаз, поле боя озарилось голубоватым, ослепительным светом. Это сотни прожекторов рванули мощными лучами темноту. Я такое видел впервые. Было как-то не по себе. К чему это приведет?

Масса людей и техники пришла в движение. Танки, самоходки, бронетранспортеры, оставляя за собой тучи пыли и дыма, лавиной понеслись на запад.

Вскоре все стало ясно. Прожектора дали желаемый эффект. Мы без сопротивления захватывали траншею за траншеей, позицию за позицией. Те из вражеских солдат, кто остался в живых, поднимали дрожащие руки и причитали: «Гитлер капут…» Они были грязными, обтрепанными и напоминали помешанных.

Кое-кто у нас умел говорить по-немецки. На вопросы о том, как на них подействовала наша «прожекторная» атака, пленные отвечали примерно так: «Когда русские осветили наши позиции, все солдаты и офицеры упали и лежали на дне траншей несколько минут. Предполагали, что большевики применили какое-то новое оружие».

Так сами гитлеровцы подтвердили непревзойденность военного искусства нашего выдающегося полководца — командующего 1 -м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза Г.К.Жукова, других советских военачальников.

Как и предполагал командир полка, по мере нашего продвижения к Зееловской оборонительной полосе сопротивление врага значительно возрастало. Первый ожесточенный бой развернулся у сильно укрепленного села Альт-Ланзгов. Противник контратаковал силами до двух батальонов пехоты и около 10 танков.

Мы сумели отразить этот натиск. Особенно отличился в бою командир артиллерийской батареи капитан Иван Баш-манов. Он подбил две вражеские машины. По танкам противника меткий огонь вели и артиллеристы противотанкового взвода. Во фланг противника вышел стрелковый батальон второго эшелона дивизии.

Гитлеровцы под угрозой полного разгрома начали поспешно отступать в направлении села Ной-Ланзгов. Но на рубеже Ной-Ланзгов и станции Вирбих противник снова оказал упорное сопротивление. На северо-запад от станции проходила ветка железной дороги. В ее насыпи фашисты оборудовали оборонительную позицию. Через каждые 30-40 метров — гнезда фаустников, наносивших большой урон нашим танкам.

Наш полк подошел к полотну железной дороги несколько северо-западнее Ной-Ланзгова. Путь наступающим батальонам преградил огонь вражеской артиллерии. Беспрерывную стрельбу вели пехота и танки. В небе появились самолеты. Атакующие залегли перед огненным валом.

Но мы не были пассивны, готовились к новой атаке. Как только ударила наша артиллерия, пехота и танки начали стремительно сближаться с противником, несмотря на сильный огонь.

Нашему батальону здорово помог танкоистребительный дивизион. Когда фашисты поднялись в контратаку на левый фланг батальона, артиллеристы прижали их к земле. Стрелки, ведя огонь на ходу, сломили противника, прорвались к железнодорожному полотну и вступили в рукопашный бой.

Три раза переходил из рук в руки Ной-Ланзгов. Но все-таки полк овладел им.

Успешно действовали и другие части дивизии.

 апреля подразделения батальона и полк в целом вышли к городу Гузову, у подножья северо-восточных склонов Зееловских высот. Подступы к нему прикрывались хорошо оборудованной позицией из сплошных траншей с дзотами и железобетонными колпаками. Дороги и танкодоступные направления были заминированы, улицы перегорожены завалами, баррикадами. Особенно сильно противник закрепился у церкви и мрачного старинного замка. Препятствовала продвижению полка и речка Альт Одер.

Два раза мы поднимались в атаку, но безуспешно. Чтобы избежать лишних потерь, подполковник А.И.Пешков прекратил атаку. Вызвал к себе командиров батальонов, еще раз уточнил особенности обороны врага, расположение его огневых точек. Тут же был и начальник разведки полка.

После внимательного анализа обстановки командир полка пришел к выводу, что атакует город слишком прямолинейно -надо искать слабые места в обороне противника. Такое место мы вскоре нашли в трех-четырех километрах правее.

Немного подумав, командир полка обратился ко мне:

— Вот вы, майор Нурмагамбетов, и выведете свой батальон.

Он указал место на карте.

Задача была очень сложной. Предстояло под носом противника, когда он ведет интенсивный огонь и пристально следит за любыми нашими действиями, скрытно вывести батальон в новый район, в короткий срок организовать бой и атаковать врага в 5.00 17 апреля. Все надо было проделать ночью на незнакомой местности. Я поставил задачи командирам рот. Они соответственно взводным. Те все до мелочей растолковали сержантам. В конце концов, каждый солдат знал, что ему делать.

Снимались взводами. Когда один взвод быстро покидал свое место в боевом порядке, остальные усиливали огонь. Я попросил командира полка, чтобы огневая поддержка обеспечивалась до тех пор, пока последний солдат батальона не покинет позицию.

 — Мы будем имитировать ваше присутствие до начала атаки, — сказал он.

На новое место батальон выдвинулся удачно. Выручило умение работать с картой, ориентироваться ночью, приобретенное еще в боях на Кубани.

Точно в назначенное командиром полка время началась атака. Мы форсировали Альт Одер при огневой поддержке танков и завязали бой за восточную окраину города. Противник упорно сопротивлялся, но все-таки дрогнул. Мы занимали дом за домом. Фронт прорыва становился шире.

Город был почти окружен частями дивизии. И все же подчас казалось, что противнику удастся вырваться, чтобы закрепиться где-то на другом рубеже. Опять тогда придется вести жестокий бой, нести новые потери. А ведь победа была совсем близкой, и смерть каждого воина становилась особенно тяжелой и горькой.

Командование полков и дивизии делало все, чтобы не выпустить ни одного фашиста из Гузова.

В 7.00 артиллерия произвела по городу мощный налет, казалось, ничего живого там не осталось. Над домами висели тучи дыма, пыли. Над нашими позициями стлались сизые облака пороховой гари.

Батальоны вместе с танками снова начали атаку. Продвижение значительно ускорилось. Наши подразделения действовали смело, дерзко, решительно.

К 12.00 мы были в центре города, а часа через три овладели Гузовым. Лишь отдельным гитлеровцам удалось выбраться из него. Так рухнул еще один немецкий бастион на пути к Берлину.

В этом бою хорошо проявил себя личный состав нашего батальона. За три часа он овладел окраиной Гузова. Каждый пулеметчик достоин похвалы, общими усилиями было уничтожено 200 гитлеровцев, 18 огневых точек, ликвидировано 8 опорных пунктов и захвачено в плен около 70 солдат и офицеров противника.

Мы шли на Берлин. До него оставалось около 50 километров. Враг отступал, оказывая упорное сопротивление.

На исходе 17 апреля я, собрал всех командиров рот и артиллерийской минометной батареи, поставил задачу на ночь, указал, какой роте куда выйти и какой занять рубеж.

Наступившую паузу надо было использовать, чтобы отправить раненых в тыл, накормить людей, пополнить боеприпасы. В пулеметной роте в бою вышло из строя два станковых пулемета, и необходимо было восполнить эти потери.

Мы почтили память павших товарищей.

Командир полка приказал батальону ночью не наступать, так как мы провели очень трудный бой. Он поблагодарил весь личный состав за героизм. А наши воины действительно сражались бесстрашно. Помню, в самый разгар боя поступил доклад ротного: тяжело ранен командир взвода. Его заменил сержант Федорин. А вскоре и сам ротный был ранен. И тогда сержант Дмитрий Федорин повел в атаку роту, и фашисты отступили. Я хорошо знал этого сержанта. С виду скромный, даже стеснительный. А в бою преображался. Как-то я попросил Дмитрия: «Выступи перед бойцами, поделись боевым опытом, расскажи, как мастерство обретал, в чем истоки его. Слово свое скажи, Дима». Федорин, поглядев на меня, улыбнулся светло: «Исток у меня один, товарищ майор. Ненависть. Лютая ненависть к фашизму. Фашизм — это самое большое зло на землей».

Да, ненависть к кровожадному, жестокому врагу и святая любовь к родной земле питали наших воинов неодолимой силой, вели их на подвиг.

На рассвете 18 апреля противник, озабоченный прорывом наших войск и потерей города Гузова, бросил против нас лавину пехоты и танков. Бой разгорался стремительно. Безостановочно, на ходу вели стрельбу вражеские танки, автоматчики. Я сразу же определил, что огонь не прицельный. Фашисты, очевидно, решили устрашить нас ливнем смертоносного свинца. Но запугать нас было не просто. Пусть бы с неба лился хоть раскаленный металл, никто бы не попятился назад.

За ночь каждый солдат подготовил себе ячейку, хоть не такую глубокую, как бывало в обороне, но из нее было удобно стрелять лежа. Замечу, что на передовой было заповедью: «Стал — окопайся, найди укрытие. Забудешь об этом -жди пулю или осколок: И, будучи весь на виду, сам не сможешь прицельно вести огонь». Хоть и знали все эту заповедь, командиры, политработники напоминали о ней постоянно, добиваясь ее выполнения.

На рубеже, которого мы достигли, подготовились отражать контратаку противника. Из-за дальнего леска, утонувшего в сизой дымке, поднялось солнце. Нам хорошо были видны плотные цепи гитлеровцев. Я различал даже кресты на танках. Командир 1-й стрелковой роты старший лейтенант Е.Ставров докладывает:

-Товарищ майор, враг близко. Разрешите открыть огонь?

— Погоди, Ставров, погоди, — ответил я. — Надо подпустить врага насколько это возможно, чтобы огонь был предельно прицельным, в упор атакующим. Они, если даже и залягут, будут под нашим огнем. И непременно побегут назад. Тут мы и пойдем вперед.

Команду подал, когда уже ясно были видны полусогнутые фигуры фашистов. Как всегда, первыми начали огневой бой пулеметчики. Их меткие очереди сразу же скосили десятки фашистов. Остальные залегли. Но на открытой местности от пуль не спасешься. Прикрывая друг друга огнем пулеметов и автоматов, фашисты начали убегать. Но из лесу снова появились вражеские машины. С них соскакивали черные фигуры и разворачивались под прикрытием танков.

Эта контратака противника была мощнее предыдущей. Гитлеровцы шли цепь за цепью. Третья стрелковая рота не выдержала количественного-превосходства противника и начала отступать. Для организации отражения контратаки я послал туда начальника штаба батальона капитана С. Ям-польского. На правый фланг побежал мой замполит капитан М.Цыганков, чтобы оказать помощь командиру первой роты. Я действовал в центре со второй ротой.

Обстановка складывалась нелегкой. Связался с командиром полка, доложил о ходе боя. Он подбадривает, успокаивает:

 Продержись хотя бы час. Придет на выручку батальон Бойцова. Выдвигаю противотанковый резерв полка. Артиллерия сейчас откроет огонь по фашистам.

Земля прямо-таки стонала, от разрывов Снарядов и мин воздух был пропитан копотью.

Я передал в роты просьбу командира полка. Сразу заметил, что огонь на флангах стал дружнее и понял — настроение людей поднялось. Должен сказать, что солдаты дорожили словами командиров, знали, если они что-то обещали, то непременно выполнят. И теперь всем было ясно: поддержка придет через час. Надо выстоять.

Мы выстояли, фашистов ни на один метр не пропустили вперед.

После боя к нам прибыл командир полка подполковник А.Пешков. Поздравил с успехом, посоветовал, как действовать дальше. Еще раз предупредил, что фашисты не отдадут ни одного метра земли без боя, ибо рядом Берлин. Они все еще надеются, что Гитлер даст им какое-то мощное оружие и оно спасет их. Он рассказал, что в своей столице враг сосредоточил много дивизий, отступивших с нашего фронта и переброшенных с Западного фронта.

— Легкой победы не ждите, — заключил командир полка, и поставил новые задачи. Нашему батальону снова предстояло наступать в первом эшелоне.

19 апреля наш 1052-й стрелковый полк, продвигаясь по всхолмленной и лесисто-озерной местности, подошел к оборонительной полосе врага вблизи города Букова и приготовился к штурму. Командир полка вызвал командиров батальонов на опушку леса.

Буков был виден как на ладони. Крыши невысоких домов ярко блестели на солнце. По всей окраине тянулись проволочные заграждения. Впереди них— минные поля, а за ними траншеи. В самом городе много противотанковых надолб и баррикад. На руку гитлеровцам были и озеро, прикрывавшее подход к городу, и лесистые высоты с севера и юга. Я подумал о том, что для нас будто специально на пути вставали то реки, то сильно укрепленные опорные пункты.

Командир полка проинформировал об обороне города, поставил задачу. В предстоящем бою полк должен был действовать в один эшелон: первый батальон — на правом фланге, в центре — майора Емельянова, на левом фланге — майора Бойцова. Принимая такое решение, командир полка учитывал, что все наши подразделения сильно поредели в предыдущих боях. Малочисленность личного состава предполагал восполнить за счет огня артиллерии.

Главный удар должен был нанести наш батальон, усиленный танковой ротой. Третий батальон должен был выйти к южной окраине Букова и отрезать противнику пути отхода в юго-западном направлении. Основная часть артиллерии была поставлена на прямую наводку.

Атаку мы начали в 16 часов. После пятиминутного артналета командир полка подал сигнал, и батальоны, развернутые в цепи, вместе с танковыми ротами ринулись к городу.

Вначале все шло успешно. Но когда до первых городских строений оставалось метров 200, противник значительно усилил пулеметный и артиллерийский огонь. Роты залегли, понеся потери в живой силе. Несколько наших танков было подбито.

В этой ситуации, чтобы не приостанавливать наступление, я приказал выкатить на прямую наводку батарею артдивизиона для подавления огневых точек противника.

Мы снова поднялись в атаку. Как всегда, первыми вставали и увлекали за собой личный состав командиры рот. В этот момент пуля сразила командира роты капитана Шер-стобитова. Командование взял на себя лейтенант Кобзев.

Уверенно вел свою роту старшина Дмитрий Федорин.

До крайних домов города осталось сделать один решающий бросок. И вдруг из-за укрытия выползли вражеские танки, и контратаковали наш батальон с фланга. Произошла заминка. Батальон начал быстро разворачиваться. С другого фланга злобно ударили пулеметы.

Ситуация — хуже не придумаешь. Уже подбиты наша противотанковая пушка и один танк. Ободренная успехом танков, появилась пехота противника. Назревала рукопашная, ибо отходить мы никак не могли. Я отдал приказ: ни шагу назад. И тут прогремел мощный залп. Сразу запылало несколько вражеских машин. Остальные поспешили дать задний ход и скрыться в городе. Батальон открыл ураганный огонь по пехоте. Она попятилась за танками. Роты вслед за врагом ворвались в Буков. Первой завязала уличный бой рота старшины Дмитрия Федорина. Бойцы разили врага огнем и прикладом. Мне доложили, что рядовые Тулин и Ру-сов уничтожили 10 фашистов. Замполит капитан М.Цыганков передал по цепи призыв: «В бою равняйтесь на федо-ринцев!»

В этих боях наш батальон показал себя с лучшей стороны. В районе населенного пункта Хермерсдорф в течение дня 18 апреля мы отбили три контратаки, нанеся врагу большие потери в живой силе и технике, сбив его с занимаемых рубежей. 19 апреля батальон ворвался в Буков и, преодолевая упорное сопротивление крупных групп фаустников и автоматчиков противника, в трудных условиях уличных боев обеспечил выполнение приказа командования полка по овладению северо-восточной окраиной города. В боях за Буков личный состав батальона уничтожил 100 гитлеровцев, 120 огневых точек, 3 танка и одно самоходное орудие.

close_page

НА КАРЛСХОРСТ

Чем ближе наши войска подходили к вражеской столице, тем сильнее возрастал накал боевых действий.

21 апреля жаркий бой вспыхнул на железной дороге. Противник рассчитывал остановить здесь хотя бы на время наступление наших частей, чтобы дать возможность своим резервам подойти из Берлина. Но его расчеты были опрокинуты стремительным броском советских войск, с ходу овладевших полотном железной дороги и вышедших в район Альт-Ландсберг — последнего предместья Берлина в полосе наступления нашей дивизии.

Гитлеровцы приспособили к обороне все без исключения: дома, каналы, насыпи, вышки… Нам приходилось нелегко. Как бы тщательно ни организовывали бой, без потерь не обходилось. Тяжело было терять боевых товарищей здесь, у самого Берлина, куда шли годы сквозь огонь.

22 апреля мы вступили в бой с раннего утра. Прорыв воинов был неудержим. Всем хотелось быстрее выйти к сердцу фашистской империи — рейхстагу. Но на пути было еще много преград.

К вечеру мы вышли к пригороду Карлсхорст, который входил в систему опорных пунктов внутреннего оборонительного рубежа. Высокие толстенные здания, дачные коттеджи из прочного кирпича фашисты превратили в крепости на восточном берегу Шпрее. Всюду — траншеи, площадки для пулеметов и орудий.

Река Шпрее — широкая, беспокойная. А за нею — парки: Трептов и Плентервальд. Когда-то в них играла музыка, а теперь гремят пушки.

Помню, накануне в батальон прибыл офицер из политотдела дивизии и принес листовки. Он попросил меня и замполита батальона капитана М.Цыганкова как можно быстрее ознакомить воинов с их содержанием.

— Это нужно, очень нужно, — говорил политработник. -Если хотите, это приказ командира дивизии и начальника политотдела.

Да мы и сами были заинтересованы еще выше поднять моральный дух воинов.

Содержание листовки за давностью времени полностью не помню, но отдельные моменты в памяти сохранились. В ней говорилось, что русские войска в третий раз входят в Берлин. Первый раз в 1760 году русская армия разбила армию Фридриха II и заняла Берлин. Второй — в 1813 году русские войска, преследуя разбитую армию Наполеона I, вошли в Берлин и освободили его.

И вот в третий раз доблестная Советская Армия, умножая славу русской армии, вновь ворвалась в Берлин, но не для завоевания его, а для уничтожения фашизма.

Эти слова не только солдат, но и нас, командиров, воодушевили. Листовки были моментально розданы в каждый взвод, читались и перечитывались бойцами.

Всего не расскажешь, что и как происходило в тот исторический день. Но хочется сказать несколько слов о пленных. В пригороде Берлина мы захватили около пятидесяти вражеских солдат. Они были очень разношерстны: одни совсем еще зеленые юнцы, другие — старики с грязными седыми волосами. Картина, надо сказать, весьма характерная для конца войны. Мы говорили им через переводчика, мол, на кого вы похожи. А еще шли к Москве. Поглядите на наших воинов — молодец к молодцу. Они, мол, били вас под Москвой, а сейчас сражаются в Берлине. Пленные единодушно отвечали: «Да, да. Гитлер капут». Пожилые солдаты выражали ненависть к фашистам тем, что срывали с мундиров знаки отличия, топтали их. Многие эсэсовцы поступали так же.

— Вот бы Гитлера сюда!

— Одумаются, по-новому на мир глядеть будут! Такими репликами реагировали на поведение гитлеровских вояк наши бойцы.

Первая попытка прорваться в Карлсхорст не удалась. Фашисты встретили нас плотным огнем. Казалось, в каждый сантиметр земли одновременно впивалось по нескольку пуль. Мы вели упорный бой.

В середине дня на город был обрушен ливень снарядов. Как только орудия прямой наводкой ударили по насыпи железной дороги, танки, взревев, понеслись вперед, ведя на ходу огонь. Наш батальон был посажен десантом на броню.

Почти над нашими головами пронеслись штурмовики. Они пикировали на цели. А в небе над Берлином завязали бой наши «ястребки» с «мессершмиттами». Танки прорвались в город, начались уличные бои. Полку была поставлена задача: захватить Карлсхорстский аэродром.

После короткого артналета уцелевшие фашисты оказали ожесточенное сопротивление. Они, конечно же, надеялись выиграть время, чтобы дать возможность взлететь самолетам. Но наше наступление было стремительным. Бойцы ворвались на летное поле. Действовали так решительно, что ни одной машине не удалось подняться в воздух. Из захваченных самолетов несколько десятков машин были совершенно исправны.

Наш соседний, 1054-й полк подполковника Исхака Идрисовича Гумерова, штурмовал сильно укрепленный городок инженерного училища. Там обстановка, как нам сообщил командир полка, складывалась сложнее. Улицы и переулки городка простреливались фашистами из конца в конец с чердаков, из окон и подвальных помещений. Действия стрелковых подразделений осложнялись тем, что приданные полку танки и артиллерия отставали из-за многочисленных завалов на улицах, минированных участков, труднопроходимых надолб.

И все же решительным штурмом городок был взят. Но это стоило немалых жертв. Мы теряли замечательных людей.

Чтобы удержать Карлсхорст, гитлеровцы предприняли Отчаянную контратаку в стык нашего и 1054-го полков.

Командование дивизии предвидело это, и подошедшие батареи артполка встретили фашистов шквальным огнем. Вражеская артиллерия ответила ураганом снарядов. Большие потери несли обе стороны. Огромными усилиями контратака была отбита.

Наступление на Карлсхорст продолжалось, но медленно.

Я переживал, что темп продвижения был низкий. Требовал от командиров рот обходить огневые точки, бить их с тыла. Неожиданно на НП батальона появился командир дивизии генерал-майор Антонов. Он был строг.

Почему, товарищ Нурмагамбетов, так медленно двигаетесь? Где приданные вам танки и артиллерия?

— Немного отстали, — ответил я.

— Плохо, товарищ майор, плохо, — сказал комдив, нахмурив брови. — В бою все работают на матушку пехоту. И танкисты, и артиллеристы подчиняются общевойсковому командиру, независимо от того, какое у него звание. То есть вам. Отстали танки, добивайтесь, требуйте, чтобы прибыли на место вовремя. Вы же боевой офицер. Знаю вас с Кубани. Должны знать и помнить, что при бое в городе без пушек и танков -все равно, что без рук.

— Так точно, — ответил я. — Да, мы так и делаем все время. Но ведь танкам и артиллерии труднее продвигаться: везде завалы, надолбы, «ежи». Их приходится обходить, а для обхода время требуется.

Комдив выслушал меня и неожиданно улыбнулся.

— Видали — защитник нашелся. Давайте, товарищ майор, не будем считать, кому труднее, а будем преодолевать трудности сообща. Тогда только продвинемся вперед, а не останемся топтаться на месте.

Комдив переговорил с командиром роты капитаном Е.Ставровым и несколькими солдатами и уехал. А я передал указания комдива своим заместителям. Подтянули артиллерию. Подошли танки. О разговоре с генералом рассказал командирам танковой роты и артдивизиона.

Мое обращение к командирам, поддерживающим и приданным батальону, было сделано в доверительной форме. Я не попрекал их, и они батальон не подвели.

Наращивая усилия, наш 1052-й стрелковый полк совместно с 1054-м стрелковым полком и другими частями овладел военно-инженерным училищем тородка Карлсхорст и всеми прилегающими к нему кварталами. Тогда, конечно, никто не предполагал, что Карлсхорстское инженерное училище, взятое нами, вскоре станет историческим местом, о котором узнает весь мир. 8 мая 1945 года в одном из залов этого учебного заведения был подписан Акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

Но это будет потом. Пока же мы думали, как лучше выполнить сложную и ответственную задачу по форсированию Шпрее. А командир полка предупредил: «Не форсировать, а перелететь через Шпрее!»

Да, впереди река Шпрее. Какой по счету она была на нашем пути, трудно и вспомнить. К ней мы спешили, рвались. Ведь она текла в самом Берлине!

close_page

НА ШПРЕЕ

К исходу 23 апреля части нашей дивизии вышли к Шпрее, закованной в бетон с обоих берегов. Все мосты через реку были разрушены.

Личный состав полка укрылся между деревьями, в домах, сараях. Подполковник Пешков вызвал всех командиров батальонов на НП, размещенный на самом берегу Шпрее в нижнем этаже каменного здания.

Река была видна как на ладони. Желтовато-серая вода несла трупы людей, лошадей, остатки разбитых лодок, всевозможную домашнюю утварь. Там, где был мост, из мутного потока торчали остатки железобетонных опор, исковерканные фермы обвисли в воду. Видны были и разбитые речные купальни. Не верилось, что здесь кто-то плескался в воде, радуясь теплу, солнцу, жизни. Впечатление было такое, будто в этих местах никогда не было радости.

Командир полка провел с Нами рекогносцировку, указал направление, определил, кто за кем форсирует водную преграду.

Нашему батальону предстояло форсировать реку первыми севернее одиноко стоявшего трехэтажного дома и захватить там плацдарм.

Подполковник Пешков познакомил с морскими офицера-ми, которые обеспечивали нашу переправу на противоположный берег.

После рекогносцировки у командира полка примерно такую же работу я провел с командирами рот. Определили, кто на какой лодке и когда, до секунды, отходит от берега. Пулеметы решили поставить на «носы» полуглиссеров и вести огонь на плаву.

Так форсировать реку за время войны мне еще не приходилось. Обычно вся надежда была На подручные средства. А тут, как шутили бойцы, такой комфорт.

С наступлением сумерек начали подтягивать к Шпрее приданный отряд полуглиссеров — речных кораблей.

Много приходилось слышать о героизме военных моряков на суше и на море. Теперь я сам увидел их в деле — действовали они смело, слаженно, бесстрашно. Вспенилась, закипела вода от снарядов, пуль и осколков, вздыбилась фонтанами, Противник засек нашу переправу и открыл ураганный огонь. Мы отвечали стрельбой из пулеметов на плаву. Но главная надежда была на артиллерию и танки, поставленные на прямую наводку. Они вели интенсивный огонь, но батальон понес значительные потери. Несколько катеров с нашими боевыми товарищами были разбиты. Мутные воды Шпрее окрасились кровью героев.

Первой достигла берега поредевшая рота старшины Дмитрия Федорина. Все воины действовали исключительно смело и отважно. Мы захватили плацдарм. Это было где-то в 7-8 часов утра. Некоторое время спустя противник произвел сильнейший артналет и перешел в контратаку. Он хотел сбросить нас в реку или уничтожить на занимаемом рубеже. Гитлеровцы стремительно атаковали, намереваясь одним броском преодолеть расстояние до наших позиций.

Но дружно ударили наши пулеметчики и автоматчики. С противоположного берега открыла огонь артиллерия.

Сильно поредевшие цепи врага залегли. Нельзя было терять удобный момент и я поднял батальон в атаку. Одновременно поднялись батальоны соседнего 1050-го стрелкового полка. Над дымящейся землей разнеслось протяжное «ура». Противник не был готов оказать сопротивление. Фашисты в беспорядке бежали в каменные лабиринты Берлина.

Развивая успех, батальон завязал уличные бои в пригороде Трептов с фаустниками и автоматчиками, которые вели огонь с чердаков, окон верхних этажей, из подвалов. На их стороне была и внезапность: они знали все ходы и выходы. Но наши бойцы, проявляя сметку, инициативу, удаль, выбивали их из, казалось бы, неприступных укрытий. Вот где пригодился опыт, приобретенный на тактических учениях по действиям штурмовых групп батальона.

Батальон уничтожил свыше 80 гитлеровцев, захватил в плен 145 солдат противника. Это в большой мере способствовало овладению пригородом Трептов.

Кому ныне не известен берлинский Трептов-парк?! Здесь находится братская могила советских воинов, погибших весной 1945 года в боях за Берлин. Светло и торжественно теперь. в этом Тенистом парке, где возвышается величественный монумент советскому воину-освободителю.

Но мы видели Трептов-парк не таким. 24 апреля 1945 года здесь более пяти часов шло кровопролитное сражение. Ураган из бомб и снарядов, бушевавший в парке, разносил в щепки вековые деревья. По газонам с желтыми цветочками и песчаным дорожкам, стреляя на ходу и грозно урча, ползли танки. Темные аллеи и просвеченные весенним солнцем зеленевшие лужайки были усеяны трупами людей, залиты кровью. Сжималось от боли сердце: земля пробудилась, питала соками все живое на ней, а по вине фашистов над нею витала смерть.

Чтобы выйти к центру Берлина, надо было прорвать переднее кольцо его внутренней оборОны. Один Из рубежей проходил по Ландвер-каналу и его рукаву, соединяющему канал с рекой Шпрее.

Противник использовал для возведения оборонительных сооружений любой Подручный материал. Улицы перегораживали баррикады из бревен, рельсов, Шпал, камня. Танкодоступные места прикрывались надолбами из рельсов и железобетонных столбов. Бой шел за каждый метр улицы, за каждый подвал, этаж, дом. И когда над зданием, или в его окне, на балконе появлялся Красный флаг, мы знали — Надо штурмовать новый дом, где засели озверевшие в отчаянии эсэсовцы.

В полдень наша дивизия после ожесточенного боя прорвала оборону противника на городском обводе и повела наступление в центральной части Берлина вдоль и севернее канала Ландвер.

Батальоны, в том числе и наш, подошли к соединительному каналу. Единственный мост в полосе наступления фашисты взорвали. Он, переломленный посредине, свисал в воду беспорядочной серой массой бетона и железа. Как преодолеть широкий канал с Крутыми каменными откосами, пристрелянными врагом? В случае прорыва мы выходили на Грец-штрассе и Винерштрассе, которые соединял мост.

Командир полка передал, что его заместитель майор Ипкаев с одной стрелковой ротой будет атаковать в районе остова моста, а мы должны поддержать его огнем. Ипкаев очень грамотно продумал свои действия, и остов моста был захвачен. Этот замечательный человек родом был из Татарии, отличался исключительным мужеством, неоднократно был ранен. Знали мы его как хорошего советчика, прекрасного оратора. На привале ли, на отдыхе ли, если выступал майор Ипкаев, все внимательно его слушали. Он часто говорил:

— Помни, солдат: умирая, падай головой в сторону Берлина.

В бою за остов моста отважный офицер был ранен, но остался в строю. Только когда мы устремились за прорвавшимися на вражеский берег смельчаками, его эвакуировали в тыл. До сих пор я не знаю дальнейшую судьбу героя-одно-полчанина.

За штурмовой группой перешел в атаку и наш батальон. Первой на остов моста пошла стрелковая рота капитана Е.Ставрова. За ней двинулись другие подразделения, перекатывались через остов, расширяя плацдарм. Как всегда стремительно, дерзко действовала рота старшины Дмитрия Федорина.

Поздно вечером саперы дивизии приступили к усилению опор моста и сооружению настила.

Об этом мы узнали, когда командир хозвзвода старшина М.Говорун привез нам ужин. Этот человек заслуживает особо добрых слов. Он был призван в армию в период освобождения Одесской области. Я его взял сначала ординарцем — в годы войны такие должности были положены, — и он показал себя хорошо. Прекрасно стрелял из пулемета. Он был хорошо сложен и походил на борца. На марше, когда уставали солдаты, брал станок станкового пулемета на плечо и нес его не один километр.

На Кюстринском плацдарме во время артналета погиб командир хозвзвода старшина Навроцкий. Вместо него я назначил Ивана Говоруна. Справлялся он с делом отлично, как будто оно было его призванием. Говорун всегда обеспечивал питанием людей, кормил их в любой обстановке. И солдаты были благодарны ему.

…Мы готовились к штурму патентного управления. Это было огромное, протянувшееся на целый квартал четырехэтажное здание. За его толстыми каменными стенами укрывались сотни гитлеровцев.

Штурм начали 27 апреля. Первая попытка стрелковых рот проникнуть в здание была отбита. Тогда выдвинули вперед артиллерийские орудия и танки. Сотни снарядов впились в массивные, метровой толщины, стены. Вскоре три верхних этажа были сильно разрушены. Воины поднялись в атаку, и хотя отдельные огневые точки противника ожили, мы ворвались в здание. Через лестничные пролеты и пробоины в потолках солдаты забрасывали гитлеровцев гранатами. Обороняющиеся пришли в замешательство и стали уходить, оставив в здании много убитых и раненых.

Верхняя часть здания была сильно разрушена. Но когда через полуобвалившийся подъезд мы прошли в подвал, увидели совсем иную картину. Под зданием размещалось множество хорошо оборудованных комнат, электростанция, многоканальный телефонный коммутатор. В комнатах стояли письменные столы, сейфы, железные ящики. На полу валялись обрывки топографических карт, планов Берлина и другие бумаги с военными штампами. В спешке фашисты оставляли свои логова, где рассчитывали продержаться долгие годы.

Непрерывно ведя тяжелые уличные бои, мы подошли к центру Берлина. Враг сопротивлялся отчаянно. Непрерывно гремели винтовочные выстрелы, автоматные очереди, били орудия, танки, фаустпатроны. Часто схватки возникали в тылу, там, где, казалось, не должно было остаться ни одного фашиста. Эсэсовцы выползали из потайных подвалов, глубоких дыр и пытались пробиться к своим. Но дни Берлина были сочтены.

Гитлеровские дивизии с яростью обреченных еще стремились остановить советские войска, а у наших солдатских кухонь уже выстраивались очереди голодных берлинских жителей. Вот где еще одной яркой гранью раскрылась доброта советского человека: мы били фашистов, которые посягнули на нашу жизнь, глумились над нашими людьми, но кормили их детей и стариков, обреченных на страдание. А что творили гитлеровцы на оккупированной земле всей Европы? Грабили, вешали, расстреливали ни в чем не повинных мирных жителей.

23 апреля наступление продолжилось. В этот день к 12 часам нас, командиров батальонов, вызвал к себе на НП подполковник А.И.Пешков и ознакомил с задачей полка и дивизии. Мы узнали, что в полосе нашего наступления находились правительственные учреждения фашистской Германии — почтамт, гестапо, министерство авиации, квартал имперской канцелярии с подземными убежищами Гитлера и его преступной свиты.

…Фронтовикам, как никому другому, присуще чувство скромности. Мне приходится, может быть, довольно часто употреблять местоимение «я» только потому, что веду рассказ о лично пережитом и прочувствованном.

А еще потому, что был командиром и принимал решения, отдавал приказы. Пусть читатель не сочтет это за нескромность, но я хочу привести выписку из представления меня к награждению вторым орденом Ленина и медалью «Золотая Звезда», подписанного командиром 1052-го стрелкового полка Героем Советского Союза подполковником А.И.Пешковым и командиром 301-й стрелковой дивизии генерал-майором В.С.Антоновым. В нем дана оценка действий 1-го стрелкового батальона в апрельских боях за Берлин.

«Во время прорыва сильно укрепленной обороны противника западнее Кюстрина 14 апреля 1945 года батальон под умелым командованием майора Нурмагамбетова действовал на главном направлении, прорвал оборону противника и занял 5 линий траншей, дал возможность ввода в действие танков и остальных батальонов полка. Проявляя смелость и умение, развил дальнейший успех боя и ворвался в восточные окраины г. Гузова. Завязав уличные бои, за 3 часа овладел северо-восточной окраиной города, причем батальоном было уничтожено 200 гитлеровцев, 18 огневых точек, ликвидировано 8 опорных пунктов и захвачено в плен 69 солдат и офицеров противника.

В районе населенного пункта Хермерсдорф противник предпринял в течение дня 18 апреля 1945 года 3 контратаки. Майор Нурмагамбетов, проявляя исключительную стойкость и умение, отлично организовал и обеспечил отражение всех контратак гитлеровцев с большими для них потерями в живой силе и технике. Сбил противника с занимаемых рубежей. 18 апреля 1945 г. ворвался в г. Буков, преодолевая упорное сопротивление крупных групп фаустников и автоматчиков противника, в трудных условиях уличных боев отлично обеспечил выполнение приказа командования полка по овладению восточной окраиной города. В боях за город Буков батальоном было уничтожено 100 гитлеровцев, 12 огневых точек, 3 танка и одно самоходное орудие.

23 апреля 1945 года стрелковый батальон майора Нурмагамбетова первый форсировал реку Шпрее в районе пригорода Трептов и, закрепившись на западном берегу, отлично обеспечил отражение 4-х яростных контратак противника, пытавшегося ликвидировать захваченный нашими частями плацдарм. Развивая дальнейший успех боя, батальон завязал уличные бои в пригороде Трептов с фаустниками и автоматчиками, уничтожил свыше 80 гитлеровцев, захватил в плен 145 солдат противника, чем в исключительной мере способствовал овладению пригородом Трептов.

24 апреля 1945 года батальон майора Нурмагамбетова, сломив упорное сопротивление противника, ворвался в г.Берлин. Мастерски управляя батальоном, воины в сложных уличных боях с большими группами фаустников и автоматчиков уничтожили свыше 450 и захватили в плен 1560 гитлеровцев и ликвидировали 9 опорных пунктов. В этом бою майор Нурмагамбетов был ранен».

close_page

ШТУРМ ЗДАНИЯ ГЕСТАПО

Перед нами квартал гестапо — гнездо фашизма. Страшное и зловещее. Одно упоминание о нем леденит душу. Сколько горя видено, но все же не веришь, что все изуверства и жестокости, все зверства начинались здесь — в цитадели вандализма.

Накануне я был ранен, но отказался от лечения. Ведь так долго, мучительно, сквозь пули и осколки, сквозь слезы, через потери шел сюда.

Высокий каменный забор, прочные служебные здания, тюрьма, школа… Тревожно рассматривал я все это, зная, что там засели самые оголтелые выкормыши нацизма.

Началась атака. Всколыхнулся воздух от залпа 203-мм гаубиц батареи майора К.И.Бадаева. В толстых стенах забора гестапо засияли проломы. Я поднял батальон в атаку. Тут же ринулись к проломам героические роты Василия Емельянова. Фашисты открыли ураганный огонь. Чтобы избежать лишних жертв, я приказал ротам залечь. Надо было организовать прицельное огневое прикрытие станковыми пулеметами.

Когда мы после артогня вновь поднялись в атаку, «Максимы» с верхних этажей занятого батальоном здания били по окнам, чердакам, завалам, откуда стреляли фашисты, закрепившиеся во дворе гестапо. Это и дало нам возможность прорваться в проломы.

Начался жестокий бой во дворе гестапо. Противник оказывал отчаянное сопротивление. Мы забрасывали гитлеровцев гранатами. Солдаты действовали расчетливо. Помню, рядовой Шкурко по-пластунски подполз к огневой точке и метким броском гранаты уничтожил ее. С этого отважного, смекалистого воина брали пример и другие. Они трезво оценивали обстановку, старались перехитрить фашистов. Почти в каждом кабинете здания, на каждой лестничной площадке возникали жестокие схватки. В ход было пущено все: автоматы, гранаты, приклады, ножи.

Надо сказать, что всем было очень тяжело в этих уличных боях. Самоходки здесь, в центре Берлина, действовали как штурмовые орудия вместе со стрелковыми ротами. Особенно трудно приходилось экипажам самоходных установок. Как правило, они оставались без прикрытия, потому что пехота рвалась вперед. А у самоходных установок к тому же тыльная часть кузова была не защищена. Фаустники и пулеметчики, оставшиеся в тылу, из подвалов и окон верхних этажей внезапными выстрелами выводили из строя орудийные расчеты. Но самоходчики сражались героически. После того, как несколько установок были подбиты, я приказал прикрывать их огнем из стрелкового оружия.

В труднейших условиях работали связисты. В Берлине совершил свой подвиг сержант Антипенко. Противник не раз нарушал связь батальона с командиром полка, но бесстрашный сержант, рискуя жизнью, устранил под огнем противника несколько порывов на линии и обеспечил бесперебойную связь подполковника Пешкова с нами, командирами батальонов. В этом бою сержант И.С.Антипенко был тяжело ранен, но пока не восстановил связь, не вышел из боя. Герой скончался после того, как выполнил приказ наладить связь.

Не жалея крови и самой жизни, решительно бились с фашистами воины нашего батальона, полка и всей дивизии. К исходу дня над зловещим зданием гестапо было водружено Красное знамя.

ШТУРМ ЗДАНИЯ МИНИСТЕРСТВА АВИАЦИИ

Над Берлином небо отсвечивало заревами пожаров. Всюду гремело утробно, будто кто-то беспорядочно бил в огромный барабан. Воздух пропитан копотью и пороховой гарью, смрадом жженого железа, горелого тряпья.

Всю ночь мы активно готовились к предстоящему штурму здания министерства авиации. В то же время уничтожали отдельные группы фашистов, как тараканы выползавших из подвалов и подземных переходов здания гестапо. Они пытались прорваться на север.

Наступило 30 апреля. Ранним утром я побывал в ротах, предупредил командиров, чтобы берегли людей. В эти дни особенно тяжело переживалась потеря каждого бойца. Потребовал самым тщательным образом обеспечивать огневое прикрытие. Один делает рывок вперед, другой ведет огонь. Так и на улице, и в доме, и в подвале…

Берлин был застроен плотно. Нужно сказать, мы были хорошо обеспечены картами этого города, причем все улицы, названия административных зданий были обозначены точно. Это очень помогало, особенно при боях в центре города. Как тут было не сказать спасибо топографам?

В Берлине наши солдаты творили прямо-таки чудеса, проявляя при этом смекалку, хитрость. Не помню сейчас названия здания перед министерством авиации, знаю только, что оно было очень длинным и удобным для обороны. Солдаты первой роты Савченко, Синельников и Дрыгин сквозь ливень пуль каким-то непостижимым образом пробились в здание и водрузили над ним Красный флаг. Это воодушевило всех солдат батальона, и они, как на крыльях, пошли в атаку, на дула пулеметов и автоматов врага. Громадный мрачный дом был взят штурмом. Многие фашисты побросали автоматы и сдались в плен.

А впереди следующий квартал. Тут задача еще более сложная. Главное — захватить здание министерства последний сильный опорный пункт гитлеровцев на пути к имперской канцелярии.

Здание было тщательно подготовлено к обороне. Фашисты умели делать это. Окна и пробоины от снарядов в стенах были заложены кирпичом, мешками с песком. Из бойниц из-за мешков, выступов настороженно торчали стволы пулеметов, малокалиберных орудий, снайперских винтовок, головки фаустпатронов. За толстыми стенами затаились пираты Геринга. Они знали, что пощады им не будет за все те Зверства, что они творили на советской земле, в оккупированных странах Европы.

Боеприпасов у фашистов было много, и они стреляли непрерывно. Бой завязался очень тяжелый. Засевшие в здании враги хорошо видели нас и стреляли прицельно.

Чтобы быстрее сломить сопротивление врага, артиллеристы закатывали орудия на верхние этажи разрушенных зданий и оттуда вели огонь прямой наводкой. Танкисты пристраивали к лобовым частям и бокам боевых машин стальные плиты и металлические сетки, которые предохраняли от поражений фаустпатронами. Фаустников называли «танковыми дьяволами». В городе, где ограничен обзор, труднее вести наблюдение, они представляли серьезную опасность и расстреливали танки с флангов, с тыла, а то и в упор.

Я приказал затащить на верхние этажи «Максимы», как было при штурме здания гестапо, и бить по огневым точкам, прикрывая саперов, обезвреживающих мины на подступах к министерству.

После очередного артиллерийского налета наш 1052-й и 1050-й стрелковые полки начали штурм здания министерства. И вновь атака успеха не принесла. Пришлось залечь и под прикрытием дымовых шашек отойти на исходный рубеж.

Я снова побывал в ротах, подбодрил командиров, бойцов, хотя и без того все были настроены на победу. Все знали -фашистам долго не удержаться.

Часа через три снова атака, снова штурм. На этот раз некоторые отделения и взводы ворвались в здание, завязали огневой и рукопашный бой. За ними устремились целые роты. Несколько часов шли жестокие схватки на этажах, в кабинетах логова Геринга. К исходу дня здание было захвачено. Над ним взвился наш победный флаг.

В это время мне сообщили из штаба полка, что гвардейцы генерала Шатилова водрузили Красное знамя над рейхстагом. Я немедленно передал эту весть в роты. Она воодушевила личный состав на новые героические подвиги, бесстрашие в штурме последних бастионов фашистского логова.

Поступил приказ очистить от фашистов все подвалы и крыши зданий квартала министерства авиации. Штурмовые группы батальона выкуривали фашистов из всех дыр. Особенно много оказалось их в многоэтажных подземных помещениях. Теперь даже эсэсовцы сопротивлялись не так ожесточенно. Многие сдавались. В их глазах был страх. Каждому хотелось жить.

Все чаще солдаты противника выбрасывали белые флаги.

Когда батальон атаковал очередное здание, я увидел в окне белый флаг. Доложил, что к нам просятся вражеские парламентеры. Командир полка подполковник А.И.Пешков приказал прекратить огонь и выслать офицера, чтобы привести парламентеров к нему. Через некоторое время офицер из штаба полка (фамилию не помню) привел двух немцев. Один из них — офицер, другой, видимо, переводчик. Вид у них был далеко не бравый, но они старались казаться спокойными. Что с ними было дальше, не знаю. Ясно одно, в штабе полка, дивизии разговор, безусловно, шел о капитуляции.

Вечером боевые действия снова возобновились. Фашисты вели сильный огонь из подвалов и с чердаков.

Нашему полку была поставлена задача продолжать очищать квартал. С нами действовал самоходный отдельный артиллерийский дивизион (СОАД). Всю вторую половину дня самоходные орудия вели огонь по подвальным окнам, превращенным гитлеровцами в амбразуры дотов; стрелковые батальоны уничтожали фашистов, засевших в коридорах и комнатах. С наступлением темноты большая часть самоходных установок встала в проломы зданий и открыла огонь. Батальон сосредоточился за зданием. Я поздравил бойцов с успешным боем. Мне почему-то казалось, что эта ночь была последней перед решающим боем.

close_page

ЛОГОВО ГИТЛЕРА

Штурм имперской канцелярии Гитлера — это не какая-то отдельная операция, а всего-навсего один из многочисленных боевых эпизодов Великой Отечественной войны. Но эпизод все-таки особый, запомнившийся мне и моим товарищам навсегда.

На долю нашей дивизии, почти всегда находившейся на решающих направлениях, выпала почетная задача: штурмовать логово врага. Четыре года назад отсюда гитлеровские войска получили приказ начать боевые действия против Страны Советов. И вот теперь мы здесь, в самом центре зловещего фашистского «рейха». Все это наполняло каждого бойца и командира особым чувством. Мы понимали, что участвуем в совершении события исторического значения.

После захвата штурмом зданий министерства авиации и гестапо от имперской канцелярии нас отделяли только развалины. Там засели исключительно эсэсовцы. И не обычные, а головорезы из охраны Гитлера и зданий имперской канцелярии. Мы знали об этом, но нисколько не тушевались. Смело шли в бой — как всегда.

Каждый метр дворца или развалин приходилось брать ценой огромных усилий. Не обходилось и без горьких жертв: смерть каждого однополчанина оставляла отметину на сердце. Мы беспощадно мстили за боевых друзей. Мой заместитель по политчасти капитан М.Цыганков всегда находился с солдатами, воодушевлял их на штурм последнего, но такого важного объекта. Надо сказать, в годы Великой Отечественной войны наши лозунги были лаконичны, кратки. Например: «Солдат, перед тобой опорный пункт, его надо взять!», «Ты должен прицельно вести огонь, бей и еще раз бей фашистов»! Или: «До Берлина осталось 70 км. Кто же возьмет Берлин, если не ты, боец!», «Победа близка, смелее в бой!» и т.д. Они действовали на солдат и офицеров вдохновляюще.

Мы активизировали свои действия. Огневой вал заметно нарастал. Били полковая, дивизионная артиллерия, танки, приданные полку. Под мощным огневым прикрытием бойцы медленно, но все более уверенно продвигались вперед, выбивая фашистов из прочных строений и уничтожая их.

Когда бой перенесся во двор и сад имперской канцелярии, батальону пришлось очень трудно. Орудия и танки не смогли прорваться туда, и стрелки оказались без мощной огневой поддержки. Фашисты сразу же почувствовали это и усилили сопротивление. Бой ожесточился. Мы, откровенно говоря, боялись неожиданной контратаки, закреплялись на занятом рубеже до подхода подкрепления. Но, видимо, гитлеровцы не были готовы к контратаке, боялись покинуть свои сверхукрепленные позиции. Мы метр за метром продвигались к зданию канцелярии.

День уже клонился к концу, когда неожиданно для нас гитлеровцы прекратили огонь. Внезапная тишина не радовала. В ней было что-то зловещее. Мы насторожились: не уловки ли это? Эсэсовцы способны на всякую подлость. Внимательно наблюдая за поведением противника, я не давал команду на прекращение огня. Стрелки строчили из автоматов по темным глазницам окон, по чердакам, дверям.

Командир полка подполковник А.И.Пешков по рации спросил меня:

— Немцы стреляют по тебе?

— Нет, товарищ комполка.

— Перед соседями немец машет белым флагом. Смотри, может и перед тобой появятся парламентеры. Если будут, не стреляй, приведи их ко мне.

На нашем участке флагов не было видно.

Через некоторое время снова позвонил командир полка.

— Не стреляй, но бдительности не теряй.

В разрушенном дворе, как в каменном мешке, вдруг воцарилась мертвая тишина. Будто еще секунду назад не было выстрелов, оглушающих взрывов снарядов, мин. Тишина хрупкая, тревожная тишина войны…

Начальник штаба батальона капитан С.Ямпольский взволнованно спросил меня:

— Товарищ майор, не капитуляция ли это?

Я ответил:

— Кто его знает, что там гитлеровцы надумали? Одно ясно — их песенка спета.

В это время оттуда, где перед залегшим соседним полком по-прежнему трепыхался белый флаг, вышло несколько фашистов. Вытянувшись в цепочку, они неторопливо направились в нашу сторону, но затем свернули к позициям 1050-полка. И со стороны 1050-го стрелкового полка тоже вышло несколько человек. Кто они, мы, конечно, не видели, ибо находились метрах в 500. Впоследствии, когда окончилась война, на совещании у командира дивизии нам стало известно, что встретили и проводили гитлеровцев в штаб полка командир батальона майор Ф.Шаповалов со своим начальником штаба П.Карибским.

После томительного ожидания увидели, что гитлеровцев выпроваживают, а как только они скрылись, бой разгорелся с новой силой. Заахали громовыми голосами орудия, с шипением стали рваться мины, затарахтели пулеметы и автоматы. Облака дыма, гари и пыли закрыли небо. Как это всегда бывает при сильном артналете, во рту появилась липкая горькая слюна.

На головы фашистов обрушился ураган стали и свинца. Командир полка приказал выдвинуть на прямую наводку артиллерию, самоходки и танки. Мощь нашего огня еще больше возросла.

Сражение продолжалось весь остаток дня 30 апреля и ночь на 1 мая 1945 года. Несмотря на напряженную боевую обстановку, как обычно, мы тепло поздравили друг друга с первомайским праздником.

Где-то в полночь гитлеровцы начали размахивать фонарями и белыми флагами. Мы поняли: они снова просят прекратить огонь и принять парламентеров. Все происходило так же, как и в первый раз.

Стрельба прекратилась. Снова ожидание. Что дальше. Мир или еще жертвы?

Мы ждем.

Командир полка предупреждает — независимо от хода переговоров быть готовыми к решительному штурму логова Гитлера.

Я сообщил об этом командирам рот и батарей, просил разъяснить задачу каждому солдату, сержанту.

Затишье мы использовали для пополнения боеприпасов, накормили людей горячей пищей. Тут, как всегда, был наготове командир хозвзвода старшина Иван Говорун.

Видимо, данное фашистскому командованию время на обсуждение вопроса о капитуляции истекло. Начальник штаба полка подполковник Штанько позвонил и предупредил:

— Задача — прежняя. Мы наступаем в центре дивизии, справа — 1054-й стрелковый полк, слева — 1050-й. У нас в полку боевой порядок не меняется. Будем штурмовать канцелярию. В 18.30 начнется артиллерийская подготовка и штурм. Будет тяжело, кругом развалины, но нужен стремительный темп.

Этот разговор состоялся примерно часа за полтора до артподготовки. Задача была доведена всему личному составу.

Точно в назначенный срок вновь загремели пушки, заскрежетали гусеницы танков. Начался штурм. Через проемы в стенах, выбитые окна и двери, извилистые проходы в грудах развалин стрелки устремились вперед, вытесняя фашистов из занимаемых зданий.

Упорный, кровопролитный бой закипел на участке атаки нашего батальона. Я видел, что не легче и на направлении моих боевых товарищей майоров Емельянова и Бойцова. У нас была почти локтевая связь.

Наши соседние полки вырвались несколько вперед. Большую часть огня противника принимали на себя мы. Однако первая атака имперской канцелярии не удалась и была приостановлена.

Поступает приказ — всем батальонам, во что бы то ни стало, возобновить продвижение вперед.

Артиллерия пробивает в бетонном заборе, которым был обнесен весь квартал имперской канцелярии, дыры и стрелковые роты 1050-го полка первыми проникают внутрь двора.

Особенно ожесточенная схватка закипела у бетонного бассейна возле одного из входов в канцелярию. Засевшие там эсэсовцы оборонялись отчаянно, не считаясь ни с какими потерями. Их сопротивление становилось все упорнее по мере того, как наши батальоны приближались ко входу в подземный бункер Гитлера. Однако ничто уже не могло отдалить неотвратимый исход. Выведя орудия на прямую наводку, артиллеристы накрыли имперский дворец и подземные убежища лавиной сокрушительного огня.

Вот имена командиров батальонов, штурмовавших имперский дворец, которые остались у меня в памяти. Командир первого батальона 1054-го стрелкового полка майор Г.М.Айрапетян, командир второго батальона того же полка А.Д.Перепелицын, командиры второго и третьего батальонов нашего полка майоры В.А.Емельянов и М.П.Бойцов, из 1050-го стрелкового полка — майор Ф.К.Шаповалов. Всех этих замечательных командиров, сослуживцев, равных мне по званию и по должности, я знал хорошо. Часто, если выпадали небольшой перерыв, затишье, командир дивизии собирал нас, и мы обменивались опытом. Мы со своими батальонами первыми штурмовали и взяли имперский дворец.

Трудно выделить особо отличившихся в этом последнем героическом штурме главного логова врага. Перед моими глазами встают боевые товарищи — командиры рот и взводов, командиры отделений и солдаты. Многие из них, штурмуя дворец, так и не увидели окончательного результата. Одни были ранены, другие отдали свою жизнь во имя победы. Были среди них солдаты, которые дошли до Берлина, начав войну с Кавказа. Память о них, верных сынах Родины, живет в моем сердце.

К утру 2 мая нам, командирам батальонов, сообщили из штаба полка, что взят рейхстаг, и просили передать эту весть всему личному составу. Сколько радости вызвала она! Солдаты бросали вверх пилотки, каски, стреляли по толстым стенам, за которыми еще сидели, затаившись, обреченные гитлеровцы.

К обеду позвонил командир полка. Взволнованным голосом сказал:

— Товарищ Нурмагамбетов, передаю вам и всему личному составу радостную весть — враг капитулировал.

Сердце замерло. Я не верил своим ушам, попросил:

— Повторите! Пешков засмеялся:

— Капитулировали фашисты! Слышишь, дорогой мой Сагадат! Победа!

— Сейчас же сообщу об этом всем! — крикнул я. Стоявшие рядом со мной капитаны М.Цыганков, С.Ямлольский спросили в один голос:

— Что там, товарищ майор?

Я говорить не мог. Сами собой появились слезы. Впервые за войну. Начал обнимать и целовать боевых друзей. Потом сказал:

— Победа, ребята! Дождались!

Меня услышали бойцы. Начали кричать. Сбежался весь батальон. Что творилось тогда от радости, передать трудно. Стреляли в воздух. Одни смеялись, другие плакали, обнимались. Иван Говорун притащил баян. Началась пляска. Играл он знаменитую барыню, но всяк плясал по-своему. Кто барыню, кто гопака, кто лезгинку…

И частушки запели.

К нам прибыл заместитель командира нашей 301-й стрелковой дивизии полковник Василий Емельянович Шевцов -одна улыбка. Поздравил с победой. Затем отозвал меня в сторону, сказал:

— Пора, товарищ комбат, браться за новое дело.

— За какое, товарищ полковник? — спросил я. — Уже победа!

— Я, комбат, назначен комендантом района имперской канцелярии. Ваш и еще несколько батальонов будут в моем подчинении, Пешков знает, он сам выделил ваш батальон от полка Для обороны и охраны дворца, подземного бункера Гитлера и всего квартала с парком и строениями. Кроме вашего будет по батальону из полков Гумерова и Радаева.

— Слушаюсь, товарищ полковник, — ответил я. — Но что тут охранять? Одни развалины.

— А вдруг жив Гитлер, прячется где-нибудь в своей норе? Появятся какие-нибудь фанатики и придут на помощь. Тогда как, товарищ комбат? — спросил Шевцов.

У меня вопросов больше не было.

Получив участок, поставил задачу командирам 1-й и 2-й рот, где организовать охрану. 3-ю роту, артбатарею, минба-тарею расположил в запыленном, посеченном осколками и пулями саду. Тут подоспел Говорун, начал кормить людей горячим, приговаривая:

— Было время, бродил тут Гитлер, жирок нагуливал. А теперь мы тут. Отдыхайте, братцы.

Гитлеровцы не появлялись. Но фоторепортеров, корреспондентов и просто любителей поглазеть набежало столько, что пришлось останавливать их окриками, а то и щелчком затвора. Таков был приказ полковника Шевцова.

В это время командование дивизии осматривало бункер Гитлера. Искали фюрера. Одни говорили, что якобы Гитлер сбежал, другие — застрелился, третьи — отравился.

Я лично в поисках участия не принимал, а четко выполнял те обязанности, которые были возложены на меня замком-дивом.

Через некоторое время к имперскому дворцу подъехали командующий 5-й Ударной армией, первый комендант Берлина генерал-полковник Н.Э.Берзарин и командир корпуса генерал-лейтенант И.П.Рослый. Осмотрев развалины канцелярии, бункер, они покинули дворец.

Что мы увидели после захвата имперского дворца, как он выглядел?

Повсюду внутри дворца — следы только что закончившихся боев: отвалившаяся штукатурка, сорванные люстры, захламленные рухлядью, усыпанные битым стеклом полы, поломанные двери и окна.

Прошли по галерее, ведущей к кабинету Гитлера. В комнатах, в которые мы заглядывали по пути к кабинету фюрера, валялись трупы убитых и застрелившихся эсэсовцев. Их было очень много. Отпетые фашисты боялись возмездия за свои зверства и покончили с собой.

Кабинет Гитлера находился в самом конце галереи. Бросился в глаза огромный стол, обставленный со всех сторон стульями. Затем я увидел большой глобус, испещренный во многих местах знаками. Все здесь показалось мне зловещим и гадким. Я заторопился на свежий воздух.

Наступило 3 мая. Первое утро нашего первого мирного дня. Странно было смотреть на своих боевых друзей: ходят совершенно свободно, ничего не опасаясь, не маскируются, не прижимаются к стенам домов, не посматривают на верхние этажи домов в ожидании автоматной очереди или удара фаустника. Как было еще вчера.

Солдаты и офицеры, встречаясь друг с другом, обнимались, целовались, ничуть не смущаясь слез. Бойцы шутили. У всех было веселое, даже беззаботное настроение. Повсюду — Красные флаги. Не слышно выстрелов. Колонны пленных гитлеровцев бесконечными серыми лентами тянулись по разбитым улицам Берлина.

У нас возникли подозрения, что среди гражданского населения могло быть много переодетых гитлеровских вояк, мы были готовы к любой провокации.

Многие берлинцы сразу приступили к расчистке улиц от завалов, щебня, противотанковых «ежей».

Мы по-прежнему охраняли развалины дворца. Приезжали и уезжали офицеры из штабов дивизии, корпуса и армии. Все искали труп Гитлера. Надо сказать, что без разрешения полковника Шевцова к имперской канцелярии мы никого не подпускали. Я лично строго следил за соблюдением установленного порядка.

…1989 год… Во время отдыха я посетил Берлин. Конечно, ничего не узнать. От имперской канцелярии вообще ничего не осталось: на месте огромного дворца возвышался едва заметный бугорок…

4 мая, после обеда, получив разрешение у полковника Шевцова, я с командирами рот совершил экскурсию по городу. Мы осмотрели рейхстаг — мрачное олицетворение поверженного фашистского режима.

Нам давно хотелось взглянуть на него. Исковерканное бомбами и снарядами, почерневшее от гари и копоти, с изуродованными статуями бывших правителей Германии на фасаде, здание рейхстага представляло собой унылое и безотрадное зрелище.

Стены, колонны, двери и даже полы были вкривь и вкось испещрены надписями. Писали чем попало, что только могло оставлять более или менее заметный след на прокопченной поверхности этого ненавистного здания. Я вслух читал:

«Волга — Берлин». «Мы прошли от буйного Терека до Берлина».

Много, очень много было надписей. Естественно, и мы оставили свои автографы: каждый из нас написал свою фамилию.

Я подумал, что не было бы ошибкой, если бы написали, рейхстаг штурмовал и брал весь наш многонациональный народ. И тогда, когда я расписался на стене рейхстага, с трудом найдя свободное местечко, подумал о том, чтобы никогда больше не было войны. Чувствовал себя так, будто выносил ей, проклятой, суровый приговор.

5 мая, к исходу дня, мы передали охрану участка имперской канцелярии 1371-му стрелковому полку 416-стрелковой дивизии и ночью переместились в район Трептов-парка.

7 мая командир корпуса генерал-лейтенант И.П.Рослый провел осмотр нашей дивизии. Он закончился парадным прохождением воинов на одной из больших полян Трептов-парка. Мы с радостью и гордостью прошли стройными колоннами под Боевыми знаменами полков. Впервые после боев за Кубань смотр проводился в такой спокойной обстановке. Красные флаги, развевающиеся над имперской канцелярией, как бы убеждали нас в том, что долгожданный мир, к которому советские воины шли через невиданные лишения и муки четыре долгих года, наступил окончательно.

Незабываемым стало 8 мая. День начался для нас, как. и предыдущие, ожиданием какого-то необыкновенного события, хотя до этого их было уже немало. И все-таки мы не ошиблись в своих ожиданиях чего-то сверхъестественного. Начальник штаба подполковник Штанько сообщил, что вечером должно произойти подписание Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

Как потом нам стало известно, подписание акта проходило в одном из залов военно-инженерного училища, того самого, что еще недавно штурмом брал наш 1052-й стрелковый полк. А теперь его штурмовали корреспонденты и фоторепортеры.

Настало утро 9 мая.

Заместитель командира полка по политчасти подполковник И.Гужов поздравил меня с победой и сообщил, что скоро будет митинг на площади военного городка.

Начальник штаба батальона капитан С. Ямпольский отдал приказ ротам на построение для участия в митинге, посвященном окончанию войны.

— Победа!!!

Солдаты буквально за несколько минут спустились со всех этажей казарм, в которых были расположены подразделения. Начались рукопожатия, крепкие мужские объятия, поцелуи. Повсюду смех, песни.

Честно говоря, мне порой не верилось, что я в Берлине, что война кончилась. Нет-нет, бывало, да и оглянешься тревожно: не ударят ли в спину из засады? Иногда казалось, что вот-вот зазвучит привычное: «К бою!».

Трудно отвыкать от того, чем жил. долгие дни и ночи.

Начался митинг. Многие не могли удержать слезы. И не стыдились их. Это был самый незабываемый, самый счастлив вый день в моей жизни!

Я вспомнил всех товарищей наших, что остались навеки в земле, стал на колени, лицом на восток, снял фуражку, и поклонился до самой земли.

Вечером все сгрудились у радиоприемника. Затаив дыхание, вслушивались в спокойный голос Левитана, передававшего приказ Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина. Эти слова запали в память на всю жизнь:

«Товарищи красноармейцы, сержанты, старшины, офицеры армии и флота, генералы, адмиралы и маршалы! Поздравляю вас с победным завершением Великой Отечественной войны!

В ознаменование полной победы над Германией сегодня, 9 мая, в День Победы, в 22 часа столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Красной Армии, кораблям и частям Военно-Морского флота, одержавшим эту блестящую победу, тридцатью артиллерийскими залпами из тысячи орудий!

Вечная слава Героям, павшим за свободу и независимость нашей Родины!» 

Слово «Победа» в эти дни не сходило с уст бойцов и командиров. Куда бы ни шел, везде звучало это великое слово: «Победа».

А в Берлин тем временем возвращались беженцы. Длинные очереди выстраивались у немногих открывшихся продовольственных магазинов и солдатских кухонь. Нам приходилось кормить лишенное продуктов питания население германской столицы.

Командирам было приказано выдавать берлинцам горячую пищу с батальонных кухонь. За батальоном было закреплено несколько домов, люди приходили за едой в назначенный час.

Берлинцы все пристальнее приглядывались к нам. Взгляды, понятное дело, были разные: и заискивающие, и покорные, и затаившие плохо скрываемую ненависть. Но все чаще мы читали в этих взглядах неподдельное удивление. Поведение победителей не укладывалось в сознании немецкого обывателя, воспитанного многолетней фашистской пропагандой. Им вдалбливали одно, а видели они другое: русские не резали, не грабили, не мстили за бесчинства германской армии на советской земле. Напротив, они кормили тех, кого, казалось бы, должны были считать своими смертельными врагами.

То были дни, когда начали зарождаться первые семена дружбы между народами обеих стран.

Мы привыкали к тому, что вокруг стояла тишина, что нас не поднимали по тревоге, что ежеминутная угроза смерти ушла куда-то в небытие. Только по ночам нам все еще снилось пережитое: неприятельские атаки и свист горячего металла над головой.

Впрочем, эти сны приходили к нам и много лет спустя.

24 июня мы вновь с большим волнением собрались у радиоприемников — шла прямая трансляция Парада Победы на Красной площади в Москве.

Мы гордились тем, что принимал парад командующий нашим 1-м Белорусским фронтом, один из прославленных полководцев Великой Отечественной войны Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.

Гордились мы и тем, что один из сводных полков на параде вел командир нашего 9-го Краснознаменного стрелкового корпуса Герой Советского Союза генерал-лейтенант Иван Павлович Рослый.

Итак, свершилось то, что неминуемо должно было свершиться. Фашистская Германия была повержена. В результате мощных ударов наших славных Вооруженных Сил фашистское государство прекратило свое существование. То, что началось под Москвой и Сталинградом, было довершено здесь, в Берлине. Советские войска с честью выполнили свой священный долг перед Отечеством, принесла свободу многим народам Европы.

close_page

ВСТРЕЧИ С ЗЕМЛЯКАМИ

Берлин, 1945 год.

После несения гарнизонной службы в Берлине и передачи союзным войскам по решению Ялтинской конференции той части города, где мы дислоцировались, дивизия, в том числе и мой батальон, была перемещена в село Лан-дсберг. Личный состав батальона занимал отдельный военный городок, в котором раньше дислоцировалась немецкая часть. Казармы здесь были кирпичные и добротные. Немецкие солдаты спали на двухъярусных деревянных койках, матрацы были набиты соломой и сеном, и нам пришлось весь этот хлам выбросить. Разместил я своих подчиненных на вывезенных из Берлина железных койках, на ватных матрацах. Территорию городка привели в порядок. Но главным было то, что я занимался подготовкой солдат к увольнению в запас. Ежедневно офицеры штаба отправляли небольшие команды воинов на полковой пункт, откуда они и уезжали на Родину. Проводы устраивались торжественно. Конечно же, расставание с фронтовыми друзьями — дело грустное. Ведь со многими из них делил все тяготы и невзгоды сурового военного времени.

Однажды после проводов очередной партии солдат я зашел в штаб, случайно посмотрел на плац и увидел военнослужащего с большим мешком. Подумалось, неужели уволенный в запас боец отстал от эшелона?

Посылаю своего ординарца рядового Григория Соцкого привести ко мне солдата с целью выяснения личности. Вскоре Соцкий догладывает:

— Товарищ майор, ваше приказание выполнено. Парень с плаца не солдат, он офицер, причем ваш земляк.

— Приведи его ко мне, даю команду.

Заходит небольшого роста военнослужащий в погонах лейтенанта, здороваемся по-казахски. Спрашиваю:

А Вы кто? И что это за мешок, что таскаете на себе? Лейтенант, несмотря на то, что был намного старше меня по возрасту, четко отрапортовал:

— Я писатель — Абдыкадыров Калмакан. Сейчас прохожу службу в качестве корреспондента во фронтовой газете в редакции казахского отдела. А в мешке моем — книги. Это ценные произведения из Берлинской библиотеки.

— А что за книги? — спрашиваю.

— Авторов я знаю, — докладывает лейтенант, — некоторые из них читал в русском переводе. Здесь же издания на немецком, французском и английском языках. Таких редких книг у нас в Казахстане нет. Моя главная цель — доставить их в республиканскую библиотеку.

— Как же вы оказались в нашем военном городке? — спрашиваю я.

— Я о вас много слышал. Хочу написать очерк. До батальона подвезли добрые люди, — сообщил Абдыкадыров.

Пришлось оставить лейтенанта в батальонери он жил у меня на квартире несколько дней. Так состоялась моя встреча с известным писателем-фронтовиком Абдыкадыровым Кал-маканом.

С огромным интересом и волнением я слушал его рассказы о родном Казахстане, о том, как нынче живут земляки, чем озабочены. Особой темой наших с ним разговоров было творчество казахских писателей и поэтов. Расстались мы с Калма-каном, что называется, по-братски.

Однако я тогда и не предполагал, что Абдыкадыров впоследствии станет одним из известнейших писателей республики, будет автором не только многих литературных произведений, в том числе повести «Комсомольское звено», но и замечательным переводчиком «Тысячи и одной ночи», произведений азербайджанского поэта и мыслителя Низами и узбекского поэта, философа и государственного деятеля Алишера Навои.

Прошло много лет, а встреча с этим удивительным человеком до сих пор не стирается в моей памяти.

Да, многое приходит на память, и при воспоминании о прошлом не могу не вспомнить еще несколько памятных встреч с земляками на немецкой земле.

После окончания войны, как я упоминал выше, наш полк был выведен на окраину Берлина, в один из военных городков. Помнится, как-то днем ко мне подошел начальник штаба батальона капитан С. Ямпольский и отрапортовал, что, мол, к нам прибыла группа офицеров из Военной академии имени М.В.Фрунзе. Я распорядился пригласить гостей. В мой небольшой кабинет вошли офицеры — три капитана. По виду — все казахи. Стройные, подтянутые, чисто одетые по форме, но по возрасту выглядели старше меня. Каждый стал здороваться со мной по-казахски. Для меня это было необычно, ведь я так давно не разговаривал на родном языке. Кроме того, почти не встречал офицеров-казахов, хотя и знал, что много офицеров-земляков воюет на других участках фронта.

Начали знакомиться. Первым представился Уркумбаев Фазыл, затем Тлеугалиев Жарас и Аринбасаров. Я, конечно же, поинтересовался, как они оказались в Берлине, где проходили службу. Спросил, может, будем служить вместе в одной дивизии?

Они засмеялись, а потом, как будто сговорившись, дружно ответили:

— Нет, мы тут не одни, нас целый курс слушателей академии — приехали для приобретения боевого опыта.

Я спросил в недоумении:

— Какой боевой опыт, война закончилась, идет увольнение солдат старших возрастов. Единственное, пожалуй, что можно тут увидеть, это разрушенный Берлин, особенно его восточная часть, которая со временем отойдет в советскую зону.

Как потом я понял, прибыли они только с одной целью -познакомиться с людьми батальона, а заодно со мной — земляком. Конечно же, я был рад такой встрече.

Они погостили у нас несколько дней, после чего все вернулись в Москву.

Перед отъездом посоветовали мне поступить в Военную академию и получить высшее военное образование. Разумеется, совет этот воспринял как хорошее напутствие.

Как же сложилась их дальнейшая судьба? Все трое были первыми казахами, в 1945 году закончившими Военную академию им. М.В. Фрунзе, проходили военную службу в разных гарнизонах, на различных должностях. Сo временем уволились в запас. Уркумбаев Фазыл проживал а Шымкенте. У него — прекрасные дети. Старший из сыновей Марс Фазылович, доктор наук, был министром экономики Казахстана. Сам Фазыл, к сожалению, в возрасте за 80 лнт ушел из жизни.

Ж. Тлеугалиев и Аринбасаров (отец известной артистки Аринбасаровой Н.) ушли из жизни.

Со всеми у меня были самые теплые и дружеские отношения, а с детьми Уркумбаева поддерживаю связь и поныне.

Третья встреча также состоялась в Берлине, уже после окончания войны, с Корреспондентом фронтовой газеты 1-го Белорусского фронта капитаном Мусой Днишевым. Он при-был батальону чтобы написать очерк обо мне на казахском языке. Человек исключительно интеллигентный, он красиво говорил по-казахски. Пробыл в батальоне несколько дней, встречался с солдатами из Казахстана. Проживал в Алматы, не так давно ушел из жизни. Имя его сына талантливого певца Алибека Днишева известно сегодня не только на постсоветском пространстве, но и далеко за его пределами.

Вот с такими замечательными людьми мне довелось встретиться на немецкой земле. О самом разном рассуждали мы с ними, но была в тех беседах тема, о которой говорили с каким-то особенным чувством, — это дружба, боевое товарищество, при которых раскрываются настоящие, искренние человеческие отношения на войне.

Судьба распорядилась так, что попал я на войну не из тех частей, которые формировались в Казахстане, поэтому в книге — воспоминаниях читатель редко встретит фамилии моих земляков-однополчан. Как бы восполняя этот «пробел» моей фронтовой жизни, эти дорогие сердцу встречи я храню особенно свято.

ОТВЕТСТВЕННОЕ ЗАДАНИЕ

Закончилась война. Как я ранее писал, 5 мая охрану рейхсканцелярии Гитлера передали 1371-му стрелковому полку 416-й стрелковой дивизии, и ночью мы перебрались в район Трептов-парка. Разместили нас в бывших немецких военных казармах. Прежде чем вселиться, мы двое суток мыли, убирали, выносили деревянные с клопами шкафы, соломенные матрацы. Побелили, перевезли железные койки из госпиталя, в общем, навели порядок и начали жить, как говорят, по-нашему. Отпраздновали День Победы, до этого провели строевые смотры, людей помыли в бане, одели по возможности в новое обмундирование. У всех настроение было приподнятое, радостное.

Батальон мой был размещен хорошо, почти в один ярус. Мне был выделен отдельный коттедж. Жил я с ординарцем, рядовым Григорием Соцким. Все это было непривычно, иногда даже казалось странным, что все спокойно — нет выстрелов, нет крика «ура», нет приказов: «занять… форсировать… уничтожить…»

10 мая, как обычно, командир полка, нам, командирам батальонов, ставил задачи, определял, чем заниматься. При этом предупредил: боевая подготовка должна проводиться ежедневно. На это распоряжение мы среагировали болезненно, но приказ есть приказ.

Комбаты составили расписание занятий. В числе обязательных дисциплин были строевая и физическая подготовка, уход за вооружением и техникой. Огневую подготовку с целью отработки боевых задач временно не проводили. Командирская подготовка — в неделю два раза по два часа — обязательна (по причине того, что в строю находилось значительное количество пожилых солдат, которые прошли через все тяготы и невзгоды войны и с нетерпением ждали предстоящего увольнения в запас).

Однажды после служебного совещания ко мне обратился командир полка полковник Пешков Александр Иванович:

— Вы, товарищ майор, останьтесь.

Когда все офицеры вышли, Александр Иванович вышел из-за стола и приказал адъютанту никого в кабинет не пускать, плотно прикрыв дверь.

В тот момент я подумал, что в чем-то провинился. Но в чем и когда? Ведь воевал с Александром Ивановичем от самого Днестра, и он всегда ставил меня в пример, представлял к наградам, в том числе и к присвоению звания Героя Советского Союза, к награждению второй Золотой Звездой. Словом, предчувствия мои были не совсем радужными, однако, как оказалось позже, полковник имел серьезные намерения поговорить со мной сугубо конфиденциально и поставить задачу государственной важности.

Александр Иванович сел на свое место и задал, на первый взгляд, странный вопрос:

— Ответьте мне, товарищ Нурмагамбетов, не болтуны ли твои заместители?

— В каком смысле? — насторожился я.

— Ты что, не понимаешь, кто такие болтуны? — спросил комполка.

— Товарищ полковник, — запальчиво ответил я, воевали парни отлично, вы же их хорошо знаете! Взять хотя бы капитана Цыганкова. Михаила Павловича отличают прекрасные служебно-боевые качества, честность… Начальник штаба капитан Василий Семенович Ямпольский, заменивший после тяжелого ранения Ищенко, в строю недавно, есть у него ряд недостатков, но в целом он меня по своим деловым качествам устраивает. Командиры рот тоже офицеры надежные. С капитаном Трофимом Сычевым до Берлина протопали от Днестра. Капитан Евгений Ставров так же от вражеских пуль не прятался, руководил действиями подчиненных в бою грамотно…

«Хорошо, “ остановил меня комполка, — не следует далее перечислять достоинства своих подчиненных. Твоя задача — отобрать людей для выполнения ответственного задания. Главное — командиров, которые бы умело распоряжались солдатами в любой обстановке. Исполнение задачи, о которой узнаешь позже, доверяю тебе.

—  Есть! — ответил я.

— Завтра быть у полковника Шевцова.

Опять у него — значит, что-то важное… Было уже такое. Тогда заместитель командира дивизии ставил мне задачу охранять рейхсканцелярию.

— Все на этом, товарищ майор. Надеюсь, людей ты обеспечишь.

Меня настолько заинтриговало предстоящее, что я не удержался и спросил командира полка напрямую:

-Товарищ полковник, если вы доверяете мне, какая все же задача будет стоять передо мной?

Посмотрел он на мен, словно раздумывая: сообщать или нет мне какие-нибудь подробности. Однако сказал:

— Скажу только, что надо вывозить ценный, весьма ценный груз для государства, для нашей страны. Конкретно все тебе расскажет Шевцов.

Командир полка встал, пожал мне руку, пожелал успеха.

11 мая в 11.00 в батальон приехал полковник Шевцов. Я встретил его и доложил о том, чем занимается личный состав батальона. Полковник спросил:

— Есть у тебя план города или после победы уничтожил?

— Карту района имею, — ответил я.

— Нет, нужен план города. Если у тебя его нет, зайдем в штаб полка, думаю, там нам помогут.

Однако в это время ординарец Григорий Соцкий сообщил нам, что план города найден. Шевцов произнес:

— Поедем на один важный объект, в курс дела введу на месте. После этого решишь, кого из офицеров батальона привлечь к операции.

Я никак не мог взять в толк — что это? — какие-то секреты сплошные. А на душе — камень. Говорят, камень тяжел, пока на месте лежит: сдвинешь — легче станет. Командир полка ссылается на полковника Шевцова, а он, в свою очередь, тоже загадки строит. Кроме того, как иметь при себе план города, ничего не ясно. Мерещится многое. Что-то тайное в этой развязке — слишком туманно и однозначно называлось: «ценный груз».

Едем втроем — полковник Шевцов, я и водитель на «Виллисе» по разрушенному городу. Кругом развалины, сожженные строения, выбитые в уцелевших зданиях окна. В некоторых домах живут немцы.

Ехали долго. Я отмечал на плане города, по каким улицам мы совершили свой марш. Наконец, остановились у почти разрушенного здания, стены которого едва возвышались над землей: результат бомбардировки американской авиации. Похоже, операция по уничтожению строения была проведена союзниками тщательнейшим образом.

По Ялтинскому соглашению Берлин, как известно, был поделен на четыре зоны — советскую, американскую, английскую и французскую.

Полковник Шевцов, посмотрев еще раз на план, сказал:

— Местность, прилегающая к этим развалинам, отходит к американцам. Поэтому все, что здесь находится, нам следует бдительно охранять днем, а в ночное время суток усиленно работать, не покладая рук.

— Товарищ полковник, что тут охранять-то, все ведь разрушено? — недоуменно спрашиваю Шевцова.

_Ты когда-нибудь слышал о банках?

— Конечно, у меня на родине есть банкой там работают мой знакомые.

— Ох, Нурмагамбетов, сравнил свой районный банк с «Рейхсбанком»… Посмотри на план, там четко выделено расположение этого одного из крупнейших в мире учреждений, в котором аккумулировались огромнейшие денежные средства и накопления.

— Да, — подтвердил я. — Но ведь Тут все разрушено. Что здесь может быть?

— Я в этом тоже не специалист, — сказал Шевцов, — но мне поставлена задача охранять с твоими людьми этот монстр финансовых запасов фашистской Германии. Давайте-ка его обойдем и подумаем, где целесообразно иметь посты. Все они должны иметь на вооружении пулеметы и автоматы. Днем — никакого движения!

Мы провели рекогносцировку и пришли к выводу, что вся прилегающая к банку местность должна простреливаться. Поэтому-то и решили посты расположить так, чтобы они перекрестным огнем перекрывали все, даже труднопросматриваемые подступы к объекту. Всю работу по оборудованию позиций я должен был завершить к концу следующих суток. При этом личный состав определенных нами постов обязан был успеть обосноваться на вверенных рубежах и опорных пунктах только в ночное время суток. Командный пункт я решил оборудовать в близлежащем разрушенном доме.

— Сколько же дней мы будем охранять эти камни, товарищ полковник? — спросил я.

— Столько, сколько нужно, но меня предупредили: приблизительно до 1 июня, — ответил Шевцов. — Сейчас компетентные органы ищут человека, который бы указал нам входы в подвалы банка. Наверняка у него есть ключи, чтобы открыть клад, который, как предполагают, имеется там. Можно ожидать всякую провокацию, поэтому такая осторожность. Понял?

— Так точно, — ответил я.

— Главное — подбери людей. И чтобы они не разглашали, что будут охранять банк. Их задача — к объекту никого не подпускать.

Возвратившись в расположение батальона, вызвал командира первой роты капитана Сычева Трофима Алексеевича, рассказал, какую получил задачу и что выполнение ее возлагаю на него.

Я и Сычев в тот же день еще раз провели рекогносцировку и к ночи расставили посты. В указанные сроки последние были оборудованы надлежащим образом.

Прошло дней пять. Где-то часов около восьми вечера вместе с полковником Шевцовым приехали незнакомые офицеры, с ними человек в гражданском костюме. Они долго ходили вокруг разрушенного объекта, искали вход в подземные укрытия. И, слава богу, нашли.

Начальство распорядилось: расчистить вход. Перед людьми камни, заваленные блоки, искореженные металлические каркасы… Техники никакой. Пришлось мобилизовать солдат, призывать: «Ребята, это надо во что бы ни стало…»

Работа предстояла огромная. В первую ночь мы убрали завалы на 50 процентов. В полночь приезжает Шевцов с офицерами и отчитывает: почему до сих пор не расчистили?

Докладываю:

— Товарищ полковник, за четыре часа, притом ночью, проделана большая работа, все это делается голыми руками и с помощью только лопат. Фронт работ очень стесненный: сплошные камни, бетон, кирпич.

— Чтобы завтра в 24.00 завал был очищен,— приказал Шевцов.

Всю ночь напролет, без отдыха люди трудились, и к прибытию полковника вход был расчищен.

Гражданский со связкой ключей долго пытался открыть маскированную бронированную дверь. Его усилия наконец-то увенчались успехом. Всех, естественно, интересовало, где находятся ценности, где спрятано богатство. Зажгли аккумуляторные фонари.

Высветился темный коридор, справа и слева бронированные пронумерованные двери.

Прежде чем человек в гражданской одежде открыл первую дверь — один из офицеров полковник обратился ко мне: Товарищ майор, вы один останьтесь в бункере, остальные ваши подчиненные должны находиться на своих местах.

Всех солдат, кроме охраны во главе с капитаном Сычевым, я отправил на КП батальона, находившийся в двухстах метрах от объекта.

Итак, открывается дверь первого бокса. Темно. Осветили помещение — в центре подставка, на ней лежит какой-то предмет зеленоватого цвета. Специалисты-офицеры определили — это слиток золота. Одному человеку поднять его оказалось не по силам. Вдвоем спецы сумели немного приподнять его и снова поставить на место.

Вышли из блока, опечатали массивную, тяжелую дверь, закрыли несколько замков.

Все мы 4 специалисты, Шевцов, я и ключник (немец) -расписались на бланке акта о том, что было обнаружено в блоке N 1. Затем в таком же порядке были обследованы все остальные блоки этого бункера. В одном из них мы обнаружили склад золотых вещей — золотые ложки, ножи, вилки. В других — золотые часы. Каких только не было там денежных знаков! Все они были аккуратно сложены с соответствующими пометками на бирках, с какого времени хранятся.

Затем был обнаружен блок с серебряными вещами часами, столовыми принадлежностями. В нескольких отсеках подземного банка хранились бумажные деньги, собранные сюда немцами со всех стран мира: американские доллары, английские фунты-стерлинги, французские франки, советские рубли, в том числе и выпускаемые для нашей страны — оккупационные марки, масса бумажных банкнот других государств.

Все блоки, как я подчеркивал ранее, нами были опечатаны. Из бункера (банка) мы вышли где-то под утро. Офицер и полковник Шевцов дают мне приказ:

— Товарищ майор, вход завалить так, чтобы ни у кого не возникло подозрения в том, что здесь находится вход в ценное хранилище. Завтра к 22.00 подступ к дверям снова расчистить. Как будем действовать далее, узнаете позже.

Прошли сутки, к указанному сроку мы задание выполнили. В 22.00 никого нет. 23.00. Тишина. Звоню полковнику Шевцову. Никто не отвечает. Где-то к 24.00 подъехал офицер от полковника Шевцова с приказанием: засыпать вход в бункер, бдительности не терять, постоянно находиться на КП, в батальон не выезжать.

Я в полном недоумении, что мы, как дети играем с игрушками, вытаскиваем и заваливаем бетонные валуны. Мне стыдно смотреть в глаза своим подчиненным. Люди немолодые, со многими я прошагал по тяжелым тропам войны, штурмовал Берлин. Они водрузили Знамя Победы над канцелярией Гитлера и думать не думали, что их будут заставлять заниматься бесполезным физическим трудом.

Спрашиваю офицера: «А что дальше? Когда начнут вывозить груз, который хранится в бункере?». Тот пожал плечами и уехал.

Приказ пришлось выполнять. Некоторые солдаты спрашивали, что находится в бункере. Я, естественно, ничего не говорил об увиденном, приходилось буквально изворачиваться. Отдельные солдаты возмущались: «Лучше бы нам бить врага, чем заниматься ненужным делом».

Я старался их успокоить, объяснил, что это приказ и его надо выполнять.

Прошел день, с наступлением темноты приехал мой шеф — полковник Шевцов. Спрашивает: «Как дела?» Я возмущенно ответил, что мои люди занимаются не нужной тяжелой работой. Он мне: «Мы об этом знаем, но так надо». Затем дает команду: «Расчистку завершить к 23.00. Скоро должны прийти машины и начать вывозить груз «.

Приступили к работе, к указанному сроку вход в бункер от строительного мусора освободили. Прибыли грузовая машина и бронетранспортер с охраной, специалисты, с которыми я вскрывал бункер и блоки, и тот же гражданский немец с ключами, которого охраняли двое вооруженных офицеров.

Вскрыли первый бункер, погрузили в грузовую машину золото и уехали. Составили акт, что с первого бункера в такое-то время, такого-то числа вывезли специальный груз. Я расписался в документе, который предложил полковник. Когда я поинтересовался, как его фамилия, имя и отчество, он ответил:

— Извини меня, майор-герой, скажу позже, не обижайся. В последующем я не проявлял желания, как говорится, поближе познакомиться с незнакомцами. Может быть, полковнику Шевцову кое-что было известно об этих офицерах, а может быть, и нет…

На следующую ночь, как обычно, где-то часам к 22.00 солдаты очистили вход в подземелье и ждали. Вот-вот должны приехать за грузом. Но уже давно за полночь, а они так и не появились. Что делать, пришлось снова заваливать банковскую дверь.

Днем приехал на КП мой шеф. Спросил, как дела.

— Вы же знаете, — сказал я, — заваливаем и очищаем вход в бункер. Почему не мобилизовать нужное количество машин и вывезти все, что имеется в бункере, максимум за два-три дня?

Шевцов ответил:

— Не думай, что я против этого. У них свои какие-то планы, меня в известность о них не ставят. В общем, терпи. До 1 июня немного времени осталось.

В последующие ночи вывозили драгоценности в разное время — в 24.00, в 02.00. И к 25 мая 1945 года весь спецгруз из бункера был вывезен полностью. Мы с облегчением вздохнули: наконец-то задачу выполнили.

Выполнение этого задания совпало с днем моего рождения — мне стукнул 21 год. И, как это водится, собрались мои боевые друзья. Разные, непохожие друг на друга парни, в биографиях которых есть общая страница — война, победа. После принятых в таких случаях здравиц — добрых пожеланий в адрес именинника все мы дружно, словно по чьей-то команде, встали и помолчали. Вспомнили тех, кто не дошел до Берлина, кто служил вместе с нами и отдал жизнь в боях за свободу и независимость нашей Отчизны.

…Листаю альбомы фронтовых лет, вновь и вновь мысленно возвращаюсь к тем майским дням сорок пятого. Глядят однополчане с этих простых снимков. Наверно, поэт добавил бы так:

То юность военная наша,

Легенда дорог фронтовых.

Забыть… нет, забыть не придется,

Мы вспомним всех в снах и не в снах.

…приезжает снова полковник Шевцов. Он поблагодарил личный состав за проделанную работу, за тот огромный физический труд, который был затрачен на расчистку входа в бункер, за бдительную охрану объекта.

Война закончилась в Берлине, как известно, 2 мая. Всего-то прошло двадцать дней. И многие, как гражданские лица из числа местного населения, так и военнослужащие спрашивали у солдат: «Что вы тут делаете, что охраняете?». Но солдаты, как опытные дипломаты, умело отвечали на них и просили людей находиться подальше от огневых точек.

В конце концов, мы по приказу командования полностью очистили бункер от всякого мусора. Ключник-немец закрыл все боксы, привел запоры в первоначальное состояние. Вход в бункер вновь был завален, и бойцы моего батальона из 1052-го Сталинско-Берлинского стрелкового полка район расположения «Рейхсбанка» покинули.

На какую сумму мы внесли свой вклад в общую казну родного государства, естественно, не знаю, но, думаю, достаточно весомую.

Вот это и был охраняемый моим батальоном особый пост.

Раньше я об этом, по известным причинам, не рассказывал в своих воспоминаниях. Но прошло более 50 лет, и, думаю, сейчас описанное выше событие строгого секрета уже не представляет.

Как я ранее отмечал, писем-откликов на свою первую книгу от однополчан и их родственников получил великое множество, и я благодарю всех за то, что они дали положительную оценку моим воспоминаниям, а главное — побудили воскресить в памяти исторические события Великой Отечественной войны, рассказать о наиболее ярких эпизодах в боевых действиях с фашистскими войсками, о подвигах своих товарищей по оружию.

close_page

ЗАВОД В БЕРЛИНЕ

Как известно, с 4 по 11 февраля 1945 года состоялась Крымская (Ялтинская) конференция глав правительств трех союзных держав во второй мировой войне: И.В. Сталина (СССР), Ф.Д. Рузвельта (США) и У. Черчилля (Великобритания). На ней были определены и согласованы принципы их послевоенной политики с целью создания прочного мира и системы международной безопасности: участники Крымской конференции заявили, в частности, о своей основной цели — уничтожить германский милитаризм; были приняты решения о создании в Германии зон оккупации. Согласно последним, город Берлин после победы, был разделен на четыре зоны: советскую, американскую, английскую и французскую.

Нам, фронтовикам, которым пришлось штурмовать правительственные здания в Берлине, в том числе имперскую канцелярию Гитлера? конечно же, было небезразлична, как будут на деле выполняться все решения Ялтинского соглашения, и поэтому мы ревностно выполняли все задания командования в отведенной для советских войск зоне столицы Германии.

После выполнения операции по изъятию золота и драгоценностей из подвалов «Рейхсбанка» бойцы моего батальона несли в городе гарнизонную и караульную службу, охраняли различные объекты? заводы, фабрики, госучреждения? решали другие важные задачи. В частности, батальон выполнял спецработы на одном из подземных заводов, который был очень искусно замаскирован немцами. Когда я впервые попал на него, то был поражен царящему в нем идеальному порядку, а главное — большому количеству различных станков и механизмов.

На завод вскоре прибыли офицеры — в основном, полковники и подполковники. С ними приехал и командир нашего полка — полковник Александр Иванович Пешков. Меня представили старшему этой группы. Поздоровались. Глядя на них, на манеру поведения, чувствовалось, что он и некоторые другие — люди не военные, а переодетые инженеры.

Александр Иванович мне Говорит:

— Сагадат, перед тобой стоит новая задача. Под руководством этих специалистов будешь демонтировать со своими людьми станки. Работы должны проводиться круглосуточно -днем и ночью. Так что, сформируй смены и составь графики занятости личного состава на производственных участках.

Я в недоумении:

— Как, товарищ полковник, станки демонтировать? Ведь они прикреплены к бетону. В моем распоряжении нет никакой техники. Как же их разбирать/ как эвакуировать с завода?

Александр Иванович говорит:

— Ты же боевой командир, думай. Я тебе помочь не могу. Ищи специнструменты, цепи, ключи, они должны быть на территории объекта. А стаскивать станки с фундамента будете по-бурлацки. Ты видел картину «Бурлаки»? Как вытащишь на поверхность машины, за ними приедут, и будете грузить, отправлять их в сторону реки Шпрее — там наша, советская зона. Эта ценная техника не должна пропасть. Стране нужны станки, часть из них может попасть и в твой Казахстан. Ты же знаешь, Отчизне нужно восстанавливать народное хозяйство, промышленное производство.

Но я понимал, что советы специалистов, у которых нет нужной для этого дела техники, мало что дадут. Осознавал и то, что мои офицеры — люди молодые, профессиональные военные, не имеющие ни какого опыта обращения с подобным оборудованием. И поэтому приказал командирам рот выявить в подразделениях людей, которые до призыва в армию работали на заводах, эксплуатировали станки. К счастью, нашли солдат, которые трудились когда-то на предприятиях Донбасса. Они, оценив обстановку, заявили: демонтировать можно, но за полную сохранность этих станков они не ручаются, работа предстоит тяжелая.

Повезло нам и в том, что в цехах были обнаружены различных систем ключи, цепи, веревки, стальные доски… И работы начались. Но все же, из-за неосторожных действий, парни вывели несколько станков из строя. Однако в ходе последующих работ солдаты приобрели определенный опыт по демонтажу данного типа станков, и за 15 дней мы в основном вывезли все оборудование в назначенный пункт.

Вывоз же с территории завода медицинского имущества, которое хранилось на складах, особых трудностей не доставляло. Это была готовая и сравнительно легкая продукция. Ее мы отправляли в армейские госпитали, в том числе медсанбат дивизии и медпункты полков.

Все же, оглядываясь на свой путь, описывая этот необычный пример фронтовой жизни, убеждаюсь в правоте слов поэта:

Чтобы стать мужчиной, мало им родиться,

Чтоб стать железом, мало быть рудой.

Ты должен переплавиться, разбиться

И, как руда, пожертвовать собой.

АМЕРИКАНЦЫ

После выполнения вышеупомянутых работ (заданий) части дивизии, в том числе и мой батальон, были передислоцированы за город. Нас расположили в казармах бывшей немецкой армии, в отдельном военном городке в с. Ландсберг.

Хотя и жили солдаты в сельской местности, но ежедневно они совершали поездки в город, ибо там охраняли объекты уже будущей нашей советской зоны. Бойцов возили на трофейных грузовиках. Мы, офицеры, проверяли службу на постах в основном на велосипедах. Это был наш транспорт. Легковые машины, которые мы захватили у немцев, приказано было передать в распоряжение вышестоящих начальников, в штабы.

Американцы так же, как и мы, несли караульную службу в своей зоне путем охраны объектов и патрулирования определенных районов. Расквартировались они так же за пределами города. Они на своих «Виллисах» пересекали наши военные городки и гарнизоны отдельных частей. И поэтому мы имели возможность с ними часто общаться, быть, что называется, в близком контакте. Частенько они подбрасывали наших офицеров и солдат на своих машинах к нужным точкам. Нам они казались открытыми. Отличало их дружелюбное отношение к русским. Естественным препятствием в общении с ними было незнание языка. Среди американцев выделялись солдаты-негры. Это были в основном рослые парни, на мой взгляд, неплохие водители. Никаких недоразумений во время моего пребывания в Берлине до октября 1945 года между советскими и американскими военнослужащими не было. Забегая вперед, хочу отметить, что с американцами и другими иностранцами мне пришлось встречаться не раз в бытность главой нашего военного ведомства и решать принципиальные проблемы в интересах суверенного Казахстана.

В Берлине мы встретились также с англичанами, французами и бельгийцами. Они осматривали, как и мы, разрушенный рейхстаг, библиотеки, музеи. Кстати, хочется привести такой факт: немцы вывезли много книг из наших библиотек, особенно с Украины. На этих книгах были штампы библиотек городов Киева, Харькова, Запорожья, Винницы и т.д. Свои воинские передвижные библиотечные пункты мы и пополняли за счет изъятия вывезенных из страны произведений.

Да, навсегда остались в моей памяти встречи с американцами на немецкой земле. Разумеется, годы берут свое -кое-какие детали, эпизоды и подробности тех военных дней сорок пятого года, кроме тех, что я описал, выветрились из памяти. Но главное — осталась навсегда атмосфера искренности от встреч друг с другом. Не случайно древняя восточная пословица гласит: «Сила птицы — в крыльях, сила человека — в дружбе». С обретением Казахстаном суверенитета у нас установились добрые отношения с США и другими государствами. Сегодня над нашей страной звучит «музыка мира». Я считаю, что чувство человеческого братства и единства к миру и свободе было скреплено в боевом содружестве государств антигитлеровской коалиции в ходе войны с фашизмом.

КОГДА ОТГРЕМЕЛИ БОИ

После окончания Великой Отечественной войны я продолжал службу под Берлином, командуя тем же стрелковым батальоном, с которым подошел к столице поверженного рейха в незабываемые дни весны сорок пятого года. А в сентябре начались организационные мероприятия по сокращению войск. Мне предоставили отпуск на 45 суток. Выделили и ординарца, который должен был сопровождать меня домой. Его звали Семен Настасюк, родом он был из Одессы, но жена его жила в Киеве.

Где-то в середине сентября мы купили билеты, попрощались со своими боевыми товарищами, с которыми прошли через тяжелые годы войны. Расставаться было тяжело, мы ведь очень привыкли друг к другу. Меня же утешало то, что со мной ехал боевой товарищ, что ехали мы вдвоем домой после Великой Победы живыми, да еще с высокими правительственными наградами.

Билеты купили до Москвы, но, доехав до Барановичей, мы с Семеном решили заехать в Киев к фронтовому товарищу -капитану Василию Антоновичу Тышкевичу, который был тяжело ранен на территории Польши. Он тогда командовал стрелковой ротой в нашем батальоне. Ориентиры у меня были: фронтовики имели добрую привычку обмениваться адресами, а он мне часто писал, что находится в Киевском госпитале. Помню и адрес: улица Артема, военный госпиталь.

Сошли мы на станции Барановичи — это Западная Белоруссия. Идем на станцию, но ее можно только назвать станцией: все разрушено. У какой-то будки сидит дежурный. Поздоровались, спрашиваем, когда будет пассажирский поезд? Он задает вопрос; «Откуда вы?». Из Берлина, говорим. Покачал головой дежурный, усмехнулся грустно: «Ребята, пассажирские поезда не ходят, товарные и то редкость». Мы упрашиваем отправить на каком угодно, лишь бы ехать. Он долго дозванивался до кого-то, и, наконец, обрадовал: через пять-шесть часов пойдет товарняк, можно посадить, если выдержите.

— Мы фронтовики, — отвечаем, — нам бы только до Киева добраться.

И действительно, посадил нас дежурный в товарняк, и я до сего времени ему благодарен.

В пути были около двух суток. Кругом разруха, раздобыть съестное невозможно. Хорошо, что у Семена в Киеве была комнатушка. Пристроились, обогрелись, немного отдохнули, а наутро я пошел к своему другу. Лежал Василий с вытянутой ногой, дремал, сестра меня предупредила: сейчас «мертвый» час, но я ее упросил, сказал, откуда и куда еду. Подхожу к двери, Василий проснулся и начал громко называть меня по имени. Встреча была трогательная. Хоть мы и мужчины, хоть и фронтовики, многое повидали, но слезы лились рекой. Видимо от радости — ведь мы остались живы, хоть Василий и стал инвалидом.

Пробыл у своего фронтового друга два дня. Попрощались, дали друг другу слово, что будем переписываться и, действительно, связь у нас не прерывалась, последний же раз встретились мы в 1983 году в Киеве. Одна нога у него не действует, ездит на «Запорожце» с ручным управлением, но был он бодрым, жизнерадостным. А тогда, в сорок пятом, попрощались мы с Василием и отправились дальше — на Москву.

В Москве я никогда не бывал прежде и мне так хотелось увидеть Кремль, мавзолей Ленина и вообще иметь представление о нашей столице.

Сели в купейный вагон пассажирского поезда Киев — Москва. Это, конечно, не тот товарняк, на котором добирались из Барановичей до Киева. В купе я, Настасюк, еще один доброжелательный человек в форме майора. Познакомились. Он назвал свою фамилию: Коваль Александр Яковлевич. Я рассказал, что никогда не был в Москве, он меня успокоил: не беспокойтесь, еду к брату, он живет в Москве — в Трубниковском переулке, что рядом с Арбатом. Для меня эти ориентиры ничего не значили. Но новый знакомец успокаивает — там остановитесь и будете жить столько, сколько пожелаете. Я благодарил, говорил, что это неудобно, что мы будем стеснять людей, но майор и слушать не хотел.

На Киевском вокзале взяли такси, поехали — оказалось, что Трубниковский переулок не так далеко. Майора встретили его брат Абрам Яковлевич, его жена и сын. Они тоже давно не виделись, встреча была радостной. Нас тоже приняли как родных. А квартирка-то была небольшая: одна комната метров 20, кухня метра 4, и все …

Майор вскоре уехал устраиваться к знакомому, а мы остались. Вспоминаю с большим теплым чувством этот случай: приняли нас, совершенно незнакомых людей, как самых близких родственников. В этом я вижу высокую человеческую культуру, проявление истинного единства нашего народа и радости от только что закончившейся войны.

Мало того, что мы остановились в этой семье. Наши хозяева решили показать нам Москву и в течение недели знакомили с огромным городом. Конечно, Москву сравнить с Берлином нельзя. Москва — это широкие улицы, здания, как правило, светлого тона, много деревьев и вообще зелени. Берлин — мрачный город, он больше напоминает крепость своей суровостью, а планировкой — каменные джунгли.

Начали знакомство с метро. Я тогда посмотрел все станции. Это чудо, этим сказочным сооружением невозможно не восторгаться.

Хозяева предложили мне сходить в Большой театр. Как и сейчас, купить билеты в оперу было трудновато, но мне, как Герою СССР, разрешили побывать в театре вне очереди. И вот Большой театр. Я озирался, осмотрел все ярусы, партер. Наконец открывается занавес, начинается опера «Князь Игорь». Это была первая опера, которую я слушал. Большое впечатление оставили игра артистов, массовые сцены. По правде же говоря, я тогда не все понял. Позже, когда учился в Военной академии им. М.В. Фрунзе, я стал настоящим театралом.

Итак, состоялось мое первое, лишь в общих чертах, знакомство с Москвой. Подробно со столицей былой нашей державы я знакомился, когда в июне 1946 года поступил учиться в ВА имени Фрунзе. Но об этом несколько позже.

close_page

ДОМОЙ

Москва — станция Ак коль Карагандинской железной дороги. Таким был мой новый и такой долгожданный маршрут. Несмотря на то, что прошло всего несколько месяцев с тех пор, как закончилась война, пассажирские поезда ходили регулярно. Где-то на третьи сутки (с пересадкой в Петропавловске) я прибыл на свою родную станцию Ак коль. Вот и село Алексеевка — районный центр Сталинского (ныне Аккольского) района Акмолинской области. Когда мы с Настасюком вышли, на станции моросил дождь. Чувствовалось, что надвигается осень. Сам вокзал, каким был в дни отправления на службу в августе 1942 года, таким и остался. Но на дорогах была непролазная грязь.

Хотя со станции Шадринск и давал телеграмму, что еду в отпуск, никто нас не встретил. Это огорчило: послe такой, долгой и тяжелой разлуки любой селянин был бы самым дорогим родственником.

Но вот появился какой-то железнодорожник, подошел, поинтересовался, кто я, и я в свою очередь ответил на все его вопросы. И причем особенно расспрашивал о том, как мне добраться до совхоза имени Сталина — это всего 12 километров от Алексеевки. Железнодорожник посмотрел на меня, вначале сказал, что это трудно, никакого прямого транспорта нет. Ждите, может кто и проедет. А потом задал еще один вопрос:

— Вы на самом деле Герой Советского Союза с нашего района? Я в ответ:

— А Вы все сомневаетесь?

И вот он повел нас на вокзал, начал звонить в райком, попросил соединить с первым секретарем райкома Цветковым Владимиром Ивановичем. Они переговорили, потом наш новый знакомый передал трубку мне — если вы действительно Нурмагамбетов, поговорите сами.

Я поздоровался с секретарем, тот уточнил — кто я такой и сказал, что минут через пятнадцать будет на вокзале. Действительно, прибыл он на «Эмке», тепло поздоровался, спросил, почему телеграмму не дали, и сразу в какую-то столовую —. там нас уже ждали.

По пути разговорились, секретарь стал рассказывать, что он из Ленинграда, причем коренной ленинградец, прибыл с эвакуированным заводом, по образованию инженер, но стал партийным работником. Он действительно был человеком из Ленинграда, напоминал Давыдова из знаменитой книги Шолохова. И оказался исключительно обаятельным и заботливым.

Пожил я в своем колхозе около месяца. Некогда хорошее хозяйство, многолюдное, было каким-то пустым. Очень уж мало было мужиков. Если были, то в основном инвалиды: Кошен Кашиков без одной ноги, Белоус Иван без руки и другие.

Картина была безотрадная, но тем не менее меня встретили хорошо, в школе устроили митинг, я выступил перед своими земляками.

В начале октября меня пригласили в обком и облисполком в Акмолинск, где состоялась дружеская беседа с первым секретарем Сагалбаем Жанбаевым, человеком, умудренным жизненным опытом, большим практиком. Правда, по современным меркам грамотешки у него было маловато. Встретился и с председателем облисполкома Раисовым. Непосредственным же моим опекуном был заведующий отделом пропаганды Мажит Аманбаев — человек необыкновенной души. За короткое время мы стали как братья и наши дружеские отношения продолжались очень долго, до самой его кончины в Шымкенте в 1960 году.

В Акмолинске, в обкоме КПК, мне сообщили приятную весть: я включен в состав делегации Акмолинской области, которая едет в Алматы на торжества по случаю 25-летия образования республики.

А отпуск мой заканчивался, я должен был возвращаться в Берлин.

Местные начали уговаривать: надо ехать на праздник, в Берлин, мол, успеется. Я поразмышлял и решил поехать в Алматы. Фактически я нарушал закон, у меня ведь не было документов, разрешающих ехать в Алматы. Вот уже прошло 60 лет, а я все вспоминаю этот свой необдуманный шаг. Видимо, брало верх сознание того, что победителей не судят, а я был так молод и никто мне вразумительно не втолковал, что нарушать предписания никому не разрешается.

Итак, поехали. Через Кокшетау, Петропавловск, Новосибирск, Семипалатинск — в Алматы. Встретили нас хорошо, разместили в гостинице «Иссык» — сейчас на том месте высится городская АТС на улице Панфилова.

По тем временам это был большой праздник. Торжественное собрание в оперном театре имени Абая, скачки, другие мероприятия. После всего этого я прибыв в отдел кадров (ОК) СтепВО — Степного военного округа — тогда был такой в столице Казахстана. Вот здесь-то меня основательно отругали и даже пригрозили отдать под трибунал за то, что просрочил отпуск и «разгулялся» в Алматы. Однако начальник ОК полковник Григорьев, как бы меня не ругал, все же искренне хотел как-то меня устроить и сказал:

— Идите, товарищ майор, продолжайте «нарушать дисциплину». Но завтра к десяти ноль-ноль прибыть в штаб округа к командующему, генерал-лейтенанту Курбаткину Павлу Семеновичу. Там буду и я.

В назначенное время прибыл в штаб, меня встретил полковника Григорьев и повел к командующему.

Заходим. Сравнительно небольшой кабинет командующего. Он встретил стоя, спрашивает:

— Как дела, товарищ майор? Ответил:

— Хорошо.

— Нет, товарищ майор, у Вас дела плохи! Основательно он меня пожурил, я не знал, куда себя деть, все твердил: «виноват».

Он и говорит, что ты виноват — знаю, но что мне делать с тобой? Почти час он меня наставлял, все указывал на мои неправильные действия. Потом постоял, подумал и сказал неожиданно:

— Товарищ майор, поедете в Академию имени М. В.Фрунзе. Учиться…

Я был ошеломле, меня охватила какая-то растерянность, даже не был готов ответить что-либо на такое заботливое отношение после того, как меня «настращали», после всего, что я пережил.

Я молчал.

Он обращается ко мне по-отечески:

Почему молчишь? Кто же будет учиться, если не такие как ты? Молодой, прошел войну, кто будет продолжать службу в Советской Армии, заменять нас, стариков?

Насколько он был предупредителен и заботлив, я убедился, когда он приказал вызвать начальника Дома офицеров. Тот тут же зашел, видимо, был заранее предупрежден. Фамилии не помню, по званию он был подполковник. Командующий приказал ему, указывая на меня: готовьте, майора в академию, нанимайте преподавателей и о ходе подготовки докладывайте мне лично.

Начальник Дома офицеров вытянулся в струнку:

— Есть!

… Прошло почти пол века, а я все с прежней сыновней благодарностью вспоминаю отеческую заботу этого замечательного человека, который фактически дал мне путевку в сложную армейскую жизнь.

В жизни много бывает встреч, чудес, но я никогда не думал, что после окончания Академии имени Фрунзе я буду служить в оперативном Управлении Туркестанского военного округа, а заместителем командующего там будет генерал-лейтенант Курбаткин Павел Семенович, и под его руководством мы будем проводить учения, что я буду для него готовить нужные оперативные материалы. Так продолжалось более пяти лет, и здесь он оставался моим добрым и взыскательным учителем.

Но это я забежал на несколько лет вперед, а тогда я готовился в академию. Ежедневно четыре часа занятий и самостоятельной подготовки. А служба шла своим чередом: командующий назначил меня инспектором отдела ВУЗов округа.

АКАДЕМИЯ

Наступил июнь 1946 года, еду сдавать экзамены в Москву. Это мое второе посещение столицы и если я поступлю, то буду там жить три с половиной года.

Хорошо в Москве летом, особенно в Подмосковье, где мы готовились, сдавали вступительные экзамены, где учили нас в течение пяти месяцев — в городе Загорске (Сергиев Посад). Это загородная академическая база, там проходили все занятия.

Народу там было много, в основном фронтовики, жили все в казарме по 50-70 человек, питались в общей столовой — как солдаты. И должен сказать — никто не обижался.

После трехмесячной подготовки начались экзамены. Многие, увы, не прошли.

Я был зачислен.

… И сейчас вспоминаю, как проходила мандатная комиссия. Председательствовал заместитель начальника академии генерал-лейтенант Сухомлинов. Подходит моя очередь, захожу, докладываю. Генерал, обращаясь ко мне, говорит:

— Товарищ майор, вы слишком молоды, всего 22 года. Надо переждать год.

А я, не дожидаясь других его слов, неожиданно выпалил:

— Воевать был не молод, а учиться — так молодой. Я хочу учиться, поступать хочу сейчас или никогда. В ином случае прошу уволить меня из армии.

Все командиры переглянулись. Генерал-лейтенант Сухомлинов, обращаясь ко мне, говорит:

Почему вы так дерзки, мы же вас не отчисляем. Я ответил:

Спасибо.

Меня попросили выйти и подождать. Сижу в приемной. Ко мне подходят товарищи — Николай Кузнецов, Иван Рыжков, Сергей Хвостов, спрашивают:

— Ну, как?

Я им все рассказал, все как есть. Кузнецов хвалит:

— Молодец! Хвостов утверждает:

— Выгонят.

Комиссия посовещалась и меня вызывают. Зашел, представился. Генерал-лейтенант Сухомлинов спрашивает:

— Если зачислим, сможете учиться на хорошо? Естественно, я ответил — так точно.

— Ну, смотрите, не потянете, после первого же семестра отчислим из академии.

Конечно, учился я старательно. Не могу сказать, что был передовиком, но не был и в отстающих. И в ноябре 1949 года закончил Военную академию имени М.В. Фрунзе.

… Москва! Жить в ней — это вторая академия, но надо вникать, буквально вживаться в нее, изучать ритм и пульс этого великого города. Давайте задумаемся: когда мы говорим о Москве, что вкладываем в это понятие?

Прежде всего — о москвичах. Они — прекрасные люди, труженики, с уважением относятся к гостям.

А московские театры, блистательные артисты? В те годы перед слушателями нашей академии в ее клубе в Земледельческом переулке часто выступали такие мастера культуры, как Валерия Барсова, Максим Дормидонтович Михайлов, Иван Семенович Козловский, Иван Скоб-цов, Сергей Яковлевич Лемешев. Желанными гостями у нас были эстрадные артисты — Нечаев, Бунчиков, Виноградов, Шульженко и другие.

Огромное впечатление произвела архитектура древнего города, особенно завораживающая, неповторимая прелесть Красной площади, Кремля. Был я во многих городах Европы — Варшаве, Праге, Будапеште, Софии, но нет такой красоты, как в Москве. Чего стоит Московское метро, разве можно сравнить его еще с каким-либо? Нет и еще раз нет. И жестокой болью в сердце отдаются нынешние сообщения о том, что сейчас происходит в Московском метрополитене.

А музей, картинные галереи? Москва стала городом знания для многих людей, она дала путевку в жизнь тысячам людей былой нашей огромной страны, многим приезжим из-за рубежа. Здесь сконцентрирована великая научная мысль.

Но в ноябре 1949 года мы, слушатели академии, не без грусти простились с городом, к которому так привыкли.

НОВОЕ НАЗНАЧЕНИЕ

Прибыл в академию представитель Главного управления кадров (ГУК) полковник Авдонин. Начал беседовать со слушателями, в том числе и со мной. После продолжительного разговора мне предложили должность офицера отдела управления (ОУ) штаба ТуркВО.

Я стал возражать: эту работу, мол, не знаю, надо бы мне в войска, в строй. Лучше для меня СибВО.

Он стал разъяснять, что надо идти в ТуркВО, ибо в Красной Армии мало национальных кадров.

Я ответил, что меня это мало интересует, поскольку на войне никто не спрашивал о национальности и этот вопрос не поднимался. Даже если я поеду в Ташкент, вряд ли что-то изменится. Он же настаивал на своем, а я отказывался И вдруг собирают нас и объявляют приказ.

Вышло так, как требовал представитель ГУК.

В строевой части выписали нам соответствующие документы, предоставили отпуска с последующим прибытием к 10 января 1950 года в ОУ штаба ТуркВО в Ташкенте.

После отпуска, проведенного у себя дома в селе Трудовом Акмолинской области, я прибыл к месту назначения. Вот и Ташкент, штаб ТуркВО, оперативное управление. Было это 10 января 1950 года.

Разместился в гостинице, которая больше походила на казарму: в одном помещении жило до 25 человек офицеров, без горячего душа, с общим туалетом, Даже без столовой. Что характерно для нас в то время: мы все хорошо знали, что нужны соответствующие условия жизни, но все понимали, что всего пять лет назад закончилась тяжелейшая война, надо терпеть. И я не помню, чтобы кто-нибудь возмущался, требовал квартиру.

Все считали, что именно так и надо. Надо терпеть.

По прибытии представился начальнику оперативного отдела полковнику Гаврилову, через некоторое время моим начальником стал полковник Савинов Александр Иванович.

Мне повезло — Александр Иванович оказался душевным человеком, хорошим воспитателем. Оперативную работу знал, с подчиненными был общителен, мы все к нему относились с большим уважением. Он в свою очередь представил меня заместителю начальника ОУ генерал-майору Себеру Всеволоду Ивановичу, а потом и начальнику ОУ штаба САВО генерал-лейтенанту Брилеву Николаю Григорьевичу, активному участнику войны, начальнику штаба армии в военные годы.

Итак, что такое оперативная работа? Понятие о ней у меня было смутное. С первых дней А.И.Савинов дал мне задание составить разработку на проведение командноштабного учения с корпусом.

Конечно, для меня, человека, командовавшего всего лишь батальоном, это было очень трудно. Да и в академии, нас этому Не учили. Я мог пока принимать решения в роли командира и выступать в других ролях по готовой разработке, сделанной кафедрой. А тут пришлось готовить задачи на корпус. Хотя бы на полк… Нужно создавать оперативную обстановку за фронт. Конечно, первое время было очень тяжело, но и здесь заботу обо мне проявил и учил меня все тот же Александр Иванович Савинов.

В конце концов, я составил разработку с его помощью и при содействии опытных офицеров, с которыми проходил службу. Это были полковник Леви Михаил Самойло-вич, полковник Носаченко Григорий Иванович, полковник Лешин Александр Иванович, полковник Горпинюк Иван Григорьевич и другие товарищи.

По разработанному материалу было проведено учение, которым руководил начальник штаба округа генерал-лейтенант Богданович Виктор Францевич. Учение прошло без особых замечаний. Нужно сказать, что и руководитель учения был человек уравновешенный, вдумчивый, хороший воспитатель. Это тоже способствовало тому, что учение было проведено успешно.

Через некоторое время я спросил Савинова, почему он поручил мне составление разработки? Ведь было много опытных офицеров, которые не раз готовили такие материалы.

Он мне сказал тогда, что это было необходимо для того, чтобы я как можно быстрее «врос в оператора». Ты молод, через некоторое время должен идти в войска, тогда тебе легче будет служить. Прошло с тех пор 55 лет, а я все вспоминаю, какой это был заботливый человек, он много думал о будущем армии. К сожалению, Александр Иванович страдал астмой, уволился в 1956 году и уехал в Рязань. Вскоре скончался…

Быть оператором — это значит много знать по долгу службы: тактику действий всех родов войск, порядок обеспечения и снабжения, ибо без этого ты просто не сможешь работать. При докладе начальнику отдела, начальнику ОУ или начальнику штаба ты должен это делать квалифицированно, отвечая за действия всех родов войск. Это не простое дело. Я ведь слегка коснулся только одной стороны вопроса, а задач у операторов много.

В течение пяти лет — с 1950-го по 1954 год, будучи старшим офицером, я прошел хорошую школу военного дела. Кроме выполнения своих обязанностей мне приходилось многое видеть, слышать и докладывать обо всем непосредственно командующему войсками округа.

А таковым был прославленный Герой Великой Отечественной войны генерал армии Петров Иван Ефимович. Это о нем написал свою известную книгу Владимир Карпов «Полководец». Петров был крупный военачальник, весь округ любил своего командующего, к нему с уважением относились и труженики, и руководители республик Средней Азии, Казахстана, а также не менее известные командующие, которые меняли друг друга.

Затем округом командовали: генерал-лейтенант Рад-зиевский Алексей Иванович (впоследствии генерал армии), генерал армии Лучинский Александр Александрович, генерал армии Федюнинский Иван Иванович. Это были полководцы, командовавшие армиями в годы войны и принесшие победу. У них было чему учиться — и оперативному мышлению, и обращению с людьми, и воспитанию кадров.

В сентябре 1954 года меня вызвал Савинов и спросил:

— Хочешь командовать полком?

В принципе я претендовал на эту должность и раньше, и, конечно, ответил положительно.

— Имей в виду, днями тебя вызовет командующий.

И действительно, через несколько дней я был принят командующим генералом армии Лучинским.

Вхожу в большой кабинет, он встал, подал руку. Человек красивый, стройный. Постоял немного, сел, после некоторой паузы сказал:

— Вам, молодой человек, предлагается полк. Настоящий военный должен пройти эту школу.

Я ответил коротко:

Есть.

Он дал мне много советов и сказал:

— Приказ будет через месяц. Мы представляем, а назначает министр обороны.

После беседы у Савинова меня и других пригласили к члену Военного совета генерал-полковнику Сусайкову Ивану Захаровичу, разговор был примерно тот же. Но этот человек, по характеру несколько грубоватый, начал с того, что в полку, мол, некогда писать бумажки, что там живые люди, техника, хозяйство, необходимо быть самостоятельным руководителем.

Вспоминается, что у меня успешно шло командование полком, благодаря тому, что я прошел школу ОУ округа, работал непосредственно с людьми, у которых и сам учился.

С теплым чувством вспоминаю Ташкент. В этом городе прожил почти пять лет, убедился, что он по праву считался и считается воротами в Среднюю Азию. Современный Ташкент, особенно после землетрясения, почти заново отстроен. Это огромный город с 2-х миллионным населением.

В Ташкенте в январе 1952 года я женился на Лире Сабировне, которая тогда заканчивала гидрогеологический факультет Среднеазиатского университета. 27 октября родился сын — Талгат. Так что с Ташкентом у меня многое связано: и начало послеакадемической службы, и свою семью обрел я там.

В период службы в ОУ ТуркВО изучил Туркмению, можно сказать, вдоль и поперек. Даже проехал по древнему руслу Амударьи (Куня — Ургенч — Казанджик). Вообще-то — это безжизненное пространство, но мы преодолели его, особенно тщательно изучая те районы, где стояли войска.

А теперь — здравствуй полк! В октябре 1954 года я прибыл в Алматы, встретил меня начальник штаба полка подполковник Бураков Павел Васильевич. На другой день представился командиру дивизии полковнику Соколову, он меня принял тепло, рассказал об особенностях службы, о том, что полк расквартирован в городе и это накладывает особую ответственность, что все заместители старше меня как минимум на 10 лет и поэтому надо с ними найти общий язык, не горячиться и т.д.

Естественно — все, о чем он рассказать не мог, надо было додумать самому.

Полк я принял от полковника Иванникова Александра Ивановича. Человек он был опытный, воевал, причем хорошо, был удостоен звания Героя Советского Союза. К сожалению, увлекся спиртным и в результате по достижении пенсионного возраста и по состоянию здоровья был уволен…

Долго я думал, с чего начинать, как командовать полком? Принял во внимание советы старших начальников. Собрал всех заместителей, познакомился с офицерами -своим заместителем подполковником Гонтарем Петром Прокофьевичем, начальником штаба подполковником Бураковым Павлом Васильевичем, замполитом подполковником Рябовым Александром Яковлевичем, заместителем по тылу майором Коломийцем Иваном Елисеевичем, заместителем по технике подполковником Колесовым, начальником артиллерии Щуревским Иваном Васильевичем.

После знакомства и беседы с ними поставил задачи, обратил внимание на точность выполнения приказов. Не забыл сказать о том, что за малейшее отступление буду наказывать. Предупредил: кому будет тяжело, пишите рапорт на перевод или на увольнение.

Эти же вопросы обговорил и с командирами батальонов, а таковыми были: 1 мсб — подполковник Цвень, 2 мсб — подполковник Семенов, 3 мсб — подполковник Терентьев, тб — подполковник Шарыгин. Состоялся серьезный разговор и с другими командирами.

Особенно подробно я разговаривал, уточнял и выяснял настроение с командирами рот, батарей. Хорошее впечатление на меня произвели капитан Бутяев, капитан Рыбалко, капитан Сорокин, майор Конкин, капитан Ионих. Отдельно познакомился со штабными офицерами. Штаб под руководством подполковника Буракова был сплочен, особенно хорошо работали майор Силкин, капитан Став-ров, капитан Котловцев (впоследствии генерал-полковник), майор Евсейко, капитан Заславский, капитан Турин и многие другие.

Знакомство с офицерами оставило у меня хорошее впечатление, многие из них были опытные военные. Теперь надо было только найти правильный ключ и много поработать для того, чтобы полк, получивший неудовлетворительную оценку, занял достойное место. Я строил свою работу только на основе доверия к офицерам. Понятное дело, все отдавали приказания, но я держал их выполнение под контролем и тем самым узнавал, кто работает с отдачей, четко, а кто — вполсилы. На это, естественно, ушло немало времени, но весной 1955 года полк получил хорошую оценку. В этом я вижу заслугу офицеров полка, и в первую очередь таких, как начальник штаба подполковник Бураков, заместитель — подполковник Малюгин, командиры рот, батарей, старшинский состав. Им-то я уделял постоянное и неослабное внимание.

Известно, работа в полку резко отличается от условий работы в ОУ. В полку отвечаешь за людей, за их воспитание, дисциплину, технику, вооружение, материальное обеспечение. В круг обязанностей командира полка входят казармы, столовые, отвечаешь и за работу женсовета, за художественную самодеятельность В общем, за все.

Отвечая же «за все», прежде всего, имеешь дело с молодыми людьми разных национальностей, разных характеров, возрастов, с неодинаковым образованием и т.д. Значит — надо заниматься человековедением. А ведь это наисложнейший вопрос. От того, как будешь работать с людьми, зависит все, и, конечно же, успех дела. Надо быть требовательным, а это означает, что отданные тобой приказания должны быть выполнены. Исполнение их необходимо контролировать, чтобы они не повисали в воздухе. Перед принятием любого решения надо взвешивать все «за» и «против», думать о том своем подчиненном, которому предстоит выполнять отданное тобой приказание. Всему этому я учился и на фронте, и в академии, и на управленческой службе. Вот и придерживался этого, командуя полком. Работа и обязанности командира полка заставляют его вертеться на 360°. Мне было уже тридцать лет, и я чувствовал, что справлюсь с возложенным на меня грузом, ибо решать и нести ответственность за свои решения в конечном счете должен был только я.

Армейская, тем более в должности командира полка, работа — это почти 10-12 часов ежедневно, но кажется -всего ты не переделаешь. А ведь несмотря ни на что эта работа интересная, ты от нее получаешь большое удовлетворение, особенно когда есть результат, пусть даже и незначительный.

Полком я прокомандовал почти четыре года — с октября 1954 по август 1958. И считаю, что это были самые лучшие годы армейской службы. Все четыре года командовал, в основном, успешно, неоднократно поощрялся командирами дивизии, корпуса и округа. В 1957 году командующий округом генерал армии Федюнинский Иван Иванович после своего посещения полка даже издал приказ о поощрении командования войсковой части 61591 — командира полка, т.е. меня, заместителя командира подполковника Хитрина Ивана Алексеевича, старшины 2-й роты Гапоненко А. Р., начальника продсклада старшины Рыбалкина. Все были награждены именными часами, а я фотоаппаратом. Чего скрывать? Мы были воодушевлены.

В 1957 году в связи с введением в мотострелковых поляках танковых батальонов министром обороны Маршалом Советского Союза Жуковым было принято решение «пропустить» командиров через курсы по изучению танков. Три месяца мы изучали материальную часть, основы и правила стрельбы. Практически стреляли мы очень много и немало водили, отрабатывали основные упражнения по вождению -особенно NN 3 и 6.

По окончании курсов все получили права механика-водителя III класса. Главное же, нам, прошедшим курсы, легче стало работать. Мы без опаски шли к танкам и в основном знали, что требовать от своих подчиненных — танкистов.

В те годы командиры полков все были исключительно фронтовики, командовали полками продолжительное время, все они были опытными людьми и высшему руководству работать было легко: полковые командиры хорошо понимали свои задачи, работали с предвидением, никакой мелочной опеки над ними не требовалось. Я с добрым чувством вспоминаю командиров полков, с которыми служил в одной дивизии, полковников А.И.Иванова, Батракова, Дегтярева, Савоченко, Калиева Исламгазы и многих других командиров, с которыми делили радости и огорчения нашей армейской службы.

1958 год. С середины июня мы начали передислокацию в город Чарджоу Туркменской ССР. Перемещались в основном железнодорожным транспортом. Прошло все организованно, без ЧП.

Безусловно, из Алматы, красивого места, республиканского центра, ехать в жару не очень-то хотелось, но служба и интересы дела требовали этого. За исключением нескольких семей офицеров, которые должны были увольняться, все переехали на новое место службы. Условия, надо прямо сказать, были наитяжелейшие. Квартир не хватало, личный состав размещался в тесноте, остро ощущалась нехватка воды, но никто не роптал. Все понимали — это временные затруднения, все наладится.

В августе 1958 года я был назначен начальником штаба дивизии, мне было 34 года. Командиром стал начальник штаба дивизии полковник Круглов Егор Иванович.

Новая работа требовала больших усилий — надо было изучать особенности, присущие этой должности. В целом дивизию я знал, служил в ней с конца 1954 года. Включился в должность, надо сказать, сразу, и за время этой службы на памяти у меня много различных учений — плановых и внеплановых, в том числе с участием Главного штаба Сухопутных войск.

Работа в штабе дивизии требует широты мышления и аналитического подхода к решению конкретных задач. После работы в ОУ штаба ТуркВО я меньше соприкасался с проблемами учения, разборами теоретических вопросов и. т.д., ведь полк «заматывал» хозяйственными вопросами, вопросами работы с людьми и техникой. Здесь же, в штабе дивизии, надо было разрабатывать документы для проведения учений с полком, в масштабе корпуса, армии, это требовало определенных знаний и тщательной подготовки к ответственным мероприятиям.

В штабе дивизии было много подготовленных офицеров. Я помню всех. Начальником оперативного отделения был полковник Грайпель Семен Борисович — подготовленный, работоспособный офицер. В этом же отделении служили подполковник Яковенко Юрий Иванович, подполковник Долинский, начальник мобилизационного отделения майор Каффка, начальник топослужбы майор Асиновский. В Управлении дивизии начальником артиллерии был полковник Воронов Петр Петрович, начальником ПВО — подполковник Рыженко Николай Иванович, начальником инженерных войск — подполковник Чилингорян Владимир Мурадович, начальником химслужбы — подполковник Кильдеев, начальником тыла — полковник Самохин Егор Иванович, заместителем по техчасти — подполковник Барышников, начальником политотдела полковник Говоруненко Иван Дмитриевич.

Всем нам приходилось много сил прикладывать к тому, чтобы сколотить коллектив и это нам удалось — наша войсковая часть 31775 числилась в числе лучших соединений округа в 60-е годы. Я проработал начальником штаба дивизии ровно три года — с августа 1958 по август 1961 года.

А в 1961 году мне не повезло. Я заболел и причем очень сильно: диагнозы мне ставили очень серьезные. Я ослаб, состояние было тяжелое. И вот, когда я лежал больным, приходит телеграмма с вызовом в ЦК КПСС для беседы о назначении на должность командира дивизии в Душанбе. Представление сделал генерал армии Федюнинский Иван Иванович, я ему за это весьма признателен. Но командующему пришлось дать отбой. В связи с болезнью моя кандидатура отпала. Болезнь протекала тяжело, по настоянию врачей поехал в санаторий, пошел на поправку, а потом и выздоровел.

Так куда же теперь идти? Предлагали различные должности, но после активной работы в войсках я не хотел идти в штабы.

В июле 1961 года мне предложили должность начальника штаба Гражданской обороны Казахской ССР. Что это за работа — для меня было неведомо. В августе того же года, уже назначенным на эту должность, с семьей прибыл в Алматы. Встретил меня заместитель начальника штаба Гражданской обороны республики подполковник Алибеков Есет Калиевич. Особых «устройств» нам не надо было, ибо квартира имелась. Таким образом, я в третий раз оказался в Алматы. Впервые побывал здесь в октябре 1945 года, второй — в октябре 1954 года. И вот — третий раз, Город к тому времени расстроился, появилось много оригинальных строений, красивей стал Алматы, южная столица суверенного Казахстана. Хотелось бы здесь отметить роль первого секретаря ЦК Компартии Казахстана товарища Кунаева Динмухамеда Ахмедовича, который лично следил за развитием города, как и всей республики.

Итак, чем я должен заниматься, кому подчиняться? По существующему положению, начальник штаба ГО подчиняется председателю Совета Министров Республики. В то время штаб Гражданской обороны из МПВО, который подчинялся МВД СССР, только преобразовывался в самостоятельную организацию с единым подчинением МО СССР и местным органам.

К концу 1961 года начальником Гражданской обороны СССР был назначен Маршал Советского Союза Чуйков Василий Иванович. Это известный военачальник, Герой Великой Отечественной войны. Его приход сразу же внес свежую струю в Гражданскую оборону. Да и я почувствовал, что не буду в отрыве от армии. А ведь вначале было очень тягостно — этот штаб был не таким, к которым я привык за долгие годы армейской службы.

И в то же время работа предстояла огромная. В первую очередь я должен был сам глубоко осознать ее смысл, задачи и цели, чтобы ставить их перед подчиненными и для того, чтобы обращаться со своими проблемами к правительству республики. Это тоже задача не из легких.

В то время председателем Совета Министров Казахской ССР был Дауленов Салькен Дауленович. И вот, через несколько дней после приезда я представился ему в качестве начальника штаба ГО республики. После визита сделал неутешительный вывод: он тоже не особенно представляет, что такое ГО. Единственное, что он сказал: «Пройдите к товарищу Симакову Николаю Михайловичу, он поставит задачи». Мне было тягостно. Молодой офицер, но вместо того, чтобы служить в войсках, хожу по кабинетам, а главное — нечетко представляю, чем мне заняться.

Прошло какое-то время, я был вызван на сборы, которыми руководил начальник штаба Гражданской обороны СССР генерал-полковник авиации Толстяков Олег Викторович, обстоятельный человек, у меня с ним сразу же сложились уважительные отношения. Эти отношения сохранились до тех пор, пока я служил в Гражданской обороне. Да и после. Во время сборов я многому научился, проблем было хоть отбавляй, ибо Гражданская оборона возрождалась заново. Вышло специальное постановление Совета Министров и ЦК КПСС, определяющее задачи Гражданской обороны страны. Естественно, оно стало главным определяющим документом для всех, кто работал в этой системе. Были утверждены новые штаты, штаб набирал силу и к концу 1962 года мы имели вполне оформленную его структуру, в которую вошли отделы оперативной и боевой подготовки, связи, инженерная и метеорологическая службы, отделение материально-технического обеспечения, бухгалтерия и курсы гражданской обороны.

Надо было подбирать офицеров. Начальником оперативного отдела был назначен Бащев Иван Александрович, очень честный, работящий офицер. На отделение боевой подготовки был назначен полковник Грайпель Семен Борисович. В общем, собрался работоспособный коллектив, но надо было его сколачивать, учить штабной культуре, знакомить с экономикой республики, ее промышленными районами. Надо было знать и вопросы транспорта — железнодорожного, автомобильного и воздушного, оценивать его возможности. И все это — для успешной работы.

В Круг сведений, которыми мы обязаны были располагать, входило количество населения в отдельны населенных пунктах, строения, дороги, склады, даже их емкости. Никто нам эти данные не давал, добывать их через соответствующие министерства мы должны были сами. Необходимо было знать специфику, экономику всех областей, городов, районных центров. Работа моя была непосредственно связана с руководством республики, с первым секретарем ЦК тов. Кунаевым Д.А., председателем Совета Министров тов. Дауленовым С.Д. и их аппаратом. В ЦК — с администрацией отделов, в Совете Министров — с 1 отделом. Мы должны были постоянно корректировать свою работу с работой министерств, а следовательно — иметь дело с министрами. В областях работу надо было строить с обкомами и облисполкомами. И поэтому я должен был знать экономику областей и одновременно не отставать от военного дела.

Мне приходилось иметь дело с опытными партийными и советскими работниками. В то время председателями облисполкомов были в Карагандинской области — Джангозин Джакипбек, в Актюбинской — Кубашев Сагидулла, в Целиноградской — Шаяхметов Рахимжан, в Восточно-Казахстанской — Туртарин Бахитжан, в Кустанайской — Моторике Михаил: Георгиевичрвпоследствии ставший министром сельского хозяйства. В Караганде после Джангозир на был Ашимов Байкен Ашимович, впоследствии работавший Председателем Совета Министров и Президиума Верховного Совета Казахской ССР.

Что характерно, в принципе работали мы дружно, все задачи решались своевременно и с пользой. Большую помощь нам оказывал Кунаев Д.А.

В то время нам приходилось проводить много учений с областями, районами:, с крупными предприятиями. Они носили характер военных учений. А ведь руководители производств были гражданскими людьми, поэтому их надо было «военизировать». Нужно было соблюдать такт в работе с ними, умело указывать на допускаемые недочеты, а главное, добиваться, чтобы они усвоили свои обязанности с учетом требований гражданской обороны. И вот, работая со многими руководителями, с населением, бывая почти во всех областных центрах нашей республики, стремился учить людей и сам учился у них. Теперь могу без преувеличения сказать, что изучил республику. Громадная страна Казахстан, многоотраслевая, ее регионы не похожи друг на друга ни климатом, ни почвой, ни экономикой. И моя республика росла на моих глазах: строились заводы, фабрики, шахты, осваивались дополнительные посевные площади. Одновременно росли и люди, они учились думать и решать крупномасштабные задачи. Нельзя было отставать и нам, работникам Гражданской обороны, ибо мы обязаны были защищать то, что создается народом.

Многому я научился в Гражданской обороне. Но постоянно чувствовал неудовлетворенность этой работой, мне по-прежнему хотелось идти в войска — я скучал по полям, где проводятся учения, где идут стрельбы; скучал по солдатам, с которыми встречался каждый день, Об этом я докладывал начальнику ГО СССР Маршалу Советского Союза Чуйкову Василию Ивановичу. А он и слышать не хотел, все требовал, чтобы я не заикался больше о моем переводе в армию. Однако я напоминал ему об этом постоянно.

В августе 1969 года мне звонит командующий ТуркВО генерал армии Лященко Николай Григорьевич и сообщает, что в Алматы образовывается военный округ.

— На вакантную должность заместителя командующего думаем назначить тебя, как ты смотришь?

Я без колебаний ответил:

— Спасибо, постараюсь оправдать доверие.

На этом разговор закончился. В октябре 1969 года я был назначен заместителем командующего войсками Среднеазиатского военного округа (САВО).

Пост высокий. Как меня примут в войсках, не скажут ли, отстал от военного дела, находясь в ГО? Сделал вывод: опять надо учиться самостоятельно, глубоко разобраться — что изменилось во взглядах на военное дело. И я занимался. Думаю, никто особенно не почувствовал мою «отсталость», ибо я занимался над собой и сам проводил командирские занятия. Безусловно, быстро «восстановиться» мне помогли многие обстоятельства Я* опыт военного времени, служба в оперативном управлении и командование полком, служба в должности начальника штаба дивизии, работа начальником штаба ГО республики.

Штаб округа в конце 1969 года размещался в разных частях города. Его командующим тогда был генерал армии Лященко Николай Григорьевич, членом Военного Совета — генерал-майор Максимов Константин Алексеевич, 1-м заместителем — генерал-лейтенант Ганеев Камиль Самигулович, начальником штаба — генерал-лейтенант Карпов Виталий Николаевич, заместителем по строительству — полковник Вельский Борис Васильевич, заместителем по тылу — генерал-майор Яворский Иван Адамович.

Количество войск росло, создавались новые гарнизоны, это был тяжелый период для округа. Однако, благодаря энергии командующего и других руководителей, вниманию местных властей отдельные гарнизоны выглядели совсем не плохо.

Командующего я знал с 1957 года, когда он был еще первым заместителем КВО. Человек это был обаятельный, обладающий большим кругозором, он сумел за короткое время сплотить большой коллектив аппарата управления и штаба округа.

В декабре 1969 года — после отпуска — я приступил к работе. Первая поездка была в Душанбе, там командовал дивизией генерал-майор Малякшин Петр Артемович, я его знал еще с 1955 года, когда он закончил академию и прибыл на должность заместителя командира 66 мотострелкового полка в г. Аягуз.

Одна за другой пошли многочисленные командировки по войскам. Участвовал в различных учениях.

Офицерский состав войск омолаживался, у вновь прибывших, естественно, не было боевого опыта, приходилось передавать и им опыт войны. По крайней мере, когда мне поручали проводить и контролировать то или иное учение, старался учить так, как это бывает на войне: максимально приближать условия учений к фронтовой обстановке.

Особенно памятно для меня учение 1971 года в районе озера Балхаш, оно было воистину новаторским во многих вопросах, которые я и сам слабо еще представлял. Вместе с другими научился многому.

Должность заместителя командующего обязывала меня встречаться и с руководством Министерства обороны, Сухопутных и других родов войск. Два раза округ посещал министр обороны Маршал Советского Союза Гречко Андрей Антонович, начальник Главного политического Управления генерал армии Епишев А.А., Главнокомандующий Сухопутными войсками генерал армии Павловский Иван Григорьевич.

Особенно запомнился напряженный период в марте 1970 года — во время подготовки и проведения инспекции под руководством Маршала Советского Союза Москаленко. У меня был сложный участок работы, я заблаговременно выполнил все, что намечалось, и те соединения и части, за которые я отвечал, без особого труда выдержали экзамен. Сил, по правде говоря, было отдано много, за многие направления я нес особую ответственность как член Военного совета САВО, коим я являлся с мая 1974 по декабрь 1980 года.

В составе инспекции работали грамотные генералы и офицеры, у них было чему поучиться многим командирам. В частности, целый месяц я работал с генерал-лейтенантом Андрущенко Сергеем Александровичем — человеком многоопытным, который с первого взгляда видел недостатки в войсках. Работа шла дружно, а значит, и успешно. Округ подвергался инспекции три раза: в 1970, 1978 и 1979 годах. И все три раза с честью выдержал экзамены.

Как я уже говорил, у меня в то время было много командировок, а значит, изъезжены были многие регионы нашей огромной республики, познакомился я также со многими городами Киргизии и Таджикистана.

Особенно памятны поездки на Памир и Тянь-Шань. Первые впечатления трудно передать, когда преодолеваешь перевалы на высотах в 3500, 4200 метра над уровнем моря. Не каждый может выдержать такие высоты, у многих наступает «горная» болезнь — сказывается нехватка кислорода. Синеют губы, наступает нестерпимая головная боль, учащенное сердцебиение. Я был на Тянь-Шане как минимум раз десять и выдержал, ездил до и после сложной операции, которой подвергся ранее. Радовался, что врачи все время определяли — здоров, пульс и давление нормальные. А многих товарищей приходилось возвращать на равнину, они только там чувствовали себя нормально.

За годы заместительства, кроме выполнения обязанностей по командованию округом, пришлось работать с начальниками родов войск и служб. Это были командующий артиллерией округа генерал-майор Чуйко Владимир Моисеевич, генерал-майор Бабешко Александр Александрович, генерал-лейтенант Волков Анатолий Яковлевич, генерал-лейтенант Комаров Александр Михайлович, генерал-майор Говоров Геннадий Евгеньевич.

Большим уважением у командования и в целом в войсках пользовался генерал-майор (впоследствии генерал-лейтенант) Комаров А.М.

Начальниками ПВО были: генерал-майор Осинцев Николай Николаевич, генерал-майор Митронин Сергей Иванович, полковник Жданович Борис Константинович, полковник Кузьмичев С.В., генерал-майор Полях Петр Петрович, генерал-майор Игнатов А.П.

Военно-воздушными силами командовали: генерал-лейтенант Андреев Александр Николаевич, генерал-лейтенант Андреев Вадим Константинович, генерал-лейтенант Белоножко Петр Ивановичу а с 1983 по 1989 год — генерал-лейтенант Русанов Евгений Александрович.

Хорошо запомнились и многие другие начальники служб и их штабов, с которыми мне приходилось работать и работа у нас ладилась.

Вспоминаю и фамилии командиров соединений, многие из которых впоследствии стали командирами, начальниками штабов округов, заняли другие высокие посты в Вооруженных Силах.

По многим причинам кадры в округе менялись часто. Командующими были: генерал армии Лященко Н.Г. (с декабря 1977 по декабрь 1980 года); генерал-полковник Лушев Петр Григорьевич (с декабря 1980 по июль 1984 года); генерал армии Язов Дмитрий Тимофеевич (с июля 1984 по февраль 1987 года); генерал-полковник Лобов Владимир Николаевич (с февраля 1989 года). Последний командующий — генерал-полковник Ковтунов Александр Васильевич.

Первые заместители: Ганеев Камиль Самигулович (сентябрь 1969 — май 1974 года); Кривда Федор Филиппович (январь 1976 — август 1980 года); Горчаков Василий Александрович (август 1980 — апрель 1981 года); генерал-полковник Востров Владимир Андреевич (апрель 1981 — декабрь 1984 года); Ахунов Наиль Мирсаитович (январь 1985 — август 1987 года) и другие.

Начальниками штабов в разные годы были: Карпов Виталий Николаевич, Тоузаков Евгений Александрович, Си-венок Владимир Иванович, Архипов Владимир Михайлович, Ковтунов Александр Васильевич, Сурайкин Николай Михайлович, Чечеватов Виктор Степанович.

Будучи заместителем командующего САВО, я одновременно исполнял обязанности начальника гарнизона, а следовательно, готовил и командовал парадами в Алматы. Эту почетную обязанность мне довелось выполнять в 1955, 1958 (будучи командиром полка), 1973, 1975, 1977, 1978, 1979, 1980, 1984, 1985, 1986, 1987 годах. Дважды в юбилей Казахстана, а в 1972 году (мне уже было присвоено звание генерал-лейтенанта) я принимал парад в г. Фрунзе.

В 1977 и 1987 годах мне посчастливилось побывать в составе делегации Казахской ССР на ВДНХ СССР. Делегации как в первый, так и во второй раз состояли из 50 человек.

Все это — знаменательные, памятные и интересные события моей жизни.

Как начальник гарнизона, я участвовал во встречах на казахстанской земле — в Алматы, Кокшетау, на целине видных государственных деятелей своего времени.

Не могу не сказать хотя бы несколько слов о своей депутатской деятельности. Депутатом Верховного Совета Казахской ССР избирался пять раз — в 1971, 1975, 1980 и 1990 годах, в том числе один раз по г.Чу, дважды — от Красногорского района.

Военная служба, как известно, требует постоянного совершенствования, непрерывной учебы. Я повышал свои знания в стенах Академии Генерального штаба, учился на курсах переподготовки руководящего состава (ВАК) дважды, в 1971, 1981 годах.

Со школьных, комсомольских лет в людях моего поколения воспитывалось сознание необходимости активного участия в общественной работе. Я всегда был верен этой традиции: был председателем Алма-Атинской секции Комитета ветеранов войны, секретарем у меня был мой же бывший замполит по полку полковник запаса Хитрин Иван Алексеевич. В 1966, 1971 и 1976 годах участвовал в конференциях и избирался членом Президиума Советского Комитета ветеранов войны. Этой работе надо было уделять большое внимание, ветераны заслужили право на почет и уважение. Но в конце 1980 года я попросил освободить меня от этой общественной обязанности в связи с выездом в Венгрию на должность первого заместителя командующего Южной группой войск (ЮГВ).

Немалые обязанности возлагались на меня и по партийной линий. Рядовой, в сущности, член партии, но получивший партийный билет на фронте, на передовой, я удостоился чести быть делегатом XXI съезда КПСС, состоявшегося, как известно, в январе 1959 года. Избирался делегатом XI, XII, XIII, XIV, XV, XVI и XVII съездов Компартии Казахстана, был участником XXVI съезда КПСС в феврале 1981 года.

Этот период моей жизни, время, когда я был заместителем командующего САВО, знаменателен для меня и тем, что буквально каждый год три-четыре месяца я руководил автобатальонами, прибывающими в Казахстан для оказания помощи хлеборобам республики в жаркие дни жатвы. Для этой цели создавался специальный временный штаб, я назначался его руководителем приказом министра обороны СССР. Впервые такое назначение состоялось в 1971 году и поначалу пришлось самому решать — как и что надо делать, чтобы автобатальоны справились со своими задачами. А ведь эта работа находилась под непосредственным контролем ЦК Компартии и Совета Министров республики. В период с 1971 по 1985 год включительно я девять раз выполнял обязанности, связанные с хлебоуборкой. О масштабах этой работы можно судить хотя бы по таким цифрам: в 1971 году на уборке было задействовано 54 тысячи автомобилей, государству было сдано 700 миллионов пудов хлеба. В 1973 году количество машин возросло до 63,5 тысяч, а количество сданного хлеба составило 1 миллиард 61 миллион пудов. В среднем же количество автомобилей в автобатах приближалось к 50 тысячам.

За этими цифрами — труд огромного количества тружеников сельского хозяйства, городов, воинов Советской Армии. Численность личного состава иногда доходила до 130 тысяч. Я объездил почти все области республики, занимающиеся выращиванием хлеба: Западно-Казахстанскую, Актюбинскую, Костанайскую, Северо-Казахетанскую, Кокшетаускую, Акмолинскую, Торгайскую, Семипалатинскую, Восточно-Казахстанскую, Павлодарскую, Жамбылскую, Шымкентскую, Алматинскую, Талдыкорганскую.

Мне приходилось иметь деловые отношения с первыми секретарями обкомов и облисполкомов, райкомов и райисполкомов, встречаться со многими директорами совхозов, председателями колхозов. Это было напряженное время, каждый руководитель стремился выполнить планы. Знаменитый в те времена лозунг «За казахстанский миллиард» труженики республики выполняли с честью. Мы, воины Советской Армии, внесли немало труда в это общегосударственное дело.

Обычно с конца июля до 10-12 августа тов. Кунаев Д.А. с руководителями Совета Министров Ашимовым Б.А., Назарбаевым Н.А. объезжал области и районы, встречался с тружениками сельского хозяйства. В каждом областном центре проводился партийный актив, где, как правило, присутствовали начальники оперативных групп — округов. Бывало, в одной области в урожайные годы количество таких групп доходило до 4-5, а машин всегда больше всего выделялось Костанайской области, как наиболее значимой по масштабам хлебной нивы.

Руководство осуществлялось из Алматы, где специально было выделено помещение со средствами связи. Работали до 12 часов ночи без выходных. Хлебные трассы тех лет были похожи на фронтовые дороги — зерно вывозили с токов, доставляли на хлебоприемные пункты, перемещали из области в область. Причем все требовали, чтобы машины были исправными, никого из местных руководителей не интересовало то обстоятельство, что автомобили до Казахстана работали в России. И жалобы на их низкое КТГ доходили до министра обороны, а по жалобам приезжали различные комиссии из округов. И разговоры не всегда проходили в корректной форме.

Но ведь были и другие обстоятельства, которые затрудняли нашу работу. Очень часто областные руководители в целях перестраховки давали заявку на излишнее количество машин и частенько они, эти автомобили, так нужные в других местах, просто-напросто простаивали, а за простой, естественно, никто не платил. Это обстоятельство тоже порождало различные споры и недоразумения.

Но как бы то ни было, задачи свои по вывозу и транспортировке хлеба мы решали, и причем решали совсем неплохо. Какие бы споры в работе не возникали, в конце концов, местные партийные и советские органы благодарили нас за работу. Как говорится — расходились мы всегда мирно. В целом все участники хлебной эпопеи ждали результата, все хотели, чтобы хлеба было много.

close_page

БУДАПЕШТ. ЮЖНАЯ ГРУППА ВОЙСК

Итак, опять перемена в службе: в январе 1981 года я стал первым заместителем командующего войсками Южной группы войск (ЮГВ). Еще в декабре 1980 года побывал в ЦК КПСС, у заместителя министра обороны по кадрам, где дали «добро» и сообщили? что приказ будет в январе. Но мне надо было перед этим пройти трехмесячные Высшие академические курсы при Академии Генерального штаба, носившей имя Ворошилова.

Значит, снова Москва.

Сразу после Нового года, с 3 января, начались занятия. Дней 10 шли лекции, потом приступили к решению задач, семинарам. В общем, опять была «напряженка». Документы об окончании ВАК получил 25 марта, вручал их мне начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Огарков Н.В. Тут же я срочно отправился в Алматы за семьей, а 29 марта вылетел через Москву в Венгрию. Проводы устроил генерал армии Язов Д.Т. Он собрал всех своих заместителей, начальников управлений, нас сердечно проводили в аэропорту.

Прощай Алматы, прощай САВО, становлению которого было отдано так много сил и энергии. Я с чувством глубокой привязанности прощался с необозримыми просторами казахстанской целины, на которых проводил дни и ночи горячих битв за хлеб вместе с солдатами и офицерами автомобильных батальонов. Впереди — новые города, новая служба, новые люди.

А пока Будапешт — незнакомый мне город, чужие люди…

Повезли на окраину, в отведенную нам квартиру. В тот же день я представился командующему генерал-полковнику Си-венку Владимиру Ивановичу. Встретил он меня приветливо, наши с ним пути сходились уже в третий раз. Мы в одно время учились в Военной академии им. М.В. Фрунзе — это были первые наши контакты, потом он был начальником штаба САВО. Теперь же, в Венгрии, я его первый заместитель.

Владимир Иванович Сивенок — хорошо подготовленный, грамотный в оперативном отношении генерал. Это дается далеко не каждому. Он ввел меня в курс дела, коротко рассказал о стоящих перед войсками задачах.

2 апреля я уже был в штабе армии Венгерской Народной Республики в г.Секешфехешворе, познакомился с командующим — генерал-лейтенантом Мороц Лайошом. Оказалось, что он прекрасно владел русским языком — закончил в Москве Академии бронетанковых и механизированных войск (БТ и MB) и Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Познакомился я также и с начальником штаба генерал-майором Сиксан, первым заместителем командующего генерал-майором Терек, с которыми мне предстояло работать в тесном контакте.

4 апреля — национальный праздник освобождения Венгрии. Торжества у меня оставили хорошее впечатление.

Особенно запомнился прием в Парламенте Республики, на который были приглашены командующий ЮГВ генерал-полковник Сивенок В.И., член Военного Совета генерал-лейтенант Шевкун Н.Д. и я. Все с женами.

Венгры гордятся зданием своего Парламента: очень красивым, своеобразным по архитектуре и внутренним интерьерам.

Впервые близко увидел многих тогдашних венгерских руководителей — Пала Лошанци, Лайоша Цинеге — министра обороны и многих других. На приеме были послы стран, с которыми Венгрия поддерживала дипломатические отношения, в том числе посол СССР Павлов Владимир Яковлевич, советник министра обороны генерал-полковник Сильченко Николай Кузьмич, которого я знал еще по Алматы, когда он командовал армией.

После торжеств надо было начинать работать и в первых числах апреля я начал проверять подведение итогов боевой подготовки войск за зимний период в дивизиях, где командирами были полковник Топоров и полковник Кирпичев. Показатели у них были вполне удовлетворительные.

Первый Военный совет с моим участием состоялся 29 апреля. В должности первого заместителя командующего мне часто приходилось выступать с докладами на Военных советах. Все материалы к докладам надо было готовить обоснованно, объективно, подкрепляя выкладки конкретными фактами, фамилиями, цифрами и т.д.

Работал я с большим удовлетворением, хотелось сделать как можно больше и лучше, а ведь приходилось отвечать еще и за боевую подготовку. Командующий полностью мне доверял, а это, понятное дело, окрыляло. Для того, чтобы шла хорошо полевая выучка, надо было в первую очередь оборудовать групповой полигон для проведения учений. Первоочередные работы были выполнены к осени 1981 года, а потом шло постоянное совершенствование полигона, который мы сделали электрифицированным, что обезопасило нас от всяких неприятностей.

В сентябре 1981 года состоялся первый и весьма ответственный для меня экзамен — инспекция Министерства обороны СССР, которую возглавлял Маршал Советского Союза Москаленко. Два полковых учения были проведены с оценкой «хорошо». Был очень высоким процент поражения при ведении боевых стрельб. Положительные оценки были выставлены и по всем другим вопросам, которых коснулась инспекция. Составленная программа была выполнена с честью, я заслужил похвалу маршала, это окрылило и побуждало стараться работать еще упорней. А по итогам инспекционной проверки командующий был награжден орденом Ленина, я — орденом Октябрьской революции. Наша группа за 1981 год по боевой подготовке была признана лучшей среди округов. И это для всех нас было большой наградой.

Моя деятельность по контролю и обучению войск продолжалась. Теперь надо было закреплять достигнутое, это я внушал всем офицерам. Мы упорно работали, и весной 1982 года, когда Маршал Советского Союза Куликов Виктор Георгиевич проверял по боевой подготовке еще одну дивизию, командовал которой полковник Борискин, мы снова подтвердили хорошую оценку. Это была двойная радость.

А осенью 1983 года нас проверял Генеральный штаб Вооруженных Сил, возглавил инспекцию снова Куликов, а непосредственно боевую подготовку — генерал-полковник Меримский Виктор Аркадьевич. В этот раз дела обстояли несколько сложнее, хороших показателей проверяющие отметили меньше, но провалов не было. Таким образом, мы выдержали три трудные проверки со стороны Министерства обороны. Я знаю все подробности этих испытаний: на меня была возложена большая ответственность за подготовку войск и я не жалел сил, выполняя свои обязанности. Успеха же мы добились благодаря тому, что за ходом боевой учебы был установлен строжайший контроль, мы на занятиях показывали, как надо проводить учения, на что обращать главное внимание, как использовать все возможности техники и вооружения, умело применять их и разумно расходовать боеприпасы.

В ЮГВ, как говорилось выше, я начал службу под началом генерал-полковника Сивенка Владимира Ивановича, но он в августе 1982 года убыл на новое место службы в Улан-Удэ. Вместо него прибыл новый командующий, служивший ранее первым заместителем командующего Заб-ВО генерал-лейтенант Кочетов Константин Алексеевич. Это был совсем противоположный по характеру с Сивенком человек. Скуповатый на похвалу, он был требователен и четок.

В целом же офицеры — начальники управлений и служб — профессионально грамотные, трудолюбивые люди, какими были генерал-майор Ахметвалиев Фахразы Минвалиевич — командующий артиллерией, генерал-майор Сухоцкий Вениамин Андреевич — начальник ПВО, генерал-майор Туров Евгений Иванович — начальник связи, генерал-майор Корольков Борис Федорович, генерал-майор Афанасьев Владимир Иванович — командующие авиацией, генерал-майор Иванов Владимир Алексеевич — начальник штаба ВВС, генерал-майор Владимиров Юрий Владимирович — член ВС, генерал-майор Жирнов Борис Иванович — инженер группы, командиры соединений полковник Звинчуков Николай Иванович, толковник Бобрышев Валентин Сергеевич, полковник Балашов Игорь Геннадьевич и многие, многие другие офицеры, безупречно выполнявшие свой воинский долг и я им благодарен за совместную службу.

Я же всегда старался быть уравновешенным, всегда стремился внимательно выслушивать каждого и на просьбы реагировал без волокиты, помогал и советом, и делом.

Так быстро шло время! Все в работе, в заботах, и вот я как-то незаметно оказался в ЮГВ самым старшим по возрасту. Даже не верилось, что это свершившийся факт, но с ним приходилось считаться.

Служба-работа шла своим чередом, но вот в конце декабря 1983 года мне звонит начальник первого управления Главного управления кадров генерал-лейтенант Брюхов Василий Павлович. Говорит:

— В мае 1984 года тебе 60 лет, как ты смотришь, если поедешь в Москву заместителем начальника Академии им. Фрунзе, которую ты закончил в сорок девятом?

Не задумываясь, ответил, что не согласен. Да и какие ко мне претензии?

Ответ — никаких.

— Но ты должен знать, — говорит генерал-лейтенант, идет омоложение армии, а 60-летних замов в округах и группах в Советской Армии нет.

Коротко поразмыслив, я сказал, что в таком случае хочу только в Алматы. Поскольку; мне 60 — увольняйте. Он помолчал, а потом говорит:

— Ты еще Советской Армии нужен. Понял?

Разговор окончен, после него остался какой-то неприятный холодок: вот трудился, работал, все со мной считались и вдруг — такой разговор. Никогда не думал, что такое может случиться так скоро. После недолгих размышлений все же успокоился, понял, что в принципе разговор был правильный: время берет свое.

Однако служба шла, и вскоре после беседы с Брюхо-вым я поехал в Групповой учебный центр, посмотреть, как идет подготовка к полковому учению по боевым стрельбам. В работе как-то забылся, успокоился. А дома обо всем рассказал жене Лире. Она успокоила: что тут плохого? Поедем домой, к детям. Это утешило.

В марте 1984 года снова звонок генерал-лейтенанта Брюхова Василия Павловича:

— Как ты смотришь, если предложим вернуться в Алматы, на прежнюю должность? Ты ничего не теряешь и будешь служить столько, сколько тебе нужно.

Я поблагодарил за доверие, но попросил не делать мне одолжение. Сказал, что буду служить так как надо, а занимать место только ради места не буду. Такое не для меня.

А время шло, наступает май 1984 года. И вот вызов в Москву, к заместителю министра обороны по кадрам генералу армии Шкадову Ивану Николаевичу. Вместе с ним со мной говорили генерал-полковник Гончаров и еще один генерал:

— Вы согласны вернуться?

— Что делать, согласен.

—- Тебе же шестьдесят, — говорит генерал-полковник Гончаров.

— 25 мая, — отвечаю.

Успокаивают меня оба: мы хотим тебе только лучшего. Все это я прекрасно понимал. И вот мы едем в ЦК КПСС, в административный отдел. Принял меня сначала инструктор, а затем первый заместитель начальника отдела Другое Василий Иванович. Расспросил о том, как идут дела в войсках ЮГВ и вообще в Венгрии, а затем задает вопрос:

— Кто Вас обидел?

— Я ответил: время, мне через 10 дней — 60!

— Вы согласны на возвращение?

— Согласен, — отвечаю, — дома всегда хорошо.

… Хотелось бы вспомнить один памятный для меня эпизод. Когда венгерские товарищи узнали, что в мае мне будет 60, они решили отметить эту дату и заранее предупредили меня, чтобы я был на месте.

А 25 мая я был приглашен к министру обороны Лайошу Цинеге, в его кабинете уже ждала вся Военная коллегия Министерства обороны ВНА: сам министр, начальник Генерального штаба генерал-полковник Олах, инспектор боевой подготовки генерал-лейтенант Пачек, начальник политуправления генерал-лейтенант Карпати. Все тепло поздоровались со мной, министр произнес речь и вручил мне шашку «Кошута» с надписью на венгерском языке. В своем ответном слове я поблагодарил за столь большое внимание, уделенное мне. Я прекрасно понимал: это не только оценка моих личных заслуг, это уважение к моей стране, это оценка Советской Армии, в которой я служу. Шашку «Кошута», этот прекрасный подарок, я храню как драгоценную реликвию.

5 июня 1984 года мне сообщили, что приказ состоялся, 8 июня надо убыть на прежнюю должность в Алматы. В связи с моим убытием в ЮГВ на мое место в САВО был назначен генерал-лейтенант Макарчук Петр Ефимович, но в октябре 1983 года он погиб в автокатастрофе. Таким образом, должность была вакантной.

6 июня в г. Шарбогарде командующий войсками проводил сборы с руководящим составом, я прилетел туда на вертолете. Командующий объявил приказ и вручил мне медаль Ветерана Вооруженных Сил.

Я попрощался со всеми офицерами, с которыми работал, делил радости и огорчения. Было тяжело расставаться.

И вот отъезд. Я ехал домой, туда, где многих знал и многие знали меня.

8 июня нас провожали. В аэропорту были Военный совет ЮГВ в полном составе, заместитель министра ВНА генерал-лейтенант Иозеф Пачек, посол МНР Болдо с супругой Найдалмаа.

Вылетели на военном самолете и к утру 9 июня прилетели в Алматы. По приказу командующего войсками округа генерала армии Язова Д. Т. нас встречали генерал-лейтенант Тюкачев Калистрат Яковлевич — заместитель командующего, генерал-майор Печевой Леонид Николаевич — заместитель начальника штаба округа, генерал-майор Болдырев Николай Михайлович — начальник Управления кадров, генерал-лейтенант Алибеков Есет — начальник ГО Казахской ССР, полковник Яр-мухамедов Булат Хаирханович — Казвоенком, полковник Жаунгаров А. — начальник ГО г. Алматы.

11 июня представился командующему САВО генералу армии Язову Д.Т., а тот в свою очередь представил меня офицерам. Многие были мне знакомы. Я вернулся в свой кабинет и начал выполнять те обязанности, которые выполнял до отъезда в Венгрию.

Командующий мне сказал, что работать нам совместно не придется: он уезжает командовать войсками Дальневосточного военного округа. 2 июля 1984 года прибыл новый командующий генерал-лейтенант Лобов Владимир Николаевич. 7 ноября ему было присвоено звание генерал-полковника.

8 июля Язов убыл к новому месту службы. Вместе с новым командующим округом Лобовым в состав руководства САВО к июню 1984 года входили: член Военного совета Арапов Виталий Федорович, начальник штаба округа Ковтунов Александр Васильевич, первый заместитель Ахунов Наил Мирсаидович, заместитель по тылу Титов Виктор Тимофеевич, заместитель по строительству генерал-майор Рабынин Виктор Андреевич, заместитель по вооружению генерал-майор Яценко Александр Григорьевич, командующий ВВС генерал-лейтенант Русанов Евгений Александрович, заместитель по вневойсковой подготовке генерал-лейтенант Тюкачев Калистрат Яковлевич.

Сменилось очень много начальников управлений и отделов, но оставались и знакомые. За три с половиной года произошли изменения в соединениях и частях — все это закономерно.

Вскоре после моего возвращения убыл к новому месту службы генерал-лейтенант Арапов В.Ф. — в г. Киев, начальник штаба Ковтунов А.В. уехал командовать Северной группой войск (Польша). В ноябре прибыл новый начальник штаба генерал-лейтенант Сурайкин Николай Михайлович, В январе 1985 года прибыл генерал-лейтенант Платов Владимир Иванович новый первый заместитель командующего округом, заменивший Ахунова Н.М.

По прибытию в Алматы 12 июня я был принят тов. Кунаевым Д.А., 13 июня — Назарбаевым Н.А., 4 июля — Ашимовым Б.А. Все встречи были теплыми, все выражали полное удовлетворение моим возвращением на родину.

В августе, сентябре и октябре 1984 года мне было поручено возглавлять войска, которые прибывали на хлебоуборку. Год был неурожайный, автомобилей было выделено всего 10 тысяч. Казахстан собрал где-то около 500 млн пудов хлеба.

В октябре, как и в прежние годы, готовлю парад к 7 ноября — он прошел хорошо, я сам получил удовлетворение от него. В параде принимал участие новый командующий САВО генерал-полковник Лобов В.Н.

В 1985 году по поручению командующего войсками я проверял военные комиссариаты, Таджикской ССР и Ошской области. Служба в военкоматах весьма своеобразна и ответственна. Офицеру военного комиссариата надо быть постоянно подтянутым, строго блюсти форму военного человека. А я обнаружил очень многих, утративших этот облик.

Видимо, это не случайно, ибо настоящего контроля за ними не было. Руководство округа в силу занятости не в состоянии бывать у них часто. В целом же, считаю, мы проделали полезную работу. О результатах проверки были проинформированы ЦК Таджикистана в лице тов. Белова Юрия Павловича и председатель облисполкома Ошской области тов. Таджибаев Абдуваит.

close_page

СОРОКАЛЕТИЕ ПОБЕДЫ

Знаменательным событием для всего советского народа и для меня лично было празднование дня Победы в 1985 году. В апреле сообщили, что я включен в список для участия в Параде Победы 9 мая 1985 года на Красной площади в Москве.

Скажу прямо, ни одного праздника я не ждал с таким волнением, так хотелось достойно отметить это событие. И вдруг радостная весть — я принимаю участие в параде. Незабываемые дни! Всего из САВО был отобран 21 человек: 15 из Казахской ССР, 5 из Киргизской ССР и 1 из Таджикской ССР. Из них: Героев Советского Союза — 5, кавалеров орденов Славы — 6, участников парада 1945 года — 10. Кроме того, в параде участвовало 7 тружеников тыла.

22 апреля в клубе Алматинского высшего общевойскового командного училища имени Маршала Советского Союза И.С. Конева (АВОКУ) под руководством командующего САВО был прием Военного Совета. Выступили командующий генерал-полковник Лобов В.Н., Герой Социалистического Труда Сергазин Шайдахмет (КазССР), Соломко Григорий Яковлевич (Киргизская ССР), старший лейтенант Казакпаев — участник боев в Афганистане, кавалер 2-х орденов. Вел собрание генерал-лейтенант Кочкин Г.В. — член Военного совета САВО. Встреча прошла хорошо, всем вручили подарки, приветственные адреса.

24 апреля вылет и прибытие в Москву. Поместили нас в пансионате «Подмосковье» Министерства обороны и с 25 апреля начались ежедневные тренировки на Центральном аэродроме. Напряжение было сильным, если учесть, что самому молодому из нас было 60! Я тренировался в первой шеренге, шел третьим слева в роте Героев Советского Союза. Встретил своих старых однокашников, с которыми учился в Академии им. Фрунзе: генерал-лейтенанта Зайцева Николая Ивановича, полковника Якубовского Петра Григорьевича. Оба — Герои Советского Союза. Повстречался также и с Маршалом авиации Скомороховым Николаем Михайловичем.

Что же из себя представлял Парад Победы 1985 года? Он состоял из двух частей, отражавших историю Великой Отечественной войны и сущность современных войск. В первой, исторической части, были представлены Знамя Победы, Знамена фронтов, батальон Героев Советского Союза, батальон кавалеров орденов Славы, батальон участников Парада Победы 1945 года, батальон чехословаков, батальон поляков, батальон победителей — это шли молодые солдаты в плащ-палатках времен войны. В эту часть входили также батальон партизан и подпольщиков и колонна тружеников тыла. Техника была представлена танками Т-34, самоходками 122 мм, зенитками 37, 85 мм и артиллерийскими орудиями 76, 85, 100, 152 мм калибров.

Вторая часть — современные войска — была представлена внушительно.

Всеми тренировками руководил командующий войсками Московского военного округа генерал армии Лушев П.Г., который командовал САВО с декабря 1977 по декабрь 1980 года, в то время я был у него заместителем. Человек это — неутомимый, энергичный. Принимал парад министр обороны СССР, Маршал Советского Союза Соколов Сергей Леонидович.

Парад на Красной площади 9 мая отличался чрезвычайной приподнятостью настроения всех его участников, все стремились приложить как можно больше усилий, чтобы пройти по главной площади страны как можно лучше. И все участники памятного парада сделали это.

Во время подготовки к торжественному дню группа Героев Советского Союза, кавалеров орденов Славы и труженики тыла — 32 человека из парадного расчета и часть ветеранов, не участвующих в параде, а всего 90 человек, были приняты в ЦК КПСС в Мраморном зале. На приеме были Генеральный секретарь ЦК КПСС Горбачев М.С.. министр обороны Соколов С.Л., присутствовали Лигачев, Романов, Рыжков, Пономарев, Капитонов, ;Никонов. Министерство обороны представляли Маршалы Советского Союза Куликов В.Г., Петров В.И., генерал армии Епишев А.А. Это была торжественная, запомнившаяся на всю жизнь встреча.

8 мая в Кремле состоялось торжественное собрание, присутствовали все участники парада. С докладом выступил М. С. Горбачев, потом был большой концерт.

А 9 мая, после парада, все его участники — 160 человек, в том числе и я, — были приглашены на торжественный прием. В 18 часов этого же дня — прием для всех нас в «Подмосковьем. Вел его Главнокомандующий Сухопутными войсками генерал армии Ивановский Евгений Филиппович.

Все эти знаменательные и волнующие события останутся в моей памяти навсегда, так же, как и сама Победа, одержанная в 1945 году.

Министр обороны СССР Маршал Советского Союза Соколов в своем приказе N 158 от 2 июня 1985 года объявил благодарность всем участникам парада 9 мая 1985 года. 5 мая 1985 года Маршал Советского Союза Петров В.И. вручил Героям Советского Союза, в том числе и мне, орден «Отечественной войны» I степени.

В ГОДУ СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЯ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ

1988 год был отмечен очень запоминающимся событием — участием в торжествах по случаю 70-летия Вооруженных Сил. Мне тогда выпала честь возглавить делегацию САВО, в состав которой входили 5 человек: полковник Плотников Василий Егорович, старший прапорщик Ищук Николай Павлович, сержант Адильханов Калкаман, сержант Шаосанов.

Нельзя забыть торжественное собрание, на котором присутствовал весь состав Политбюро, руководство Министерства обороны, зарубежные военные делегации во главе с министрами. В состав Президиума собрания был включен и я.

23 февраля — возложение венков к мавзолею В.И.Ленина и могиле неизвестного солдата. От руководства делегаций военных округов старшим по возложению венков был я. В тот же день в Доме приемов Правительства состоялся прием министра обороны. Я встретил многих своих сослуживцев, вместе с которыми слушал выступление министра обороны генерала армии Язова Д.Т. и министра обороны ПНР генерала Сивицкого.

ПАМЯТЬ О ПЕРЕЖИТОМ

Неукротим бег времени. И война и все послевоенные годы были насыщены до предела. Но один вопрос волновал меня всегда: так почему же мы победили? Читая многочисленные труды историков и писателей, философов и военных, размышляя над ними, я выделяю три главных условия, обеспечивших нашу великую Победу. Прежде всего — мы защищали свободу и независимость своего великого Отечества. Второе условие — это наше единство — на смертный бой с беспощадным и вооруженным до зубов врагом поднялись все народы огромной страны. И, наконец, за предвоенные годы в СССР неимоверными усилиями миллионов людей был создан мощный экономический и оборонный потенциал.

А война — тяжелый, я бы сказал больше, тяжелейший труд. И физический, и умственный. На войне идет бескомпромиссная проверка моральных качеств каждого человека в отдельности и нации в целом. Великая Отечественная война сплотила народы нашей страны, на деле показала, как важны их единство и дружба, без которых, пожалуй, невозможно было бы одолеть такого жестокого и сильного во всех отношениях противника, каким был гитлеровский фашизм.

Перебираю в памяти события военных лет, вспоминаю людей, с которыми свела война. Были они разные и по возрасту, и по национальности. Но спрос был со всех один, все были равны перед клятвой, данной Родине, — казах ты или русский, молдаванин или грузин. Более опытные, бывалые бойцы учили молодых, в том числе и нас, командиров, солдатской мудрости, смекалке, делились по-братски всем: табачком, сухарем, последним глотком воды. Вместе оплакивали мы погибших, вместе радовались победам и в бой шли вместе, плечом к плечу. И каждый день войны, каждая схватка с врагом приносила все новые свидетельства единства наших народов-братьев.

Где бы ни шли бои, мы повсюду ощущали поддержку народа — тружеников тыла, местного населения. Сыны и дочери всех народов Союза ССР защищали Советскую Родину от врага. А сплачивали, воодушевляли людей разных национальностей русские. На фронте и в тылу я бесчисленное количество раз убеждался в силе духа, мужестве, верности долгу, доброте и бескорыстии русского человека…

Хорошо помню военкоматы военной поры. Сюда шли добровольцы разных национальностей. И каждый слово «фронт» понимал в его конкретном смысле. Не так, как трактуют его сегодня некоторые крикливые ораторы. Мы шли на фронт, чтобы спасти от огня нашу великую, единую для всех Родину, отстоять ее честь.

Как известно, на войне, особенно на ее переднем крае, передышек не бывает. Боевые действия ведутся днем и ночью, в любую погоду. Ни летний зной, ни зимняя стужа, ни снег, ни дождь, ни ураган не могут быть препятствием для достижения главной задачи войны: осилить противника, подавить его огнем, скоротечными наступательными действиями, обмануть продуманным маневром для нанесения ему как можно большего ущерба в живой силе и технике. Поскольку бой, по существу, непрерывен, солдат всегда напряжен до предела: он или сам ведет огонь по противнику или же находится под вражеским обстрелом. Война вырабатывает у солдата выносливость, твердость, непреклонность характера, точность и четкость действий. Без этого на войне просто не обойтись. «Наступая, выполни поставленную задачу в срок. Обороняясь, не допускай сдачи позиций». Эти жесткие условия требуют стойкости, исполнительности и инициативы. Одновременно, решительности и воли не только от командиров, но и от каждого солдата.

Великая Отечественная война преподнесла нам немало суровых уроков. Порой победы доставались слишком высокой ценой. На своем опыте мы могли убедиться в том, что малейшая поспешность, непродуманность командиром действий в бою приводили нередко к неоправданным жертвам, ощутимым потерям личного состава. Мне со своими подчиненными, например, многократно приходилось участвовать в боевых действиях для достижения так называемого «улучшения позиций». Чаще всего такие бои сводились к захвату небольшого плацдарма на противоположном берегу реки, какого-либо здания, какой-нибудь высоты. Иногда и действительно нужно было улучшать позиции. Но, знаю это из горькой практики: иногда приходилось поднимать солдат в бой ради крошечного клочка земли или едва заметной высотки без всякой в том надобности. Что было, то было…

Опыт убедительно доказал, что противника, особенно его огневые точки, надо уничтожать огнем всех имеющихся средств. Но поднимать людей в атаку ради решения частных задач — нельзя. Сначала надо полностью подавить противника или уничтожить его. А захваченные позиции необходимо прямо-таки закреплять, своевременно проводя окопные работы, продуманно расставляя огневые средства. И ни в коем случае нельзя обольщаться достигнутым успехом — даже в мыслях. Противник может принять внезапные контрмеры.

Недооценивать противника недопустимо — война это убедительно показала.

Мы победили гитлеровскую армию, разгромили ее, заставили безоговорочно капитулировать. Но мы не имеем права ее недооценивать. Вражеская армия была хорошо обучена, вооружена современными боевыми средствами. Именно поэтому мы и гордимся нашей Великой Победой, достигнутой благодаря титаническим усилиям, легендарному героизму всего советского народа.

О многом думаешь, перелистывая пожелтевшие странички фронтовых записных книжек. Как много, например, на войне значит согласованность действий. И между солдатами, и между подразделениями, и между частями. В одиночку большого успеха не добиться. И как же важна инициатива командира, умение принять правильное решение! Ведь в конечном итоге от этого, а также от способности военачальника скоординировать взаимодействие сил и средств зависит судьба боя.

К сожалению, в послевоенное время в молодых офицерах очень слабо воспитывалась самостоятельность. Слишком много у них было опекунов из старших начальников, вмешивавшихся в службу даже по мелочам. А это означает, что будущий офицер, командир, в критической обстановке не сможет самостоятельно мыслить, действовать, принимать ответственные решения. Отсюда — повторение прошлых ошибок, возможность неоправданных жертв, потерь.

Немало просчетов в подготовке солдат. Призванных в армию молодых людей надо учить так, чтобы каждый в совершенстве осваивал свою воинскую специальность. Отвлекать солдата на любые хозяйственные работы под какими бы то ни было предлогами — преступно. Необученный солдат, образно говоря, в боевой обстановке Ц как слепой котенок: при первых же трудностях он может стать жертвой. И не по своей вине.

Опыт войны, история русской и Советской Армии — богатейший источник примеров того, каким надо быть командиру — от сержанта до маршала. Я воочию убедился, что там, где командир заботится о своих подчиненных, не забывает, что они должны быть своевременно накормлены, обеспечены положенным довольствием, там и солдат готов в любую минуту выполнить поставленную перед ним даже самую сложную задачу. Если офицер как надо учит подчиненных нелегкому военному ремеслу, если он, командир, справедлив, не допускает чванства и зазнайства, значит, он может быть уверен — солдаты не подведут, а в трудную минуту решительно станут на его защиту.

Война ярко высветила высокую нравственность наших солдат. В боях мы брали пленных сотнями, во многих случаях целые подразделения противника сами сдавались в плен. Но я не помню случая, чтобы наш воин глумился над пленным. А ведь на солдатской памяти живы были многочисленные примеры того, как фашисты издевались над пленными советскими воинами, как зверски они обращались с нашими соотечественниками на временно оккупированных территориях.

После захвата германской столицы мы видели множество голодных берлинцев. И хотя в нашей стране была разруха, лишних продуктов не было, мы организовывали пункты питания, разворачивали солдатские кухни и кормили немецких стариков, детей, женщин…

Война — это великое бедствие. Она приносит невосполнимое горе в семьи, теряющие кормильцев, оставляет множество инвалидов, искалеченных в боях. Война — это разруха, это потеря самой трудоспособной части населения. Нам, солдатам Великой Отечественной войны, испытавшим все ее тяготы и лишения, перенесшим и голод, и холод, не раз смотревшим в глаза самой смерти, война ненавистна. И чтобы она не пришла на нашу землю, всем нам надо стремиться к тому, чтобы наше молодое суверенное государство было сплоченным и сильным, чтобы был высоким моральный дух нашего многонационального общества. Надо, чтобы молодежь страны росла в атмосфере патриотизма и истинного интернационализма, испытывала горячую сыновнюю любовь к своей Родине, к своей земле.

Каждый должен глубоко осознавать и всегда помнить: страна твоя! Ты сам должен делать ее богатой, прекрасной и могучей. За тебя чужеземец работать не будет.

И никто тебя не защитит, если ты об этом не позаботишься сам.

close_page

О ПОСЛЕВОЕННЫХ СУДЬБАХ МОИХ ОДНОПОЛЧАН

Длинная череда лет отделяет нас от памятного дня 9 Мая 1945 года, теперь мы встретили шестидесятилетний юбилей Великой Победы, достойно отмечаем эту торжественную, радостную и одновременно грустную дату. Многих боевых товарищей мы потеряли в бою, многие не дожили до этих дней…

Со своей родной 301-й Сталинской ордена Суворова II степени стрелковой дивизией я прошел в непрерывных боях большой боевой путь. Был участником освобождения Северного Кавказа, Донбасса, Украины, Молдавии, Польши. С воинами этой славной дивизии прорывал оборону гитлеровцев на Кюстринском плацдарме, штурмовал правительственные здания в Берлине. Форсировал Днепр, Южный Буг, Днестр, Пилицу, Вислу, Одер, Шпрее и множество других рек и речек. И горжусь, что в тяжелые для Родины годы находился в горниле войны вместе с теми, кто совершал свои боевые подвиги, не имевшие аналогов в истории войн, с теми, кто проливал кровь, не жалея жизни ради свободы.

Мне хочется хоть немного рассказать о послевоенных судьбах некоторых моих однополчан — героев повествования.

Командир дивизии, Герой Советского Союза генерал-майор Антонов Владимир Семенович закончил Военную академию Генерального штаба. Работая на ответственных должностях, передавал свои знания и богатейший боевой опыт молодым воинам нашей армии. Находясь в запасе, он часто навещал те места, где сражалась дивизия, встречался с молодежью, школьниками, рассказывал им о боях, о подвигах воинов 301-й дивизии. О ее боевом пути Владимир Семенович написал книгу, называется она «Путь к Берлину». В 1993 году он скончался в Москве.

Много строк я уделил прекрасному офицеру-воспитате-лю, бывшему начальнику штаба дивизии Сафонову М.И. Начинал военную службу он красноармейцем в 1927 году. Проживал в Саратове, в запас уволился по возрасту в звании генерал-майора.. Ушел из жизни.

Командир 1052-го Сталинско-Берлинского полка полковник Пешков Александр Иванович после окончания войны работал преподавателем Военной академии. Уже будучи уволенным в запас, скончался после тяжелой и продолжительной болезни.

Да, лишения, немыслимые тяготы фронтовой жизни пагубно сказались на здоровье многих моих боевых товарищей. После тяжелой болезни скончался и заместитель командира полка по политической части подполковник Гужов Иван Яковлевич.

Вскоре после войны уволился в запас и уехал на родину, в Ленинград, а затем в Сергиев Посад Герой Советского Союза майор Емельянов Василий Александрович. Он тоже ушел из жизни после продолжительной болезни.

Мой заместитель по политической части капитан Цыганков М.П. продолжал службу и уволился в запас в звании подполковника.. Жил на родине, в Гомеле, затем, после Чернобыльской катастрофы, переехал в Вологду,

Начальник штаба батальона капитан С. Ямпольский сейчас живет в Краснодаре, а командир роты Трофим Алексеевич Сычев, дослужившийся до подполковника, выйдя в запас, жил в Орле и ушел из жизни после продолжительной, тяжелой болезни.

Новое властно входит в нашу жизнь. Сейчас не узнать тех мест, где полвека назад гремели бои. Над засыпанными траншеями и блиндажами поднялись жилые кварталы, на опустошенных войной землях цветут сады сегодняшнего дня.

За чистое небо над нами отдали свои жизни миллионы советских солдат. Надо бережно хранить святую память о них, чтить светлое имя каждого павшего бойца.

И беречь мир…

САВО (Среднеазиатский военный округ)

Как известно, каждая войсковая часть, соединение, армия из года в год ведет исторические формуляры — своего рода живые архивы, документы, материалы, рассказывающие о важнейших событиях прошедшего периода времени, наиболее значимых военно-служебных явлениях в жизни воинских коллективов. Словом, исторический формуляр -это обозрение тех фактов и событий, которые происходили в армейской среде на базе исторического развития государства, документ, изучая который, можно ознакомиться с послужным списком личного состава, образцами доблести офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат, с процессом развития в частях и подразделениях военного искусства, приобретения оперативно-служебного и боевого опыта. Основные вехи на пути своего становления, вклада военнослужащих в дело обеспечения надежной охраны юго-восточных рубежей Отчизны вели и соответствующие должностные лица штаба Среднеазиатского военного округа. В них отражены основные этапы формирования и становления частей, приведены примеры патриотических поступков и подвигов воинов, в которых ярко проявились замечательные моральные качества защитников Родины, их беспредельная преданность народу, верность воинскому и интернациональному долгу, мужество и отвага, бдительность и служебное боевое мастерство.

Уместно будет напомнить, что в конце 60-х годов военнополитическая обстановка резко осложнилась как на Западе, так и на Востоке. В этих условиях с учетом опасности для наших юго-восточных и дальневосточных границ советским правительством были приняты меры по усилению обороноспособности страны. Одна из таких мер — создание Среднеазиатского военного округа (постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 30 мая 1969 года).

Таким образом, САВО выделился из состава Краснознаменного Туркестанского военного округа, который в ту пору дислоцировался на территории Узбекской, Казахской, Киргизской, Таджикской и Туркменской союзных республик.

Однако не следует забывать, что САВО существовал в двадцатых-тридцатых годах и в годы Великой Отечественной войны.

В годы гражданской войны Декретом СНК РСФСР от 4 мая 1918 года на территории среднеазиатских республик создается Туркестанский военный округ, преобразованный 11 августа 1919 года в Туркестанский фронт.

После окончания гражданской войны и ликвидации основных сил басмаческого контрреволюционного движения в Средней Азии Туркестанский фронт 4 июня 1926 года был переименован в Среднеазиатский военный округ, который просуществовал до июля 1945 года. Затем на его базе были сформированы Степной и Туркестанский военные округа.

Правда, Степной военный округ — с управлением в Алматы и в границах Казахстана (без Актюбинскойу Гурьевской, Западно-Казахстанской областей) просуществовал недолго. В феврале 1946 года он вновь объединился с ТуркВО с местом дислокации штаба округа в г. Ташкенте. К этому времени в зону ответственности ТуркВО включались территории Узбекской, Туркменской, Таджикской и Киргизской ССР, а с мая 1969 года и территория Казахстана.

Когда на территории Казахстана, Киргизии и Таджикистана вновь создавался САВО, то, естественно, сюда передавались войсковые части и соединения, связанные корнями с историей этих республик. К примеру, легендарная Режицкая ордена Ленина Краснознаменная, ордена Суворова мотострелковая дивизия имени Героя Советского Союза генерал-майора Панфилова И.В. в первые дни и месяцы войны формировалась в Алматы, а сам комдив — герой гражданской войны в прошлом был военным комиссаром Кыргызстана.

В состав округа вошли и многие другие прославленные соединения и части Вооруженных Сил Союза.

У большинства частей были почетные наименования. На Боевых знаменах полков насчитывалось пятьдесят боевых орденов, а в списках подразделений навечно были зачислены 16 воинов, совершивших беспримерные подвиги в борьбе с врагами Родины.

Служба для солдат, сержантов, офицеров в создавае-мых гарнизонах накладывала свой отпечаток, требовала повышенной отдачи, максимальной работоспособности. Министерство обороны СССР не давало руководству округа времени на раскачку, требовало ускорить темпы обустройства войск. Вся пропагандистская машина работала в этом направлении. Личному составу внушали важность быстрейшего осуществления задач по защите восточных рубежей страны. Во время обустройства войск с командиров не снималась ответственность за качественное решение задач боевой готовности, ее основы и главной слагаемой — боевой подготовки. Через полгода округ был создан.

В марте 1970 года министр обороны решил провести инспекторскую проверку САВО. Возглавлял комиссию главный инспектор Вооруженных Сил Маршал Советского Союза Москаленко Кирилл Семенович, который осуществлял проверку численности состава и мобилизационной готовности частей, соединений, порядка несения гарнизонной и караульной служб, выполнения внутреннего распорядка дня, ведения войскового хозяйства и содержания оперативного запаса. Проводил строевые смотры и проверял состояние вооружения, степень подготовленности личного состава к ведению боевых действий с применением техники и огневых средств.

Обычно в начале и после завершения подобных проверок проводятся учения, где выявляется степень подготовленности командиров в руководстве войсками в бою, обученность личного состава. В САВО министром обороны было запланировано проведение крупного оперативно-тактического учения с привлечением большого количества авиации. Тема учения: «Наступательная операция на большую оперативную глубину с форсированием реки, выброской десанта на начальном этапе». Учения предполагали действия войск с применением боевой стрельбы. В них участвовали 68 и 8 гвардейская мотострелковые дивизии и большое количество специальных подразделений. Словом, это было очень серьезным испытанием для округа. К тому же некоторые части еще не были полностью обустроены, и боевая подготовка в связи с этим проводилась с отставанием от программы. Да и время проверки — март — не лучшее время года для тактических действий. Инспекцией были охвачены все войска округа. На учениях присутствовали руководители республик: Казахстана — Д. Кунаев, Киргизии — Т. Усубалиев, Таджикистана — Д. Расулов.

В целом же учения подтвердили, что войска округа управляемы, могут действовать и решать любые боевые задачи. Это была высокая оценка для вновь созданного, стоящего на Пути становления округа.

В то время я был ответственным за подготовку и сдачу инспекторской проверки 155 мед (г. Усть-Каменогорск) и 76 тд (в Туркменистане). Задача была не из простых, в частности, в 155 мед не была готова учебная полевая база, ее пришлось достраивать непосредственно в ходе проверки. С личным составом дивизии, которая совсем недавно была передислоцирована в республику из Украины (Ворошиловградская область), было проведено дивизионное учение в сложных природно-климатических условиях Восточного Казахстана. Однако воины этого соединения проверку сдали успешно.

Высокую и специальную выучку на учении продемонстрировали и все другие части округа.

Предметом особого внимания стало обустройство войск. Это строительство штабов, новых казарм, жилых помещений для офицеров и прапорщиков, столовых для солдат и офицеров, Домов офицеров, детских школ и яслей, различных складов, баз, арсеналов, аэродромов, дорог, линий связи и т. д.

В основном все возводилось, строилось, в прямом смысле, на абсолютно голом месте, в чистом поле, в пустынных районах. К гарнизонным городкам и отдельным объектам, расположенным вдали от населенных пунктов, нужно было провести электричество, питьевую воду, оборудовать канализационные и иные сети. Работы хватало всем — и строителям, и воинам строевых частей, и членам семей военнослужащих. Каждый строящийся объект курировали заместители командующего войсками округа или начальники служб.

Я возглавлял обустройство войск в Капшагайском гарнизоне, и мы сумели ввести в строй все объекты к нужному сроку.

Первоначальный этап обустройства войск был завершен в 1972 году, следующие продолжались до 1980 года.

Надо отметить, что планы работ ускоренного обустройства войск были, к сожалению, мало продуманными. Так, казармы строились из сборно-щитовых конструкций, которые в скором времени требовали ремонта или вообще приходили в негодность. Их приходилось обкладывать кирпичом или сносить. Или же строить кирпичные казармы. Эти вынужденные перестройки государству обошлись очень дорого.

Известна истина: чтобы научить солдата воевать -необходимо, прежде всего, создать для этой цели хорошо оборудованную и оснащенную техническими и иными средствами учебно-материальную базу, а именно: классы различного рода для изучения техники, вооружения, специальные классы -инженерные, химические, медицинские и т. д. Пристальное внимание должно уделяться учебно-материальной базе в поле. Это — директрисы для тренировок и стрельб из танков, БМП, артиллерии, стрелкового оружия. Следует также сооружать учебные поля, авиационные полигоны — Центры для проведения учений отделений, взводов, рот, батальонов, полков, дивизий; Они должны быть оборудованы так, чтобы можно было создавать различную тактическую обстановку. Такая база в САВО была создана, поэтому в округе боевая подготовка проводилась по полной программе. Около 30% занятий и учений проводилось ночью.

Когда я пишу о создании базы и организации учебного процесса, то имею ввиду большой труд командиров частей, соединений, управления боевой подготовки, начальников служб и родов войск. Многие из офицеров, добросовестно выполнявших свой служебный долг и особенно хорошо показавших себя в начальной стадии становления округа, получили продвижение по службе, а затем стали крупными военачальниками. Генералы А. Кузьмин, А. Федоров, А. Кудрявцев, К; Богданов, А.Цветков, например, бывшие заместители командующего войсками округа, удостоились должностей командующих войсками округов. Генералы В. Сивенок, В. Архипов, Кривда, В. Чечеватов, а также многие офицеры, которые прошли военную закалку и школу в САВО, стали видными военачальниками.

В тот период по линии тыла в округе создавались запасы вещевого имущества, продовольствия, горюче-смазочных и других материалов. Для ремонта автомобилей было построено два завода, а в Семипалатинске — танкоремонтный завод для САВО и других округов. В восточном направлении было возведено несколько военных аэродромов как с твердым покрытием, так и полевых. Большая работа была проведена по строительству ангаров — укрытий для самолетов. Председателем по строительству этих важных объектов командующий назначил меня.

Огромный объем работ велся также по изучению и обустройству театра военных действий на случай возникновения каких-либо вооруженных столкновений с вероятным противником.

Мне, как ветерану округа, можно дать оценку работе и того первого аппарата штаба и управления, который занимался вопросами формирования частей и соединений, решал другие важные, в том числе боевые, задачи. Организатором всех дел, безусловно, был командующий войсками округа-генерал армии Н.Г. Лященко. До назначения на эту должность он руководил ТуркВО. Поэтому Николай Григорьевич имел большой жизненный и достаточно солидный боевой опыт. В годы Великой Отечественной войны он командовал бригадой, дивизией, в послевоенный период — дивизией, корпусом, был первым заместителем командующего войсками ТуркВО. Под его непосредственным руководством округ за несколько лет вышел на самые передовые позиции по уровню боевой подготовленности в Вооруженных Силах Союза. Главное в его стиле работы — доверие к подчиненным и товарищеские взаимоотношения с сослуживцами, чуткость и забота о людях, особенно о молодых офицерах, которых он обучал, воспитывал и следил за их служебным ростом.

Хорошим помощником у командующего был начальник штаба округа генерал-лейтенант Карпов Виталий Николаевич. Его служба проходила как на командной, так и на штабной’ работе. И, имея большой профессиональный опыт, юн сумел создать и сплотить дружный и работоспособный коллектив штаба. Вся организаторская работа лежала на его плечах. После трехлетней службы в Казахстане он был назначен на новую должность — начальником кафедры стратегии Академии Генерального штаба им. К.Е.Ворошилова.

Отлично справлялся в те годы со своими обязанностями и член Военного совета — начальник политуправления округа генерал-лейтенант К.А.Максимов. Константин Александрович был талантливым организатором воспитательной работы со всеми категориями военнослужащих. Уделяя особое внимание офицерам-политработникам, он постоянно учил их организовывать на местах свою деятельность так, чтобы личный состав соединений, частей и подразделений сознательно и добросовестно решал задачи по всемерному укреплению обороны юго-восточного региона страны, повышению боеготовности и боеспособности воинских коллективов. Опираясь на помощь командиров, партийных и комсомольских организаций, генерал-лейтенант Максимов активно мобилизовывал воинов округа не только на то, чтобы они удерживали, но и неустанно развивали достигнутые в службе и боевой подготовке успехи, тщательно берегли и приумножали боевые традиции Вооруженных Сил, округа.

В короткий срок сумели наладить работу своих, служб: генерал-лейтенант А. Бондаренко, генерал-майор А. Савичев, генерал-лейтенант А.Андреев, офицеры С. Бельский, А. Зарицкий, А. Лукин, В. Андрияшкин, Н. Шаповаленко и многие другие.

Всесторонний процесс становления округа, — если судить по времени, когда войска в основном обустроены, когда создана учебно-материальная база, налажена оперативная боевая подготовка, — длился около шести лет. Однако, совершенствование и всестороннее развитие войск продолжалось и в последующие годы.

За время двадцатилетнего существования САВО командовали: генерал армии Лященко Николай Григорьев (7 лет), генерал-полковник Лушев Петр Георгиевич (3 года), генерал армии Язов Дмитрий Тимофеевич (4 года), ставший Маршалом Советского Союза, будучи министром обороны СССР, генерал-полковник Лобов Владимир Николаевич (3 года), генерал-полковник Ковтунов Александр Васильевич (2,5 года). Все эти люди работали напряженно, делали все возможное, чтобы боевая готовность округа была на достаточно высоком уровне. С этими командующими я в общей сложности прослужил 16 лет в качестве заместителя. А четыре года занимал должность первого заместителя командующего Южной группой войск в Венгрии.

close_page

РАСФОРМИРОВАНИЕ САВО, «ГРАЖДАНКА»

В ноябре 1988 года начались партийные конференции -районные, областные, а в армии — дивизионные и окружные. В течение месяца я был делегатом пяти конференций. Проходили они довольно-таки остро, интересно, но и без демагогии и критиканства тоже не обходилось. Я был избран членом Алма-Атинского горкома. Но главное — пошел слух, что наш САВО, где я прослужил почти 20 лет (со дня его формирования), сокращается и надо с ним расставаться. Не скрою, было тяжело. Особенно тревожило сокращение большого количества офицеров, которых надо обязательно устроить. Кто-то куда-то уедет, часть уволится. Но в целом — мы теряли кадры. В это время среди офицеров началось брожение. Лично я делал все, чтобы увольняемые в запас офицеры были обеспечены квартирами, пытался всеми силами облегчить их судьбу.

Но многое в том году происходило помимо наших желаний, нашей воли. И, как мы полагали, вопреки логике. Еще в начале мая нам сказали, что мы переходим на новый штат. Действительно, перешли, сократили штаты на 15%, назначили новых начальников служб. А к концу года сокращают округ!

Да разве можно управлять Вооруженными Силами, не думая об их судьбе, об участи его личного состава? В начале 1989 года САВО начал жить без командующего, который убыл в Улан-Удэ. Временно его обязанности исполнял начальник штаба генерал-лейтенант Чечеватов B.C. Год начинался с ожидания директивы на расформирование округа. К 1 февраля она все еще не поступила. Все офицеры жили в нервозном состоянии, не знали, как определиться. Но чтобы не нарушать установленный порядок, не упустить бразды управления, в округе все мероприятия проводили без срывов.

Директива о расформировании САВО к 1 июня была получена в конце февраля.

Внимательно изучили директиву и приступили к непосредственной подготовке ее исполнения. Уже в марте убыли в другие округа начальник оперативного управления генерал-майор Толмачев Н.Д., его заместитель Волковский И.В., начальник коммунально-эксплуатационного управления подполковник Зинченко В.А.

31 марта 1989 года в штаб округа прибыл первый заместитель Главного управления кадров генерал-полковник Арапов Виктор Федорович.

Главная задача, которую он должен был решить — это размещение офицерского состава.

1 апреля состоялась беседа и со мной. Я напомнил, что мне в мае исполняется 65 лет и сказал, что никаких возражений против увольнения не имею.

Мне же предложили во исполнение директивы лечь в госпиталь, и лишь после этого будут представлены материалы на увольнение. В августе исполнилось 47 лет моей кадровой службы, а с фронтовыми и другими льготными 51 год 6 месяцев. Целая жизнь была отдана армии и отдана честно. Я готовился к отставке с чувством исполненного перед Отечеством долга.

И вот приказом министра обороны СССР № 0398 от 6.06.1989 года я уволен в отставку. В тот же день командующий войсками ТуркВО генерал-полковник Фуженко в присутствии офицеров управления зачитал этот документ и вручил мне подарок.

Рассчитали 21 августа. С этого времени я находился в отставке. Со мной, одним приказом, были уволены заместитель командующего по вооружению генерал-лейтенант Яценко Александр Григорьевич и начальник ПВО округа генерал-майор Игнатов Альфред Петрович.

Начальник штаба округа генерал-лейтенант Чечеватов Виктор Степанович убыл 21 августа 1989 года, а член Военного совета Чучкалов Геннадий Иванович — 20 августа. Направлялись они к новому месту службы.

С командованием, таким образом, все решено было четко. Но в то же время устройство остальных офицеров проводилось неорганизованно. Многие по истечении трех месяцев не были уволены и это вызывало справедливое возмущение.

После увольнения меня принял Назарбаев Н.А., который поблагодарил за службу в армии и сказал:

— Здоровье у Вас есть, подумаем, где применить Ваши знания и опыт.

И все же полностью перейти на положение отставника мне не довелось.

5 января 1990 года я был выдвинут кандидатом в депутаты Верховного Совета Казахской ССР от Компартии Казахстана. Всего же было выдвинуто 26 человек на 17 мест. 16 января меня избирают председателем Комитета ветеранов войны и труда Казахской ССР, а всего через три месяца, 19 марта, состоялся XX Пленум ЦК Компартии Казахстана и я в пятый раз был избран депутатом Верховного Совета Республики.

На первой же сессии Верховного Совета 12 созыва я был избран председателем вновь образованного Комитета по делам ветеранов, инвалидов и военнослужащих. На первом же совещании был сформирован комитет в составе 18 человек, заместителем председателя стала Абдрахманова Дина Ергазиевна, работавшая ранее министром социального обеспечения, Секретарем — Ходжаназаров Усен. Мне в то время пришлось совмещать две председательские должности — в Комитете по делам ветеранов, инвалидов и военнослужащих и в Республиканском Совете ветеранов. Кроме того, мне было поручено возглавить работу специальной комиссии по разбору жалоб солдат и их родителей. А таких обращений в то время было очень много, поступали они со всех концов Советского Союза, из всех, буквально, военных округов, особенно из возникавших одна за другой «горячих точек» (Закавказье, Приднестровье).

О чем тогда писали солдаты, их отцы и матери? Прежде всего, о том, что в армии, особенно в так называемых строительных войсках упала дисциплина, берет верх пресловутая «дедовщина» и честно служить молодому воину становится все труднее. Мы не оставляли без реагирования ни одного такого письма, ни одной жалобы. По каждому заявлению проводились тщательные проверки. Обращались с требованиями принять надлежащие меры к командующим войсками военных округов, к командирам соединений и частей, военным прокурорам гарнизонов …

Нередко приходилось обращаться непосредственно в Министерство обороны СССР. Большое внимание мы уделяли во-инам-«афганцам», старались помочь им морально и материально.

Этими и многими другими делами и заботами были заполнены мои дни и ночи на «гражданке». Я не терял связи с армией и фактически продолжал оставаться в строю, ежедневно, ежечасно занимаясь актуальными проблемами жизни Вооруженных Сил.

Но вот наступил август 1991 года. Последовавшие за ним события круто изменили курс государства, радикально повлияли на людские судьбы. В том числе и на мою судьбу…

ОБРЕТЕНИЕ РЕСПУБЛИКОЙ СУВЕРЕНИТЕТА И СОЗДАНИЕ СОБСТВЕННОЙ АРМИИ

Общеизвестно, что с Союзом Советских Социалистических Республик — государством, возникшим после Великой Октябрьской социалистической революции, ставшим, как и Соединенные Штаты Америки, сверхдержавой по военной мощи, считались все страны, потому что у нас была единая сильная армия. Но в то же время это мощнейшее государство, победившее в страшной войне и добившееся немалых успехов в развитии экономики, повышении культурного уровня населения, имело свои скрытые и явные пороки. Мы производили огромное количество оружия, но в то же время социально-бытовому устройству миллионов людей уделялось крайне мало внимания. Советский Союз был предельно централизованным государством, республики практически не имели права на самостоятельное решение хозяйственных, кадровых вопросов. Централизованное планирование оставляло мало инициативы республикам и в то же время центром допускалось много труднопоправимых перекосов во всех сферах деятельности. Необходимо было что-то предпринимать, ибо государство, располагающее богатейшими ресурсами, трудолюбивым народом, имеет право на лучшую жизнь. Ведь такие государства, как Германия и Япония, побежденные в не таком уж далеком прошлом, в экономическом отношении обогнали нас и живут намного лучше.

Началась перестройка. Я — не экономист, но мне кажется, что все было затеяно без глубокого анализа экономического положения страны, без достаточного обоснования проводимых мероприятий. Слишком большой упор делался на крикливый популизм. В результате распада Союза в декабре 1991 года экономические показатели резко пошли вниз. Если и раньше у нас в экономике не было должного порядка, то с этого момента экономические и хозяйственные связи между республиками вообще нарушились, хотя все это преподносилось как благо и необходимость.

1990 и 1991 годы были периодом, когда в стране продолжался начатый главой СССР и Генеральным секретарем ЦК КПСС Горбачевым М.С. курс по осуществлению планов так называемой перестройки.

Как известно, это были своего рода революционные преобразования, осуществляемые на основе выработанного в середине 80-х годов стратегического курса на планомерное и всестороннее совершенствование социализма, преодоление Изживших себя форм общественной организации и методов работы. Важнейшими направлениями перестройки были демократизация всех сторон жизни советского общества, в том числе расширение гласности, радикальная экономическая реформа; во внешней политике — утверждение всеобъемлющей системы международной безопасности, безъядерного, ненасильственного мира. Однако, к сожалению, попытки внесения в порядок существовавшей в то время государственной и идеологической системы положительных результатов не приносили. И в связи с этим всем памятны последовавшие за горбачевской перестройкой неоднократные встречи руководителей республик СССР, пытавшихся договориться о заключении Союзного договора, которые, в конечном счете, привели к распаду СССР. Все бывшие союзные республики объявили себя независимыми, самостоятельными государствами.

Кстати, причины развала Советского Союза и неудач, провала перестроечных действий горбачевской команды хорошо и достаточно объективно раскрыты в книге Президента Казахстана Н.А. Назарбаева «На пороге XXI века». А я заострю внимание читателей на чисто военных проблемах, которые встали перед нашей республикой после вышеназванных событий.

В 1991 году я был депутатом Верховного Совета Казахстана и исполнял обязанности председателя Комитета по делам ветеранов и военнослужащих. В августе, когда в Москве объявился так называемый ГКЧП, нас, членов Президиума ВС, собрали в кабинете Председателя Верховного Совета Асанбаева Ерика Магзумовича. Правда, мы еще не знали, по какой причине нас вызвали. В скором времени прибыл Н.А. Назарбаев и рассказал о сложившейся в республике обстановке, о намерениях и планах ГКЧП. Он, в частности, проинформировал о том, что гэкачеписты выходили с ним на связь, пытаясь заручиться его поддержкой в осуществлении своих целей. Понять их, естественно, было нетрудно, ибо Назарбаев пользовался среди государственных и политических руководителей бывшего Союза большой популярностью и авторитетом. К тому же, они не могли не учитывать и того, что Казахстан является одним из крупнейших развитых в экономическом отношении регионов Союза, обладающим огромными природными сырьевыми и иными ресурсами.

После долгого обсуждения сложившейся в Советском Союзе политической обстановки, когда в стране фактически был отстранен от власти ее Президент, члены Президиума ВС приняли решение: никакой поддержки ГКЧП со стороны Казахстана не оказывать. Мне поручили через командование 40-й армии проанализировать положение в войсках и то, как личный состав относится к происходящим событиям. Как выяснилось, в воинских коллективах жизнь шла в соответствии с намеченными планами отработки учебно-боевых задач: попыток организации где-либо несанкционированных митингов не было зафиксировано. Однако, армейское руководство получило указание держать все соединения и части в полной боевой готовности. Это являлось причиной некоторой нервозности в среде определенных кругов военных, но в основном военнослужащие как командного, так и рядового состава придерживались мнения не поддаваться на провокационные призывы гэкачепистов выступить против собственного народа.

Управление Вооруженными Силами Союза осуществлялось централизованно. Но в отдельных республиках уже приходили к выводу, что дислоцированные на их территории войска должны подчиняться правительствам регионов, многие республики отказывались направлять своих призывников за пределы собственных административных границ.

После провала планов ГКЧП министром обороны СССР был назначен начальник Генерального штаба генерал армии М. Моисеев. Но через несколько дней он, как участник разработки ввода войск в Москву для совершения военного переворота, был уволен. Новым министром стал Маршал авиации Шапошников Евгений Михайлович. До этого назначения он командовал ВВС Вооруженных Сил.

В начале сентября в Министерстве обороны СССР в Москве состоялось совещание с участием представителей властнополитических структур союзных республик и командного состава, расквартированных на их территории армейских формирований. Казахстан на этом совещании было поручено представлять мне. В своем докладе Е.М. Шапошников сделал сообщение о том, что отныне Министерство обороны будет представлять собой гражданское ведомство, возглавляемое министром обороны, в аппарат которого войдут его заместители, работники секретариата, делопроизводство, службы других направлений, а также (за исключением одного) комитеты, подчиненные лично ему, сформированные не из числа военнослужащих, а из сугубо штатских лиц.

Далее Шапошников назвал основные комитеты: по военной политике, военной экономике, заказам военной техники, науке, правовой защищенности, ряд других. И на правах комитета, подчеркивал он, в системе Министерства обороны будут находиться Вооруженные Силы, подчиненные министру, но руководить ими в процессе повседневной жизнедеятельности будет начальник Генерального штаба. Как он будет называться — председателем совета, председателем комитета или командующим ВС — это, по его словам, не имело большого значения, но предложенная им схема носила принципиальный характер. Маршал предложил сократить на первом этапе этого процесса количество видов ВС с пяти до четырех и, в частности, оставить в составе ВС стратегические силы сдерживания (основу их должны были составлять РВСН, плюс космическое пространство, космос в целом и система предупреждения о ракетной опасности); наземной обороны (вместо Сухопутных войск); Военно-Воздушные Силы; Военно-Морской Флот. ПВО должна была частично уйти в стратегические силы сдерживания (в первый вид ВС), частично в Войска наземной обороны (войсковая система ПВО), а авиация ПВО перейдет в ВВС. В этом же комитете ВС предполагалось иметь ряд управлений.

В союзных республиках, по замыслу министра, должны быть также Министерства — Комитеты по оборонным вопросам, которые бы возглавлялись гражданскими людьми или бывшими военнослужащими. В их подчинение предполагалось ввести подкомитеты и комиссии примерно таких же названий, как и союзного министерства. При этом некоторых структур в этих комитетах могло и не быть, так как не в каждой республике есть военные заводы, другие компоненты военно-промышленного комплекса.

Министр или председатель Комитета обороны, подчеркивал докладчик, будет назначаться Президентом республики. В состав этого Комитета предполагалось ввести воинские формирования типа национальной гвардии. Это — несколько тысяч человек для охраны правительственных учреждений и решения других внутренних проблем.

В те же годы в республиках существовала оставленная в наследство еще от Милютина следующая схема расположения округов: 1. Белорусский военный округ; 2. На территории одной республики несколько военных округов (Украина, Россия); 3. Округа, занимавшие территорию нескольких республик (Закавказье, Прибалтика, Средняя Азия). Указав на это, Шапошников сказал:

Мне думается, что в этих условиях необходимо перейти к схеме: республика — округ, но не везде. Для России и Украины такая форма неприемлема из-за больших размеров территории. Что касается тех республик, где находятся воинские формирования, которые по своему масштабу не «тянут» на округ, то их можно назвать командованием войск на территории республики. Во главе этих формирований будут стоять командующие или войсками округа или войсками на территории республики. Эти командующие будут назначаться министром обороны и Президентом СССР, но по согласованию с Президентом той или иной республики. Вооруженные Силы, находящиеся на территории республики, будут взаимодействовать как с ее Президентом, так и с Комитетом по оборонным вопросам. А подчиняться обязаны непосредственно Главнокомандующему Вооруженными Силами страны или же председателю Комитета (в зависимости от названия).

Далее министр обороны указал на необходимость заключить договоры или соглашения между Министерством обороны СССР и суверенными республиками. Суть этих соглашений заключалась в следующем: вооруженные формирования Центра, находящиеся на территории республики, берут на себя обязательства:

1) защищать, оберегать, охранять внешние границы республики и государства в целом во взаимодействии с воинскими формированиями других республик;

2) не вмешиваться во внутренние дела республики;

3) не нарушать экологические законы республики;

4) по согласованию с руководством Союза и республик привлекаться с соответствующей компенсацией расходов для решения народно-хозяйственных вопросов, ликвидации последствий стихийных бедствий и других проблем.

Республика, — продолжал Маршал, — берет на себя обязательство обеспечить условия пребывания войск на их территории. С целью демократизации военной жизни, армейских отношений предлагается сократить срок службы военнослужащих с 24 до 18 месяцев. Из них первые 6-8 месяцев военнослужащие, призванные по Конституции, проходят службу в учебном подразделении и получают воинскую специальность, осваивая солдатское ремесло по полной программе. Этот первый участок службы может проходить на территории республики.

Затем оставшиеся год или 10 месяцев солдату будет предложено служить там, где нужно государству в целом. Но одновременно с этим будет вводиться смешанный принцип комплектования. После окончания учебного подразделения солдату будет предложено заключить контракт на 3 года или 5 лет с оплатой в пределах 300-500 рублей; питанием, одеждой он будет обеспечиваться за счет государства, но служить обязан там, где это необходимо в интересах государства. После истечения срока контракта у военнослужащего уже будут определенные денежные накопления. И если он не пожелает служить дальше, то с таким капиталом может начать гражданскую жизнь. При нежелании заключать контракт, солдат продолжает служить в течение 10-12 месяцев в части. И после этого он может вернуться к вопросу о контракте или своего увольнения из Вооруженных Сил. Отслужив свой срок по контракту, солдат может его продлить еще на 5-7 лет, но с повышением его уровня жизни и предоставлением ему обязательства в случае женитьбы обеспечить его жильем и возможностью проживать на квартире.

Мы выходим также с предложением об амнистии дезертиров из СА и ВМФ. При этом амнистия будет касаться тех, за кем не числится воинских преступлений, уголовных деяний. Но до какого-то рубежа, допустим, до 1 ноября. До этого срока военнослужащий возвращается в часть. А затем уже, как человек правового государства, несет ответственность за свои поступки по полной программе и привлекается к уголовной ответственности. Без всяких покрывательств. Одновременно есть предложение ликвидировать дисциплинарные батальоны, пересмотреть структуру правоохранительных органов, которые будут заниматься преступниками в погонах. Эти военные правоохранительные органы предлагается вывести в гражданские, независимые от Вооруженных Сил.

В заключение доклада Шапошников сделал вывод: армия будет обучать и воспитывать личный состав, а министр обороны во взаимодействии с Комитетом, правоохранительными органами государства и республик осуществлять контроль.

После представленной информации последовали выступления представителей из республик. Когда предоставили слово мне, я изложил позицию руководства Казахстана о несогласии со многими тезисами доклада министра.

В частности, подчеркнул, что в условиях, когда фактически уже обозначился факт распада Советского Союза, когда главы республик назначают на своих территориях собственных министров для руководства армейскими формированиями, принимают решения о ненаправлении призывной молодежи за пределы национальных регионов, ставить вопрос о введении новой схемы (структуры) Министерства обороны СССР поздно. К тому же, не совсем понятно, для чего в главное военное ведомство страны предлагается насаждать людей, далеких от понимания военных проблем и неспособных профессионально грамотно решать оперативно-служебные и боевые задачи. Демократические преобразования должны происходить в первую очередь в обществе, в государственных политических органах, а уж потом в Вооруженных Силах. Видимо, — сказал я, — Маршал Шапошников забыл о том, что армия — это особый орган, где по традиции почитаются высокие звания и не случайно каждый офицер стремится достичь определенных высот в ратном мастерстве, в военном деле.

Излагая позицию казахстанской стороны, я в основном опирался на следующие рассуждения.

Безусловно, в армии нужна реформа. Об этом говорилось на протяжении многих лет, но, к сожалению, в этом направлении ничего не делалось. Возможно, на наш взгляд, когда-нибудь и возникнет вопрос о необходимости назначать на должность министра обороны гражданских лиц. Но на данном временном этапе следует сохранить Вооруженные Силы, особенно их главный потенциал — офицерские кадры, которые с объявлением независимости республик заметно поредели в национальных регионах. К тому же, на первый план в связи с этим обстоятельством выдвинулись проблемы сохранения во вновь образовавшихся государственных военных базах (арсеналах, складах) различной по назначению техники и других средств ведения боевых действий. Все это ранее общественное достояние следовало распределять цивилизованными способами, без допущения фактов преступной бесхозяйственности, мародерства и тем более доступа к различным видам оружия преступных элементов.

Ошибочно было приравнивать роль Генштаба к каким-то комитетам, которые предполагалось создавать при Министерстве обороны. Генеральный штаб, как известно, — это высший орган управления Вооруженными Силами государства в мирное и военное время, и еще не настал час подменять его какими-либо иными органами.

Несвоевременно было ставить вопрос и о сокращении видов Вооруженных Сил, так как это привело бы к большим финансовым расходам, затратам физическим и духовным. Нетактично было со стороны Маршала предлагать республиканским правительствам назначать на посты министров обороны штатских лиц, а также создавать так называемые национальные гвардии, в то время, как во всех республиках уже начался процесс перехода расквартированных на их территориях войсковых формирований в полное подчинение местному руководству. Республики, добиваясь полного суверенитета, вряд ли бы согласились иметь на своих территориях вооруженные силы иностранных государств. Поспешно и непродуманно ставился вопрос о сокращении сроков службы военнослужащих и прохождении службы на контрактной основе. Как известно, ни одна армия бывшего Союза до сих пор еще не перешла на контрактную основу. Ибо это сопряжено со многими трудностями как объективного, так и субъективного характера.

Неправомерными были и попытки Маршала Шапошникова Е.М. навязать присутствующим на совещании представителям республик ориентацию Центра на ликвидацию дисциплинарных частей. Дисциплинарные батальоны, роты — это особые воинские формирования, которые предназначены для отбывания наказаний уголовного характера осужденными военнослужащими. И военнослужащий, который совершил преступление, находясь на военной службе, должен отбывать отведенный военным судом (трибуналом) срок не в тюрьме или в местах отбывания заключения для гражданских лиц, а в специальных дисциплинарных частях, где господствует свод таких правил, которые регламентируются армейскими уставами и наставлениями.

Ничего полезного в те годы не мог принести и призыв Шапошникова об объявлении амнистии дезертирам. Если подобный приказ Генерального штаба и вышел бы из-под пера чиновников в свет, то он не имел бы никакой юридической силы. И вот почему. Объявляя о независимости, политические и государственные деятели республик призывали всех своих граждан вернуться на родину.

Этот призыв, естественно, был услышан офицерами, прапорщиками, сержантами и солдатами всех национальностей, проходившими службу в ВС СССР. Многие военнослужащие, убывая из частей в отпуска, по иным причинам, назад не возвращались, а республиканские военные чиновники на официальные запросы командиров по поводу розыска самовольно оставивших армию лиц ответов не давали. На спад ранее присущего советским гражданам патриотизма повлияли средства массовой информации, обвинявшие армию чуть ли не во всех случившихся в Союзе бедах. Дезертирство в армии стало явлением массовым. Объявить дезертирам амнистию в этих условиях значило подтолкнуть к самовольному оставлению воинских формирований других солдат, ибо они получали от государства официальную защиту от уголовного наказания за это противоправное деяние.

В целом совещание было проникнуто духом рекомендательного направления. На нем не наблюдалось прежней требовательности: сказано — выполняй. Чувствовалось, что Центр теряет власть, а на местах, особенно в национальных регионах, политические лидеры идут по пути приобретения независимости и полной самостоятельности в принятии как социально-экономических, так и чисто военных решений.

Проблемы обеспечения коллективной безопасности СНГ, реформирования Вооруженных Сил, достижения международной стабильности на необозримых просторах бывшего Советского Союза являлись, да и в настоящее время являются чрезвычайно актуальными не только в региональном, но и в мировом масштабах. Процессы быстрого распада прежних и формирования новых экономических и политических связей и структур между бывшими республиками, а ныне независимыми государствами нашли свое концентрированное выражение в военно-политической сфере. На протяжении последнего года существования Союза ССР и первых лет формирования СНГ и самостоятельных государств реформирование структур безопасности и Вооруженных Сил носило в определенной мере стихийный характер, оставалось скорее результатом столкновения многих политических интересов, чем целенаправленным созидательным процессом.

Межгосударственные переговоры по проблемам Вооруженных Сил и создания системы безопасности Содружества сдерживались отсутствием у новых самостоятельных государств, образовавшихся на месте СССР, собственных разработанных концепций национальной безопасности, осознанных национальных интересов в военной сфере. Но после августовских событий 1991 года на первый план политической жизни всех государств Содружества были выдвинуты именно проблемы Вооруженных Сил. Особую остроту они приобрели после распада Союза, когда процессы формирования независимых государств намного обогнали способность армии адаптироваться к происходящим переменам.

Эйфория, охватившая общество после провала «путча», повлияла на процессы решения многих проблем, связанных с Вооруженными Силами. В ряду основных целей радикальной военной реформы на первый план выдвинули департиза-цию и деполитизацию армии, «встраивание» ее в систему демократических институтов. Сюда же отнесли сокращение Вооруженных Сил и, одновременно, их трансформирование в относительно небольшой по численности, но высокоэффективный, построенный на современных, отвечающих концепции оборонительной достаточности условиях, инструмент обеспечения внешней безопасности государства.

Однако, было ясно, что осуществить эти цели значительно сложнее, чем провозгласить. Сокращение и осуществляемая одновременно качественная модернизация армии, чья боеспособность вызывала на тот момент серьезные сомнения, помимо всего прочего, потребовали бы колоссальных материальных затрат. Необходимы были совершенствование всей инфраструктуры, внедрение в войска не только новых моделей оружия, но и, что гораздо труднее, всей системы современных средств обеспечения надежного функционирования Вооруженных Сил как в мирное, так и в военное время. Требовались также кардинальное улучшение социально-бытовых условий жизни военнослужащих, повышение боеготовности войск и т.д. Между тем, в последние годы армия столкнулась с очень серьезными проблемами, связанными с острой нехваткой средств,

Но это лишь одна сторона дела. Вскоре все эти вопросы отошли на второй план в результате ясно обозначившейся перспективы раздела Вооруженных Сил СССР. За создание собственных армий еще в октябре 1991 года выступили Украина, Азербайджан и Молдова, причем наиболее жестко вопрос о собственных Вооруженных Силах был поставлен на Украине. Эти три государства выступили против установки союзного руководства и Министерства обороны на сохранение единых Вооруженных Сил любыми способами, их позиция по сути дела заблокировала решение вопроса о будущем армии.

Таким образом, буквально через два месяца после провала «путча» возник острый кризис, связанный с судьбой армии.

В качестве компромисса была предложена идея «Объедим ненных» Вооруженных Сил, которую официально выдвинуло руководство России. 28 октября 1991 года Президент Ельцин Б.И. заявил, что «политически более оправдано иметь Объединенные Вооруженные Силы Содружества Суверенных Государств под единым контролем». Были сформулированы два принципиальных момента:

— сохранение под централизованным контролем единых стратегических сил сдерживания, которые включают в себя собственно стратегические ядерные силы, а также системы раннего обнаружения, противоракетной обороны, космическую разведку и так далее;

— на базе национальных Вооруженных Сил, которые не включают в себя стратегические компоненты, создаются объединенные Вооруженные Силы в рамках единого стратегического, пространства с единым оперативно-стратегическим замыслом, единой системой подготовки кадров, управления оружием и войсками.

После августовских событий 1991 года, когда возник острый кризис, связанный с судьбой СССР и Вооруженных Сил, и армия начала практически разваливаться, Президент Республики Казахстан Н.А. Назарбаев в целях обеспечения независимости, территориальной целостности, оборонных и иных жизненно важных интересов республики 25 октября 1991 года издает Указ «Об образовании Государственного комитета обороны Казахской ССР».

В целях реализации данного Указа Кабинет министров принял постановление, в котором определил, что Государственный комитет обороны является органом государственного управления военной инфраструктуры республики и что в его ведение передаются военный комиссариат и штаб Гражданской обороны Казахстана с их подведомственными подразделениями и учреждениями. Было также предложено в двухмесячный срок разработать проект положения о Комитете. Основными его задачами на тот момент являлись организация взаимодействия с соединениями и частями Министерства обороны СССР, дислоцированными на территории республики, а также решение мобилизационных вопросов и вопросов гражданской обороны.

В середине декабря были произведены назначения основных должностных лиц. Я был назначен Председателем Государственного Комитета Обороны, заместителями — генерал-майор Хлюпин Н.И. и генерал-майор Алтынбеков С.начальниками ведущих управлений и отделов полковники Бакаев Л.Н., Тасбулатов А.Б., Шампиев М.Д., Тауланов С.С.

Однако фактически первым действием в решении военных вопросов на государственном уровне явился Указ президента Казахской ССР «О призыве на военную службу» от 12 сентября; 1991 года (ранее такие указы издавались министр ром обороны Союза ССР), в котором, в частности, говорилось, что это делается «в целях реализации суверенных прав Казахской ССР в вопросах военного строительства, обеспечения законных прав граждан, призываемых на действительную военную службу с территории республики…». Все это означало, что отныне призыв граждан Казахстана будет осуществляться только под контролем руководства республики. В этом же указе комиссариату Казахстана придавался статус республиканского органа, исключалось направление призывников в военно-строительные отряды и внутренние войска за пределы республики.

Но оба эти указа являлись лишь полумерами, они не решали все вопросы военного строительства.

Госкомитет обороны, повторюсь, создавался на базе штаба Гражданской обороны и Казахского военного комиссариата. Перед ним была поставлена задача: продолжать выполнять функции вышеобозначенных органов и одновременно вести контроль за войсками. При этом Госкомитет не имел права вмешиваться в войсковые дела, как-то: в процесс обеспечения войск, военных городков, строительство и производство ремонтных работ, в организацию несения гарнизонной службы. Однако мы строго держали в поле зрения все передвижения войск, проведение различного рода военных учений, вывоз военного имущества из республики, ряд других направлений в военной деятельности армии.

Словом, непосредственно войсками Госкомитет обороны не руководил. Управление ими осуществлялось централизованно, через округ — ТуркВО. И соединения, части центрального подчинения находились в ведении Министерства обороны. Иначе говоря, Госкомитет представлял из себя как бы командира, но без войск.

К ноябрю 1991 года обстановка в данном направлении несколько усложнилась: войска действовали сами по себе, а комитет не имел никаких возможностей влиять на них.

Поэтому возникла настоятельная необходимость определить основополагающие направления деятельности Госкомитета на пути дальнейшего использования армией в первую очередь испытательных и учебных полигонов, расположенных на территории Казахстана. Как известно, ни одно другое государство Содружества не обладало таким, как у нас в республике, количеством военных полигонов, используемых в общих оборонных интересах. По этой причине мы считали правомерными иметь полную объективную информацию, характеризующую предназначение всех без исключения полигонов, в том числе информацию о воинских частях, их обслуживающих, ибо Казахстан был не без оснований заинтересован в получении определенной компенсации за функционирование этих объектов на своих землях.

Предполагалось, в частности, подготовить специальное соглашение относительно порядка и условий дальнейшего использования полигонов. Кроме того, учитывая радикальное изменение направленности военной политики Содружества, мы считали необходимым незамедлительно приступить к сокращению их общего числа и размеров занимаемых ими земельных участков. В первую очередь, на наш взгляд, следовало расформировать Аральскую полевую научно-исследовательскую лабораторию и обслуживающие ее части обеспечения.

Учитывая то обстоятельство, что общая численность частей и соединений Вооруженных Сил, дислоцированных в Казахстане, превышала 200 тысяч человек, Госкомитет обороны пришел к выводу о необходимости расформирования некоторых частей без нанесения ущерба боевой готовности Вооруженных Сил. В их число вошли: военно-строительные части, мобилизационные группы, склады и иные воинские подразделения и учреждения. Мы выступали за поэтапное и планомерное их сокращение, что обеспечивало гармоничное сочетание заботы о кадровых военнослужащих с интересами поддержания боеготовности армии на надлежащем уровне.

Мы выступали за согласованные с Главным командованием Вооруженных Сил действия в проведении военной кадровой политики. При этом назначения офицеров на должности: от командира полка и выше в частях и соединениях, дислоцировавшихся в Казахстане, должны были в обязательном порядке согласовываться с руководством республики.

Одновременно мы настаивали на скорейшем решении вопроса о выводе 40-й общевойсковой армии 56-го корпуса ВВС из подчинения Туркестанского военного округа. Казахстан считал правомерным, чтобы Главное разведывательное управление (ГРУ) систематически предоставляло странам Содружества разведывательную информацию с тем, чтобы главы государств имели возможность вырабатывать и формировать собственное представление о международной военно-политической обстановке, а также относительно обстановки в интересующих их регионах мира.

Как же решались эти проблемы?

К сожалению, несмотря на наши искренние стремления к сохранению единой армии, когда республика не стремилась переподчинить дислоцированные на ее территории войска, должной реакции и понимания Главное командование объединенных Вооруженных Сил стран Содружества не проявило. В ответ на наши конструктивные предложения следовали лишь многообещающие слова без каких-либо конкретных ответов на них и действий.

В ноябре 1991 года проблема будущего Вооруженных Сил переместилась на высший политический уровень. Предполагалось, что ее принципиальное решение будет найдено в процессе подготовки нового союзного договора.

Подписанное 8 декабря 1991 года в Беловежской Пуще соглашение руководителей трех республик, предусматривающее ликвидацию СССР, несмотря на намерения руководителей ряда государств СНГ, в том числе и России, иметь Объединенные Вооруженные Силы, подталкивало эти государства к тому, чтобы создать собственные Вооруженные Силы, хотя в самом соглашении о СНГ и говорилось о сохранении и поддержании общего военно-стратегического пространства под единым командованием.

Тем не менее, в середине декабря 1991 года Президент Украины подписал Указ о принятии на себя обязанностей главнокомандующего Вооруженными Силами Украины. Президент Азербайджана также принял на себя обязанности главнокомандующего всеми Вооруженными Силами, находящимися на территории республики, за исключением стратегических сил сдерживания.

Особое значение после ликвидации СССР приобрел вопрос о советском ядерном арсенале. Перспектива его «расползания» вызвала острое беспокойство и в СНГ, и на Западе. Нельзя исключать, что сохранение ядерного оружия бывшего СССР под единым контролем было одним из условий принятия ведущими странами Запада перспективы ликвидации СССР. В принципиальном плане вопрос о ядерном оружии был решен на Алматинской встрече 21 декабря 1991 года. В подписанной тогда Декларации подчеркивалось, что будет сохранено объединенное командование военно-стратегическими силами и единый контроль над ядерным оружием.

С особой силой разногласия по военным вопросам проявились на Минской встрече лидеров СНГ 30 декабря 1991 года. В центре их оказалась проблема сил общего назначения. Согласно определению, выработанному на этой встрече, к ним отнесли соединения, части, учреждения, военно-учебные заведения и другие военные объекты, находящиеся на территории государств Содружества, но не являющихся частью стратегических сил или частью Вооруженных Сил независимых государств. Такие силы, как предполагалось, должны были находиться под объединенным командованием.

В согласованном тексте Соглашения по вопросам обороны признавалось право государств на создание собственных Вооруженных Сил. Однако подчеркивалось, что происходить это будет поэтапно и на основе взаимных договоренностей всех заинтересованных сторон о передаче сил и средств Вооруженных Сил и Внутренних войск государствам -участникам Содружества. Говорилось и об образовании объединенного командования силами общего назначения.

Однако эта договоренность на Минской встрече была «взорвана». Делегации Азербайджана, Молдовы и Украины потребовали передачи войск в непосредственное подчинение государствам — участникам, объявившим о создании собственных Вооруженных Сил, и освобождения их личного состава от принятой ранее военной присяги. Особенно острым было российско-украинское противостояние. Итоги Минской встречи лидеров Содружества и российско-украинский конфликт стимулировали поиски государствами СНГ своей собственной линии в военных вопросах.

На Московской встрече 16 января 1992 года было принято Заявление глав государств — участников СНГ, в котором, в частности, говорилось, что они «заявляют о своей готовности в самое ближайшее время принять Соглашение на межгосударственном уровне о статусе Вооруженных Сил на территориях государств — участников Содружества», что и способствовало разделу бывших Вооруженных Сил СССР между республиками. С этого момента Вооруженные Силы практически остались вне государственных структур.

Таким образом, созданию Вооруженных Сил Республики Казахстан предшествовал непродолжительный период, во время которого часть бывших Вооруженных Сил СССР, дислоцировавшихся на территории Казахстана, выходила из подчинения Туркестанскому военному округу и центрального подчинения Министерству обороны СССР и делилась на: Стратегические силы под объединенным командованием и Силы общего назначения. Фактически с февраля по май 1992 года происходил распад Вооруженных Сил, в том числе и войск, дислоцировавшихся на территории Казахстана, что нанесло большой ущерб дисциплине и порядку в войсках. Это было время, когда многие воинские части, склады и арсеналы, особенно бывшие в центральном подчинении, не знали, кому они теперь будут подчиняться, так как ни бывший Туркестанский военный округ, ни Министерство обороны СССР их не передавали, а Государственный комитет обороны республики не успел принять, тем более, что в его функции такая задача и не входила.

В этих условиях назрела необходимость создания в кратчайшие сроки Министерства обороны республики.

В начале 1992 года тенденция к дезинтеграции Вооруженных Сил бывшего СССР явно усилилась. Были исчерпаны возможности не только сохранения единых, но и создания Объединенных Вооруженных Сил СНГ. В складывающихся условиях Россия и ряд других государств приняли решение о создании собственных армий, и некогда могущественная Советская Армия распалась на ряд армий вновь образованных государств по территориальному признаку.

Казахстан до последнего момента, пока еще можно было решить вопрос положительно, поддерживал концепцию единых Вооруженных Сил. Об идее создания Объединенных Вооруженных Сил России и Казахстана хотелось бы остановиться более подробно.

Как известно, о создании собственных Вооруженных Сил Казахстан объявил последним из всех союзных республик (суверенных государств) вслед за Россией, т.е. после объявления Указа Президента России.

Президенты России и Казахстана выдвигали идею о создании объединенных Вооруженных Сил. Однако она в силу ряда Обстоятельств, главным образом лоббирования отдельными деятелями России, не была воплощена в жизнь.

По моему личному убеждению, что дало бы объединение Вооруженных Сил двух стран, я Имею ввиду в самое смутное время — в начальный период, когда мощная Советская Армия распадалась на отдельные части, растаскаивалась по национальным квартирам?

Многое. Офицеры, привыкшие служить в единой Армии, не почувствовали бы ее болезненного раздела. Никто из них скорополитно не собирался бы на историческую родину, тем более, что обустраивать их там было делом не простым. Вся военная инфраструктура была бы сохранена (военные го-родкирполигоны, учебные базы). Единая система противовоздушной обороны не была бы нарушена.

В политическом плане оба наши государства доказали бы мировому сообществу, единство в оборонном вопросе. Если бы в принципе этот вопрос решился в высшем руководстве стран, тогда военным ведомствам можно было бы выработать схему руководства Вооруженными Силами.

Как мне представлялась эта идея?

— В Высшее командование объединенных Вооруженных Сил входят представители обоих государств. Вопросы решаются путем консенсуса. Для Верховного командования разрабатывается отдельное положение, которое утверждается обоими Президентами.

— Каждая страна имеет свое Министерство обороны.

— Финансирование самостоятельное.

— Дислоцирование войск на территориях стран производится по взаимному соглашению. Можно предусмотреть освобождение от аренды.

— Покупка техники по внутригосударственным ценам обоих государств.

— Планово проводятся учения, как совместные войсковые, так и самостоятельные, но с участием офицеров другой стороны.

— Обучение войск проводится по единой программе и с обязательным обменом опытом.

— Преподавание в ВУЗах, обмен преподавателями.

— Проведение научно-теоретических конференций.

— Обязательное выделение обоими государствами постоянно укомплектованных войсковых частей для выполнения чрезвычайно возникших задач.

— Единая система ПВО.

-Освоение аэродромов обоих государств.

— Вопросы тылового, технического обеспечениям т.д.

Мне могут задать вопрос: «Мы — независимые государства, не повлияет ли такая идея на наш суверенитет?» Я выше указал, какие задачи Армии выполняли бы. Никакого нарушения не предвижу, если все вопросы будут решаться согласованно.

Вышеописанное и высказанное хотелось бы подтвердить конкретными примерами. Разве сейчас мы не этим путем идем?

На проводимых учениях участвуют офицеры России и других стран, покупаем технику, приобретаем учебную литературу в России, офицеры получают образование в ВУЗах России. Профессора Военных академий России преподают в нашем Национальном университете обороны. У нас выделены воинские подразделения для участия в составе Коллективных сил безопасности и т.д.

Нас объединяет общий менталитет и язык. Но, к сожалению, нам не удалось осуществить эту идею. Если бы была она решена, было бы меньше бед. Обе наши армии перешли бы постепенно к самостоятельности, но сохраняя общее оборонное пространство обоих государств.

Президент Республики Казахстан Назарбаев Н.А. говорил, что до тех пор, пока будет сохраняться хоть малейшая возможность объединения, он не пойдет на создание собственной армии.

30-31 декабря 1991 года в Минске состоялась встреча Президентов Содружества Независимых Государств, на которой они окончательно решили создать в своих республиках на базе дислоцированных там воинских формирований бывшего Союза собственные вооруженные силы. Н. А. Назарбаев, как известно, особой категоричности, настойчивости в этом направлении не проявлял. Наоборот, он призывал лидеров Содружества не совершать поспешных действий, направленных на «захват армии». Однако первые руководители Украины, Азербайджана и Молдовы заявили о твердом намерении осуществить свои планы на данном этапе возрождения национальной независимости в самые сжатые сроки. Особенно настаивала на этом Украина.

Понять амбициозные устремления Л.М.Кравчука было не трудно. Осознавая, что Украина занимает выгодное территориальное положение на юго-западе европейской части бывшего СССР и учитывая тот факт, что республика обладает определенной акваторией Черного и Азовского морей, он уже в то время вынашивал замыслы о полном подчинении находящихся в стране вооруженных формирований и сил флота. К тому же, на Украине содержалось значительное количество армейских сил — три военных округа (Киевский, Одесский и Прикарпатский), функционировали почти половина всех военных училищ Вооруженных Сил, Военная академия ПВО в городе Харькове. Словом, здесь имелись достаточно развитая военная инфраструктура и большие запасы материально-технических средств и вооружений, которые позволяли Украине занять в рамках СНГ если не главенствующую, то уж одну из ведущих ролей при решении проблем обеспечения общей безопасности, других вопросов, относящихся как к военной, так и к внешнеполитической сферам деятельности.

Принимая решение о создании национальной армии, Президент Украины, видимо, не сбрасывал со счетов и того обстоятельства, что в те годы в списках видных военачальников, занимавших крупные посты в Генеральном штабе и других структурах Вооруженных Сил, значилось большое количество украинцев. Их и прибывающих на родину после объявления республикой суверенитета офицеров, военных специалистов и работников военно-промышленного комплекса, Л.М. Кравчук, нет сомнения, намеревался также активно использовать при решении вопросов создания научно-практической базы развития военного искусства и становления национальной армии.

Первым министром обороны Украины был назначен генерал-майор авиации Морозов. Назначая Константина Ивановича на этот пост, Президент присвоил ему высокое звание генерал-полковника. Я лично знал его, так как он командовал авиадивизией в Будапеште в звании полковника, когда я был там первым заместителем командующего войсками Южной группы войск. После непродолжительного времени Морозов был освобожден от должности министра.

Хорошую базу для создания собственной армии имела Белоруссия. В этой республике дислоцировались соединения Белорусского военного округа, который по обустройству войск в масштабе Вооруженных Сил занимал первое место. Здесь так же, как и на Украине, имелась достаточно солидная материально-техническая база. Не было проблем и с военными кадрами. В Белоруссии располагалось общевойсковое командное училище.

В других республиках при создании собственных армий возникали проблемы, особенно при решении кадровых вопросов и, в частности, при отборе лиц на замещение ответственных командных постов. Во вновь образовавшихся государствах, к примеру, не было ни одного командира дивизии из числа граждан коренных национальностей.

К тому же, в Армении, Туркменистане, Таджикистане и Кыргызстане не было ни одного военного учебного заведения, где бы готовились офицеры, способные командовать подразделениями и частями, обучать и воспитывать личный состав. По одному военному училищу располагали лишь Азербайджан и Грузия. В Узбекистане — три военных училища. Поэтому, естественно, костяком создавшихся национальных армий вначале были офицеры, проходившие службу в тех соединениях, частях и штабах Вооруженных Сил Союза, которые дислоцировались на территориях республик. Кстати, в Армении и Азербайджане были расквартированы по штабу армии и по две дивизии. В Грузии — штаб округа, штаб корпуса и три дивизии, в Кыргызстане — штаб корпуса, дивизия, бригада, в Туркменистане штаб корпуса, три сокращенных дивизии, в Молдавии — штаб армии, две дивизии, в Таджикистане — одна дивизия, в Узбекистане — штаб округа, две дивизии. Дивизии были сокращенного или кадрового состава.

Во всех республиках дислоцировались части и соединения ПВО, которые прикрывали важнейшие промышленные и административные центры и регионы. Обычно войска ПВО оснащались зенитно-ракетными комплексами, радиолокационными установками и авиацией. Мощными авиационными группировками располагали Узбекистан, Грузия и Украина.

А как решалась проблема формирования национальной армии в Казахстане?

В республике в тот период была сосредоточена достаточно большая группировка войск стратегического назначения, а именно: две дивизии самых современных стратегических ракет, готовых доставить эти летательные аппараты в любую точку земного шара; дивизия стратегических бомбардировщиков (часть ее самолетов несла постоянное дежурство в воздухе, находясь в сотнях километров от места дислокации); 40-я общевойсковая армия в составе нескольких дивизий, в том числе танковой; авиационный корпус; корпус ПВО; части центрального подчинения — дивизия раннего обнаружения ракет, различные разведывательные части, которые вели глубокую техническую разведку за пределами страны, большое количество военно-строительных частей, авиаполки, специально обслуживающие и непосредственно космодром Байконур; различные испытательные центры и полигоны (Сары-Шаган, Эмба, Ашулук, Семипалатинский испытательный центр (г. Курчатов), о. Барса-Келмес в Аральском море и ряд других частей.

Словом, в Казахстане почти во всех девятнадцати областях дислоцировались войска, общее количество которых насчитывало более 200 тысяч военнослужащих. Образно говоря, наша республика представляла собой взрывоопасный регион, где какой-нибудь просчет при обращении со стратегическими ракетами и иными видами вооружения мог бы привести к гораздо более серьезной катастрофе, чем на Чернобыльской атомной электростанции.

Естественно, Комитет обороны не мог квалифицированно контролировать такую массу войск, однако и мы не без основания не спешили с созданием казахстанской армии и старались осуществлять тесное взаимодействие с Объединенным командованием Вооруженных Сил СНГ (так было переименовано на короткое время бывшее Министерство обороны СССР).

В середине апреля §992 года Президент Казахстана Н.А. -Назарбаев направил в Москву своего советника — Толегена Тлековича Жукеева, а также меня на переговоры с советником Президента России Э.Бурбулисом. На состоявшейся вскоре встрече мы заявили о том, что уполномочены окончательно выяснить, как в дальнейшем будут строиться взаимоотношения между Россией и Казахстаном в области обороны. Бурбулис сказал: «России надоело кормить всех, в том числе и армию на чужих территориях». Пришлось ему возразить: «Казахстан производит почти 1546 млн тонн хлеба в год и оставляет у себя всего лишь 2-3 млн. Остальное зерно идет в общий котел. Республика снабжает мясом четыре округа — САВО, ТуркВО, УрВО, СибВО, и кто кого кормит, надо еще посмотреть».

Бурбулис ответил: «Я не имею ввиду Казахстан, у нас с ним особые взаимоотношения. Но при всем этом мы в начале мая создадим свою армию — российскую. А вы смотрите сами…»

После встречи с Бурбулисом мы побывали в Министерстве обороны, где состоялась беседа с первым заместителем министра обороны Кокошиным. Он, а затем и генерал-полковник Грачев, который в то время числился первым заместителем министра обороны по войскам, дислоцированным на территории России, заявление Бурбулиса подтвердили. На мой взгляд, Грачев вел себя не так, как подобает руководителю государственного масштаба, ибо все его реплики были легковесны.

Я спросил его: «А вы знаете, что в Казахстане расположены силы стратегического назначения?» Он ответил: «Знаю, эти силы будут подчиняться нам». И я пришел к выводу, что он не представляет всей сложности поднимаемого нами вопроса.

Прибыв в Алматы, доложил Президенту Н.А. Назарбаеву о беседах в Москве. Он сказал: «У нас будет издан Указ о создании собственных Вооруженных Сил только после того, как выйдет в свет Указ Президента России о создании Российской армии».

7 мая 1992 года Президент России объявил о создании Российской армии. В тот же день Президент Казахстана издал Указ о создании Вооруженных Сил Республики Казахстан. (Текст этого важного исторического документа прилагается ниже).

«Руководствуясь Конституционным Законом Республики Казахстан «О Государственной независимости Республики Казахстан», исходя из необходимости осуществления единой государственной политики в области обороны, на основе законного права на создание собственных Вооруженных Сил, подтвержденного в Соглашении Глав государств— участников Содружества Независимых Государств о Вооруженных Силах и Пограничных войсках, принимая во внимание формирование собственных Вооруженных Сил другими государствами Содружества, постановляю:

1. Создать Вооруженные Силы Республики Казахстан. Воинские объединения, соединения, части, учреждения, организации, полигоны, арсеналы, базы хранения, склады, движимое и недвижимое военное имущество Объединенных Вооруженных Сил Содружества, дислоцированные на территории Республики Казахстан, передать под юрисдикцию Республики Казахстан и включить в состав Вооруженных Сил Республики Казахстан с соблюдением условий Соглашения об Объединенных Вооруженных Силах Содружества Независимых Государств.

close_page

2. Для всех воинских формирований, дислоцированных на территории Республики Казахстан, имеющих на вооружении ядерное оружие, на период до их полной ликвидации сохранить существующую систему управления Стратегическими Силами в соответствии с ранее принятыми Соглашениями между государствами-участниками Содружества.

3. Руководство Вооруженными Силами Республики Казахстан до принятия необходимых законодательных актов осуществляет Президент Республики Казахстан — Верховный Главнокомандующий, а непосредственное управление возлагается на Министра обороны Республики Казахстан.

4. Министерству обороны Республики Казахстан в 3-месячный срок осуществить прием воинских объединений, соединений, частей, учреждений и организаций Объединенных Вооруженных Сил Содружества, дислоцированных на территории Республики Казахстан, обеспечить создание системы непосредственного управления войсками, организовать взаимодействие с Главнокомандующим Объединенными Вооруженными Силами и принять меры по поддержанию их боевой готовности.

Запретить командованию войсками, объединений, соединений, частей, учреждений, организаций, полигонов, арсеналов, баз хранения и складов, включая и непосредственно подчиненных Главнокомандующему Объединенными Вооруженными Силами, их передислокацию, а также вывоз военной техники, вооружения, материально-технического имущества за пределы Республики Казахстан без согласования с Правительством Республики Казахстан.

5. Кабинету Министров Республики Казахстан решить вопросы финансирования, продовольственного, материально-технического и медицинского обеспечения войск, дислоцированных на территории Республики Казахстан.

6. Распространить действие существующих правовых норм, инструкций и положений, регулирующих жизнедеятельность войск и поддержание их в боевой готовности, на период до принятия соответствующих актов Республики Казахстан.

7. Настоящий Указ вступает в силу с момента его подписания.

Алма-Ата, 7 мая 1992 г. N 745

Президент Республики Казахстан

Н. Назарбаев»

Из вышеизложенного нетрудно сделать вывод: руководство Казахстана вопрос о создании национальной армии намеревалось решать плавно, цивилизованными методами и призывало к этому еще не распущенные, но уже фактически не имеющие власти так называемые Объединенные Вооруженные Силы. Бывшее Министерство обороны СССР и Президент нашей республики очень осторожно подходили к проблеме размещения на ее территории военных стратегических сил. Но главным является то, что Казахстан был последним государством из всех стран Содружества, в котором был издан Указ, определяющий сроки и способы формирования собственных сил обороны. И когда отдельные политики и военные достаточно высокого ранга заявляют, что нашей страной был осуществлен насильственный захват принадлежащих Вооруженным Силам Союза объектов вооружения, технических и иных средств, то я уверенно опровергаю это, ибо хорошо знаю — наше суверенное государство вынуждено было принимать меры для обеспечения своей безопасности под влиянием сложившихся между членами СНГ отношений и тех объективных обстоятельств, которые были продиктованы вопреки здравому смыслу опрометчивыми заявлениями и действиями со стороны некоторых представителей Российского руководства.

В тот же день после объявления Указа «О создании Вооруженных Сил Республики Казахстан» Глава государства назначил меня министром обороны, и на мои плечи легла нелегкая ноша, ибо нужно было сполна оправдать доверие Президента и народа Казахстана, в полной мере использовать свой опыт и профессиональные знания, направив их на качественное выполнение поставленных передо мной задач, сделать все для того, чтобы создаваемые Вооруженные Силы республики соответствовали своему предназначению.

Начиная с этого момента, благодаря заботе Президента, Верховного Совета и Правительства Республики, принимались активные практические меры по созданию Вооруженных Сил и их становлению.

Министерства, как организма для организации руководства войсками, не было, хоть и создавалось оно на базе Государственного комитета обороны Республики Казахстан, так как у комитета были совсем другие задачи.

Перед Министерством обороны возникли совершенно новые проблемы. Как говорилось в Указе Президента Республики Казахстан «О создании Вооруженных Сил Республики Казахстан», необходимо было в трехмесячный срок осуществить прием воинских объединений, соединений, частей, учреждений и организаций Объединенных Вооруженных Сил Содружества, дислоцированных на территории Республики Казахстан, обеспечить создание системы непосредственного управления войсками, организовать взаимодействие с Главнокомандующим Объединенными Вооруженными Силами и принять меры по поддержанию их боевой готовности.

С чего начинать? Прежде всего, требовалось без промедления определить организационно-штатную структуру, подобрать кадры, назначить заместителей министра, начальников управлений, отделов и служб. Задача была весьма сложной, ибо готовых кадровых офицеров на такие ответственные должности, обладающих широким кругозором, позволяющим работать масштабно, самостоятельно, самоотречение, на стороне не найдешь. Нужно было работать с теми людьми, какими мы располагали в то время.

Я хорошо понимал, что Министерство обороны, создаваемое на базе Госкомитета, не могло обеспечить должного эффективного управления войсками, и поэтому немедленно приступил к составлению соответствующего штата аппарата этого ведомства. Правительство должно было утвердить его и профинансировать. Одновременно я устанавливал самые тесные контакты с войсками, с командирами. В этом мне помогало то обстоятельство, что многих офицеров я не только знал лично, но и по деловым качествам еще по совместной службе в САВО. В июле после утверждения штатной численности я издал приказ об управленческом аппарате Министерства. Начальниками соответствующих управлений, командующими родами войск и служб в основном были назначены начальники отделов и служб 40-й армии.

На должность начальника Оперативного управления (ОУ) я пригласил генерал-майора Толмачева. Николай Дмитриевич был очень опытным оператором. В САВО он возглавлял ОУ штаба округа, затем ОУ Западного направления, однако по непонятным обстоятельствам был уволен в запас в возрасте 46 лет.

При преобразовании Государственного комитета обороны в Министерство первыми получили назначения полковники Тауланов С.С, Ахметов С.Ж., Байжигитов К.И., КенжебаевБ.Д., Нагай Л.А., Раджибаев М.Ю., Орынбеков М.О., подполковник Киреев А.Н., командирами соединений стали генерал-майор Тимошенко Г.Б., полковники Безюкевич А.П., Ертаев Б. Несколько позже были назначены на основные должности полковник (впоследствии генерал-полковник) Касымов А.Х., полковник (впоследствии генерал-майор) Исенгулов А.Г., генерал-майор Курматов Ю.Ш., полковник (впоследствии генерал-майор) Темербеков С.Ж., полковник Гареев М.Г., полковник (впоследствии генерал-майор) Сапсай В.Г., полковник Кусмулдин А.А., полковник Рыспа-ев Ж.К., генерал-майор Абдрахманов А.С., полковник Якубьян В.Г., генерал-майор Толмачев Н.Д., полковник Дюсембаев А.С., полковник Альчабаев С.П., полковник (впоследствий генерал-майор) Берекетов Б.М.. генерал-майор (ныне генерал армии, Министр обороны Республики Казахстан) Алтынбаев М.К., полковник (впоследствии генерал-майор) Васимов А.Ш., генерал-майор (впоследствии генерал-лейтенант) Щербаков Ф.И., полковник Акулов В.А. и ряд других офицеров, которые и вынесли на своих плечах основную тяжесть работы по созданию основ Вооруженных Сил суверенного Казахстана.

Работать приходилось с постоянным напряжением. Сложность того периода заключалась в том, что централизованное снабжение сразу же было прекращено. Многие вновь назначенные должностные лица буквально оказались в растерянности, не понимая, как же дальше будет проходить их служба? Образовались в кратчайшие сроки разные армии, в разных странах. Необходимо было принимать меры, чтобы не потерять управление войсками.

Все это были объективные причины. Требовалось все и вся направлять в нужное русло. Прежде всего, было необходимо решить вопросы управляемости войск, сбережения, сохранности материальных средств и боевой техники, так как с этим дело обстояло не совсем благополучно. Приходилось принимать жесткие меры, вести нелицеприятные разговоры со многими командирами. Особую тревогу вызывало повальное бегство из других армий солдат — уроженцев Казахстанав нашу республику, и из нашей в другие республики. Мы буквально не знали, куда девать «перебежчиков». В результате развала армии дисциплина резко ухудшилась. Принимаемые меры результатов давали мало.

Вот в таких труднейших условиях и создавалась новая армия Республики Казахстан.

Большинство офицеров, которыми мы укомплектовали аппарат Министерства обороны, не обладали оперативным кругозором, так как вопросами управления войск ранее не занимались. Поэтому следовало наладить должным образом командирскую подготовку с тем, чтобы офицеры в короткий срок овладели навыками организаторской работы и могли самостоятельно принимать нужные решения и вносить предложения.

В августе управление 40-й армии сократили, и это дало нам возможность оперативно руководить войсками, минуя промежуточные звенья как в организации боевой подготовки, так и в налаживании снабжения. Офицерский состав управления армии вошел в управление Министерства. На северо-востоке (в Семипалатинске) было организовано управление корпуса, командиром которого стал только что прибывший после окончания Военной академии Генерального штаба генерал-майор Щербаков. Федор Иванович, в военном отношении грамотный, ответственный человек, проделал колоссальную работу по наведению порядка в подчиненных войсках.

Организационные мероприятия продолжались. Мы начали сокращать ранее сформированные многочисленные громоздкие части и мобилизационные группы, на содержание которых уходило много средств, а освободившихся офицеров, специалистов направляли на пополнение в войска.

В 1993 году было сокращено управление авиадивизии, а авиаполки подчинены непосредственно командующему ВВС.

Да, в тот период кадровый вопрос стоял очень остро. В некоторых частях оставалось в штатах всего по 40-50% офицеров, особенно их не хватало в звене: взвод — рота — батальон — полк. Какие же принимались меры для разрешения этой проблемы? Приглашались офицеры-казахстанцы, которые служили в других регионах бывшего Союза. Их оказалось немного. Обстановка требовала смело выдвигать на ответственные должности молодых командиров частей, соединений. И они оказанное им доверие оправдали. Такими офицерами были полковники (ныне генералы) Джарбулов, Ерта-ев, Сихимов, Шацков, Аубакиров, Халиков, Еламанов, Ибра-ев, Васимов, Тасбулатов и многие другие.

Срочно были созданы курсы младших лейтенантов. Из прапорщиков и сержантов срочной службы, пожелавших стать офицерами, мы готовили командиров низового звена. Несмотря на трудности с кадрами, надо было думать о будущем армии, готовить квалифицированных военных специалистов с высшим образованием. Выход был найден. Заключили договор между Министерствами обороны России и Казахстана об обучении офицеров и курсантов казахстанской армии в Военных академиях и училищах России. Вопрос решался трудно. Россия не хотела обучать казахстанцев, ссылаясь на отсутствие средств. Она действительно в начальный период отказала в обучении офицерского состава всем республикам. Однако после долгих дебатов с начальником Генерального штаба генерал-полковником Дубининым мы получили согласие. Дубинин мыслил широко, осознавая, что Россию после распада Советской Армии защищать будет нелегко, опираясь лишь на собственные силы, без привлечения армейских сил СНГ. К тому же он убедился, что Казахстан готов на тесное военное сотрудничество с Россией, направленное на защиту стратегических интересов и территорий наших стран, что наша республика не собирается вступать ни в какие военные блоки и никогда никому не позволит на своих владениях размещать иностранные войска, которые бы угрожали российской безопасности. Беседуя с Дубининым, я напомнил ему о том, что на территории Казахстана размещаются стратегические силы, которые по существующему законодательству ныне являются его собственностью. Он встрепенулся: «Какая ваша собственность? Управляем-то мы».

Я ответил: «Нет, управлять будем совместно». В конце концов пришли к выводу: безопасность России — это и наша безопасность.

В результате этих переговоров было принято обоюдное решение ежегодно направлять по 40 офицеров и до 300 курсантов в военные учебные заведения России. Сожалею, что Дубинин не долго возглавлял Генеральный штаб. Он был тяжело болен и вскоре скончался. Незадолго до этого печального события Президент России Б.Н. Ельцин присвоил ему воинское звание генерала армии.

Считаю, что мною в те дни было принято правильное решение о расширении Алматинского высшего общевойскового командного училища (АВОКУ). Училище было создано в 1970 году и в системе военных учебных заведений Вооруженных Сил СССР имело хорошую репутацию. Здесь работал квалифицированный преподавательский состав, имелась хорошая учебно-материальная база. Заслуга в этом принадлежала командующим САВО генералу армии Лященко Н.Г., генералу армии Лушеву П.Г., Маршалу Советского Союза Язову Д.Т.

Чтобы создать нормальные условия для обучения курсантов, в училище следовало провести некоторые кадровые изменения, перемещения. Подсчитать, хватит ли преподавателей. Это важное дело я поручил генерал-майору Тасбулатову А. Б. и комиссии Министерства обороны. Училище ранее готовило офицеров по двум, а затем по четырем специальностям. Однако казахстанской армии нужны были офицеры с еще более широким профилем подготовленности, и мы наладили в училище обучение курсантов по одиннадцати специальностям. Задача была не из легких. В сжатые сроки была создана требуемая учебно-материальная база, сформированы соответствующие кафедры. Из войск в учебное заведение были направлены опытные офицеры, способные учить и воспитывать людей. Это было в 1993 году, а через четыре года училище осуществило первый выпуск офицеров по всем одиннадцати специальностям, и войска обрели уверенность, что нужными кадрами они будут обеспечены.

В настоящее время училище (нынешнее название — Военный институт Сухопутных войск) выпускает кроме общевойсковых командиров: офицеров воспитательных структур, артиллеристов, связистов, инженеров, автомобилистов, десантников, работников тыловых служб и других специалистов. В связи с этим хочется отметить инициативную, продуманную работу длительное время возглавлявшего данный военный ВУЗ суверенного Казахстана (АВОКУ, АВВУ, Военная академия ВС РК), ныне генерал-лейтенанта, заместителя министра обороны Республики Казахстан Хасбулатова Абая Болюкпаевича.

Большое внимание было уделено подготовке собственных военных летчиков. На базе Актюбинского института гражданской авиации мы создали после тщательного изучения, ознакомления с учебно-материальной базой военный факультет, а затем Высшее военное авиационное училище. Поддержку в этом нам оказало Управление Гражданской авиации, и в 1998 году состоялся первый выпуск казахстанских военных летчиков.

Решая кадровые вопросы в армии, мы ощущали негативные последствия некоторых искажений в подготовке национальных военных кадров, существовавших в бывших Вооруженных Силах Союза. Так, в послевоенный период из числа казахов на должности командиров дивизий было выдвинуто всего два офицера. Многие казахи-военнослужащие, зная о гаком положении, увольнялись в запас. За двадцать лет существования САВО командовать даже полками казахам, мягко говоря, не доверяли. Первым командиром этого армейского звена в 1991 году был назначен подполковник Джарбулов А.Б. — человек, имеющий достаточную командирскую подготовку, закончивший Военную академию. И то лишь тогда, когда за него ходатайствовал Президент республики. Но постепенно мы эти перегибы в кадровой политике ликвидировали. Шел активный процесс формирования управленческого аппарата Министерства обороны. На высокие должности назначались заслужившие это офицеры-казахи. Проявляя заботу о создаваемой армии, Президент республики своим Указом в марте 1993 года присвоил звание генерал-майора начальнику Главного штаба Министерства обороны полковнику Алтынбекову Сеилбеку, впоследствии он был назначен на должность командующего Республиканской гвардией, первому космонавту-казахстанцу Аубакирову Тохтару.

5 мая 1993 года, к первой годовщине Вооруженных Сил республики, были присвоены звания «генерал-лейтенант»: генерал-майору Коноваленко Юрию Владимировичу (начальнику Семипалатинского испытательного полигона), генерал-майору Щербакову Федору Ивановичу (командиру 1-го армейского корпуса); «генерал-майор»: полковнику Исенгулову Айткали Гусмановичу (заместителю министра по воспитательной и социально-правовой работе), полковнику Касымову Алибеку Хамидовичу (начальнику Главного штаба Вооруженных Сил), полковнику Темербекову Сабыру Жакуповичу (заместителю министра обороны по тылу).

К маю 1998 года в Вооруженных Силах Казахстана насчитывалось 38 генералов. К примеру, генерал-полковником стал Алтынбаев М. К. (ныне генерал армии, Министр обороны Республики Казахстан), генерал-майорами: Васимов А. Ш. — командующий войсками ПВО, затем Силами воздушной обороны (ныне в запасе); Берекетов Б. М. бывший заместитель министра обороны по строительству и расквартированию войск, ныне в запасе); командиры соединений Джарбу-лов А.Б. (бывший начальник Генерального штаба Вооруженных Сил РК); Ертаев Б.Е. (бывший начальник Генерального штаба Вооруженных Сил РК, ныне генерал-лейтенант); Бе-зюкевич А. Н., Тимошенко Г. Б., Сихимов М., Аубакиров М.Г., Шацков В.А. (ныне командующий войсками Регионального командования «Астана»); начальник штаба корпуса Носонов-ский Г. В.; бывшие начальники служб Рыспаев Ж. К., Орын-беков М. О., Тузиков В. В., Тауланов С. С. В числе первых, кому было присвоено звание генерал-майора, был и Тас-була-тов А.Б. — бывший начальник АВОКУ (ныне генерал-лейтенант, заместитель министра обороны РК) и ряд других офицеров.

Некоторые генералы-казахстанцы по выслуге лет ушли в запас. А генералы Тимошенко Г. Б., Безюкевич А. Н. после окончания Военной академии Генштаба перевелись для прохождения службы в российскую армию.

Большинство генерапов-казахстанцев проходили службу в Советской Армии в разных гарнизонах страны и за рубежом, выполняли приказы разных военачальников, учились у них проявлять заботу о подчиненных, совершенствовать свои профессиональные знания. В те годы, когда я занимал пост министра обороны, мне приходилось заниматься обучением офицеров руководящего звена. Когда я с ними встречался, то старался передавать им свой опыт управления войсками. Моими первыми учителями на фронте были командир корпуса генерал-лейтенант Рослый П.И., командир дивизии Антонов B.C., а в послевоенные годы — командующие войсками военных округов генералы армии Петров И. Е., Лучинский А.А., Лященко И. Г., Лушев П.Г., Маршал Советского Союза Язов Д. Т. Каждый имел свой характер и порой не простой, но работали они с подчиненными с полной отдачей духовных и физических сил, делали все возможное, чтобы во вверенных им войсках был образцовый порядок, царили высокая организованность и дисциплина.

С целью совершенствования теоретических знаний и Практических навыков при ведении военных действий у генералов и офицеров командного состава соединений, частей и подразделений Вооруженных Сил нашей республики, выработки у этого звена военачальников и специалистов оперативно-стратегического и тактического мышления, с учетом географического положения, природно-климатических условий и других особенностей страны, Министерство обороны по моей инициативе стало активно готовить и проводить войсковые учения. В 1993 году, например, состоялись крупные командно-штабные учения с участием в них управленческих аппаратов корпуса и дивизий. На них начальствующему составу была доведена методика проведения подобных КШУ, а затем в процессе отработки практических задач был сделан обстоятельный анализ недостатков в действиях звеньев по руководству войсками, соединениями, частями и подразделениями, а также силами резерва в конкретно сложившейся боевой обстановке.

Летом 1994 года в Отарском учебном центре было проведено уже общевойсковое тактическое учение, в ходе которого в течение десяти суток отрабатывались боевые действия с применением различных сил, в том числе авиации и десантных подразделений. Учение проводилось с боевыми стрельбами и показало неплохую обученность личного состава. Проводилось оно на базе 68-й мед, которой командовал генерал-майор Ертаев Б.Е.

На учении присутствовали Президент Республики Казахстан — Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами Н.А. Назарбаев, а также аккредитованные в Алматы военные атташе иностранных государств. Президент дал тогда высокую оценку действиям командиров и воинов. В сентябре 1995 года мы осуществили проверку боеготовности ВВС. На состоявшиеся летно-тактические учения командующим ВВС генерал — лейтенантом авиации Алтынбаевым М.К. по моему указанию были привлечены различные типы и модели боевых самолетов и вертолетов, в частности, СУ-27, СУ-24, МИГ-23, МИГ-31, вертолеты МИ-26.

Чтобы иметь представление об этих летательных машинах, обратимся, к примеру, к тактико-техническим характеристикам фронтового истребителя МИГ-29: оснащен двумя турбореактивными двигателями с суммарной тягой 30.000 лошадиных сил, развивает скорость 2450 км/час, поднимается на высоту 18.000 метров, расход топлива 16.000 литров.

В программу этого учения, на котором присутствовал Президент республики, входили: высший пилотаж пары самолетов, уничтожение техники условного противника на марше, доразведка целей, уничтожение бронетехники и огневых точек на театре боевых операций, аэрофотосъемка.

Перед началом учения Президенту были представлены различные ракеты и бомбы, которыми оснащаются боевые авиационные машины. В результате поставленные нами цели на этих учениях были достигнуты, и Н.А.Назарбаев выразил удовлетворение их результатами. При подведении итогов он напомнил воинам-авиаторам и о других успехах казахстанских Вооруженных Сил в военном строительстве, в частности, о пуске на воду первого боевого катера на Каспийском море. К концу года, подчеркнул он, в составе Военно-Морских Сил республики будет уже 6-7 таких плавсредств военного назначения.

При Министерстве обороны республики была создана Военная коллегия — своего рода совещательный орган, который обсуждал на своих заседаниях принципы управления войсками. При этом каждый из уполномоченных лиц этого аппарата нес персональную ответственность за определенную сферу деятельности в Вооруженных Силах. Иными словами, организуя работу этого органа, я был ярым противником того, чтобы его члены выступали лишь в роли так называемых назидателей-поучителей генералов и офицеров командного звена, а являлись бы не на словах, а на деле такими людьми, которые были бы озабочены быстрым решением проблем военного строительства и обеспечения надлежащей безопасности республики. По итогам всех заседаний Военной коллегии я издавал приказы, за выполнением которых осуществлял особый контроль, и все армейские штабы в определенные сроки обязаны были отчитываться о выполнении принимаемых на коллегии решений, устранении выявленных недостатков в тех или иных сферах оперативно-служебной и боевой деятельности войсковых формирований.

Наряду с другими вопросами я не упускал из поля зрения и вопросы социально-бытового обустройства личного состава армии. После образования САВО прошло достаточно много времени и многие военные объекты и, в частности, гарнизонные городки требовали соответствующего переустройства. Например, после планового осмотра Гвардейского (Отарс-кого) и Аягузского гарнизонов, где не хватало казарменных помещений и личный состав жил в стесненных условиях, по моему приказу военно-строительные подразделения приступили к необходимым ремонтным работам. Они же воздвигали жилые корпуса, помещения для размещения котельных, электросиловых и иных установок. Тыловые службы занимались вопросами своевременного завоза в части обмундирования, продуктов питания, заготовки на зиму картофеля и овощей. И сегодня я благодарен строителям и тыловикам, которые, не считаясь ни с какими трудностями, как на фронте, самоотверженно выполняли работы по обустройству и обеспечению войск. К ним в первую очередь отношу специалистов генералов Берекетова Б., Темербекова С., Байтеми-рова, Тузикова В., полковников Альчибаева Б. и С. Велигура. За заботу о подчиненных им объединениях, соединениях и частях особую благодарность заслужили командиры-организаторы генерал-лейтенант авиации Алтынбаев М. (ныне генерал армии, министр обороны РК), генерал-майоры Ертаев Б.(ныне генерал-лейтенант), Джарбулов А., Еламанов У., генерал-майор авиации Васимов А., а также начальники управлений и отделов Министерства обороны.

В Аягузском гарнизоне, наряду с тыловыми мероприятиями по приведению в порядок жилых и бытовых помещений, проведением ряда строительных работ, осуществлялись планы по введению в строй полевой учебной базы, автопарков, хранилищ танков, складов, военной техники и вооружений, других объектов. После завершения всех этих дел часто проводились здесь показательные занятия с командирами соединений и частей на тему материально-тылового обустройства военных формирований. А в конце этих сборов проводились учения, на которых отрабатывались действия батальона в обороне с боевой стрельбой. Такие же сборы и тактикостроевые занятия были проведены в других гарнизонах.

Словом, как министр обороны, я требовал от командиров всех степеней, чтобы занятия по боевой и специальной подготовке, полевые тактические учения не являлись эпизодическими, а системными, строго плановыми мероприятиями. Выполнение этого приказа и позволило в конечном счете поднять на должный уровень боевую готовность нашей молодой казахстанской армии.

Касаясь многих направлений жизнедеятельности сложного механизма Вооруженных Сил, не могу обойти без внимания и вопросы развития в воинских коллективах спорта -составной части физической культуры военнослужащих, средств и методов физического воспитания защитников Отечества, системы организации, подготовки и проведения боевых состязаний по различным комплексам физических упражнений, положительно влияющих на степень профессиональной военной подготовленности военнослужащих.

Как известно, с образованием САВО приказом министра обороны СССР был создан спортивный клуб. Базы для этого, естественно, не было. Однако командующий войсками округа генерал армии Лященко Н.Г., являясь фанатиком спорта, несмотря на свой преклонный возраст, сделал все возможное, чтобы в Алма-Ате в короткие сроки были построены два спортивных зала и стадион, другие спортивные объекты. После реформирования САВО в августе 1989 года спортивный клуб стал филиалом спортклуба ТуркВО. Начальником этого подразделения являлся полковник Новиков Павел Максимович (ныне начальник ЦСКА — председатель Спортивного комитета МО РК). Президент РК Н.А. Назарбаев своим указом в 1997 г. присвоил ему звание генерал-майора. Он сумел в этот сложнейший период сохранить кадры и спортивную базу.

Госкомитет по обороне уделял должное внимание спортивной подготовке воинов частей и подразделений и помогал полковнику решать возникающие перед ним проблемы.

С образованием Министерства обороны я утвердил штат клуба, и он начал работать в полную силу. Были построены дополнительные спортивные сооружения и, в частности, открытый теннисный корт. Сейчас спортивный клуб, преобразованный в Спортивный комитет, проводит большую работу по развитию т.н. большого спорта. Благодаря его усилиям армейские спортсмены Казахстана участвовали на Олимпийских, Азиатских играх и добились достаточно высоких результатов. Словом, ныне Спортивный комитет является базой казахстанского спорта, ибо занимается не только вопросами физического развития военнослужащих, но и решением проблем подготовки мастеров спорта международного класса.

Наряду с привлечением воинов армии Казахстана к занятиям по физической культуре и участию в военно-прикладных видах спорта Министерство обороны уделяет большое внимание вопросам военной медицины, изучающим проблемы здоровья, физического развития военнослужащих, а также диагностики, профилактики заболеваний и травм, лечения различных заболеваний, возникающих в процессе выполнения людьми в погонах боевых и иных задач.

А теперь мне хочется коснуться проблемы духовного развития личности военнослужащего в целях подготовки его к воинской службе. Иначе говоря, речь пойдет о воспитательной работе в армии.

В Вооруженных Силах бывшего Союза главным организующим органом воспитательного процесса являлось Главное политическое управление — орган, руководящий партийно-политической работой в Советской Армии и Военно-Морском Флоте, который осуществлял свои полномочия на правах отдела ЦК КПСС. Состояло это управление из отделов пропаганды и агитации, организационнопартийной и комсомольской работы, кадров, военно-социологических исследований и других.

Во всех воинских частях вплоть до низовых звеньев (батальон, рота) действовала большая армия офицеров-по-литработников, пропагандистов. В подразделениях повсеместно создавались партийные и комсомольские организации, которые также активнейшим образом включались в процесс воспитательной работы личного состава.

Политические отделы руководили деятельностью работников Домов офицеров в гарнизонных центрах и клубов при воинских частях. Им же были, образно говоря, подвластны и все издаваемые при военных округах, армиях и соединениях армейские газеты. Все так называемые партийно-политические мероприятия и политические занятия в Вооруженных Силах проводились с личным составом по планам, разработанным в Главном политическом управлении. И надо отметить, что воспитатели тех лет, партийные и комсомольские ячейки вносили весомый вклад в дело мобилизации воинов на образцовое решение задач по обеспечению надежной государственной безопасности страны, повышения бдительности военнослужащих и боевой готовности соединений, частей и подразделений, укрепления воинской дисциплины среди личного состава. Они также являлись активными пропагандистами в войсках славных боевых традиций армии и флота, особенно тех, которые сложились в Вооруженных Силах в годы Великой Отечественной войны.

На мой взгляд, при проведении в то время партийно-политических мероприятий не уделялось надлежащего внимания вопросам раскрытия подлинной национальной истории развития государственности в союзных республиках, слабо освещалась роль народов среднеазиатских и закавказских регионов в достижении высокого уровня культуры наций и малых народностей, в создаваемых ими на определенных временных этапах материальных и духовных ценностях.

Вот почему, не отвергая всего положительного в воспитательной работе ушедших в запас органов, мы достаточно емко стали освещать среди молодого поколения защитников казахстанского Отечества исторические этапы его становления, особенно борьбу наших предков за независимость и территориальную целостность нашей страны.

При этом я нацеливал офицеров по воспитательной работе на то, чтобы они ни в коем случае не пропагандировали идеи бытового национализма, а прилагали максимум усилий для привития воинам идей интернационализма.

Жизнь требовала не упускать из поля зрения воспитательную работу с личным составом, чтобы не растерять все положительное, что накапливалось десятками лет в Вооруженных Силах. В переходный период, нужно признать прямо, эта работа начала терять четкость. С уходом с арены КПСС бывшие политработники потеряли ориентировку, не знали, как в новых условиях работать с людьми. Надо было что-то делать. Поэтому Указом Президента Республики Казахстан от 19 января 1993 года в Вооруженных Силах был введен институт заместителей командиров (начальников) по воспитательной и социально-правовой работе, начиная от Министерства обороны и до роты. И это, естественно, сыграло положительную роль.

Прошло не так уж много времени со дня образования Вооруженных Сил Казахстана, но уже утвердились в войсках правила, обычаи, когда деятели науки, культуры и искусства принимают активное участие в воспитательной работе среди военнослужащих. И это не случайное явление. В тесной неразрывной связи с народом, а народ Казахстана — это сплоченное содружество казахов, русских, немцев, украинцев, татар, узбеков, белорусов, уйгур, греков, чеченцев и людей других национальностей — сила армии. Эта замечательная традиция, заложенная еще в далеком прошлом в результате исторического развития событий, постоянно живет и развивается. На необходимость дальнейшего укрепления дружбы и тесных деловых связей с гражданскими слоями общества республики неоднократно указывал Президент Казахстана Н.А. Назарбаев. «В этом, — подчеркивал он, — мы видим один из источи ников надежного обеспечения обороноспособности и государственной безопасности республики».

Наряду со строительством армии нужно было заниматься вопросами межгосударственных отношений по военным проблемам. В связи с образованием Главного командования Объединенных Вооруженных Сил Содружества Независимых Государств, которое практически существовало только в целях объединения армий суверенных государств, нужно было принимать участие в разработке различных соглашений, которые, к сожалению, не давали ощутимых результатов. В итоге мы вынуждены были переходить к двусторонним соглашениям, в частности, с Министерством обороны Российской Федерации.

Уже, как министру обороны, мне приходилось постоянно участвовать в разработке документов по военным вопросам и присутствовать почти на всех заседаниях глав стран Содружества Независимых Государств.

И в то же время надо было незамедлительно решать многочисленные внутренние задачи. Каждая армия должна иметь правовую базу. Поэтому мы сразу же после образования Министерства обороны приступили к разработке основных документов для представления в Верховный Совет Республики. Это были фундаментальные документы, опыта в их составлении у нас не было. Нужно было все проекты согласовывать с соответствующими министерствами, проводить экспертизы. Но тем не менее, рождаясь в муках, в считанные дни появились проекты Законов Республики Казахстан «Об обороне и Вооруженных Силах Республики Казахстан», «О всеобщей воинской обязанности и военной службе», «О статусе и социальной защите военнослужащих и членов их семей», «О пенсионном обеспечении военнослужащих, лиц начальствующего и рядового состава органов внутренних дел и членов их семей», которые после представления в Верховный Совет Республики и некоторой доработки были приняты в начале 1993 года.

Республика Казахстан — суверенное государство со своей армией. Но чтобы строительство Вооруженных Сил соответствовало его политике, государство должно иметь Военную доктрину. Такой документ был разработан, представлен сессии Верховного Совета и утвержден.

Военная доктрина нашей республики является составной частью государственной концепции национальной безопасности и представляет собой систему взглядов на предотвращение войны, военное строительство, подготовку республики и ее Вооруженных Сил к отражению агрессии, а также на способы ведения вооруженной борьбы по защите Отечества. Она исходит из необходимости новых подходов к вопросам войны и мира, обеспечения обороноспособности государства с учетом взаимных интересов безопасности всех государств.

Одной из основных особенностей Военной доктрины является то, что Казахстан расположен на стыке трех крупнейших регионов: Европейского, Ближневосточного и Дальневосточного. Поэтому развязанный в любом из регионов военный конфликт может иметь тяжелейшие последствия для республик. Определенную опасность возникновения военного конфликта представляют геополитические проблемы, а также нестабильность внутриполитической обстановки в некоторых регионах Содружества Независимых Государств. В связи с этим Военная доктрина предусматривает, с одной стороны, меры по предотвращению войны, а с другой — способы защиты суверенитета и территориальной целостности республики. Она имеет четко выраженную оборонительную направленность, учитывает Военные доктрины государств — участников Содружества Независимых Государств и предполагает сотрудничество с ними при решении совместных оборонных задач на основе многосторонних и двусторонних межправительственных соглашений и договоров.

Республика Казахстан — суверенное государство, равноправный член мирового сообщества провозгласила, что не считает своим противником ни одну страну мира и не имеет ни к одной из них ни территориальных, ни иных притязаний. Она придерживается принципов нерушимости границ и невмешательства во внутренние дела других государств. Казахстан безоговорочно отвергает войны, вообще применение военной силы как средства разрешения межгосударственных споров и противоречий. Эти мысли неоднократно подчеркивал Президент Республики, они и легли в основу разработки Военной доктрины.

Исторически сложилось так, и это поняли и политики, и военные, что война как средство достижения военных целей в современных условиях себя полностью изжила, стала неприемлемой и недопустимой. Поэтому только политический диалог с учетом интересов всех сторон является единственным способом решения международных проблем и урегулирования конфликтов.

Республика признает сохранение мира в качестве приоритетной цели и высшей общечеловеческой ценности и выступает за принятие всеми государствами мирового сообщества обязательств о неприменении военной силы первыми.

Провозгласив предотвращение войны в качестве приоритетной, основной функции государства и его Вооруженных Сил, Казахстан заявил, что никогда, ни при каких обстоятельствах, не начнет первым военные действия против какого-либо государства, если сам или его союзники не станут объектом вооруженной агрессии; никогда не применит первым ядерное оружие и любое другое оружие массового поражения; никому не угрожает, готов со всеми государствами строить отношения на основе взаимного учета интересов безопасности; не стремится к военному превосходству и рассматривает сокращение ядерных вооружений как задачу исторического значения; признает за каждым государством, нацией равное право на участие в решении всех вопросов международной жизни; выступает против силовой политики, гонки вооружений.

Так как Казахстан главной целью своей международной деятельности объявил содействие любым миротворческим усилиям мирового сообщества, то на современном историческом этапе развития актуальными задачами в области предотвращения войны наше государство считает: прекращение гонки вооружений на Земле и недопущение ее распространения в космосе, переход к реальному разоружению; всеобщее запрещение ядерных испытаний в качестве первоочередной меры в деле прекращения разработки, производства и совершенствования ядерных вооружений, их поэтапное сокращение, а в перспективе и полное уничтожение; ликвидацию химического оружия и запрещение новых технологий для создания любых других видов оружия массового поражения; поэтапное сокращение и уменьшение в зонах концентрации противостоящих группировок Вооруженных Сил до минимального согласованного уровня с тем, чтобы ни одна из сторон, обеспечивая свою оборону, не имела бы средств и возможностей для внезапного нападения на другую сторону и ведения крупномасштабных наступательных действий; развитие контактов по военной линии со всеми заинтересованными государствами, заключение соглашений по предотвращению конфликтных ситуаций при действии войск на суше, море и в воздухе; осуществление на взаимной основе мер укрепления доверия в Европе, а также в других регионах мира, на морях и океанах; взаимный отказ всех государств от применения или угрозы применения военной силы и принятие обязательств по поддержанию отношений мира; ликвидацию военных баз на территориях других государств и размещение войск в пределах национальных границ и, наконец, трансформацию военно-политических союзов в новые структуры коллективной и всеобъемлющей системы международной безопасности.

У многих сейчас возникает вопрос, а имеется ли на данном этапе реальная возможность возникновения военных конфликтов? Хотелось бы ответить — нет. Однако, пока существуют территориальные, экономические, религиозные, этнические и другие противоречия, опасность возникновения вооруженных конфликтов сохраняется, и они в ходе эскалации могут перерасти в крупномасштабные войны. Главная же опасность заключается в высоком уровне концентрации вооруженных группировок.

В качестве источников потенциальной опасности можно рассматривать стремление любого государства или коалиции государств доминировать в мировом сообществе или в регионах и их приверженность к решению спорных вопросов только военными средствами; наличие у ряда государств мощных группировок Вооруженных Сил, районы базирования которых приближены к границам республики; нестабильность военно-политической обстановки в соседних регионах и наращивание некоторыми государствами своего военного потенциала, в том числе оружия массового поражения.

Всесторонне оценивая свои оборонные возможности, масштабы и характер военной опасности, наша республика до создания всеобъемлющей системы международной безопасности будет вести военное строительство совместно с членами Содружества Независимых Государств и другими государствами, которые пожелают войти с нею в оборонительный союз. Республика будет координировать с ними свои усилия в области мер по предотвращению войн и военных конфликтов, в выработке единых подходов к формированию военной политики и военной доктрины; в сфере создания системы совместного использования стратегических сил, а также районов их базирования; в обеспечении функционирования системы всестороннего материально-технического и тылового обеспечения; в развитии военной инфраструктуры; в подготовке и переподготовке офицерских кадров и специалистов для всех видов Вооруженных Сил и родов войск; в защите социальных прав военнослужащих; в научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах в сфере вооружения, развития и совершенствования военной науки и военного искусства; в эффективном использовании предприятий оборонных отраслей.

Республика сотрудничает и будет сотрудничать в деле предотвращения войны, укрепления международной безопасности и стабильности путем координации предпринимаемых ею действий как внутри Содружества между его участниками в рамках общего экономического и оборонного пространства, так и на региональном уровне со странами — участниками ОБСЕ, с Северо-Атлантическим Союзом и другими государствами и военно-политическими структурами в прилегающих к Казахстану регионах и в глобальном масштабе со всеми государствами — членами Организации Объединенных Наций. Есть надежда, что эти меры дадут положительный результат в укреплении международной безопасности.

Однако нельзя не учитывать, что дипломатические и другие мирные усилия не всегда дают полную гарантию предотвращения войн, поэтому поддержание обороноспособности является одной из важнейших государственных функций и делом всего народа Казахстана, что нашло отражение и в Законе «Об обороне и Вооруженных Силах Республики Казахстан»

Таким образом, Республика Казахстан признает за собой право максимально использовать все политические, экономические, дипломатические и военные возможности для пресечения агрессии, которая может иметь целью отторжение части территории или принуждение к выполнению других требований политического, экономического и иного характера.

Главная цель в войне, если она все-таки будет навязана республике, будет состоять в защите своего суверенитета и территориальной целостности, в создании условий для быстрого прекращения военных действий, в том числе и с использованием политико-дипломатических средств. Иными словами, Казахстан оставляет за собой право применять свои Вооруженные Силы в целях отражения агрессии против своего государства и народа, совместной обороны в рамках двусторонних или многосторонних соглашений с другими государствами по обязательствам и при проведении операций по поддержанию мира в соответствии с решениями Совета Безопасности ООН и Совета Глав Государств СНГ.

Принимая во внимание степень военной опасности и исходя из ожидаемых целей и характера будущей войны, Республика Казахстан была вынуждена создать собственные Вооруженные Силы и готовить их к решению оборонительных задач. Основой их строительства и подготовки является «Стратегия обороны», которая базируется на принципах противодействия военным угрозам извне.

Руководство республики задачу защиты суверенитета государства возлагает на свои Вооруженные Силы: Армию Республики Казахстан, Пограничные войска Республики Казахстан, Внутренние войска Республики Казахстан и Республиканскую гвардию. Исходя из главной функции Вооруженных Сил, определены их основные задачи: предотвращение войны путем поддержания высокой боевой готовности как основного гаранта, сдерживающего от агрессии извне; сохранение неприкосновенности границ и территориальной целостности государства; охрана и оборона военных объектов, политического руководства государства; отражение агрессии и ракетно-авиационного удара, разгром вторгшихся группировок противника; ликвидация последствий агрессии и восстановление положения на границе. Кроме того, Вооруженные Силы могут привлекаться для оказания помощи населению в случае аварий и катастроф, стихийных бедствий, при ликвидации их последствий.

Вооруженные Силы республики строятся на принципах регулярной и кадровой армии, единоначалия, на правовой основе и централизации руководства. Непосредственно Армия включает в себя: Сухопутные войска, Военно-Воздушные Силы, войска Противоздушной обороны, части Военно-Морских Сил, а также соединения и части боевого, специального и тылового обеспечения.

Мы первые среди суверенных государств разработали Военную доктрину, имеющую оборонительную, не претендующую на чужую территорию направленность, согласно которой мы должны иметь армию мобильную, небольшую по численности, но хорошо оснащенную и обученную. В своей повседневной деятельности Министерство обороны руководствуется утвержденной Военной доктриной. Одновременно были разработаны предложения по реорганизации Вооруженных Сил и основам их боевого применения, которые Президент Республики Казахстан утвердил в апреле 1993 года.

Особо стоял вопрос о создании Военно-Морских Сил. Если Сухопутные войска, войска Противоздушной обороны и Военно-Воздушные Силы вошли в нашу армию практически в такой же организационно-штатной структуре, в какой они были и в бывших Вооруженных Силах СССР, то вопрос с Военно-Морскими Силами решался намного сложнее. Казахстан практически не участвовал в разделе Каспийской флотилии, поэтому строительство Военно-Морских Сил пришлось начинать почти с нуля. В апреле 1993 года был издан Указ Президента РК «О создании Военно-Морских Сил Республики Казахстан» и в развитие этого Указа Кабинетом министров было принято соответствующее постановление, которым были определены конкретные меры по строительству флота. Так как в республике не было учебной базы для подготовки экипажей кораблей для Военно-Морских Сил и морских частей Пограничных войск, было принято также и решение о создании Учебного центра для флота.

Много проблем возникло и с подготовкой допризывной молодежи. В период с 1986 года ее подготовка к службе практически сходила на нет и молодежь приходила в армию без каких-либо навыков. А чтобы иметь хорошо подготовленную армию, да и развитую в техническом и спортивном отношении молодежь, было принято постановление «О подготовке молодежи к службе в Вооруженных Силах, развитии технических и военно-прикладных видов спорта в Республике Казахстан», где был определен и перечень профессий, разрешенных для подготовки в райгоркомитетах, спортивно-технических клубах, учебных организациях ДОСААФ.

Вопросы строительства собственных Вооруженных Сил постоянно находятся в центре внимания Президента Республики Казахстан — Верховного Главнокомандующего Н.А. Назарбаева. Вникая в проблемы военного строительства, посещая войсковые соединения и части, Президент определил основные приоритеты в их реформировании. Это -изменение структуры войск, создание мобильных сил; высокий профессионализм военнослужащих; максимальное использование новейших достижений военно-технической науки; сотрудничество Казахстана с Россией и поднятие престижа службы в Вооруженных Силах суверенного государства.

А жизнь не стоит на месте. Прошло уже 13 лет со дня образования Вооруженных Сил суверенного Казахстана, а проблем и на сегодняшний день хватает. И все-таки мы начали уверенное движение вперед. Если в первый год мы были заняты в основном организационными вопросами, то сейчас занимаемся главным нашим делом — оперативной и боевой подготовкой. Целенаправленно проводятся командно-штабные и тактические учения со всеми органами управления и войсками и качество их постоянно улучшается. Офицерский состав, солдаты действуют все увереннее. Подавляющее большинство офицеров, назначенных на ответственные должности, приобрели достаточный опыт работы. И я убежден в том, что основную свою задачу — поддержание высокой боевой готовности, как гарантию предотвращения войны, Вооруженные Силы Республики Казахстан выполнят.

А теперь я остановлюсь на вопросах, которые встали перед Казахстаном в связи с решением дальнейшей судьбы расположенных на его территории стратегических ядерных сил.

close_page

О СТРАТЕГИЧЕСКИХ СИЛАХ

В конце 1991 года я принимал в Государственном комитете обороны господина Бартомолео (спецпредставителя США по разоружению) и генерала Шаликашвили (впоследствии начальника Объединенного штаба Вооруженных Сил США). На этих переговорах речь шла только о стратегических ядерных силах. Американцы интересовались, где и сколько в республике имеется ядерных точек.

Разумеется, такая позиция представителей США выглядела несколько наивной, ибо они были хорошо осведомлены о том, какие стратегические силы бывшего Союза находились в республике. Их количество и место (точки) нахождения зафиксированы в договоре СНВ-1 (Договор Буш — Горбачев).

Являясь представителями специальных органов внешних сношений по осуществлению целей и задач политики своего государства за рубежом, а также по защите его интересов в Казахстане, эти дипломаты осторожно, но в то же время настойчиво пытались выяснить, является ли наша республика ядерной державой. При этом они желали услышать вполне официальный и устраиваемый их ответ: «Нет, Казахстан безъядерная страна». Однако этого не случилось. Возникает вопрос, почему?

Впервые серьезный разговор о стратегических силах состоялся в декабре в Алматы, когда было создано Содружество Независимых Государств. Именно тогда было подписано Соглашение о стратегических вооружениях. Казахстан согласился поддерживать программу СНВ-1 и ряд других международных договоров, но безъядерным государством себя не признал. Главы стран назначили Маршала авиации Шапошникова Е.М. Главнокомандующим стратегическими силами.

Военные специалисты пришли к выводу: совместное управление этими вооружениями следует осуществлять из единого центра. Договорились также о том, чтобы у президентов четырех государств была установлена специальная связь, а вопросы применения ядерного оружия решались только по согласованию со всеми главами стран. Такая связь у Президента Казахстана вскоре была установлена. И.А.Назарбаев не поддался давлению со стороны США, которые хотели добиться от республики безъядерного статуса. Президент однозначно заявлял: сначала следует обеспечить гарантию нашей безопасности великими державами и лишь после этого республика может отказаться от всех ядерных вооружений, находящихся на ее территории. Иначе говоря, Президент добивался безопасности Казахстана в очень трудных условиях, в обстановке нестабильности, охватившей в то время весь мир.

В Министерстве обороны был создан специальный отдел, который занимался вопросами разоружения. Американцы были нашими гостями и при контактах с ними мы подчеркивали: стратегические силы являются составной частью Вооруженных Сил России. Словом, мы не хотели без согласования с последней — допускать кого бы то ни было на эти точки, да и не имели на это права. И все же после подписания Президентами Казахстана и США ряда важных соглашений начался процесс по демонтажу ракет и ядерных боеголовок, к которому впоследствии была допущена американская сторона. США активно помогли нам через программу Нанна-Лугара демонтировать ядерное оружие. Это исключительно важное событие отвечало интересам как нашей страны, так и мирового сообщества в целом. Казахстан внес огромный вклад в глобальную и региональную безопасность, что вызвало доверие и уважение мирового сообщества к нашей стране.

26 мая 1995 года Государственный департамент США выступил со следующим заявлением: «Соединенные Штаты Америки тепло поздравляют Казахстан с тем, что он стал государством, свободным от ядерного оружия».

21 апреля последняя ядерная боеголовка была вывезена с территории Казахстана. Казахстан выполнил свои обязательства по превращению страны в безъядерное государство согласно Договору о нераспространении ядерного оружия (НЯО). Казахстан ратифицировал этот договор во время визита вице-президента США Гора в Алматы в декабре 1993 года.

На конференции по проведению Договора о нераспространении ядерного оружия в Нью-Йорке Казахстан решительно поддержал бессрочное продление данного договора, который и был бессрочно продлен на основе консенсуса. В июле 1992 года Казахстан был первым государством, ратифицировавшим Договор «Старт-1», который вступил в силу. Соединенные Штаты и другие ядерные страны, согласно Договору о НЯО, дали Казахстану заверения в его безопасности.

В ноябре 1998 года поворотным событием по уменьшению риска распространения ядерного оружия стало сотрудничество Соединенных Штатов и Казахстана по передаче США высокообогащенного урана в количестве 600 килограммов, достаточных для создания более двадцати ядерных боеголовок.

Соединенные Штаты Америки смотрят в будущее с надеждой на продолжение тесного сотрудничества с Казахстаном в области безопасности. В 1993 году Госсекретарь США Кристофер, в 1994 и 1995 годах Министр обороны США Перри посетили Алматы, а в 1992 и 1994 годах Президент Н.А.Назарбаев посетил Вашингтон. Во время этих визитов проблемы в области безопасности обсуждались в деталях.

Соединенные Штаты Америки оказывали поддержку Республике Казахстан в деле участия в программе НАТО «Партнерство во имя мира»; помогали Казахстану через программу «Нанна-Лугара» в демонтаже ядерного оружия. Оказание другой помощи нашей стране продолжается. В качестве примера можно привести сотрудничество США и Казахстана в деле создания береговой охраны на Каспийском море. Со своей стороны, Соединенные Штаты предоставляют нам патрульные катера и обучают специалистов Военно-Морских Сил. Такое сотрудничество отражает растущие взаимные интересы наших стран в усилении региональной и международной безопасности.

Из вышеизложенного нетрудно сделать вывод: США почувствовали, что в Центральной Азии появилось новое государство, которое не на словах, а на деле строит свои отношения с народами и странами на основе проведения внешней политики ненасильственными средствами, стремится к разрешению спорных вопросов путем переговоров, невмешательства во внутренние дела других государств.

Считаю, что от размещения ядерных сил у себя на территории Казахстан имел много неудобствам в итоге после их ликвидации республика получила большой политический выигрыш на международной арене.

Как известно, по решению глав государств СНГ были созданы различные рабочие органы и, в частности, секретариат глав государств, комитеты министров иностранных дел, министров обороны и другие. Комитет министров обороны возглавлял председатель — министр обороны РФ П.С. Грачев, на мой взгляд, человек с высоким мнением о себе. В тот период он был в эйфории, словно витал в облаках, был уверен, что все вопросы оборонного характера решаются только в Министерстве обороны России. Но глава военного ведомства, видимо, не учел значения поговорки: «Если ошибается мудрец, за ним спотыкается весь мир».

Да, мы понимали, что когда-то остов обороны Советского Союза составляла Россия, ибо имела сильную военную науку. К тому же в Российской Федерации была сконцентрирована основная часть военной промышленности. Но при всем нежелании надо считаться с уже сложившейся обстановкой. Когда бывшие советские республики обрели независимость, то значительная часть стратегических и тактических средств вооруженной борьбы, ранее являвшаяся составной частью Вооруженных Сил бывшего СССР, находилась на территориях суверенных государств. Кроме того, недооцененным тогда оказался и фактор геостратегического положения бывших республик в свете интересов безопасности самой России и всего СНГ. Видимо, вновь тут сработал стереотип старого мышления — без России им никуда. Однако мы понимали, что при любых обстоятельствах нам суждено быть вместе. Коль так, то как не вспомнить христианскую заповедь: «И избави нас Бог от лукавого».

Но, увы, в те судьбоносные дни события иногда развивались вопреки строгой логике существовавших реалий. Не случайно, поэтому, возглавляемый Грачевым Комитет практически не решал ни одного важного вопроса, а если и принимал какие-то необходимые решения, то они, как правило, оставались только на бумаге. По вине Минобороны России, например, долгое время не возвращали вывезенную боевую технику из авиационных частей ВВС Казахстана. Только после личного вмешательства Президента нашей республики самолеты начали возвращать.

Много времени было потеряно, пока обсуждались проблемы, связанные с проведением в жизнь мер по сокращению военных полигонов, вопросов, касающихся оплаты за эксплуатацию российской стороной объектов, расположенных на территории Казахстана. Известны также явные угрозы Грачева в адрес нашего государства в период, когда решался вопрос о ликвидации на нашей территории стратегических ядерных сил. Другими словами, председатель Комитета министров обороны делал все возможное, чтобы затормозить осуществляемые нашим правительством мероприятия по утверждению прав казахстанского народа самостоятельно распоряжаться материальными и иными средствами военного назначения, по установлению суверенитета, территориальной целостности страны и нерушимости ее границ, развитию сотрудничества на основе полного равноправия и взаимной выгоды.

Особенно возмущали факты разграбления военных полигонов, баз и других объектов. Генштаб России отказался предоставить Казахстану график вывода с его территории войск и вывоза вооружения, техники, материальных средств. В результате подобных действий республика получила в наследство от российской армии полуразрушенные военные городки и базовые объекты, которые при цивилизованном подходе к проблемам их дальнейшего использования можно было бы эксплуатировать в интересах народного хозяйства.

Не без проволочек решались вопросы, связанные с эксплуатацией космодрома Байконур в настоящее время, а также вопросы укрепления воздушного пространства стран СНГ, единой системы ПВО России и Казахстана. В конце концов, нам удалось убедить российскую сторону в необходимости совместного прикрытия внешних границ, но при этом оба государства понесли определенные материальные потери.

Много соглашений заключалось нами с Российской Федерацией и по военно-техническому сотрудничеству, однако они тоже не получили своего воплощения в практическом русле. Почему?

Однозначным было всегда объяснение со стороны министра обороны России: «Экономическое положение нашей страны — трудное, а некоторые у нас привыкли сидеть на шее». Это был настоящий примитивизм. Всем известно, что в Казахстане имеются танкоремонтный завод и два авторемонтных. Республика выпускает уникальную военную технику, причем отдельные ее образцы изготавливаются только на территории Казахстана. Спрашивается, почему бы ни сотрудничать? Однако замысел россиян был прост -сосредоточить все производство военной техники у себя.

Долгое время не откликались представители Генерального штаба и, в частности, генерал-полковник М.И. Колесников на нашу инициативу проводить совместные тактические и командно-штабные учения, и лишь в 1997 году российские военные дали свое согласие. Кстати, дело доходило до того, что даже за оплату мы не могли приобрести у россиян учебную литературу, которая у них лежала на складах, что называется «мертвым» грузом.

Хочу привести высказывание генерала армии Самсонова В.В., когда он вторично стал начальником Генерального штаба при министре обороны Родионове. Давая интервью корреспонденту газеты «Московские новости» 27 октября 1996 года, он сказал: «К военному сотрудничеству с Россией всегда тянулись страны Содружества, но она не всегда воспринимала их как партнеров, союзников. Скажем, когда НАТО выступил инициатором программы «Партнерство во имя мира», стало ясно, что блок расширяется. Сегодня Россия говорит, что она категорически против расширения НАТО. У нее резкая позиция. Между тем, два года назад министр обороны Казахстана, очень мудрый военачальник, генерал армии Сагадат Нурмагамбетов, криком кричал «давайте определимся по отношению к этой программе». В российском военном ведомстве его не слышали и так подходили ко многим важнейшим вопросам.

Получался просто парадокс. Очень похожими были иные товарищи на ростовщика Джафара из народных рассказов о Ходже Насреддине. Иного сравнения не подберу. Тонет Джафар, люди вокруг кричат ему: «Давай руку!» Не дает. Не слышит. Лишь когда Насреддин крикнул «На!» -и протянул ему руку, стяжатель-ростовщик ухватился за нее. Так и у нас кое-кто привык указывать, распоряжаться, брать да получать, пренебрегая интересами других.

Пусть читатели простят за приведенное сравнение, оно не означает, что я хочу бросить тень на все руководство Министерства обороны России.

Пишу эти строки, и передо мной предстают замечательные, грамотные офицеры и генералы российского Министерства обороны, которые во многом не были согласны с позицией отдельных руководителей своего ведомства. Благодаря их усилиям многие вопросы решались правильно и быстро. Когда я подвергаю критике отдельные моменты нашей совместной работы, то совершенно далек от мысли, чтобы осуждать великую Россию и ее дружественный великодушный народ.

История казахов сложилась так, что они веками жили в дружбе и согласии с русскими. Думаю, эта дружба будет жить в веках. Ибо, история, как заметил великий создатель Дон-Кихота, — сокровищница наших деяний, свидетельница прошлого, пример и поучение для настоящего, предостережение для будущего.

Отдельные личности, пытающиеся уйти от процесса сотрудничества между нашими странами, никогда не испортят наши отношения. В последнее время наши контакты в военной области улучшаются. Многие перечисленные выше проблемы решаются успешно, без бюрократической волокиты.

25 августа 1995 года Президент Российской Федерации своим Указом № 870 наградил меня орденом «Дружба». В нем, в частности, сказано: «За заслуги в укреплении военного сотрудничества между Российской Федерацией и Республикой Казахстан и в связи с 50-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов наградить орденом «Дружба» генерала армии Нурмагамбетова Сагадата Кожахметовича — министра обороны Республики Казахстан».

Как гражданин суверенного Казахстана я признателен Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину за оценку моего скромного труда. Одновременно, расцениваю факт награждения меня орденом России как свидетельство дружественного отношения к Казахстану и в меру своих сил и возможностей буду прилагать все усилия к тому, чтобы цружеские отношения между народами и армиями наших стран развивались дальше.

close_page

ВОИН Ы-КАЗАХСТАНЦЫ ДОЛЖНЫ БЕРЕЧЬ ЧЕСТЬ МУНДИРА

Идет 14-й год с того момента, как в Казахстане существуют самостоятельные Вооруженные Силы. За это время армия приобрела свое лицо. В ней должным образом налажен процесс боевой и оперативной подготовки. Офицеры почувствовали в себе уверенность, и никто из них сейчас не стремится искать службы за пределами реcпублики. В частях улучшается состояние воинской дисциплины? все это радует.

Армия не должна жить консервативно. Перенимая опыт Великой Отечественной войны, послевоенного строительства и своего Становления, учитывая реалии обстановки, казахстанская армия осуществляет военные реформы. Казахстану нет необходимости иметь многочисленные военные силы со старыми штатными структурами. Они должны Стать мобильными, легко управляемыми, быть в готовности к любым перемещениям.

Имеющаяся в Вооруженных Силах военная техника, безусловно, соответствует требованиям времени, и при решении вопросов ее обновления следует опираться на конкретные, реально выполнимые планы и экономические возможности страны. Не следует также упускать из поля зрения аспекты и направления развития военной науки.

Реформирование в армии должно быть сопоставимым. Она не должна «разбухать» от объемного штата или от создания различных войсковых управленческих структур.

Да, наша армия, безусловно, еще испытывает определенные трудности в материально-техническом обеспечении, в разрешении задач укомплектованности соединений, частей и подразделений, но все они выполнимы. Нужны время и терпение. В армии, как нигде, следует воспитывать чувство патриотизма. Воин обязан осознавать важность порученного ему дела по охране мирного труда единого многонационального народа Казахстана. Непременным условием решения этой задачи является безусловное выполнение приказов командира, который действует от имени народа, и, следовательно, никому не дано право нарушать присягу, данную Родине. Важнейшими обязанностями командира являются: решение вопросов воспитания подчиненных и повышения боеготовности подразделений, частей и соединений.

Занимаясь воспитанием личного состава, командирам не следует забывать о том, что история боевого пути соединений, частей и подразделений казахстанской армии неотделима от исторического прошлого республики, ее развития. В Вооруженных Силах Казахстана сложились славные боевые традиции, ибо они родились в жарких схватках с врагами родного Отечества. И при проведении занятий офицерам следует раскрывать перед солдатами все элементы социального, культурного и военного наследия республики, определенные нормы поведения, общечеловеческие нравственные ценности, идеи, обычаи, обряды. Другими словами, командный состав должен делать все возможное для того, чтобы воинам-казахстанцам были присущи патриотизм, высокие морально-психологические качества. К воспитанию военнослужащих следует активно привлекать ветеранов минувшей войны, армии и военно-морского флота, деятелей культуры и искусства. Все воины-казахстанцы обязаны осознавать, что высокая боевая готовность, бдительность, умение драться с врагом, способность успешно выполнять поставленные задачи — куются в повседневном ратном труде, на полевых занятиях, на стрельбищах, в учебных классах.

Служба в армии полна неожиданностей, связанных с быстро меняющейся обстановкой, возникновением непредвиденных ситуаций, решением сложных боевых и иных задач. Все это требует от воина высокого мастерства, отваги, физической выносливости, и каждый военнослужащий должен в совершенстве знать вверенные ему оружие и боевую технику, инструкции, уставы, наставления; беспрекословно, точно и в срок выполнять все приказы и распоряжения начальников.

Все же, верится, что настанет тот день, когда молодые люди сами будут приходить в военные комиссариаты и просить направить их служить в армию. Непременным условием успешного воспитания защитников Родины должно быть шефство организаций, предприятий и учреждений над воинскими частями, которое позволит также укрепить связи военнослужащих с трудовыми коллективами, тружениками городов и сел.

Воины-казахстанцы должны беречь честь мундира. Военный мундир — это, в известном смысле, почти такой же государственный символ, как флаг.

ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЕ ПОБЕДЫ

Пятидесятую годовщину Победы советского народа и его Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне торжественно отмечал весь мир, ведь война, развязанная фашистской Германией, охватила большинство государств земли, и многие страны в разной степени пострадали от нее.

Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года, когда Гитлер спровоцировал вооруженное нападение на Польшу. 3 сентября войну Германии объявили Англия и Франция. Это было сделано формально, якобы для «спасения» Польши. Однако Гитлер был убежден, что ни Aнглия, ни Франция помощи ей не окажут. Расчет оказался верным.

К лету 1940 года почти вся Западная Европа оказалась под пятой фашистской Германии. Опьяненные легкими победами гитлеровцы мечтали об установлений «нового порядка» во всем мире. Завоеванный и созданный военно-экономический потенциал позволит Германии расширить военное производство в масштабах, которые в начале войны полностью обеспечивали оснащение вермахта современным вооружением и средствами продвижения.

Готовясь к войне против Советского Союза, немецкое верховное командование сосредоточило на границах 190 дивизий. На их вооружении находилось около 4500 танков и штурмовых орудий, 5 тысяч самолетов, 47200 орудий и минометов. Таким образом, к лету 1941 года Вторая мировая война вплотную подошла к границам Советского Союза. В ее орбиту уже были втянуты десятки стран. Пламя войны полыхало в Европе, Азии и Африке. Блок фашистских государств за это время добился серьезных военных успехов. Фашистам удалось поработить почти все страны Европы и тем самым получить возможность для использования их экономических и военных ресурсов в военных и иных целях.

На рассвете 22 июня 1941 года гитлеровская Германия вероломно, без объявления войны напала на Советский Союз. В четыре часа утра тысячи фашистских орудий внезапно открыли огонь по советским пограничным заставам, по войсковым штабам, узлам связи и районам расположения частей и соединений Красной Армии.

Началась Великая Отечественная война Советского Союза против фашистской Германии, ставшая главной решающей частью Второй мировой войны.

О минувшей войне написано множество книг и мемуаров, и главная, основная тема в них, это то, что, несмотря на неисчислимые потери и неимоверные трудности, советский народ сумел разгромить врага, отстоять честь и независимость Отчизны.

8 мая 1945 года представители армий всех союзных стран прибыли в предместье Берлина — Карлхорст. Советское Верховное Главное командование представлял Маршал Советского. Союза Г.К. Жуков, верховное командование Великобритании — Главный Маршал авиации А. Тедер, Вооруженные Силы Соединенных Штатов Америки — Командующий стратегическими воздушными силами генерал К. Спаатс, французские Вооруженные Силы -Главнокомандующий французской армией генерал Ж.М. де Ластр де Тасиньи.

Сюда же были доставлены представители разгромленных германских Вооруженных Сил — фельдмаршал В. Кейтель, адмирал флота Г. Фреденбург и генерал-полковник авиации Г. Штумпф, которые получили от Деница полномочия на подписание Акта о безоговорочной капитуляции.

Наступал самый торжественный момент как для нас, так и для союзников. Почти четырехлетняя напряженная кровопролитная война против фашистских захватчиков закончилась блестящей победой. Озверелый враг, вооруженный первоклассным оружием, истоптавший поля континентальной Европы, был повержен.

Указом Президиума Верховного Совета СССР 9 Мая был объявлен праздником Победы. В этот день вся страна оделась в торжественный наряд, в Москве, в столицах союзных республик, в городахг-героях, во всех уголках необъятной Родины состоялись многотысячные митинги, собрания, народные гулянья. Народ славил свои Вооруженные Силы, ликовал Победу.

В целях увековечения выдающегося события Президиум Верховного Совета СССР учредил медаль «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 -1945 г.г.».

А через месяц — 24 июня на Красной площади в Москве состоялся исторический парад Победы.

Перед мавзолеем Ленина торжественным маршем про» шли овеянные боевой славой сводные полки фронтов, флотов, а также части Московского гарнизона. Доблестные воины — солдаты, офицеры, генералы, маршалы — гордо, стройными рядами шагали под Боевыми знаменами, опаленными огнем жестоких сражений.

В завершении торжественного марша воины-победители под барабанный бой бросили к подножию мавзолея 200 захваченных в боях знамен разгромленной немецко-фашистской армии. Этот символический акт навеки закрепил в памяти народов великую всемирно-историческую победу советского народа и его. Вооруженных Сил над фашистской Германией.

Минуло более полувека — целая жизнь. Многое изменилось за эти годы, и сотни тысяч ветеранов уже скончались кто от старости, кто от ран и болезней. Выросло новое поколение, которое уже не представляет всей тяжести той тяжелой поры. Перестало существовать единое могучее государство — Советский Союз. На его основе образовались самостоятельные суверенные страны, в том числе приобрела независимость и Республика Казахстан, которая теперь уже самостоятельно определяет свою внешнюю и внутреннюю политику, создала собственные Вооруженные Силы.

Но ветераны-фронтовики, отныне живущие в разных странах, не теряют связей между собой, переписываются, по возможности встречаются друг с другом и остаются верны духу товарищества и войсковой дружбы. И нет сомнения в том, что они до последнего вздоха останутся интернационалистами.

5 мая 1995 года в Алматы, в резиденции Президента, состоялась встреча с Чрезвычайными и Полномочными Послами иностранных государств в Республике Казахстан по случаю 50-летия Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. На этой встрече мне выпала честь выступить, как ветерану войны, (текст выступления публикуется ниже):

Уважаемые участники встречи!

Полувековой юбилей отделяет нас от той майской ночи 1945 года, когда подписи под актом о капитуляции фашистской Германии подвели черту под самой кровопролитной войной в истории человечества.

Память об этой войне неподвластна времени. И поныне День Победы является светлым, самым радостным и в то же время самым печальным праздником не только всего советского народа, но и всего прогрессивного человечества. В Содружестве Независимых Государств, в других странах все честные люди Земли склоняют головы в память о павших и в благодарность живым участникам этой войны, которые жизнью своей и тяжким ратным трудом обеспечили Великую Победу.

Долгим и трудным оказался путь народов к Победе. Наиболее масштабными на этом пути являлись события на советско-германском фронте. Именно они коренным образом изменили ход второй мировой войны в пользу антифашистских сил.

22 июня 1941 года, нарушив советско-германский договор о ненападении, армады вермахта вторглись в пределы СССР.

Утвержденный Гитлером в декабре 1940 года план «Барбаросса» ставил своей целью достижение мирового господства.

На борьбу с немецко-фашистскими захватчиками поднялись все народы нашей огромной страны и своей грудью преградили путь агрессору. Именно народы наши одержали историческую победу над гитлеровскими захватчиками в тяжелой и кровопролитной войне. И эта Великая Победа, является единой и неделимой Победой для всех нас.

Мне самому довелось начать войну в 1943 году, наступать от станицы Анастасиевской на Кубани, освобождать Донбасс, Украину, форсировать Днепр, освобождать Белоруссию и Молдавию, сражаться со своей пулеметной оотой на Мангушевском плацдарме в Польше, форсировать реки Одер, Шпрее, штурмовать здания гестапо, министерства авиации, имперской канцелярии в Берлине, будучи командиром стрелкового батальона. Что такое война, какой ценой досталась нам победа — я знаю не по наслышке. Подразделения, которыми мне приходилось командовать в годы войны, были интернациональными, состояли из воинов многих национальностей. И только дружба между представителями разных народов, об этом я говорю со всей ответственностью, позволила нам выйти с победой из той тяжелейшей войны. У нас было одно стремление — разгромить врага, принести на нашу растерзанную землю мир, и во имя этого народы Советского Союза заплатили такую дорогую цену.

Несостоятельным оказался расчет идеологов третьего рейха столкнуть между собой многочисленные народы страны. Этого не произошло, так как важнейшим источником в обеспечении отпора агрессору явилось их тесное единство.

Знание прошлого, истории делает человека мудрым -он не просто с надеждой вглядывается в дали грядущего, но и в значительной мере понимает, как миновать грозные опасности на пути к ним. И это знание необычайно важно сегодня — накануне 50-летия нашей Великой Победы над фашизмом.

Вот уже пять десятилетий мы задаемся вопросом: почему для народов нашей страны война с гитлеровской Германией началась внезапно, в чем причины поражений в начальном периоде войны?

Фашистское нашествие на СССР началось с больших потерь и серьезных поражений Красной Армии. В решающей мере в этом повинно тогдашнее руководство страны.

Во-первых, оно нанесло огромный ущерб обороноспособности страны массовыми репрессиями, когда был уничтожен практически весь цвет наших командных кадров.

Во-вторых, оно фактически привело к международной изоляции Советского государства к моменту фашистского нашествия своими просчетами в международной политике.

В-третьих, в канун войны оно дезориентировало советский народ политически и идейно по отношению к фашизму. Эти ошибки дорого обошлись народу, их пришлось оплачивать кровью многих миллионов советских людей.

В-четвертых, руководители страны по существу проигнорировали данные разведки о надвигающейся угрозе.

И все-таки, несмотря на это, народы Советского Союза с первого дня войны все как один поднялись на борьбу против общего врага, ценой колоссальных усилий и жертв одолели его, еще раз доказав, что дружбу народов расстрелять нельзя.

В настоящее время источники агрессий и войн не исчезли. Многие государства видят устройство нового мира, новых международных отношений с позиции силы. Гарантий необратимости позитивных перемен на международной арене пока нет.

Несмотря на все мирные разговоры и переговоры, практически ни одно государство в мире не собирается разоружаться. Если где-то и происходит количественное сокращение вооруженных сил, то оно одновременно покрывается их качественным улучшением.

Великая Отечественная война и ее итоги научили народы, прежде всего, пониманию той опасности, которую несут с собой войны. Недопустимость использования войны в качестве средства разрешения спорных вопросов между государствами стала особенно очевидна с появлением оружия массового поражения. Поэтому народ Республики Казахстан, мы, воины Вооруженных Сил, поддерживаем политику нашего Президента, направленную на укрепление Содружества Независимых Государств.

50 лет отделяют нас от событий минувшей войны. Победу над гитлеровской Германией Советский Союз достиг ценой огромных усилий, ценой многих жизней наших людей, погибших в битвах с фашизмом. Только благодаря подлинной братской дружбе всех народов страны, массовому героизму представителей всех национальностей мы отстояли свободу и независимость своей Родины, принесли народам Европы избавление от гитлеровской тирании и безмерную радость мира. Предать забвению это невозможно.

В годы Второй мировой войны именно интересы спасения достижений цивилизации от фашистского варварства явились причиной создания в короткий срок могучего союза государств, вставших на защиту не только собственных, но и общечеловеческих интересов.

Народы Содружества Независимых Государств живут надеждой, что их огромные жертвы в борьбе с невиданным по целям и масштабам насилия агрессором будут последними. В связи с этим мы пришли к ясному пониманию необходимости создания системы совместной обороны, оборонного союза государств — участников Договора о коллективной безопасности. Мы объединены не только исторической общностью народов, взаимными политическими и экономическими интересами, совпадающими задачами и стремлением проводить согласованную политику по обеспечению коллективной безопасности, но и теми неисчислимыми жертвами, которые понесли все народы, объединенные в Содружество Независимых Государств в годы Великой Отечественной войны.

Поэтому 15 мая 1992 года главами государств был подписан Договор о коллективной безопасности. Да, и эта работа не прекращается ни на один день. Сегодня ни одно государство, как бы ни было оно сильно, не может выступать гарантом сохранения мира. Нужен союз государств и народов во имя спасения от всех видов угроз и опасностей. Наши народы верят, что проверенные в тяжелейших испытаниях Великой Отечественной войны братская дружба и интернационализм и в наше непростое время будут гарантией мира и стабильности во всех регионах Содружества. Было бы преступлением не учитывать уроков этой разрушительной войны.

Подобная трагедия не должна повториться. Все мы должны помнить, что история наказывает тех, кто пренебрегает ее уроками.

В заключение хотелось бы сказать, что образование самостоятельных государств отнюдь не означает развал единого оборонного пространства. Так уж распорядилась история, что все народы бывшего Союза ССР связаны между собой столь тесными историческими, экономическими и прочими узами, что нам друг без друга будет просто тяжело выжить. Поэтому Вооруженные Силы суверенного Казахстана будут и в дальнейшем самым тесным образом осуществлять взаимодействие, крепить сотрудничество с Вооруженными Силами Российской Федерации и других государств нашего Содружества.

В честь 50-летия Победы правительствами ведущих европейских государств было принято решение отпраздновать День Победы в Лондоне 6-7 мая, в Париже — 8 мая, в Москве 8-9 мая. В связи с этим в вышеуказанные города на торжества пригласили делегации всех стран во главе с их руководителями (всего по три официальных лица).

Мне, как министру обороны республики и участнику войны, была предоставлена возможность принять участие в этих торжественных церемониях вместе с Президентом Казахстана Н.А. Назарбаевым.

6 мая на «БоингейПрезидента берем курс на Лондон. В аэропорту «Стансгед» Президента встречают лорд по встречам — представитель Королевы и специальный представитель Государственного секретаря. В тот же день в самом большом зале для приемов Гилдхолле — состоялся торжественный прием глав государств, который проводился от имени Королевы Елизаветы.

Утром 7 мая состоялась поминальная служба в церкви Сент Пол (Святого Павла), которая считается самым святым местом в Лондоне. Кроме гостей, представителей иностранных государств, в службе принимали участие около полутора тысяч человек. Хор исполнил поминальные песнопения, затем выступили видные военачальники Великобритании.

7 мая вечером вылетели в Париж. Разместили нас в остинице «Бристоль». 8 мая состоялась церемония у Триумфальной арки.

В Париже мы стали свидетелями состоявшегося военного парада. В нем принимали участие пешие колонны и авиация. Все было солидно, красиво. Однако мне показалось, что парады у нас проводятся более торжественно. Парад в последний раз принимал уходящий в отставку Президент Франции Франсуа Миттеран.

В полдень 8 мая мы вылетели в Москву, где приняли участие в торжественном заседании в Кремлевском Дворце. На нем с докладом выступил Президент России Б.Н. Ельцин.

В эту же ночь отбыли в Алматы, и 9 Мая уже я принимал парад войск Вооруженных Сил Казахстана. Перед торжественным прохождением войск с боевой техникой по случаю официального празднества Дня Победы я выступил с речью. Вот ее содержание:

«Дорогие участники Великой Отечественной войны, ветераны войны, ветераны труда, воины Вооруженных Сил, трудящиеся Республики Казахстан, уважаемые зарубежные гости!

По поручению Президента Республики Казахстан поздравляю вас с праздником Победы!

50 лет минуло с того памятного дня, когда над поверженным рейхстагом взметнулось Красное Знамя нашей Великой Победы, возвестившее всему миру о победоносном завершении войны над фашистской Германией.

Долгими и тяжелыми были для нашего народа четыре года войны, труден был путь к победе. Особенно суровым был ее начальный период. Воинам, трудящимся страны пришлось познать горечь поражений и отступлений.

Но всегда, даже в самой сложной, безвыходной обстановке они верили, что сражаются за правое дело, проявляли несгибаемую волю к победе, непоколебимую верность и любовь к своему Отечеству. Все жили одной мыслью — бить врага до победного конца.

Эти качества позволили не только выстоять в страшной и безмерно жестокой битве, отстоять свободу и независимость своего Отечества, но и избавить от угрозы фашистского порабощения Европу и мир.

Победа была завоевана невиданной стойкостью, мужеством и героизмом воинов Красной Армии, где плечом к плечу сражались все нации и народности бывшего Советского Союза. Храбро сражались на всех фронтах Великой Отечественной, в составе партизанских отрядов, в движениях Сопротивления сыны и дочери нашего многонационального Казахстана.

Мы победили фашизм не только на полях сражений, но и на трудовом фронте, благодаря доблести и невиданной стойкости тружеников тыла, каждого, кто ковал оружие, плавил металл, растил хлеб, кто приближал час Победы.

Вклад в победу над фашистской Германией внесли многие государства и народы мира, но она, в первую очередь, является ценностью и гордостью трудящихся всех республик Советского Союза. Только они, наши Вооруженные Силы, сумели остановить и обескровить полчища врага, сыграли решающую роль в его разгроме.

Победа, завоеванная народами бывшего Союза и его воинами, времени не подвластна. С высоты сегодняшнего дня еще яснее видится ее величие, ее громадное значение для нашего настоящего и будущего. Она открыла перед человечеством новые пути к социальному прогрессу и миру. Под влиянием глубоких преобразований в мире происходят позитивные изменения в международной жизни.

Усилия всех народов земли в борьбе за сохранение мира в послевоенные годы привели к ослаблению политической и военной напряженности, позволили отодвинуть непосредственную угрозу развязывания новой мировой войны.

В этих условиях поддержание обороноспособности Республики Казахстан является одной из важнейших государственных функций, делом всего народа, каждого гражданина республики.

Вот почему республика подписала Договор «О коллективной безопасности», присоединилась к Договору «О нераспространении ядерного оружия», поддержала Программу «Партнерство во имя мира», выступает за создание в Азии структур безопасности и сотрудничества.

В деле укрепления обороноспособности республики, обеспечения ее безопасности большое значение имеет расширение и углубление военного сотрудничества с другими странами Содружества Независимых Государств, особенно с Российской Федерацией.

Надежным гарантом обеспечения мирного труда народов Казахстана являются Вооруженные Силы республики. Воины-казахстанцы свято чтут и самоотверженным ратным трупом приумножают боевые традиции старших поколений, с честью выполняют конституционный и воинский долг. Вместе со всеми трудящимися страны они поддерживают и активно участвуют в реализации курса, выработанного Президентом страны по осуществлению социально-экономической и военной реформы. Связывая с именем Президента -Верховного Гпавнокомандующего Вооруженными Силами будущее Казахстана, воины единодушно на проведенном 29 апреля референдуме отдали свои голоса за продление его полномочий до 1 декабря 2000 года.

В этот торжественный день воины Вооруженных Сил заверяют народ Казахстана, Президента республики в том, что приложат все усилия для сохранения самого ценного, что дала нам Победа, — возможность жить и трудиться в условиях мира, будут надежно защищать суверенитет и территориальную целостность нашего государства! Честь и слава героям Великой Отечественной войны, фронтовикам и труженикам тыла, отстоявшим в борьбе с фашистскими захватчиками свободу и независимость нашего Отечества!

Слава воинам Вооруженных Сил республики! Пусть крепнет и здравствует наша суверенная и независимая Родина — Республика Казахстан!»

close_page

ВСТРЕЧИ ЗА РУБЕЖОМ

Мне не раз приходилось выезжать за пределы Советского Союза, побывал в ряде стран Европы, Азии и Африки. О некоторых поездках сохранились яркие воспоминания, я не могу не рассказать о них хотя бы в нескольких словах.

В ноябре 1967 года я был приглашен в Советский комитет ветеранов войны и мне сообщили, что я еду главой делегации ветеранов войны в Алжир. Вопрос о моей кандидатуре согласован с соответствующими инстанциями и решен. В состав делегации входило всего три человека: со мной ехали сотрудник международного отдела ЦК КПСС Коваленко и переводчик. В день пятидесятилетия Октябрьской революции мы на самолете алжирской авиакомпании вылетели в Алжир, по пути сделали краткую остановку в Белграде. На другой день по прибытии в столицу этого африканского государства нас принял министр муджахидов (бывших ветеранов) Бенхамуда Буалем. Прием был теплым, затем начались поездки по стране.

Первым из числа городов, которые мы посетили, был Шершель, запомнившийся нам прежде всего тем, что в нем расположены Военная академия, музей древности. Город Блида — что центр района, где действовали партизаны. Затем был город Бискра, где нам показали восточный базар, а в городе Бу-Саада, раскинувшемся в полупустынной зоне, для нас был устроен прием по национальным обычаям — среди песков.

Столица государства — Алжир — красивый, воистину средиземноморский город, в застройке которого бросается в глаза влияние трех стилей — французского, испанского и арабского. Последний особенно заметен в районе Каабы. Прекрасны Атласские горы, мы пересекли их, когда ехали из Алжира в г. Бискру. После восьмидневнего пребывания на африканском континенте мы вернулись в Москву. Впечатлений было много и обо всем увиденном и услышанном мы доложили Комитету ветеранов войны. Подарки, полученные нами, также были переданы Комитету, а персонально — Маресьеву А.П., ответственному секретарю Комитета ветеранов войны. Председателем в те годы был Маршал Советского Союза Тимошенко С.К. Являясь членом Президиума, я не раз слушал его выступления.

Январь 1969 года — снова приглашение в Москву. На этот раз в связи с включением в делегацию, направлявшуюся на конференцию в г. Хартум — Республика Судан. Номинально возглавлял ее секретарь ЦК КП Азербайджана Джабаров, а заместителем и фактически главой делегации был заместитель международного отдела ЦК КПСС Ульяновский Р.А. Я был военным экспертом.

Конференция на тему «Деколонизация португальских колоний» длилась неделю. В число португальских колоний входили, как известно: Ангола, Гвинея-Бисау и Острова Зеленого Мыса (Кабо-Верде), Мозамбик. В работе конференции принимал участие руководитель освободительного движения этих стран Агостинью Него, впоследствии ставший Президентом Анголы — врач по образованию, очень мягкий человек с тихим голосом. Партию МПЛА — Гвинеи-Бисау и Островов Зеленого Мыса (Кабо-Верде) возглавлял Амилкар Кабрал — подготовленный руководитель, говоривший на нескольких языках, все участники конференции с большим вниманием слушали его содержательные выступления. Он, как и председатель Мозамбика Эдуарде Мондлано, впоследствии был убит диверсантами.

После успешного завершения конференции состоялся митинг, мне выпала честь выступить от имени советской делегации. На этой конференции были очень интересные, известные люди, в их числе Ромеш Чандра — президент Всемирного совета мира, коммунист. Была там Изабелла Блюм (Бельгия) и многие другие.

Хартум — небольшой город, в основном одноэтажный. Самое примечательное, что осталось в памяти, это слияние Желтого и Голубого Нила…

В конце июня 1990 года состоялась поездка в Иран — на годовщину со дня смерти духовного вождя иранцев Хаменеи. А через год, в июле 1991 года, была чрезвычайно интересная поездка в Китай в составе делегации, которую возглавлял Маршал Советского Союза Соколов. Во время этой поездки мы посетили Пекин, Гуаньчжоу, Ухань, Шень-жень.

Официальные поездки за границу руководителей государств, правительств, министров по приглашению той или иной страны существуют с давних времен.

Когда был единый Союз, Казахстан представлял его часть. В заграничные поездки представители республики в основном включались в состав той или иной делегации. Самостоятельно, от имени республики, на внешнеполитические и иные переговоры казахстанцы допускались только в исключительных случаях.

Когда республика приобрела суверенитет, естественно, нужно было формировать самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику. Это, в свою очередь, требовало новых подходов к странам, которые занимали ту или иную позицию по отношению к нашему молодому государству.

Став министром обороны, я старался владеть внешнеполитической обстановкой в интересующих нас странах, налаживал на должном уровне обмен делегациями, которые бы осуществляли ведение переговоров по вопросам политики, экономики, финансов, обороны, культуры и т.п. Но в первую очередь занимался вопросами оборонного характера, т.к. нельзя было жить политическим потенциалом того периода, когда был единый Союз и все основные проблемы решались только Москвой.

Безусловно, нашим стратегическим союзником оставалась Россия. Это можно объяснить многими обстоятельствами: многовековое совместное сосуществование, большая протяженность границ, смешанный национальный состав и т. д. А если коснуться чисто военных вопросов, то ясно, что казахстанская армия является частицей Советской Армии, почти весь офицерский состав обучался и получал образование в военных и технических вузах России; боевая техника была произведена на предприятиях всего Союза. И тем не менее нашим огромным молодым государством начали интересоваться многие страны. Вскоре с некоторыми из них правительство Казахстана установило дипломатические отношения.

Скажу прямо: лично я никогда не стремился, как говорят, ездить по «заграницам» ради увлекательного путешествия. Мы создавали свою армиюри работы было, что называется, невпроворот. И когда период становления нашей армии был близок к завершению, принял ряд предложений из-за «кордона», чтобы начать дипломатические переговоры об установлении сотрудничества в военной области. Мне, в частности, пришлось посетить Турцию, Германию, Индию, Китай, Бельгию и США, где нас принимали как достойных партнеров и переговоры вели на равных.

Будучи в Турции, мы договорились об обучении нашей молодежи в военных училищах этого государства. В результате переговоров с Германией в Казахстан стало бесплатно поступать военное имущество и катера специального назначения. Индия заинтересовалась нашей военной промышленностью. С Китаем установили доверительные отношения, добились признания этой великой страной неприкосновенности нашей государственной границы. В Бельгию я ездил с миссией принять участие на заседании Комитета НАТО, где обсуждался такой важнейший вопрос, как «Партнерство во имя мира». США я посетил вместе с Президентом Н.А. Назарбаевым, и тогда было заключено Рамочное соглашение между нашими странами.

В принципе, по вопросам военного характера министр обороны США Уильям Перри вел переговоры в Алматы. Главное, что интересовало американскую сторону, — это разоружение стратегических ядерных сил, установление прямой связи между министром обороны Казахстана и министром обороны США. Одновременно мы ставили вопрос о выделении нам военных катеров.

Господин У.Перри дважды был в Алматы, но, естественно, все переговоры Министерство обороны Казахстана проводило с ним после решения политических вопросов Главой нашего государства.

Кстати, когда я выезжал с дипломатическими миссиями за границу, то старался посещать воинские объекты и части. Сопоставляя казахстанскую армию с вооруженными силами иностранных государств, могу сделать вывод, что наши воинские формирования ни в чем не уступают по степени обученности зарубежным. Однако все же хочется, чтобы правительство Республики Казахстан уделяло больше внимания улучшению материального, тылового и бытового обеспечения личного состава, вопросам создания нормальных социальных условий жизни военнослужащих и членов их семей.

Любые переговоры на любом уровне должны носить целенаправленный характер, не задевать интересы второй стороны. К переговорам нужно серьезно готовиться, всегда думать о том, что твой необдуманный шаг, высказанные мысли, вопреки государственной политике, бьют по престижу представляемой тобой страны.

Кстати, о составе военной делегации. Вопрос этот принципиальный, имеет государственное значение. Хотя делегации были немногочисленными по составу, мы старались подбирать туда людей разных категорий, национальностей, из отдаленных гарнизонов. Это делалось с той целью, чтобы они, выезжая в то или иное государство, могли перенять положительный опыт Вооруженных Сил, связанный с обучением и воспитанием личного состава и т.п. Так, в состав делегаций включались командующий ВВС, командиры корпуса, дивизии, полка, заместители командиров по воспитательной и социально-правовой работе, офицеры оперативного управления, штаба, тыла и другие.

Как правило, по результатам переговоров я составлял доклад на имя Президента и, должен сказать, что с его стороны в адрес Министерства обороны претензий не было.

В начале сентября 1995 года Посольство США в Казахстане прислало мне приглашение министра обороны посетить с официальным визитом Америку. В программу этого визита, в частности, включались встречи в Вашингтоне с официальными лицами правительства, Министерства обороны, посещения военных и иных объектов. Особый интерес у меня вызвал план визитов на военные точки, а именно: в штаб-квартиру Атлантического флота, в резиденцию Вербовочного Командования Сухопутных войск. В него входили также пункты: 1) показ действий воинов Национальной гвардии по ликвидации последствий катастроф; 2) экскурсия на объекты Береговой обороны.

Как я уже говорил, с министром обороны США я встречался дважды. Во время этих контактов его интересовали в основном стратегические силы Казахстана и космодром «Байконур», ряд других важных в военном отношении проблем. На меня он произвел хорошее впечатление. Интересный собеседник, гибкий дипломат, умеющий находить в нужный момент компромиссные решения. Все это обязывало тщательно подготовиться к предстоящей поездке за океан, детально проанализировать те актуальные вопросы, которые я был уполномочен по поручению Президента поднять в США и, в частности, проблемы казахстанско-американских отношений в военной сфере.

В связи с этим важно подчеркнуть, что геополитическое расположение Казахстана между Россией и Китаем, а также его соседство с исламскими государствами в основном определяют соответствующий геостратегический интерес к нему со стороны Соединенных Штатов. При этом по некоторым военно-политическим вопросам интересы США в отношении Казахстана совпадают с интересами не только России, но и Китая, в частности, связанными с нераспространением ядерного оружия.

Вместе с тем у США имеются другие, отличающиеся от России, Китая и других государств, интересы по отношению к Казахстану. Исходя из стремления быть лидирующим государством мира, США не желают расширения военно-политического влияния России на юго-восток и Китая — в западном направлении, распространения на север влияния исламского фундаментализма. В этой связи представляется, что США видят в Республике Казахстан государство, которое может служить не только своеобразной буферной зоной, но и способного достаточно устойчиво и самостоятельно противодействовать вышеназванным тенденциям, противоречащим интересам его национальной безопасности, независимости и суверенитета, В этом отношении интересы Республики Казахстан и устремления Соединенных Штатов Америки объективно могут совпадать по многим аспектам. В настоящее время и в ближайшей перспективе США постоянно будут держать под неослабным контролем вопросы сокращения стратегических наступательных вооружений (СНВ).

В этой связи следует отметить, что в соответствии с Лиссабонским протоколом к Договору о СНВ-1 Республика Казахстан последовательно выполняет свои обязательства: стала участницей Договора о нераспространении ядерного оружия в качестве безъядерного государства, вывела со своей территории все ядерные боеприпасы и в настоящее время активно осуществляет вывод остальных движимых компонентов СНВ со своей территории и ликвидацию шахтных пусковых установок межконтинентальных баллистических ракет (ШПУ МБР). Ранее Казахстан закрыл в районе Семипалатинска ядерный полигон бывшего Советского Союза, а также авиационную базу стратегических тяжелых бомбардировщиков в районе Нагана (для американцев — под названием авиабаза Долон).

На основе Рамочного (от 13 декабря 1993 года) соглашения между Республикой Казахстан и США осуществляется сотрудничество по безопасной ликвидации ШПУ МБР.

Положения Рамочного соглашения в дальнейшем получили свое развитие в Соглашении о конверсии оборонных предприятий Республики Казахстан, а также в дополнениях к соглашениям по программе физического учета расщепляющихся материалов и по установлению системы экспортного контроля. В период визита министра иностранных дел К.Токаева в США в процессе работы Совместной казахстанско-американской комиссии было подписано очередное (развивающее положения Рамочного) соглашение о надежной закупорке испытательных штолен бывшего Семипалатинского ядерного полигона в районе Де-геленского горного массива.

Таким образом, можно констатировать тот факт, что казахстанско-американское сотрудничество в процессе сокращения СНВ и поддержания режима нераспространения ядерного оружия осуществляется успешно.

Вместе с тем есть и проблемы, существующие в этой области, решение которых во многом зависит от позиции американского руководства, основными из которых являются:

— недостаточно высокая эффективность осуществляемой конверсионной программы, в результате которой многие оборонные предприятия Казахстана находятся в трудном положении;

— продолжающаяся неопределенность в решении вопроса о компенсации американской стороной расходов за вывезенный уран в рамках программы «Сапфир»;

— усиливающаяся неопределенность в связи с позицией республиканского большинства в Конгрессе США по вопросу полного применения к Республике Казахстан в объеме ранее спланированных (в соответствии с заключенными двусторонними договоренностями) средств из фонда Нанна-Лугара.

Мы также знаем мнение американской стороны, которая считает, что для повышения эффективности сотрудничества, в том числе и в конверсионной области, Республика Казахстан должна решить следующие проблемы:

— последовательно осуществить приватизацию, так как со стороны США основные средства по оказанию помощи Казахстану в процессе осуществления конверсии предполагается привлекать от частных фирм;

— упорядочить налоговую практику в республике с целью исключения налогообложения средств, поступающих в помощь Казахстану из фонда Нанна-Лугара, которые в соответствии с заключенными соглашениями не подлежат налогообложению.

Геостратегический интерес США к Республике Казахстан проявляется и в стремлении американской стороны всемерно активизировать военно-политическое сотрудничество с ней.

Это, прежде всего, относится к вопросам участия Казахстана в программе НАТО «Партнерство во имя мира» (ПИМ) и в этой связи возможного казахстанско-американского сотрудничества.

США предлагают казахстанской стороне всемерно активизировать свое участие в рамках программы ПИМ, включая вопрос о направлении казахстанских военнослужащих на учения не только в качестве наблюдателей, но и для участия в них силами своих воинских подразделений. Логическим продолжением развития такого партнерства США видят также в проведении подобных учений и на территории нашего государства.

С целью оказания помощи Республике Казахстан в реализации вышеизложенного США полагают возможным выделить соответствующие финансовые средства. Вместе е тем американская сторона считает в качестве необходимого условия для этого совместную разработку Республикой Казахстан и НАТО Индивидуальной программы сотрудничества, которая должна в достаточно конкретных формах отражать планируемое участие Казахстана в программе ПИМ и корректироваться каждый год.

Хочу отметить, что еще в 1995 году американская сторона осуществила финансовую помощь Казахстану по вопросам участия казахстанских представителей в семинарах, конференциях и учениях (в качестве наблюдателей) в рамках вышеобозначенной программы.

Исходя из вышеизложенного и из геостратегических интересов безопасности Республики Казахстан, представляется, что в плане активизации казахстанского участия в программе ПИМ интересы Казахстана и США объективно совпадают с учетом следующих факторов:

1) геостратегическим интересам обоих государств отвечает формирование сбалансированных отношений между НАТО и Российской Федерацией, которые весьма трудно осуществить на фоне стремления НАТО расшириться в восточном направлении и опасения российской стороны оказаться в военно-политической изоляции;

2) Республика Казахстан не только вследствие своего геополитического расположения, но также с учетом уровня общественного сознания (менталитета населения), осуществления демократических реформ в государстве имеет объективные возможности занять лидирующее положение в Центральноазиатском регионе.

С учетом этих двух факторов, думаю, было бы целесообразным, чтобы Соединенные Штаты Америки оказали Республике Казахстан всемерную техническую и финансовую помощь не только в участии казахстанских воинских подразделений в учениях в рамках ПИМ, проводимых на территории других государств, но и на учениях, проводимых на территории Республики Казахстан. В последнем случае обязательным условием должно быть участие в данных учениях практически на тех же условиях не только казахстанских, но и воинских подразделений Российской Федерации и государств Центральноазиатского региона.

Как известно, США обязались поставить Казахстану шесть патрульных катеров. Проблемы борьбы с контрабандой наркотиков и оружия, распространения терроризма через Каспийское море являются проблемами, тревожащими не только Казахстан, но и Соединенные Штаты Америки.

С учетом этого для становления наших военно-морских сил и их функционирования, прежде всего в режиме береговой охраны, Казахстану требуется помощь в строительстве соответствующих (военных) гидротехнических сооружений на Каспийском море, что потребует довольно значительных средств, которыми республика сейчас не располагает.

На повестке дня между США и Казахстаном остро стояли также проблемы, касающиеся развития информационной структуры в военной деятельности обеих стран.

Однако моя поездка в Америку не состоялась. На это имелись причины объективного характера. В частности, в связи с достижением семидесятидвухлетнего возраста я обратился к Президенту с просьбой об отставке. Свое решение я обосновывал тем, что Вооруженные Силы республики уже созданы и наша армия является достаточно надежно управляемым военным механизмом, способным выполнять любые задачи. Иначе говоря, на определенном этапе, когда это было необходимая работал, используя свои организаторские способности и большой опыт службы в Вооруженных Силах Союза, для становления молодой национальной армии, неспособной надежно обеспечить безопасность нашего государства.

Президент удовлетворил мою просьбу, но полностью отстраниться от дел не позволил, а именно: назначил меня своим советником по военным вопросам.

Словом, от приглашения министра обороны США пришлось отказаться, о чем я и сообщил ему в официальном послании. В свою очередь, Уильям Перри прислал Мне письмо-ответ следующего содержания:

«Уважаемый генерал Нурмагамбетов!

Я искренне рад, что имел возможность вместе с Вами строить крепкие военные взаимоотношения, которые теперь существуют между Соединенными Штатами и Казахстаном. Уверен, что министр Касымов и я сможем строить подобные позитивные и совместные рабочие контакты.

 Под Вашим руководством Министерство обороны Казахстана сделало большие успехи в отношении региональных и глобальных проблем мира и стабильности. В особенности высоко оцениваю действия руководства Казахстана, проявленные на раннем этапе ратификации Договора о сокращении стратегических вооружений (START) и Договора о ядер-ном нераспространении (NPT), а также чрезвычайно важное достижение в период становления новых независимых государств — удаление всех ядерных вооружений со своей территории. Я благодарен Вам за Вашу роль в этих отмеченных вехами истории событиях.

Вы глубоко преданы своей стране, и я почитаю за честь, что имел удовольствие работать с таким выдающимся человеком, как Вы. Надеюсь, что у нас вскоре будет возможность встретиться снова. Желаю Вам всего самого наилучшего в Вашем новом назначении в качестве Советника Президента».

close_page

ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТИЕ ПОБЕДЫ

9 мая 2005 года мир торжественно отметил 60-летие Победы над фашизмом. Общими усилиями государств -участников СНГ было сделано многое для того, чтобы юбилей Великой Победы получил самое широкое и объективное звучание. Именно по инициативе руководителей стран Содружества Независимых Государств Генеральная Ассамблея ООН провозгласила нынешний праздник Победы Днем примирения и памяти, призвала объединить усилия всего мира в борьбе с идейным наследием нацизма — терроризмом, а также с идеологическими доктринами, основанными на экстремизме и ксенофобии.

Генеральная Ассамблея ООН на своем специальном заседании приняла решение о проведении 9 май 2005 года специальной сессии, посвященной памяти жертвам Второй мировой войны.

В соответствии с Решением Правительства Республики Казахстан я был командирован с 8 по 12 мая 2005 года в город Нью-Йорк (Соединенные Штаты Америки) для участия в торжественном специальном заседании 59-й сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных наций, посвященном памяти жертв Второй мировой войны, куда убыл 6 мая через город Франкфурт-на-Майне (Федеративная Республика Германия).

На этом международном форуме, благодаря вниманию и доверию Президента Республики Казахстан Нурсултана Абишевича Назарбаева, мне выпала честь выступить от имени фронтовиков нашей независимой страны по пункту 158 повестки дня: «Празднование 60-й годовщины окончания Второй мировой войны» (текст выступления публикуется ниже).

ВЫСТУПЛЕНИЕ

Уважаемый господин Председатель! Дамы и господа!

Прежде всего я хотел бы поприветствовать участников торжественного заседания Генеральной Ассамблеи ООН, посвященной празднованию 60-й годовщины окончания Второй мировой войны. Событие, которому посвящена сегодняшняя встреча, имеет поистине уникальное историческое значение. Данное заседание дает возможность воздать должное тем, кто боролся за мир, свободу, демократию и человеческое достоинство, а также почтить память жертв фашистского режима.

Господин Председатель,

Сегодня мы собрались для того, чтобы отдать дань памяти всем жертвам Второй мировой войны. Мы помним и всегда должны помнить тех, кто сражался на поле битвы, работал в тылу, погиб в застенках концлагерей во имя жизни на планете.

Как непосредственный участник войны, прошедший по ее дорогам тысячи километров и завершивший войну в Берлине, принимавший участие в освобождении от фашизма ряда стран Европы, могу сказать, что это была разрушительная и кровопролитная война, принесшая неисчислимые жертвы и страдания всему человечеству.

Невозможно переоценить заслуги тех мужчин и женщин, сражавшихся в армии и работавших в тылу, отдавших свои силы и жизни, приложивших неимоверные усилия для достижения главной цели — Победы. Великую Победу 1945 года ковали совместно все республики Советского Союза, а также страны антигитлеровской коалиции.

После Второй мировой войны человечество осознало, что третья мировая война привела бы к краху цивилизации на многие поколения вперед. Создание Организации Объединенных Наций в этот критический момент определения нового миропорядка было жизненно важной и исторической задачей.

Идеалы, ради которых люди жертвовали жизнью во время войны, провозглашены в преамбуле Устава ООН.

Со дня создания перед ООН была поставлена главная задача глобального масштаба — это сохранение мира, содействие социальному прогрессу и развитию, улучшению условий жизни людей. В этом году, году 60-летия окончания Второй мировой войны, Организация Объединенных Наций также отмечает свой юбилей.

Сегодня, 60 лет спустя, мир вновь стоит перед новыми серьезными угрозами безопасности, которые изменили свою форму, пересекают национальные границы, приобрели по-истине глобальное измерение. Сегодня мир сталкивается с терроризмом и транснациональной преступностью, в некоторых регионах мира не утихают конфликты, нищета и экологическая деградация угрожают человечеству.

В этой связи хотел бы еще раз подчеркнуть важность сохранения мира. Мир неделим. Превращение его сегодня в арену раздела, конфронтации и военных конфликтов будет означать, что ошибки прошлого забываются. Мы, оставшиеся в живых непосредственные участники Второй мировой войны, очевидцы тех страшных и трагических событии, не должны допустить их повторения, ибо каждая страница истории о войне написана кровью и ценой жизней миллионов людей планеты.

Господин Председатель,

Нет в Казахстане ни одной семьи, которую так или иначе не затронула, бы Вторая мировая война. Несмотря на то, что на территории нашей республики боевые действия не велись, на плечи казахстанцев легли все тяжелейшие испытания того периода. 1 миллион 200 тысяч своих сыновей и дочерей направила республика в действующую армию, более половины из них погибли на полях сражений.

Победа ковалась не только на фронте, но и в глубоком тылу. В нашей стране за небывало короткие сроки было налажено производство боеприпасов и вооружений, с территорий военных действий передислоцированы многие промышленные предприятия, большую помощь фронту оказывали сельские труженики. В Казахстан из прифронтовых районов были эвакуированы сотни тысяч людей разных национальностей, которых здесь встречали с традиционным братским гостеприимством, предоставив кров и работу, проявив подлинное участие и сердечность, особенно, по отношению к детям.

Именно в суровые годы войны крепли дружба и сплоченность людей разных национальностей в нашей стране. Сегодня этот чрезвычайно важный фактор в немалой степени продолжает способствовать сохранению и упрочению межнационального согласия и стабильности в казахстанском обществе.

Казахстан последовательно реализует полномасштабные политические, экономические и социальные реформы для создания современного демократического и правового государства, вносит реальный вклад в укрепление региональной и глобальной стабильности и безопасности.

Господин Председатель,

В заключение, позвольте мне призвать лидеров всех стран — членов ООН продолжать неустанно заботиться об упрочении мира. Выполняя наши обязательства, закрепленные в Уставе ООН и других основополагающих документах Организации в сфере прав человека, безопасности и социально-экономического развития, мы сможем увековечить память и в полной мере исполнить свой долг перед теми, кто пожертвовал своими жизнями и здоровьем ради мира, свободы и человеческого достоинства будущих поколений.

Благодарю за внимание, г-н Председатель.

На этом специальном заседании Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций участвовали все государства — члены ООН. В своих выступлениях многие политические деятели разных стран подчеркивали о необходимости сделать все, чтобы трагические события той самой страшной в истории человечества войны не повторились.

Однако, в отдельных выступлениях абсолютно замалчивались и умышленно упускались роль и значение Победы над фашизмом и особенно решающая роль в ней Советского Союза.

Мне, как участнику войны, слушать с высокой трибуны ООН этих деятелей было непросто. Все это заставляло переживать: как можно по миновании 60 лет забыть то, что было сделано героическим советским народом в годы Великой Отечественной войны и Второй мировой войны в целом.

Из загранкомандировки мне пришлось вернуться досрочно в связи с тем, что случилось горе — скоропостижно ушла из жизни моя супруга Лира Сабировна. Думаю, что нет надобности комментировать пережитое — этой Великой Женщине, матери моих детей и соратнице, я обязан всем. Искренне благодарен всем тем людям, которые выразили соболезнование, поддерживали и поддерживают меня духовно в эти трудные дни.

Позже, придя в себя, по рассказам очевидцев, через газеты, радио и телевидение узнал, как реализовывались планы празднования юбилея Победы в нашей стране, ближнем и дальнем зарубежье.

6 мая в столичной резиденции «Ак, орда» Глава государства Нурсултан Назарбаев в честь 60-летия Великой Победы и Дня защитника Отечества вручил большой группе ветеранов Великой Отечественной войны и труда, военнослужащим государственные награды Республики Казахстан. А до начала этой торжественной церемонии состоялась еще одна, связанная с присвоением высших воинских и специальных званий, классных чинов.

7 мая в столице нашей Родины — городе Астане состоялся военный парад с участием большого числа военнослужащих и военной техники. Торжественные мероприятия, в которых принял участие Президент страны — Верховный Главнокомандующий Вооруженными Силами Нурсултан Назарбаев, традиционно начались с церемонии возложения венков к мемориальному комплексу «Отан коргаушылары» и минутой молчания в память о павших на полях сражения.

С большим удовлетворением узнал и о том, что 9 Мая в ознаменование славной даты на Красной площади в Москве состоялся парад, в котором приняли участие свыше семи тысяч военнослужащих и ветеранов войны. На торжества по случаю юбилея в российскую столицу прибыли лидеры более чем пятидесяти государств. Слова поздравления в адрес ветеранов Великой Отечественной войны и казахстанцев произнес на Красной площади и наш Президент Нурсултан Назарбаев.

Глава государства отметил, что накануне великого события мы чествовали и награждали ветеранов во всех регионах Казахстана, провели парад Победы в Астане. Однако, по заявлению Президента, великая историческая справедливость состоит в том, что главный юбиленый парад проходит в Москве, в самом сердце российской столицы. Потому что именно Москва стала в годы войны символом стойкости и мужества нашего народа, именно здесь, под Москвой, был развеян миф о непобедимости гитлеровской армии. Именно отсюда, с Красной площади, шли наши отцы и деды на фронт, и именно Красная площадь является свидетелем Первого Парада Победы.

Особо Нурсултан Назарбаев отметил трудовые заслуги воинов-соотечественников. Это они из руин поднимали экономику, стояли у мартеновских печей и запускали космические ракеты, поднимали целину, возводили села и города, это в их сединах отражается героический путь Победы, который увековечен на Красной площади.

Глава государства пожелал Солдатам Победы благополучия и долгих лет жизни с тем, чтобы они долго еще могли радоваться достижениям независимого Казахстана, успехам внуков и правнуков.

Отдавая дань памяти воинам-казахстанцам, погибшим в годы Великой Отечественной войны, 9 Мая Президент Казахстана Нурсултан Назарбаев возложил венок к мемориальному комплексу 28-ми гвардейцам-панфиловцам у разъезда Дубосеково и принял участие в торжественной церемонии открытия в центре города Волоколамска бюстов Героям Советского Союза Бауыржану Момыш-улы и Ивану Панфилову.

Не могу не поделиться также своими впечатлениями о содержании выступления Президента России Владимира Путина, где он отметил:

«Убежден, что СНГ способно стать эффективным инструментом в такой совместной работе (речь идет об объединении усилий всего мира в борьбе с идейным наследием нацизма — терроризмом). Более того, в настоящее время важно привлечь внимание всего мирового-сообщества к решениям, принятым на саммите в Астане, в частности, к обращению до случаю 60-летия Победы, в котором с объективных позиций даны оценки характеру Второй мировой войны и роли народов бывшего СССР в разгроме нацизма.

Новые поколения граждан должны знать правду о том времени, ибо она позволяет выработать внутренний иммунитет к пропаганде экстремизма, ксенофобии, национальной и религиозной розни, а значит, будет способствовать утверждению принципов терпимости и уважения народов друг к другу».

У нас общие ценности, отмечалось на встрече, и они высыпают мощным фундаментом для реализации всего комплекса интеграционных процессов. Сегодня мы вместе находимся в Москве, отдавая дань уважения памяти всех погибших советских людей, подчеркнул Нурсултан Назарбаев. Мы, дети победивших родителей, должны помнить историю. Но обязаны также понимать: нас объединяет не только общее прошлое, но и будущее, ради которого проливало кровь старшее поколение. А это будущее подразумевает единство.

В дни празднования 60-летия Великой Победы получил много поздравительных открыток от фронтовых друзей, сослуживцев, государственных и общественных деятелей. Большое спасибо! Всем искренне признателен. Сердечно благодарен за оказанные мне честь и внимание Президенту Республики Казахстан Нурсултану Абишевичу Назарбаеву и Президенту Российской Федерации Путину Владимиру Владимировичу (тексты их поздравлений публикуются ниже).

close_page

Уважаемый Сагадат Кожахметович!

Сердечно поздравляю Вас с 60-летием Великой Победы!

На долю Вашего поколения выпала историческая миссия отстоять независимость и будущее Отечества в самой жестокой битве всех времен и народов.

В первый день войны прозвучали слова, ставшие священными для каждого -«Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами», и весь народ поднялся на защиту Родины. Вы сокрушили вражеские полчища, спасли человечество от страшной угрозы нацистского порабощения. Именно на фронтах Великой Отечественной решилась судьба всего мира.

Память о беспримерном подвиге тех, кто героически сражался с оружием в руках, самоотверженно трудился в тылу, строил и укреплял великую державу -будет жить в веках.

От всей души желаю Вам доброго здоровья, счастья и благополучия.

Да, прошло 60 лет, как была завоевана Великая Победа теми, кто ныне составляет старшее поколение. Все меньше их становится с каждым годом. Всемерная забота о них, постоянное внимание к спасителям Отечества и мировой цивилизации — дело чести для государства. Память о войне свята и непреходяща. Об этом следует напомнить еще и потому, что экстремистские силы пытаются нажить политический капитал сомнительного качества. Это бессовестная ложь о том, что не было никакого освобождения народов, а лишь одна оккупация сменила другую. Хочу пожелать, чтобы ветераны войны до конца своих дней сохранили и передали новым поколениям то особое чувство душевного подъема и окрыленности, которым все они были переполнены 9 Мая 1945 года.

Раздел I

СОВЕТСКИЕ МЕМУАРИСТЫ О ПРАВДЕ ВОЙНЫ

Вскоре после окончания Великой Отечественной войны в нашей стране у многих фронтовиков, особенно из среды крупных военачальников и командиров крупных воинских формирований, после увольнения в запас из Вооруженных Сил или выхода в отставку возникла идея создания Советов ветеранов армии, корпусов, дивизий, бригад, Советов ветеранов по родам войск, видам Вооруженных Сил и т.д. К счастью, это замечательное движение не только возникло, но и активно находило свое развитие во всех уголках Советского Союза. Одновременно такие великие военачальники, как Г.К.Жуков, А.М.Василевский, К.А. Мерецков, И.С.Конев, М.В.Захаров, К.К.Рокоссовский, В.И.Чуйков, командовавшие в годы минувшей войны фронтами и армиями, а также командиры корпусов, дивизий, офицеры штабов, частей и подразделений, журналисты-фронтовики начали писать мемуары, воспоминания, которые документально и в художественно-литературной формах повествовали о жизни людей, современниками которых они были, и событиях, происходивших при их участии. Дело это, естественно, не простое, ибо автору военно-патриотического произведения следует добиться того, чтобы содержащийся в нем материал был бы максимально правдивым, объективным и честным. В военных мемуарах, в частности, автору необходимо указывать точное время происходящих боевых операций, наименования населенных и других пунктов, номера воинских частей, фамилии солдат, офицеров, командиров…

Чтобы все это отразить, видные наши военачальники описывали планы операций, использовали архивы, специально привлекали к работе журналистов, ученых.

Многие мемуаристы обращались за помощью к своим боевым товарищам, чтобы те помогли осветить тот или иной эпизод, который имел значение при разгроме врага.

Так, при написании своих воспоминаний ко мне обратились с просьбой помочь в восстановлении отдельных эпизодов войны член Военного совета 5-й Ударной армии генерал-лейтенант Ф.Е.Боков, командир 301-й дивизии генерал-майор В.С.Антонов (Герой Советского Союза, в 1993 году скончался в Москве), начальник штаба дивизии генерал-майор М.И.Сафонов (ушел из жизни).

Владимир Семенович Антонов прислал письмо, в котором просил уточнить ответы на поставленные в нем вопросы. Он, в частности, не мог восстановить в памяти фамилии командиров батальонов 1052-й сп и поэтому составил такую схему.

A. Яссо-Кишиневская операция:

1-й стрелковый батальон;

2-й стрелковый батальон;

3-й стрелковый батальон.

Б. Мангушевский плацдарм:

1-й стрелковый батальон — Суровцев

2-й стрелковый батальон — Емельянов В.А.

3-й стрелковый батальон — Костюченко П.А. (где сейчас?).

B. Одерский плацдарм:

1-й стрелковый батальон — Суровцев

2-й стрелковый батальон — Емельянов В.А.

3-й стрелковый батальон — Кузнецов Н.А.

Г. Наступление с Кюстринского плацдарма:

1-й стрелковый батальон — Нурмагамбетов С.

2-й стрелковый батальон — Емельянов В.А.

3-й стрелковый батальон — Кузнецов Н.А., погиб у Гузово, посмертно Герой.

Обращался он ко мне со следующими вопросами: «Кто дальше командовал СБ? Вспомни командиров рот, взводов своего батальона, героев. В каком батальоне был замполитом капитан Головин Василий Степанович и получил ли он «Золотую Звезду»? Если да, то где?»

На все поставленные вопросы я ему ответил. Переписка наша продолжалась, и в 1975 году вышла его книга «Путь к Берлину», которую он мне прислал с личным автографом.

Вскоре я послал Владимиру Семеновичу письмо следующего содержания:

«… Я получил Вашу книгу. Поздравляю. Вы сделали огромную работу. Книга издана и оформлена хорошо. У меня много различных мемуарных изданий.. Ваша, пожалуй, лучшая по оформлению.

Благодарю Вас, что уделили и мне внимание, отвели место в книге. Являясь очевидцем всех грандиозных событий — боев нашей дивизии, живым свидетелем окончания Победы над Германией, могу смело заявить, что книга написана правдиво. Факты достоверны, простой, доходчивый язык. Мне очень понравились Ваши выводы по результатам отдельных боев. Радуют глаз иллюстрации: увидел дорогих и близких мне фронтовых товарищей. Когда я смотрел на них, то не мог удержать слез, как хорошо, что Вы написали и воскресили боевой путь не только нашей славной 301-й дивизии, но и 5-й Ударной армии. Словом, книга Ваша — это документальная повесть про нашу дивизию. И она будет напоминать боевой путь тем, кто еще жив и является памятью погибших.

Я прошел боевой путь с этой дивизией. В моем становлении как командира — большая заслуга принадлежит Вам. Я об этом помню и никогда не забуду. Еще раз поздравляю с окончанием огромного труда, который восполнил отдельные незаполненные страницы истории Великой Отечественной войны».

М.И.Сафонов, в частности, просил как можно подробнее описать боевые эпизоды во время освобождения г. Макеевки и г. Сталино (Донецк), а также действия моей роты против фашистов на земле Молдавии.

В связи с написанием мемуаров командир полка полковник Александр Иванович Пешков (после войны работал преподавателем Военной академии и уже будучи уволенным в запас скончался в результате тяжелой и продолжительной болезни) прислал мне письмо следующего содержания:

«Дорогой Сагадат! Напиши о боях в Молдавии, в Польше, на Одере и в Берлине, а то, откровенно говоря, я деталей не помню…»

Таким образом, многие мемуаристы по крупицам собирали материал и издавали свои труды.

Да, издано мемуарных книг было много. По стилю, по содержанию они разные, так же, как и люди, которые их создали. Но меня больше всего заинтересовали произведения трех выдающихся полководцев Маршалов Советского Союза Жукова Г.К., Рокоссовского К.К. и Василевского А.М.

Итак, в 60-х годах наступил бум мемуарной литературы. Я думаю, это произошло не случайно, ибо на Западе издавалось во много раз больше таких книг, чем у нас. Причем военные специалисты и историки США, европейских стран приписывали себе славу победы над фашистской Германией и утверждали, что Советский Союз, его армия будто бы в войне играли второстепенную роль. На деле все обстояло по-другому.

И наши отечественные мемуаристы честно и справедливо оценили в своих трудах результаты Второй мировой войны. Опираясь на достоверные исторические факты и личный опыт в крупномасштабных военных операциях по разгрому фашистских войск, они доказали через свои произведения всему миру, что главной силой в завоевании Великой Победы над гитлеровской Германией был Советский Союз и его Вооруженные Силы. Свой вклад в это важное дело внесли член Военного совета 5-й Ударной армии генерал-лейтенант Ф.Е. Боков, командир и начальник штаба нашей 301-й дивизии. Их мемуарные произведения — это книги, повествующие о правде войны, книги, которые помогли многим ветеранам восстановить или наладить между собой переписку, организовать встречи однополчан, тесные контакты с товарищами по оружию.

Большую роль в освещении событий минувшей войны и в военно-патриотическом воспитании молодежи в свое время сыграли телевидение и радио. Воодушевленные этим, ветераны-фронтовики принимали участие в различных тематических передачах, активно создавали в школах и других учебных заведениях организации, клубы под названиями «Поиск», «Красные следопыты», «Патриоты», «Розыск»… Последние буквально сводили ветеранов друг с другом путем передачи им адресов одного другому. И очень жаль, что с распадом Советского Союза эти организации, клубы прекратили свое существование. А надо бы, чтобы они работали, действовали, ведь есть еще ветераны, которые как глоток воздуха ждут общения, писем от фронтовых друзей, независимо, в какой бы стране они ни жили. Ведь фронтовики вместе били общего врага. Они принесли свободу и независимость Советскому Союзу и их не разделить никакими ни межгосударственными, ни межнациональными барьерами. В военно-патриотическом воспитании молодого поколения нуждается каждая страна. Об этом мы не должны забывать.

close_page

ПИСЬМА ФРОНТОВЫХ ДРУЗЕЙ

Письма, письма, письма… Они разные и очень похожие. Удивительно простые, написанные сердцем, они дополняют мою первую книгу. Собранные воедино, воссоздают страницы недавнего героического прошлого, ставшего уже историей. Я знаю, пройдут годы, века, но эти живые человеческие документы не утратят могучей силы воздействия. Вот некоторые из них.

Так, бывший начальник штаба батальона Ямпольский Василий Семенович в письме из Краснодара выражает свою глубокую благодарность за правдивое, без искажений, описание пройденного нами большого боевого пути.

Сын первого моего начальника штаба Ищенко Петр Иванович пишет: «Хотя я и не воевал, Вы много хорошего пишете о моем отце». С его отцом, Петром Силовичем, мы прошагали дорогами войны не одну сотню километров. Он благодарит за книгу и приглашает в Харьков.

Иван Смолякин, выражая признательность за книгу, приглашает на Украину в г. Одессу. Он был командиром пулеметной роты в моем батальоне.

Трогательны строки письма командира артиллерийского полка дивизии полковника Пахлебаева Георгия Гавриловича, ныне проживающего в Москве: «Сколько раз мы смотрели смерти в глаза в те тяжелые сражения с фашизмом. И хорошо, что вы вспомнили фронтовых друзей».

Солдат из нашего батальона Хвостенко Николай Антонович, проживающий сейчас в г. Донецке, получивший тяжелую рану в годы войны, вследствие чего ставший инвалидом, пишет: «Хорошо, что мы, старые солдаты, еще помним и пишем о друзьях, боевых товарищах. За свой подвиг вы, дорогой ветеран войны, заслужили вечную благодарность».

Очень волнующее письмо прислал Павловский Андрей Пар-фенович. Он тоже вспоминает рядовых, сержантов, офицеров роты и батальона, с кем прошел по дорогам войны, о которых я написал в книге. В его памяти они сохранились потому, что рота и батальон пополнились за счет уроженцев Одесской области, в частности, села Скосыревка Николаевского района. Его родной брат, Николай Павловский, погиб при форсировании реки Пилица в январе 1945 года. Андрей Парфенович проживает в г. Одесса. Приглашает навестить его и встретиться с еще оставшимися в живых ветеранами из села Скосыревка.

Фронтовой однополчанин — бывший начальник штаба 2-го стрелкового батальона 1052-го стрелкового полка нашей 301-й стрелковой дивизии капитан Рубанович Михаил Григорьевич проживает в г. Артемовске Донецкой области. В своем письме он пишет: «Примите мое восхищение написанной Вами книгой. Читал и вспоминал каждый описанный Вами эпизод, ведь я провоевал в этой дивизии с Донбасса. После боев в Молдавии меня назначили на должность командира роты автоматчиков у Радаева (1050-й сп), а чуть позже начальником штаба 2-го стрелкового батальона. В составе этого подразделения я форсировал реки Вислу, Одер и участвовал в штурме имперской канцелярии. Ваша книга напоминает мне и моим боевым друзьям обо всем том, что мы пережили на фронтах минувшей войны… Крепкого вам здоровья. Спасибо за память!»

Взволнованное письмо прислал брат лейтенанта Мендзе-левского Николая Константиновича — Иван Константинович. Я уделил достаточное место в своей книге этому хорошему командиру, прекрасному человеку. Он погиб в ночном бою за освобождение Великой Лепетихи у Днепра. Иван Константинович уже в преклонном возрасте, но готов, если позволит здоровье, приехать на могилу брата и возложить на нее цветы. Кстати, до выхода в свет моей книги он не знал, где погиб брат. Живет Иван Константинович в Крыжопольском районе Винницкой области.

Слова благодарности выразил в своем письме бывший комсорг батальона Любивай Иван Иванович. Он прослужил в армии 30 лет, уволился в запас в звании подполковника. Живет в г. Армавире. В своем письме также вспоминает фронтовых товарищей…

Высокую оценку моей книге дал бывший начальник штаба дивизии генерал-майор Сафонов Михаил Иванович, прожи-вавщий в г. Саратове и ушедший из жизни. Михаил Иванович — был человеком высокой культуры, интернационалистом, воспитателем. В письме он писал, что использует эпизоды из написанной книги в беседах с молодежью.

Заместителем командира упомянутого выше батальона по политической части долгое время являлся Попков Петр Иванович. Впоследствии был избран секретарем партийного бюро полка. Проживал в Москве. Без волнения нельзя читать и его письмо, где он вспоминает фронтовых товарищей и просит прислать ему книгу с автографом.

У меня завязалась переписка и с Псху Даулетом Батови-чем. С этим человеком я прошел боевой путь от Кубани до Берлина. В годы войны он был заместителем командира полка по снабжению. После войны состоялась наша встреча в г. Ессентуки. Он в письме спрашивал, почему я не описал в книге, как охранял наш батальон объект № 1 (особый пост). Позже получил горькую весть из Черкасска — ушел из жизни боевой солдат Даулет Батович. Перед ним я в долгу за то «упущение» в книге, а потому вспомнить этот пробел — просто мой долг.

Памятно сердечное выступление на торжествах по случаю моего 80-летия одного из дорогих гостей инвалида Великой Отечественной войны, пенсионера МО РК, моего земляка Куликова М.А. 30 мая 2004 года:

«Курметтi Сагадат Кожахметулы, генерал армии мырза, наш дорогой дважды Герой, туган кунiнмен куттыктаймын!

В День славного юбилея Вашего рождения от имени 76 фронтовиков Аккольского района Акмолинской области, Совета ветеранов, ветеранов Вооруженных Сил сердечно поздравляю Вас с 80-летием — этим почетным возрастом аксакала!

Все мы желаем Вам доброго здоровья на многие лета, успехов во всех Ваших благородных делах, семейного благополучия!

Вы являетесь для нас самой яркой личностью в плеяде Героев Советского Союза (4 чел.) и Героев Социалистического Труда (3 чел.), выросших в нашем районе. Вы всегда служите нам примером доблести и гордости, потому что стали достойным представителем нашего поколения:

— которое грудью защищало от фашистских оккупантов нашу Родину и сокрушило врага в его логове;

— которое подняло из руин народное хозяйство;

— которое подняло и освоило целину;

— которое вырастило два новых, молодых поколения (детей, внуков) и помогает растить правнуков.

Спасибо Вам за постоянное внимание к землякам и, в частности, за помощь Аккольской СШ №1 им. П.Исакова в 1973 г. имуществом связи для радиокласса. Когда Вы были в Командовании САВО, тогда к 30-летию Победы наша СШ №1 впервые заняла в СССР призовое место в военно-патриотических состязаниях «Орленок», «Зарница», впервые анкетировала всех ветеранов войны микрорайона для музея школы и опыт школы был обобщен на областном уровне.

Вы справедливо недавно заметили? что у нас не всегда помнят имена рядовых защитников Родины, которые ценой своей жизни приблизили Победу. Забывают уже таких наших героев-казахстанцев, как Кайнтин Аманжол, Каликов и адмирал Владимирский.

В порядке увековечения памяти Солдат Победы к 60-й ее годовщине наша ветеранская комиссия по каждому сражению, по всем странам, где прошла война, составила их именные списки и карту боевых потерь бойцов и командиров РККА из нашего района; издана брошюра — сборник воспоминаний фронтовиков района (более 60 человек) для всех школ, библиотек, семей авторов; просит рассмотреть вопрос об установлении памятника на Родине дважды Герою.

Для Вас их преподносим по одному экземпляру на добрую память и как фактический материал для Вашей работы.

Дорогой Саке! Денсаулыгыныз мыкты болсын! Жасыныз узак; болсын! Бакытты болыныздар!»

Вот какое письмо-поздравление прислал мне другой сослуживец, ветеран:

«Здравия желаю, товарищ генерал армии!

Сердечно поздравляю Вас со славным Вашим восьмидесятилетием, желаю Вам крепкого здоровья и еще желаю Вам встретить свое столетие в Алма-Ате. Еще раз поздравляю с Днем рождения!

Сагадат Кожахметович, Вас беспокоит Ханко Иван Михайлович. Я прослужил 30 лет в Туркестанском и Среднеазиатском военных округах. Сейчас, когда встречаемся туркестан-цы, вспоминаем и о Вас, как о заслуженном и уважаемом начальнике. О Вашей славной дате я узнал из газеты «Красная звезда». В Вооруженных Силах я прослужил 40 календарных лет, скоро буду отмечать 20-летие со дня, как уволился из родной Советской Армии и ушел на заслуженный отдых. «Красную звезду» выписываю без перерыва. Сейчас живу у дочери в г. Саратове, все нормально, только нет здоровья и нет рядом казахстанских друзей. Часто вспоминаю родной Казахстан и друзей оставшихся там.

Сагадат Кожахметович, если можно, то, пожалуйста, вышлите мне для памяти одну из Ваших книг. Прошу извинить меня за такую наглость. Очень хочу иметь живую память о Вас.

С уважением к Вам, полковник в отставке Хачко И.М.

Мой адрес: 410076, г. Саратов, ул. Чернышевского, дом 6, кв. 165».

* *.*

Писем, конечно, много. Читая их, с волнением перебираю в памяти события военных лет, вспоминаю товарищей, с которыми ходил в атаки, ел, пил, как говорится, из одного котелка, одной фляжки. Были они разные и по возрасту, и по национальности. Но спрос был со всех один — все были равны перед клятвой, данной Родине. Интересно, что и сегодня, невзирая на множество больших и малых проблем, люди пожилого возраста откликнулись на мои книги с глубокой благодарностью. Что и говорить, в своих письмах они поднимают одну и ту же тему — фронтовую дружбу, взаимовыручку. Словом, настоящий интернационализм. Кому-то может показаться, что тема разговора из устаревших. Да, примелькавшееся некогда слово нынче почти исчезло из политического лексикона, да и отождествляется оно все больше с революционным экспериментаторством, употребляясь некоторыми публицистами лишь в качестве одной из причин всех наших бед. Но как мы смогли убедиться, даже разъединившись, за годы существования Содружества, некогда составлявшие единое государство, республики и их народы не могут обойтись друг без друга. Они «обречены» в добром смысле этого слова на взаимопонимание, дружбу и сотрудничество: экономическое, культурное, военное. Даже выставив на границах таможенные посты, не разорвать в одночасье то, что создавалось и скреплялось совместно десятилетиями. Свидетельство тому — письма-отклики однополчан, земляков. Читая их, невольно возвращаешься к тем событиям фронтовой жизни, которую я в полной мере не смог описать.

close_page

СЛЕДОПЫТЫ

Как я уже говорил, с помощью юных следопытов многие фронтовики получили возможность наладить эффективные контакты путем переписки, а также личныхи встреч со своими однополчанами. Их сведениями для поиска друзей-сослуживцев военного времени пользовался и я. В моем личном архиве до сих пор хранятся письменные послания воинов батальона, которыми я командовал в сорок пятом. География этих писем достаточно обширна: Москва, областные центры России, города и населенные пункты Украины, Молдавии, родного Казахстана… В моей книге был описан тяжелый бой под селом Рубановский, и вскоре после выхода ее в свет мне прислали письмо пионеры 6«б» класса Рубановской средней школы N

1. Вот несколько строк из этого письма: «Нас интересует Ваш боевой путь. Помните ли Вы своих друзей? Наш класс дружный. Директор, завуч, учитель по географии — участники Великой Отечественной войны, помогали нам организовать тимуровскую команду. Желаем здоровья…»

Школьники этого же села из отряда имени Ульяны Громовой прислали письмо такого содержания: «Мы узнали, что Вы были освободителем нашего района от немецких оккупантов. У нас в классе создается музей, мы хотим, чтобы Вы нам прислали какую-нибудь вещь, с которой Вам пришлось пройти славный боевой путь. С большими трудностями достали Ваш адрес, так что, пожалуйста, пишите».

А вот еще одно письмо из этого же района: «Уважаемый товарищ Нурмагамбетов Сагадат! К Вам обращается рабочий штаб похода боевой славы райкома комсомола. Мы узнали, что Вы бывший командир батальона 1052-го стрелкового полка 301-й стрелковой дивизии, которой командовал Антонов Владимир Семенович. Эта дивизия освобождала наш район от врага. Мы решили воскресить славные боевые страницы и создать музей боевой славы. Наш штаб ведет розыски участников этих боев.

В прошлом году в Великой Лепетихе состоялась встреча с освободителями, на которой был и Антонов Владимир Семенович. Он дал нам адреса однополчан, в том числе и Ваш. Мы обращаемся к Вам с большой просьбой — помочь нам в сборе материала для розыска. Возможно, Вы знаете адреса или местожительство участников этих событий. Мы просим Вас прислать нам свои воспоминания об этих боях, о подвиге советских солдат Вашего батальона. Мы понимаем, что Вы очень заняты, но все же очень просим воскресить историю подвигов наших воинов. Это обязанность нашего поколения, мы должны воспитать на примерах храбрости фронтовиков целое поколение ребят, их достойных. С комсомольским приветом члены штаба!»

Несколько подобных писем я получил из г. Одессы. В моей книге был описан эпизод о замечательном человеке — начальнике политического отдела полковнике Кошкине Александре Семеновиче. Это был настоящий воспитатель и пламенный интернационалист. О таких, как Кошкин, поется в одной из песен:

Ваше слово на той войне,

К сердцу путь самый главный выбрав,

Шло с гранатами наравне,

Со снарядами всех калибров.

Он погиб у меня на глазах на Днестровском плацдарме в Молдавии от пули немецкого снайпера. Его смерть переживала вся дивизия. Похоронили Александра Семеновича в г. Одессе. До сих пор щемит сердце болью, что не смог он дожить до долгожданного Дня Победы. Хорошо сказал поэт:

Неправда, друг не умирает,

Лишь рядом быть перестает.

Ребята из Одесской средней школы № 9 написали о том, что их отряд носит имя этого замечательного человека и настоящего офицера — Кошкина. «Мы знаем, что Вы воевали в 301-й стрелковой дивизии вместе с Александром Семеновичем. Мы очень просим, чтобы Вы прислали нам свою фотографию и сообщили что-нибудь о Кошкине. Недавно мы провели торжественный митинг у могилы Героя…»

Прислали письма и следопыты г. Донецка. Наша дивизия принимала участие в освобождении этого города. И красные следопыты — ученики 5«а» класса школы-интерната № 16 Донецка написали о том, что в школе организуется уголок «Боевой славы», куда они собирают материалы о 301-й дивизии. «Нам известно, — писали они, — что Вы, товарищ Нур-магамбетов, воевали в этой прославленной дивизии и лично принимали участие в освобождении шахтерской столицы».

Дети просили помочь в сборе материала об участниках освобождения Донбасса, поделиться своими воспоминаниями, прислать фотографии, свои личные боевые вещи, вырезки из газет.

Ребята сообщали также о том, что они учатся хорошо, соревнуются с работниками механического участка Мандрыканского машзавода и пишут историю этого завода. Школьники очень тепло отзывались о директоре школы Маркове Владимире Николаевиче, который в годы войны служил в 301-й дивизии.

Примерно такого же содержания приходили в мой адрес письма из школ № 123 и № 66 г. Донецка.

Да, бои за освобождение Донбасса были тяжелыми, мы находились под непрерывным огнем противника как с воздуха, так и с хорошо укрепленных позиций наземных сил противника. Огонь враг вел интенсивно. Немцы хотели удержать г. Катык, а если уж и сдать его, то нанести нам как можно больше потерь. Но ему это не удалось. Наши подразделения штурмом овладели опорным пунктом и отбросили врага. Об этом я и написал членам клуба «Поиск» ОПТУ N 98. При этом подробно рассказал им, как мы освобождали их родной город Катык-Шахтерск.

Несколько писем я получил от следопытов Москвы, а вернее, школ №№ 870, 43 и 477, музея 5-й Ударной армии. Ребята описывали, как ездили летом по местам боев нашей дивизии и встречались с некоторыми ее ветеранами. Следопыты этих школ, в частности, прислали такие строки: «Мы не видели тех тяжелых дней, когда так дорого отвоевывалось счастье. Но мы помним и чтим подвиги советских воинов. То, что отцы недопели, — мы допоем, то, что отцы не достроили, — мы достроим».

Большое количество писем Юношей и девушек приходило и из Казахстана: из родного моего села Косым, из Алматинской и других областей.

Вот выдержки из одного послания земляков:

«Как мы хотим, чтобы ветераны по возможности больше встречались с молодежью, почаще писали правду о минувшей войне, рассказывали о ее героях. Мы — ваша надежная смена, мы продолжим ваши дела».

И еще доброе дело, как мне думается, сделали редакции газет, которые не оставили мою книгу без внимания, дали рецензии на нее. Так, газета «Казахстанская правда» от 27 апреля 1995 г. опубликовала корреспонденцию (автор Галымжан Муканов) под заголовком: «И встала страна огромная».

«Книга «Мой передний край» наводит читателя на размышления о том, какую невероятно дорогую цену заплатил народ за Победу — десятками миллионов жизней и искалеченных судеб, глубокими душевными ранами, не заживающими, по сей день.

События, описываемые в ней пережиты, прочувствованы и выстраданы самим автором. И название книги представляется отнюдь не символическим — оно есть квинтэссенция всего того, что видел, ценил, ненавидел, за что сражался, против чего поднимался боевой офицер С. Нурмагамбетов.

Казалось бы, его судьба типична: учеба, работа в колхозе, жизнь в ожидании «светлого будущего» и даже горячее желание скорее оказаться рядом с воюющим старшим братом Сагитом.

Успешно закончив ускоренные курсы Туркестанского пулеметного училища, молодой лейтенант в составе 301-й Сталинской ордена Суворова II степени стрелковой дивизии стал участником освобождения Северного Кавказа, Донбасса, Украины, Молдавии, Польши, прорывал оборону гитлеровцев на Кюстринском плацдарме, штурмовал правительственные здания в Берлине. Причем весь этот фронтовой путь он прошел, находясь всегда на переднем крае, не раз встречаясь лицом к лицу со смертью. Незадолго до Штурма столицы третьего рейха командир батальона майор С. Нурмагамбетов был удостоен звания Героя Советского Союза.

Красной нитью через всю книгу проходит мысль, что Победа стала возможной не только благодаря боевой мощи Советской Армии, но, и главным образом, за счет сплоченности солдат и офицеров. Автор с теплотой вспоминает фронтовых товарищей самых разных национальностей, для которых дружба народов была не лозунгом, а твердо усвоенной нормой жизни.

Богатейший опыт генерала С. Нурмагамбетова, долгие годы входившего в высшее руководство Среднеазиатского военного округа, Южной группы войск СССР и умеющего квалифицированно решать крупные стратегические и организационно-строительные задачи армии, сослужил ему хорошую службу и при создании Вооруженных Сил суверенного Казахстана.

Последние главы книги посвящены деятельности на посту министра обороны Республики Казахстан. Автор не скрывает, что многие задачи по созданию армии молодой страны пока еще не под силу. Но он уверен в одном: основную свою задачу — поддержание высокой боевой готовности, как основную гарантию предотвращения войны, Вооруженные Силы Республики Казахстан выполнят».

Считаю, что Г. Муканов написал объективную рецензию.

Большинство подобных писем, документов, материалов я бережно храню в своем личном архиве и стараюсь эффективно использовать в патриотической работе с молодежью республики.

ДОБРОЕ СЛОВО — УЖЕ ПОЛСЧАСТЬЯ

(О роли поощрения)

В годы Великой Отечественной войны широко использовалась практика коллективного и индивидуального поощрения личного состава Советской Армии и Военно-Морского Флота, в частности, награждение военнослужащих орденами и медалями — знаками отличия, почетными государственными наградами за особые заслуги в деле защиты Отечества. Как правило, к награждению представлялись воины, которые отличались при выполнении той или иной конкретной боевой задачи.

Так, рядовой или сержант награждались, к примеру, при отражении контратаки: отделение или лично рядовой сумели отразить атаку и уничтожить живую силу или подбить танк; в наступлении первыми врывались в траншею противника и уничтожили или захватили огневую точку, первыми переправились через водную преграду, обеспечили и помогли переправиться своим товарищам… Иначе говоря, воин поощрялся за конкретный самоотверженный подвиг.

Однако по опыту войны знаю и такой факт, когда не все отличившиеся в бою солдаты, командиры представлялись к награде. Почему? При сражении никто не застрахован от коварной пули, и одна из причин: воин совершил подвиг и погиб, а его отважных действий попросту не заметили. Если погибал командир, то часто из-за отсутствия на поле боя других старших начальников, которые бы явились свидетелями его подвига, представления к награде, естественно, не поступало. Вместе с тем, если выполнялись крупные боевые задачи: форсирование водной преграды (реки), захват плацдарма на противоположном берегу, освобождение и захват города, отражение атаки противника и удержание занимаемого рубежа, то впоследствии проводились итоги боя и определялось, кто при этом отличился из рядовых, сержантов, командиров, и они, соответственно, представлялись к той или иной награде.

Кому же предоставлялось право награждать?

Командир полка, к примеру, был наделен полномочиями награждать медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги»; командир дивизии — орденом «Красной Звезды», командир корпуса — орденами «Красной Звезды» и «Отечественной войны» 2-й степени; командующий армией — орденами «Красного Знамени» и «Отечественной войны» 1-й степени. Также был расписан порядок награждения полководческими орденами — Суворова, Кутузова, Александра Невского и Богдана Хмельницкого.

Высшей степенью отличия за личные и коллективные заслуги перед государством и обществом, связанные с совершением героического подвига, являлось высокое звание Героя Советского Союза. Оно присваивалось Президиумом Верховного Совета СССР с вручением ордена Ленина, медали «Золотая Звезда» и грамоты Президиума ВС СССР.

Высшим военным орденом «Победа» награждал так же Президиум Верховного Совета СССР.

Кстати, за годы войны высокого звания Героя Советского Союза были удостоены 96 воинов-казахов.

За образцовое выполнение крупных стратегических задач в годы минувшей войны — Председатель СНК (СМ) СССР и ГКО, Нарком обороны и Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И.В. Сталин объявлял своим приказом войскам благодарность. Благодарность Верховного Главнокомандующего в письменной форме вручалась каждому воину. Такие документы оформлялись на основании приказа Верховного Главнокомандующего в воинских частях и вручались исходя из обстановки, либо в торжественной обстановке, либо прямо на передовой — в окопах.

У меня лично до сих пор хранятся эти благодарственные письма Верховного Главнокомандующего, в том числе копия наградного листа к представлению звания Героя Советского Союза во второй раз. И я хочу полностью воспроизвести их тексты.

«1. Товарищ капитан Нурмагамбетов Сагадат Кожахметович. Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза товарищ Сталин приказом от 18 января 1945 года № 228 объявил Вам благодарность за отличные боевые действия, проявленные в боях за освобождение городов Соха-чев, Скерневице и Лович.

Командир части подпись

2. Товарищ капитан Нурмагамбетов С.К.

Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза товарищ Сталин приказом от 22 января 1945 года N 243 объявил Вам благодарность за отличные боевые действия в боях за овладение городом Гнезин (Гнезио).

Командир части подпись

3. Товарищ капитан Нурмагамбетов С.К.

Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза товарищ Сталин приказом от 29 января 1945 года N 265 объявил Вам благодарность за отличные боевые действия при вторжении в Германию.

Командир части подпись

4. Товарищ капитан Нурмагамбетов С.К.

Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза товарищ Сталин приказом от 31 января 1945 года N 266 объявил Вам благодарность за отличные боевые действия в боях при вторжении в пределы Бранденбургской провинции.

Командир части подпись

5. Товарищ майор Нурмагамбетов С.К.

Приказом Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза товарища Сталина от 23 апреля 1945 года N 339 за прорыв обороны и наступление на Берлин всему личному составу вашего соединения, в том числе и Вам, принявшему участие в боях, объявлена благодарность.

Командир части подпись»

НАГРАДНОЙ ЛИСТ

НУРМАГАМБЕТОВ Сагадат Кожахметович,

Герой Советского Союза, майор,

командир стрелкового батальона

1052 стрелкового полка,

301 стрелковой Сталинской дивизии.

close_page

КО ВТОРОЙ МЕДАЛИ «ЗОЛОТАЯ ЗВЕЗДА»

Во время прорыва сильно укрепленной обороны противника западнее Кюстрина 14 апреля 1945 года батальон под умелым командованием майора НУРМАГАМБЕТО-ВА, действуя на главном направлении, прорвал оборону немцев и занял 5 линий траншей, дал возможность ввода в действие танков и остальных батальонов полка. Проявляя смелость и умение, развил дальнейший успех боя за восточную окраину города Гузов, завязав уличные бои, за 3 часа овладел северо-восточной окраиной города, причем батальоном было уничтожено 200 гитлеровцев, 18 огневых точек, ликвидировано 8 опорных пунктов и захвачено в плен 69 солдат и офицеров противника.

В районе населенного пункта Хермерсдорф противник предпринял в течение дня 18 апреля 1945 года 3 контратаки. Майор НУРМАГАМБЕТОВ, проявляя исключительную стойкость и умение отлично организовать и обеспечить отражение всех контратак немцев, с большими для него потерями в живой силе и технике, сбил противника с занимаемых рубежей. 18 апреля 1945 года ворвался в г. Буков, преодолевая упорное сопротивление крупных групп фаустников и автоматчиков противника, в трудных условиях уличных боев отлично обеспечил выполнение приказа командования полка по овладению восточной окраиной города. В боях за город Буков батальоном было уничтожено 100 гитлеровцев, 12 огневых точек, 3 танка и одно самоходное орудие.

23 апреля 1945 года стрелковый батальон майора НУР-МАГАМБЕТОВА первым форсировал реку Шпрее в районе пригорода Трептов и, закрепившись на Западном берегу, отлично обеспечил отражение 4 яростных контратак противника, пытавшегося ликвидировать захваченный нашими частями плацдарм. Развивая дальнейший успех боя, батальон завязал уличные бои на улицах пригорода Трептов с фаустниками и автоматчиками, причем уничтожил свыше 80 гитлеровцев, захватил в плен 145 солдат противника, чем в исключительной мере способствовал овладению пригородом Трептов.

24 апреля 1945 года батальон майора НУРМАГАМБЕТОВА, сломив упорное сопротивление противника, ворвался в г. Берлин. Мастерски управляя батальоном, в сложных уличных боях с большими группами фаустников и автоматчиков уничтожил свыше 450 и захватил в плен 1560 гитлеровцев и ликвидировал 9 опорных пунктов. В этом бою майор НУРМАГАМБЕТОВ был ранен. Достоин награждения второй медалью «Золотая Звезда».

п/п Командир 1052 стрелкового полка

Герой Советского Союза подполковник (Пешков

) п/п Командир 301 стр. Сталинской орд. Суворова

II степени дивизии полковник (Антонов)

Такого же содержания были текст наградного листа, благодарственные письма Верховного Главнокомандующего, полученные мной 08.09.1943 года за освобождение Донбасса, 23.08.1944 года — за взятие г. Бендеры (Молдавия), 16.01.1945 года — за участие в боях при прорыве обороны немцев на западном берегу р. Вислы. Эти письма-благодарности мною переданы по просьбе военных историков в Военно-исторический музей Украины.

В годы Великой Отечественной войны командованием практиковалось направление с фронта Благодарственного письма родителям воина, награжденного орденом.

Поскольку у меня был только единственный родственник — племянник (несовершеннолетний), то Благодарственное письмо было направлено ему. Вот его текст:

«Дорогой товарищ Нурмагамбетов Тулеген!

Ваш брат, капитан Нурмагамбетов Сагадат Кожахметович, храбро и мужественно сражался с немецкими захватчиками. За доблесть и отвагу он награжден орденом «Красной Звезды».

Командование сердечно поздравляет Вас с этой радостью и от всей души желает Вам счастья, здоровья и успехов в труде на благо Родины.

Делайте все для поддержки Красной Армии. Этим Вы ускорите разгром врага и приблизите желанный час Вашей встречи с близким и дорогим Вам братом. Полная победа над немецкими захватчиками теперь уже близка.

Командир части».

Осмысливая уроки прошлого, следует отметить, что опыт, накопленный в годы Великой Отечественной войны и послевоенные годы, имеет большое значение и в наши дни. Не случайно я так подробно описал воспитательную роль поощрения. Ведь не зря казахская пословица гласит: «Жак,сы сез — жарым ырыс», что в переводе означает «Доброе слово — уже полсчастья».

Счастлив тот командир, который, органически слившись с подчиненным ему коллективом, остается во главе его не только по штатному расписанию, не только силой власти, но и силой морального авторитета, примером личной исполнительности. Хочу подчеркнуть — командирская требовательность тогда воспитывает личный состав, когда она справедлива, объективна в отношении поощрений и взысканий. Любые передержки, натяжки как в поощрении, так и в наказании снижают воспитательное воздействие. Следует помнить, что благодарность за, в общем-то, рядовой поступок вместо положительного влияния может способствовать иногда развитию у военнослужащего высокомерия, восприятию поощрения как обыденного явления, В свою очередь, и недостаточно обоснованное взыскание наносит немалый психологический ущерб. В таких случаях воины видят только саму меру воздействия, считают себя ущемленными и не понимают причин, побудивших начальника применить ее.

Устав четко определяет виды поощрений и взысканий. Но он не дает подробных указаний о способах применения каждой меры воздействия. И тут — простор для творчества. Можно, скажем, просто сфотографировать отличившегося воина при развернутом Боевом Знамени, а можно, как показал опыт работы, вклеить такие фотографии н красивые корочки, сопроводить теплым напутствием — это станет для человека реликвией на всю жизнь. Сообщая родителям об успехах сына, можно воспользоваться типовым текстом. А лучше, на мой взгляд, потратить время и написать Благодарственное письмо, привести в нем конкретные факты из службы воина. Так в свое время, будучи командиром, поступал сам. В ответ от родителей приходила масса теплых, сердечных писем.

Любое поощрение должно стать событием для всего коллектива, запомнится на всю жизнь, будь то чествование, занесение в Книгу почета части, увольнение в запас, объявление отпуска и т.п.

И вот о чем нельзя забывать: после объявления любого поощрения или взыскания — надо вести активную и целенаправленную воспитательную работу. Ведь дисциплинарная практика должна вестись постоянно и непрерывно. И каких-то норм, сколько объявлять поощрений и взысканий за месяц, неделю, день, быть не может. Это должен быть продуманный, управляемый процесс.

Разумеется, уверенно управлять таким процессом можно лишь в том случае, если для этого имеются соответствующие рычаги воздействия. В частности, не обойтись без продуманной методики анализа действенности дисциплинарных мер.

Словом, не может быть в дисциплинарной практике готовых рецептов на любые обстоятельства. В каждом конкретном случае многое надо взвесить, а при определении необходимости того или иного решения, целесообразности той или иной меры нужно подходить с морально-этических норм, общечеловеческих ценностей. Именно такой подход делает требовательность любого руководителя подразделения могучим средством сплочения коллектива, утверждения уставного порядка.

ГЕРОЯМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ

Победа над фашистской Германией нашим народом была завоевана ценой высочайшего патриотизма. Да и как было не гордиться советскими людьми, своими героями, своей страной, выстоявшими в борьбе с самым свирепым врагом человечества — фашизмом. Каждый наш гражданин в годы войны внес свой посильный вклад в Победу — кто на фронте, кто в партизанском отряде, кто в тылу.

На различных встречах с трудящимися, на тематических вечерах, посвященных ветеранам-фронтовикам, молодые люди часто задавали мне вопрос: «Как стать героем?»

Думаю, что нет такого человека, если он патриот своей Родины, который бы не мечтал совершить подвиг. Я и сам помню себя подростком, мечтающим совершить что-то героическое. Когда папанинцам присвоили звание Героя Советского Союза, я подолгу разглядывал их портреты, напечатанные в газетах, пытаясь найти в их лицах что-то необыкновенное. Но дальнейшая жизнь показала — героем может стать любой достойный человек.

Об этом убедительно свидетельствует вся история Великой Отечественной войны, когда тысячи и тысячи простых людей на фронте и в тылу совершали беспримерные подвиги во славу родного Отечества. Мир еще не видел такого массового героизма, какой продемонстрировал наш народ в бурях и грозах сражений против гитлеровских захватчиков. И это понятно. Мы отстаивали свободу и независимость родной земли.

Разумеется, героизм совершается в различных формах и связан с наиболее сложными и опасными ситуациями, требующими немалой выносливости, напряжения духовных и физических сил, высокого воинского мастерства. В борьбе с фашистскими оккупантами ярко проявились неугасимый патриотизм советских людей, их пламенная любовь к Родине, ненависть к врагу, непоколебимая воля к победе.

Славные защитники Родины хорошо знали, что сражаются за жизнь и счастье народа. Эти благородные цели рождали в них неимоверную энергию и бесстрашие в борьбе с врагом. Воины мужественно отстаивали каждую пядь родной земли, дрались до последней капли крови за наши города и села, проявляя смелость, отвагу, высокое боевое мастерство.

Никогда не изгладятся в памяти народной имена героических защитников Брестской крепости и полуострова Ханко, городов Москвы, Одессы, Севастополя, Сталинграда и Ленинграда. Наши воины показали в борьбе с врагом образцы беззаветной храбрости. Они с честью выполнили свою священную клятву на верность Родине.

Мне вспоминается один из эпизодов Великой Отечественной войны. Январь 1945 года. Подразделение, которым я командовал, захватило плацдарм на противоположном берегу р. Пилицы (Польша). Не так было трудно захватить, как удержать его. Гитлеровцы прилагали все усилия, чтобы ликвидировать плацдарм, уничтожить нас. Воины проявили стойкость и мужество, дрались до последнего, тут же заменяя вышедших из строя бойцов. Когда был тяжело ранен пулеметчик Бевуз, к нему на помощь пришел рядовой Мовчан. Бойцы Бакарев, Сергеев были тоже ранены, но не бросили оружия, продолжали уничтожать врагов.

Тогда противник направил против нас танки. Один из них начал «утюжить» захваченную нами траншею, но был подорван гранатой, метко брошенной старшиной Рябовым. Еще два танка были подбиты сержантом Говоруниным и рядовым Титаренко.

Враг не прошел, хотя превосходил нас в силе и технике. Воины проявили беспримерный героизм, и за мужество и отвагу, проявленные в этом сражении, многие солдаты и сержанты были удостоены высшей награды Родины — ордена Ленина, других орденов и медалей. Мне было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Ставил ли кто из нас тогда перед собою цель стать героем? Конечно, нет. Выстоять, выполнить боевой приказ, победить — к этому нас обязывали воинский долг, жгучая ненависть к врагу. Это и было для нас самым главным.

Когда человек все помыслы и силы направляет на то, чтобы безупречно выполнить свой долг перед народом, государством, можно твердо сказать, что он идет по верной дороге к подвигу.

Неоднократно бывал я на местах боевых сражений и, откровенно говоря, каждый раз испытывал глубокое чувство волнения. В 1998 году, когда на днепровских склонах зацвела душистая сирень, вновь посетил Мемориальный комплекс — Музей истории Великой Отечественной войны. Здесь, на холме, где возвышается величественная фигура женщины с мечом и щитом, олицетворяющая Родину-Мать, вспомнил однополчан. Сквозь трепещущее пламя Вечного огня возникали родные лица товарищей, с которыми делил и радость побед, и горечь потерь. Для нас, фронтовиков, Украина была такой же близкой и дорогой, как и другие города и села республик, в освобождении которых пришлось участвовать.

Я, конечно же, благодарен руководству Украины, дон-чанам за высокую честь, которой удостоили меня, пригласив на 55-ю годовщину освобождения Донбасса от немец-ко-гитлеровских захватчиков. Много было сказано добрых, благодарных слов в адрес моих однополчан и меня в дни пребывания на украинской земле. Об этом подробно рассказала газета «Вечерний Донецк» (8 сентября 1998 года). Вот что написала она под заголовком: «Будьте как дома»;

«В пятницу в Донецком аэропорту дончане радушно встречали дорогого гостя — Героя Советского Союза, участника боев за освобождение Донбасса, почетного гражданина Донецка, жителя Казахстана Сагадата Нурмагам-бетова.

Он прошел Великую Отечественную войну от первого ее мгновения и до последнего победного выстрела у стен поверженного рейхстага. Тогда командир роты пулеметчиков капитан Сагадат Нурмагамбетов, получивший Героя Советского Союза за форсирование реки Пилица в Польше, вместе со своими бойцами водрузил алый стяг. После поднял автомат и выпустил в небо полный диск с патронами. И долго еще стоял на выщербленных от пуль и осколков ступеньках и поименно вспоминал всех павших друзей-однополчан.

Немало их полегло и при освобождении непокоренного Донбасса от немецко-фашистских захватчиков в августе и сентябре 1943-го года. Именно в те жаркие дни поредевший 1052-й стрелковый полк командование бросило на удержание плацдарма возле Макеевки. И в гуще событий, страшных боев находился 19-летний старший лейтенант Нурмагамбетов, лично организовавший пехоту на преодоление огромного противотанкового рва вдоль горевшего города.

А когда был убит комбат-донбассовец майор Иван Голосной, его заменил молоденький офицер Сагадат Нурмагамбетов, которому спустя десятилетия суждено было стать первым министром обороны суверенного Казахстана.

Где бы ни находился храбрый фронтовик, в памяти сердца всегда с новой силой оживал Донбасс. Поэтому не случайно в своих двух книгах-воспоминаниях об этой земле и вообще о войне Сагадат Кожахметович немало места уделил Донецку и области.

И вот спустя годы генерал армии С.К. Нурмагамбетов на воздушном лайнере из Киева (а до этого был многочасовой перелет из Казахстана) прибыл в Донецк, чтобы поклониться донецкому краю, принять участие в торжествах по случаю 55-й годовщины освобождения города от фашистских захватчиков.

…Замерли в монолитном строю офицеры почетного караула Донецкой дивизии НГУ, заиграл духовой оркестр. Похоже, что сын Казахстана не ожидал такого теплого приема, так как часто повторял одни и те же слова:

— Это же надо, что меня встречают много людей. И цветы…

Спасибо вам, дончане!

Симпатичные девушки в украинских национальных костюмах преподнесли дорогому гостю каравай. Испробовав хлебушек, он наверняка вспомнил запах ржаного хлеба, когда благодарные макеевчане вот так встречали воинов-освободителей.

Почетного гражданина нашего города встречали в тот погожий вечер заместитель главы облгосадминистрации Виталий Лобас, первый заместитель городского главы Александр Лукьянченко, областной военный комиссар полковник Александр Коломиец, комдив гвардии полковник Александр Проскурнов и другие.

Но особенно был взволнован Сагадат Нурмагамбетов, когда к нему протиснулся его однополчанин по 301-й стрелковой дивизии, дончанин, бесстрашный командир взвода Николай Ситник. Это они вместе с другими освободителями входили на рассвете 8 сентября 43-го в Сталино. Ну, как тут не дать волю воспоминаниям. И каким!

Заведующий редакцией «Книги памяти» Иван Иванович Калуга сказал:

— Будьте как дома, дорогой наш освободитель!»

…Представьте себе, около четырех тысяч солдат и офицеров более сорока национальностей, освобождавших украинские земли, были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

Не зря я вспомнил народную мудрость, которая гласит, что героев рождает битва. Это верное наблюдение сделано, несомненно, на поле боя. Бой, как известно, — самое большое испытание моральных и физических сил человека. Он испытывает качества солдата не по отдельности, а все сразу и вместе — комплексно. И оценку ставит жестко и однозначно: хороший ты солдат или плохой, герой или трус.

Тяжесть испытания боем состоит, между прочим, и в том, что каждый из вступающих в него четко сознает и понимает, что идет на смертельную опасность, но идет, не может не идти. Потому что — это священный долг, потому что, принимая военную присягу, солдат торжественно поклялся защищать Родину мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. И тот, кто в боях за свободу Отечества проявил в полной мере эти диктуемые присягой качества, удостаивается не только высоких государственных наград, но и вечной славы перед потомками. И.Панфилов, Б.Момыш-улы, А.Молдагулова, М.Маметова — эти имена для воинов как маяки и ориентиры в жизни и службе.

Сегодняшнее поколение защитников Родины дает стране своих героев, в освоении новой боевой техники, выполнении воинского и интерационального долга на земле Афганистана, охране южных рубежей Содружества Независимых Государств на таджикско-афганской границе, выполнении миротворческой миссии в составе «Казбата» в Ираке …Мирные будни воинов армии предоставляют широчайшие возможности как для формирования казахстанского патриотизма, интернационализма, волевой закалки и мужества, других высоких морально-боевых качеств, которых требует от солдата, сержанта, прапорщика, офицера современный бой, так и для повседневного проявления этих качеств. Учения, полеты, боевые дежурства, караульная служба — все это тоже своего рода битва, в которой рождаются герои. Героизм ратных будней, может быть, не так бросок и впечатляющ, как героизм реального боя. Но он так же необходим для победы в бою, как и тот порыв и энтузиазм, которыми озаряется поле реального сражения. Потому что героизму, проявленному в бою, всегда предшествует героизм упорной будничной работы по овладению оружием, боевой техникой, тактическими приемами. Реальный бой времени на доучивание, возмужание не дает. Надо готовить себя к бою заранее.

Опыт Великой Отечественной войны убедительно подтверждает этот вывод. Хочу подчеркнуть и такую мысль, что в каждом соединении, части, подразделении свои традиции, которые наиболее близки воинам данных коллективов. И это понятно: ведь на время службы — часть, подразделение становятся родным домом. Людей роднит и сплачивает не только служба сама по себе, не только общность выполняемых задач, но и взаимовыручка, желание помочь друг другу, взаимная требовательность, готовность предостеречь и удержать сослуживца от неверного шага. Дружба и войсковое товарищество, девиз: «Сам погибай, а товарища выручай» — всегда были и остаются одной из замечательных традиций воинов, нормой их поведения, незыблемым законом.

Да, сегодня подлинным героем ратных будней является тот, кто не только отлично служит, но и благотворно влияет своей требовательностью, принципиальностью к другим, умением вести их за собой.

Словом, любое дело зависит от человека. Выходит, что героями не рождаются, а ими становятся. Уместен при этом разговор о долге, о чем я говорил ранее. Есть долг перед товарищами, семьей. Есть долг, самый святой, перед Родиной, потому что при его исполнении как бы сливаются воедино все лучшие человеческие качества. И если в ваш адрес скажут, что вы — человек долга, поверьте, это высокая похвала. Значит, Родина может гордиться такими сыновьями и уверенно сказать: «Ел намысын ер коргайды, ер epлiгін ел колдайды!» — (Честь Отечества воин защитит, подвиг воина Отечество воспоет).

close_page

ИСКУССТВО КОМАНДИРА

(По опыту минувшей войны)

Вопросы, которые я хочу изложить в этой главе, не новы. Они изучаются в военных училищах, академиях. Они хорошо известны, но тем не менее в подготовке боя, операции им нужно уделять особое внимание, так как без их верного решения успеха не добиться.

Начну, пожалуй, с разведки, которая включает в себе совокупность мероприятий с целью сбора данных о действующем или вероятном противнике, местности и других необходимых для оценки обстановки и принятия решения сведениях. Иначе говоря, при подготовке к тому или иному виду боя командирам всех степеней необходимо хорошо знать противника, правильно оценивать его планы, действия, силы, средства и возможности, своевременно устанавливать его слабые и сильные стороны. Как показали практика и опыт командного состава в годы Великой Отечественной войны, всестороннее изучение противника при подготовке боя, операции имеет решающее значение для достижения желаемого успеха.

На мой взгляд, особо важное внимание следует в первую очередь сосредоточивать на изучении переднего края противника и просматриваемой в глубину господствующей местности — как по отношению к нашим позициям расставлены его огневые точки и как часто происходит их смена, особенно по времени суток: утром, днем и ночью. Важно также знать, какие у противника происходят изменения в ведении режима огня.

Опыт войны показал, что командиру надо изучать участок обороны лично самому. Вести это следует путем наблюдения с КП и НП всех видов и родов войск, анализа всех собранных данных.

Ни в коем случае нельзя игнорировать даже самых, казалось бы, мелких вопросов при подготовке боя, ибо это может пагубно отразиться на проведении в жизнь задуманного плана.

Основными видами разведки в минувшую войну являлись: разведка наземная, воздушная и специальная. В зависимости от выполняемых задач, сил, средств и способов ведения различали агентурную, войсковую (тактическую), радио-, радиотехническую, инженерную, химическую и другие разведки. Особое внимание при ведении разведки уделялось тактической глубине обороны, инженерному оборудованию всех рубежей и резервам противника. Разведданные дополнялись опросом пленных и данными агентурной разведки. Эффективным способом разведки считались аэрофотосъемка и обычное фотографирование местности.

Для захвата пленных использовались специально подготовленные разведподразделения. Подготовкой личного состава разведывательных взводов и других подобных воинских формирований занимались опытные офицеры штабов дивизий и армий.

В первой книге я описал, как проводилась разведка с целью захвата пленного взводом лейтенанта Колесова. Из этого эпизода следует, что при проведении разведки следует обстоятельно решать задачу флангового обеспечения огнем разведподразделения с тем, чтобы отвлечь противника от того участка местности, куда мы нацеливаем ведение разведки.

Итак, в этом разделе я коснулся вопроса ведения разведки, когда войска готовятся к наступлению. При этом особо хочу подчеркнуть: командиры всех степеней должны осуществлять личный контроль за организацией разведывательных акций в период разработки планов, направленных на разгром противника и овладение важными рубежами и районами.

Вопросам организации всех видов разведки с использованием разнообразных сил и средств следует уделять самое тщательное внимание, как и при подготовке к другим видам боевых действий: при переходе войск к обороне, при организации встречного боя, преследовании противника, при выходе из окружения (как днем, так и ночью). Без ведения разведки ни один, даже особо талантливый полководец, командир будет не в состоянии определить намерения противника, уровень его штатной укомплектованности, оснащения вооружением и техникой, учесть его мотивы и намерения, все средства и цели, их условия, места в системе действия своих частей и подразделений и т.д. Не обладая всесторонними, предельно емкими и достоверными сведениями о противнике, командир будет лишен возможности принять правильное решение. Вот почему искусству организовывать и вести полномасштабную разведку противника следует обучать в наших Вооруженных Силах командиров всех степеней, прививать им ответственность за качественную подготовку личного состава разведподразделений, обязывать их проводить с последними не эпизодические, а строго плановые показные и учебно-методические занятия, специальные тактико-строевые полевые учения, проявлять самую пристальную заботу об оснащении разведформирований приборами наблюдения, современными техническими средствами, воздушным, морским и наземным транспортом.

Для достижения успеха в бою не обойтись и без такого важного направления в жизнедеятельности войск, как подготовка командиров и офицеров штабов к предстоящим операциям, направленным на разгром противника, или решение других оперативно-тактических задач. Перед началом ведения боевых действий до них следует в первую очередь довести сложившуюся на данный период обстановку на участке фронта, общую и частные задачи, осветить вопросы организации взаимодействия как между своими частями, так и со средствами усиления и с авиацией, тщательно прорабатывать способы прорыва обороны неприятеля и боя в глубине, разрабатывать варианты того, как действовать в той или иной ситуации. При этом особое значение приобретает уяснение командирами важности и ответственности порученной задачи, тем более, когда об этом говорит старший начальник — разработчик операции.

Будучи на фронте командиром взвода, роты, батальона, я многократно принимал участие в проводимых занятиях по уточнению задач командирами полков и дивизий.

Опыт Великой Отечественной войны показал, что ставить войскам непосильные задачи — это срыв боя. Кроме потерь, истощения сил и подрыва воинского духа подобная практика ничего не дает. Нельзя понапрасну губить людей в угоду решения какой-то мелкой тактической задачи, как-то: захвата выступа, здания, высоты, огневой точки… При ведении боя у командира не должно быть такого соблазна, поскольку он руководит людьми, которых обязан максимально оградить от опасности. К боям и операциям надо готовиться серьезно, с максимальными, но реальными по достижению целями.

При подготовке к наступлению особое внимание должно быть уделено артиллерии как главному и решающему средству разгрома системы обороны противника. Если командир допустил ошибки в расчетах и проигнорировал возможности артиллерии, то ему будет трудно выправить их героическим поведением пехоты, запоздалыми действиями артиллеристов, ударами авиации. Общевойсковой командир обязан знать и постоянно изучать возможности своей и поддерживающей артиллерии. Всякая недооценка этих средств вооружения ведет к излишним жертвам и в конечном счете к срыву операции. Внезапные артиллерийские удары буквально ошеломляли противника морально и физически, почти всегда обеспечивали нашим силам крупные успехи.

За время войны я многократно ходил в атаку, и, как правило, первый бросок на врага происходил в самый ожесточенный момент артналета. Ибо противник, будучи загнанный в траншеи, не имел возможности наблюдать за движением нашей пехоты и танков и тем более оказывать какое-нибудь серьезное огневое сопротивление.

Такие приемы, конечно же, нужно отрабатывать в мирное время, в ходе учений и тактико-строевых занятий. Однако шаблона при этом допускать нельзя. Каждый раз превращать в штамп способы использования артподраз-делений недопустимо с тактической точки зрения.

Особо хочу подчеркнуть, что одной из самых сложных задач во время войны считались наступательные и оборонительные действия личного состава в ночное время. Поэтому каждый командир своим подчиненным задачи ставил конкретные. Днем, с использованием ориентиров, офицеры и сержанты учили солдат обеспечивать между собой такую огневую связь, которая позволяла накрывать пулями все участки на поле боя. Для введения противника в заблуждение наши воины часто меняли ночью огневые позиции стрелкового оружия, в первую очередь, пулеметов, а также огневые позиции так называемой «кочующей» артиллерии. Путем освещения местности на разных участках, направлениях мы создавали противнику постоянное напряжение.

Безусловно, любому командиру необходимо знать о противнике как можно больше. Через разведку он обязан особое внимание сосредоточить на главных «козырях» неприятеля: расположении его основной живой силы, артиллерии, авиации, минных полей и т.д. На войне, известно, мелочей не бывает. Печальные примеры из истории Великой Отечественной лишний раз подтверждают, чем оборачивается пренебрежение простыми истинами науки побеждать…

Поэтому в мирное время командиры должны одну треть полевых занятий проводить ночью, что позволит подразделениям успешно решать боевые задачи в любое время суток.

Хотелось бы особо отметить, что в Победе, которая была завоевана советским народом и его Вооруженными Силами в Великой Отечественной войне, заметная роль принадлежала офицерам и солдатам тыловых служб и подразделений. Тыл советских Вооруженных Сил создавался в ходе образования Рабоче-крестьянской Красной Армии. В 1918 году было создано Центральное управление снабжения РККА; в объединениях, соединениях были учреждены должности начальников снабжения, которым подчинялись тыловые части, учреждения и службы.

В ходе Великой Отечественной войны сложился хорошо организованный и технически оснащенный тыл Вооруженных Сил. Военачальники, командиры всех степеней по долгу службы постоянно и конкретно занимались вопросами материального обеспечения подчиненных войск. И чем труднее складывалась обстановка, тем больше приходилось работать над решением этих вопросов, особенно тогда, когда подача материальных средств усложнялась вследствие непогоды, нарушения коммуникаций или удаленности баз и складов снабжения.

На любой войне, тем более такого крупного масштаба, как Великая Отечественная, постоянно шла борьба за уничтожение, разрушение, захват объектов, городов и форсирование водных преград. Войска наступали, отступали, находились в окружении. После боев на поле брани оставалось большое количество убитых и раненых.

Чтобы обеспечить успех боевых действий в подобных условиях, должны хорошо работать оперативный и войсковой тылы. Опыт войны показал, что на всех этапах боевой обстановки солдат должен быть ежедневно накормлен не менее 2-3 раз, причем сытно и вкусно, должен быть одетым и обутым, обеспечен боеприпасами и оружием. Наш народ отдавал армии в годы войны все.

И в мирное время надо помнить о том, что первейшая функция тыла — накормить? напоить, одеть, обуть и обогреть солдата. Заблуждаются те военачальники, которые смотрят на это важнейшее дело как на второстепенное.

Как же была обута, одета наша армия в годы войны?

Я и сейчас удивляюсь, откуда на фронте оказывалось так много обуви, валенок, ватных телогреек, полушубков, шапок! Кстати, никогда не видел в годы войны оборванных, разутых солдат. В роте, в других подразделениях, которыми я командовал, всегда в батальонном обозе был необходимый запас обмундирования, как и у всех по-настоящему рачительных командиров и заботливых тыловых работников. Наша многомиллионная армия всегда была обеспечена вещевым имуществом, в ней не допускались случаи несвоевременного обеспечения питанием. Боевая и транспортная техника, как правило, обеспечивалась сполна горюче-смазочным материалом. При любой обстановке войска в полной мере снабжались оружием и боеприпасами. Все вещевое имущество на фронте было отечественного производства. Полученные из США кожаная обувь и другое имущество были низкого качества. У ботинок была неудобная колодка (низкий подъем), подошва быстро лопалась, поэтому наш боец охотно надевал свою починенную обувь, чем заграничную новую. В полковых тылах были организованы ремонтные мастерские, которые себя вполне оправдывали.

В обороне обеспечение войск боеприпасами несколько отличалось. В ходе наступательных операций возникали трудности: очень сложно было пополнять патронами пехоту, артиллерию — снарядами. Поэтому у любого бойца, наравне с запасами консервов, хлеба, вещевой мешок был заполнен необходимым количеством патронов.

К сожалению, в мирное время этому вопросу, особенно в ходе организуемых учений, многие командиры и тыловые работники частей придают мало внимания. Это — грубейшая ошибка и тактическая безграмотность. Без продуманного тылового обеспечения не будет успехов в бою. Поэтому мы должны учить офицеров искусству всестороннего тылового обеспечения боя, операции в мирное время.

Организатором тыла является командир. Его решения воплощают в жизнь тыловые работники. Они должны хорошо знать природу боя и в соответствии с распоряжениями командиров беспрепятственно, в любой обстановке обеспечивать войска всем необходимым. Соответствующие должностные начальники обязаны готовить высококвалифицированных тыловых работников-офицеров, а командиры частей должны уделять внимание, чтобы они соответствовали своему предназначению. Начальники тылов, организуя работу подчиненных им сил и средств, обязаны добиваться их постоянной готовности к боевым действиям, заботиться об их высокой транспортабельности, маневренности, живучести.

После распада СССР многие офицеры тыловых служб по различным причинам убыли из дислоцируемых в Казахстане частей в Россию и другие регионы бывшего Союза. И я, памятуя о важности тылового обеспечения войск, принял все Меры для того, чтобы при АВОКУ срочно создать тыловое отделение. В 1997 Году это учебное заведение произвело первый выпуск офицеров-тыловиков, продоволь-ственников, вещевиков, специалистов по снабжению армии горючесмазочными материалами.

Большинство офицеров-тыловиков нынче успешно проходит службу в войсках, отдельные из них получили продвижение по службе, и нет сомнения, что через два-три года вопрос стопроцентного укомплектования тыловой службы наших Вооруженных Сил специалистами будет решен окончательно.

В минувшей войне с честью выдержала суровое испытание и военно-медицинская служба. Наши военные врачи, медицинские сестры, санитары, пренебрегая опасностью, всегда стремились быть там, где они нужны. Добирались медицинские работники на помощь раненым даже до передовых позиций.

Медицинская служба одна не может успешно и до конца добиться полного излечения раненых и больных. Для этого нужна хорошая материальная база — палатки, лекарства, перевязочные материалы, свет, тепло, питание, одежда, транспорт. В годы войны существовала всеобщая атмосфера заботы о раненом.

Как известно, благодаря самоотверженному труду медиков, тысячи раненых бойцов вновь возвращались в строй и успешно воевали вплоть до конца войны. Особую благодарность заслуживают офицеры-хирурги, медсестры и медбратья, которые, без преувеличения будет сказано, буквально находились в цепи наступающих войск и, рискуя жизнью, спасали от гибели генералов, офицеров, сержантов, солдат.

Опыт Великой Отечественной войны с наибольшей наглядностью подтвердил старую, но вечно живущую истину о том, что армии бывают разбитыми еще до того, как они выходят на поля сражений.

Вооруженные Силы, чтобы выполнить свое предназначение по защите Родины, должны постоянно учиться военному делу, учиться упорно и напряженно, прежде всего, всему новому, умело опираясь и на прошлый опыт.

Очевидно, что многие оперативно-тактические нормативы, способы организации огневого поражения, построения боевых порядков, ведения атаки или обороны, которые применялись во время войны, уже во многом не подходят для современных условий. Поэтому опыт войны нельзя, образно говоря, шаблонизировать, его надо использовать творчески.

Вместе с тем опыт, приобретенный Советской Армией в годы Великой Отечественной войны, поистине бесценен. Он добыт кровью многих миллионов людей и выстрадан в ходе тяжелой, изнурительной войны с сильным, хорошо оснащенным и подготовленным в военном отношении противником.

Уроки войны даны нам не только на случай военных действий. Мы проходим сегодня через иную полосу препятствий, и не надо пасовать перед ними. Как мы не спасовали в войну. Нужно уметь собраться так, как умели собраться в войну. И надо учиться проявлять волю к победе, как умели проявлять ее ветераны-фронтовики.

close_page

ОБУЧЕНИЕ И ВОСПИТАНИЕ: ОПЫТ, СУЖДЕНИЯ

Военная служба требует от вооруженного защитника Родины безукоризненной исполнительности, организованности, дисциплинированности. Сегодня, с возрастанием сложности военного дела, более глубокий смысл приобрели дисциплина времени, личная и коллективная ответственность воинов за выполнение поставленных им задач, дисциплина эксплуатации современной техники и оружия, определяемая жестким регламентом нормативов, технических правил, инструкций и наставлений. Возникла дисциплина боевого дежурства. Еще большее значение приобрело строгое выполнение воинских законов и уставов, приказов командиров и начальников.

Казахстанские Вооруженные Силы однородны по социальному составу, спаяны общностью интересов всех воинов. Взаимоотношения между начальниками и подчиненными основаны на общей их преданности своей многонациональной Родине. Следует отметить, что командир действует по воле народа, выполняет его наказы. Подчиненные видят в нем человека, облеченного доверием нашего государства. Поэтому приказ имеет правовую основу. О значении командирского приказа в боевой обстановке образно сказал поэт:

Есть война — солдат воюет,

Лют противник — сам лютует.

Есть сигнал: «вперед!..» — вперед.

Есть приказ: «умри» — умрет.

На войне ни дня, ни часа

Не живет он без приказа…

И в наши дни воины-казахстанцы:

…Ставят жизни превыше — приказ.

Точно так, как бывавшие в деле,

Что служили когда-то при нас…

ЧТО ЗНАЧИТ БЫТЬ ТРЕБОВАТЕЛЬНЫМ

Предъявляя высокие требования к подчиненным, командир обязан заботиться о них. Воины воспринимают взыскательность своего начальника, пусть даже строгого и сурового по характеру, при условии, что свои требования он предъявляет в уставной форме, без грубости, окриков и оскорблений. Требовательность командира должна быть всегда и везде и распространяться на всех военнослужащих в одинаковой степени. Здесь следует иметь в виду, что подмена командирской требовательности разговорами, уговорами не укрепляет, а разлагает единоначалие.

Несправедливые замечания, которые делаются публично, подчиненными воспринимаются болезненно и могут не в лучшей форме запомниться им на всю жизнь. Командирам следует разобраться в причинах случившегося, спокойно разъяснить допущенную ошибку и лишь после этого определить степень вины военнослужащего и меру его наказания. По своему опыту знаю, надо обязательно постараться найти в службе и поведении подчиненного что-то хорошее, положительное, одобрить человека, внушить веру в его силы и способности.

Тактичность командира, его вежливость в обращении вызывают симпатию, уважение, доверие к нему со стороны воинов. В свою очередь они отвечают ему взаимностью.

Каждый военачальник обязан заботиться об установлении правильных взаимоотношений с подчиненными ему командирами. Без таких контактов немыслимо достаточно эффективно внедрять передовой опыт в практику обучения и воспитания войск, избегать повторения ошибок и недостатков, совершенствовать стиль служебной деятельности. Нельзя завоевывать авторитет методами устрашения подчиненных, его следует утверждать в первую очередь своим образцовым поведением, демонстрацией хороших знаний военного дела.

Командир не должен допускать злоупотреблений своим служебным положением, требовать от подчиненных исполнения своих прихотей. В качестве подтверждения хочу привести примеры из собственной жизни.

В 1954 году я был назначен командиром полка. Однажды мой заместитель по политической части подполковник Рябов проинформировал меня о том, что офицер по тылу майор Коломиец злоупотребляет служебным положением, якобы, берет продукты питания из полкового склада. Естественно, я был возмущен таким поведением подчиненного и вскоре собрал всех своих заместителей на совещание. Это были опытные офицеры, некоторые из них имели достаточно солидный служебный опыт. Например, Рябов был старше меня на 18 лет. Не имея прямых доказательств того, что майор Коломиец крадет отдельные виды питания из полковых припасов, я не стал доводить до них полученную от замполита информацию, а попросил откровенно высказать свое мнение о состоянии дел в части. Первым выступил начальник штаба Бураков. Он доложил, что взаимоотношения среди офицеров управленческого звена основаны на товарищеской, доверительной основе, позволяющей своевременно выявлять и устранять допущенные в личном поведении и службе недостатки. Однако Павел Васильевич подчеркнул, что ему очень тяжело решать различные вопросы с подполковником Рябовым, который к тому же собирает на людей не проверенные негативные факты и сообщает о них в политотдел дивизии. Подполковник Рябов молчал. Затем говорили другие командиры по технической части, которые заверили меня в том, что будут добросовестно исполнять свои обязанности и помогать мне в решении всех задач. Майор Коломиец, рассказав о положении дел на подведомственном ему участке службы, заявил, что с Рябовым находить общий язык очень трудно и что он своими действиями не сколачивает офицерский коллектив, а разваливает его. Следовало ожидать, что замполит будет оправдывать свое поведение, и в частности, доведет до сведения присутствующих информацию о воровстве продуктов. Но этого не случилось. Взяв слово, он критику в свой адрес признал правильной и пообещал устранить недостатки в личном поведении.

Прошло всего три дня, и подполковник Рябов подает рапорт об увольнении в запас, а с офицерами, которые присутствовали на совещании, я проработал еще четыре года, и все они служили честно и добросовестно, с полной отдачей и помогли вывести полк в число передовых.

После отъезда подполковника Рябова ни одной жалобы на моих заместителей и офицеров штаба не поступало.

Важнейшее качество командира — простота в общении с людьми. О скромных командирах всегда отзываются с уважением, с их мнением считаются, их указания и советы охотнее выполняют. Скромный руководитель всегда пользуется высоким авторитетом среди подчиненных и окружающих. Скромность не позволит приписать себе заслуги других или свалить на них собственные ошибки. Он никогда не будет заниматься самовосхвалением и постарается избавить от этого недуга своих подчиненных.

Лично для меня образцом скромности являлись и являются военачальники генералы армии Петров Иван Ефимович и Лушев Петр Георгиевич.

Петров командовал войсками Туркестанского военного округа, замечу, что сюда входили соединения и части, расквартированные на территории пяти республик — Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана. У руководителей этих республик Иван Ефимович пользовался огромным авторитетом, ибо отличали его душевная щедрость, скромность, вежливость в обращении с людьми. Командующий был всегда уравновешенным человеком и никогда не проявлял высокомерия. Я работал тогда старшим офицером Оперативного управления штаба ТуркВО и был свидетелем того, как на полевых выездах, учениях он питался в одной палатке со всеми офицерами, хотя у него была возможность питаться отдельно. Кстати, и жил он в очень скромной квартире.

Генерал армии Лушев кроме работы, от раннего утра и до позднего вечера, ничему другому внимания не уделял (я имею ввиду охоту, различного рода пикники, застолья и т.д.). Всегда был тактичен, собран в действиях. Не пользовался закрытыми базами, магазинами, которые в то время обслуживали руководителей. Будучи в командировках, а ездил он очень часто, не позволял, чтобы ему создавали какие-либо особые условия. Как говорится, был суров, но справедлив. Я прослужил под его руководством три года в должности заместителя, и расстались мы с ним как хорошие друзья.

Многие из военачальников, которых я знал, всегда скромно говорили о своих собственных заслугах, зато стремились по достоинству, в меру их усердия к службе, отметить своих подчиненных. Этим отличался, в частности, командующий войсками САВО генерал армии Лященко Николай Григорьевич. Я не помню случая, чтобы он говорился, под моим руководством», наоборот, всегда говорил о делах своих подчиненных, выделял их роль в решении тех или иных задач. Николай Григорьевич часто называл фамилии подчиненных ему офицеров с уважением, отмечал их с положительной стороны. Поэтому все дорожили расположением командующего, ценили его. Мне посчастливилось под его руководством служить в качестве заместителя семь лет.

Если человек начинает излишне много говорить о своих заслугах, считать, что знает больше других, пренебрежительно относиться к подчиненным и равным по должности, то смело можно сказать — он зазнался. Такие командиры малейшую критику своих недостатков встречают в «штыки», воспринимают как обиду.

Что же делать с такими командирами? Вышестоящим начальникам следует более взыскательно и конкретно руководить их деятельностью, чаще и жестче контролировать их работу, предъявлять повышенные требования.

Жизненный опыт подтверждает, что зазнавшиеся начальники, командиры быстро теряют голову в трудной обстановке. Особую опасность эта «болезнь» представляла в годы войны. Если командир, выполнив боевую задачу, успокоился, не принял меры по закреплению достигнутого успеха, а противника недооценил, то успех часто сводился к нулю. Свидетелем таких случаев я был при освобождении г. Макеевка, при форсировании Днепра, на Днестровском плацдарме, когда некоторых командиров не только отстраняли от должностей, но и отдавали под военный трибунал. А после войны знавал и таких командиров, которые, сдав инспекторскую проверку, считали, что на этом все закончено и дальше можно пожинать плоды победы. Стоило им расслабиться, как повторная проверка показывала низкий уровень обученности части, подразделения. Вот что такое зазнайство.

В многогранной деятельности командиров важное значение имеет их умение налаживать деловые и иные отношения с подчиненными. Любому начальнику следует использовать малейшую возможность поговорить с людьми, пошутить, приободрить их. Надо помочь подчиненным — солдатам, сержантам, офицерам откровенно высказывать свое мнение, отстаивать свою точку зрения. Ведь подчиненным всегда интересно пообщаться с начальством, высказать свою позицию и просьбы, получить ответы на интересующие вопросы. Желательно, чтобы такие беседы носили целенаправленный характер, приносили ощутимую обоюдную пользу, оставляли заметный след в жизни. Тут особого секрета нет. Просто командирам необходимо помнить, что подчиненные высказывают свое мнение лишь тогда, когда начальник откровенен, расположен к людям, сам как бы призывает: «Ну, давайте, поговорим». Причем делает это искренне, ненавязчиво, тактично. И обязательно среди солдатской массы тогда найдется человек, который выскажет пожелание коллектива.

Очень важно в ходе бесед умело выделить главные мысли и логично их изложить. Фактами и логикой убеждать подчиненных в необходимости образцового выполнения поставленных задач, побуждать к активным действиям. Эта истина подтверждается множеством примеров. В частности, мне запомнился, еще с военных лет, заместитель командира нашего 1052-го полка подполковник Икпаев. Он не был политработником, но умел говорить с большой убедительностью, и его выступления доходили до всех солдатских сердец, и мы готовы были немедленно вступить в бой с неприятелем.

К большому сожалению, некоторые командиры избегают встреч с подчиненными. Это плохо, это отрыв от массы. Таких начальников в войсках знают плохо и, как правило, мало уважают. В послевоенные годы в моей памяти остались яркие выступления генерала армии Петрова И.Е. Помнится, по субботам он проводил занятия. Темы его выступлений не повторялись, и мы шли на эти встречи с желанием, а не по приказу, ибо на его уроках было чему учиться.

Любому военачальнику необходимы такие черты характера, как справедливость, умение в высшей степени объективно относиться к подчиненным. Объективность проявляется в правильной оценке заслуг и недостатков людей. Ни в коем случае нельзя ни преувеличивать, ни преуменьшать достоинств и заслуг подчиненных, ни в мирное время, ни в ходе боевых действий. Заслуживает похвалы тот командир, который с большим уважением относится к своим подчиненным, умеет помочь им, научить их, вовремя заметить, пусть даже, как говорится, незначительные успехи. Принимать близко к сердцу судьбу каждого подчиненного, болеть душой за его становление — очень важное качество командира. В этом плане большое воспитательное значение имеют воспоминания известных полководцев, Молодым командирам нашей казахстанской армии советовал бы прочитать внимательно воспоминания-мемуары маршалов Г.Жукова, К.Рокоссовского, А.Василевского, генерала армии С.Штеменко, которые, уверен, заметно пополнят их знания.

Надо помнить, что военачальник ко всем подчиненным должен относиться одинаково справедливо. Командиру надо обладать смелостью критически относиться к своим решениям, результатам работы. Нельзя сказать, что дело это легкое. Тут нужна мужественная взыскательность к себе. Любому начальнику следует самокритично анализировать стиль своего руководства и результаты служебной деятельности.

Правильно обучать и воспитывать людей командир не сможет, если не обладает такими качествами, как внимательность и чуткость к подчиненным. Знания деловых, моральных качеств каждого подчиненного — главное при расстановке кадров, особенно при выдвижении на более высокие должности.

В казахстанской армии сейчас наступил период, когда можно, учитывая вышеназванное утверждение, подбирать и выдвигать офицеров на разные ответственные должности и посты. Надо внимательно изучать и, без лишней спешки, по объективным данным, определять перспективы их роста.

Забота военачальников о подчиненных ему командирах заключается в том, чтобы помочь овладеть мастерством в организации боевой, оперативной подготовки войск.

Естественно, здесь требуется, чтобы сам начальник имел значительно более высокую подготовку, нежели eго подчиненные, хорошо разбирался в боевых возможностях и принципах использования всех видов оружия и боевой техники, всесторонне знал искусство организации боя.

При беседе с командирами старшему начальнику следует всегда интересоваться, как они оценивают своих заместителей с точки зрения их роста, сопоставляя при этом свои личные наблюдения с полученными характеристиками.

На служебных совещаниях и при встрече с командным составом в войсках надо проявлять больше внимательности, чуткости, выдержки и терпения в работе с нижестоящим командным составом. Важно, чтобы в воинских коллективах был здоровый нравственный климат, нормальные взаимоотношения между старшими и младшими. Надо помнить и о том, что большего успеха добивается тот командир, который обладает всеми вышеназванными качествами в комплексе.

В целях успешного решения различного рода задач командирам необходимо постоянно расширять свой кругозор, т.е. круг своих военных, специальных и иных знаний, интересов. Учитывая это, молодым командирам советую постоянно, изо дня в день, самостоятельно изучать теорию и практику военного дела, развивать командирские качества.

Командир должен в совершенстве знать все виды оружия, их тактико-технические данные, устройство, уметь устранять неисправности. Безусловно, командир должен знать, как лучше применять то или иное вооружение в боевых условиях, постоянно следить за развитием боевой техники как у нас, так и за рубежом. Он не должен стесняться подчиненных, если что-то не знает, наоборот, сказать им: «Хорошо, я обязательно узнаю, и вы получите ответ».

Большое значение в самосовершенствовании офицеров-командиров имеет знание истории войн и военного искусства, так как становление Вооруженных Сил, подготовка и воспитание личного состава войск строится на основе богатейшего исторического опыта, военной истории. Кстати, все выдающиеся полководцы, как правило, изучали уроки прошлых войн, стремясь сделать из них правильные выводы на будущее.

Надо помнить, что боевой опыт, добытый военным искусством и кровью бойцов и командиров в годы Великой Отечественной войны, несомненно, послужит делу дальнейшего повышения боевого мастерства личного состава Вооруженных Сил Казахстана.

В связи со сказанным хочется подчеркнуть такую мысль: военный руководитель обязан так же хорошо знать боевой опыт иностранных армий. Офицеры Советской Армии в военных училищах и академиях больше изучали историю войн Древнего Рима и Греции. А ведь были удачные операции, проводимые союзниками в Европе, Африке и Азии, прорывы немецко-итальянских, японских войск. Чтобы из всего узнанного сделать правильные выводы для себя и для обучения подчиненных, нужно изучать военную историю. При этом надо помнить, что эффективность самостоятельной работы во многом зависит от личной организованности и умения использовать наиболее целесообразные формы и методы. Для систематической работы над собой требуется время. Военному руководителю, служебные обязанности которого многогранны, подчас действительно не хватает дня, чтобы сделать запланированное накануне. И все же он должен изыскивать возможности для самостоятельной подготовки.

Без расширения своего профессионального кругозора военачальники окажутся малоспособными на высоком качественном уровне организовывать и проводить общевойсковые, командно-штабные, летно-тактические, специальные и иные виды учений в войсках. Следует помнить, что военные учения являются высшей формой тактической и стратегической подготовки армий, соединений, частей и подразделений, сил флотарикомандующих (командиров) и штабов на местности в условиях, максимально приближенных к боевым. Особых усилий и, можно сказать, проявлений таланта требуют двусторонние учения-маневры. Командующие, в частности, должны тщательнейшим образом изучить военно-политические, военно-экономические и физико-географические условия и оперативное оборудование предстоящих театров военных действий, отдельных стратегических районов, расположение сил противника и его намерений на предмет ведения тех или иных военных действий. Начальники всех степеней обязаны хорошо разбираться в характере возможных войн, способах их ведения, уметь разрабатывать теоретические основы и практические рекомендации по вопросам организации наступательных, оборонительных и иных операций, способы всестороннего обеспечения армейских сил, определять пути использования в боевой обстановке новых средств вооруженной борьбы.

Работая в течение пяти лет старшим офицером Оперативного управления округа, я неоднократно участвовал в разработке штабом различных учений оперативного масштаба. И воочию убедился, что любые проводимые учения должны быть максимально приближены к боевым действиям и вестись без упрощенства; они предназначены для того, чтобы побуждать инициативу и творчество всех военнослужащих.

Учения следует проводить днем и ночью в течение нескольких суток, добиваясь от личного состава войск максимальной затраты физических и духовных сил.

В случаях, если поставленные перед действующими силами цели не достигаются, учения следует повторить и добиться эффективной отработки всех тем и учебно-тактических задач. При этом нельзя допускать, чтобы одна из сторон теряла инициативу. На учениях следует создавать такую обстановку, которая позволяла бы командирам принимать целесообразные решения при обходе противника, его окружении, преследовании или закреплении достигнутого рубежа.

Опыт Великой Отечественной войны свидетельствует, безоглядные действия, недостаточное знание противника всегда вели к лишним потерям, а иногда и поражению. Вот почему командирам нужно хорошо знать тактику действий и организационную структуру вероятного противника, что является условием правильного решения боевых задач.

Организаторы учений обязаны в ходе отработки тактических задач учить командиров грамотно оценивать обстановку и, в первую очередь, силы противника, боевые возможности своих подразделений. Начальник артиллерии, например, должен ясно себе представлять, сколько орудий и какого калибра находится в его распоряжении, какими огневыми возможностями он обладает, где расположены огневые позиции батарей, каким количеством боеприпасов они снабжены, способы использования артсредств для огневого поражения противника. Чрезвычайно важно, чтобы командный пункт командира артдивизиона (полка) был расположен вместе с КП общевойскового начальника (там же должен находиться авиапредставитель). Не следует допускать на учениях грубых окриков и оскорблений в адрес командиров за допускаемые ими ошибки в действиях. Учения и проводятся для того, чтобы обучать командный состав искусству управлять войсками в бою.

Поучительными должны быть и разборы состоявшихся учений. На них, как правило, дается анализ, как осуществлялись командирами предусмотренные замыслом старшего начальника задачи в различной боевой обстановке, с какой степенью вероятности они принимали решения на проведение той или иной операции, вскрываются допущенные офицерами недостатки. Если учения проходили на местности с привлечением войск, то при подведении их итогов следует обращать внимание на следующие вопросы: как велась маскировка мероприятия, направленная на скрытие своих войск от наблюдения противника или введение его в заблуждение относительно группировки, намерений, расположения и действий своих сил в бою; что делалось для инженерного оборудования позиций и укрытий; как воинские формирования занимали боевой порядок, какими темпами вели наступление; как удерживали занимаемые позиции и создавали условия для разгрома неприятеля; грамотно ли осуществлялось огневое поражение врага артиллерией и авиацией, прикрытие своих подразделений с воздуха, взаимодействие между соединениями и частями, их тыловое обеспечение.

При разборе результатов учений очень важно произвести всесторонний анализ действий управленческих звеньев армейского механизма, определить уровень, степень эффективности выполнения намеченных старшим начальником программ, целей и оперативно-тактических замыслов. Самого пристального внимания заслуживают и все направления проводимой в ходе учений работы командиров по воспитанию и боевому обучению личного состава. Обязательно нужно отметить отличившихся в ходе учений офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат, самых достойных из них поощрить.

Перед проведением крупных учений следует проводить тактико-строевые занятия. На них оттачиваются отдельные темы и вопросы, что впоследствии позволяет избежать ошибок и просчетов, решать все задачи в комплексе.

Командир, организующий учения, должен помнить о том, что их проведение — мероприятие дорогостоящее, и поэтому обязан спланировать их так, чтобы затраченные средства и время на деле оправдались и способствовали достижению поставленных целей.

Огромной силой, которая помогает командиру успешно осуществлять руководство войсками в любых условиях, является его авторитет. Он сам по себе не приходит, здесь важно, чтобы личные достоинства командира всегда были на уровне его должностных прав. Тогда авторитет будет признан и по форме, и по существу.

Если хочешь «сколотить» коллектив, твой личный авторитет должен притягивать подчиненных, и ты обязан создавать в части атмосферу подлинной дружбы и войскового товарищества. Командир, начальник должен показывать личный пример образцового выполнения конституционного и воинского долга.

Следует отметить, что у авторитетного начальника и подчиненные служат с большим старанием, всегда стараются заслужить его доверие и доброе слово. Приятно смотреть, как подчиненный приказание командира, обязанности свои исполняет споро, красиво. Известно, что командир, военачальник обладает большой властью, однако, он не должен увлекаться администрированием. Нужно устанавливать взаимоотношения с подчиненными так, чтобы они выполняли приказы сознательно, с пониманием их важности и необходимости.

Основа авторитета военачальника — единство слова и дела. Очень важно, чтобы командиры, занимающие высокие должности, вели себя в пределах уставных норм, не превышали своих прав, не относились пренебрежительно к товарищам по службе, не проявляли чванства, не поощряли подхалимов, правильно реагировали на критику в свой адрес. Те начальники, которые не следуют этим правилам, нормам поведения, авторитетом не обладают.

Каждый командир должен осознавать, что авторитет — это общепризнанное влияние его личности в армейской сфере, общественной жизни, основанное на профессиональных и иных знаниях, нравственных достоинствах, служебном и боевом опыте. При этом начальник, облеченный определенными властными полномочиями, обязан не допускать т.н. суеверного преклонения подчиненных перед своим авторитетом, а всячески укреплять его путем формирования в коллективе атмосферы подлинного боевого товарищества, нетерпимости к нарушениям воинской дисциплины, сосредоточения своего внимания на задачах дальнейшего повышения боевой готовности частей и подразделений, решении проблем социально-бытового и тылового обеспечения личного состава войск. Жизнь убедительно подтверждает, что, действительно, быть командиром — это не просто «начальствовать». Командир — это не только военный специалист. Он и педагог, и воспитатель, а значит — организатор. Именно такими организаторами и воспитателями воинов являются наши офицеры, прапорщики, сержанты.

close_page

О КУЛЬТУРЕ ОФИЦЕРА

Не случайно поднял я вопросы обучения и воспитания, основываясь на своем опыте работы с людьми и в годы войны, и послевоенное время. Могу уверенно утверждать, что лучшие качества былых поколений советского офицерского корпуса я постарался передать нынешнему командному составу Вооруженных Сил Казахстана, будучи министром обороны нашей республики. Думаю, что не на последнем месте среди этих качеств такие, как интеллигентность, тактичность, доброжелательность, сочетающиеся с ровной, неотступной требовательностью и к окружающим, и в первую очередь, к себе.

Надо полагать, читатель ждет от меня рассказа о том, как необходимо найти тот заветный «ключик» к сердцу человека, как обеспечить близость руководителя к людям, но, в сущности, об этом я давно уже веду речь. Мы справедливо говорим, что в основе культуры личности лежат глубокий профессионализм, ответственное отношение к делу. Нетрудно представить, как страдает авторитет командира, не умеющего откликнуться добром на внешнее проявление учтивости, такта подчиненного. Причем все больше убеждаешься, что дело тут не в «складе характера», не в темпераменте, как пытается кое-кто утверждать, а именно в низкой личной культуре человека. Взять ту же приветливость, доступность того или иного командира. Она на голом месте не возникает. Мы привыкли говорить, что, мол, в задушевной беседе солдат открывает свой характер. Но в такой беседе и воспитатель оказывается открытым перед воспитуемым. Выходит, «каменное» лицо иным товарищам бывает нужно просто для того, чтобы не продемонстрировать собственные недостатки. И если они имеются, то, конечно, всплывают наружу. К примеру, если кто-то считает возможным отчитать провинившегося офицера, прапорщика, сержанта в присутствии их подчиненных.

Не раз приходилось слышать, как шумно распекает подчиненных тот или иной офицер. А когда спрашиваешь его: «Зачем кричишь?», тот, оправдываясь, отвечает, стараюсь, дескать, для дела. Очень плохо, если требовательность командира зависит от настроения. Сегодня он всех разносит, наказывает, а завтра не обращает внимания на недостатки, неисполнительность. Чаще всего у таких офицеров «вкус к требовательности» проявляется лишь после того, как они сами наказаны старшими начальниками за упущения. Начинают суетиться, упрекать подчиненных, что те их «подводят» Это, конечно, не способствует наведению в подразделениях уставного порядка, укреплению авторитета командиров. «Накачка» без постоянного контроля за соблюдением уставного порядка создает иллюзию борьбы за крепкую дисциплину. Со временем вырабатывается как бы иммунитет к ней, и она теряет всякий смысл.

Бесспорна истина, что метод постоянной требовательности к подчиненным дает замечательные результаты. Но, как у всякого метода воспитания, у него есть свои правила. Одно из них — требование должно быть исполнимым. Вольное или невольное нарушение его сводит на нет самые добрые намерения. Например, офицер получает от начальника задание: «Подготовить документ. Срочно! Как хочешь, к утру чтоб он был готов». Бывает такое. И офицер сидит всю ночь. Документ получился сыроватым, следовало бы его доработать, но надо «срочно». Волнуясь, он доложил об исполнении задания и представил материал. Потом выяснилось, что начальник «взглянул» на эту бумагу через несколько дней и отдал на доработку. Спрашивается, зачем же спешил человек, нервничал? На чем основано такое указание? На благом пожелании быстро получить результат. Поэтому и эффективность такого рода распоряжения сомнительна. Хуже того, у подчиненных появляются неуверенность в своих силах, неуважение к тому, кто отдал такое указание.

Или такой пример. Кое-где стало чуть ли не правилом приказывать военнослужащим прибывать на различного рода совещания на полчаса раньше их открытия. В шутку это называют «ефрейторским зазором». Но для чего они? Кто тут виноват? Недисциплинированные люди. Отчасти, да. Но в этих случаях начальники как бы им потворствуют и воспитывают недисциплинированность у остальных. Когда такое случается не раз и не два, а регулярно, тогда и расцветают «ефрейторские зазоры». Если же люди почувствуют, что при малейшем опоздании им придется держать ответ, они станут контролировать себя. Тогда никакие «зазоры» не потребуются. Не раз убеждался в том, что от такого порочного стиля в работе некоторых командиров в итоге страдало дело.

Однако это истина, ясная и без подсказки. Душа человека, не облагороженная культурой, все равно, что солончаки, сколько семян воспитания в нее не высевай, всходов не дождешься. Если воспитатель не хочет наткнуться на душевную глухоту, он просто обязан заботиться о культурном развитии людей, не говоря о своем.

Читатель может спросить: каким же я вижу офицера в идеале? Высококультурной личностью в полном смысле этого слова. Задаю себе вопрос: а в чем прежде всего проявляются воспитанность, интеллигентность, внутренняя культура?

Видимо, в знании правил приличия, поведения, которые стали жизненной потребностью, в широте образованности, профессионализме, умении вести себя на службе, в быту, в семье соответствующим образом.

Но учим ли мы этому будущих офицеров в стенах училища? К сожалению, не всегда, в лучшем случае ограничиваемся набившими оскомину сентенциями, типа: «так нельзя делать», «что такое хорошо и что такое плохо». Разве не парадоксально, что в военных училищах не все преподаватели обладают вышеназванными качествами, не обучают курсантов даже культуре речи, умению вести дискуссии, общения с собеседниками. А надо бы обучать таким, казалось бы, простым вещам: как сидеть за столом, пользоваться столовыми приборами, как вести себя с девушкой, как строить семейные отношения. И еще необходимы им знания обычаев, нравов и культуры других народов. Ведь наша страна — многонациональная. Пора бы нам перестать бездумно отмахиваться от опыта предшественников, гораздо полезнее глубже его изучать и все лучшее перенести в день сегодняшний. Конечно, воспитание — не дорога с односторонним движением. Оно не должно быть рассчитано только на потребительский интерес. Офицерам, прежде всего самим себе, следует четко понимать его значение в своей судьбе, стремиться к самовоспитанию. Тяга к знаниям, образованности должна быть человеческой потребностью. Ну а как, спрашивается, заинтересовать их? Просто: поставить продвижение по службе в прямую зависимость от профессионально-этического развития.

ПРИШЛО ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ

Мы должны сделать все для того, чтобы об армии сегодня говорили с гордостью, а не только о том, что там процветает «дедовщина», не изжиты самовольные отлучки. Проблема существует, и об этом пишется и говорится много и открыто. В процессе реформирования наших Вооруженных Сил, активизации воспитательной работы в армии делается многое для ее решения. Но хочется сказать, что пишущие на эту тему авторы часто просто-напросто теряют чувство меры. Скажем, вместо того, чтобы поразмышлять об истоках аморального поведения того или иного солдата во взаимоотношениях с товарищами, о том, что надо сделать, чтобы призывающиеся в армию юноши избавлялись от этого «вируса» в процессе подготовки к военной службе, публицист живописует поведение «старика», унижающего достоинство молодого воина. Возникает естественный вопрос: ради чего пишет автор? Ради «жареных» фактов? Ведь от этого проблема не убывает. Спору нет, надо поднимать проблемы армии, но необходимо это делать профессионально, с пользой для дела. К сожалению, многие забывают, что армия — это осколок общества, все лучшее в ней от народа. Все чуждое ей, наносное — из того же источника.

Как же обидно и больно осознавать, что, прикрываясь нынешними временными экономическими трудностями, военно-патриотическое воспитание молодежи пущено на самотек. И, в конце концов, она оказалась предоставленной самой себе. Налицо явно прогрессирующий нигилизм, бездуховность, преклонение перед «золотым тельцом», — все это ведет к разгулу преступности внутри общества.

Если мы не вступимся всем миром за юные, неокрепшие души, последствия могут быть плачевными.

Надо действовать сегодня, не сидеть сложа руки, мол, молодежь не та, на проведение военно-патриотического воспитания, дескать, денег нет. А ведь патриотизм не может уступать выгоде. Он воспитывается всей историей. Несмотря ни на что, следует проводить работу на всех государственных уровнях. Причем делать это целенаправленно, кропотливо, постоянно.

Если вспомнить молодость моего поколения, то и в наше время бывало всякое. Но в целом патриотический настрой был высокий. Была стройная система воспитания и подготовки будущих защитников Отчизны. В школах, техникумах, других учебных заведениях парни и девушки с увлечением занимались начальной военной подготовкой: стреляли, даже из настоящих винтовок. Шло состязание — кто лучше выполнит нормативы значкиста «ГТО»? В общем, не только любили свою страну, свой талантливый народ, но и целеустремленно готовились к защите Отечества. И не случайно я использовал в книге письма юных следопытов, школьников. Приведенные примеры могут послужить некоторым опытом в воспитании патриотов, людей, готовых сознательно, с чувством высокой ответственности защищать свою Родину. Ибо, как сказал известный педагог

В. Сухомлинский: «Тот, кто по-настоящему любит Родину, во всех отношениях настоящий человек. Наша Родина — это могучее тысячелетнее дерево. Так пусть же каждый из нас будет не сухим, бесплодным сучком на этом дереве, а живой, плодоносящей ветвью…»

Мы гордимся поколением победителей. А поколение послевоенное — мотострелки, летчики, десантники, связисты, артиллеристы, танкисты? Без этого звена разрывается цепь наших Вооруженных Сил. Хотя мы строим молодую казахстанскую армию, но, подчеркиваю, лучшие традиции в ней остались от Советской Армии. Ведь наши сыновья приняли традиции отцов и дедов-фронтовиков, продолжили и передали молодежи. Это они своими трудолюбием, настойчивостью и самоотверженностью создавали лучшую в мире армию, ракетную, космическую, поднимали ратный щит, которого, чего скрывать, побаивались даже заокеанские супермены в хаки. Конечно, нынче другое время. Нет того могучего Советского Союза и его единых Вооруженных Сил. Бывшие республики, став суверенными государствами, строят свои армии. И какими бы лозунгами не оперировали сегодняшние политики, на первом месте должны стоять оборона страны, подготовка защитников Отечества. Отрадно, что Глава нашего государства Нурсултан Абишевич Назарбаев обороноспособности страны уделяет первостепенное внимание. Не случайно в Стратегии «Казахстан — 2030» национальная безопасность среди приоритетных направлений выделена № 1.

Меня радует, что в наших Вооруженных Силах, несмотря на трудности, идет реформирование — процесс сложный, длительный, который охватывает все аспекты жизни армии. Акцент, безусловно, делается на высокие технологии, на обеспечение высокой боеспособности с тем, чтобы в кратчайшие сроки решать любые задачи. Но все это, мне думается, будет практически невозможно сделать, если не будут в армии служить истинные патриоты своей Отчизны, для которых честь и независимость Родины будут превыше всего. Словом, служба для них будет действительно престижной и почетной. А для этого нам надо сообща поднимать ответственность семьи, школы, трудовых коллективов, общественных организаций за подготовку будущего воина, чтобы в армейские ряды вступали не только подготовленные во всех отношениях молодые люди, но и патриоты, интернационалисты, питающие уважение, любовь к военной профессии, понимающие смысл и предназначение армии. Вот почему нужны новые подходы в воспитании, чтобы вернуть интерес к героической истории Казахстана, его Вооруженных Сил. И в этом смысле огромную роль в воспитательной работе, кроме школ, учебных заведений, трудовых коллективов, должны играть командиры, офицеры-воспитатели. Почему так говорю? Потому что в традициях офицеров — высокий интеллект, глубокие познания не только в военной области, но и в естественной и гуманитарных сферах. Помните, у А.П.Чехова «Трех сестрах» есть замечательные слова: «если и есть в нашем городе интеллигентные люди, то это — военные». Для меня понятия — армия, офицеры и интеллигенция -всегда были родственными и бесценными. Я до сих пор с теплотой вспоминаю своих первых командиров. Они всегда и во всем были примером для подражания. О каждом из них могу с уверенностью сказать: гвозди бы делать из этих людей. О многих из них я рассказал в первой книге.

Раньше быть офицером считалось престижным. Без ложной скромности скажем: девушки чаще всего влюблялись в офицеров, даже не в киноактеров. Думаю, что одна из важных проблем нынче — подъем престижа офицерского корпуса.

Я хочу сказать, что в армейской среде работают, отдают свой талант многие замечательные люди, имею в виду работников культуры и искусства. С их помощью можно вернуть уважение военных к самим себе. Почему бы не создать крупным планом фильмы о славных батырах, делавших нашу героическую историю: Кабанбае, Богенбае, Наурызбае, Райымбеке, Карасае и многих других, о доблестных офицерах казахстанской армии.

С людьми творчества, искусства, в том числе с журналистами надо работать. Не ждать, когда поводом для встречи становятся какая-нибудь знаменательная дата или событие. Их надо чаще и систематически приглашать в войска, создавать оптимальные условия для работы, предлагать интересные темы и сюжеты. Опыт показывает, что люди хотят больше знать о своих Вооруженных Силах. Более того, они соскучились по нашим, казахстанским, героям — рыцарям без страха, а телевидение и книгоиздатели «кормят» их зарубежными боевиками. Они набили оскомину.

С помощью творческих работников можно было бы завершить издание Книг памяти о воинах, погибших не только в годы Великой Отечественной войны, но и в «Афганской» войне.

Более вдумчивого подхода требует военно-шефская работа. Здесь речь должна идти о качественно новом содержании ее, то есть о партнерстве, а не о некоем формальном шефстве. В условиях информационной цивилизации воинские части необходимо обеспечить новейшими достижениями техники: телевизорами с большим экраном, видеомагнитофонами, компьютерами с выходом в «Интернет». Я говорю о назревших возможностях всестороннего приобщения к научно-техническим, интеллектуальным ценностям новой эпохи, в которую мы вступаем. Да, армия должна быть не только гарантом национальной безопасности, но и гарантом высокой культуры.

Многое могут сделать в плане военно-патриотического воспитания воины-интернационалисты, с честью выполнившие свой долг на опаленной огнем войны земле Афганистана. Значение работы клубов, объединений, созданных ими в свое время, трудно переоценить в развитии у завтрашних солдат не только силы, ловкости, выносливости, но и таких качеств, как смелость, воля, мужество, необходимых вооруженному защитнику Отчизны.

Я нисколько не сомневаюсь, что если до сознания народа будут ясно, отчетливо и без искажений доводиться проблемы становления и развития армии, ее реформирования, люди сами найдут возможность, как помочь ей. Верю, что и нынешние трудности, несравнимые ни в коей мере с теми, которые пришлось испытать фронтовому поколению, будут преодолены. Армия и народ, как тогда, в дни тягчайших испытаний, так и нынче будут вместе. Иначе говоря, «Жанбырмен жер кегередi, батамен ер кегередi» (Дождем земля зеленеет, благословением герой процветает).

И еще. Коль я затронул вопрос о роли и значении средств массовой информации, то не могу не сказать доброе слово о центральных газетах МО РК «Казакстан сарбазы» — «Воин Казахстана» (бывший ответственный редактор полковник С.Жагипаров), МО РФ «Красная Звезда» (главный редактор полковник Н.Ефимов). Если коротко, то эти издания были моей опорой в повседневной служебной деятельности, образно говоря, и другом, и советчиком. Наверное, буду прав, использовав в завершающей части своей книги корреспонденцию «Фронтовик, герой, министр…», опубликованную в «Красной Звезде» 20 октября 1995 года (автор полковник Олег Фаличев). Она примечательна тем, что в ней подводились итоги моей полувековой службы в армии, ставшей неотъемлемой частью моей жизни:

«Убежден: прежние и нынешние читатели «Красной звезды» на всем постсоветском пространстве хорошо помнят и знают Героя Советского Союза генерала армии Сагадата Нурмагамбетова. Мы не раз писали о нем в интервью, корреспонденциях, заметках. Да и как не писать, ведь он, можно сказать, живая легенда…

В годы Великой Отечественной войны Сагадат Кожах-метович Нурмагамбетов окончил Первое туркестанское пулеметное училище, командовал на фронте пулеметным взводом, ротой, стрелковым батальоном. Вместе со своей 301-й стрелковой дивизией участвовал в освобождении Кавказа, Донбасса, Южной Украины, Молдавии, Польши, штурмовал правительственные здания в Берлине, в том числе имперскую канцелярию Гитлера…

Автору этих строк в свое время довелось служить под его началом, когда еще генерал-лейтенант Нурмагамбетов был заместителем командующего войсками Среднеазиатского военного округа. А потом брать у него интервью — уже министра обороны Казахстана. Помню, гене-рала-фронтовика всегда отличали спокойствие, взвешенность, если угодно, мудрость в суждениях и решениях. Он, проливавший кровь за нашу некогда общую и могучую Родину, всегда выступал за самое тесное сотрудничество с Россией и ее армией. Видел в них стратегического союзника. Одним из первых поддержал идею создания Объединенных Вооруженных Сил.

«Собственно, что такое армия Казахстана, — говорил он мне в интервью в 1993 году. — Это часть Советской Армии. Остались офицеры, осталась боевая техника. Ничего здесь надуманного, завезенного откуда-то у нас нет. Да, мы создали армию последними. Ведь политика Казахстана была направлена на то, чтобы не отделяться от России…»

А в канун 50-летия Победы, уже другому нашему корреспонденту, с прежней убежденностью заявил: те, кто, глядя, как постепенно разрушается единое оборонительное пространство бывшего Советского Союза, надеются и на разобщение нашей общей памяти. Но они рискуют жестоко просчитаться. Казахстан твердо держит курс на всемерное укрепление коллективной безопасности, стратегическое союзничество с Россией.

… Да, он был последним министром обороны — фронтовиком во всем СНГ. Но годы берут свое. Указом Президента Казахстана 16 октября с.г. назначен новый министр обороны республики… А генерал армии Сагадат Нурмагамбетов теперь — советник главы государства. И это, думается, закономерно: фронтовики и их опыт в запас не уходят».

close_page

ОТ АВТОРА

В 2004 году под редакцией Министра обороны Республики Казахстан генерала армии М. К. Алтынбаева на базе издательства — Акционерное общество «Астана полиграфия» вышла книга, посвященная моему 80-летию. В нее были включены воспоминания фронтовиков, сослуживцев в послевоенное время и на начальном этапе строительства казахстанской армии.

В связи с этим мне хотелось бы выразить слова благодарности лично Мухтару Капашевичу, а также членам редакционной коллегии: председателю Комитета начальников штабов МО РК генерал-майору Дарбекову Болату Керимжановичу, заместителю Министра обороны РК генерал-лейтенанту Хасбулатову Абаю Болюкпаевичу, начальнику Департамента воспитательной и психологической работы КНШ МО РК полковнику Назирову Болату Темирбулатовичу, начальнику Национального университета обороны РК (заместителю редактора) генерал-майору Уразову Едилу Лукиановичу, начальнику Военно-научного центра МО РК полковнику Муханбетка-лиеву Хайырлы Салыковичу, начальнику Пресс-службы Аппарата Министра обороны РК полковнику Жагипарову Са-паргали Нурдаулетовичу, ведущему научному сотруднику Военно-научного центра МО РК Биримжанову Баяну Биримжановичу.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СОВРЕМЕННИКОВ

Генерал армии Алтынбаев М.К., Министр обороны Республики Казахстан

В мире нет ни одного народа, судьбу которого не определяли бы личности. В жизни наших предков-кочевников личности, обладающие высоким разумом, огромной силой воли, патриотизмом, мощным национальным духом, играли большую роль. Человеческие качества ценились кочевниками превыше всего. Если воин отличался храбростью и отвагой, то он мог стать батыром, даже не относясь к степной аристократии. Проявлявший склонность к сказительству, обладавший живым и острым умом становился хранителем памяти народа (акыном).

Наши предки в «Большой надписи» в честь Кюль-Тегина записали: «Вначале было вверху голубое небо, а внизу темная земля; появились между ними сыны человеческие». Таким образом, стержневым элементом мировоззрения считали Человека.

Нам есть, чем гордиться, ибо наши предки оставили глубокий след в истории, оказали мощное влияние на судьбы народов Евразийского континента.

Казахи всегда были умелыми и мужественными воинами, способными переносить тяготы и лишения походного быта, неделями находясь в седлах боевых коней. Недаром царь Дарий в IV веке до н.э. говорил: «Они любят свободу больше, чем золото и пурпурные ткани. Их нельзя подкупить, как вавилонских купцов или египетских жрецов. Их нельзя запугать, ибо всегда они могут укрыться от врага в бесконечных просторах своей страны и всюду найти пастбища для своих стад и новые пахотные земли и всегда вернуться на старые места и отомстить тому, кто занял их. Мы чуть было, не погибли в этой проклятой стране. Лучше никогда не встречаться нам второй раз с храбрым свободолюбивым скифским народом».

Это главная оценка, данная нашим предкам об их храбрости и самоотверженности, рюбви к Родине и военной мощи.

Через тысячелетия первый Президент независимого Казахстана Нурсултан Абишевич Назарбаев о величии и значении казахского народа сказал: «Наши предки успешно решали эти задачи — соединяли народы, покоряли пространство и время истории. …Они постоянно перемещались на огромные, поражающие воображение расстояния. И это в столетия, когда отсутствовали современные средства перемещения! Тем самым участвовали в этногенезе многих современных крупнейших наций. Они обогащали народы, с которыми вступали во взаимодействие, переносили обычаи, традиции, способы хозяйствования, религиозные доктрины, расширяли знание людей о природе Евразии…

Наши предки думали о безопасности своего Отечества, и это помогало им на протяжении многих веков, в условиях постоянных нашествий агрессоров, успешно отстаивать необъятную территорию Казахстана. …Много раз казахи стояли на грани гибели. Но воля к жизни, воля к свободе вновь и вновь поднимала народ с колен…».

Защита Родины, Отечества — историческая традиция нашего народа, имеющая корни, уходящие в глубину седой древности. За многовековую историю народу Казахстана, его воинам приходилось неоднократно с оружием в руках защищать родную землю, свободу. Ярчайшими примерами этому служат знаменитые победы, одержанные над джунгарами у Орбулака, Ордабасы, Итишпес, Анракая.

Многонациональный народ Казахстана хорошо знает и чтит имена верных сынов и стойких защитников Отечества Кара-сая, Жангира, Абулхаира, Абылай-хана, Богенбая, Кабанбая, Наурызбая, Райымбека, Кенесары, Срыма Датова, Махамбе-та Утемисова, Амангельды Иманова.

Наравне с ними в современной истории мы называем национального батыра, талантливого военачальника, первого Министра обороны Республики Казахстан генерала армии Нурмагамбетова Сагадата Кожахметовича.

Среди Министров обороны стран СНГ в годы создания и становления суверенных республик, единственным, кто являлся участником Великой Отечественной войны в постсоветском пространстве, был Герой Советского Союза, Халык Кахарманы № 1 генерал армии С. К. Нурмагамбетов. Он из тех, о ком сказал поэт: «Мы пол-Европы по-пластунски пропахали».

Да, на самом деле Сагадат Кожахметович со своими подчиненными в составе 1052-го стрелкового полка 301-ой Донецкой ордена Суворова 2 степени Берлинской стрелковой дивизии 5-й ударной армии, «пропахал» пол-Европы: от Кавказа до Берлина.

Кстати, когда его стрелковый батальон штурмовал в мае 1945 года рейхсканцелярию, логово фашизма, то командиру батальона майору Сагадату Нурмагамбетову отроду было двадцать лет, то есть, возраст тот же, что у нынешних наших солдат, которые проходят срочную военную службу.

Всю войну С. Нурмагамбетов был на передовой. Как только тогда не называли передний край: «передовая», «котел сражения»… Передовая, как авансцена: на ней разыгрывались главные роли. Возглавляли боевые подразделения, части, соединения, как известно, молодые командиры, проявлявшие в боях смелость и мужество. Именно в такой роли командира подразделения-батальона выступал молодой офицер Сагадат Нурмагамбетов, который, как говорится, не раз смотрел смерти в глаза. Из любого тяжелого положения выходил победителем. О таких в народе говорили: «Смелого пуля боится, смелого штык не берет…». Не случайно за героизм и мужество С.Нурмагамбетов командованием дивизии на заключительном этапе войны был представлен ко второй медали «Золотая Звезда».

О себе Сагадат Кожахметович всегда говорил скромно. А что касается значения Великой Победы, то об этом в книге «А в памяти нет тишины» скажет так: «Уроки минувшей войны научили нас многому. Главное, надо ценить то, что завоевано старшим поколением. Нынешней молодежи — беречь и приумножать его боевые традиции, идти вперед, дальше и дальше по мирным дорогам. Об этом я, как и все фронтовики, все честные люди, не перестаю думать с мая 1945 года. Ведь День Победы — это начало современной жизни многих народов: начало свободы демократии и суверенитета, в том числе и Казахстана».

Становление личности С.К. Нурмагамбетова, как военачальника, происходило в послевоенный период. В этот период службы развивалось его оперативно-тактическое и стратегическое мышление, зарождались полководческие способности и талант крупного военачальника. Особенно они раскрылись в период руководства Вооруженными Силами Республики Казахстан. Все свои незаурядные качества Сагадат Кожахметович сполна воплотил в жизнь при становлении Вооруженных Сил независимой Республики Казахстан, будучи первым ее Министром обороны.

Наш народ, имеющий великую историю, возродив свою историческую память, национальный дух и патриотизм, начинает свое восхождение к величию, однако здесь нужны личности, способные в трудный период возглавить государство и народ, не потерявший национального духа.

И тогда, когда наш Великий Президент Нурсултан Абише-вич Назарбаев возглавил Независимое государство Казахстан и повел весь казахстанский народ к строительству демократической, процветающей и могущественной страны, его сподвижником в строительстве Вооруженных Сил заслуженно стал национальный батыр, генерал армии Сагадат Нур-магамбетов.

С созданием суверенного Казахстана, когда встали вопросы: «Что нужно для защиты территориальной целостности республики? Кто возглавит оборонное ведомство страны?», у Главы государства Нурсултана Абишевича Назарбаева был однозначный ответ: «Только Сагадат Кожахметович Нурмагамбетов, умудренный опытом».

Да, у Казахстана никогда не было опыта строительства своей армии, надо было по крупицам собирать его. Талант, опыт, глубокие знания, цельность, широта мышления, прагматичный рациональный подход к решению любой задачи и другие качества, как военачальника, генерала армии С. Нурмагамбетова оказались кстати в строительстве наших Вооруженных Сил.

Министр обороны Республики Казахстан не был сторонником популистских, ни к чему не обязывающих обещаний, он всегда нацеливал своих подчиненных на достижение реального результата. Еще в первые годы становления наших Вооруженных Сил задумывался, искал пути решения того, какой будет армия Казахстана будущего — нового тысячелетия.

Это чувствовалось в его выступлениях перед руководящим составом Вооруженных Сил, общественностью республики, как в нашей стране, так и в ходе визитов в ближнее и дальнее зарубежье. К его мнению прислушивались и считались коллеги — главы оборонных ведомств стран СНГ, других государств мира.

На посту Министра обороны Республики Казахстан Сагадат Кожахметович проявил себя не только как государственный деятель, военачальник, но и дипломат.

И сегодня, находясь на заслуженном отдыхе, генерал армии С.К. Нурмагамбетов не порывает связи с армией, интересуется жизнедеятельностью Вооруженных Сил, проявляет заботу о перспективе развития армии, росте военных кадров.

Святая обязанность благодарных потомков по достоинству оценить и отдать дань подвигу Героя Советского Союза, Халык Кахарманы генерала армии С. К. Нурмагамбетова.

Мы должны научно оценивать заслуги Сагадата Нурмагамбетова, его неоценимое военное и духовное наследие. Этот материал необходимо использовать в процессе военного строительства, для воспитания молодежи, в том числе призывной и армейской, для того, чтобы прививать любовь к Родине, чувство гордости к Отечеству и верности ему.

Действительно много нового, поучительного можно извлечь из трудов талантливого военачальника и военного теоретика генерала армии С.Нурмагамбетова. Изучение его опыта имеет особое значение для дальнейшей разработки проблем строительства и подготовки Вооруженных Сил Казахстана на современном этапе.

В истории Великой Отечественной войны для нас важен не просто опыт Сагадата Нурмагамбетова и не то, что лежит на его поверхности, а те глубинные, подчас скрытые, устойчивые процессы и явления, которые имеют тенденции к дальнейшему развитию, проявляют себя порой в новых, совершенно иных формах, чем это было в предшествующей войне. Такой опыт никогда не может полностью потерять своего значения, если его глубоко анализировать и делать из него научно-обоснованные выводы, извлекать уроки.

История военного искусства как наука изобилует множеством сходных, типичных для военного дела ситуаций. Через многие годы Сагадат Нурмагамбетов говорит, что «уроки Великой Отечественной войны имеют непреходящее значение» и этого нельзя забывать.

Следовательно, изучение и творческое применение в современных условиях боевого опыта С.К. Нурмагамбетова -одна из важных задач обучения войск, их штабов и командиров всех степеней, а также насущная задача в деле дальнейшего теоретического осмысления проблем военной науки и военного искусства на современном этапе.

Боевой генерал всю свою энергию отдавал одной цели: созданию армии нового типа. Огромен его вклад в дело подготовки офицерских кадров. Это он твердо отстаивал подготовку казахстанских военных кадров в военных учебных заведениях России, Турции, США и Европы. Его отличает умение замечать офицеров инициативных, самостоятельных, умеющих в сложной обстановке принимать нестандартные решения. Их он смело выдвигал на вышестоящие должности, следил за их становлением и ростом.

Практически все генералы новой Казахстанской армии -его воспитанники. Они и сегодня свои поступки сверяют с именем Нурмагамбетова. Сегодня нет ни одной армейской структуры, где бы не трудились его ученики.

Достигнув такого высокого ранга, Сагадат Кожахметович остался таким же простым, добрым и чутким человеком -Человеком с большой буквы.

Честь ему и слава!!!

close_page

Маршал Советского Союза Язов Д.Т., бывший командующий войсками Краснознаменного Среднеазиатского военного округа (1984-1987 гг.). Министр обороны СССР (1987-1991 гг.)

Величественное здание на Поклонной горе в Москве -музей Великой Отечественной войны! Здание венчает купол с орденом «Победа». Громадный круглый зал — зал Героев Советского Союза. Много знакомых фамилий и среди них на букву «Н» вижу: «Нурмагамбетов Сагадат Кожахметович»!

Звание Героя Советского Союза он получил на полях сражений в годы самой суровой, самой кровавой и самой справедливой Великой Отечественной войны. Верное и самоотверженное служение Родине, честь и доблесть для офицера Нурмагамбетова были и остаются важнейшими ценностями. Его грудь украсили Звезда Героя и многие боевые награды.

Трудным был путь солдата от Краснодарского края до Берлина, где он — уже Герой Советского Союза «брал» со своим батальоном рейхсканцелярию Гитлера.

Но главная его гордость, что в тяжелые для Родины годы находился в горниле войны вместе с теми, кто совершал свои боевые подвиги, не имевшие аналогов в истории войн, с теми, кто проливал кровь, не жалея жизни ради свободы.

Все эти знаменательные, памятные события его жизни являются примером для молодого поколения, прежде всего потому, что, пройдя такой суровый жизненный путь, Сагадат Кожахметович Нурмагамбетов не очерствел. Он — глубоко интеллигентный человек, настоящий офицер чести и достоинства, а главное — удивительно чистой и тонкой души.

Еще в 1976 году, будучи начальником первого управления Главного управления кадров МО СССР, я находился в командировке в войсках КСАВО и имел возможность познакомиться с генералом С. К. Нурмагамбетовым. Это было осенью, и он отвечал за деятельность всех батальонов, направленных из разных военных округов в Казахстан на уборку урожая.

Командовал округом в то время генерал армии Н.Г. Лященко, он и познакомил меня с Сагадатом Кожахметовичем. В его словах, характеризующих своего заместителя, была искренность и глубокое уважение. В последующем, работая вместе, я убедился в правоте Н.Г. Лященко и открыл для себя много положительных черт в этом необыкновенном человеке. Прежде всего, я бы отметил скромность и в то же время смелость, высокий профессионализм и умение свои знания и навыки передавать подчиненным, спокойно, без суеты решать самые сложные задачи, связанные с поддержанием высокой боевой готовности войск.

На первом же заседании Военного совета, которое мы проводили не в штабе округа, а в «Самсах», где дислоцировалась бригада большой мощности, я понял, что генерал-лейтенант Нурмагамбетов знает, где, что лежит, где какая часть расположена, где в каких частях и соединениях есть определенные нужды и нерешенные задачи. Это был практик в широком понимании этого слова.

На посту Министра обороны Республики Казахстан, уже генерал армии Нурмагамбетов, проявил талант руководителя государственного уровня. Под его руководством и при непосредственном участии прошло воспитание и становление целой плеяды генералов и офицеров, которые и сегодня в сложных условиях, проявляя стойкость и мужество, достойно выполняют свои служебные обязанности.

Многогранность его личности, широкий кругозор и высокая эрудиция, самобытность характера, стремление всегда быть в гуще масс, там, где трудно, умение сплотить вокруг себя людей, вдохновить их на решение поставленных задач, решительность и целеустремленность всегда отличали его, как опытнейшего военачальника.

Для некоторых людей прожитые годы — это груз, а для Нурмагабетова, в этом я уверен, — ценный багаж, вместивший в себя глубокие знания, огромный опыт. Словом, все то, что называется жизненной мудростью.

Уильям Дж. Перри, бывший. Министр оборонца Соединенных Штатов Америки

Считаю за честь, что имел удовольствие работать с таким выдающимся человеком, каким является Сагадат Нурмагамбетов.

«Мне было жаль узнать по прибытии в Брюссель на прошлой неделе (май 1994 г.), что Вы не смогли присоединиться к нам на заседании НАТО со странами партнерами ССАС. Я надеялся лично выразить Вам мои пожелания по случаю Вашего дня рождения. В миссии США в НАТО мы приготовили для Вас праздничный пирог, чтобы отпраздновать это важное событие.

Сожалею о том, что не имел возможности увидеть Вас в Брюсселе, но надеюсь увидеть Вас вскоре снова. Пожалуйста, примите мои наилучшие пожелания крепкого здоровья и успеха!»

Искренне Ваш, Уильям Дж. Перри.

Генерал армии Квашнин А.В., начальник Генерального штаба Вооруженных Сил — первый заместитель Министра обороны Российской Федерации

Армейская служба офицера непредсказуема и связана обычно с новыми назначениями, постоянными переездами, Это, в свою очередь, предполагает встречи с новыми людьми, которые нередко в последующем запоминаются на всю жизнь, общение с ними становится залогом успеха в профессиональном росте офицера на новом месте службы.

В 1982 году я был назначен командиром 78 гвардейской танковой дивизии, дислоцированной в Среднеазиатском военном округе. Тот, удаленный на сотни километров даже от областного центра гарнизон Аягуз, стал суровой школой моего командирского становления. Уникальность ситуации заключалась в том, что развернутая танковая дивизия постоянной готовности не только в составе 32 общевойсковой армии Среднеазиатского округа, но и в пространственном измерении -от Каспия до Байкала — была единственной. Именно в этот, сложный для меня период, нужен был добрый совет, практические рекомендации и поддержка мудрого наставника.

Спустя годы, вспоминаются неоднократные встречи с заместителем командующего войсками Среднеазиатского военного округа Героем Советского Союза генерал-лейтенантом Нурмагамбетовым Сагадатом Кожахметовичем. Требовательный, порой жесткий, но человечный, настоящий офицер, воспитатель молодого поколения. В ходе этих встреч и бесед я много почерпнул из того боевого опыта, которым делился Сагадат Кожахметович.

Участник Великой Отечественной войны, с апреля 1943 года, будучи командиром пулеметного взвода, принимал участие в освобождении Северного Кавказа, Украины, Молдавии. Приобрел достаточный опыт в прорыве укрепленной обороны противника на Никопольском плацдарме, в Яссо-Кишиневской, Висло-Одерской операциях и при взятии Берлина. Форсировал крупные водные преграды: Южный Буг, Днестр, Вислу, Одер, Шпрее.

«За образцовое выполнение заданий командования во время прорыва сильно укрепленной обороны противника в районе южнее города Варка (Польша) капитану Нурмагамбетову

С.К. присвоено звание Героя Советского Союза», — писал в аттестации командира пулеметной роты командир 1052 стрелкового полка гвардии подполковник Пешков 12 марта 1945 года.

Победный май 1945 года майор Нурмагамбетов G.K. встретил командиром стрелкового батальона 1052 стрелкового полка 301 стрелковой дивизии 1 Белорусского фронта.

В 1949 году Сагадат Кожахметович окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе, в последующем занимал штабные и командные должности в Туркестанском военном округе, Южной группе войск, Среднеазиатском военном округе, совершенствовал свой профессиональный уровень на Высших академических курсах при Военной академии Генерального штаба.

Являясь заместителем командующего войсками Среднеазиатского военного округа, генерал-лейтенант Нурмагамбетов Сагадат Кожахметович непосредственно руководил организацией боевой подготовки в военном округе. Закономерно, что с учетом особенностей 78 гвардейской танковой дивизии ни одна проверка или инспекция не обходила нас своим вниманием. Поэтому органы управления, части и подразделения дивизии на протяжении учебного периода постоянно совершенствовали боевую подготовку, проводили полевые выходы. В сроки, предусмотренные планами боевой подготовки, готовились и проводились командно-штабные тренировки, командно-штабные учения, батальонные и полковые тактические учения. Боевые стрельбы из танков осуществлялись, как правило, штатным снарядом.

Считаю, что многое из того, что удалось осуществить в период моего командования дивизией, стало возможным благодаря постоянному вниманию и значительной поддержке, которые проявлялись со стороны Сагадата Кожахметовича.

Знаю, что огромный войсковой опыт генерала армии Нурмагамбетова С.К. был по достоинству оценен и востребован руководством Казахстана. На посту Министра обороны Республики Казахстан, первого Министра обороны суверенного Казахстана, Сагадат Кожахметович проявил все свои организаторские способности и высокий профессионализм. В тот сложный переходный период, период создания правовой базы формирования национальных Вооруженных Сил, генерал армии Нурмагамбетов С. К. сумел сохранить управление войсками, личный состав, технику, вооружение и материальные ценности, а главное — не допустил снижения уровня боевой готовности соединений и частей. Им были заложены основы последующего реформирования Вооруженных Сил Республики Казахстан в соответствии с потребностями вооруженной защиты государства в изменившихся условиях. К периоду руководства Сагадата Кожахметовича Вооруженными Силами относится зарождение основ военного сотрудничества Министерств обороны и Генеральных штабов Вооруженных Сил Республики Казахстан и Российской Федерации, которое осуществляется и сегодня.

Мы признательны генералу армии Нурмагамбетову С.К. за то, что исходя из интересов межгосударственного сотрудничества, обеспечения безопасности государств региона, были сохранены российские испытательные полигоны и объекты на территории Республики Казахстан.

Спасибо, уважаемый Сагадат Кожахметович, за доброе отношение и ко мне лично. Уверен, что в моем становлении как командира дивизии, командующего армией, а в последующем и командующего войсками Северо-Кавказского военного округа Ваши советы, наставления и рекомендации сыграли значительную роль.

Счастья Вам, удачи!!!

close_page

Генерал-полковник Лобов В.Н., бывший командующий войсками КСАВО

(1984-1987гг.)

Генерал армии Нурмагамбетов Сагадат Кожахметович -человек в Вооруженных Силах СССР, России и Республики Казахстан известный. Известный своей честной и добросовестной службой в рядах Красной и Советской Армии, в Вооруженных Силах Казахстана.

Со школьной скамьи в 1942 году, в восемнадцать лет отроду, он был призван в ряды Красной Армии. Окончил Куш-кинское пулеметное училище и был направлен на фронт командиром пулеметного взвода.

Трудное, тяжелое было время: бои, потери, опять бои. Воевал Сагадат Кожахметович храбро и профессионально. И работа у него на фронте была самая тяжелая и ответственная. Работа в пехотной цепи. Командир пулеметного взвода и пулеметной роты всегда в боевых порядках, идущих в атаку или в обороняющихся подразделениях. Эти должности обязывали Сагадата Кожахметовича подавать личный пример во всем. Первым подниматься в атаку, первым быть и в оборонительных боях, первым во всем. И так целых два года, в боях вместе со своими бойцами от командира пулеметного взвода до командира пехотного батальона по фронтовым дорогам, освобождая Молдавию, Украину, Западную Белоруссию. А дальше была Польша, а там и Германия. В 1945 году в феврале за мужество и отвагу, за боевые подвиги Сагадат Кожахметович был удостоен звания Героя Советского Союза. Войну закончил в Берлине, где его батальон вместе с другими штурмовал рейхсканцелярию Гитлера.

Удивительная фронтовая судьба Сагадата Кожахметовича — удивительна и поучительна для многих поколений защитников Отечества.

После войны Сагадат Кожахметович решил продолжить службу в рядах Советской Армии. Он закончил Военную академию имени Фрунзе в 1949 году. Дважды обучался на Высших курсах при Военной академии Генерального Штаба Вооруженных Сил СССР.

Командовал мотострелковым полком, был начальником штаба мотострелковой дивизии и старшим офицером оперативного управления штаба Туркестанского военного округа, возглавлял штаб Гражданской обороны Казахской ССР. Должности не из легких. Все они требовали больших знаний, воли, сочетания государственного чутья с военной профессиональностью.

Затем нелегкая служба в Южной группе войск (Венгрия) Первым заместителем командующего войсками и членом Военного Совета. Здесь проявились незаурядные способности Сагадата Кожахметовича — оперативное мышление, доскональные знания тонкостей боевой подготовки войск. Скромность и примерность во всем снискали ему уважение и авторитет. В войсках его уважали за глубокие знания и опыт, которые он бескорыстно передавал солдатам и офицерам. А в штабе за принципиальность и мудрость и, конечно же, за большую человечность.

На этой боевой должности отличали его инициатива и плановость в службе, внедрение передового опыта в оперативную и боевую подготовку войск, научная организация руководства войсками.

Он был принципиальным и активным членом Военного совета Южной группы войск.

В 1984 году Сагадат Кожахметович возвращается в Казахстан, в Алма-Ату. Его назначают заместителем командующего войсками Среднеазиатского военного округа. Этот округ имел свои особенности. Дислоцировался военный округ на территории трех республик — Казахской ССР, Киргизской ССР и Таджикской ССР. Граничил он с Китаем и Афганистаном. Сложная горно-пустынная местность. Резко континентальный климат. Все это накладывало определенный отпечаток на оперативную и боевую подготовку войск и, естественно, требовало определенных знаний и опыта от руководства войсками округа.

Вот здесь еще в большей мере пригодилась природная мудрость Сагадата Кожахметовича, знание им природно-климатических условий, культурных и бытовых факторов.

С первых же дней своего пребывания в военном округе он снискал к себе уважение, как в войсках, так и у руководства всех трех республик и Военного совета.

Ему поручались, да он и сам инициативно брал на себя, самые трудные участки работы. Боевая подготовка войск, тактика и стрельба в труднейших условиях местности и климата, боевая служба, все ему было по плечу. Везде он себя чувствовал уверенно и профессионально.

Внешне суровый, мужественный — он внушал офицерам и солдатам уверенность и надежность. Он любил войска и они ему отвечали тем же!

Уважало его руководство Казахской ССР за его деловитость и государственный подход к делам в республике.

Всем известно, что Казахская ССР была одной из житниц СССР. Недавно в Астане отметили 50-ую годовщину освоения целинных и залежных земель. С большой речью на торжествах выступил Президент Республики Казахстан Н.А. Назарбаев. Он в своей речи отметил огромный вклад в дело освоения целинных и залежных земель всех народов СССР и, особенно, народов, проживающих в республике.

В его речи были слова благодарности и в адрес воинов Советских Вооруженных Сил, за их вклад, как в освоение целинных земель, так и в помощь в деле уборки целинных урожаев.

И вклад действительно был немалый. Ежегодно в уборке урожая принимали участие сотни тысяч военнослужащих, десятки тысяч единиц автомобильной техники.

Так вот, координацию работ по размещению, обеспечению всех воинских частей и подразделений, задействованных на вывозе сельскохозяйственной продукции, в основном зерна, осуществлял по просьбе и поручению Правительства Казахской GCP, которое возглавлял Н.А. Назарбаев, Сагадат Кожахметович Нурмагамбетов. Он же по поручению руководства республики, Министерства обороны СССР и Военного совета округа осуществлял связь с местными органами власти, Правительством республики и военными структурами.

С задачами Сагадат Кожахметович Нурмагамбетов справлялся всегда блестяще. За что его уважали и любили. Правительство же его наградило двумя орденами Трудового Красного Знамени и орденом Знак Почета. Поистине, воин — всегда и везде воин!

Надо сказать, что Сагадат Кожахметович, ко всему проче-Ёу, назначался и исполнял нелегкую обязанность начальника гарнизона города Алма-Ата. А войск в городе Алма-Ата было немало: и военные училища, и войсковые части различных видов Вооруженных Сил, и разные формирования.

Под его руководством, планово, с высоким качеством проводились различного рода гарнизонные мероприятия с войсками и с участием местной общественности — конференции, спортивные мероприятия, парады войск. Все они проходили торжественно и организованно.

Четко была организована охрана воинских гарнизонных объектов, патрульная и караульная службы. Все это вызывало уважение к военным в гарнизоне со стороны жителей города и его руководства.

Сагадат Кожахметович неоднократно избирался делегатом партийных съездов СССР и Казахской ССР, а также депутатом Верховного Совета Казахской ССР, с восьмого до последнего созыва.

Поистине заслуженное уважение и любовь народная!

Командующему, Военному совету Среднеазиатского военного округа было почетно, легко и ответственно работать и выполнять свои обязанности вместе с прославленным воином, военачальником и человеком Сагадатом Кожахметовичем, нашим другом и товарищем.

Он, генерал армии, Герой Советского Союза, народный Герой Казахстана, Советник Президента Республики Казахстан, как всегда в боевом строю. Мы же пожелаем ему доброго здоровья, счастья и благополучия его семье и близким, успехов и удач в его плодотворной деятельности.

Генерал-полковник Ковтунов А.В., бывший командующий войсками КСАВО

(1987-1989 гг.)

С Сагадатом Кожахметовичем Нурмагамбетовым свела нас служба в Среднеазиатском военном округе, куда я прибыл в январе 1987 году на должность командующего войсками округа.

Генерал-лейтенант Нурмагамбетов С.К. был в то время одним из заместителей командующего и отвечал за выполнение важного правительственного задания по уборке хлеба в Казахстане, он же был и начальником Алматинского гарнизона.

Вспоминая нашу совместную службу, хотел бы особо отметить его заинтересованность в обустройстве войск Алма-Атинского и других гарнизонов САВО. Мы часто обсуждали с ним планы развития округа, увеличения количества и улучшения качества выпуска продукции, так как от этого зависело обеспечение офицеров и прапорщиков жильем, создание образцовых военных городков, укрытие запасов материальных средств и техники.

При непосредственном участии Сагадата Кожахметовича мы наладили деловые связи с Карметкомбинатом в Темиртау, и его генеральным директором Сосковцом О.Н., с цементным заводом в Чимкенте и многими другими предприятиями республики.

В короткий срок коренным образом изменили организацию производства сборного железобетона, в результате стало возможным решить жилищную проблему. В Алматинском гарнизоне: отселить с территории АВОКУ всех, кто самовольно захватил участки земли и построил частные дома на территории училища; построить новый казарменный и парковый фонд мотострелкового полка, который не уступал фонду общевойскового училища и многое другое и не только в Алматы.

Были построены три школы-десятилетки в Сары-Озеке, Аягузе и Семипалатинске. Переведен дисциплинарный батальон из Караганды в Отар, который занялся обустройством военного совхоза Алма-Атинский и строительством объектов в учебной дивизии.

Надо сказать, что при активном участии Нурмагамбетова военные совхозы вышли на первое место среди всех военных совхозов Вооруженных Сил СССР. Они стали приобретать новый облик и готовы были обеспечивать войска округа мясом, молоком и овощами.

В процессе боевой и оперативной подготовки офицеров штабов и войск мы старались широко использовать богатый боевой опыт Героя Советского Союза генерала Нурмагамбетова С. К. Его советы и рекомендации широко внедрялись в практику боевой подготовки войск.

Не было случая, чтобы на мое обращение или просьбу помочь, как лучше решить какую-либо возникшую передо мной, как командующему, проблему я не получал деловой совет. Он внимательно вникал и знал все тонкости жизни и деятельности коллектива штаба и умел влиять на его политико-моральное состояние.

Став Министром обороны Республики Казахстан, Сагадат Кожахметович не утратил связей со своими друзьями, с кем его связывала многолетняя дружба.

Генерал-полковник Попков М.Д., бывший член Военного совета — начальник Политуправления КСАВО

Генерал армии Сагадат Кожахметович Нурмагамбетов остается для меня среди сослуживцев подобного ранга и сегодня самым уважаемым человеком, верным товарищем и другом. К нему с благодарностью отношу слова русской пословицы «Верный друг — крепкая защита, кто нашел его -нашел сокровище». Генерал Нурмагамбетов — всесторонне образованный, широко мыслящий, волевой военачальник, имеющий от природы дар проникновения в существо событий и явлений, обязателен и точен во всех делах.

Сам он не терпит фальши и лжи, реально и самокритично оценивает результаты своего труда. Наша совместная с ним работа строилась на взаимном доверии. А доверие — это высшая точка отношений между человеком. Сагадат Кожахметович, являясь членом Военного совета округа, с высочайшей ответственностью относился к выполнению своих обязанностей и по настоящему цементировал коллектив Военного совета и штаба округа на дружную, согласованную, совместную работу. Всегда был кратким и точным в оценках и выводах.

С учетом особенностей характера командующих войсками округа (в начале генерал армии Лященко Н.Г., а затем генерал полковник Лушев П.Г.), генерал Нурмагамбетов умело, взвешенно и тактично вносил на Военном совете деловые предложения по улучшению руководства войсками. Генерал Нурмагамбетов С.К. нетерпим к фальши, пустозвонству, лжи, и не скрывал этого. Мне доводилось не раз быть свидетелем того, как в беседах с генералами и офицерами управления округа, он нелицеприятно отзывался о приспособленцах, подхалимах и угодниках.

В беседах с ним неуютно себя чувствовали те офицеры, которые склонны были преувеличивать свои успехи и замазывать недоработки, свои упущения, а также халатное отношение к службе, К людям он всегда был требовательный, но справедливый. Справедливость — важнейшая черта Нурмагамбетова.

Сагадат Кожахметович поддерживал постоянные, деловые контакты с начальниками политорганов и политработниками частей и соединений. Он знал потенциальные возможности всех начальников политорганов и получал обстоятельную информацию о жизни частей и подразделений и настроениях личного состава.

Особо хочется отметить весомый вклад генерала Нурмагамбетова в дело обустройства войск округа и создание в гарнизонах, особенно отдаленных, с тяжелыми природно-климатическими условиями, казарм, столовых, котельных, хранилищ боевой техники, а также сети домов офицеров, клубов и библиотек. При активном участии и помощи Сагадата Кожахметовича в округе за три-четыре года были построены современные культпросветучреждения: окружной Дом офицеров в Алма-Ате, гарнизонные Дома офицеров в Аягузе, Сары-Озеке и Уч-Арале, образцовый клуб в Алматинском училище.

В ходе инспекторских проверок части и соединения округа с честью выдерживали экзамены и получали положительные оценки. Проверяющие отмечали здоровую обстановку в воинских коллективах, высокую обученность всех категорий военнослужащих, слаженность частей и подразделений. В этом немалый труд и заслуга генерала Нурмагамбетова. 30 апреля 1975 года Среднеазиатский военный округ был награжден орденом Красного Знамени.

В округе ежегодно создавалась оперативная группа по руководству автомобильными батальонами, прибывающими на территорию Казахстана из всех военных округов страны для оказания помощи колхозам и совхозам в уборке урожая. Эту группу в течение многих лет бессменно возглавлял генерал Нурмагамбетов С.К. Он проявил себя при выполнении этого правительственного задания как настоящий организатор, принципиальный и твердый генерал, энергичный и трудолюбивый руководитель. Его хорошо знали и с уважением к нему относились руководители партийных и советских органов республики и областей. Легендарный сын казахского народа Сагадат Кожахметович всегда был, и я глубоко убежден, и сейчас остается интернационалистом.

Часто в беседах со мной он говорил: «На фронте мы не спрашивали кто какой национальности, подставляя друг другу плечо, ради выполнения боевой задачи. Мы жили и воевали одной боевой семьей. Мы ходили в атаку, в рукопашные бои, не думая о том, кто справа и слева — украинец, казах, татарин, белорус, узбек, киргиз — все мы братья по оружию. Вместе нас и хоронили в могилах, которые справедливо называют братскими».

У него много товарищей и друзей, как среди казахов, так и среди русских и людей других национальностей. Он дорожит этой дружбой и преклоняется перед ней.

Генерал армии Кочетов К.А., бывший командующий Южной группой войск

(1982-1984 гг.)

В 2003 году на приеме в Кремле в честь Дня Победы я встретил Сагадата Кожахметовича. Годы не состарили его, такой же подтянутый, стройный со звездою Героя Советского Союза на груди и большой звездою на погонах.

Вспоминаю 1982 год, когда состоялась впервые наша встреча в Южной группе войск, Сагадат Кожахметович был первым заместителем командующего группой. Эта встреча, ее теплота наложили в дальнейшем самый глубокий отпечаток на нашу совместную службу в группе войск. Я всегда восхищался умением Сагадата Кожахметовича работать с людьми, прежде всего с офицерским составом, основным звеном воинского организма — командирами полков. Казалось бы, суровая школа войны должна сказаться на формировании в нем жестких воинских качеств, однако, в нем я увидел — доброту, теплоту, умение оценить тяжелый воинский труд.

Видимо, эти качества позволили ему в послевоенный период вырасти в крупного военачальника, стать Министром обороны Республики Казахстан.

Открытый и прямой он всегда принципиально, с глубоким знанием дела высказывал свое мнение по самым главным вопросам боевой готовности войск и их боевой учебе. Используя свой богатый военный и фронтовой опыт, он передавал его офицерскому составу, вникал в самые, казалось бы «мелочи». Полевую выучку войск он ставил на первый план и всегда искал в ней ответы на самые главные вопросы подготовки войск. Ни одно полковое, батальонное учение не проходило без его внимания, анализа и общих выводов по дальнейшему совершенствованию выучки войск, особенно в вопросах взаимодействия мотострелков, артиллерии, армейской и фронтовой авиации.

На одном из полевых учений с боевой стрельбой присутствовало руководство Вооруженными Силами Венгерской Народной Республики с Министром обороны генералом армии Цинге, который был поражен четким управлением учением и особенно умелыми действиями в ходе наступления армейской и фронтовой авиации. Он спросил: «А кто готовил это учёние?». Я ему доложил, что готовил учение командир дивизии, а осуществлял контроль генерал-лейтенант Нурмагамбетов. Скупой на похвалу министр не смог сдержать своих эмоций, горячо поблагодарил командира дивизии, сказав ему, что он должен быть обязан такому учителю, «как этот генерал — Герой» и пожал руку Сагадату Кожахметовичу.

Всегда организованный и целеустремленный Сагадат Кожахметович глубоко вникал во все стороны жизни войск и часто отыскивал наиболее рациональные пути решения сложных задач. Лицо его отражало спокойствие и уверенность, заботу, оно вселяло надежду в успех и воодушевляло офицеров и генералов на высокие результаты в сложной и тяжелой армейской жизни.

Южная группа войск была теплым и любимым местом, куда направлялись большое количество спортивных сборных команд Вооруженных Сил, которые требовали к себе не только внимания, но и возможности проверить себя в состязаниях с сильными спортсменами Венгрии. Этот участок работы, такой же сложный по организации, потребовал «большой политики» и дипломатии — все это ложилось на плечи Сагада-та Кожахметовича и он с честью справлялся с этой задачей. Ему часто приходилось разрешать сложные вопросы, возникающие с венгерской стороной, особенно при нахождении войск на окружном полигоне (Хаймашкер): то снаряд при стрельбе из танков залетит «не туда», то танк при совершении марша ночью заблудится и пропашет приусадебный участок местных жителей. Все эти претензии необходимо было так уладить, чтобы в дальнейшем они не сказались на пребывании на территории Венгрии наших войск.

У Сагадата Кожахметовича сложились хорошие взаимопонимания с центральным и местным руководством Венгерской Республики. Он всегда находил контакт с ними, пользовался большим авторитетом. Его лично знал Янош Кодар, в то время руководитель республики. Сагадат Кожахметович был награжден Орденом Красного Знамени за заслуги перед Венгерской Народной Республикой.

Быстро пролетели годы службы в Южной группе и в 1984 году мы провожали Сагадата Кожахметовича и его супругу Лиру Сабировну к новому месту службы в Среднеазиатский военный округ.

Генерал-полковник Сулейменов К.Ш., бывший государственный советник РК (1992-1995 гг.), Министр внутренних дел РК

(1995-2000, 2002-2003 гг.)

Лично я ценю в нем одно замечательное качество: он не останавливается в собственном развитии, повышении своих знаний, умений.

Казалось бы, опыт-то какой громадный, война за плечами, многолетняя служба на ответственных должностях в Вооруженных Силах Советского Союза! А вот нет в нем самодовольства, самоуспокоенности. Подчас видишь, как трудится он, не жалея себя. И есть чему в этом плане поучиться некоторым нашим генералам, которые, получив высокое воинское звание, перестают работать над собой, не проявляют необходимой инициативы. Вроде, как всего уже достигли!

Генерал-майор Исенгулов А.Г., бывший заместитель Министра обороны Республики Казахстан по воспитательной и социально-правовой работе

(1993-1996 гг.)

Об этом неординарном человеке я был наслышан с детства, а встретился впервые в 1972 году, будучи заместителем командира части. Его приезд в гарнизон ждали офицеры с нетерпением, из общения с ними я узнал, что этот человек — Командир с большой буквы.

В общении с генерал-лейтенантом Нурмагамбетовым С.К. сразу чувствовалось глубинное знание человеческой натуры и казалось, что он обращается к каждому персонально. Он особенно внимательно относился к молодым офицерам, младшим командирам и рядовому составу.

Нам, молодым офицерам, было удивительно, что для него не было мелочей в организации повседневной боевой и специальной подготовки, воспитательной работы и быта личного состава. Особенно запомнилось его хождение пешком по всей территории гарнизона. Его правилом было увидеть все своими глазами, оценить непосредственно на месте, дать указание как лучше организовать дело, устранить причины, порождающие недостатки. И это был не сиюминутный порыв, а кредо его жизни. В этом я неоднократно убеждался в последующем, в ходе совместной службы в Министерстве обороны РК.

За годы службы в САВО неоднократно приходилось быть на мероприятиях, проводимых заместителем командующего войсками округа генерал-лейтенантом Нурмагамбетовым С.К. И каждый раз я поражался его такту, умению завоевывать доверие людей, говорить только о деле, рациональном использовании сил и средств. Его всегда интересовал конечный результат.

В марте 1992 года в г. Минске, состоялся саммит глав государств СНГ. В составе делегации Казахстана был С.К. Нурмагамбетов. Произошла моя встреча с ним. Именно эта встреча определила мою дальнейшую службу. Он предложил вернуться на историческую Родину. Когда я поинтересовался «какую мне предложат должность?», он ответил: «Работы будет много, события развиваются стремительно, возможно создание собственных Вооруженных Сил Республики Казахстан, хотя наш Президент Н.А. Назарбаев отстаивает позицию единого экономического и оборонного пространства..» Предположение этого мудрого человека оправдалось.

Разброд и шатание, массовый отъезд офицеров в родные края, нехватка командных кадров, растерянность и неверие многих офицеров в перспективу их дальнейшей службы, все это приводило к хаосу в рядах вновь создаваемой армии. Именно в этих экстремальных условиях наиболее ярко проявилась масштабность его государственного ума, талант организатора — военачальника на посту Министра обороны суверенной Республики Казахстан. Он сумел наладить строгий контроль как за работой своих заместителей, командующих видами и родами войск, так и за делами и обстановкой в самых отдаленных гарнизонах. Мы все ощущали с его стороны не только спрос, но и повседневную заботу.

Личный авторитет и умение генерала армии Нурмагамбетова С. К. сплачивать аппарат военного ведомства, коллективы частей и соединений позволили наладить учет и обеспечить сохранность оружия, боевой техники и другого военно-технического имущества, вселить надежду, что новая Казахстанская армия имеет перспективу на будущее. Именно в этом его неоценимая заслуга.

Годы совместной службы с первым Министром обороны генералом армии Нурмагамбетовым С.К. незабываемы. В 1993 году я был назначен его заместителем. Учился у него государственному подходу в решении проблем армии, увязке их с интересами не только военного ведомства, а всей национальной безопасности страны.

При активном участии Министра были практически подготовлены и приняты Парламентом страны первые законы, в нормативно-правовом отношений регламентирующие жизнь и деятельность армии, была налажена стройная система боевой и специальной подготовки, воспитательной работы, материально-технического обеспечения и быта личного состава.

В этой связи хотелось бы вспомнить случай, который произошел в начале 1994 года. Некоторые чиновники предприняли попытку урезать социальные льготы военнослужащим, предусмотренные в только что принятом законе. Министр обороны, посоветовавшись с руководителями силовых ведомств, доложил Президенту страны о нецелесообразности поддержки данной проблемы. Обоснования Сагадата Кожах-метовича были убедительными, поэтому непродуманная попытка была приостановлена.

За многообразием всех этих организационных задач он никогда не забывал о командирской, оперативно-тактической и специальной подготовке начальствующего звена всех степеней. Военные игры на картах, тактические учения с привлечением войск на местности не прекращались. То есть он не дал «утонуть» офицерам в хозяйственно-бытовых проблемах, а всегда заботился об их профессиональном росте.

Все это, конечно, не получило бы столь твердого внедрения в повседневную жизнь войск, если бы не было команды единомышленников, которую создал и выпестовал генерал армии Нурмагамбетов С.К. Мы все были одержимы общей идеей — создать такую Казахстанскую армию, которая бы сохранила все положительное от легендарной Советской Армии и отвечала бы в полном объеме требованиям в новой исторической обстановке.

Отличительной чертой его характера было замечать офицеров инициативных, самостоятельных, умеющих в сложной обстановке принимать нестандартные решения. Он отмечал таких, выдвигал на вышестоящие должности, следил за их становлением и ростом.

Сагадат Кожахметович всегда думал о будущем, о том, что он оставит после себя. Практически все генералы новой Казахстанской армии — его воспитанники. Он может сегодня гордиться тем, что во главе армии стоит его последователь, талантливый военачальник — генерал армии Алтынбаев М.К. А видами и родами войск Вооруженных Сил, региональными войсками командовали и командуют генералы Ахмадиев К. К., Джуламанов Н.А., Джанасаев Б.Б., Еламанов Е.Т., Шацков В.А., Ертаев Б.Е., Джарбулов А.Б., Жасузаков С.А., адмирал Комра-тов Р.А. и многие другие. Сегодня нет ни одной армейской структуры, где бы не трудились его ученики. Поистине он счастливый человек.

Его жизнь — всегда подвиг! В 20-лет — Герой Советского Союза, в 70 лет — первый «Халык, Каhарманы» суверенного Казахстана. Горжусь, что с этим неординарным человеком-легендой 20-21 веков мне пришлось служить, быть проводником его замыслов и идей в жизнь. Многому у него научился. И сегодня, оценивая свои поступки и дела, сверяю с ним свой шаг, советуюсь с ним, и его рекомендации становятся, как и в былые времена, для меня приказом. Все эти оценки приходят с возрастом и временем. Мудрость и опыт этого человека на многие годы определили перспективный путь развития Вооруженных Сил суверенного Казахстана.

Еще одной замечательной чертой его характера является человечность. В любой обстановке он готов помочь человеку. Он ведь знал не только многих подчиненных ему генералов и офицеров, но и обстановку в их семьях. Сагадат Кожахметович относился и относится к ним как к своим детям, а они отвечают ему тем же.

Таким он видится мне всегда. Пусть его жизнь будет примером как любить Родину и служить Отечеству последующим поколениям.

close_page

Генерал-лейтенант Поспелов Н.Н., заместитель Министра обороны Республики Казахстан

Моя первая встреча в то время еще с генерал-лейтенантом Нурмагамбетовым Сагадатом Кожахметовичем произошла в 1981 году в Южной группе войск (Венгрия), где он служил первым заместителем командующего, при проведении штатной стрельбы из танка Т-62 в Учебном центре окружного полигона Хаймашкер в период подготовки к инспекции Министерства обороны. Батальон одного призыва получил неудовлетворительную оценку. Руководил полевыми учениями генерал-лейтенант Нурмагамбетов С.К.

Было принято решение батальон отправить в г. Эстергом — на дивизионный учебный центр и в течение месяца-заниматься только боевой подготовкой (стрельба, вождение, тактика). Днем и ночью шла настоящая учеба, без криков, «разгонов», именно учеба. Позже, на полковых учениях, проведенных при инспекции МО в сентябре 1981 года 2-й батальон 27 танкового полка 37-й танковой дивизии, где я служил командиром взвода, получил оценку «хорошо», В то время было очень сложно получить такую высокую оценку. По итогам инспекционной проверки руководитель учений генерал-лейтенант Нурмагамбетов С. К. был награжден орденом Октябрьской Революции.

Следующая моя встреча с Сагадатом Кожахметовичем произошла при назначении меня на должность командира танкового полка Аягузской 78-й гвардейской танковой дивизии. При беседе Министр обороны генерал армии Нурмагамбетов С.К. предложил должность командира полка, указав на то, что настоящий командир должен пройти эту школу. Хотя и знал сложную обстановку в этом полку, я согласился.

Спустя годы, начинаешь понимать насколько мудро, взвешенно и дальновидно подходил Сагадат Кожахметович к вопросу подбора и расстановки кадров.

Генерала армии Нурмагамбетова С.К. всегда отличало и отличает чуткое отношение к людям и необыкновенная доброта.

В 1993 году на Военной коллегии Министерства обороны РК мне досрочно присвоили воинское звание «полковник». Министр обороны отдал распоряжение, чтобы я в первую очередь представился родителям в новом звании и предоставил 3 дня отпуска. Достигнув огромных высот, он всегда был внимательным к подчиненным. Он и сейчас при встречах всегда интересуется о здоровье родителей, об их жизни. Заботу о родителях он ставил превыше всего и всегда учил нас это прививать своим подчиненным.

Предъявляя постоянную требовательность к командному составу, в то же время Сагадат Кожахметович уделял огромное внимание умелому обучению, оказанию помощи и поддержке.

Вспоминаются оперативно-мобилизационные сборы, проведенные в 1994 году в Аягузе. Танковый полк (Актогай) участвовал на показных занятиях. Проводились ротные тактические учения с боевой стрельбой из штатного оружия ночью. Были привлечены танковые, мотострелковые, десантные подразделения, авиация и артиллерия.

Непосредственно перед этапом боевых стрельб была прервана связь с самоходно-артиллерийским дивизионом. Министром обороны спокойно был задан вопрос: «Мы тебе, командир полка, не мешаем? Тогда ты пока, займись связью, а я побеседую с генералами и офицерами». Подобные случаи, думаю, являются высшей формой проявления поддержки и помощи в критических ситуациях. Они всегда были присущи генералу армии Нурмагамбетову Сагадату Кожах-метовичу.

Сагадат Кожахметович всегда пользовался огромным уважением среди подчиненных, у руководителей органов власти и населения. Он и сегодня, находясь на заслуженном отдыхе, Пользуется огромным авторитетом у народа Казахстана, является национальным героем. Он отдавал свои силы, знания, здоровье, рисковал не раз своей жизнью, свято выполняя свой воинский долг. Он и сегодня такой — величественный, но родной и близкий. Пример — достойный подражания!

Генерал-лейтенант Рябцев А.С., бывший командующий 40-й армией (1991-1992 гг.), первый заместитель Министра обороны Республики Казахстан (1992-1994 гг.)

Можно говорить очень много, так как сама жизнь и воинская служба в Вооруженных Силах Советского Союза и Казахстана генерала армии Нурмагамбетова Сагадата Кожахметовича уже историческая легенда. Мне посчастливилось с ним служить непосредственно с распада СССР и до конца 1994 года. Это было тяжелое и неопределенное время, когда единой армии не стало, а Вооруженные Силы Казахстана еще не полностью сформировались. И, несмотря на эти сложные условия, Сагадат Кожахметович не растерялся, а наоборот, используя свой жизненный опыт, работоспособность и политическую грамотность, решал вопросы военного строительства так, как этого требовали политическая обстановка в Казахстане, в странах Содружества Независимых Государств, а также мудрая внешняя и внутренняя политика, проводимая Президентом РК Н.А.Назарбаевым.

За время совместной службы нам приходилось ежедневно решать много вопросов, связанных с формированием и становлением Казахстанской армии. Всех эпизодов не перечислить. Вспоминаю один из них.

В 1993 году с группой офицеров и генералов посещал нас вновь назначенный Министр обороны Российской Федерации генерал Павел Грачев. Обстановка была сложная по вопросу раздела военно-технического имущества. Переговоры проходили в не простой обстановке. В этих условиях следовало проявить деликатность с тем, чтобы не обидеть бывших сослуживцев и, в тоже время, необходимо было отстоять то, что уже принадлежало Казахстану. И Сагадат Кожахметович поступил обдуманно, не спеша, принял такое решение, что от него не отказалась российская делегация. Так, на протяжении всей службы в должности Министра обороны, генерал Нурмагамбетов С.К. поступал всегда на благо Вооруженных Сил Казахстана, в интересах обеспечения военной безопасности страны.

Со всей искренностью хочу пожелать Сагадату Кожахме-товичу крепкого здоровья, успехов в деятельности советника Президента Республики Казахстан.

Генерал-майор Тауланов С.С., бывший начальник управления кадров ГКО, затем МО РК (1991-1998 гг.)

1979 год. Узбекская ССР, г. Термез. После свершившейся апрельской революции в Афганистане проводились войсковые учения крупных сил Туркестанского и Среднеазиатского военных округов. В этот период я служил в ВО заместителем командира полка по политической части. Войска САВО прибыли на учения под руководством заместителя командующего округом генерал-лейтенанта Сагадата Кожахметовича Нурмагамбетова.

Когда на первом заслушивании мы увидели его подтянутого, стройного, с горящей на груди Звездой Героя, он сразу же вызвал к себе определенную симпатию. В последующем на всех этапах учений чувствовались высокая компетентность и эрудиция этого человека. Особенно выделяло его из всех остальных руководителей учений то, что вопросы, задаваемые им на заслушиваниях, были направлены не для того, чтобы подчеркнуть недостатки в докладах командиров, а наоборот чувствовалось стремление помочь им, чтобы они вели себя более уверенно. В этом просматривалось его теплое отношение к каждому офицеру.

Он был не многословен, но каждая фраза, каждое слово были значимыми и конкретными, как у настоящего командира. Чувствовался его высокий авторитет. На учениях было много представителей из вышестоящих штабов Москвы, Алматы, Ташкента, но всегда в ответственный момент взоры генералов и офицеров, участников учений, были направлены в сторону генерал- лейтенанта Нурмагамбетова С.К. И он, понимая это, не навязчиво, не поучая, высказывал свое мнение.

Между заместителем командующего САВО и мной, заместителем командира полка, тем более другого округа, расстояние было огромное, и я не мог позволить себе подойти к нему, следуя понятиям субординации. Но даже на расстоянии душа моя была полна гордости за свою землю — Казахстан, за его народ, за то, что и среди них есть такие Генералы. Это был первый генерал-земляк, которого я вообще встречал в жизни.

Среди многих других генералов С.К.Нурмагамбетова выделял тон его разговора — непросто командира, а единомышленника, болеющего за дело, чтобы оно было исполнено качественно и в срок. Не устраивание «разгона», а деловое решение проблемы было его главной целью. Эти качества его характера в последующем, в первые годы становления Вооруженных Сил Казахстана (считаю, как очевидец) сыграли исключительно решающую и положительную роль.

Служить под началом такого Человека было и легко, и трудно.

Легко было служить, так как везде и всюду, на любом уровне, называя его фамилию, можно было решать в основном все вопросы. С созданием Государственного комитета обороны (ГКО) он постоянно стремился сохранить наши теплые, дружеские отношения с Вооруженными Силами Российской Федерации.

Трудно было служить, так как была высокая требовательность. Генерал С.К. Нурмагамбетов обладает исключительной памятью, особенно на фамилии подчиненных. После назначения какого-либо офицера через 4-5 месяцев, а порой через год и более, он мог спросить о нем, как служит, где он, на какой должности и т.д. Особенная трудность возникала, когда он спрашивал о младших офицерах, и если кто-то испытывал затруднения с ответом, он сам стремился ему помочь выйти из этой ситуации. Этим самым он заставлял тренировать свою память, за что люди ему были благодарны.

Для любого командира, особенно высокого ранга, должны быть присущи такие качества, как терпение и выдержка, особенно когда это касается кадров, живых людей. Если бы не было таких черт у генерала С.К.Нурмагамбетова, трудно вообще представить: сберегли бы мы офицерский корпусу смогли бы мы его создать в Вооруженных Силах РК?

С.К. Нурмагамбетов требовал от своих подчиненных беседовать с определенными категориями офицерского состава по несколько раз, да и сам уделял этому вопросу «львиную» долю своего служебного времени. Особенно офицерам, у которых были недостатки по службе, какие-либо нарушения, давая им возможность исправиться, вселяя в них уверенность, что они это способны сделать. Благодаря такому отношению генерала С.К.Нурмагамбетова к офицерским кадрам стало возможным сохранение для Казахстанской армии сотен офицеров, что в последующем окупилось сторицей, и многие из них сейчас стали генералами, достойными офицерами, выполняют свой воинский долг 1а высоких ответственных должностях в Вооруженных Силах Республики Казахстан.

Каждый день своей работы генерал армии Нурмагамбетов хотел преподнести своим подчиненным, как «учебник» для служебного роста. Особенно это было заметно, когда шло знакомство с боевой подготовкой частей и соединений, с их жизнью и бытом. Переступив границу КПП части, он словно менялся: зажигался какой-то особой энергией, движения его становились более энергичными, действия более быстрыми, речь лаконичной и краткой, Как будто он спешил успеть сделать как можно больше.

Порой офицеры намного моложе его, целый день следуя за ним с объекта на объект, к вечеру чувствовали серьезную физическую усталость, а он находил в себе силы еще и заслушать каждого из них. А рано утром вставал, и все начиналось сначала. При этом не было в гарнизоне вопросов, которые не интересовали бы его и в которые он не заставлял бы вникать находящихся рядом с ним. Такая «школа» учила, закаляла, воспитывая различные категории командиров.

И то, что в первые годы становления нашей армии офицеры не растерялись, не потерялись, не спасовали — это спасибо судьбе, что у руководства Министерства обороны стоял генерал армии С.К.Нурмагамбетов.

Генерал-майор Алтынбеков С.А., бывший начальник Главного штаба ГКО, затем МО РК — первый заместитель Министра обороны Республики Казахстан

В конце 1991 года был создан Государственный комитет обороны Республики Казахстан, как необходимый атрибут суверенного государства. На должность Председателя Комитета был назначен Герой Советского Союза, генерал-лейтенант Нурмагамбетов Сагадат Кожахметович, бывший заместитель командующего войсками САВО.

В начале ноября месяца он пригласил меня к себе в Госкомитет, который располагался в здании бывшего Республиканского военного комиссариата. После беседы Сагадат Кожахметович предложил мне должность начальника Главного штаба — первого заместителя Председателя Госкомитета. Я согласился.

Началась работа по формированию Госкомитета. Время было очень сложное: бывшие союзные Республики объявили о своей независимости и создании суверенных государств, некоторые из них начали формирование собственных Вооруженных Сил. Начался большой отток офицерского состава. В этих условиях, благодаря огромному опыту Сагадата Кожахметовича, как военачальника, его авторитету в Вооруженных Силах бывшего Союза, его мудрой политике, что для создания Казахстанских Вооруженных Сил следует сохранить и поддерживать дружеские отношения с Российской армией, мы смогли плодотворно работать.

Помню случай, имевший место в феврале 1992 года. В г. Байконур солдаты самостоятельно покинули службу, чтобы уехать домой, начался полнейший беспорядок. Командование частей не смогло контролировать обстановку. Правительством Республики Казахстан, по инициативе Сагадата Кожахметовича, была создана комиссия во главе с ним, с участием представителей Министерства внутренних дел, Генеральной прокуратуры.

Мы тогда поражались работоспособности Сагадата Кожахметовича. Жуткий мороз 30-35°С. Но, несмотря на это, он работал до 2-3 часов ночи, а утром в 6 часов был уже на ногах. Раз он встал и мы за ним. Целый день в разъездах: то на стартовой площадке, то в воинских частях, то на железнодорожном вокзале, где солдаты самостоятельно захватывали вагоны, чтобы уехать по домам. Сагадат Кожахметович всегда мог найти такие слова, что после его убедительного разговора напряженность снималась, солдаты успокаивались и возвращались в свои части.

Другой случай, когда уже генерал-полковник Нурмагамбетов С. К. был назначен Министром обороны, надо было проводить подготовительные работы для подписания Главами государств Договора «О взаимной безопасности и сотрудничестве». Все министры обороны собрались в Ташкенте, была большая дискуссия, каждый предлагает свои варианты, спорят. А Сагадат Кожахметович спокойно сидит, слушает и когда споры почти дошли до точки «кипения», он поднимает руку, просит слово. В зале сразу устанавливается полнейшая тишина, все забывают, что минуту назад так ожесточенно спорили. И генерал Нурмагамбетов С. К. вносит свое предложение, свое видение каким должен быть Договор. Все как один соглашаются с доводами Министра обороны Казахстана. Вот такой был у него авторитет!

Это только отдельные эпизоды из его жизни. О нем, его достоинствах можно писать много.

close_page

Генерал-майор Абдрахманов А.С., бывший заместитель начальника Главного штаба МО РК — начальник организационно-мобилизационного управления (1992-1994 гг.)

Моя первая встреча с Сагадатом Кожахметовичем состоялась в 1976 году. Меня вызвали в управление кадров и предложили выехать в командировку в Анголу. В отделе кадров меня предупредили, что беседовать по поводу поездки со мной будет член Военного совета — заместитель командующего войсками Среднеазиатского военного округа генерал-лейтенант Нурмагамбетов С.К. Готовясь к собеседованию, я стал усиленно изучать политическую ситуацию и экономику Анголы, так как узнал, что когда в 1975 году Казахскую ССР посетил президент Анголы, то С.К.Нурмагамбетов его сопровождал и прекрасно владел информацией об этой африканской стране. Так что к встрече с ним я должен быть подготовлен, как говорят, во все оружие.

В назначенный час генерал-лейтенант Нурмагамбетов С.К. принял меня. Он оказался доброжелательным и очень интеллигентным человеком. Наш разговор длился почти час. Сагадат Кожахметович проявил огромное внимание ко мне, и мы остались удовлетворенными взаимной информацией. Так завершилась моя первая встреча с генералом Нурмагамбе-товым С.К., тогда я был майором, работал в Организационномобилизационном управлении САВО.

Уже позже я понял, каким огромным авторитетом пользовался генерал-лейтенант Сагадат Нурмагамбетов не только в аппарате штаба Среднеазиатского военного округа, но и в войсках. Он постоянно уделял внимание воспитанию молодых офицеров, всегда оказывая им помощь, но при этом никогда не повышал голос. Есть люди, готовые в любой момент прийти на помощь другим. Нурмагамбетов С.К. — один из них.

Став руководителем оборонного ведомства, генерал-полковник Нурмагамбетов С.К. пригласил меня на должность начальника Организационно-мобилизационного управления -заместителя начальника Главного штаба МО РК.

Работая с Нурмагамбетовым С.К., всегда восхищался его умением сохранять спокойствие, способностью методически направлять всю деятельность Министерства в нужное русло. А ведь в период создания Вооруженных Сил были большие трудности в экономике молодой республики, что, безусловно, сказывалось на финансировании армии. Мы все просто поражались энергии Нурмагамбетова, который крайне редко задерживался у себя в кабинете и постоянно был в движении, в войсках. Все его силы отдавались одной цели: созданию Армии нового типа. Он не уставал общаться с людьми, учил военному делу молодых офицеров. Мы, его подчиненные, старались оказать ему в этом всестороннюю помощь.

В период создания Казахстанской армии возникла большая проблема — дезертирство. Перед всеми управлениями Министерства была поставлена задача — найти призывников, самовольно покинувших службу. Главная ответственность была возложена все-таки на Организационно-мобилизационное управление и Управление по воспитательной и социально-правовой работе с личным составом, которое возглавлял заместитель Министра обороны РК генерал-майор Исен-гулов А.Г. Мы каждый день отчитывались перед Министром обороны о принимаемых мерах. За два года удалось сократить количество дезертиров. И эта работа проводилась под руководством Сагадата Кожахметовича.

Руководя Министерством обороны, Сагадат Кожахметович уделял особое внимание вопросам безопасности и скрытого управления войсками. Кроме того, необходимо было готовить специалистов по работе с государственными секретами, формировать соответствующий резерв. По договоренности со специалистами Российской Федерации, компетентными в области защиты информации, мы начали готовить в Краснодарском военном училище офицеров для ВС РК;

Генерал армии Нурмагамбетов С.К. в моей памяти остается как разносторонний военачальник, заботливый и доброжелательный старший товарищ. И сегодня мы желаем ему здоровья и долгих лет жизни.

Генерал-майор Джанасаев Б.Б., заместитель Министра по чрезвычайным ситуациям РК, бывший начальник Службы охраны Президента РК, командующий Республиканской гвардией РК, командующий войсками Регионального командования «Восток» (2003-2004 гг.)

Очень кропотливая работа под его руководством была направлена и на образование Республиканской гвардии. Мы искали оптимальный вариант, чтобы она была малочисленной и в то же время боеспособной.

В связи с образованием собственных Вооруженных Сил, Министерства обороны, в Верховном Совете Республики Казахстан 1 июля 1992 года был образован Комитет обороны и безопасности, председателем которого избрали меня.

Наш комитет в тесном взаимодействии с Министерством обороны разрабатывал блок военных законодательных актов для Вооруженных Сил, других воинских формирований. Сагадат Кожахметович Нурмагамбетов всегда очень спокойно, взвешенно и вдумчиво решал все задачи. Нам приходилось часто с ним встречаться и обсуждать те или иные моменты нашей совместной работы.

На меня Сагадат Кожахметович произвел впечатление очень грамотного, имеющего огромный жизненный и боевой опыт, глубоко вникающего во все вопросы и не боящегося брать на себя ответственность, мудрого в суждениях и решениях человека.

И каждое дело, которое он начинал, он делал с полной отдачей физических и духовных сил, опираясь на опыт Великой Отечественной войны. Когда проводили учения с соединениями и частями генерал Нурмагамбетов С.К. всегда обращался к боевым эпизодам и учил применять при отработке тех или иных действий на учениях.

Генерал армии Нурмагамбетов любит вспоминать то, что было еще при Советском Союзе, особенно наших офицеров и генералов, которые служили в Вооруженных Силах СССР. Решая кадровую политику, он смело назначал на высокие должности молодых офицеров (ныне генералов), таких как А.Тас-булатов, Б.Ертаев, А. Джарбулов и других.

Одним из знаменательных событий в жизни Вооруженных Сил Республики Казахстан было присвоение Указом Президента Республики Казахстан в 1994 году звания «Халык Кабарманы» №1 Сагадату Кожахметовичу. Весь личный состав Вооруженных Сил радовался тому, что первый Министр обороны получил такую высокую награду из рук Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Республики Казахстан Нурсултана Абишевича Назарбаева. Я считаю что это высокая оценка, результат последовательной работы, большого вклада генерала армии Нурмагамбетова С.К. в создание и становление Вооруженных Сил Республики Казахстан, воспитание офицерских кадров для молодой армии.

Еще одна памятная встреча у нас с Сагадатом Кожахме-товичем произошла на открытии Республиканской школы «Жас улан», названной его именем. Являясь создателем этого лицея, Сагадат Кожахметович всегда акцентировал внимание на том, что такие учебные заведения необходимы для воспитания будущих военачальников нашего государства. На открытии этой школы присутствовали Президенты двух стран: Казахстана Н.А. Назарбаев и Белоруссии — А.Г. Лукашенко. При осмотре нового учебного заведения Президент Белоруссии был восхищен таким подходом к воспитанию молодежи для казахстанской армии.

Генерал-майор Шацков В.А, командующий войсками Регионального командования «Астана»

…Мне посчастливилось несколько раз вплотную работать с «Халык, Каhарманы» генералом армии Сагадатом Кожахметовичем Нурмагамбетовым во время совместной службы. В первый раз, когда я проходил службу в Отарском учебном центре в должности начальника учебного отделения, будучи подполковником. Это было в 1986 — 1987 годах. Сагадат Кожахметович, являясь заместителем командующего войсками Среднеазиатского военного округа, приезжал неоднократно проверять ход учебного процесса. Мы готовили младших командиров, наводчиков-операторов, механиков-водителей и других специалистов. Вопросы их подготовки очень интересовали его. Он постоянно вникал в то, как налажен учебный процесс, какие учебные пособия мы используем. Запомнилось как он, будучи генералом, а ему тогда уже было за 60 лет, легко бегал по сопкам. Было сразу заметно как многие старшие офицеры, да и молодые тоже за ним не поспевали, у некоторых дыхание перехватывало. Он требовал, чтобы командиры каждый километр прошагали сами, чтобы все окопы обошли и видели, как живется солдату в окопе. А когда он узнал, что во время учений солдаты 2 дня не ели горячей пищи, а питались только сухим пайком, очень огорчился и сказал: «…На войне не было такого, горячую пищу носили в термосах на передний край в любую погоду!». А еще он говорил, что: «..мы служим ради солдата, именно Он — Его величество Солдат — делает нашу карьеру, за него мы получаем ордена и звания». Во время общения с ним нас поражала его феноменальная память, он знал всех командиров по именам. Помнил основные этапы службы каждого из нас. На учениях при принятии решения заслушивал каждого командира, начальника службы, рода войск, не перебивая.

Второй случай нашей встречи, когда я был командиром полка в Георгиевке. Во время рекогносцировки генерал Нурмагамбетов обошел всю полосу обеспечения обороны, а это было более 10 километров. Оценил каждый инженерно оборудованный объект. Особо он придавал значение командным пунктам, запасным командным пунктам — их расположению, оборудованию. «Это место, где командир управляет боем — боем, в котором он должен победить…», — так говорил Сагадат Кожахметович про пункты управления в бою.

Особое значение он придавал организации управления в бою. Считал управление важнейшим элементом организации боя. «Потеря управления — потеря победы» — запомнил я из наставлений этого замечательного военачальника.

close_page

ГОСУДАРСТВЕННЫЕ, ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ НАГРАДЫ С. К. НУРМАГАМБЕТОВА:

Герой Советского Союза, Золотая звезда и орден Ленина,

«Халык, Каhарманы» (Народный герой) № 1, Золотая звезда и орден Отан».

Орден «Октябрьской Революции».

Орден «Красного Знамени».

Ордена «Отечественной войны» I и II степени.

Два Ордена «красной Звезды».

Два Ордена «Трудового Красного Знамени».

Орден «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» III степени.

Орден «Знак Почета».

Ордена России «Дружба», Украины — «Почетный знак Президента Украины», «Богдана Хмельницкого» II степени, Болгарии — «9 сентября 1944 года», Польши — «Золотой Крест».

Более 50-ти медалей, в том числе и от Правительств иностранных государств.

Благодарственные письма Верховного Главнокомандующего, Маршала Советского Союза товарища Сталин на И.В.

Благодарственные письма Президента Республики Казахстан — Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Республики Казахстан Н.А.Назарбаева.

8 Почетных грамот Президиума Верховного Совета Казахской ССР, а также другие Почетные грамоты СССР и Казахской ССР.

Именное оружие.

Генерал армии С. К. Нурмагамбетов Почетный гражданин:

г. Алматы;

г. Целинограда (Астана);

Аккольского р-на (Акмолинская область);

Акмолинской области; г. Донецка (Украина).

Лауреат премии имени Султана Бейбарса, учрежденной 7 марта 2002 года Атырауским акиматом.

Республиканская школа, «Жас Улан» названа именем генерала армии С. К. Нурмагамбетова.

Президиума Верховного Совета СССР. О присвоении звания Героя Советского Союза офицерскому, сержантскому и рядовому составу Красной Армии

За образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство присвоить звание Героя Советск кого Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»:

— капитану Нурмагамбетову Сагадату Кожахметовичу. Председатель Президиума

Верховного Совета СССР М. КАЛИНИН

Секретарь Президиума

Верховного Совета СССР А. ГОРКИН

Москва, Кремль. 27 февраля 1945 г.

Москва, Кремль. 27 февраля 1945 г.

ПРЕЗИДЕНТА КАЗАХСКОЙ СОВЕТСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

О назначении т. НУРМАГАМБЕТОВА С.К. председателем Государственного комитета обороны Казахской ССР

Назначить т. Нурмагамбетова Сагадата Кожахметовича председателем Государственного комитета обороны Казахской ССР

Президент Казахской Советской Социалистической Республики

г Алма Ата, 25 октября

г Алма Ата, 25 октября 1991 года

НУРМАГАМБЕТОВ Сагадат Кожахметович

Родился в 1924 году в Алексеевском районе Целиноградской области. Казах.

Участник Великой Отечественной войны. Герой Советского Союза.

В 1949 году окончил Военную академию имени М.В.Фрунзе. Служил в Туркестанском военном округе. В 1969 — 1989 годах являлся заместителем командующего войсками Среднеазиатского военного округа, первым заместителем командующего Южной группой войск.

Затем работал председателем Республиканского совета ветеранов войны, труда и Вооруженных Сил. В 1990 году избран народным депутатом Казахской ССР, председателем Комитета Верховного Совета республики по делам ветеранов, инвалидов и военнослужащих.

УКАЗ

Президента Республики Казахстан

О назначении генерал-полковника НУРМАГАМБЕТОВА С.К.

Министром обороны Республики Казахстан

Назначить генерал-полковника Нурмагамбетова Сагадата Кожахметовича Министром обороны Республики Казахстан.

Президент

Республики Казахстан Н. НАЗАРБАЕВ

г. Алма-Ата, 7 мая 1992 года

О присвоении Нурмагамбетову С.К. воинского звания генерала армии

Присвоить генерал-полковнику Нурмагамбетову Сагадату Кожахметовичу воинское звание — генерал армии.

Президент

Республики Казахстан Н. НАЗАРБАЕВ

Алматы, 5 мая 1993 года

Подлежит опубликованию

в «Собрании актов» и в

республиканской печати

КАЗАХСТАН РЕСПУБЛИКАСЫ ПРЕЗИДЕНТІНІҢ ЖАРЛЫFЫ

УКАЗ ПРЕЗИДЕНТА РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН

О присвоении звания «Халык, Каhарманы» Нурмагамбетову С.К.

За героизм, проявленный в годы Великой Отечественной войны, за заслуги в создании и строительстве Вооруженных Сил, укреплении обороноспособности страны и активное участие в патриотическом воспитании молодежи присвоить звание «Халык, К,аЬарманы» с вручением Золотой Звезды № 1 Нурмагамбетову Сагадату Кожахметовичу — министру обороны Республики Казахстан, генералу армии.

Президент

Республики Казахстан Н. НАЗАРБАЕВ

Алматы, 23 мая 1994 года, № 1707

КАЗАХСТАН РЕСПУБЛИКАСЫ ПРЕЗИДЕНТIНIҢ

ӨКIМI

РАСПОРЯЖЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН О Нурмагамбетове С.К.

За плодотворную работу по строительству Вооруженных Сил Республики Казахстан, умелое руководство ими и в связи с 70-летием со дня рождения объявить Министру обороны Республики Казахстан Нурмагамбетову Сагадату Кожахметовичу благодарность, вручить приветственный адрес и наградить именным оружием.

Президент

Республики Казахстан Н. НАЗАРБАЕВ

Алматы. 23 мая 1994 года №1708

РЕШЕНИЕ

Совета министров обороны государств-участников Содружества Независимых Государств О награждении Министра обороны Республики Казахстан генерала армии Нурмагамбетова С.К.

Совет министров обороны государств-участников Содружества Независимых Государств, учитывая большой личный вклад Министра обороны Республики Казахстан в дело укрепления военного сотрудничества государств-участников Содружества и в связи с 70-летием со дня его рождения,

решил:

наградить генерала армии Нурмагамбетова Сагадата Кожахметовича именным оружием — пистолетом «ПСМ» 5,45 мм.

Выражаем уверенность, что Вы, Сагадат Кожахметович, и впредь будете вносить достойный вклад в дальнейшее совершенствование военно-политического сотрудничества Содружества Независимых Государств.

Совершено в городе Москве 14 апреля 1994 года в одном подлинном экземпляре на русском языке. Подлинный экземпляр хранится в Секретариате Совета министров обороны государств-участников Содружества, который направит членам Совета министров обороны, подписавшим настоящее Решение, его заверенную копию.

Министр обороны Азербайджанской Республики

Министр обороны Республики Армения

Министр обороны Республики Беларусь

Министр обороны Республики Грузия

Министр обороны Кыргызской Республики

Министр обороны Российской Федерации

Министр обороны Республики Таджикистан

Министр обороны Туркменистана

Министр обороны Республики Узбекистан

Министр обороны Украины

Начальник Штаба по координации военного сотрудни чества СНГ

МИНИСТРУ ОБОРОНЫ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН ГЕНЕРАЛУ АРМИИ НУРМАГАМБЕТОВУ С.К.

Уважаемый министр!

Мне было приятно узнать о том, что накануне 70-летия со дня рождения Вам присвоено звание «Халык; Каhарманы» Республики Казахстан. В связи с этим примите мои сердечные поздравления и добрые пожелания. Этой высокой чести Вы удостоены за героическое мужество и подвиги в ВОВ, за заслуги в создании и укреплении обороноспособности своей Отчизны и становлении независимого суверенного Казахстана.

Уверен в том, что контакты и связи между Вооруженными Силами двух стран, начатые Вашим визитом в КНР, как важная составная часть динамично развивающихся межгосударственных отношений наших двух стран, будут продолжаться и развиваться на благо двух народов, способствовать укреплению и развитию традиционной дружбы между двумя странами и народами!

С уважением,

Чрезвычайный и Полномочный Посол Китайской Народной Республики

в Республике Казахстан ЧЭНЬ  ДИ

25 мая 1994 год

close_page

УВАЖАЕМЫЙ Сагадат Кожахметович!

Примите мои самые теплые и искренние поздравления с 70-летием со дня Вашего рождения. Пройденный Вами жизненный Путь является образцом служения Отечеству.

Вашим университетом стали суровые годы Великой Отечественной войны. Не по книгам и кинофильмам, а непосредственно на передовой, в окопах Вы обучались профессии защитника Родины. Мужество, стойкость и отвага, проявленные Вами на полях сражений; были по достоинству оценены присвоением Вам высокого звания Героя Советского Союза.

Вы по праву можете гордиться своей армейской биографией, таким послужным списком — от рядового до генерала армии. Став Министром обороны, Вы, уважаемый Сагадат Кожахметович, за короткий срок проделали большую работу по формированию Вооруженных Сил республики. Многонациональные по составу, оснащенные современной техникой и вооружением, они являются надежным гарантом защиты демократических завоеваний народа, независимости и территориальной целостности государства.

Ваш личный пример Героя, молодцеватый вид и подтянутость вдохновляют молодых воинов Республики Казахстан на образцовое выполнение своего священного долга по защите Отечества.

Когда же листья опадут

И зимним холодом повеет.

На смену внуки Вам придут,

Теплом и лаской Вас согреют.

Себя увидите Вы в них

И то, чему учили их —

Как надо жить, работать, веселиться.

Понятней станут вдруг для

Вас Слова, что слышали не раз.

«И вечный бой!

Покой нам только снится»

С уважением,

Командующий Коллективными миротворческими силами генерал-полковник

В. Патрикеев

Дорогому САГАДАТУ КОЖАХМЕТОВИЧУ в день славного юбилея с дружескими пожеланиями здоровья, счастья и добра

А были годы, стали даты.

Ты юношей ушел в солдаты,

Оставив трактор в Трудовом

Лицом к огню шагнул пешком.

В годину трудную Отчизны,

Ты встал с оружием в руках.

И не жалея юной жизни

Сражался храбро на фронтах.

В труде, большом и ратном деле.

Не ищешь легких ты дорог,

И шрамы только ли на теле,

В душе их след вдвойне глубок.

Сверкнут боевые знамена,

И в дни юбилейных торжеств,

Он вспомнит солдат батальона

Ковавших с ним радость побед.

И грустно сознавать, что это

Все ушло и не вернется вновь,

Но прошлое как Победное лето

Пусть живет и согревает кровь.

А ветер жизни дни листает..

За далью юбилейных дней

Пусть наша юность боевая

Светится в памяти твоей.

Не забыто наше поколенье.

За доблесть в боях и сраженьях.

И в благодарность от родной страны.

Вы заслужили звания Халык Кахарманы!

Сегодня все свершенное — реальность.

Что заслужил ты, то пришло,

И юбилей твой не случайность,

И не случайно торжество.

Поймите, просто невозможно

Все уложить в размер стиха.

Поэт домашний я — Все сложно,

С трудом рождается строка.

Вот потому свой стих кончаю,

Теперь на прозу перейду:

Всех благ земных я Вам желаю,

Заздравный тост произношу!

ЛЕОНИД ГИРШ

25 мая 1994 года, г. Алматы.

Многоуважаемому генералу армии Нурмагамбетову Сагадату Кожахметовичу в честь 80-летнего юбилея со Дня рождения

Стихами начну я душевный рассказ:

Писали другие, который уж раз,

И этого мало, пусть пишут потомки —

И стихи, и поэмы, и книги о Вас.

Как маленький мальчик с деревни далекой,

Остался один в восемь лет одинокий,

Без мамы и папы малыш-сирота —

По жизни шагал он тернистой, нелегкой.

Однажды в районный большой интернат

Привез и устроил его старший брат.

Сказал он братишке: «Учись хорошо,

Ты будешь джигитом и буду я рад».

В смышленого брата поверил Сагит,

Был у братишки внушительный вид.

Сверкали в глазах ярко искры надежд,

И это надежда стремиться велит.

Учительницу первую как же забыть,

Уютно всем было с ней рядом побыть.

Ольгой Дмитриевной звали все дети ее,

Она, как мать, могла детям ласки дарить.

Летит время быстро — взрослеть всем пора.

Закончили школу, кричали: «Ура!!!»

И бочки с горючим таскали так лихо,

И лихо гоняли в степи трактора.

Настал сорок первый, война началась,

У Гитлера к землям чужим была страсть.

Напал вероломно на нашу страну:

«Коварен был зверь тот, разинувший пасть»

Ушел на войну Ваш единственный брат,

Был он доблестный воин и бравый солдат,

От вражеской пули погиб в бою.

Не видел он радостей жизни, наград.

Сагадат Кожахметович просился на фронт

И брал военкома день за днем в оборот.

Жажда мщения за Родину, за брата

Ему не давала покоя в тот год.

В семнадцать он был уж курсантом военным,

Лишь с виду казался обыкновенным.

В восемнадцать командовал взводом,

Стремился он к цели своей постепенно.

Герой наш гордой сей речи достоин,

Отчизне служил, он — доблестный воин!

Для нас, для потомков, он — живая легенда!

В делах он достойных не знает пробоин.

Шел юношей в Армию с желанием, с охотой,

Командовал в двадцать батальоном пехоты.

Он личным примером солдатов вел в бой,

И каждый солдат окружен был заботой.

В бою он был первым, всегда впереди!

И принцип один: «Всех врагов не щади!»

Кавказ, Украина, Молдова и Польша

Остались давно за спиной позади.

Враг пеший и «конный» пощады не знает,

Бежит без оглядки, лишь пятки сверкают.

Погнали врага через Польшу в Берлин,

Снег мерзлый давно под ногами уж тает.

Награды за мужество не за горой:

Майор Нурмагамбетов, в двадцать лет, — уже Герой!

Ворвался в Берлин во главе батальона,

Представлен к Звезде и опять Золотой.

Преследуют врага следом в след неотступно,

А в помощь солдатам и ветер попутный.

Здание гестапо, рейхсканцелярию берут,

Берлин под ногами и Гитлеру «капут»!

Герой он Советского Союза, ордена на груди:

«Ленина», «Красного Знамени», «Красной Звезды»,

России, Украины, Болгарии и Польши.

Имел наш Батыр — сын казахской земли.

С победой, но не без грусти, вернулся домой,

Лишь во сне он сказал: «Мама, двери открой».

А солнце весеннее играло лучами,

Земляки веселились, огромный был той.

Герой наш мотострелкового полка командир,

Начштаба дивизии, Гражданской обороны,

Заместитель командующих САВО и ЮГВ,

Объездил все страны, увидел весь мир.

Как на фронте, на жатве — в битве за хлеб,и

Девять раз он командовал автобатальонами.

И казахстанского зерна золотого взахлеб

В закрома Родины давал пуды миллионами.

Делегатом партсъездов он избирался,

Верховного Совета многих созывов.

Строил округ военный — не зазнавался,

О Республике думал, без всяких призывов.

Но вскоре нежданно Союз развалился

И разом начался суверенный парад.

Растаскивали все и армию в придачу, и

Даже «Запад» не был рад — такой вот удаче.

Независимость Казахстана Президент объявил,

Но собственную Армию создавать не спешил.

Создал комитет, Вас председателем назначил,

Лишь вслед за Россией Ее строить он начал.

Нурсултан Назарбаев — мудрый политик,

Пост министра обороны Вам предложил.

Ваш опыт и знания, как аналитик.

Он взвешивал верой, тем самым их множил.

Доверие Его оправдать Вы сумели —

Сплотили людей, повели их за собой.

И денно, и ночно в работе кипели

Национальные кадры молодою ордой.

Блок военных законов издавался впервые,

Оборонительная доктрина увидела свет,

Ядерные силы передали России,

И увели Вы страну от безумия, от бед.

Гарантию безопасности великих держав

Получил Казахстан независимый наш.

Но порох сухим навеки держать

Терпеливо, умело учили Вы нас.

Вы учили: «Мы дружбой и единством сильны».

Стратегическим союзником Россию назвали.

Мы традициям старших остались верны,

Ведь в горниле войны Вы то братство познали.

«Халык Каhарманы» Вы номер один

И советник первого Президента.

Создателю Армии мы имя дадим:

«Ел агасы!» — пусть будет презентом.

Плеяде казахстанских генералов

И будущим маршалам страны

Не найти в исторических анналах

Такого Учителя, как Вы.

Шла рядом боевая подруга, жена,

И по имени, и по жизни ему «Лирой» была.

И сына, и дочь родила Генералу,

С ним радость и горе делила она.

Он вырастил сына, Талгат — генерал!

Имя отца гордый сын не марал.

Дочь трудится честно, и лечит людей,

Она — гордость отца и принцессы милей.

А внуки и правнуки дедом гордятся,

Им рядом с Генералом кого же бояться.

Всегда им доступен добрейший «Аташка»,

На шею ему -лишь внуки садятся.

Народному Герою — наш низкий поклон.

Сегодня юбилей и нас радует он!

Поднимем бокалы все дружно и хором,

Хрустальный звенит за столами пусть звон!

Аскарбек Макин г. Алматы, 5 июня 2004 года

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Нурмагамбетов С.К. Священная клятва // Фрунзевец. -1954. — 28 ноября.

2. В наступлении. Рассказы о боевых подвигах // Красная звезда. — 1955. — 29 мая.

3. Нурмагамбетов С.К. Если командир требователен // Фрунзевец. — 1956. — 10 августа.

4. Нурмагамбетов С.К. Быть честным и правдивым // Фрунзевец. — 1957. — 8 марта.

5. Нурмагамбетов С.К. Мы верны присяге. Добросовестно изучать военное дело // Фрунзевец. — 1958. — 18 октября.

6. Дневник съезда. Внеочередной XXI съезд Коммунистической партии Советского Союза // Красная звезда. — 1959. — 5 февраля.

7. Нурмагамбетов С.К. Надежный страж Социалистической революции.

8. Нурмагамбетов С.К. По-боевому, творчески решать поставленные задачи // Фрунзевец. — 1959. — 16 апреля.

9. Нурмагамбетов С.К. В уставах — военная мудрость, знай их, точно выполняй! // Фрунзевец. — 1960. — 7 февраля.

10. Нурмагамбетов С.К. Наша священная обязанность // Алма-Атинская правда. — 1961. — 5 декабря.

11. Петров К. Молодому солдату о героях-туркестанцах. Мужество // Фрунзевец. — 1963. — 1 декабря.

12. Жапаров 9. Ерлк саган енеге. — 1965. — 25 тамыз.

13. Караван П., майор в отставке, бывший сотрудник газеты 301-й стрелковой дивизии. Седьмой салют Родины // Рабочая газета. — 1973. — 8 сентября.

14. Гундарев Вл. Плацдарм на Пилице // Целиноградская правда. — 1975. — 1 января.

15. Антонов B.C., Путь к Берлину. М., 1975.

16. Нурмагамбетов С.К. Великий подвиг народа // Вечерняя Алма-Ата. — 1975. — 8 мая.

17. Караван П., майор в отставке, бывший сотрудник газеты 301-й стрелковой дивизии. Герои края шахтерского. Несколько записей из фронтового блокнота // Рабочая- газета. — 1978. — 8 сентября.

18. Боков Ф.Е. Весна Победы. М.: Воениздат, 1979. 446 с, с портр., 14 ил. — (Военные мемуары).

19. Нурмагамбетов С. К. Долг командиров // Боевое знамя. — 1979. — 5 октября.

20. Нурмагамбетов С.К. Юности священный долг // Ленинское знамя. — 1982. — 21 января.

21. Нурмагамбетов С.К. Совершенствовать тактико-огневую подготовку. К итогам обсуждения письма «Эффективность огня. Как ее добиться?» // Ленинское знамя. — 1982. — 22 мая.

22. Нурмагамбетов С.К. Рожденное опытом — в практику. Итоги тактического учения комментирует первый заместитель командующего Южной группой войск, Герой Советского Союза генерал-лейтенант С.К. Нурмагамбетов // Ленинское знамя. — 1982. — 29 де-кабря.

23. Саранчев В. Достигнутое — умножим! Н-ской гвардейской танковой трижды орденоносной части вручено переходящее Красное Знамя Военного совета ЮГВ // Ленинское знамя. тт 1983. — 3 декабря.

24. Нурмагамбетов С.К. Лицом к огню. Алма-Ата, 1984.

25. Нурмагамбетов С.К. В огне рожденная, в боях закаленная.// Боевое знамя. — 1985. — 23 февраля.

26. Никулина А. Последние залпы // Комсомольская правда. — 1985. — 16 апреля.

27. Верность ленинскому знамени. Встреча в Центральном Комитете КПСС с ветеранами Великой Отечественной войны // Казахстанская правда. — 1985. — 7 мая.

28. Нурмагамбетов С.К. По законам братства // Красная звезда. — 1986. — 14 марта.

29. Нурмагамбетов С.К. Наш общий дом // Красная звезда. — 1988. — 7 декабря.

30. Мужество в наследство. Первые страницы истории округа. В начале пути… // Боевое знамя. — 1989. — 6 мая.

31. Нурмагамбетов С.К. Победа — завоевание неделимое // Красная звезда. 1989. — 7 мая.

32. Мекебаев С. Делить нам нечего // Огни Алатау. -1990. — 2 марта.

33. Поздняков А. Учитывать требования времени. Внеочередной пленум Всесоюзного совета ветеранов // Ветеран. — 1991. — сентябрь.

34. Не конфликтовать, а сотрудничать. Интервью с С.К. Нурмагамбетовым // Сын Отечества. — 1991. — 29 ноября.

35. Нурмагамбетов С.К., Серикбаев К.С. Вооруженные Силы Казахстана: проблемы и перспективы // Казахстанская правда. -1992. — 25 ноября.

36. Суверенитет государства неотделим от состояния его Вооруженных Сил. Интервью с Н. С. К. // Казакстан сарбазы. — 1992. — 16 декабря.

37. Обращение Министра обороны Республики Казахстан к военнослужащим, самовольно оставившим воинские части и лицам, уклоняющимся от призыва на действительную военную службу. // Казахстанская правда — 1992. — 28 декабря.

38. Взыскательный смотр. Министр обороны генерал-полковник С.К. Нурмагамбетов посетил воинскую часть, которой командует полковник В. Потапов // Казахстан сарбазы. — 1993. — 16 апреля.

39. Оборона — дело всенародное. Из выступления Министра обороны Республики Казахстан генерала армии С.К. Нурмагамбетова на пресс-конференции, посвященной Дню великой Победы и второй годовщине Вооруженных Сил Республики Казахстан // Казахстанская правда — 1993. — 6 мая.

40. Нурмагамбетов С. К,. Тәуелсіздік кепілі — бейбітшілік // Казакстан сарбазы. — 1993. — 7 мамыр.

41. Президент вручил генералам погоны // Советы Казахстана. — 1993. — 8 мая.

42. Захарченко И. Завтра — День Победы. Накануне праздника Президент вручил генеральские погоны офицерам Вооруженных Сил Казахстана, принявшим эстафету воинской доблести у ветеранов Великой Отечественной // Казахстанская правда. — 1993. — 8 мая.

43. У истоков армии. Интервью с С.К.Нурмагамбетовым // Красная звезда. — 1993. — июнь.

44. Россия — наш стратегический союзник. Интервью с Н. С. К. // Казахстанская правда. — 1993. — 25 июня.

45. Нурмагамбетов С. К,. «Ер елін коргайды, ел epін колдайды». ip 1993. — 9 шілде.

46. На службе народу. Интервью с С.К. Нурмагамбетовым // Советы Казахстана. — 1993. — 24 июля.

47. Жоров Н. Хлюпиков армия не воспитывает // Казахстанская правда. — 1994. — 24 мая.

48. Доклад Министра обороны РК генерала армии С.К. Нурмагамбетова на заседании Военной коллегии в июне 1994 г.

49. Совершенствовать боевую выучку, укреплять воинскую дисциплину (Из доклада Министра обороны Республики Казахстан генерала армии С. К. Нурмагамбетова на заседании Военной коллегии и июне 1994 года) // Казахстанская правда — 1994. — 21 июня.

50. В интересах Казахстана и Содружества. Заключительное слово Министра обороны Республики Казахстан генерала армии С. Нурмагамбетова на Военной коллегии // Казахстан сарбазы. — 1994 — 26 августа.

51. Высшая награда Украины вручена Министру обороны Республики Казахстан генералу армии С. Нурмагамбетову // Казахстанская правда — 1994. — 26 августа.

52. Чествование героя // На страже. — 1994. — 10 сентября.

53. Гольдберг М. Вспомнили пехоту и родную роту… // Азамат times. — 1994. — 23 сентября.

54. Нас объединяет победа // Советы Казахстана. — 1994. — 7 октября.

55. Праздник всех братских народов // Советы Казахстана. — 1994. — 7 октября.

56. Приветствие Министра обороны Республики Казахстан генерала армии С.К. Нурмагамбетова на торжествах в Киеве // Воин Казахстана. — 1994. — 14 октября.

57. Об углублении военного сотрудничества // К,азак,стан сарбазы. — 1995. — 10 февраля.

58. Нурсеитов М.М. Казахстан — США: «Нанна-Лугара» -Программа во имя мира» // Казахстан сарбазы — Воин Казахстана. — 1995. — 11 апреля.

59. Муканов Г. И встала страна огромная // Казахстанская правда. — 1995. — 27 апреля.

60. Казакстандыктар, сіздердін есмдерініз біздін eciмізде! Мы помним ваши имена, казахстанцы! // Казакстан сарбазы. — 1995. — 9 мая.

61. Донских А. Я окончил войну в кабинете Гитлера // Казахстанские новости. — 1995. — 9 мая.

62. Репортаж с парада Победы // Казахстан сарбазы. -1995. — 12 мая.

63. Никишин В. Обнимают небо крепкими руками // Казахстанская правда. — 1995. — 9 сентября.

64. Фаличев Олег. Фронтовик, герой, министр… // Красная звезда. — 1995. — 20 октября.

65. Нурмагамбетов. С.К. Мой передний край. 1995.

66. Казак генералдарының катары көбейіп келеді // ¥лт апталыгы. — 1997. — 18 к,ыркуйек.

67. Опаленные войной // Казакстан сарбазы. — 1998. — 20 февраля.

68. Пашина Э. Честь имею! // Казахстанская правда. —

1998. — 21 февраля.

69. Інкарбайкызы. Б. Казактын хас батыры // Zaman. Казахстан. — 1998. — 20 наурыз.

70. В офицерском корпусе новое пополнение // К,азак,стан сарбазы. — 1998. — 24 апреля.

71. Ант адалдыкка шакырады. На верность народу и Президенту // К,азакстан сарбазы. — 1998. — 23 июня.

72. Ильенко Д. Будьте как дома. — 1998. — 8 сентября.

73. Исаев Б. Батырларды багалай білейік. Сака батыр Сагадат Нурмагамбетовпен сухбат. — 1998. — № 3.

74. Эбдіхалык, Ж. Еліе сыйлы ер тулга // Арка ажары. —

1999. — 17 маусым.

75. Жагипаров С. У человека одно сердце // Казахстанская правда. — 1999. — 25 мая.

76. Медиманов К. Сагадат-ага всегда на переднем крае / / Казахстан сарбазы. — 1999. — 25 мая.

77. Фаличев Олег. Его мечта — Объединенные Вооруженные Силы Казахстана и России // Красная звезда. — 1999. -25 мая.

78. Каhарманга курмет — халыктык касиет // Казакстан сарбазы. — 1999. — 28 мамыр.

79. Леева Л. Вы всегда в моем сердце… //Акмолинская правда. — 1999. — 15 июня.

80. Народ помнит своего героя // Казахстанская правда. — 1999. — 18 июня.

81. Нурмагамбетов С.К. Я благодарен своему народу // Казакстан сарбазы. — 1999. — 9 июля.

82. Жагипаров С. Вышла новая книга // Казахстан сарбазы. — 1999. — 29 октября.

83. Жагипаров С. Комбат, штурмовавший Рейхстаг // Казакстан сарбазы. — 1999. — 29 октября.

84. Тарихпен болашакка // Казакстан сарбазы. — /1999. -22 октября.

85. Жагипаров С. Будущие офицеры нового столетия -нурмагамбетовцы // Казакстан сарбазы. — 1999. — 12 ноября.

86. Нурмагамбетов. С.К. А в памяти нет тишины… Алматы, 1999.

87. Кизамадиева К. М. Служа Отечеству.

88. Нурмагамбетов С.К. Смысл и логика жизни. За строкой Послания Президента страны народу Казахстана // Казакстан сарбазы. — 2000. — 14 января.

89. А в памяти нет тишины…. Курсанты о книге генерала армии С.К. Нурмагамбетова // Казахстан сарбазы. — 2000. -13 июня.

90. Валиев Р. Каhарманнын коғамғa ілікпеген тустары. С.К. Нурмагамбетов — Казакстандағы азаматтык, корғаныстың нeгiзін калаушы // Казакстан сарбазы. — 2000. — 15 кыркуйек.

91. Жагыпаров С. Epлікті еншіліген естелік // Отан сакшысы. — 2000. — 12 акпан.

92. Как все начиналось. (Из выступления первого Министра обороны Республики Казахстан, Героя Советского Союза, Халык, Каhарманы, генерала армии С.К. Нурмагамбетова) // Казахстан сарбазы. — 2000. — 6 мая.

93. Махамбет М. Тулектер томагасын сыпырды, енді олар кырандар киядан шалатынын дэлелдесін // Казахстан сарбазы. — 2000. — 20 маусым.

94. Нурмагамбетов С.К,. Казактың рухын кетеретін басылым // Ана Tілi. — 2001. — 14 маусым.

95. Муфтах Н. Подвигу народному не меркнуть // В XXI веке. — 2001.- 21 июня.

96. Будьте верными защитниками своего Отечества, крепите обороноспособность государства! Интервью с Н. С. К. // К,азак,стан сарбазы. — 2001. — 16 декабря.

97. Энциклопедия военной мысли. М., 2002. С. 21.

98.Tәpтібi әлсіз әскер — жауынгерлк буын емес. Интервью с Н. С. К. // Алматы акшамы. — 2002. — 9 мамыр.

99. Достык, пен сыйластык — болашак Keпілi. Дружба и взаимопонимание — гаранты будущего. Блиц-интервью // Казахстан сарбазы. — 2002. — 25 октября.

100. Жагипаров С. Поклонимся великим тем годам // Нива. — 2002. — № 5.

101. Нурсеитов М. М. Из выступления первого Министра обороны Республики Казахстан, Героя Советского Союза, Халык, Карарманы, генерала армии С.К. Нурмагамбетова на научно-практической конференции, посвященной юбилейной дате ВС РК «10 лет Вооруженным Силам Республики Казахстан. Этапы развития, прорблемы и перспективы» // Казакстан сарбазы. — 2002. — 30 апреля.

102. Махамбет М. Тунғыштар туғырындагы текті тулға // Казахстан сарбазы. — 2002. — 7 мамыр.

103. Медиманов К,. 03iH-e3i к,оргай алган ел өciп, еркен-дейд! // Казакстан сарбазы. — 2003. — 5 мамыр.

104. Нурмагамбетов С.К. Из памяти не вычеркнуть // Казахстанская правда. — 2003. — 24 июня.

105. Садуакасов А. Чехословакияны алғанда Сталин Женiс кунін жариялаған // Ак, жол. Казакстан. — 2003. — 9 мамыр.

106. С Казахстаном у нас особые отношения, но мы не имеем к вам никаких претензий. Создавайте свою армию. Интервью с Н. С. К. // Начнем с понедельника. — 2003. — 25-27 ноября.

107. ¥лы достык; аясындағы шаралар шарыктай бересін! // Казакстан сарбазы. — 2003. — 20 маусым.

108. Я жизнь посвятил военному делу. Интервью с Н. С. К. // Казахстанская правда. — 2003. — 18 сентября.

109. Насыров Р. Ностальгия по Советской армии… // Караван.