Страница - 13

Конечно, нам еще очень и очень далеко до Соединенных Штатов Америки, так что даже сравнивать и надеяться не приходится. Однако после такого сопоставления невольно приходят мысли о равнодушии государства к своим гражданам, которых оно же направило на афганскую бойню. Ветераны были и остались сыновьями Казахстана, и они заслуживают внимания к себе и сострадания. Они достойны того, чтобы правительство протянуло им руку помощи. Казахстанские «афганцы» заслужили это право кровью.

Действительно, множество наших солдат было ранено или контужено в Афганистане. Но большинство из них даже не подумало сделать в официальных бумагах отметку о своем ранении или контузии. Почему? Наверное, потому, что молодые, здоровые, сильные ребята стыдились своих увечий, не считали нужным вносить их в документы, считая боевые отметины сущим пустяком. К тому же, никто из штабного руководства особо не следил за тем, кто и сколько ран получил в бою и сколько раз был контужен. Можно сказать, что за этим делом не было почти никакого контроля. А впоследствии невозможно было доказать, получены эти раны в бою или в уличной потасовке. Недаром говорят: «Без бумажки ты букашка». И только госпитали могли подтвердить, что эти ранения и контузии получены на войне. Но где сейчас эти госпитали и полевые лазареты? А во время войны никому и в голову не приходило, что на мирной родине из-за этого придется еще не раз мучиться и страдать, бродя по кабинетам, преодолевая бюрократические препоны, где слово солдата без справки не имело никакого значения. Нет смысла скрывать, что некоторые «афганцы», у которых нервы были расшатаны и истощены до предела, а кровь испорчена, так и не сумели вписаться в обычную жизнь, и попали в лагеря и тюрьмы. Это усугубило их обиды, заставило ненавидеть весь несправедливый белый свет. Я не скрываю и не оправдываю их проступков и преступлений, но самих ветеранов афганской войны не собираюсь осуждать. Я не могу отвечать на их обиды своей обидой, на их ненависть – собственной злостью. Они мои товарищи по борьбе, и я буду продолжать уважать их, потому что нас связывают кровавые бои и пороховые дымы. Если бы по возвращении из Афганистана их пригласили бы в реабилитационный центр, провели обследование, психологическую обработку, то боевое происхождение их ран и контузий было бы выявлено без бюрократических проволочек, то есть доказано само собой. И вряд ли хоть один «афганец» встал бы на кривую дорожку. Однако не было, и нет до сих пор никаких восстановительных центров, как не нашлось и добровольных целителей, озабоченных этой тяжелой нравственной проблемой адаптации к мирной жизни. Один из героических воинов Афганской кампании, не хочу называть сейчас его имя, недавно освободился из мест заключения, полностью отбыв весь срок наказания. При встрече он сказал мне с горечью: «Ты и сам знаешь, что в Афганистане я не курил, в рот не брал спиртного, не баловался наркотиками. Я был дисциплинированным, исполнительным солдатом, не бежавшим от опасности, не жаловавшимся на трудности военной жизни. Я считался образцовым бойцом, честным человеком и верным товарищем. Никогда, даже в самом страшном сне мне не снилось, что за мной могут закрыться тяжелые двери тюрьмы. Но мудрые люди, издавна знавшие коварство земной жизни, из века в век повторяли свое предостережение: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся». Вот и получилось, что первая половина моей жизни прошла в каменистых горах Афганистана, а вторая – за черными решетками тюрем и за колючей проволокой зон». Когда его голос прервался от слез, мое сердце тоже отозвалось беззвучным рыданием по его и моей судьбе. Как же не болеть душе, терзаемой состраданием?!

Он о своей мутной грусти и тяжелой печали говорил только мне одному, потому что «афганца» может понять только «афганец». Остальным понять нас трудно. Но разве эти люди, чьи нервы разлохмачены и истощены, чьи сердца изношены от страданий, чьи раны болят в непогоду, чьи мозги пылают огнем из- за давних контузий, не заслуживают доброго слова, человеческого участия, постоянной поддержки, добросовестного лечения? Конечно, им это необходимо. Еще и по этой причине было создано общество ветеранов афганской войны. В настоящее время наша организация насчитывает 100 тысяч человек. И это люди официально зарегистрированные. Из них 18 тысяч являются участниками войны в Афганистане. Остальные – их жены и дети, вдовы и сироты, братья и сестры. И мы чувствуем свою ответственность за судьбу каждого из этих 100 тысяч сограждан, за их социальное положение…

На войне есть понятие «санитарные потери». Что это значит? Это общий показатель раненных, увечных, контуженных, больных, подверженных ампутации военнослужащих. И все это обозначается термином «санитарные потери».

Санитарные потери за 110 месяцев афганской войны составляют 469685 человек, из которых число раненых, контуженых, тех, у кого повреждены нервы, кто перенес пытки и побои равно 53753 человека, то есть 11, 44 процента, а количество больных равняется 415932, или 88,56 процента. Из них 115308 человек были больны заразной формой гепатита, 31080 человек страдали от тифа, а 140665 человек перенесли другие инфекционные заболевания. По причине этих недугов и ранений из армии были освобождены 11654 человека, а 10751 получили инвалидность. Среди них инвалидами Первой группы стали 672 человека, Вторую группу получили 4216 человек, в Третью группу инвалидов вошли 5863 человека.

В этой войне было немало и казахстанцев, ставших калеками по ранению и тяжким заболеваниям.

Когда я думаю об этом, ко мне постоянно возвращаются вспоминания о судьбе моего боевого друга Жумабека Айнакулова. В 1980 году из-за взрыва мины он был ранен в ногу. После возвращения на родину Жумабек поступил в Сельскохозяйственный институт. Однако давняя рана постоянно воспалялась и причиняла ему страдания. Он часто ложился на операции, и эту ногу резали ему восемь раз. Восемь! В конце концов, он собрался ехать в Ленинград, сейчас снова ставший Санкт-Петербургом. Но от ленинградских медиков он получил письмо, в котором говорилось, что в настоящее время из-за отсутствия свободных мест в госпитале, принять его не представляется возможным, но когда подойдет очередь, его вызовут, заранее известив. Однако Жумабек, наш бедный Жумабек, так и не дождался вызова в питерский лазарет. В 1999 году он скончался. Оказывается, воспалительный процесс из ноги перекинулся в сердце…

А через двадцать дней пришло долгожданное, но запоздалое письмо с официальным приглашением из ленинградской больницы: «У нас освободилось одно место. Постарайтесь прибыть в срок».

Я держал эту бумагу в руках, и какое-то буранное смятение завьюжило в душе. «О Создатель! Почему бы этой весточке, так сильно припозднившейся, не прилететь сюда хотя бы на месяц раньше! Может, тогда Жумабек остался бы жив…», - все внутри меня дрожало от слез. Молча плача, беззвучно рыдая, сдерживая стоны, рвущиеся наружу, я понял, что скоро задохнусь от горя, если не выплесну всю скопившуюся боль на бумагу. И главным здесь является не литературное достоинство стихов, а усмирение стихии, разбушевавшейся во мне:

Взяв в вечные спутники жизни тяжелый костыль, Ты вернулся домой весь в рубцах, но исполненный сил. И ночами молился, горячо обращаясь к Творцу: «Не ропщу я, Создатель, приникая к тебе, как к Отцу. Если можешь, Аллах Всемогущий, то мне помоги. Всем известно, как трудно здесь жить без ноги.

Я в Афгане ее потерял, на войне, а не в отчем краю. Продолжает она воевать и в огне и в кромешном дыму. Вместе с ней я глотаю и дым, и горячую пыль. Как приклад автомата, сжимаю руками костыль. Ногу мне не вернешь, но забвением меня одари, Чтобы мог я хвалу возносить от зари, до зари»… Был веселым и статным, и смелым мой брат Жумабек. Верил я, что останемся братьями мы на земле и вовек. И не думал, что станет звездою мой брат для меня… В полной мере во всем виновата Афганская эта война… Мать ждала невредимым и целым сыночка с войны. А увидела сына, пришедшим с ужасной войны без ноги. Только нет никакой перед нею у сына-солдата вины; Его ногу отгрызли в бою беспощадные зубы войны. А в глазах стынут слезы, и горят, пламенея, костры. Жалость остро проглянет во взгляде у каждой сестры. Я прошу, не жалейте так сильно и горько, и слезно его, Потому что он – воин, и место его – боевое седло. Только рано взнуздал он посланца небес, боевого коня, И умчался к звезде, оставив в степи и друзей и меня… По земле он идет, опираясь на посох великой беды, А во рту постоянной отравой – горький вкус лебеды. Вязкий сок черным горем нещадно сжигает язык.

Но боец на судьбу свою все же роптать не привык.

Пусть зарыта нога на чужбине, вдруг ставшей родной;

На одной он стоит в Казахстане, и в Афгане – другой… Мать сурово молчит. Ее стойкое сердце сгорело в огне. А сыночек во сне рвется в бой на высоком, могучем коне. Время, видно, решило на мгновение и год замереть, Чтоб позволить родительнице раньше сына ее умереть. И в дозоре ночном зорко бодрствует бедная мать, Чтобы к сыну родному смерть безглазую не подпускать. А когда ночь бледнеет, и зари раздается гулкий набат, Ее руки сжимают костыль, как родной боевой автомат.

Вслед за Жумабеком Айнакуловым отправился на небесном коне в серебряные аулы на синие джайлау еще один мой фронтовой друг Нартбек Айтенов. Во время похорон Нартбека еще один мой боевой друг Ерлан Уркимбаев с глубокой горечью сказал: «Ушел Жумабек… Вот и Нартбек покинул нас… Теперь настала моя очередь». Слова его оказались пророческими. Вскоре скончался и он. Все от тех же ран, полученных в Афганистане. Все трое умерли молодыми. Они были полны сил, стальные мышцы бугрились у них на руках, на ногах, на груди, на спине. Казалось, они в состоянии были порвать руками даже железные цепи. Они светло мечтали, строили планы на будущее, но все задуманное ими разрушила афганская война. Не довелось их высоким грезам претвориться в жизнь. Им бы жить еще и жить, но нет на свете человека, который мог бы перешагнуть через черту определенной для него жизни, начертанной ногтем Аллаха.

Когда они были еще живы, мы тесно общались, но чувствовали, что раны этих троих друзей не позволят им долго оставаться с нами. В ранах за время войны мы научились разбираться. Мы ощущали муки боевых братьев, но ничем помочь им не могли. Они же все страдания старались от нас скрыть, ни разу даже словом не обмолвились о страшной боли. Но им слов и не было нужно. Они не привыкли перекладывать груз собственных страданий на плечи родных людей и фронтовых друзей. Это было их высоким человеческим качеством. Они были людьми стойкими, терпеливыми, выносливыми и мужественными…

Над могилой Ерлана Уркимбаева я не мог не высказать своей боли. Горечь утраты жгла меня:

Испытавший сполна все печали судьбы,

Брат, взваливший на плечи невзгоды войны,

«Я уйду за Нартбеком», - говаривал ты, А когда-то из уст твоих лились песни мечты. Свои раны принес из Афгана мой друг.

Ниспослал их Аллах, и не сразу, не вдруг.

На проверку Небес пусть не ропщут глаза.

Но над памятью горькой закипает слеза… В землю черную, брат, ты ушел навсегда, Только горе осталось со мной на года.

Бьется в окна ночами солдата душа, Я к стеклу приникаю и жду, не дыша. Только слов я не слышу, но сердце поет, Потому что, я знаю, что братство живет.

Пусть не примет за ропот мои слезы Аллах;

Это память о братьях вскипает в слезах.

Я тоску свою вижу и в лике холодной луны.

Я хочу, чтобы не было больше на свете войны.

Ереке, пусть душа твоя чистая ярко сияет в раю, И следит, чтобы не было горя в родимом краю.

Люди, принимавшие участие в афганской войне, ветераны той войны, прошедшие через битвы, всей душой не любят унижать себя прошениями, писать жалобы, ныть о своей тяжелой жизни, заниматься попрошайничеством. Это качество давно уже впиталось в их кровь. Это свойство человеческого характера, но, наверное, лучше будет сказать, что оно является достоинством. Но даже если сами ветераны-афганцы молчат о своих бедах, то разве не должно быть создано организованное общество, которое будет вникать во все нужды этих солдат и заботиться о том, чтобы существование их стало легче. Такая организация просто необходима, как воздух. Именно из таких соображений мы сплотились в тесное содружество…

Азимбек Жанкулиев. В Казахстане нет, наверное, человека, который не знал бы Азимбека, или, по крайней мере, не слышал о нем. Однако известен он не столько как ветеран афганской войны, сколько как талантливый поэт, импровизатор, как прославленный акын, участник многих айтысов.

Горько сознавать, что и Азимбек ушел из жизни. Слишком рано ушел. Мне кажется, что причиной его ранней смерти тоже стала рана, полученная им в Афганистане. В самое сердце ударила его тяжелая моральная пуля. Страшна по глубине своей душевная рана. Пуля, отлитая из хамства и несправедливости, всегда бьет точно в цель. И она вонзается в сердце человека. А незащищенное сердце поэта пробивает насквозь, разрывая его в клочья. Она пронзает не только сердце, но и душу. И хочется закричать на весь мир: «Люди, берегите поэтов!» Мне кажется, что его нежная и обнаженная душа, открытая всему свету, не вынесла ужасов афганской войны, которая потрясла его своей жестокостью и бессмысленностью. Но он скрывал от всех, даже от боевых друзей, разверстую и кровоточащую рану души, и был храбрым и мужественным солдатом. Воином высокой чести. Вот и разорвалось его сердце, словно граната, брошенная в него рукой бездуховности. Оно не могло вынести бесчеловечности войны и сгорело в огне негодования, оставив горячий пепел в упрек всем живым…

Однажды произошло следующее событие. Это было время, когда мы только что вернулись на родину из Афганистана. Мы, пятеро джигитов-афганцев, встретились в Алматы, шумно и сердечно обрадовались друг другу и, обсуждая свои дела, весело двинулись вперед по городским тротуарам. Внезапно вспыхнули трамвайные провода, с шипением и треском посыпались на землю снопы искр. В воздухе запахло каленым железом. Не успев ничего понять, мы, все пятеро, разом упали на землю. Это тоже был остаточный синдром афганской войны. Сработал воинский рефлекс. А может, это отозвались на знакомые звуки и вспышки огня истонченные нервы? Кто знает…

1979 – 1989 годы. За этот промежуток времени из 22269 воинов, отправленных в Афганистан из Казахстана, сейчас живут и посильно здравствуют около 18360 человек. На полях сражений Казахстан потерял 898 своих молодых сынов. 21 джигит пропал без вести, без следа, без звука, словно этих людей и вовсе не было никогда на земле, как будто они испарились или распались на атомы. Сегодня подавляющее большинство ветеранов афганской войны настоятельно нуждается в медицинской и социальной помощи; им нужна врачебная помощь, им нужны сильные и дорогие лекарства, а больше всего, наверно, им необходимо человеческое сочувствие и внимание. Даже если оставить в стороне другие проблемы, то многие «афганцы», получающие пособия в размере двух тысяч тенге, достигшие рубежа сорокалетия, не могут найти себе работу по профессии. Не секрет, что многие инвалиды афганской войны не в состоянии приобрести себе обычные деревянные протезы, не говоря уже об инвалидных колясках. Для того чтобы заказать и приладить протез, стоимостью в 270 тысяч тенге, надо пройти через операцию, которая обойдется уже в 500­600 тысяч. А что касается очередей на жилье, так это уже совсем другой вопрос…

Разве может существовать достоинство выше патриотизма!

В 1998 году состоялась встреча известного писателя, лауреата государственной премии Казахстана Мухтара Магауина с курсантами и слушателями Военной Академии Вооруженных сил республики Казахстан. Я не знаю, кто был инициатором этой встречи, однако организатор поучительной беседы, кто бы он ни был, не ошибся, и дело это оказалось выигрышным и познавательным. Считаю, что особенно полезной и необходимой такая встреча была для будущих офицеров.

Неожиданно для себя и я оказался на этой встрече. Выступление прославленного писателя я слушал с огромным внимание и нескрываемым удовольствием, и очень рад тому, что записал его речь на диктофон. Поэтому я могу здесь привести, сказанное им, почти слово в слово, с небольшими своими отклонениями вызванные напрашивающимися мыслями. Правда, основную суть его речи я старался оставить без изменения. Он говорил:

- Мы ни в коем случае и никогда не должны забывать о своих национальных интересах, потому что они являются и интересами родины. Это национальный долг. Первым условием народности как раз и является национальная честь, защита интересов народа, боль за его судьбу, борьба за его будущее, за его высокие цели. А теперь подумайте. Какими мы были вчера? Какими являемся сегодня? Что мы представляли собой до завоевания независимости, и какими предстаем перед миром теперь? И какими мы станем завтра? Это актуальные вопросы развития. Это вопросы национальной эволюции. Об остальных аспектах пока говорить не будем. Один

только пример. Нашим джигитам в свое время было очень затруднительно поступить в высшие военные учебные заведения. Чудом удавалось стать курсантами военных училищ двоим, троим, четверым абитуриентам, а двадцать, тридцать, и даже сотни молодых людей не проходили, вроде бы по конкурсу. Наши соотечественники, проходившие воинскую службу в рядах Советской Армии, могли подняться до майорского чина, а вырасти до звания полковника - считалось исключительным везением. Людям коренной национальности не давали возможности для роста военной карьеры.

А теперь приведу противоположный пример из жизни, чему сам был свидетелем.

Год назад, да, именно в прошлом году, я как-то шел по дневной улице Алматы, и возле Оперного театра увидел группу военных, числом в пять-шесть человек. Пригляделся. У всех была прямая осанка, отменная выправка, на плечах золотились генеральские погоны. И были они людьми сравнительно молодыми, едва достигшими сорокалетнего возраста. А главное, что обрадовало меня, все они были казахами. Настроение у всех было приподнятое, лица веселые. Они беседовали о чем-то своем, шутили и смеялись. Мне показалось, что они кого-то ждали. И тут я заметил, что с противоположной стороны улицы к ним направляются еще два джигита, два казахских генерала. Они начали шумно и радостно здороваться друг с другом. Эти люди высоких армейских чинов увиделись мне братьями, детьми одного дома, членами одной семьи. Мне захотелось подойти к ним, чтобы высказать свои пожелания: «Дорогие джигиты! Звездный дождь выпал на Казахстан, и некоторые большие звезды упали на ваши плечи. Пусть же они не будут последними в вашей жизни. Пусть дорога судьбы будет для вас прямой, удачи – долгими, победы – высокими!» Однако смущение удержало меня от этого шага, ведь я не был согбенным аксакалом и не был восторженным мальчиком, чтобы без стеснения подойти к незнакомым людям, создав неловкость для них. Правда, есть немало людей, которые знают меня, узнают в лицо на улице и сами подходят, чтобы поздороваться и немного поговорить… Но известен ли я, хоть в какой-то мере, этим молодым генералам? И как они воспримут мое непрошеное вторжение в их круг? И я остался на месте, глядя на них с теплотой и большой доброжелательностью. Из уст моих невольно вырвалось: «Машалла! Пусть долго здравствуют эти джигиты, пусть растут их должности и звания, пусть подъем их будет безупречным!» Вот вам один из показателей обретенного суверенитета. Вспомните, много ли вы знаете казахов, ставших генералами, за семьдесят с лишним коммунистических лет. Чтобы пересчитать их, хватило бы пальцев одной руки. Даже самому Баурджану Момыш-улы, который при жизни стал легендой, о подвигах которого в войну узнал весь Советский Союз, не дали вырасти дальше звания полковника, и это несмотря на высшее военное образование, диплом Высшей Военной Академии Генерального Штаба и воинские заслуги. А сколько других великих и прославленных казахских батыров, отважных сынов нашего народа состарились в забвении, недополучив в прошлом заслуженных ими почестей и наград, чинов и известности. Во время самовластья колониальной системы не было путей роста для представителей порабощенных народов. А сейчас мы своими глазами видим, как выпрямляются прежде согбенные спины наших истинных соотечественников, как светится достоинство в их взорах, как горит гордость в их сердцах. И это тоже результат отвоеванной независимости. Конечно, в нашей жизни все еще очень много трудностей: в быту, в социальной сфере, в экономике, в хозяйстве. Это вы и сами хорошо видите, об этом вы и слышите каждый день. Но не кажется ли вам, что и это является тяжелым наследием колониального прошлого? Многие из этих огорчительных недостатков достались нам от тоталитарного прошлого, от имперского правления после развала огромной державы. Переходный период оказался тяжелым не только для нашей страны, но и для всех бывших Союзных республик, входивших когда-то в состав СССР. Становление роста, возрождение собственной экономики и новой национальной психологии оказалось весьма болезненным процессом. Сейчас это в полной мере испытывают на себе и другие государства пост­советской эпохи. Конечно, от былого наследия следует освободиться, преодолеть все возникшие трудности, решить немало сложных проблем. Однако, если видеть только эти трудности, вглядываться в недостатки, не замечая главного, что принесла независимость, не ощущая внутренней свободы, не чувствуя того, как легко стало дышаться в новом мире, на своей многострадальной родине, то нам никогда не стать большим и воистину вольным народом. В то время, когда наша страна только что обрела независимость, самый лучший пример в пробуждении национального самосознания, национальной гордости, в росте и укреплении патриотизма первыми показали наши военные. Я хочу вам сказать еще одну важную вещь. Наши соотечественники, которые находились на воинской службе в Украине, на Кавказе, в Прибалтике, на Дальнем Востоке, в Белоруссии, на Севере и Юге, на Западе и Востоке, едва дошла до них весть о том, что Казахстан стал суверенным государством, сразу заторопились на родину, постарались быстрей попасть в отчие края. Это говорит о том, что наши люди, в каких бы трудных условиях не находились, о своей Родине не забывали, сердцем стремились к ней. Было немало джигитов, которые не покидали строя в течение пятнадцати, двадцати, даже тридцати лет, проходя службу в России. Они долгие годы не видели казахской земли, лишь изредка приезжая на родину в отпуск, все, как один, устремились в Казахстан. Многие бросили насиженные места, обжитые дома, друзей, знакомых, хорошо оплачиваемую работу, послушные зову отечества. Почему? Да потому, что здесь родина, здесь свой народ, здесь вековые национальные корни. А что может быть дороже этого?! Во все времена военные люди были опорой народа и щитом родной земли. Из века в век.

Вот и вы, сейчас пока учитесь, а завтра станете офицерами. Многие из вас, я уверен, дослужатся до генеральского чина. Большинство. А в чем видится цель такого достижения? Недаром говорят, что существовать легко. Но жить трудно. Утверждают, что жизнь – борьба. Как бы там ни было, не бывает легких путей, хотя ради существования можно найти немало дорог. На свете имеется множество профессий, масса специальностей, неисчислимое число ремесел. А долг военного человека заключается в другом. И он должен помнить, что перед ним открывается не тропа, не проселочная дорога, а широкий и прямой путь. Это путь долга. Это судьба защитника Родины и народа. Это ответственность за покой земли и мирное небо. И отныне обязанность каждого из вас, каждого военнослужащего, начиная от рядового солдата, до офицера и генерала сохранять верность клятве совести, воинской присяге, данной своей Родине и своему казахскому народу, и быть им надежной защитой и крепкой опорой. Я думаю, что все вы это хорошо понимаете. А теперь немного поразмышляем о любви к Отечеству. У этого чувства тоже могут быть самые разные проявления: нет человека, который не любил бы своих родителей, мать и отца; тот, кто не любит отца и мать, не может быть хорошим человеком, потому что чувство нелюбви к тем, кто дал ему бесценный дар жизни, является противоестественным и ужасным. Так и любовь к Отчизне является природным чувством, впитанным в кровь вместе с материнским молоком. Человек, который не любит своих родителей, не в состоянии любить и родину, ведь любовь его будет показной и ущербной. Однако, наряду с этим, есть еще некоторые особенности чувства любви к родине. Ты любишь отца, будь он плохим или хорошим, не за его высокий пост, не за его должность, не за его внешние заслуги, а просто за то, что он твой отец. Конечно, его биография, его жизненный путь, дороги его судьбы известны тебе. А для того, чтобы полюбить Родину беззаветной, глубокой и мудрой любовью, следует знать всю ее многовековую историю, изучить всю многострадальную биографию своего Отечества. Надо хорошо знать, что пережил народ на протяжении всей своей истории, что претерпела Родина за многие столетия. Необходимо знать, какими дорогами борьбы шли наши предки, какие думы теснились у них в голове, прежде чем вырваться на степной простор и вознестись к вершинам гор, о чем мечтали деды и прадеды, какие цели ставили перед собой. И я убежден, что эти знания необходимы не только военным людям, но и всей нашей молодежи. Почему? Да потому что там, в глубине веков лежат наши корни.

В какие-то времена наши предки, древние тюркские племена, правили половиной мира. И об этом вы должны помнить. Не следует выпячивать грудь и бить себя в нее кулаками, заявляя: «Я – казах!». Не ты должен в первую очередь гордиться тем, что ты казах, а казахи должны гордиться тем, что ты – казах. А это надо заслужить. Самодовольство порождает гордыню, а знание великих деяний предков развивает гордость. Чувствуете разницу? В гордыне прорастает чертополох глупости, а в гордости посеяны семена мудрости. Из этих семян вырастает Древо Жизни, Священный Байтерек. А мудрости не бывает без корней. И жизнедарящие корни наши там, в глубине времен. Это наши предки первыми в мире усмирили и приручили неукротимых диких коней. И я хочу сказать вам, что это наши предки первыми создали стремена и уздечки, всю конскую сбрую, и сели в высокие седла, в то время как цивилизованные древние греки и римляне едва научились неловко ездить без стремян, без седел, без узды. Если вы не верите моим словам, загляните в рисунки прошлого, изображающие быт и традиции Древнего Рима и не менее древней Греции. Вглядитесь в них с вниманием и пониманием, и вы увидите, что жители этих государств не знали ни узды, ни стремени, и ездили на спинах благородных животных, свесив голые ноги и для сохранения равновесия болтая руками. Все конское снаряжение было изобретено кочевниками. И это они совершили революцию в военном деле той поры, изумив весь мир своим воинским искусством, быстротой, внезапностью, маневренностью, за что и были прозваны испуганным Западом Кентаврами. Почему гуннский повелитель, наш предок Едиль, имя которого до сих пор искаженно произносится как Аттилла, покорил больше половины Европы? Почему мы, дети великих гуннов и пайгамбара Солнце- Куна назвали величайшую реку Европы Волгу именем этого предводителя – Едиль? Почему в те времена наши предки были особо почитаемы всеми народами? Потому что в те давние века боевая конница была равна по мощи могучим танковым колоннам или даже атомной бомбе. Наши предки, не в пример другим народам, прочно сидели в седле и крепко держали в одной руке узду, а в другой копье или меч-семсер. И это не говоря уже о других воинских достоинствах и высоком военном искусстве, а также и самом современном для тех веков вооружении. Сила коня передалась обуздавшему его человеку. Действительно, наши воины, сросшиеся с конем, понимали каждое его движение, умели слышать его дыхание, чувствовать его настроение. Они вольно, но крепко сидели в удобных седлах, уперевшись ногами в стремена. Боевое снаряжение было удобно прилажено к телу всадника или к луке седла, и руки воина были свободны от лишних предметов, от железных доспехов и лат, кованых панцирей и сплетенных из стальных прутьев кольчуг, что становилось для лошади почти непосильной ношей. А всадника все это загромождение делало неуклюжим и громоздким. У степного же витязя руки оставались свободными и ловкими, в бою он становился таким же грозным, как танк. Наши воинственные предки скакали в бой, сохраняя между собой дистанцию в десять шагов. Они никогда не мчались, вплотную прижимаясь друг к другу крупами своих быстрых коней. Если бы они катились на врага сплошной массой, то это сковало бы и ограничило действия воинов, помешало бы сражаться с противником и вовремя приходить на помощь товарищу, попавшему в рискованное положение. К тому же, такую густую толпу, пусть даже конную, легко было бы рассечь на отдельные части и, раздробив, уничтожить. Как видите, все военные действия наших предков были разумными и продуманными, тактика их была безукоризненной, маневренность - безупречной, оперативное искусство находилось на недосягаемой высоте, а стратегия являлась мудрой и дальновидной. А внешне грозная лавина на деле оказывается уязвимой, как это было в Великую Отечественную войну, когда немецкие танки шли на наши окопы сплошными потоками. Вот как все было в далекие времена. А еще я хочу сказать, что и брюки, которые сейчас носят не только мужчины, юноши, дети, но и женщины и девушки, тоже были изобретены нашими предками. Взгляните пристальней на те же древние изображения, и вы увидите, что воины древних римлян и греков ходили без штанов, и на лошади сидели тоже без порток. Брюки. Шалбары. Шаровары. Не кроется ли древний корень слова «Штаны» в Иш-Тане, то есть в том смысле, что следует закутать живот и то, что находится ниже. Шалбар - не может ли это быть предупреждением, что есть старик-шал, перед которым стыдно быть открытым, в неглиже. Брюки - это «бир-еки», то есть один предмет, имеющий два ответвления для ног. Словом, можно еще много говорить об этом.