Страница - 1

Глава 1

Урочище Акузек нынче у всех на устах. Целая волость Караадыр шумит: акузекцы соберут самый богатый урожай, акузекцы превзошли всех.

Года три назад в урочище Акузек обосновалось тридцать семей бедняков. Пришли они сюда из разных аулов и начали обрабатывать землю. И вот награда: нынешние посевы обещали хороший урожай.

Прохладным вечером после тяжелого летнего дня любят люди присесть и, попивая кумыс, обсудить новости. В последнее время все чаще толкуют о земле. Оказывается, не только скот, но и земля обогатить может. Вот, глядишь, и выйдут нынче акузекцы в люди. Только и слышно: Акузек! Все в Акузеке дышит благополучием, урожай ожидается небывалый. Пшеницу выгнало - каждая соломинка что твоя пика. Да и рожь там высокая - лошадь с головой укроется. Послал бог нынче акузекцам! Поговорят о пшенице, а потом - слово за слово - переходят и к тем, кто посеял эту пшеницу. Кто такие? Где зимовкой стоят? Довольно ли у них скота - овец, верблюдов, коров? А женщин в ауле много ли? А как с девушками? Слыхать, жена такого-то ушла. Кто же увез, свой или чужой? Тот на днях поссорился с тем-то, другой подрался. Все интересно, обо всем надо узнать. Поговорят, а потом эти новости расходятся по аулам, разносят их досужие старики. Давно заведен обычай: по гостям ездить, мясом лакомиться, кумыс попивать. А уж если старики за дело возьмутся, дойдут до такой подноготной, похлеще, чем в иной служебной анкете.

Стал Акузек как легенда. До дальних аулов слава дошла. Но там питались лишь неясными слухами. А вот ближние аулы знали точно: кто сколько снимет, у кого ожидается лучший урожай. Все сходились в одном:

«Ныне самый богатый урожай по всей волости соберет Жаксылык».

Жаксылык из бедняков, работяга. Скота у него немного - голов двадцать крупного, да тридцать -сорок овец. Нелегко прокормить большую семью. Зимой и летом не покладает рук, трудится. Скот свой небогатый завел недавно, как за землю взялся. На первых порах посеял две меры зерна, снял столько, что хватило семье на зиму и на семена осталось. Ну так и пошло, год за годом.

Хвалит он свое новое дело. «Сколько времени попусту лили пот. А богатство-то, под ногами лежало, в земле. Только рук не жалей, земля воздаст с избытком. Отныне я земледелец, надеюсь только на землю».

Хвалили люди его поля, завидовали. «Что вложил, то и беру, - отвечал Жаксылык. - Вспаши землю поглубже, заборонуй получше, без хлеба сидеть не будешь».

Стоит пшеница ровной стеной, наливается колос. Молит Жаксылык дождя, пусть хоть еще разок промочит землю. И пролился над полями дождь. Не сидится Жаксылыку дома, что ни день - обходит поля. Вот поздняя пшеница, она все еще белая, тянется вверх. А ранняя уже начала наливаться желтоватым цветом. Заботливо осматривает хозяин колосья - не поклевали бы воробьи, не добрались бы мыши, не завелась бы другая какая вредная тварь. Все хорошо. Растет, поспевает хлеб. Молится Жаксылык днем и ночью. Немного осталось, пронесись беда мимо наших полей.

Пришла пора жать пшеницу. Теперь уже Жаксылык не опасался ни пернатых, ни грызунов. Другие заботы на душе. Не принес бы беды злой человек.

Еще недавно Жаксылык зависел от бая, не был волен поступать как вздумается. Не свой скот пас тогда - байский. Бай Абиш - богатый, властный. Его воля что веление судьбы. Соседние аулы не смели ослушаться Абиша. Всем заправлял бай. Подниматься ли на кочевье, сниматься ли на зимовку - все он назначает. Укажет и место, где сено косить, и время. А в город надо поехать, опять поклон Абишу: разрешит ли? Случалось, наезжал богатый аул в урочище, отданное бедному под сенокос. Но бай не вступался. Так и оставалась беднота без сенокоса. Задумает какой-нибудь бедняга уехать на время подзаработать малость, бай всегда придумает повод удержать его. Жаксылыку приходилось особенно туго: не принадлежал он к роду аула, был всего - навсего консы - пришелец из чужих мест. Ни скота, ни земли у него. И гонял бай Жаксылыка, как хотел. Захочет - берет с собой на зимовку, не захочет - отошлет с другими горемыками на неудобное, трудное для зимовки место.

Много терпел Жаксылык до зрелых лет. В те времена в Караадыре и не помышляли о земледелии. Какие богатства таила земля Акузека, не знали ни Абиш, ни его родственники. Для зимовки урочище считалось непригодным. Заносит зимою сугробами. Да и воды мало, а та, что есть, солоноватая. Ни к чему Абишу такое кочевье. Если и заглянет осенью в этот унылый край, торопится скорей перекочевать на другое место. У Жаксылыка была мечта: осесть, обосноваться где-нибудь. Прослышал о том Абиш, расщедрился, кинул ненужную кость! Предложил: чем не место - Акузек! Устраивайся там, займись земледелием. Не один Абиш владел урочищем Акузек.

Осели уже там несколько семей бедняков. Заручились раньше Жаксылыка согласием своих баев. К ним и пристал Жаксылык. Построил дом и двор на земле, что уступил ему Абиш.

Прошло лет пять, и поднялся Жаксылык, стал хозяином, наравне с другими. И не только сам поднялся на ноги, - бедным соседям помогать начал. В дружбе жил со всем народом Акузека.

Уступил Абиш землю, да скоро пожалел. Не ожидал, что Жаксылык сумеет так быстро освободиться от хозяина. Начал бай вместе с родственниками тревожить земледельца. То конь ему понадобится, то сбруя.

А времена между тем наступили иные. Слышал Жаксылык - новая, советская власть за бедных стоит, их права защищает, их интересы. Стали приходить в голову мысли: «Долго ли еще терпеть от бая? Хватит, довольно покомандовал, не разрешим больше!»

Абиш зорко следил за бывшим своим работником. Жаксылык бровью шевельнет - баю и то известно. Разнюхал бай, что за мысли бродят в голове земледельца, почему глядит волком.

А в волости Караадыр тем временем подошли выборы. Аулы раскололись на две партии. Жаксылык вместе со всеми тружениками Акузека оказался в стане противников Абиша. Случилось это как раз перед тем, как сниматься с зимовки. Летом на джайляу состоялись выборы. В стане Абиша праздновали победу, бай одержал верх.

Глава 2

Прошло лето, Жаксылык ни разу не встретился с Абишем. А теперь узнал - аул Абиша вместе с аулами еще нескольких баев откочевал на осенние пастбища.

Тяжки думы Жаксылыка, знает он повадки богатых аулов, могут и силу показать. Не навредили бы полям со зла.

На кочевье близ Акузека аулы останавливались не каждый год. Абиш являлся сюда, когда бывал недоволен Жаксылыком, наезжал один, только со своим аулом. На этот раз он прибыл в сопровождении младшего брата Курмана и еще двух аулов из бедноты. Разбили юрты как обычно, на холмах Донкияк, у самого Акузека. Раньше не было случая, чтобы скот бая травил посевы или сенокос. До такого не доходило. Дрожит Жаксылык - бай уже бывал доволен, большего не требовал. «Долг соседа», «божья милость», оказанные баем, становились труженику поперек горла. Что задумал бай нынче? Какой обиды ждать от него?

Двор Жаксылыка в ауле крайний, отсюда до Донкияка рукой подать. Белые юрты бая видны со двора. Поля Жаксылыка на другой стороне урочища. Кочевья оттуда далеко, скот сам туда не пойдет, разве Абиш со зла направит. Зорко смотрит Жаксылык, чует его сердце байскую злобу.

Два дня прошли спокойно. Жаксылык спешил покончить с сенокосом. Пора было приниматься за жатву. В семье помощников мало. Больше все сам. Вот и не навестил еще Абиша, не поклонился. На третий день тронулся верхом к аулу бая.

Поля не по пути, но сердце ноет, зовет с дороги. Не удержался, свернул. Не зря народ говорит: «Чтобы собрать урожай да сено скосить - не своди глаза с полей и лугов». Въехал на пригорок - и обомлел.

Всего ждал от бая, но такой мерзости... Не под покровом ночи, среди бела дня большой табун без помех топчет пшеничное поле. Хрустят сорванные колосья. Лошади фыркают, не поднимая головы, спокойно жуют пшеницу На глазах исчезает потом и кровью политый урожай, гибнут надежды и мечты большой семьи. А как радовались детишки Жаксылыка, следили, каждый день бегали смотреть, как наливаются хлеба. Не дрогнула рука бая, что ему труд бедняка.

Отчаянно закричал Жаксылык. Проклял лиходея. Слезы залили глаза. «Как жить с такой обидой, лучше бы я умер! А жив останусь - не спущу тебе!» - думал горько, с налета врезываясь в табун. С гиком и проклятием погнал его к аулу Абиша. Вспомнил все семьдесят семь поколений предков этого кичливого рода. Проклинал и плакал горькими слезами.

Опомнился недалеко от аула. Поймал двух холеных коней и повернул домой. Не украл коней, а ради справедливости взял, как залог. Пусть ответит бай за потраву Всполошенный табун с грохотом ворвался в аул. Оказалось, это табун Курмана. Табунщик - наглый, довольный - встретил лошадей. Он-то все отлично знал, но вида не подал. Начал пересчитывать, все ли лошади на месте. Ага, двух не хватает. Самых лучших, отборных, что Курман берег для охоты. Табунщик - быстрее на бугор. Ясно: вон там верховой торопится, гонит на привязи двух скакунов. «Это Жаксылык, кто же еще», - решил он и отправился докладывать хозяину. «Табун загнал до пота, увел Саврасого и Козыгера. А с чего? Был ли еще табун на его полях? Был ли, не был - бог ведает», - рассказывал он.

Курман от такой дерзости весь злобой налился. Клял и Жаксылыка, и отца его, и деда. Обещал и уголка на земле ему не оставить! Пусть помыкается, поищет, где голову приклонить! Курман сожжет его двор, разгонит скот, а самого, как козявку, раздавит.

Дошло и до Абиша. Сидит бай, зубы точит, ждет не дождется, пусть только покажется этот Жаксылык. А Жаксылык отвел домой коней, разузнал, чей табун, да и отправился к Курману. Гнев бушевал в нем, жег душу пламенем.

Ввалился Жаксылык в юрту. Буркнул что-то вместо приветствия. Абиш и Курман сидели рядышком, увидели Жаксылыка - позеленели от злости, так и впились в него глазами. Подумать только, консы, ничтожный батрак, поднимает голос! Да кто он такой? Абиш целую волость осилил, победил в предвыборной драке, а тут козявка какая-то. Не будь он Абиш, если не вгонит зазнавшегося в землю!

Курман, не приветствуя гостя, сразу накинулся с бранью:

- Эй, ты! Низкий раб, валявшийся у меня на пороге, рано забываешь своего бога! Завел пять голов скота и воображаешь себя человеком. По миру тебя пущу, да как еще - жуков собирать будешь на корм своим голопузым. Ишь шишка какая, святой!

Табуны загоняет до пота, скот захватывает! Я тебе покажу барымту!

Жаксылык не испугался. Чего ему бояться? Вины за ним нет. А эти ответят за все.

- Если я в чем виноват, пойду по миру, собирать жуков буду. А если нет - ничего мне не сделаете, высовывайте сколько влезет свое ядовитое жало. Хватит, побыл довольно у вас в кабале. Я загнал твой табун? А ты? Я честным трудом...