Страница - 10

Наступательные бои 29-й стрелковой дивизии южнее города и на его улицах

Выполнили свою задачу по окружению и уничтожению вражеских сил Сталинграда и войска, действовавшие южнее и юго-западнее города и в его южных кварталах. В состав 64-й армии в начале операции входили и сформированные в Казахстане 29-я и 38-я стрелковые дивизии.

29-я стрелковая дивизия, которой с ноября 1942 г, командовал полковник Лосев Анатолий Иванович, а зам. командира по политчасти (с 9 октября того же года) был подполковник Шкуратов Иван Алексеевич, накануне контрнаступления занимала оборону в центре армейской полосы, от Ивановки до Семки (в 15 км южнее Бекетовки). В предстоящих боях дивизия должна была овладеть опорным пунктом противника в с. Елхи и тем самым прикрыть ударную группировку армии от возможных контрударов с севера.

Из подготовительных мероприятий по политическому обеспечению контрнаступления выделяется работа по подведению итогов соревнования. Начавшееся по инициативе лучших воинов вскоре после отхода с абгане-ровских позиций и приуроченное к 25-й годовщине Великого Октября, оно превратилось в широкое движение истребителей немецко-фашистских захватчиков и их союзников.

Вовлечению в движение новых бойцов активно содействовали командиры и политработники подразделений и частей. Командир 106-го стрелкового полка майор Попов Игнат Федорович, систематически бывая в подразделениях, проверял знание боевой задачи воинами, готовность их ору; ия, наличие боеприпасов и организацию питания. Одновременно он всеми доступными способами концентрировал силы и волю подчиненных на достижении победы над врагом.

После одной из бесед в 1-й стрелковой роте рядовой Твердохлебов рассказал И. Ф. Попову о письме 15-летней дочери Тамары, которая просила сообщить, как отец сражается, сколько фашистов он убил. Майор поинтересовался, что же солдат ответил. Тот замялся, но справился с собой и честно сказал: «Я на передовой линии недавно. Бить немцев — большая страсть, но не успел еще». Офицер спокойно и деловито изложил задачи полка и роты в предстоящем бою, поделился личным опытом и наблюдениями, как другие преодолевают в себе страх перед опасностями боя и становятся стойкими и умелыми воинами. Внимание командира, как он узнал через несколько дней, помогло солдату пройти через боевое крещение: вместе с бывалыми фронтовиками, ефрейтором Козловым и рядовым Петровым Твердохлебов ворвался в немецкую траншею, штыком заколол двух фашистов и открыл свой боевой счет.

С большой теплотой вспоминают ветераны дивизии парторга 299-го стрелкового полка ст. лейтенанта Стафеева Николая Давыдовича. Он родился в 1911 г. в с. Каменка Балкашинского р-на Целиноградской обл., в 13 лет начал трудовую жизнь рабочим паровой мельницы. Переехал в Алма-Ату, окончил техникум, женился, растил двух дочерей. Перед  призывом в армию заведовал организационно-инструкторским отделом Алма-Атинского сельского райкома партии. Богатый трудовой и жизненный опыт, навыки организатора и. воспитателя помогли ему быстро овладеть спецификой партийно-политической работы на фронте и превратить свою парторганизацию в одну из лучших в дивизии.

Коммунисты полка под руководством ст. лейтенанта Н.Д. Стафеева своевременно сделали все, что требовалось для расширения рядов участников предоктябрьского соревнования и для подготовки к наступлению. Только двое из минометчиков этой части, рядовые Бенда и Москвичев накануне операции уничтожили 25 фашистов и пулемет. Боевые счета открыли и другие воины части, но парторг этого уже не узнал: за день до начала наступления Н, Д. Стафеев погиб.

В 125-м отдельном истребительном противотанковом артдивизионе добрая слава шла об орудийном расчете коммуниста старшины Заболотникова. В дни предоктябрьского соревнования в дополнение к двум танкам, трем орудиям, четырем минометам, пулемету и до взвода пехотинцев противника, выведенным из строя ранее, Заболотников и его друзья истребили до взвода солдат, разбили два пулемета и сожгли склад боеприпасов.

Пулеметчик 106-го стрелкового полка ефрейтор Тюленков за октябрьские дни убил и ранил 15 фашистов. Выступая на полковом слете победителей соревнования, он предложил продлить его и после праздника. Заботу умелого пулеметчика о непрерывном росте счета уничтоженных оккупантов, а также о боевой активности воинов и их мастерстве поддержали не только в 106-м полку, но и в других частях. Всего в 29-й стрелковой дивизии боевые счета имели 7 снайперов, 103 стрелка, 37 автоматчиков, 24 пулеметных расчета, 8 расчетов противотанковых ружей, 28 минометных, 15 орудийных расчетов и 6 минометных батарей. К годовщине Октября они уничтожили 1109 фашистов, 1 самолет, 47 орудий и минометов, 22 дзота и блиндажа и 241 повозку.

Как уже отмечалось, 29-я стрелковая дивизия в начале наступления должна была сковать врага на своем участке в районе с. Елхи. Три дня, 20—22 ноября, ее части огнем с места оказывали содействие соседней 204-й стрелковой дивизии в прорыве вражеской обороны южнее этого поселка и только на четвертый, когда уже сомкнулось кольцо окружения вокруг сталинградской группировки противника, двинулись вперед. Однако фашисты хорошо укрепили позиции в селе и на прилегающих высотах, не щадили сил и средств и на контратаки, в ходе которых не раз возвращали утерянные рубежи. С незначительными изменениями линия фронта здесь фактически оставалась стабильной до 6 декабря, когда 29-я стрелковая дивизия получила приказ перейти к обороне.

Причин такого исхода боевых действий было немало, но главные состояли, во-первых, в том, что неприятель хорошо понимал значение этого района для удержания в своих руках южных подступов к Сталинграду и самого города, а также для обеспечения попытки разрыва кольца окружения, во-вторых, в ограниченности сил и средств, которыми располагала 64-я армия. Даже на период прорыва вражеской обороны на направлении своего главного удара она имела не более 60 орудий и минометов на километр фронта, причем эта цифра получилась только с учетом артиллерии РГК, переброшенной в полосу 64-й после завершения артподготовки на участке соседней 57-й армии.

Сковать противостоящие силы врага и надежно прикрыть фланг соседа — эту задачу 29-я стрелковая выполняла и на следующей стадии, с 6 по 29 декабря, когда отражалась попытка неприятельской группы армий «Дон» разорвать кольцо окружения на его внешнем фронте. В это время соединения левого крыла 64-й и других армий, действовавших на внутреннем фронте, попытались туже стянуть это кольцо. 29 декабря дивизия полковника А; И. Лосева сдала свою полосу 66-й морской бригаде и, войдя во второй эшелон армии, начала подготовку к наступлению на новом направлении.

Таким образом, с 20 ноября до 29 декабря 1942 г. 29-я стрелковая дивизия сражалась на вспомогательном направлении и громких побед в свою летопись не записала. Но своими действиями она и соседи обеспечили ударную группировку фронта с севера и северо-востока. В ходе ноябрьских и декабрьских боев части дивизии истребили 800 солдат и офицеров, в том числе роту автоматчиков, рассеяли 4 батальона пехоты противника, сокрушили 25 дзотов, 9 блиндажей и 15 пулеметных огневых точек, уничтожили батарею и 4 отдельных орудия, подожгли и подбили 7 танков, 2 бронемашины, 18 автомобилей и тягач с орудием.

Операция войск Донского фронта по ликвидации окруженной группировки противника началась 10 января 1943 г. Советские войска наносили удары по западному и юго-западному участкам кольца окружения, самым близким к внешнему фронту и занятым наиболее боеспособными дивизиями армии Паулюса. Враг умело использовал оборонительные сооружения, построенные сталинградцами до и в самом начале битвы, усилил их новыми.

Перед левым крылом 64-й армии от с. Елхи до хут. Цыбенко оборона фашистов, как вспоминал позже ее командарм генерал М. С. Шумилов в беседе с работником Комиссии по истории Отечественной войны АН СССР, состояла из пяти линий. Первая начиналась у с. Елхи и тянулась почти прямо на запад по балке Караватка к хут. Цыбенко и р. Червленая. Вторая от того же поселка шла на северо-запад к высоте 197,7, далее по оврагу Западному и одноименной балке к высоте 111,6. Третья тянулась от высоты 145,5 (местные жители именуют ее Лысой горой) по оврагу Песчаному и Старой Дубовке, Песчанке к ст. Воропоново; четвертая — от ст. Купоросная к Верхней Ельшанке и ст. Садовой, и пятая проходила уже в центре города по р. Царица. Наиболее прочными были первый, третий и пятый рубежи.

Вначале 29-я стрелковая дивизия находилась во втором эшелоне и в первый была введена 15 января 1943 г. когда другие соединения 64-й армии подошли ко второй линии обороны неприятеля. 29-й дивизии предстояло наступать в направлении участка № 2 совхоза «Горная поляна» и южной части пос. Песчанка. На исходный рубеж ее части выдвинулись накануне вечером и сосредоточились на южных скатах высот 105,3 и 111,6, в балке Караватка.

В землянках и блиндажах командиры и политработники провели беседы и собрания, на которых разъяснили полученную задачу и свое решение на ее выполнение; зачитали обращение Военного совета фронта, призывавшее взломать оборону противника и добить его в черте города. Выступившие Гамшамбаев, Кондрашев и другие бойцы и командиры заверили, что приказ Родины и командования будет выполнен.

Утром 15 января дивизия перешла в наступление. Противник упорно сопротивлялся, но под ударами артиллерии и стрелковых подразделений медленно пятился. За первый день 128-й стрелковый полк продвинулся на 2,5 км, 299-й — на 2. Продвижение 106-го полка было менее значительным по расстоянию, но дало заметный позиционный выигрыш: полк охватил с двух сторон узел сопротивления на участке № 2 совхоза «Горная поляна». На следующий день полк овладел участком и, обойдя силы противника в овраге Западный, заставил его отойти к балке Мокрой и далее к Старой Дубовке и Песчанке.

Балка Мокрая — одно из крупных ответвлений балки Песчаной — была превращена врагом в довольно мощный узел сопротивления. Овладеть им командир 128-го стрелкового полка майор Сычев Василий Георгиевич решил внезапной ночной атакой и поручил это роте автоматчиков ст. лейтенанта Ценина. Перед рассветом 16 января рота изготовилась на исходном рубеже, а 12 смельчаков во главе с заместителем командира роты по политчасти лейтенантом В. М. Михеевым и командиром взвода лейтенантом Чувиловым подползли к балке. Разделились на две группы — первая во главе с В. М. Михеевым спустилась к землянкам противника на одном склоне балки, вторая под командованием Чувилова— на другом. Мороз загнал в теплые землянки даже вражеских часовых, и автоматчики незаметно подползли к убежищам, приготовили гранаты и автоматы.

По сигналу В. М. Михеева рядовой Петр Бураков рывком открывает дверь. Граната в угол. За нею и сам автоматчик врывается внутрь. Длинная очередь из автомата вдоль нар и через две-три минуты уцелевших фашистов с поднятыми руками выводят на улицу. Также решительно действовали другие разведчики и подоспевшая на помощь рота. Узел сопротивления противника в балке Мокрая пал. Автоматчики захватили там около сотни фашистов, в том числе 7 офицеров и богатые трофеи: 10 танков, .150 тягачей, 360 автомашин и несколько складов. Все участники дерзкого налета были награждены орденами и медалями, а лейтенанту Михееву Владимиру Михайловичу 18 мая 1943 г. первому в дивизии присвоено звание Героя Советского Союза.

В бою за Стародубовку — ее 29-я освободила совместно с 204-й стрелковой дивизией — погиб командир взвода, и подразделение возглавил связной командира роты ст. сержант Я. К. Фефилов. Взвод ворвался в деревню, перебил расчеты немецких орудий и, повернув их против врага, отбил две контратаки. Через два дня Я. К. Фефилов заменил выбывшего из строя командира роты и также обеспечил выполнение боевой задачи 27 августа 1943 г. Якову Корниловичу Фефилову Президиум Верховного Совета СССР присвоил звание Героя Советского Союза. Всего за активные и умелые действия в боях с 15 по 19 января командование частей и дивизии представило 62 воина к орденам и 315 — к медалям «За отвагу» и «За боевые заслуги».

Воздав должное за подвиги и боевое мастерство командир дивизии полковник А. И. Лосев не прошел мимо ошибок в планировании и ведении боевых действий некоторыми офицерами и штабами. В специальном приказе «О недостатках в ходе наступательных боев с 10 по 17 января 1943 г.» он указал на случаи неверного-ориентирования отдельных командиров на местности, нетвердого управления подразделениями, отставания штабов от наступавших батальонов. Были отмечены я изъяны в организации работы медсанбата, взводов боепитания и других подразделений и служб тыла.

Обобщения и выводы, содержавшиеся в приказе, были доведены до командиров частей и подразделений, а затем обсуждены на делегатских партийных и комсомольских собраниях. Доклады об итогах прошедших наступательных боев сделали заместители командиров по политчасти капитаны Воронцов Петр Иванович (106-й стрелковый полк), Махаев (128-й стрелковый), майор Харченко Иван Андреевич (77-й артиллерийский). В 299-м стрелковом полку с докладом выступил командир; полка капитан Баталов Григорий Михайлович.

Самыми эффективными в бою за Песчанку были действия 2-го батальона 106-го стрелкового полка 29-й дивизии. Комбат ст. лейтенант Сагайда Василий Иванович верно оценил значение огневых точек противника на северной окраине села и их защищенность соседними строениями от прицельного огня нашей артиллерии. Перед атакой он дал задание взводу автоматчиков лейтенанта Иванова мелкими группами просочиться в тыл противника и ликвидировать огневые точки. Бойцы лейтенанта Иванова отлично справились с поручением и в самый напряженный момент не только забросали гранатами дзоты и присопособленные к обороне строения села, но и отвлекли на себя часть вражеского гарнизона. Этим без промедления воспользовались другие подразделения батальона, полка, а затем и соседи.

В Песчанке батальоны 29-й стрелковой дивизии взяли в плен 286 фашистов, захватили много трофеев. Всего же в этом селе врағ потерял около 2,5 тыс. солдат и офицеров. К исходу следующего дня он отступил на рубеж Зеленая Поляна, радиостанция, ст. Садовая, пос. Верхняя Елынанка. 

От пленных командир дивизии вновь услышал об угрозе генерала Пфефера, о которой раньше читал в немецкой листовке:поймать полковника Лосева и

обрезать его бороду. «А у меня бороды никогда и не было,— рассказывал командир 29-й дивизии военному корреспонденту В. Коротееву,—хочу вот теперь найти генерала и разъяснить ему его ошибку». Забегая вперед, отметим, что произошло это уже после капитуя ляции врага, когда Пфефер вместе с 23 другими генералами оказался в плену.

Солдатам и офицерам с. Песчанка запомнилось] навсегда не только, а быть может и не столько упорством борьбы за него, сколько картиной безмерного человеческого горя, принесенного оккупантами советским людям. На митинге после освобождения села выступили бойцы и командиры, секретарь Сталинградского горкома партий И. А. Пиксин. Сильное впечатление произвели рассказы жителей об угоне в Германию подростков, о грабежах и издевательствах над сельчанами, о каторжном труде военнопленных.

Колхозники Е. И. и В. Т. Воробьевы, Е. И. Чернов составили акт о злодейском убийстве 66-летнего Ефима Патютькина. Его вина состояла в том, что он не сразу отдал фашистскому солдату ведро с водой, которое нес от колодца. Старика выволокли из его дома и бросили к ногам немецкого офицера. Тот долго избивал беззащитного ногами в лицо и в живот, изуродовал и застрелил. Жительницы М. Н. Ануприенко, А. С. Доценко и Т. В. Фомина рассказали, как фашисты еще 2 ноября прекратившие выдачу военнопленным какой бы то ни было пищи, заставляли их рыть траншеи. 19 ноября один из пленных, фамилию которого установить не удалось, вконец обессиленный от истощения, упал. Немецкий унтер-офицер тут же столкнул его в окоп и несчастного зарыли живьем. Через какое-то время пленного вырыли. Он еще подавал признаки жизни, офицер приказал раздеть его и голым закопать в снег. Но и на этом муки пленного не кончились: его извлекли из снега, офицер-палач собственноручно избил его и только потом застрелил.

Разрушенное село, разграбленное хозяйство колхоза и подворья колхозников, а еще больше кровавые злодеяния фашистов показали грубо и зримо, какую смертельную опасность они несут советскому народу. Даже новичкам из пополнения, прибывшего в части накануне, стало ясно что Страна Советов ведет справедливую войну, что в бескомпромиссной борьбе с врагом ненависть к нему необходима и оправданна.

Воины дивизии впервые собственными глазами увидели верность матери-Родине со стороны людей, переживших ужасы временной оккупации и устоявших под воздействием всех средств идеологического воздействия фашистской пропаганды. Солдаты и офицеры убедились в неодолимости советского народа и на себе испытали искренние и глубокие чувства благодарности  жителей освобожденных поселений. Слова благодарности освободителям подкреплялись многогранной помощью фронтовикам: продовольствием, теплой одеждой, припрятанными от фашистов, заботой о раненых, содействием в расчистке дорог.

В окрестностях Песчанки советские воины получили уже не первое, но, пожалуй, самое убедительное подтверждение приближающегося конца окруженного противника. Вот как описал увиденное  бывший зам. редактора газеты 64-й армии «За Родину» полковник в отставке В. В. Гриневский. В день освобождения села он на машине выехал туда и вскоре увидел «гитлеровские погосты» кладбища с выравненными по шнуру березовыми5 крестами. Эти завоеватели уже успокоились: они нашли себе «жизненное пространство». Чем ближе к Песчанке, тем больше встречалось таких «поселений».

«Но что это? Машина сбавила ход, начала подпрыгивать на каких-то ухабах. Водитель выскочил, разгреб валенком снег и… отшатнулся. Из снега торчала замерзшая рука.

 — Фриды мертвые!

Все выскочили из машины. Начали смахивать снег с бугорочков — трупы. Ими усыпано все огромное поле. Обнаружили указатель:«Мины»… Таких «минных

полей» было немало.

В ночь на 24 января полки 29-й дивизии, взаимодействуя с соседями и частями усиления, освободили ст. Садовая, а 26 января пос. Верхняя Елынанка, уже в черте города. На подступах к Верхней Ельшанке совершил свой последний подвиг уроженец Уральска Г. Г. Рамаев. Его имя и боевые дела- стали известны землякам только через 39 лет.

Родился Гаяз 11 апреля 1921 г. в семье сапожника. Многодетная семья жила впроголодь. Один за другим умерли четверо детей. В 1933 г., после смерти матери, Гаяз воспитывался у брата матери Газима Сираджееви-ча Салихова в Саратове. Успешно окончив семилетку и школу фабрично-заводского ученичества, он работал токарем завода «Трактородеталь», наладчиком подшипникового завода.

Осенью 1940 г. Гаяза призвали в армию. Он служил пулеметчиком 13-й заставы 98-го пограничного отряда, которая охраняла участок государственной границы у с. Землица в 20 км от г. Любомль Волынской обл. Граница жила тогда тревожной жизнью. Участились случаи ее нарушения. За задержание четвертого нарушителя, оказавшегося шпионом-профессионалом, Г. Г. Рамаев получил благодарность командования и 10-дневный отпуск домой.

В бой с немецко-фашистскими захватчиками погран-отряд вступил на рассвете 22 июня 1941 г. Воины 13-й и других застав 3-й погранкомендатуры удерживали свои рубежи на берегу Западного Буга и 23 июня, хотя и оказались в окружении. Только по приказу командования они отыскали во вражеском кольце слабый участок, с наступлением ночи разорвали его и присоединилась к остальным силам отряда. К тому времени отряд уже был переформирован в 98-й пограничный полк, включенный в войска охраны тыла 5-й армии Юго-Западного фронта. До охраны тыла, однако, дело дошло не скоро: полку пришлось прикрывать отход штаба и частей 45-й стрелковой дивизии к Любомлю, потом вести сдерживающие бои у с. Скиба, ст. Маневичи, городов Олевска и Овруча.

Комсомолец Г. Г. Рамаев в первых же боях показал себя стойким и находчивым воином. Это он вместе с товарищем по оружию Владимиром — фамилия его осталась, к сожалению, не известной —обеспечил выход из окружения у Землицы. С того, времени Г. Г. Рамаева перевели в разведку, вначале рядовым, потом командиром разведгруппы. Несколько раз побывал он. в тылах противника, добывая ценные сведения о его силах и планах. Уже в июле получил первую награду — медаль «За отвагу».

25 сентября 1941 г. Г. Г. Рамаев выбыл из погран-полка и вскоре оказался в одной из частей Советской Армии, прикрывавших Москву. Об этом периоде фронтовой биографий: воина свидетельствуют его письма родным. Самым содержательным является, пожалуй, написанное 12 марта 1942 г.: «Я рад и горд тем, что считаюсь смелым разведчиком в своей части,— писал он.— Нет предела радости, когда возвращаешься с выполнения сложной боевой задачи. Завтра еще никогда не бывалый день в моей двадцатилетней молодой жизни. Завтра принимают меня в ряды славной Коммунистической партии большевиков».

Вскоре коммуниста Г. Г. Рамаева после возвращения из госпиталя зачисляют курсантом Винницкого военного училища, находившегося невдалеке от линии фронта. Когда обстановка на юго-западном направлении фронта резко изменилась, училище переформировали в курсантский полк. С начала августа он уже ведет боевые -действия, часто взаимодействуя с казахстанскими 29-й и 38-й стрелковыми дивизиями или находясь в оперативном подчинении их командиров полковников А. И. Колобутина и Г. Б. Сафиуллина. Гаяз Рамаев, в числе немногих курсантов незадолго до боев получивший звание лейтенанта, командовал взводом пеших разведчиков.

В кровопролитных боях за Сталинград курсантские полки Винницкого, Грозненского, 1-го и 2-го Краснодарских военных пехотных училищ понесли огромные потери. Накануне контрнаступления советских войск они были сведены в сводный отряд, а через некоторое время в стрелковый батальон, который включили в состав 128-го стрелкового полка 29-й стрелковой дивизии.

Вместе со своими товарищами и командирами училища Г. Г. Рамаев оказался в рядах казахстанской дивизии. Его назначили командиром взвода в роту автоматчиков. 

Советского Союза — питомцев 29-й дивизии имя Г. Г. Рамаева не называется. Нет его и в списке Героев 6-й армии, опубликованном в книге «От Волги до Праги».

Усилиями Г. С. Салихова имя героя после его гибели извлечено из безвестности. В 1952 г. родственники Г. Г. Рамаева разыскали в Сталинграде воинское кладбище на улице Рабоче-Крестьянской, где покоился прах их приемного сына и брата. Позже останки защитников города-героя, в том числе и Г. Г. Рамаева, перенесенные из братских могил, были погребены на склонах Мамаева кургана, где открыт мемориальный комплекс. Имя Г. Г. Рамаева выбито золотыми буквами на одной из стел Аллеи Славы в центре города.

 26 января полки 29-й стрелковой дивизии, продолжая уличные бои, прорвались к водокачке на берегу Волги. Этому успеху содействовал партизанский отряд под командованием военфельдшера Волхова, (партизанская кличка «Шеин»), Ударом с тыла народные мстители помогли овладеть рубежом противника, а затем провели стрелков 106-го полка и танки по проходам минного поля и облегчили захват водокачки.

Положение окруженных становилось все более тяжелым, Но они упорно сопротивлялись, нё брезгуя самыми подлыми приемами борьбы, осужденными международным правом. Вот один из примеров такого рода.

Ответственный секретарь редакции  дивизионной газеты А. Ф. Дубицкий во время боя за Нижнюю Ельшанку добрался до группы бойцов, нерешительно топтавшихся на месте и не осмеливавшихся выйти за угол дома. «Откуда-то слышался плач и душераздирающий крик женщины.

— В чем дело, ребята?—спросил я (А. Дубицкий.— П. Б.). Усатый боец показал рукой на противоположный белый домик.

— Туда смотрите, товарищ младший лейтенант!

Было уже достаточно светло, чтобы разглядеть

происходящее в домике. Стекла в обоих небольших окнах выбиты. В одном окне изможденная растрепанная женщина с ребенком на руках. Немец крепко держал ее сзади за локти. В другом окне другой немец выставил перед собой полуголую девочку лет восьми. Из-за их спин два немца отстреливались из автоматов. <...>

Замешательство длилось не больше минуты. Автоматчик Иванов, сбросив рукавицы и вскрикнув так резко, что все вздрогнули от неожиданности, бросился вдруг на огонь автоматов, благополучно проскочил пространство, отделявшее его от домика, взбежал на низенькое крылечко, одновременным ударом приклада и плеча сбил дверь с крючка.

Мы ворвались в домик почти по пятам Иванова, но было уже поздно. Четыре немца лежали в комнате убитыми, а сам-Иванов, смертельно раненный в живот, сидел на полу у порога, прислонясь к исковыренной нулями стене. На сером обмороженном лице его и в тускнеющих глазах угасал только что горевший гнев».

Сплав гуманизма, любви к своему народу, родной стране с ненавистью к озверевшему врагу дали силы Василию Иванову на подвиг.

С выходом к Волге дивизия и ее соседи в пятый раз изменили направление наступления — на север к центру города. Перемена направления боевых действий вызвала необходимость использования новой, ранее в дивизии почти не применявшейся тактики городского боя. Это потребовало организации штурмовых отрядов и групп. Их главное отличие от штатных подразделений состояло в том, что в своем составе они объединяли небольшие подразделения и воинов разных специальностей — стрелков и пулеметчиков, саперов и артиллеристов, а иногда еще и танкистов. Быстрое освоение новой тактики оказалось возможным благодаря зрелости и активности личного состава, особенно младших офицеров и сержантов. Их инициатива и мастерство, мужество и отвага предопределяли успех боев за отдельные кварталы, дома и помещения внутри зданий.

Одна из таких групп была создана по приказу командира 299-го полка капитана Г. М. Баталова из 12 человек во главе о зам. командира 2-й стрелковой роты по политчасти лейтенантом Мазитовым. Получив задачу овладеть крупным домом на северном берегу Царицы, офицер провел тактическое занятие, на котором отработал действия каждого человека. В перерыве сообщил о полученных войсками Сталинградского направления поздравительной телеграмме наркома обороны и приказе Верховного Главнокомандующего по поводу успехов, одержанных в борьбе с окруженной группировкой противника.

В назначенное время штурмовой отряд, разделившись на более мелкие группы, умело маскируясь, приблизился к переднему краю врага и охватил первый блиндаж. Гранатами блиндаж был взорван, а его гарнизон перебит. Не медля, бойцы ворвались в здание. Огнем автоматов и гранатами очистили от фашистов подвал и жилые помещения. Это разобщило силы противника, и 1-й батальон, развивая успех, захватил несколько соседних зданий.

В 128-м полку при выполнении аналогичной задачи хорошо действовала группа из бывших военнопленных, накануне освобожденных частями дивизии из фашистской неволи. Командовал группой мл. лейтенант Костин, также испытавший все мучения и невзгоды плена. Группе было поручено захватить первый участок на северном берегу р. Царица. Предутренние сумерки, белые маскировочные халаты и меры предосторожности помогли преодолеть заснеженную поверхность реки и подняться на берег. Автоматчики открыли огонь на флангах группы. Периодически они меняли свои позиции, что создавало видимость действия не четырех автоматчиков, а двух многочисленных групп. Когда внимание противника было приковано к флангам, Костин дал новый сигнал, и его бойцы стремительным броском ворвались в первый дом. Внезапность и решительность, умелое сочетание всех видов оружия, а особенно неустрашимость воинов в рукопашном бою предрешили успех. Дом был захвачен. Несколько контратак, предпринятых фашистами, только увеличили их потери.

Большой результативности добилась штурмовая группа из 106-го полка, которой командовал парторг части ст. лейтенант В. Зебницкий. К моменту выхода на подступы к двухэтажному многоквартирному дому в ее составе осталась всего шесть человек. Они ворвались в здание, потеряв еще двоих. Едва закрепились, как фашисты, блокировав окна и двери, начали бросать гранаты. Из строя выбыли еще двое. Командир группы и боец Петров оказались в критическом положении, но продолжали сражаться. Гранатами и огнем автоматов они отбросили фашистов на расстояние, исключавшее применение ими гранат. Тем не менее исход неравной борьбы ни у немцев, ни у смельчаков сомнений не вызывал. Но неожиданно подоспели и прорвались через свинцовый дождь капитан Акопов, ст. лейтенант Канчавели и сержант. Ермачков. Два часа удерживали захваченный дом пятеро воинов до подхода основных сил. У дома валялось около 200 трупов фашистов, а 150 было взято в плен.

Два обстоятельства привлекают внимание в описании боя за дом. Во-первых, высокая боевая активность, отличное взаимодействие и взаимовыручка воинов независимо от званий и служебных рангов. Во-вторых, малочисленность стрелковых подразделений и создававшихся ими штурмовых групп. Кроме соображений тактики это объяснялось нехваткой солдат. Как пишут участники боев, в стрелковых батальонах в конце января оставалось всего от 15 до 30 активных штыков и потому некоторые батальоны пришлось слить.

Причем так было не только в 29-й стрелковой дивизии, но и почти во всех других соединениях армии и фронта. Состояние войск отметает как необоснованные утверждения некоторых фашистских генералов и офицеров и пошедших на их поводу западных историков о десяти и даже двадцатикратном численном превосходстве советских войск над войсками Паулюса.

Что же помогало советским воинам в сражениях с равным, а иногда и превосходящим по силе врагом? Прежде всего, конечно, морально-политическое превосходство защитников социалистического Отечества яад потерявшими человеческий облик солдатами и офицерами армии убийц и грабителей. В оборонительно-наступательных боях наши войска показали свое оперативно-тактическое искусство. Проявилось оно во многом, в том числе в применении штурмовых групп, в широком использовании артиллерии как в составе штурмовых групп, так и в группах пехотной поддержки, создававшихся в дивизиях, полках и даже в некоторых стрелковых батальонах. Конкретным свидетельством могут служить слова генерала М. С. Шумилова из его беседы с работником Комиссии по истории Великой Отечественной войны: «Какой мы применяли метод (борьбы) за овладение отдельными опорными пунктами в домах на северном берегу реки Царицы?

Не располагая достаточной живой силой, мы начали маневрировать артиллерией, выкатывали по 20—40 орудий на прямую наводку, вплоть до 122-мм орудий и, сосредоточивая их против какого-либо дома, выпускали залп, после чего предлагали немцам сдаваться. Если они не сдавались, мы повторяли еще 1-2 залпа и снова предлагали сдаваться. Как правило, после 2-6 зал- J пов один за одним опорные пункты в домах падали».

В числе первых, кто применил такой метод, был J начальник артиллерии 29-й дивизии майор Павлов Николай Николаевич. В одном из пригородов Сталинграда наступление 299-го стрелкового полка было остановлено огнем из длинного; почти в полквартала кирпичного  дома. Атаки результата не дали. Тогда ночью Н. Н. Павлов выдвинул к зданию «по орудию на окно». На -рассвете пушкари сделали по нескольку выстрелов и из облом ков здания появилось белое полотнище капитуляции.

К р. Царица 29-я стрелковая дивизия вышла 26 января на участке шириной в 7 кварталов, от улицы Аджарской до Социалистической. Широко применяя штурмовые группы и артиллерию, она к 29 января преодолела реку и овладела кварталами на ее северном берегу вплоть до улицы Краснознаменской. Но окончательно сбить противника с прочного рубежа обороны, к тому же занятого отборными силами — здесь оборонялись офицерский полк и полк жандармерии — помог обход учебного батальона но полосе левого соседа (36-я гвардейская стрелковая дивизия) западнее железнодорожной линии. Атака этого батальона вдоль улицы Краснознаменской и заставила врага отступить.

30 января части 29-й дивизии пробились к улице Островского. На следующий день 299-й стрелковый полк, повернув на восток, очистил три квартала вдоль Московской. 106-й полк за этот день, выйдя из-за левого фланга 299-го, тоже пробился к улице Московской. 128-й, повернувший к Волге, вышел к прибрежной линии железной дороги (ныне снята). На этом рубеже и произошла капитуляция южной части окруженной в Сталинграде группировки противника.

Пленных части дивизии брали с первых стычек с врагом. Вначале, в июле 1942 г., это делали разведчики, а число захваченных ими «языков» составляло единицы. В августе на Аксае первых пленных записали на свой счет стрелковые подразделения. При взятии Песчанки в январе 1943 г. сразу 286 фашистов подняли руки. А несколькими днями позже сдался целый полк.

Произошло это не стихийно: шесть воинов 106-го стрелкового полка во главе с заместителем командира роты по политчасти лейтенантом Зангиевым проникли в тыл врага и внезапным налетом захватили пять румынских офицеров. Опросив их, Зангиев рассказал о ходе борьбы на других фронтах, о безнадежности положения окруженных, о жизни сдавшихся в советском плену. Затем лейтенант предложил офицерам противника вернуться в свои подразделения и привести всех, кого удастся убедить в необходимости сложить оружие. Риск политработника оправдался: в назначенное место вскоре прибыл пехотный полк румын во главе со своим командиром.

30 января сдались части 1-й румынской кавалерийской дивизии бригадного генерала Братеску. Вечером того же дня, предварительно уведомив полковника А. И. Лосева и выслав парламентеров к командиру учебного батальона 29-й дивизии, на площади у театра построились все 2500 солдат и офицеров 14-й танковой дивизии немцев во главе со своим командиром полковником Людвигом. Начальник штаба советского батальона ст. лейтенант Михайлов и представитель политотдела армии капитан Я. М. Головчинер приняли этот последний «парад» той самой дивизии, танки которой утюжили окопы казахстанцев на Аксае и у Абганерово.

Небезынтересно освещение этого события в книге Р. Грамса по истории 14-й танковой дивизии, вышедшей в ФРГ: «31 января,—- пишет историк,— с утра дивизия ушла в неизвестность плена,. Она состояла в это время из 70—80 нераненых и нескольких сотен изранен ных и больных. Они не имели ни одной пушки, ни одного танка, ни одного моторизованного средства передвижения, никакого тяжелого вооружения вообще». Как видим, здесь и смещение даты события на один день, и плачевное состояние солдат и офицеров, и сокращение их численности с 2,5 тыс. до «нескольких сотен», и отсутствие у них тяжелого оружия.

Около 5 час. утра 31 января к штабу 128-го стрелкового полка, разместившегося в подвале одного из зданий по улице Ленина, бойцы доставили свыше 200 взятых в плен и добровольно сдавшихся солдат и офицеров вермахта. Как вспоминает бывший командир полка майор В. Г. Сычев, ему представили одного из офицеров и тот сообщил, что готов сдаться в плен и штаб армейского корпуса во главе с его командиром генерал-лейтенантом артиллерии фон Зейдлицем при условии, что при этом будет присутствовать кто-либо из советских высших офицеров, Сычев приказал привести немецкий штаб без всяких условий.

Штаб доставили. Зейдлиц спрашивает: «Нас расстреляют или отправят в Сибирь?» Сычев ответил генералу, что Красная Армия с пленными войны не ведет. После того как пленных накормили солдатской кашей с мясом, Зейдлиц попросил закурить. Майор угостил его табаком и подарил сделанный солдатами из деталей сбитого немецкого самолета портсигар… На нем была выбита надпись: «Помни Сталинград. Октябрь 1942 г.» В ответ Зейдлиц подарил Сычеву миниатюрный карманный будильник, который ныне экспонируется в Центральном Музее Вооруженных Сил СССР, в зале посвященном битве на Волге.

Как доказывают материалы Волгоградского музея обороны, воины 29-й стрелковой дивизии имели прямое отношение и к пленению фельдмаршала Паулюса. Упоминавшийся уже румынский генерал Братеску 30 января сообщил, что Паулюс со своим штабом находится в подвале здания универмага. Немедленно об этом доложили члену Военного совета 64-й армии полковнику 3. Т. Сердюку. Последний приказал командованию всех соединений армии при первой возможности вступить со штабом окруженных в переговоры и склонить его к капитуляции.

Вечером того же дня сведения Братеску подтвердил и Зейдлиц. Первыми в штаб Паулюса в ночь на 31 января проникли представители 97-й стрелковой бригады 7-го стрелкового корпуса, прошедшие туда в сопровождении немецких офицеров Ланге и Плате, согласившихся содействовать прекращению ставшего бессмысленным сопротивления.

«Этой же ночью представители 29-й: дивизии (там есть учебный батальон)… тоже вели переговоры со штабом Паулюса,— рассказывал  Я. М. Головчинер работникам-Комиссии АН СССР по истории Отечественной войны вскоре после прекращения  боев в Сталинграде.— Я в это время находился в штабе 29-й дивизии. Когда сообщили, что такие переговоры ведутся, я выехал туда. К утру прибыл к зданию универмага. Когда прибыл, здание было окружено караулом 38-й (мотострелковой) бригады. Внешние караулы были 38-й бригады, внутренние караулы были немецкие. Получилось так, что 106-й полк 29-й дивизии прошел мимо здания универмага и прошел дальше. Заскочила туда 38-я бригада и, не растерявшись, окружила это здание».

 В отчетных документах и воспоминаниях ветеранов 29-й дивизии об этих эпизодах говорится редко и скупо. Сам факт пленения штаба окруженного противника не рассматривался ими как нечто исключительное, выдающееся. Ведь сражались бойцы не во имя славы, а во имя победы над врагом. И гордились не чинами и званиями высокопоставленных пленников, а реальным вкладом в разгром самой мощной группировки немецко-фашистских войск.

Но тогда, быть может, и не следовало затрагивать этот вопрос? Нет, следовало. Если не буква, то дух некоторых публикаций породили кривотолки к в свое время заставили взяться за перо бывшего начальника штаба 64-й армии генерала И. А. Ласкина. В статье «Еще раз о пленении генерал-фельдмаршала Паулюса» он подчеркнул, что «пленение южной группировки немецких войск осуществляла не одна 38-я мотострелковая бригада, а ряд соединений 64, 57-й и 21-й армии. В частности из состава 64-й армии в пленении южной группировки противника участвовали 7-й стрелковый корпус, а также 29-я, 36-я гвардейская, 204-я стрелков вые дивизии и 38-я мотострелковая бригада».

Что же касается вклада 29-й стрелковой дивизии в окружение и уничтожение немецко-фашистских войск в районе Сталинграда, то об этом лучше всего говорят цифры. С 20 ноября 1942 г. но 1 февраля 1943 г. части и подразделения истребили 5242 и взяли в плен 13 147 фашистов, а также уничтожили и захватили 1 бронепоезд, 19 танков, 190 тягачей, 1390 автомашин, 182 орудия, 268 пулеметов, 1866 автоматов и много других видов оружия, боеприпасов и прочего военного имущества.

Организованность и дисциплина личного состава соединения, отвага и мужество, проявленные ими в оборонительных и наступательных боях у стен Сталинграда и на его улицах получили высокую оценку командования. Приказом Верховного Главнокомандующего за № 104 от 1 марта 1943 г. 29-я стрелковая дивизия была преобразована в 72-ю гвардейскую, 77-й артиллерийский полк 2 января 1943 г. был награжден орденом Красного Знамени, 1544 воина получили ордена и медали СССР, а трое — В. М. Михеев, Г. Г. Рамаев и Я. К. Фефилов — удостоены звания Героя Советского Союза.