Страница - 34

Николай КОЛИНКО

ЗЕМНОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ

Фамилия эта часто встречалась. В газетах, в передачах по радио и телевидению. «Комбайнер, Герой Социалистического Труда Николай Карпухин обмолотил зерновые на площади 580 гектаров и выдал из бункера комбайна 9000 центнеров хлеба...». «Бригада Героя Социалистического Труда Николая Карпухина из совхоза «Ижевский»— инициатор областного соревнования хлеборобов — одной из первых в Вишневском районе завершила ремонт тракторов и почвообрабатывающих машин...». Не один раз думал: тот ли это Коля Карпухин, тезка из далекой моей юности?..

Узнал я его сразу. Тот же непокорный вихор на голове, те же искорки в глазах, добрая, располагающая улыбка. Только вот раздался в плечах, виски щедро посеребрила седина, а в походке, во всем облике солидность и степенность. Сельчане с уважением зовут его Васильевичем...

— Ну, брат, теперь-то ты уже не отвертишься,— сказал он, крепко пожимая мою руку.— Едем к нам в совхоз...

Карпухин — коренной целинник. Так в Казахстане называют людей, одними из первых прибывших на освоение новых земель. Познакомились мы с ним в конце марта 1955 года. К тому времени я считал себя «старожилом» этих мест, так как работал на целине уже целых семь месяцев... В августе 1954 года мы, десять выпускников Прилукского гидромелиоративного техникума, что в Черниговской области, приехали в распоряжение Акмолинского облводхоза и оттуда были направлены по районам. Я попал в Есильский район ныне Тургайской области. Центр его тогда находился в селе Кийма, а занимал район территорию, на которой сейчас разместилось целых пять — Есильский, Кийминский, Жаксынский, Державинский и Жанадалинский.

В Акмолинск (ныне Целиноград) мне пришлось приехать по делам службы, и здесь, на старом и тесном, набитом людьми вокзале, мы и встретились с Карпухиным. В Акмолинске у него была пересадка — с группой механизаторов из Краснодарского края он ехал до станции Жаксы, откуда им надо было добираться в «свой» совхоз «Энтузиаст», существовавший пока лишь на картах землемеров. Нам было по пути, и мы решили держаться друг друга.

В поезде знакомятся быстро. Николай, угощая меня домашним салом и кровяной колбасой, рассказывал, что успел уже поработать проходчиком на шахте в Донбассе, трактористом в одной из МТС Крыма. Был он лет на шесть старше меня, по всему видно — волновался, впервые уезжал так далеко от родного дома.

— Ну как тут?—нетерпеливо спрашивал он.— И там, в МТС, и в дороге наслушался всяких рассказов. Уезжали из села — сеять уже начали, а здесь, гляди, снега сколько намело. Говорят, такие бураны дуют по нескольку суток, что носа на улицу не высунешь. И морозы трещат за сорок градусов...

— Бывает всего понемножку,— ответил я, хорохорясь. А о том, что чуть не замерз нынче зимой в буран, возвращаясь из Жаксы в Кийму (единственным видом транспорта тогда был трактор с будкой), рассказывать не стал. Где-то» за Подгорным у трактора слетела гусеница, и мы, попутчики, просидели в этой самой будке почти сутки, пока нас не подобрал трактор, который вез в соседнее село Запорожье продукты. Перемерз и перетрусил я тогда здорово, а признаваться в этом не хотелось...

— А работаешь ты кем?— поинтересовался Николай.

— Инспектором по переселению...

— А что это за работа такая? Ты же сказал — техникум мелиоративный кончил...

Что ответить на это Николаю? Рассказал, как встретив меня в Кийме председатель райисполкома Акпан Укубаевич Укубаев, человек редкой душевной доброты, в чем я позже имел возможность не раз убедиться. Он внимательно ознакомился с моими документами — паспортом, дипломом, направлением. Спросил:

— Из Прилук, значит? В сорок третьем прошел я через твой городок — рота моя брала его. Ты тогда совсем мальцом был, седьмой год тебе шел...

Задумался о чем-то своем, далеком и сокровенном. Потом, как бы очнувшись, сказал:

— Вот что, джигит. Я не знаю, нужна ли в данный момент на целине твоя мелиорация, но что в Еркендыке прицепщиков не хватает — это точно. Не пошел бы ты туда месяца на два? Кстати, заработок там раза в три выше, чем у нас» в райисполкоме... А мелиорация от тебя никуда не денется...

Так я стал прицепщиком совхоза «Есильский», проработал там до ноябрьских праздников. Числа с десятого «вступил в должность», но с января 1955 года ее в штате райисполкома не оказалось... Можно было бы со спокойной совестью ехать домой, в Прилуки, но кто поверит там, что меня «сократили»? Скажут, сбежал. И поэтому, когда мне предложили поработать инспектором переселенческого отдела — как раз в это время на целину со всех концов страны начали приезжать переселенцы,— согласился.

— А вот чем должен заниматься, пока толком не знаю,— сказал я честно Карпухину.— Езжу в Акмолинск на инструктаж...

Поезд прибывал в Жаксы ночью, и мне нужно было ждать до утра, а там искать попутный трактор до Киймы — у нефтебазы, на базе райпотребсоюза, на железнодорожном тупике.

Николая и его товарищей встречал представитель совхоза, он повел всю группу на «экспедицию»— так назывались тогда постоялые дворы, которые имели на станциях, в райцентрах и в самом Акмолинске все без исключения совхозы. А где иначе можно было остановиться? Мне деваться было некуда, и я пошел с Карпухиным.

Утром, прощаясь, я дал Николаю адрес своей кийминской хозяйки.

— Слышал, ночью за чаем старик-казах сказал, что «жаксы»— это «хорошо» по-казахски? Так что все жаксы будет, тезка,— говорил Карпухин, обнимая меня.— Пиши...

Он и сам часто присылал письма. Писал, что совхоза как такового еще нет, а на месте, где должна быть усадьба,— голая степь. Что живет в тракторной бригаде, получил новый ДТ-54. Потом прислал фотографию — первые два дома будущего совхозного поселка — с надписью на обороте: «Здесь будет город заложен».

...Судьба распорядилась так, что года через полтора меня перевели из Киймы в Есиль — центр организованного нового района. Женился, и семейные заботы отодвинули на второй план переписку с друзьями. Когда в начале января 1957 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении большой группе механизаторов, специалистов, партийных и советских работников целинных областей звания Героев Социалистического Труда за выдающиеся успехи в подъеме целины и продажу государству первого казахстанского миллиарда пудов хлеба, в длинном списке, опубликованном «Правдой», я нашел фамилию Николая Васильевича Карпухина и послал в «Энтузиаст» телеграмму. Но она, по всей вероятности, не дошла, затерялась — в то время как раз разукрупнялись районы, и в организационной неразберихе почта могла не сработать. Иначе бы Николай ответил на поздравление.

И вот эта встреча.

Да, жизнь, видно, крепко проэкзаменовала Николая Васильевича. И слава далась нелегко.

— Авторитет целинника — это прежде всего его труд на земле, а слава — лишь отблеск постоянной, будничной работы,— отвечает он на мой вопрос.— Заметь, работы не только его лично, а всего коллектива механизаторов. В хлеборобском деле вообще, а на целине в особенности, один человек в поле не воин.

Карпухин вспоминает, каким нелегким было начало. Была тяжелая, очень нужная работа, были стойкость и упорство.

— Целина оказалась твердым орешком. Чуть заглубишь плуг в землю, пласт не переворачивается, рама гнется, машина грузнет в солонце. Оси лопались! Но от этого только упрямее становились люди...

Весенняя степь всегда пленяла Николая Васильевича своей музыкой. Нет такого дня, чтобы в степной палитре не появлялись новые краски. В начале лета тюльпаны и маки уступают место шалфею и разноцветным астрагалам. В это время у степи тысячи запахов. Пахнут травы. Пахнут сеновалы. Пахнут утренние росы. Николай знает — свой запах есть и у первого степного зазимка, и у первой пороши. Выпадет снег — сосед, старик-казах, непременно засобирается в степь, чтобы посидеть часок на ветерке, подставив лицо зимней свежести. Хорошо!..

Но Николай все равно любит степь весеннюю. Наверное, оттого, что именно в эту пору проложил свою первую борозду, прошедшую не только по ковыльному раздолью, но и через его сердце...

Три года пахал целину и сеял хлеб Карпухин в «Энтузиасте». Потом работал заведующим мастерскими, бригадиром. Обстоятельства, к сожалению, часто бывают сильнее нас, и ему пришлось уехать из ставшего родным совхоза. Перешел в «Ижевский». Назначили его на должность механика-контролера мастерской, но Николай чувствовал, что эта работа не для него — постоянно тянуло к земле. И как только позволило здоровье, попросился трактористом в бригаду.

— Кажется, это сказал Климент Аркадьевич Тимирязев, что мы не обращаем внимания на самые замечательные факты только потому, что они слишком обыденны, обыкновенны,— говорит Карпухин.— И он тысячу раз прав. Действительно, ломоть хорошо пропеченного хлеба составляет одно из величайших изобретений человеческого ума. А нам кажется хлеб — это так просто. Всего три месяца нужно для того, чтобы проросло в почве крохотное семя и зашумел на степном ветру спелый пшеничный колос. Всего сто дней и ночей разделяют посев и жатву, а заботы об урожае не покидают хлебороба круглый год...

Слушая неспешную, пo-крестьянски рассудительную речь Карпухина, вспоминаю, каким он был в начале освоения целины — немного растерянный, только-только вступающий в большую жизнь. Как же вырос он за это время, как изменился! В каждом слове этого человека чувствуется хозяин. Невольно убеждаешься: хлеборобское дело в надежных руках.

Мы идем с ним по широкой совхозной улице, мимо сквера, где на пьедестале установлен трактор, которым была поднята первая целинная борозда. Борозда, с которой берет отсчет совхоз «Ижевский».

— В дни празднования годовщины Октября,— рассказывает Николай Васильевич,— в постамент памятника было замуровано письмо к потомкам, которые будут отмечать столетний юбилей Октябрьской революции. В нем рассказ о том, как строился и создавался совхоз, как поднималась и осваивалась целина. Ведь все это — наша история. А историю внукам надо знать...

«Ижевский»—типичное целинное хозяйство. Как и сотни других, совхоз строился в голой приишимской степи. Приказ о его создании появился 23 декабря 1954 года, а подписал его Иван Андреевич Минаков, агроном из Ленинградской области, назначенный Министерством совхозов СССР директором. Совхоз, который первоначально назывался «Бабатайский», создавался на базе экономически отсталого колхоза «Путь к коммунизму» и целинных земель госфонда. Центром хозяйства было определено бывшее село Барановка, жители которого в далекие голодные годы уехали отсюда, и лишь остатки саманных кладок напоминали, что здесь когда-то жили люди.

На станцию Вишневку пошли грузы для нового совхоза — дощатые вагончики и палатки, горючее, «буржуйки», техника, 12 марта 1955 года прибыла первая большая группа новоселов — 65 юношей и девушек из Ижевска и Сарапула. Посланцев комсомола Удмуртии разместили по квартирам в окрестных селах, в вагончиках. Днем — работа до седьмого пота: расчищали место под дома, нефтебазу, стоянку тракторов и машин, разгружали на станции технику, стройматериалы, продукты. Вечерами шли занятия — изучали устройство трактора.

В апреле все семь тракторных бригад выехали в степь. В канун Первомая на полевом стане одной из бригад состоялось комсомольское собрание, на котором было решено предоставить почетное право проложить первую борозду комсоргу совхоза Михаилу Лыкову. Вслед за ним повели тракторы Виктор Зяблев, Иван Хрущев, Гавриил Пестов, Александр Третьяков. За лето в хозяйстве было вспахано около 20 тысяч гектаров целины, две тысячи гектаров засеяно пшеницей. Параллельно с подъемом целины полным ходом шло строительство центральной усадьбы — строились дома, школа, магазин, мастерская...

За тридцать лет в хозяйстве сменилось несколько директоров. Добрым словом вспоминают старожилы первого руководителя хозяйства Ивана Андреевича Минакова — умелого организатора и хорошего хозяина. Но с особым уважением здесь говорят о Евдокии Андреевне Зайчуковой, оставившей в сердцах ижевцев глубокий след.

Работая в Кийме, я несколько раз видел Евдокию Андреевну, слышал ее выступление на одном из совещаний в райисполкоме. Она тогда возглавляла целинный совхоз «Двуречный». Хорошо помню, как однажды Зайчукова ворвалась к председателю райплана Идрису Смагулову, который задерживал какие-то бумаги. Раскрасневшаяся — только что с мороза,— в кирзовых сапогах, в полушубке и шапке-ушанке, она буквально смяла председателя и, получив нужную подпись, тут же умчалась на станцию...

Потом я узнал, какую нелегкую жизнь прожила эта замечательная женщина, коммунистка. С юных лет батрачила у кулаков, а когда вступила в комсомол, хозяин прогнал ее. Училась в школе ликбеза. Затем годы коллективизаций, борьба с кулачеством. Окончила в Харькове Высшую коммунистическую школу, а уже во время войны возглавила совхоз «Орджоникидзевский» на Днепропетровщине. На целину приехала с первыми эшелонами в марте 1954 года. Стала директором совхоза, затем была избрана первым секретарем райкома партии, а потом вновь попросилась в совхоз. Целиноградский областной комитет Компартии Казахстана рекомендовал ее директором совхоза «Ижевский».

— Именно в нашем совхозе по-настоящему и раскрылся во всей широте талант Евдокии Андреевны, организатора и воспитателя людей, хозяйственного руководителя,— рассказывал нынешний директор «Ижевского» Герой Социалистического Труда Ибрагим Даутович Жангуразов, работавший при Зайчуковой главным зоотехником и многое перенявший у нее.— Бурно шло строительство — открылись новая школа и Дворец культуры, газифицировались дома, улица за улицей подключались к водопроводу, одевались в зеленый наряд. Но самое главное — окрепла экономика, «Ижевский» стал одним из самых рентабельных хозяйств области. В областных и республиканских органах принимается решение о специализации совхоза на производстве птичьего мяса на промышленной основе. За центральной усадьбой началось строительство мощной птицефабрики по выращиванию бройлеров...

Сегодня птицесовхоз «Ижевский» работает на полную мощность. А Жангуразов теперь — генеральный директор Вишневского производственного объединения по птицеводству, одного из крупнейших в республике. Сегодня в него входят две бройлерные фабрики мощностью 6 тысяч тонн мяса в год, племзавод «Юбилейный» и птицерепродуктор «Октябрьский». За три минувших года пятилетки перекрыты показатели по продаже всех видов продукции.

— Хлеборобы наши марку держат,— с гордостью говорит И. Д. Жангуразов.— За десятую пятилетку произведено 85 тысяч тонн зерна, урожайность при этом составила 18 центнеров с гектара — на семь центнеров выше, чем в девятой. Нынче за три года самый высокий урожай в районе также в нашем хозяйстве. Пятилетку по хлебу заканчиваем. Заслуга в этом Николая Васильевича Карпухина и его товарищей. Они у нас главные земледельцы.

О слагаемых высокого урожая мы долго и подробно говорили с Карпухиным. Неудовлетворенность сделанным, постоянное стремление добиться большего — все это чувствовалось в нем. Да, годы прибавили и опыта, и хлеборобской мудрости, и уверенности. А неудовлетворенность, как я понял, оттого, что порою не все идет так, как хотелось бы.

Взять, скажем, противоэрозионную технику. В бригаде уже давно оценили новые орудия, помогающие успешно бороться с суховеями и дефицитом влаги на полях, но их пока не хватает. Если к сеялкам новейших конструкций претензий у механизаторов нет, то почвообрабатывающие орудия не все отвечают современным требованиям. Не хватает, например, игольчатых борон — всего пять агрегатов на площадь почти девять с половиной тысяч гектаров. Хотелось бы взять на вооружение такую новинку, как широкозахватные культиваторы КПШ-9. Но их пока мало. Конечно, в бригаде не ждут манны небесной и многое делают сами. Изготовили, например, широкозахватные культиваторы КПШ-6, использовав списанные другой марки — КПП-2,2. Пять таких агрегатов навесили на «Кировцы» и обработали ими всю площадь под пары и зябь.

Внедряя передовой опыт, совершенствуя мастерство, в бригаде добиваются сокращения сроков полевых работ, повышения их качества. Проводить сев, уборку более четко здорово помогают, например, уборочно-транспортные звенья. Но Карпухин считает, что резервы повышения производительности труда далеко не исчерпаны. Один из них — пополнение, укрепление коллектива механизаторов. Прошедшей зимой курсы трактористов и комбайнеров в «Ижевском» закончили двадцать пять человек.

— Пополнение необходимо,— говорит Николай Васильевич,— для организации второй смены. На весеннем севе, например, все агрегаты, за исключением сеял очных, у нас были укомплектованы двумя механизаторами. Сеялки, по нашему мнению, должны работать только днем — высокого качества заделки семян, да еще при одновременном внесении минеральных удобрений, можно достигнуть только при хорошем освещении...

— Нередко и в докладах, и в печати можно услышать такую фразу: условия у бригад одинаковые, а результаты работы — разные. В самом деле, почему так бывает?

— В том-то и дело, что условия у них неодинаковые,— отвечает Карпухин.— Погодные, может быть. Согласен. Но все другие условия мы сами себе создаем. Возьмем, к примеру, нашу бригаду. Мы семена очистили — зерно к зерну — первый сорт! Снег в два следа на всех полях задерживали. Вывезли почти двадцать тысяч тонн перегноя, при посеве внесли пятьсот тонн суперфосфата. А сосед наш, вот за железнодорожной линией его поля, снег задержал кое-как, не удобрил землю, сеет, как правило, семенами второго класса. Какие же, скажи, у нас с ним равные условия?.. Придет осень — он начинает на бога пенять, не помочил, мол. Нет, шалишь, брат, на себя обижайся...

— Или возьмем такой вопрос. Мы и теперь часто повторяем давнюю мудрую поговорку: не тот хлеб, что на полях, а тот, что в закромах,— говорит Николай Васильевич.— Повторяем, чтобы еще раз подчеркнуть значимость тех 20—22 дней уборки для завершения труда целого года. Комбайнер за эти дни вбирает в себя труд и металлурга, и конструктора, ученого и рабочего, партийного работника и учителя. От того, какой он — комбайнер, когда выйдет в поле и когда оставит загонку, как отрегулирует барабан и как обучит помощника, с каким настроением поднимется на мостик и как отнесется к тому, что теряется зерно,— от этого в конечном итоге зависит, сколько хлеба - поступит в закрома. И если наши механизаторы способны на многое, то не в последнюю очередь потому, что и сами они, и те, кто руководит ими, всякую случайность рассматривают как возможность избежать ее. Отсюда — успех.

— Знаете,—говорил И. Д. Жангуразов,— хозяйское отношение к земле, к делу вообще — в традициях ижевцев. И заложены они первоцелинниками. Возьмите Ивана Максимовича Хрущева. Одним из первых он сюда приехал, первые борозды прокладывал. Сейчас на фабрике работает начальником цеха маточного поголовья. Четырех сыновей воспитал. Володя, Николай, Василий, Михаил — золотые ребята, настоящие трудяги. Виктор Дмитриевич Зяблов — тоже бывший тракторист. Его жена — Валентина Ивановна — тридцать лет назад была прицепщицей. Оба закончили заочно зооветеринарный техникум, получили специальность зоотехников. Виктор Дмитриевич избран председателем сельского Совета. Валентина Ивановна начальником инкубационного цеха фабрики работает. В первой колонне трактористов были Иван Алексеевич Трененков и Сергей Павлович Кириллов — они и сегодня работают на хлеб. По их пути идут и дети. И это очень важно, что второе поколение целинников под стать своим отцам!

...Уезжал я из дома Николая Васильевича Карпухина поздним вечером. Многое было переговорено за эту встречу, многое вспомнили и рассказали мы друг другу.

Постояли во дворе. После только что выпавшего мягкого, пушистого снега дышалось легко, свободно. Слышался рокот моторов — это с полей возвращались тракторы.

— Снегу нынче много навалило —хорошая примета,— улыбнулся Карпухин.— Вчера с бригадиром Иваном Трененковым заехали на паровые поля, еле выбрались. Не подвела бы весна, тогда с пшеничкой будем...

Он снова был в заботах об урожае. О хлебе.