Страница - 27

О КОНТРРЕВОЛЮЦИОННОЙ АЛАШ-ОРДЕ И ЕЕ ОСКОЛКАХ

Хотя труд Брайнина и Шафиро, изданный под редакцией Ванага, носит название «Очерки по истории Алаш-Орды» 1, в нем отражены лишь отдельные моменты из этой истории (например, больше трети связано с освещением роли Алаш-Орды во время восстания 1916 г.). Смазано освещение контрреволюционной деятельности алашордынской интеллигенции при Советской власти, [этому] (отведено в 4-м разделе всего 10 с лишним страниц, а периоду контрреволюционной подпольной работы алашордынцев после 1919 г. посвящено всего 5 страниц).

Положительным моментом труда С. Брайнина и Ш. Шафиро является то, что этот труд служит дополнением к уже ранее выпущенным трудам об истории Алаш-Орды и содержит в себе ряд ценных материалов2. История казахской контрреволюционной националистической партии «Алаш» еще недостаточно изучена, а выпущенные до сего времени труды по этому поводу представляют собой разрозненный и частью разноречивый материал,. В основном авторы правильно характеризуют алашордынскую интеллигенцию как придаток русской империалистической буржуазии и как пособницу последней по внедрению своего влияния в казахскую степь. Алашская интеллигенция тормозила развитое революционного движения в Казахстане и, в частности, способствовала подавлению восстания трудящихся казахов в 1916 г. Кроме всяких петиций и либеральных требований перед царским правительством алашская интеллигенция ничем больше себя не проявила 3.

Но наряду с этим труд тт. Брайнина и Шафиро содержит целый ряд отрицательных моментов, которые ставят под вопрос самую полезность использования этого труда читательской массой. Прежде всего и главное — в книге дано большое количество приложений, состоящих из резолюций алашордынских съездов 4, воззваний и статей отдельных деятелей алашской партии и ряд документов о событиях 1916 г. Из 145 страниц всей книги — 52 страницы, напечатанные убористым, мелким шрифтом, состоят из этих приложений. По поводу книги Брайнина и Шафиро дана уже соответствующая оценка в «Правде» от 13 апреля с„ г. в заметке под названием «Алашордынская контрабанда», где правильно указано, что приведение в книге этих обширных приложений, состоящих из программы, решений и воззваний Алаш-Орды, представляет собой не что иное, как популяризацию через страницы советской печати идей Алаш-Орды. Действительно, в приложениях приведен целый ряд документов, которые вредно было приводить. К числу таких документов относятся «Каркаралинская петиция», статья из журнала «Айкап» о созыве общеказахстанского съезда и ряд других документов. Не нужно было также приводить резолюции съездов Алаш-Орды. Помещенные документы по восстанию 1916 г. малохарактерны. Например, приводится донесение Семиреченского военного губернатора Фольбаума, который доносит, что население согласилось давать рабочих на тыловые работы, тогда как есть другие документы за подписью того же Фольбаума, говорящие об огромном недовольстве населения, о ходе развертывания восстания казахов и киргизов и планах карательных мероприятий по подавлению этих восстаний. Приводя в приложениях ряд постановлений алашор-дынских съездов, излагающих программу алашордынской партии, тт. Брайнин и Шафиро не потрудились как следует проанализировать эти решения. А ведь никак нельзя забывать, что алашордынская интеллигенция перед массами казахского населения выступала с одними заявлениями, чтобы завоевать симпатию этого населения, а перед царским правительством выступала потом с другими заявлениями и на деле предавала интересы трудящихся масс.

Авторы, ставя задачу вскрыть «целый ряд существующих антимарксистских и антиленинских взглядов на классовую природу и сущность алашордынского движения», не справились с этой поставленной задачей. Авторы не дали точного анализа социально-экономических отношений в казахском ауле как в 1905 г., так и перед Октябрем. Авторы хотят представить алаш-ордынскую интеллигенцию как представительницу патриархально-феодальной имущей верхушки казахского народа и считают, что «было бы в корне неправильно ставить знак равенства между этой интеллигенцией и теми элементами, которые непосредственно работали в колониальном аппарате, которые ютились в канцеляриях уездных начальников, приставов и т. д.» На самом деле алашская интеллигенция представляла из себя выразительницу интересов не только остатков патриархально-феодального байства, но в большей степени была выразительницей интересов новой выросшей под воздействием российского капитализма казахской байской буржуазии. Алашская интеллигенция считала себя прогрессивной в сравнении со сторонниками «Айкап», ориентировалась на западную культуру, стояла за реформы быта (семейного и др.). Этой линии сочувствовала именно байская буржуазия, а не патриархальные элементы. Авторы тут проявляют себя сторонниками взглядов тех, которые хотят доказать, что внедрение русского капитализма в степь якобы способствовало, наоборот, «консервированию» и даже упрочению патриархальнофеодальных отношений в степи, и пишут: «В ауле особенно сказалось сочетание ростовщичества капитала периода первоначального накопления с господством патриархальных пережитков при сохранении феодальных отношений и средневековых методов эксплуатации и угнетения крестьянства» (с. 12).

Согласно этой теории выходит, что в предреволюционный период не имелось глубокой классовой дифференциации в ауле. Такие же взгляды приводятся в недавно выпущенном труде Г. Тогжанова «О казахском колониальном ауле»5. Эту же теорию пропагандировала алашордынская интеллигенция, утверждая, что в среде казахского народа господствует еще патриархальнородовой строй и нет классового расслоения, этим доказывая, что якобы весь казахский народ шел за алашской интеллигенцией.

Авторы утверждают, что будто бы интересы казахских байских элементов противоречили интересам русской буржуазии, и пишут: «Между этой байской и русской буржуазией существовали противоречия» (с. 13). На самом деле байство в период господства царизма являлось проводником влияния и власти этого царизма в степи, выдвигая из своей среды низовую царскую администрацию и представляло из себя посреднический элемент для русского торгового капитала. Казахское байство не настолько чувствовало себя экономически мощным (по примеру, скажем, индийской туземной буржуазии), чтобы претендовать на конкуренцию с капиталом метрополии. Этим объясняется, что алашордынская интеллигенция хотя на словах выкидывала иногда лозунги, идущие несколько вразрез интересам царизма, но на деле пресмыкалась перед русской буржуазией и хотела выслужиться перед ней.

Также неверно отделять алашордынских интеллигентов от тех казахских элементов, которые служили в царском чиновничьем аппарате. Тогда лидеры алашской партии и многие из этой интеллигенции служили именно виднейшими чиновниками в аппарате царской власти по управлению казахским краем. ...Букейханов, например, участвовал в управлении одним из крупных приволжских банков.

Недостаточно выявлена двурушническая роль алашской интеллигенции в событиях 1905 г., когда эта интеллигенция, ограничившись рядом петиций, старалась потом всячески держаться в стороне от революционных событий, чтобы не уронить своего престижа перед царской администрацией. Именно в результате этих событий верхушка алашской интеллигенции примыкает в том же 1905 г. к кадетской партии и этим предопределяет дальнейшее свое политическое направление.

Правильно обрисовав предательскую роль алашской интеллигенции во время восстания казахских масс в 1916 г., авторы недостаточно привели фактов непосредственного участия деятелей алашской партии в подавлении этого восстания. Авторы не указывают на то, что алашские интеллигенты (Букейханов, Дула-тов и др.) во время набора на тыловые работы казахов способствовали освобождению байских сыновей от мобилизации на тыловые работы и замене их бедняками путем подкупа баями местных администраторов или найма бедняков и т. п. Целый ряд представителей алашской интеллигенции и руководителей последней встали во главе мобилизованных рабочих-казахов на тыловые работы в качестве тысяцких, чтобы таким путем заслужить у царской власти внимание, и вскоре ряд лиц с высшим образованием из этой интеллигенции получили чины прапорщиков за эту работу.

При освещении деятельности алашордынской интеллигенции как в событиях 1905 г., во время восстания 1916 г., так и во время Февральской и Октябрьской революций авторы приводят очень мало фактов о выступлениях казахской революционной части интеллигенции и трудящихся масс против деятельности алашской интеллигенции и байства 6. Нужно было резко показать, что интеллигенты и просто грамотные люди, вышедшие из бедняцких слоев населения, в своей основной части были против политики алашской партии, были к ней в оппозиции и это выразилось в ряде конкретных выступлений этой революционной части казахской интеллигенции против Алаш-Орды. Алашордынцы решительно подавляли эти революционные выступления казахской революционной интеллигенции и бедноты.

Одним из самых крупных недостатков в труде Брайнина и Шафиро является смазывание освещения контрреволюционной вредительской деятельности алашордынцев уже при Советской власти и в процессе социалистического строительства, тогда как для текущего момента разоблачение деятельности алашордынцев именно за этот второй период имеет особо важное значение 7.

Что авторы небрежно отнеслись к освещению контрреволюционной и вредительской роли алашордынцев при Советской власти, видно из того, что они особенно слабо осветили самый последний период деятельности алашордынцев. В 1921 г. ...троцкист Сафаров 8 проводил теорию о том, что в предоктябрьский период в Туркестане и Казахстане господствовал патриархальнофеодальный строй, не было среди местного населения достаточной классовой дифференциации и отсюда утверждал, будто все коренное население было в первый период против Советской власти, потому что в первый период Советская власть на местах проводила «колонизаторскую» политику. Отсюда Сафаров оправдывал деятельность Алаш-Орды. Авторы также упоминают об этой теории Сафарова (с. 6). Но авторы упустили из виду осветить туркестанский период деятельности алашордынцев, протянувшийся на целых десять лет, за каковое время алашордынцы нанесли большой вред Советской власти. Дело было так: троцкист Сафаров во время нахождения его в Туркестане при содействии нескольких выходцев из рядов Алаш-Орды, затесавшихся в советские органы, выписал всю контрреволюционную алашордынскую верхушку из Оренбурга в Туркестан (Байтурсунова, Дулатова, Д. Досмухамедова, бывш. председателя Зап.-Каз. алашордынско-го правительства X. Досмухамедова, Испулова и др.). За этими лидерами потянулись и их хвосты. Алашордынские элементы в 1921/22 г. заполонили органы Туркестанской республики. Дулатов стал редактором казахской краевой газеты «Ак жол» («Ак жол» была органом ЦК КПТ и Туркестанского ЦИК). В одной из передовиц этой газеты разъяснялось, что «Ак жол» означает «белую дорогу» в отличие от красной дороги. В этой газете в 1921 г. печаталась серия статей алашордынских вождей, и, в частности, писалось о том, что земельную реформу в Семиречье проводят и землю дают казахам не Советская власть, а якобы они, алашордынцы 9.

Испулов (бывш. командир колчаковско-алашордынского полка) был назначен одним из руководителей земельной реформы в Семиречье, был членом коллегии НКЗема и членом ТурЦИК. Байтурсунов, X. Досмухамедов и другие захватили в свои руки казахские учебные заведения. В стенах учебных заведений вывешены были их портреты. Создан был Киротдел при ТурЦике, который возглавлялся этими алашордынцами. Назначение и перемещение кирработников зависело от этого киротдела. Бывш. нач. милиции Зап. алашордынск. правительства Копжасаров был с Чокаевым, после бегства последнего из Тифлиса в Париж, явился в Ташкент в 1921 г. и сразу был назначен зам. наркомсо-беса. В дальнейшем алашордынцы легализовались таким образом, что ряд представителей их выбраны были в органы Советской власти и стали уже работать открыто на идеологическом фронте, но одновременно, оказывается, алашордынцы развернули и контрреволюционную подпольную работу. Ряд коммунистов, выходцев из Алаш-Орды и не порвавших с ними, содействовал работе алашордынцев. В том, что некоторые из этих коммунистов еще долго продолжали иметь связь с алашордынцами, в этом сами они потом сознались. В результате уже к 1929—1931 гг. была раскрыта контрреволюционная подпольная организация алашордынцев, продолжавшая подрывную и вредительскую работу, забравшись в различные советские органы и просветительные учреждения как в Казахстане, так и в Средней Азии. Участники этой организации понесли уже соответствующую кару. Таким образом, при содействии троцкистов и выходцев из Алаш-Орды деятели алаш-ордынской интеллигенции пробрались в советские органы и вредили в течение 10 лет, начиная с 1921 г. Последствия этой деятельности до сих пор еще окончательно не изжиты. Авторы вышеуказанного труда, взявшись за описание истории Алаш-Орды, упустили совершенно из виду эти 10 лет позорной страницы вредительской работы алашордынцев 10. Мало того, авторы совершенно не критикуют тех выходцев из Алаш-Орды, являющихся теперь коммунистами, которые в ряде своих выступлений вплоть до последнего времени всячески смазывали контрреволюционную роль Алаш-Орды и изображали ее деятельность в дореволюционный период как революционную, замалчивая о вредительской работе алашордынцев при Советской власти. А между тем по поводу извращения характеристики существовавшей Алаш-Орды имело место немало дискуссий на страницах казахской печати. Надо дать решительный отпор всем тем, которые стараются извратить контрреволюционную сущность деятельности Алаш-Орды.

Авторы также почти не затронули деятельность местных алашордынских организаций в Южном Казахстане. В Ташкенте в 1917—1918 гг. существовало отделение алашской партии, куда входили представители местной казахской националистической интеллигенции под названием «Бирлик туы»11, руководителем которой был известный Мустафа Чокаев, ставший потом председателем Кокандского буржуазного автономного правительства. Эта организация под тем же названием издавала краевую газету. Участники этой организации проводили оголтелую антисоветскую агитацию, травили в своей газете большевиков, Ленина объявляли немецким шпионом и призывали казахов истреблять большевиков. [Они]принимали участие как в Кокандской автономии, так и в общих алашордынских съездах. Именно выходцы из этой организации, забравшись потом в местные советские органы при: помощи троцкиста Сафарова, способствовали привлечению на работу всех алашордынских лидеров из Оренбурга. Сафаров старался обелить деятельность и организации «Бирлик туы». Так, он в своей книге «Колониальная революция» пишет (см. с. 72—73): «Нужно полагать, что если автономное движение давало надежду городской туземной буржуазии расправить свои крылья, с одной стороны, то, с другой стороны, обезземеленные и пролетаризованные массы кочевников или, вернее, их представители надеялись дать отпор переселенческому засилию, опираясь на автономное движение. Только этим объясняется то странное обстоятельство, что городская мусульманская буржуазия, интересы которой по существу были противоположны интересам кочевников, нашла в киргизской интеллигенции, настроенной довольно националистически, своих представителей и верных руководителей. Этим: же объясняется то, что киргизская печать (киргизская газета выходила под названием «Бирлик туы», редактировалась Ходжа-новым, будущим коммунистом), которая в первые дни «автономии» молчала, а иногда и пела гимны в ее крушение, окрестила свою интеллигенцию титулом «изменников».

Во всей этой цитате нет ни слова правды. Все — контрреволюционная ложь. Во-первых, казахская беднота не только не питала никакой надежды на Кокандскую автономию, а наоборот, активно боролась с националистической контрреволюцией. Алашор-дынцы, примкнувшие к этой автономии, вовсе не были представителями казахской бедноты (как пишет об этом Сафаров, который, таким образом, всю Алаш-Орду считает выразителем интересов всего казахского народа), во-вторых, организация «Бирлик туы» и газета под тем же названием вовсе не осуждала М. Чокаева и других, а поддерживала их. Отдельные алашские элементы имелись даже в Киргизии (в Пишпеке) во главе с известным манапом Садыковым. Была бы куда полнее история Алаш-Орды, если бы дополнить ее описанием именно деятельности алашордынцев в Южном Казахстане. Против этих организаций алашордынцев S Казахстане решительно выступала казахская революционная молодежь, вышедшая из среды казахской бедноты и примкнувшая с начала революции к большевикам 12. Происходила ожесточенная борьба между казахскими большевиками и алашордын-цами. Если бы авторы заинтересовались этим, то могли бы достать для освещения этой стороны вопроса достаточно материалов.

Вот основные недостатки в книге «Очерки по истории Алаш-Орды» тт. Брайнина и Шафиро. Опыт с выпуском этого труда показывает, что товарищам, берущимся за описание истории гражданской войны в национальных республиках и деятельности контрреволюционных организаций, следует тщательно изучать вопрос, прежде чем торопиться издавать труды о нем, не ограничиваться только имеющимися сухими архивными материалами и выпущенными ранее трудами, потому что целый ряд этих трудов, выпущенных несколько лет назад, неправильно освещает историю революционного движения в национальных республиках.

Казахстанская правда, 1935, 10 мая.

1 Брайнин С. X. (1897 — ?), Шафиро Ш. Я. (1896—1965) известные исследователи истории Компартии Казахстана. Выпустили в 1935 г. «Очерки по истории Алаш-Орды». (Алма-Ата, 1935 г.).

2 В 1927 г. Казгосиздат выпустил работу А. К. Бочагова «Алаш-Орда», в которой давался краткий очерк политической деятельности буржуазных националистов из партии «Алаш» и приводились отдельные документы ее съездов. Два года спустя была издана книга Н. Мартыненко, содержавшая более подробный и основанный на большом количестве документов анализ контрреволюционной деятельности казахских буржуазных националистов. (Мартыненко Н. Алаш-Орда. Кзыл-Орда, 1929).

3 Лидеры казахских буржуазных националистов А. Букейханов, А. Байтурсунов, М. Дулатов обратились через свой рупор — газету «Казах» — к народу с призывом поддержать царский указ о мобилизации на тыловые работы, разъясняя в ряде статей порядок мобилизации. Больше того, когда трудящиеся аулов, отвергнув этот призыв, восстали против самодержавия, алашордынцы открыто перешли на сторону царизма. (См.: Бейсембиев К. Очерки истории общественно-политической и философской мысли Казахстана. Алма-Ата, 1976, с. 281—284),

4 В 1917 г., стремясь как можно скорее завершить свое организационное оформление в политическую партию и принять активное участие в выборах в Учредительное собрание, казахские буржуазные националисты провели три краевых (общеказахских) съезда в Оренбурге (в апреле, июне, декабре) и ряд губернских. Кроме того, они при поддержке торговых и религиозных деятелей создали на местах «киргизские» комитеты. На съездах было принято множество резолюций по различным вопросам общественно-политической жизни. Большая часть этих документов носила отвлекающий, декларативный характер и была рассчитана на привлечение голосов на выборах. На апрельском съезде в Оренбурге алашордынцы в одной из резолюций даже осудили действия карательных отрядов в 1916 г. и удалили из зала заседаний ими же приглашенного в качестве почетного гостя губернатора Эверсмана. (См.: Григорьев В. К. Непролетарские партии и организации Казахстана в 1917 году.— Непролетарские партии и организации национальных районов России в Октябрьской революции и гражданской войне. М., 1980, с. 108—116).

5 Тогжанов Г. С. (1900—1937) — один яз первых казахских советских журналистов. В ряде работ вскрыл попытки алашордынских идеологов доказать бесклассовость казахского общества накануне Октября. Правильно критикуя слабость упомянутой работы Г. Тогжанова (вышла в Кзыл-Орде в 1927 г.), Т. Рыскулов в то же время излишне резко и неоправданно переносит на эти недостатки и слабости оценку, которую он дает алашордынцам.

6 Верный в своей основе упрек в то же время свидетельствует о том, что историки республики не сумели к тому времени накопить и всесторонне обработать факты смыкания алашордынцев с царской администрацией и белогвардейцами. Вдобавок немалые сложности возникли и в связи с тем, что большая часть упомянутой интеллигенции была в качестве специалистов в 20-е годы привлечена на работу в советский аппарат.

7 Более тщательная разработка этого сложного вопроса была начата в конце 60-х годов С. Б. Бейсембаевым. Им, в частности, разоблачен трюк националистов с подделкой текста их телеграфных переговоров с В. И. Лениным и И. В. Сталиным. (См.: Бейсембаев С. Б. Ленин и Казахстан, с. 103— 107).

8 Сафаров Г., работавший в 1920—1921 гг. в составе Турккомиссии, допустил в своей работе немало крупных ошибок и по предложению В. И. Ленина был отозван из Туркестана. В своей брошюре «Колониальная революция (опыт Туркестана)» (М., 1921) Сафаров дал глубоко неверный анализ деятельности партийных и советских организаций Туркестана в 1917—'1920 гг. Он полагал, что раз в Туркестане в ауле и кишлаке господствовали патриархально-феодальные отношения, то в крае не было социально-экономических и политических предпосылок революции. На такой основе Сафаров и сделал «вывод», будто «Февральская революция пришла сюда по телеграфу». Он выдвинул антиленинскую теорию о «колониальном характере Советской власти в Туркестане», о необходимости здесь «второй революции» и т. д.

9 Наличие в редколлегии указанной газеты лиц с национал-уклонист-скими взглядами и привело к тому, что в ней часто публиковались чуждые линии партии материалы.

10 В те годы эти факты не всегда имели документальное подтверждение.

11 Антисоветская деятельность буржуазно-националистических органов типа «Бирлик туы» пока еще историками не исследована, а в общей литературе кроме подобных упоминаний освещения не получила.

12 Автор ведет речь о «Революционном союзе киргизской (казахской) молодежи», существовавшем в Меркенской волости Аулие-Атинского уезда в 1917 — начале 1918 гг.