Страница - 21

ДАВАЙ, ЗЕМЛЯК, ЖМИ!

«Рискнем же, брат!» Так названа новая книга Сейдахмета Бердикулова. Ей предпослан небольшой публицистический очерк под названием «Ключ к этой книге или документальный пролог».

Внимательно прочитав эту весьма своеобразную книгу, состоящую из двух повестей, легко можно убедиться в том, что в этом вступительном очерке выражена идейно-эстетическая установка автора, проливающая свет на все, что составило основное содержание книги. Вот, например, маленькая деталь, увиденная советским журналистом в аэропорту Бангкока, которая характеризует в колониальной стране Таиланд поведение американских воротил:

«Трубочный дым идет у них изо рта, как из выхлопной трубы трактора — равномерными, плотными клубами. За небрежностью поз, за плохо маскируемым высокомерием угадывается скрытый, недобрый смысл».

Деталь эта оказалась предпосылкой к диалогу, состоявшемуся между советским спортсменом Туйгуном Сураншиевым и американским майором Джоном в повести «Гонка», где ярко выразилась несовместимость взглядов советского человека и американского офицера.

Еще другая деталь: Анатолий Рожков, наш советский человек, девять лет работающий здесь, в аэропорту Бангкока, «остался самим собой — весь насквозь русский». Как он радовался, встречая в аэропорту своих соотечественников!

Автор от себя добавляет: «Сколько наших людей он вот так же провожал, сколько раз сжимали ему сердце горький привкус разлуки и тоска по родине, где так неповторимо пахнет свежий хлеб!» Вот это конкретно-ощутительное чувство любви к родине пронизывает духовную структуру обеих повестей.

В концовке вступительного очерка Туйгун Сураншиев в гостинице смотрит по телевизору спортивную передачу, как советский велогонщик Олег Тусумханов одерживает победу. Туйгуну не спится от радости и гордости: «Давай, земляк, жми!», «держись, братишка, только держись!»— восклицает он от восхищения. Он и злится на то, что диктор из Каира объявил «Раша», а не «Совет юнион». Ему показалось, что издалека, доносится Гимн Советского Союза. Вот это и есть ключ к книге.

Итак, вступительный очерк и две повести в одной книге. Разная у них тематика, разные герои, разные времена и места действия. Но тем: не менее составляют они как бы единое целое, ибо прочитываем мы всю книгу единым дыханием и подучаем цельное впечатление. В чем дело? Что их объединяет?

Оказывается, объединяет их единое чувство, которым наделены лирические герои обеих повестей,— чувство советского! патриотизма и любви к родине.

Главный герой повести «Гонка» всемирно известный велогонщик Туйгун Сураншиев подается в ней как типизированный литературно-художественный образ. Ключом к нему, вернее прототипом его, видимо, явился Олег Тусумханов, увиденный автором по телевидению. Находясь в далекой Малайзии, Туйгун не может не лелеять в сердце образы своей родной матери, аула Бугуминз, перевала Аулие» коня Айкаски, не обращаться к ним и в минуты радости, и в минуты огорчений.

В чужих краях, на дальнем берегу,

Тебя, мой край,

Я в сердце берегу.

Как чахнет сын без материнской ласки,

Так без тебя дышать я не могу.

Вот его душевный девиз — песня, которая «сама звучит в нем» и зовет вперед, зовет к борьбе и победе. Обогнать любого на своем коне Айкаске и достичь высоты перевала Аулие было пределом всегдашней мечты Туйгуна с самого детства. Детская мечта аульного подростка переросла здесь в высокий патриотический, патетический идеал — одержать победу на велосипеде в международном старте.

Он побеждает, побеждает, несмотря на предыдущую неудачу из-за камня на пути. Побеждает потому, что Туйгун понимает и сознает, что в борьбе за достижение желанной цели не одинок, а с коллективом советской команды, за которой стоит родина — великий Советский Союз. Он черпает от этого сознания силу и уверенность, ощущает великую ответственность и перед собой, и перед народом, который во всем окрыляет и вдохновляет его. Значит, победили не только техника, опыт и мастерство, но и высокое достоинство советского гражданина.

Кравцов, Таукел, Атахон, Кудайберды, Азат, Савва Белоцсрковский, Жоник и другие—вот члены команды, у каждого из которых своя отличительная черта характера, как и у капитана команды, чемпиона мира — Туйгуна. Но всех их объединяет и роднит не только общность интересов спортивной команды, но и чувство интернациональной дружбы, которое тонко, впечатляюще выражено во взаимоотношениях членов команды, состоящих из представителей разных национальностей.

Здесь подчеркнуто выделен образ Туйгуна. Автор в сюжетной линии повести предоставил ему широкие возможности проявить свое мастерство и нравственные качества: мужество, человечность и справедливость. Ярко выявилось это не только в героическом порыве одержать победу, но и в том факте, когда Туйгун справедливости ради заступился за лодочника Абдулу Дулата, нахально брошенного в воду американскими офицерами.

Следует признать, что тема международного спорта, за которую взялся наш молодой журналист и писатель Сейдахмет Бсрдикулов,— неподнятая целина в казахской литературе, если не считать отдельных воспоминаний об известном казахском дореволюционном борце Хаджи Мукане. Но и он не был показан в такой ситуации.

Написав новую, оригинальную по тематике и принципу изображения лирико-публицистическую повесть о советских спортсменах с главным героем — молодым казахом Туйгуном,— автор, бесспорно, проложил первый след в этом направлении.

В лице Туйгуна, вчерашнего аульного парня, теперь знаменитого велогонщика с мировым именем, автору повести удалось создать типичный образ нашего молодого современника, советского спортсмена, для которого высокая честь — во всем брать высоту, быть впереди, только побеждать и тем самым прославлять социалистическую родину, свой народ, свой родной аул.

Туйгун изображен не только непревзойденным мастером своего дела, но и патриотом, интеллектуалом, готовым сразить любого идейного противника. Так он и сделал в споре с американским майором Джоном но вопросу о Вьетнаме, аргументированно противопоставив агрессивной политике империализма мирную политику Советского Союза. Победитель в спорте, Туйгун оказался, таким образом, победителем и в идеологическом споре с недругом. Не это ли один из неоспоримых показателей развития в советское время талантов и дарований отсталого в прошлом казахского народа, если он из своей среды выдвигает не только знаменитых писателей и ученых, инженеров и врачей, деятелей науки и искусства, но и спортсменов, прославляющих свою страну.

Кое-кому когда-то, может быть, показалось бы парадоксальным, что так высоко возносят молодого велогонщика, но сейчас исключается возможность таких суждений, ибо дело не столько в самом спортсмене как таковом, сколько в той славе, которую он принес Родине.

Вот как оценивается подвиг Туйгуна в репортаже из Мехико: «Молодец, молодец, Туйгун! Его рывок — это настоящее мужество. На таком подъеме, в чудовищную жару рискнуть на одиночное лидерство! Да, наш Туйгун — настоящий борец. Молодец, Туйгун, молодец! Дорогие радиослушатели, мы помним, как он выиграл в Альпах на туре «Европа». Это казахский народ воспитал для большого спорта такого выдающегося спортсмена».

Победа — предмет гордости не одного Туйгуна, а всего народа. Вот почему такой выдающийся спортсмен, как Туйгун, получил ныне безраздельное право на лирикопублицистическое обобщение его редкостного образа, за это взялся не кто иной, а именно Сейдахмет Бердикулов, писатель-очеркист с богатым опытом наблюдения жизни, который становится теперь на путь более глубокого художественного освоения явлений современности.

Он не отрывает своего героя с мировым именем от его родной почвы — лула, и как бы тот далеко не улетел, как бы высоко ни поднялся, а непременно возвращается в свой аул и делится со своими земляками и славой, и впечатлениями. 

Весьма символично, что аул Туйгуна Бугумииз «сегодня в первый раз готовится принять своего сына, чья слава улетела далеко от подножия Алатау. Он спешит в родные объятия, а весь аул ждет, радуется, шумит и толкует о его победе». Наверное, так и надо.

Вторая повесть книги названа «Встречи без расставаний». Состоит она из четырех новелл, внутренне связанных между собой и озаглавленных: «Зерно», «Отец», «Аманат» и «Тоска». Частые посещения писателем в качестве корреспондента аула Арай, постоянные встречи с его людьми дают основание автору считать эти встречи «встречами без расставаний». Да, оно действительно так. Недаром аул Арай автор считает своей «пристанью». Именно пристальный интерес к нему, к судьбам его людей разных поколений побудил автора создать четыре самостоятельных новеллы о представителях разных поколений и духовно связывать их как бы в одну нить.

Через эту нить, через судьбы главных персонажей новелл мы воссоздаем в нашем представлении картины событий и перемен, которые произошли в ауле Арай в советское время — в годы гражданской войны, коллективизации, Великой Отечественной войны и в наши дни.

Своеобразно трагична, например, судьба Белдеке (персонажа новеллы «Зерно»). Он в первые годы Советской власти стал ее врагом, связался с бандой, крал государственный хлеб и убил своего товарища детства Даурена. Несмотря на то, что прошло много лет и давно отбыл он за это наказание, до сих пор его мучит совесть. Рассказав об этом позорном преступлении, Белдеке всю жизнь остро переживает его, не может себе этого простить: «Тьфу, собачье отродье!»— невольно вырываются у него слова презренья к себе.

Старик Шынтемир из того же аула Арай (новелла «Отец») — прямая противоположность личности Белдеке. Человек с чистой совестью, еще совсем молодым боровшийся за установление Советской власти, вспоминает, как он добровольно присоединился к большевикам, которые в далеких аулах агитировали за Советскую власть, рассказывали о революции, о Ленине. Это джигит-большевик в «кожаной куртке» и казашка-коммунистка Рыс-буби с мальчиком (отца убили белобандиты).

Когда белобандиты убили их обоих, уцелел молодой коммунист Шынтемир с осиротевшим мальчиком, которого он сдал в детдом. Старый коммунист Шынтемир и в пенсионном возрасте жил и трудился в колхозе, пока председатель колхоза не надоумил его выйти на пенсию.

Но когда председатель райсобеса проявил к нему невнимание, черствость, то выяснилось, что председатель райсобеса— тот самый мальчик, которого Шынтемир некогда сдал в детдом. Вот тогда, неожиданно, и признал председатель райсобеса Шынтемира своим отцом...

Через образы Шынтемира и его наставников показана славная деятельность поколения революционных лет. Только не понятно, почему автор представил джигита-коммуниста без имени, назвав его просто «джигитом в кожаной куртке», «с усиками», что, безусловно, несколько ослабляет наше впечатление.

Нельзя без волнения читать в книге замечательную новеллу «Аманат», написанную с трепетом сердца, как душевное излияние героя — Арыстана-ага, кто в письме родной матери с фронта выкладывает свои самые нежные, сокровенные чувства любви и привязанности к матери, к родной земле, к ее людям и природе, ко всему, с чем связана его жизнь с детства и что всегда священно для него. Арыстан-ага не вернулся с фронта. Ие вернулись многие другие аулчане. Но то, что он изложил в форме письма,— это аманат — завет, сердечная исповедь всех честных людей, кто с чистой совестью отдал молодую жизнь за любимую родину, вместе с тем это укор совести, убийственный приговор тем, кто, подобно Елеу, с помощью махинации отца избежал отправки на фронт. Осуждая позорное предательство своего друга юности Елеу, которое напоминает предательство Балдеке перед Дауреном, Арыстан-ага как нельзя лучше выразил священный морально-нравственный принцип советского человека: «Тяжесть пролитой крови падает на таких, как Елеу. По-моему, лучше лежать в могиле, чем с нечистой совестью ходить по земле».

Много общего роднит Арыстанбека-ага с Туйгуном Сураншиевым: честность, прямота, интеллектуальность, увлечение спортом. Некоторыми чертами сходен с ними и образ Еркебулана из современного аула Арай (новелла «Тоска»), Он любит такой труд, когда, можно проявить свои силы и умение, глубоко чтит и бережет память рано ушедшего из жизни отца, служившего в Красной Армии, отважно борется с несправедливостью.

Проблема нравственности разрабатывается у Берди-кулова в плане противопоставления позитивных и негативных начал в характере своих персонажей. Тенденция эта от очерково-описательных, публицистических приемов в прежних произведениях настойчиво переходит в новой книге к раскрытию характера путем его лирико-публицистической типизации, а это означает, что можно говорить уже о становлении талантливого художника Сейдахмета Бердикулова. Остается пожелать ему дальнейшего развития в этом направлении и особенно аналитико-психологического углубления в изображении характера нашего современника — человека эпохи развитого социализма и научно-технической революции.

ПОРА ЗРЕЛОСТИ

Не говоря о других важных и необходимых качествах литературного критика, таких, например, как талант, знание и культура, я знаю еще одно неоспоримое качество, без которого принципиально нельзя быть литературным критиком. Это — любовь к родному народу, к его языку и литературе. Да и нельзя без этого стать писателем тоже. Оговорюсь: я имею в виду настоящего, хорошего, с истинным призванием критика, а не случайного, посредственного. К сожалению, хороших литературных критиков у нас пока еще мало, видимо, это потому, что талант — редкость.

Вот в числе немногих, наиболее талантливых, кто любит и знает родную литературу, смело могу назвать Рахманкула Бердибаева. Любовь эта не искусственная, а природная, органическая, впитанная с молоком матери. Рожденный и воспитанный в колхозном ауле, Рахманкул проходит в этом смысле весьма примечательную и выгодную для будущего литератора лестницу образования: начальную школу в родном ауле, казахскую среднюю школу на руднике Ачисай, казахское педучилище в Туркестане, казахский филологический факультет пединститута в Кзыл-Орде, университет в Алма-Ате. Такая ступенчатость воспитания и образования не могла не способствовать лучшему познанию жизни народа, освоению богатства его языка и поэзии. Четыре года преподавания казахского языка и литературы в аульной средней школе позволили молодому учителю еще глубже проникнуть в родную стихию, в сферу национальной истории и современного советского образа жизни.

Мне, старшему по возрасту и стажу в литературной жизни, хорошо известен путь, который привел Рахманкула Бердибаева в казахскую литературную критику и литературоведение. Путь этот начался в тот знаменательный период, когда состоялся XX съезд КПСС. Несмотря на молодость Бердибаев был одним из первых, кто живо и непосредственно воспринял после съезда новую освежающую атмосферу в литературной жизни и осознал значение новых задач. Первые его выступления касались вопросов об отношении к культурному наследию и языку казахского народа. После того, как эти вопросы получили правильное решение в известном постановлении ЦК Компартии Казахстана 1957 года. «О состоянии и мерах по улучшению изучения и критического использования литературно-поэтического и музыкального наследия казахского народа» и на теоретической конференции при Академии наук КазССР 1959 года, критик всецело переключается на жгучие проблемы современного литературного процесса, пишет рецензии на выходящие книги, публикует проблемные, обзорно-аналитические статьи о казахской литературе.

Истекшее двадцатилетие было исключительно плодотворным для творчества талантливого критика и выдвинуло его ныне на передний край сложного, очень трудного жанра литературной критики. Дело не только в количестве трудов критика и ученого, успевшего за это время написать больше книг и много статей и рецензий, но и в признании значения его деятельности для развития литературного процесса и науки о литературе.

Яркий талант, широкая эрудиция, трудолюбие и, главное, любовь к родной литературе — вот что определяет и характеризует стремительный рост Бердибаева, счастливо сочетающегб боевую роль литературного критика с исследовательским трудом ученого, доктора филологических наук. Знание богатого казахского фольклора и народной поэзии, истории письменной и современной советской литературы придает многогранность его профессиональной научно-творческой деятельности, что позволяет ему совмещать чтение лекций в университете с изучением истории литературы, исследование материалов литературного наследия прошлого с разработкой проблем традиции и новаторства, активное участие в литературной жизни республики с выступлениями о животрепещущих явлениях современной литературы. Об этом говорят сами названия его книг: «Литература и жизнь» (1964), «О социалистическом реализме» (1966), «Роман и эпоха» (1967), «Образ современника в казахской прозе» (1968), «Соловьи Гулистана» (1970), «Становление казахской литературы» (1971), «Уроки традиции» (1975), «От легенды к роману» (1976), «На корабле дружбы» (1976), «Исповедь веков» (1977).

В них собраны литературно-критические статьи и этюды, монографические и обзорно-аналитические исследования, которые свидетельствуют как об активности и плодотворности автора, так и широте его интересов.’ Нет, пожалуй, ни одной более или менее значительной фигуры в казахской дореволюционной и советской литературе, которой так или иначе не касался бы Бердибаев в своих трудах, четко определяя со своей точки зрения место и значение того или иного писателя или явления в развитии литературного процесса, в развитии того или иного жанра, в разработке той или иной темы.

Разносторонность познаний Р. Бердибаева заметно сказывается в том, что объектами литературоведческого рассмотрения выступают у него не только исторические и современные явления казахской литературы, но и ее широкие связи с русской, мировой и восточно-классической литературами. Большой интерес вызывают в этом плане его книги «Соловьи Гулистана» и «На корабле дружбы», конкретно освещающие взаимосвязи и взаимовлияния литератур Средней Азии, Казахстана, Сибири и Кавказа. Как критик Бердибаев очень чуток ко всему новому, что возникает в современном литературном процессе, он имеет свою оценку и суждения по каждому новому произведению и как ученый разбирает его в преемственной связи с традициями и опытом не только казахской, но и всесоюзной литературы социалистического реализма. Особенно заметен этот акцент в его литературоведческих работах о жанре казахского романа и становлении казахской советской литературы, которые, безусловно, вносят весомый вклад в науку о современной казахской литераТуре. То же самое можно сказать и о его трудах, разрабатывающих в последние годы проблемы богатейшего казахского эпоса и мало изученной древней казахской литературы, а также проблемы традиционного и современного казахского фольклора.

Разносторонность интереса и любви исследователя к родной литературе ярко выражается и в том, что он часто выступает с изыскательско-популяризаторскими статьями о жизни и творчестве своеобразных акынов, поэтов-«книжников» и композиторов Южного Казахстана, таких, например, как Кулыншак, Майлиходжа, Шади, Мусабек, Еркинбек, Сугир, Бапыш, Манат, Султанбек, Санбай, Жаппас, Жанибек, Тулеген и других, которые до него часто выпадали из поля зрения исследователей. В изучении и осмыслении поэтичееко-музыкального наследия Южного Казахстана, в котором благодаря особенностям исторического развития этого края сложилось некоторое своеобразие и культурного развития, Р. Бердибаев проявляет себя как энтузиаст этого дела.

Как видно, широта интересов и познаний позволила критику утвердиться и как историку литературы, который, помимо прочих исследований, был одним из основных авторов шеститомной «Истории казахской литературы» и «Истории многонациональной советской литературы», изданной в Москве, ведет в Казахском государственном университете спецкурс по роману и эпосу, как доктор филологических наук, руководит диссертационной работой соискателей, часто выступает с докладами на литературные темы на научно-теоретических конференциях. Немало потрудился Бердибаев над изучение» творчества Мухтара Ауэзова, особенно над осмыслением его художественного мастерства. Интересна его новая книга об исторических романах.

Известно, как XXIV съезд КПСС и специальное постановление ЦК КПСС «О литературно-художественной критике» за 1972 год заметно подняли роль и авторитет этого боевого жанра литературы, укрепили его научный фундамент. Деятельность Бердибаева за это пятилетие как раз является показательным примером для тех перемен, которые наметились в литературной критике и науке о литературе после известного Постановления ЦК КПСС. Перемены эти характеризуются повышением активности и продуктивности критики, укреплением научно обоснованного подхода к явлениям литературы.

Вместе с тем есть у нас еще некоторые, не совсем изжитые общие недостатки нашей критики, связанные с притуплением ее остроты, с комплиментарностью. Не свободен от этого и Рахманкул Бердибаев. Увлеченный разнохарактерными научно-исследовательскими проблемами, он несколько ослабил в последнее время свое внимание к новым произведениям современной литературы, свою привычную нетерпимость к посредственности. Но у Бердибаева достаточно данных и опыта быть на уровне современных задач литературной критики. Необходимо только, чтобы критик возобновил свое прежнее заинтересованное восприятие всего нового и свое бескомпромиссное отношение к серости.

Я пристально слежу за ростом кадров литературной критики и литературоведения, как и всей нашей литературы. Поэтому с радостью и удовлетворением говорю в каждом случае свое теплое слово об их талантливых представителях. Так, я выразил чувство своего удовлетворения по случаю присуждения премии Ленинского комсомола Казахстана молодому критику Сагату Ашимбаеву, возлагая большие надежды на его будущее. С оценкой солидных заслуг видного литературоведа и критика Серика Кирабаева выступил по телевидению, в связи с его пятидесятилетием; писал в «Казахстанской правде» об успехах трех своих коллег — русских критиков Казахстана, а теперь, по подсказу сердца, пишу о Р. Бердибаеве, о его многогранном таланте критика и литературоведа республики. И пишу я о них не только по подсказу сердца, не только потому, что радуюсь достижениям критиков, но и потому, что еще много предстоит сделать нам общими усилиями, чтобы литературная критика всегда была на уровне той благородной роли, которую предопределила для нее наша партия в постановлении ЦК КПСС «О литературно-художественной критике».