Страница - 23

ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ

Карсыбай только что вернулся с комсомольского собрания, где они долго говорили о подготовке к весеннему севу, о ремонте техники и сельхозинвентаря. На этом же собрании принимали в комсомол Маржан — внучку Жуматая. Она стояла у стола, покрытого красной скатертью и бойко отвечала на все вопросы.

— Какие твои планы на будущее?— спросил кто-то из зала.

— Поработаю в совхозе, затем поеду учиться в Чимкент в медучилище.

— И останешься в городе,— перебил ее задававший вопрос.

— Тмхо, тихо, не перебивайте,— вмешался Карсыбай, секретарь комитета совхоза,— продолжай, Маржан.

— Закончу училище, приеду и буду работать в «Кок-Тобе »—закончила она.

— Молодец, правильно мыслишь,— похвалил Карсыбай,— нам уже сейчас нужны медицинские кадры. Ну, товарищи, какие будут предложения?..

— Принять, принять,— неслось со всех сторон.

Карсыбай сидел у самовара, разливая чай и каймак,

когда на улице, сквозь шум дождя, послышались чьи-то торопливые шаги.

— Беда, Карсыбай, ой беда,— запричитала Маржан,— меня дедушка послал. Он проходил мимо конюшни и заметил, что все двери настежь открыты, подумал, что сбежали лошади и нашел связанного сторожа Кульбая. Тот сказал, что бандиты увели весь табун,— срывающимся голосом рассказывала она.

Карсыбай быстро поднялся с кошмы, оделся и на минуту остановился около двери.

— Куда ты, сынок?— тихо спросила мать, зная, что его уже не остановить.

— Скоро вернусь,— громко ответил Карсыбай и снял с ковра висевшее рядом с саблей ружье, сунув в карманы несколько патронов, выбежал на улицу.

Он быстро забежал в сарай и через минуту уже вылетел на улицу верхом на коне. Куда ехать? Он хотел съездить к конюшне, но она далеко за аулом. Куда могли бежать бандиты? Наверное, бросятся к горам. И он поскакал по дороге на Туркестан. На размокшей и грязной дороге не было видно следов, как ни старался Карсыбай при свете молнии найти их. Проехав несколько километров до речушки, Карсыбай при очередной вспышке молнии заметил табун. «Они.» А как поступить дальше? Бандитов, конечно, должно быть несколько.

И тут на какое-то мгновение Карсыбай вспомнил об одном рассказе о Буденном из времен гражданской войны, когда небольшая горстка бойцов ночью наткнулась на отряд белоказаков, во много раз превосходящих их количеством и вооружением. Тогда Буденный оценив обстановку, зычным голосом крикнул:

— Первая рота—заходи справа! Вторая рота — заходи слева.

Таким образом, нагнав на врага панику, Буденный разоружил и взял в плен большой отряд белогвардейцев.

Карсыбай зарядил ружье и подъехав поближе к табуну, выстрелил вверх и закричал:

— Жуматай, заходи слева, Базарбай и Тугельбай — гони лошадей к берегу, Сарсен, окружай их справа!— а сам в это время палил и палил в воздух. Карсыбай видел, как трое борсились к другому берегу и скрылись в темноте. Он еще немного подождал, зарядил в ружье последний патрон и стал спускаться к пологому берегу, где стояли лошади. Вскоре он ехал за табуном, напевая веселую песню. У конюшни Карсыбая встретили жители аула, встретили как настоящего героя, вступившего в неравную схватку с бандитами.

ПО ВЕЛЕНИЮ СЕРДЦА

Каждый день газеты и радио доносили вести с фронтов Великой Отечественной войны! Карсыбай не мог спокойно ходить по аулу. Ему казалось, что все на него смотрят с укоризной: «Идет война, а он сидит в колхозной конторе за счетами.» Несколько раз заходил он в военкомат. Но военком спокойно выпроваживал: «Обожди, придет время.» Но Карсыбай не стал ждать этого времени. Он на заявлении военкому написал: «Я как коммунист не могу оставаться в стороне, когда враг напал на нашу священную Родину. Прошу отправить меня на фронт, где льется кровь моих братьев — защитников Родины. Я обещаю, что не посрамлю честь Казахстана, буду храбро сражаться и если надо, отдам свою жизнь.»

И когда Карсыбай узнал, что его просьба о добровольной отправке на фронт удовлетворена, забежал к директору совхоза радостный, возбужденный.

— Ну, Коке, принимайте у меня дела. Все. Иду на фронт!

На вокзале перед отправкой мать Карсыбая Жакепар обняла его и долго не отпускала. Но слезы появились только после первого гудка паровоза, после команды: «По вагонам!»

— Кош бол, сын мой, мой степной орел,— шептала Жакепар,— пусть тебя бережет любовь моя от вражеской пули. Будь достоин памяти храбрых предков. Возвращайся, мой сокол, героем.

Уже из открытой теплушки раздался громкий голос Карсыбая. Он оглядел провожающих — мать Жакепар, невестку Бибасию, старшего брата Базарбая, родных и близких и обратился ко всем провожающим:

— Утрите слезы. За вашу печаль, за каждую вашу слезу кровью отплатим!

Последние слова Карсыбая потонули в звуках паровозного гудка. Еще несколько минут было видно как, поддерживаемая Базарбаем, вытянув руки, шла по перрону Жакепар.

Карсыбай долго смотрел на провожающих, на родные поля, вдыхая знакомый теплый воздух проснувшейся после зимы степи.

Карсыбай сидел недалеко от двери, облокотившись на вещевой мешок, рядом с ним, потягивая «самокрутку», лежал на свежем сене его земляк Акжигитов Куатпай.

— Посмотри, Каке, что я купил в Кзыл-Орде,— обратился к нему Карсыбай, доставая из кармана небольшую серую книжку — песни Джамбула.— Только что вышла. Тут есть совсем новые песни. Прямо за сердце берут. Вот послушай.— И он, наклонившись к Куатпаю, стал тихим протяжным голосом читать:

Сын мой, радость отцовских глаз,

Барымтач налетел на нас.

Злой басмач налетел на нас.

Он, палач, захотел у нас

Солнце яркое украсть.

Он шакально разинул пасть.

Обнажил он свои клыки.

Я коня тебе оседлал,

Богатырский меч наточил.

Ты садись в седло и скачи,

Немцам головы ты коси.

Мою ненависть проноси,

Проноси ты Джамбулов гнев.

Проноси ты аулов гнев

В пепелящем врага огне!

Если встретится смерть тебе,

Перед нею, сын, не робей,

Спину ты перед ней не гни,

Ты узду назад не тяни,

Думы черные отгони,

Ты в глаза ей смелей взгляни,

Ты мечом посильней взмахни,

Ты скажи:—Сторонись, карга!

И увидишь — твоя нога

Через пропасть перешагнет,

Смерть с дороги твоей свернет,

И тебя полюбит народ,

И воздаст он тебе почет,

И Джамбул о тебе споет,

И молва о тебе пойдет,

Народ соколом назовет.

По мере чтения голос его становился громче. Уже подсели поближе еще несколько человек. Они внимательно слушали слова народного акына. Чувствовалось, что кровью сердца писались эти строки.

Эшелон двигался еще несколько суток и, наконец, они на месте. А дальше напряженная учеба. И только когда молодые воины научились в совершенстве владеть оружием, стало известно, что их часть направляется на фронт.

До отъезда молодых солдат одели в новую военную форму и они приняли присягу. Торжественный момент. Посуровели лица солдат и командиров. В наступившей тишине звучали слова клятвы.

«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды рабоче-крестьянской Красной Армии...»—четко и громко читал текст присяги Карсыбай.

В этот день он своей совестью, кровью своего сердца подписал присягу на верность матери-Родине.

ЮГО-ЗАПАДНЕЕ СТАЛИНГРАДА

Свое боевое крещение Карсыбай получил в тот же день, когда эшелон прибыл на станцию Эльтон. От сильных взрывов бомб качалась земля. Померкло солнце.

— Л-о-ж-и-с-ь!— неслось кругом, и Карсыбай, спрятал голову в раскинутые руки, лег между двух небольших песчаных холмиков.

И только с наступлением темноты наступила тишина, наступила как-то неожиданно. Сразу умолкли взрывы, прекратился гул самолетов и тут же послышался спокойный голос:

— Как по графику, дьяволы, работают,— отряхиваясь от пыли, произнес пожилой с пышными усами солдат.

Прибывшие с эшелоном разместились в небольшом поселке Марс, в нескольких километрах от станции. Карсыбай вместе с земляком Акжигитовым Куатпаем устроились в небольшом приземистом глинобитном домике, с маленькими окошечками. Он сохранял еще тепло хозяев, которые, очевидно, незадолго до расквартирования части покинули поселок.

Но не пришлось Карсыбаю и Куатбаю пожить в Этом домике. Началось генеральное наступление войск. Рано утром девятнадцатого ноября мощные залпы наших пушек известили об этом. Юго-западный и Донской фронты перешли в наступление. В первый же день наступления, под покровом густого тумана, наши бойцы по всему фронту прорвали оборону. Враг сопротивлялся ожесточенно, то и дело переходя в контратаки.

Здесь в степи под Сталинградом на берегу извилистой речки Аксай и разгорелся один из таких ожесточенных боев— последний бой Карсыбаш, из которого он ушел в бессмертие.

Вскоре в Южный Казахстан из части героя пришло письмо его землякам, в котором командование писало:

«В огне боев за счастье, свободу и независимость нашей Родины еще сильнее закалилась дружба народов Советской страны. В один могучий поток слилась героическая борьба русских, узбеков, казахов, белоруссов, украинцев, грузин — мужественных сынов народов нашей страны против немецкого фашизма. Ничто не может устоять перед несокрушимой силой этого потока.

Казахский народ гордится своими доблестными сыновьями — славными советскими патриотами, чьи бессмертные подвиги славят нашу страну.

Вместе со всеми боевыми друзьями бился до последнего вздоха за счастье нашей Отчизны мужественный воин Карсыбай Спатаев, пришедший на фронт из совхоза «Кок-Тобе» Чаяновского района Южно-Казахстанской области.

36 фашистских танков рвались к нашим позициям. Шквальный огонь врага вывел из строя весь расчет миномета. Остался один минометчик Спатаев. Посылая навстречу врагам мину за миной, он крушил и сметал их боевые порядки. Вот замолкли соседние расчеты, а у Спатаева осталась последняя мина. Вражеский танк двигался прямо на бесстрашного минометчика. Верный своему воинскому долгу, Карсыбай Спатаев с последней тяжелой миной пошел навстречу танку и бросился под стальные гусеницы. Танк не прошел.

Доблесть, геройство и беспредельная преданность Родине Карсыбая Спатаева, как знамя победы поднялись над полем битвы и, вдохновленные его благородным подвигом, бойцы еще крепче били по врагу. Указом Президиума Верховного Совета СССР верному сыну присвоено звание Героя Советского Союза.

Герой погиб за наше святое и правое дело, но его замечательный подвиг «будет вечно жить в сердцах всего советского народа. Такой смертью завоевывается бессмертие.

Бойцы, командиры и политработники нашей части горячо благодарят Коммунистическую партию (большевиков) Казахстана и весь казахский народ за воспитание бесстрашного воина — коммуниста Карсыбая Спатаева. Мы уверены в том, что и в дальнейшем казахский народ будет воспитывать для доблестной Красной Армии славных джигитов. На полях сражений с немцко-фашистскими извергами они будут воевать также отважно, как воевал Герой Советского Союза Карсыбай Спатаев. Мы свято храним память о боевом друге Карсыбае Спатаеве и жестоко мстим гитлеровцам за его смерть.

Гвардии генерал-майор Малеев

Полковник Степаненко

Полковник Чиковани.»

...Прошло после окончания войны более трети века. Неузнаваемо изменился облик Чаянской степи. Там, где еще совсем недавно горячий ветер гонял из края в край песок, сейчас волею и трудом человека пролегли в степи голубые ленты каналов Арысь-Туркестанской оросительной системы. И нет уже около аула «Кок-Тюбе» того зеленого холма. Во время планировочных работ его срезали мощные землеройные машины. На месте зеленого холма появилось ровное хлопковое поле.

Южно-казахстанцы свято чтут память о своем земляке — Герое Советского Союза Карсыбае Спатаеве. Его именем названа школа, в которой он учился до ухода на фронт и постановлением исполкома Чимкентского городского Совета депутатов трудящихся имя героя присвоено казахской средней школе в г. Чимкенте.

Его именем названы совхоз, где жил и работал Карсыбай Спатаев. В настоящее время в совхозе имени Героя Советского Союза Спатаева, на вновь освоенных землях, выращиваются богатые урожаи пшеницы и хлопка. В степи, получившей воду из проложенного Арысь-Туркестанского канала, пасутся тучные стада. Над широкими совхозными полями звучат веселые песни о счастливой жизни, о мире, о дружбе, о любви. За эту счастливую жизнь, за радость и счастье людей отдал свою жизнь степной сокол— Герой Советского Союза Карсыбай Спатаев.