Страница - 1

В монографии на основе привлечения в основном ранее не вовлеченных в оборот архивных данных предпринята попытка воссоздать реальную картину обстоятельств, предшествовавших откочевке хана Кенесары в Семиречье и его гибели. Преимущественное внимание уделено раскладке сил в регионе, а также ситуации, в условиях которой хан и его близкое окружение погибли в Тянь-Шанских горах.

Значительное место в книге занимают проблемы, раскрывающие обстоятельства гибели хана вследствие согласованных и сконцентрированных действий царизма и кыргызских манапов.

ОТ АВТОРА

Отечественная историография превратилась ныне в своеобразный объект всеобщего внимания, которая оказывает всевозрастающее влияние на возрождение исторической памяти народа. Общественность нуждается в разработке серьезных, основательно аргументированных исследований. Это вполне понятно и закономерно, ибо возросшие запросы, общеполитические вкусы прежде всего ученых-историков, в немалой степени интеллектуально духовные потребности читателей с каждым годов все больше нуждаются в конкретных трудах, преимущественно о давно минувшей эпохе.

Это, помимо прочего, самым непосредственным образом затрагивает целесообразность в воссоздании деяний наших великих предков, жизнеописание и многогранная борьба которых за подлинную свободу всегда привлекали внимание наших соотечественников.

Воссоздание же жизненных вех знаменитых людей минувшего времени, кроме того, во многом раскрыло бы значимость для современников величие таких личностей. Оно расширило бы кругозор общественного сознания чрезвычайно пестрого по этнической структуре населения Республики Казахстан.

В бытность студентами исторического факультета Казахского национального университета им. Аль-Фараби, мы с обостренным чувством гордости впитывали лекции таких замечательных педагогов, как Е.Б. Бекмаханов, Г.И. Семенюк, М.Б. Ахынжанов и др. Несмотря на последствия “бекмахановского процесса ”, а также постоянного идеологического прессинга КПСС, в кулуарных разговорах, вышеотмеченные и другие ученые в доверительных беседах уверовали нас, что настанет время, и мы, молодые историки, достигнув достаточной зрелости и приобретя соответствующий опыт, помня накал страстей вокруг отдельных исследований талантливых историков, также, очевидно, вольемся в ряды тех. кто осознанно станет изучать и национально-освободительные движения за восстановление института ханской власти, и сложные процессы социально-политических перемен в колониальную эпоху, и противоречивые нюансы в истории международных отношений ханской государственности.

И. конечно, нас, в первую очередь воодушевляла жизнь и деятельность таких ханов, как Жанибек, Керей, Касым, Тауекел, Тауке, Жахангир, Абулхаир. Абылай и т.п. Если имя Абылай хана в то время произносит с некоторой оглядкой. то его внука Кенесары. с опаскою и с большой осторожностью.

Е. Бекмаханов на втором курсе читал нам спецкурс по проблеме “Социальные категории в казахском обществе ХY III-первой половине XIX вв.» Однако он, исходя из предосторожности, как мне помнится, избегал всяких рассуждений, затрагивающих вопросы восстания 1837-1847 гг. и роли в нем хана Кенесары.

Через некоторое время ряд нюансов этой проблемы просветил для меня в сугубо доверительной беседе кандидат исторических наук Г. И. Семенюк, человек гибкого ума, выдающихся способностей, еще в начаче 60-х годов XX вв. автор прекрасных исследований о проблемах рабства в казахской степи. Волею судьбы Георгий Иванович стал моим научным руководителем, и в последующем, многие годы консультировал меня. Судьба связана мет с прекрасным педагогом, блестящим университетским лектором, оратором, к которому многие и многие поколения студентов-историков относились с каким-то особым благоговением, выходящим за рамки обычного уважения и почитания как старшего.

В 1971 году Г. И. Семенюк переехал в Калинин (Тверь). Мы стали очень редко встречаться. Однако во время частых научных командировок в Москву, он часто меня наставлял, что после защиты докторской диссертации, мне, видимо, следует внести коррективы в круг научных интересов: было бы весьма желательно более углубленно изучать жизнь и деятельность казахских ханов во взаимной связи с общими историческими процессами. “Наступит время, — говорил мой учитель,- вы совершенно по-другому будете представлять и Абылая, и Кенесары, и Абулхаира”.

И он был прав в своем предвидении. Эта эпоха наступила, хотя мы ее охватили, вернее, оказались в нее вовлеченными в более или менее взрослом, устоявшемся по своим воззрениям возрасте.

В то время мы еще не были готовы к объективному восприятию непреходящей значимости таких фигур, как Кенесары, Абылай. Мы оценивали и освещали их личность так, как это подавалось усилиями мощного партийного пропагандистского аппарата. Для осознанного понимания сути тех процессов в такой интерпретации, в какой их мы нынче представляем, должен был пройти значительный отрезок времени.

Прозрение наступило значительно позже. Этому в немалой степени способствовало и то, что мы по своей профессии являлись педагогами… Вообще я за долгие годы работы никогда не прерывал педагогическую деятельность. Часто посещая разные коллективы, учебные заведения бывшего Союза, на конференциях мы нередко затрагивали и эти аспекты.

Нам часто приходилось встречаться и с учеными и педагогами Кыргызстана, Узбекистана и России. Мне порою казалосъ, что такие ученые соседней Киргизии, как К. Усембаев, Ж.Жакыпбеков и др. более реально подходили к оценке последнего этапа антиколониального восстания под предводительством Кенесары. Мне показалось странным, что в его характеристике кыргызские историки высказывали более трезвые суждения, чем наши историки-аксакалы.

Прошли декабрьские события. Три дня, потрясшие мир, кардинально повернули общественное сознание, что практически изменило наше воззрение на те или иные события, отражающие многие сложные моменты истории Казахстана ХYIII- начала XX вв.

Вряд ли я ошибусь в своем утверждении, что расширенный круглый стол, проведенный редакцией журнала “Жулдыз” весной 1990 г. по инициативе выдающегося писателя современности Мухтара Магауина, в ряду других аспектов, явился той основой, которая побудила нас па открытость событий 1837-1847 годов под началом Кенесары Касымовен

Специфика формирования национального сознания складывалась так, что казахская творческая интеллигенция во многих случаях опережала в этом историков, смелее и принципиальнее обнажая болевые точки и без того фальсифицированной истории народа, заметно раньше, чем отечественные исследователи.

Скованные партийными предписаниями, в ожидании каких-то инструкций свыше, наши историки, во всяком случае в 60-х-начале 80-х гг. XXв. были заметно ограничены в инициативных проявлениях. И надо сказать, что громадное влияние на общественность, на умонастроение людей оказала известная трилогия И. Есенберлина «Кочевники». Дискуссия, развернувшаяся вокруг "Хана Кене" и других его романов, по существу, явилась борьбой диаметрально противоположных воззрений на спорные проблемы истории номадов той эпохи.

Исследователям стали доступны архивные фонды, на которые прежде был наложен строжайший запрет. И мы начали усиленный сбор и изучение первоисточников, касательно деятельности казахских ханов ХYIII-первой половины XIX вв.

И, естественно, нет ничего удивительного в более пристальном нашем отношении к личности Кенесары хана. Частые поездки в поисках архивных источников в Омск, Санкт-Петербург, Москву, Оренбург, Ташкент, Астрахань, Томск и т.п. отражали давно вынашиваемую цель: собрать, критически осмыслить новые сведения не только о Кенесары, но и о других, возможно, менее колоритных фигурах в феодальной иерархии ханской системы управления. Так, параллельно шло целенаправленное выявление различного рода данных, отложившихся в крупных архивохранилищах СНГ. Более того, мы четко себе представляли, что в одной или ряде разработок вряд ли возможно воссоздание полной картины тех бурных событий, генератором которых были те же видные деятели казахской государственности.

Перед нами возникли большие сложности. Сведения были чрезвычайно разбросаны по всему СНГ: от Астрахани до Томска. И нам приходилось совершать трудные поездки в эти города, преимущественно России, заодно изучать письменные, вернее, печатные материалы.

И первой пробой явилась небольшая наша монография на государственном языке, изданная громадным для того времени тиражом 30 ООО экз. Книга вышла в 1993 г., в пору становления повой, свободной от прежних идеологических догм отечественной исторической науки.

До того времени известная монография Е. Бекмагханова (Казахстан в 20-40-е гг. XIXвека. Алматы. 1947) оставалась единственным исследованием, содержащим солидный источниковый материал и оригинальные аналитические воззрения автора не только на социально-экономические и внешнеполитические аспекты развития Казахстана, но и на проблемы истории восстания хана Кенесары. Небольшая по объему наша книга о Кенесары, по существу, явилась вторым исследованием, посвященным как личностным сюжетам в деятельности хана, так и сложным вопросам известного восстания.

Мы старались ввести в оборот совершенно новые архивные данные, по возможности, расширив такие разделы, как дипломатия хана, борьба его со своими противниками преимущественно в Среднем и Младшем жузах и т.п.

Завершающий параграф ее охватывал сжатую характеристику причин перехода Кенесары на кыргызские земли. Касаясь последней стадии движения, мы преимущественно опирались на вновь выявленные данные и печатные сведения конца XIX — начала XX вв… Все же в силу обозначенных выше моментов эта монография о хане была призвана рассматривать и ряд проблем казахско-кыргызской войны 1846-1847 годов. Мы тогда и не ставили целью воссоздание в полном объеме определяющих аспектов темы.

Однако становление нового периода в истории независимой государственности, целесообразность воссоздания исторической преемственности в ее развитии выдвигали на повестку дня совершенно новые задачи. Общество убедилось в назревшей необходимости более глубокого переосмысления событий далекого прошлого, что в немалой степени было связано с именем Кенесары.

Увы, возрождение исторической правды о нем наталкивалось на болезненное восприятие некоторыми обществоведами попыток критического отражения всякой действительности о нем. И опять, и в печати, и в других средствах СМИ начали раздаваться голоса, мол, все это преходяще, прежняя оценка деятельности Кенесары вряд ли подвергнется радикальной трансформации.

Статьи и другие публикации о хане рассматривали моменты его пребывания в Киргизии настолько искаженно, что в ряде случаев их обвиняли в попытках “исправить ” историю. Если современная отечественная историческая наука до сего времени не располагает фундаментальными трудами о Кенесары и последнем этапе ханской государственности, то об этом догадаться вовсе не трудно.

С другой стороны, не следует упускать из виду и другие вопросы, связанные, к примеру, с восприятием новых воззрений на финальный этап войны Кенесары с кыргызскими манапами современными исследователями Киргизии.

Все это и побудило нас написать новый труд, в котором рассмотрен финальный этап антиколониальной борьбы хана. Автор выражает искреннюю благодарность ответственному редактору книги доктору исторических наук М.К.Абусеитовой, доктору исторических наук, профессору Ошского государственного университета Т. Кенесариеву, доктору исторических наук М.Ж. Абдирову, доктору исторических наук С. Мадуанову, директору Центрального госмузея РК Н. Алимбай за полезные совет ы в процессе подготовки данной рукописи книги.