Страница - 15

НОВЫЕ ЗАДАЧИ В СВЯЗИ С II ПЛЕНУМОМ ВЦК Н-Т.А

Недавно, 8—13 января с.г., в Ташкенте состоялся II пленум ЦК Н-Т.А., на котором обсуждались кардинальнейшие вопросы дела латинизации письменности народов Советского Востока. Нужно отметить, что если I пленум ЦК Н-Т.А (июль 1927 г., Баку) прошел под знаком организационного оформления этого исторического движения “и наметки основных принципов, на которых могла бы быть построена новая, революционная письменность восточных народов, то II пленум ЦК Н-Т.А. вплотную подошел к разрешению практических вопросов — о том, где, и в течение какого срока восточные республики СССР должны осуществить эту реформу.

Конкретно был поставлен вопрос о необходимости составления для каждой национальной республики и области, переходящих на новую письменность, перспективного плана на ближайшие, примерно, 5 лет (с допущением, конечно, вариантов в сторону и меньших сроков применительно к особенностям каждой республики), в течение которых должна быть осуществлена работа по внедрению и укреплению новотюркского алфавита в нашей культурно-просветительной системе.

Наряду с этим, нельзя пройти мимо и такого важного вопроса, как отношение широких масс и передовой общественности Советского Востока к делу введения ново-тюркского алфавита.

Характерно отметить, что тот вопль, который подымался, начиная еще с I Всесоюзного Тюркологического съезда, казанскими арабистами и их “друзьями” за границей (выступление татарской белой эмиграции в Турции), теперь притих. Противники латинизации притихли не потому, что ими вдруг овладели сомнение и тревога и, конечно, не потому, что они сами убедились в необходимости и своевременности реформ письменности. Отнюдь нет. Слепота и упрямство составляли и составляют не последние их качества. Они притихли просто потому, что все их смешные доводы и пророчества насчет фанатичности масс и “исторических корней исламской культуры и коранского алфавита” оказались блефом и сплошной клеветой на массы.

Массы Советского Востока, которые должны были, по мнению арабистов, в ярости наброситься и растерзать все и вся при первой попытке реформы, оказались глухи к крикам казанских “пророков”. Небо не обрушилось, земля не разверзлась, а новотюркский алфавит проводится в жизнь со все усиливающимся темпе. Алфавитом, вполне “национальным по духу”, обладающим всеми требуемыми “историческими корнями”, оказался не коранский, а новотюркский (в основе своей латинизации) алфавит, дающий возможность построить новую письменность на вполне современных, культурных и технических основаниях. Знание и технику Запада народам Востока — вот лозунг современной общественности Советского Востока, вот тот стержень, который направил нашу мысль к необходимости коренной ломки старой письменности. Жажды знаний и техники ощущается массами. Характерно, например, что изучение русского языка, дающего возможность восточнику приобщиться к культуре XX века, выдвигает везде и всюду в национальных республиках и областях, как одна из самых жгучих потребностей времени. А давно ли было иное отношение, давно ли изучение русского языка, доступное лишь привилегированным и ненавистным народным массам угнетательским верхушками этих народов, трактовалось в низах, как “отход от своих”, как “предательство”? И понятно, старая русская государственность, старая русская культура помещиков и капиталистов, несла гнет и эксплуатацию, насилие и произвол, была недостаточно “популярна” в народных массах Востока. Между тем сейчас, без всякого принуждения со стороны, растет в массах стремление к изучению русского языка, ибо он дает изучившему его восточнику возможность приобщиться к современной культуре, к современной общественности. В сущности говоря, происходит теперь тот процесс, который был предсказан еще В.И.Лениным в одном из его писем к Шаумяну: устранен гнет, отпало насилие, и потребности нормально развивающейся теперь общественности толкают людей на новые пути развития. Предрассудки, с которыми было связано все русское (изучение языка, ношение “русской” одежды и т.д. и т.п.) становится теперь доисторическим явлением.

Отсюда понятны и успехи пропаганды за новотюркский алфавит. Отсюда и неизбежно позорное поражение тех элементов в нашей общественности, которые наперекор всем общественно-политическим и социально-экономическим переменам продолжают мерить уровень сознательности масс старым, дореволюционным аршином. А ведь дело доходило до того, что некоторые мудрецы из Казани (Галимджан Ибрагимов, Галимджан Шериф) предрекали, что народные массы Советского Востока введение латинского алфавита поймут как наступление и торжество христианской религии над Исламом и придут в ярость. Ничего подобного не случилось. Ничего подобного и не должно было случиться, ибо та жизненная школа политграмоты, которую прошли массы за время двух революций, и те сдвиги в сознании масс, которые произошли за это время, сделали свое историческое дело. В результате этих процессов, о которых подробно распространяться здесь невозможно, “отцы народа” отстали в своем развитии. Все это достаточно серьезное явление, над которым Ибрагимовым следовало бы призадуматься.

Движение за обновление письменности народов Советского Востока вступает в полосу практического своего осуществления. Дело латинизации обеспечено. Разработка и реализация конкретных планов введения нового алфавита означает начало практической полосы этого движения. Но именно это обстоятельство обязывает нас критически проверить всю проделанную работу и постараться сейчас исправить все возможные дефекты, без которых обычно не обходится ни одно подобное крупное предприятие. Дефекты же у нас имеются — и весьма крупные. Не касаясь недостатков организационного характера, в настоящей статье я считал бы полезным остановиться на одном крупнейшем нашем недостатке, который может вредно отразиться на нашей агитпрофработе, а именно: на факте отсутствия увязки между новыми алфавитами тюрко-татар СССР. Этот факт, который свидетельствует прежде всего о научной незрелости отдельных алфавитов, мы должны не скрывать, а учесть для правильной установки всего вопроса в целом.

Для пояснения сущности этого вопроса предварительно нужно указать, что с точки зрения лингвистики, тюркотатарские языки СССР (татарский, башкирский, узбекский, киргизский, казахский, карачаевский, балкарский, кумыкский, ногайский и др.) представляют собой родственные диалекты одного корня. Близость этих диалектов между собой создавала всегда в научных и общественных (главным образом в пантюрских) кругах Советского Востока иллюзию единого языка, на котором можно было бы объединить всех тюрко-татар. Существовало течение (пантюркизм), которое всячески поддерживало иллюзию несуществующего в природе единого тюркского языка под лозунгом: “Единый язык, единая мысль, единое дело” (лозунг Гаспринского Измаилбека). Однако, неумолимая жизнь разбила в пух и прах эту иллюзию, воочию доказав, что национальная письменность и национальная культура каждого народа развивается по своим внутренним законам, а не по утопическим путям, которые могут начертать мыслители.

Так создавались и развиваются отдельные литературные языки, отдельные литературы татар, казахов, узбеков и др. Достаточно указать на необходимость при советской системе самого широкого развертывания культурно-просветительной работы среди масс, самого широкого вовлечения масс в дело строительства нового общества, чтобы понять всю реакционность подобной утопии. Это так реакционно, как было бы реакционным, если бы наши дни (хотя бы во имя самых высоких идеалов), вместо практического строительства, занялись бы утопической идеей объединения русского, украинского и белорусского языков. Между тем, и после Октября в Туркестане (1919—1920 гг.) пытались путем декрета осуществить эту реакционную затею о “едином тюркском языке, как языке государственном и культурном” (первые 3 года в начальной школе предметы преподаются на родном диалекте, а затем на несуществующем тюркском языке). Вот почему мы всегда беспощадно боролись и боремся против всяких явных и скрытых попыток отклонить нашу культурно-просветительскую работу от правильного пути. Однако, ни минуты нельзя забывать и о другой стороне вопроса, которая заключается в увлечении и ослеплении своим местным минаретом (колокольней). Часто наблюдается среди местных работников явная тенденция рассматривать свои местные диалекты (языки), как нечто самодовлеющее во всей системе тюркских языков.

Этим и только этим, пожалуй, можно и объяснить стремление на местах создавать такую письменность для каждого тюркского народа, которая по возможности была бы непонятна представителям родственных диалектов. Это положение в одинаковой степени относится как к арабистам, так и латинистам. В корне этого явления лежит, несомненно, скрытое стремление избежать возможную ассимиляцию соседями путем создания невозможных искусственных перегородок. Мы с полной уверенностью в правоте своего взгляда можем квалифицировать разбираемое явление, как реакционное и антикультурное течение. Ведь, на самом деле, как иначе мы отнеслись бы к стремлению, например, искусственно, путем принятия разных алфавитов совершенно изолировать друг от друга русских, украинцев и белорусов и затруднить между ними культурное сотрудничество? Положение тюрко-татар, в большинстве своем живущих бок о бок, а во многих губерниях и областях и вперемежку, во многом аналогично положению русских, украинцев и белорусов.

С общим подъемом культуры и хозяйства нашего Союза усиливается связь и трудовое сотрудничество между всеми населяющими его народами. Это положение верно и по отношению к тюрко-татарам СССР, культурное сотрудничество между которыми следует всячески приветствовать, а не тормозить. Хозяйственная и культурная связь между тюрко -татарами СССР (речь идет о тех, которые связаны друг с другом, благодаря территориальной близости и общности рынка; таковы, например, татары и башкиры; узбеки, казахи и киргизы и пр.) требовала и требует от нас создания такой гибкой системы письменности, которая позволила бы, им, ОСТАВАЯСЬ НА ПОЧВЕ СВОИХ ДИАЛЕКТОВ (ЯЗЫКОВ) БЕЗ ПОМОЩИ “ЕДИНОГО ТЮРКСКОГО ЯЗЫКА” общаться друг с другом. Между тем, к сожалению, этот вопрос пока что не разрешила и новая наша письменность. Новотюркские алфавиты тюрко-татар не согласованы еще между собой на такой научно разработанной основе, которая дала бы удовлетворительное разрешение этой жизненной проблемы. Правда, I пленум Всесоюзного Центрального Комитета Новотюркского алфавита, проходивший в июле 1927 г. в Баку, прошел под знаком унификации этих алфавитов. Но фактически эту унификацию следует признать скорее графической, технической унификацией, чем унификацией по существу. Недаром на II пленуме Всесоюзного Центрального Комитета Новотюркскош алфавита (январь 1928 г.Ташкент) отмечены были все недостатки нашей новой письменности в отношении унификации, и были выражены горячие пожелания об исправлении этих недостатков. Нельзя обойти молчанием и тот весьма печальный факт, что не реализованы на местах даже такие решения I пленума по унификации, которые были приняты единогласно. В качестве примера, иллюстрирующего наше положение, мы можем сослаться на современный башкирский алфавит, который является явным нарушением решения I пленума. Новобашкирский алфавит с его некоторыми деятелями представляется тем якорем, который должен спасти башкир от ассимиляции соседями. Этот в корне своем неправильный, немарксистский взгляд вкупе с лингвистической и технической неграмотностью, привел к нетерпимому положению искусственной изоляции башкир от татар. Но беда заключается, конечно, не в одном башкирском алфавите, а во всей системе взаимной увязки этих алфавитов. В интересах объективного освещения вопроса нужно категорически указать на определенное в известной степени превосходства реформированных арабских алфавитов тюрко-татар СССР над латинским. Подобно тому, как “гаварю” и “говор” мы рассматриваем как варианты одного и того явления, башкирское “кас” (беги) и общетюркское “кач” (беги) следовало транскрипироватъ по принципу подобия. В тюрко-татарских языках (диалектах) мы наблюдаем то закономерное явление, которое в науке о языке носит название закона фонетического соответствия (корреспонденции). I пленум, который согласился с туркменской трактовкой “2” и “5”, как тем самым косвенно признал правильным путь использования закона фонетических соответствий при построении отдельных алфавитов. Другими словами, этот путь дает нам возможность сохраняя за каждым диалектом (языком) его полную самостоятельность и независимость, создать графически единое письмо, по своему смыслу на 70—80% понятное представителям всех других диалектов. Мы поступили бы (или, вернее поступаем) неправильно, раньше времени почив на лаврах чисто формального единства нашей новой письменности. Везде и всюду на стенах местных национальных комитетов новотюркского алфавита красуются одинаковые по своей внешности алфавиты — значит, на Шипке благополучно. С этим в корне своем неправильным взглядом следует беспощадно бороться. Мы должны громко перед лицом наших и друзей и противников заявить — на Шипке не все благополучно!

...Нельзя и недопустимо для нас подходить к этому весьма большой культурной и практической важности вопросу с наплевательской точки зрения: ничего хорошего не может быть в старом. Такой принципиально неправильный взгляд на вещи, который в корне исключает всякую самокритику и всякую самопроверку, приведет нас лишь к неправильным выводам и ошибочным решениям. Необходимо прямо смотреть в глаза действительности, которая в современном своем состоянии оставляет желать ей много лучшего. Автора настоящих строк часто упрекали в желании всем навязать “свою” систему сингармонического письма при малейшей попытке внести те или иные жизненно необходимые поправки в современные алфавиты народов. Мало того, автора настоящей статьи пытались (правда, это были весьма импотентные попытки) обвинить в желании подорвать общую линию унификации новой нашей письменности.

Правда, подобные обвинения (например, выступление Газима Касимова из Уфы на II пленуме ЦК Н-Т.А.) рассчитанные на всеобщую неграмотность в вопросах лингвистики и графики или, еще вернее, эти нападки, исходным пунктом которых является собственное неведение этих т.т. вызывали лишь веселое настроение у слушателей. Ведь смешно такое рассуждение, которое отстаивается с завидным упрямством и которое находится в кричащем противоречии с действительным положением вещей... Следует еще и еще раз подчеркнуть, что в этом деле вредным является “провинциальный патриотизм”, толкающий людей на путь защиты “своих” проектов хотя бы наперекор разумности. Ведь унификация сама по себе исключает собой законность провинциализма.

Формулируя свое отношение к вопросу, мы должны указать главным образом татаро-башкирским товарищам, что, отказываясь от 10 гласной системы алфавита (т.е. отказываясь от принципа сингармонического письма) они обязаны увязать свои алфавиты с общим новотюркским алфавитом. Одно из двух: либо сингармоническая система алфавита, либо общий ново-тюркский алфавит. “Изобретение” же третьего пути нельзя не квалифицировать как одно из самых антикультурных явлений в нашем движении. Вот почему с такой уверенностью и с такой решительностью нужно сказать всякому, кто пытается затушеват наши недостатки, нет брат, “ты врешь, как зеленая лошадка”. Недостатки есть, их не следует скрывать, а, наоборот, путем беспощадной самокритики нужно исправлять их, ибо исправлять их впоследствии, когда алфавиты привьются, будет очень и очень трудно. Возможность же осуществления унификации лежит, повторяем, не в плоскости графической, внешне-технической унификации, как это сделано сейчас, а по линии применения закона фонетических корреспонденции. Тот путь, который избрали себе “уклонисты” (Казань и Уфа) можно было бы одобрить лишь в том случае, если бы мы создавали не практические для практического применения алфавиты, а академические алфавиты, пригодные лишь в узком кругу специалистов (хотя и с этой точки зрения непонятно казанско-уфимское “О”).

Попутно укажем, что немалая толика этого греха лежит на совести Научного совета при ЦК Н-Т.А., не сумевшего с достаточной полнотой подготовить этот весьма важный и с научной и с практической стороны вопрос к I пленуму ЦК Н-Т. А. Да простит АЛЛАХ Научному Совету его грех, если он учтет мнение II пленума и к III пленуму исправит эти существенные недостатки. Наши же практические предложения постараемся изложить в следующей статье.

Пример написания некоторых слов тюркских языков на латинице, предложенные Н. Тюрякуловым.

Уважаемая Анель Назировна!

К Вам обращается близкий товарищ Вашего отца Назира Тюрякулова.

Я профессор, заслуженный юрист Уз. ССР, зав. кафедрой уголовного процесса, юридического факультета ТашГУ. Институт истории Компартии Узбекистана выпускает сборник, посвященный 50-летию Октября. В этом сборнике будут помещены очерки о жизни и деятельности крупных партийногосударственных деятелей первого периода становления партии и Советской власти в Узбекистане.

Как видный деятель этого периода, ставший жертвой культа личности, Назир Тюрякулов в этом сборнике должен занять свое место. Я с большим желанием приступил к выполнению этого важного задания, начал искать в Ташкентских архивах нужные себе материалы. Но, к сожалению, их мало и они относятся только, главным образом, начальному периоду жизни Вашего отца. Его дальнейшая деятельность происходила в Москве и заграницей. Об этом здесь ничего нет.

Особенно важно встреча Назира Тюрякуловича с В.И Лениным. Хотя бы узнать дату этой встречи и что говорил сам Тюрякулов об этой встрече. Хотя бы в двух словах.

Может сохранилась у Вас какие-нибудь документы, автобиография, фотокарточки. Я попрошу одну свою студентку (Нидерман А.А.) чтобы она вам помогла в ускорении снятия копий, имеющихся у Вас документов и вообще во всем.

Очень, очень прошу Вас не отказать в моей просьбе и помочь мне восстановить имя крупного деятеля Туркестана, большого журналиста. Поэтому поднимите его архив, сходите куда следует, добейтесь главным образом:

1. Встречи его с В.ИЛениным (когда и сколько раз)

2. Время его работы в издательстве народов Востока (по возможности, дату, список его трудов, хотя бы главных)

3. Когда, где, сколько времени он работал в качестве посла

4. Последние дни его жизни в Москве.

Вот и все. Если снятие копий, каких-либо бумаг, фотокарточки будет связано с расходами, моя студентка возьмет эти расходы на себя. Кроме того, в нужных случаях ее машина будет к Вашим услугам.

Я знал не только Назира Тюрякуловича, но такжезнал хорошо Вашу мать - Мариам Ахметжановну.

Привет Вашему мужу. Я его тоже прошу помочь мне в этом деле.

Очень прошу ускорить все, что я прошу.

С приветом Ф. С Бакиров

* * *

26 апреля 1967 года

Привет из Ташкента!

Уважаемая Анель Назировна, добрый день!

Ваше письмо, фото и справку получил своевременно и сегодня без задержки возвращаю их, как говорится в целости и сохранности. Большое вам спасибо за все, что прислали. Ваше фото явилось для нас большим событием, ибо имеющееся было не совсем удачным.

Вы, наверное, беспокоились моим долгим молчанием. Я все время ждал, торопил снятие копий с фотокарточек. Наконец вчера мне дали копии, а сегодня возвращаю их. Как только получите их прошу Вас, поставить в известность.

Через 2-3 месяца должна выйти книга, вернее, большой сборник. Я его вам тоже вышлю.

Считаю, что сбор материалов о деятельности Вашего отца мною только начат, поэтому собрав новые материалы, буду ходатайствовать о переиздании этой книги. По указанными Вами адресам я послал письма, если получу какой-либо ответ, обязательно сообщу Вам.

Здесь некоторые товарищи передали мне, что в Москве живет Ваш хороший знакомый, кинорежиссер ЛЛ.Вайс. Может он согласится помочь нам в нашем добром деле, написать совместно киносценарий.

Большой привет Вашему мужу. Еще раз благодарю Вас За все.

С приветом Ф. С. Бакиров.

Здравствуйте дорогая Анель!

Привет из Ташкента от знакомого Вам профессора Бакирова Фатиха Салиховича. Начатая между нами переписка прекратилась для меня неожиданно. Я по сей день не знаю, получили Вы обратно фотокарточку с копией Вашего отца Назира Тюрякулова и книгу с моим очерком под названием “Назир Тюрякулов” в котором говорилось о деятельности его.

С того времени болел, часто меняю больничные койки. Главное, что у меня букет разных недуг. Я и сейчас нахожусь под наблюдением врачей, соблюдаю постельный режим дома.

Институт истории Компартии Узбекистана (филиал института марксизма-ленинизма) обратился с предложением срочно написать брошюру исследовательского характера о Назире Тюрякулове. В связи с этим я еще раз осмелюсь обратится к Вам. Моя просьба старая и знакомая Вам. Сообщить мне, если у Вас имеются новый материал со статьей покойного Шарифа Байшоры. У меня сохранилось письмо Н.И.Гольцевой из Коканда. Жаль, что я ее материал не мог использовать в напечатанной книге из-за упрямства редактора издательства, который считал, что материал запоздал.

Я прежде чем написать это письмо обратился к Фариде с просьбой дать Ваш точный адрес, но она дала Ваш старый адрес, я это письмо посылаю по Вашему старому адресу; когда Фарида с мужем была у нее, мы долго мучились добиться разговора по телефону. Через код, но Ваш телефон 61-21-84 не отвечал. Поэтому прошу Вас сообщить мне Ваш точный адрес и номер Вашего телефона. Я себя чувствую очень плохо, руки дрожат и тому прочее. Поэтому читайте мое письмо, прошу не ругая, прощая пропуски. Очень, очень прошу ответить как можно поскорее.

С приветом Ф. С, Бакиров

Мой телефон 77-40-20, адрес: Ташкент-115,

квартал-3, дом 38, кв. 18.

Здравствуйте, уважаемая Анель Назировна!

Привет вам и вашему супругу от нашей семьи. Внезапно, после смерти 6 ноября брата Махмуда, Бахром Исламов уехал в Москву, и я забыл передать ему газету “Правду Востока” за 10 октября 1969 года “Посланцы Ильича” где идет речь о Туркомиссии и к ее 50-летию создания. В ней есть очень важный момент, касающийся вашего отца Н.Т.Тюрякулова, они, безусловно, представляют большой интерес. Сын Акбара Исламова собрал большой архивный материал в Гл. архиве при Совмине Узб. ССР. Вы должны чувствовать, что фото, опубликованное в газете это то фото, которое Роза привезла от вас. У нас в жизни нет особых перемен, готовимся к 100-летию со дня рождения В.И. Ленина. В Коканде 6 ноября открыли памятник и площадь имени В.ИЛенина. Там, где 45 лет назад были военные парады, демонстрации, вернули обратно после благоустройства. Благодаря нашим усилиям мы нашли в Москве семью Ефима Андрияновича Бабушкина, с которым в 1917-1918 годах в Коканде работал ваш папа, к сожалению, когда прибыл наш человек из пединститута за 4-5 дней до его прихода к Бабушкиным, умерла жена 14 октября с.г. Людмила Владимировна, член КПСС с 1909 года. Осталась дочь Галина Ефимовна 1917 года рождения, я лично послал ей письмо и книгу “Коран и маузер”, где речь идет о Е.А.Бабушкине и его жене Людмиле Владимировне. Сведения о смерти Е.А.Бабушкине у нас были разные, в одном документе он умер и похоронен в Кисловодске, по др. в Ессентуках, по третьим в Москве и все же оказалось в Москве. В 1928 году. Жена его пережила на 41 год. Их адрес я на всякий случай сообщаю вам: Москва, В-261, Ленинский проспект 70/11, кв. 124. Бабушкина Галина Ефимовна.

Вот такие дела.

Пишите как у вас дела.

Хоть мы узнали от Розы, что вы писать не любите, не пишете даже ей.

С глубоким к вам уважением Ф. Лексашев.

Дорогой Федор Павлович!

Извините меня, пожалуйста, за долгое молчание. Мне в прошедшем году немного не повезло. Почти всю осень и конец года я все время прихворывала, еле нош таскала, лечиться все было некогда - конец года, запустила болезнь и перед самым новым годом попала в больницу. Сейчас уже выпустили, но сижу пока дома на уколах и лекарствах. Что-то у меня с кровью не в порядке. Анемия. Мало гемоглобина и лейкоцитов. Теперь лечусь. Чувствую себя, в общем, неплохо, но сильная слабость и все время хочется спать. Слишком долго держалась на одних нервах, да на энтузиазме. Больше таких экспериментов проводить не буду.

Большое, большое Вам спасибо за присланные вами материалы. Все это мне очень дорого, незнакомо и интересно.

Прошлой зимой журналист из Алма-Аты приглашал меня здесь, в Москве на просмотр документального фильма о Гани Муратбаеве. В фильме было несколько интересных кадров с отцом. Создатель фильма Аскаров Сейлхан. Его адрес: Алма-Ата, 2-й микрорайон, д.5, кв. 29. Я сообщаю это для того, чтобы вы передали аспирантам из Коканда, которые собирают материал о революционной деятельности в Коканде. Недавно один из них (не знаю фамилии) звонил мне, находясь, здесь, в Москве и я выяснила, что он хорошо вас знает. А у Сейлхана Аскарова могут быть интересные материалы.

Посылаю вам фотографию, которую мне прислал Аскаров. Может быть, Вам будет интересно, и вы найдете на фотографии еще знакомых, кроме отца.

Отпуск у нас в этом году прошел немного не по плану. Собирались в Житомирскую область, но холера помешала, и провели мы отпуск в Костромской на берегу реки Унжи в заброшенной избе. Было трудновато, т.к. жили практически на глухом острове, но интересно. Кроме нас с Леней были еще два наших товарища - охотники, и мне досталось их кормить. Дичи и рыбы хватало, аппетиты у них зверские и я от плиты почти не отходила.

Живем неплохо. Я опять уже седьмой раз парторг лаборатории. Как не пыталась отбрыкаться - не удалось! И зря, т.к. в этом году из-за плохого самочувствия, у меня что-то не очень ладится. С октября месяца умудрилась провести только одно собрание. Все некогда, все не успеваю и очень устаю.

Да еще мне в этом году все приходится замещать - то начальника, то замначальника лаборатории из-за их отсутствия по болезни или отпусков, и я совсем вымоталась.

Что-то я все жалуюсь. Это просто временный упадок сил. Вот еще несколько укольчиков - и все будет в порядке! Я не болела уже давно и разучилась сидеть дома.

Федор Павлович! Читаю я декреты ЦИКа и не перестаю удивляться. Чем только не приходилось заниматься в то время отцу и его соратникам - и хлопок, и бумага для учебников, и продовольствие, и налоги, и просвещение, и установление дней отдыха, и введение международного времени... Сколько же было безотлагательных дел и крупных и как-будто мелкие, и все так удивительно интересно.

Нет, ваше поколение все-таки особое, такого больше не будет. Я не ругаю наше поколение и более молодое, но нас настолько не хватает. А ведь при той уйме дел, с которыми вам пришлось столкнуться в первые годы Советской власти вы, и много читали, и учились, и не для карьеры, а для себя, для получения знаний. А я со своими коммунистами каждый год воюю, чтобы больше читали политической литературы. Лентяи читают от случая к случаю, не более того, что требуют занятия в семинаре. А вопросов сложных сейчас столько и обывательский душок, ой как еще проявляется, так что без более и менее серьезной политической подготовки, мы, коммунисты, зачастую оказываемся довольно беспомощными.

Книгу “Внешняя политика Советского Союза 1918-1932 гг.” еще не достала. Пытался ее для меня достать наш парткабинет, но не сумел. Сейчас пытается достать один знакомый академик. К сожаления, очень маленький тираж.

Когда вы собираетесь в Москву? Не надо ли для вас что-нибудь достать? Мне бы очень хотелось сделать для вас что-нибудь хорошее. И если я иногда не пишу, то это не потому что я неблагодарная, а просто не хватает бодрости последнее время. Вот и получается, того не желая, я все время ною.

Розе и Бахраму я тоже сегодня напишу. Мне очень хочется приехать весной в Коканд, на солнышко. Может быть и придумаю что-нибудь, если работа позволит. А пока всего вам хорошего. Не ругайте меня. Привет вашей сещ>е. Привет и и от Лени.

С глубоким уважением Анелъ.

 * * *

23 августа 1970 года.

г. Коканд

Дорогие друзья Неля Назировна и Леня!

Шлю вам горячий привет и самых наилучших пожеланий в жизни, вообще, а самое главное, желаю вам доброго здоровья и рыбацкого счастья. Уверен, что вы его из отпуска привезли, отпуск провели на высоком уровне - хорошо поохотились и порыбачили, а теперь за работу. Посылаю вам журнал "Наука и жизнь” №4 за 1970 год. Смотрите там на узбекском языке и перевод статьи “К 50-летию образования Турбюро ЦК РКП(б) кандидата исторических наук К.Хасанова — это его статья в журнале. Все это очень интересные данные о Н.Т.Тюрякулове и др. товарищах партийных и национальных деятелях РСФСР и Туркестана. Вот такие новости, о которых я сообщаю только сейчас. Возвратился я в Коканд из Москвы только 6 мая и к тому же больным. В Москве я заболел гриппом, хотя я здесь и зимой не болел, получил осложнения и вот пролежал почти 3 месяца. Когда болел, звонила Роза, просила вашего домашнего телефона, а потом я ее встретил, она мне все рассказала по вопросу операции “Помидор”. Она в отпуске не была - работала, а сейчас, видимо, в связи с неблагоприятной обстановкой в ряде областей и городах страны, видимо, никуда не поедет.

В жизни у нас без особых перемен, к тому же я несколько оторвался от жизни. Лето у нас очень жаркое, хлопок растет и состояние его очень хорошее. Как-нибудь напишу о делах более подробно. В конце августа, в начале сентября едем в Ташкент, к сыну.

Будьте здоровы!

Большое спасибо Лене за охотничьи снасти. В этом году с 22 июля у нас разрешена охота и почти до самого декабря.

С глубоким к вам уважением Ф.Лексашев.

Дорогие друзья Анель и Леня!

Семья наша горячо и сердечно поздравляет вас с праздником Великого Октября! Мы искренне желаем вам доброго здоровья, долгих лет жизни, успехов в труде и творческих замыслах, в том числе охотничьих, большого охотничьего и рыбацкого счастья и благополучия во всем!

Будьте здоровы. Привет вам от Розы и М.И.Гольцовой

С глубоким к вам уважением Ф.П.Лексашев.

* * *

9 декабря 1970 года г. Коканд

Уважаемая Анель Назировна!

Лично я и вся наша семья шлем вам и вашему супругу, Лене горячий привет из Коканда. У нас все благополучно. Вернулся Бахрам Исламов из Москвы, его пребыванием я недоволен, т.к. он не был у вас, за что я его пожурил. И как он мне сообщил, он все передал вам через Леню. А сейчас я опять посылаю ряд весьма ценных документов Назира Тюрякуловича, подписанные им, в большинстве, в бытность его Президентом Туркестана. Думаю, что и для вас и для Лены документы эти безусловно представляют какой-то интерес с точки зрения исторической, познавательный о событиях 50-летней давности, тем более обе вы бывшие туркестанцы. Пожалуйста, о получении их подтвердите. 1 экземпляр всех этих документов я передал Бахрому Исламову, 1 экз. - у меня, 1 экз. - в Кокандский железнодорожный музей. В историко-архивном управлении МИД СССР о Назире Тюрякулове все хорошо изложено в книге Иоффе А.Е.. Я сообщил, но к сожалению этой книги, здесь в Коканде, не достать. А вы, Анель Назировна, обязательно ее прочитайте - это очень важно для вас. Я очень сожалею, в том, что не посмотрел ваши фотооткрытки исторической давности, а за подаренные - большое спасибо! Дел у нас много, оба мы с Бахрамом делегаты нашей городской партконференции, будет она у нас 18 декабря с.г., а областная -15 января 1971 года. Хлопка у нас в Узбекистане собрали почти 4 миллиона 700 тыс. тонн. Пятилетние планы по промышленности и сельскому хозяйству перевыполнены. Сейчас идет работа по оформлению документов на награждение большой группы работников Узбекистана орденами и медалями.

Я ничего не знаю о вашем летнем отпуске, рыбалке, охоте, хотя бы черкнули пару слов. Правда, мне Роза всегда говорила о том, что у вас не лежит душа к писанию. Роза скоро из парткабинете иходит в Кокандский сельхозтехникум на преподавательскую работу, там оплата труда будет значительно больше. Делает она, конечно, правильно, со мной и Марией Алексеевной она посоветовалась, мы дали ей добро.

Вот такие дела.

С глубоким уважением к вам ФЛексашев.

* * *

21 ноября 1970 года г. Коканд

Дорогая Анель Назировна!

Посылаю вам много документов о вашем отце Назире Тюрякуловиче, которые проливают свет на его большую революционную, военную, советскую деятельность в первые годы Революции в Туркестане. На днях Бахрам Исламов пошлет вам первый том избранных произведений Файзуллы Хофиева, там он очень много пишет о Назире Тюрякуловиче. Роза из парткабинета ушла, она работает в Кокандском сельхозтехникуме. Она должна была вам об этом написать. Вас я прошу все-таки сообщать нам о получении вами документов, писем и т.д.

Нам также интересно знать о вашем житье-бытье, как вы провели отпуск, была ли удача на охоте. У нас дичи нет -перелета не было. Вот такие дела.

С приветом и уважением к вам ФЛексашев.

* * *

30 октября 1974 года гор. Коканд

Уважаемая Анель Назировна!

Посылаю вам газету “Знамя труда”, которая издается у нас в Коканде. В связи с 50-летием Узбекской ССР и Компартии Узбекистана одной из улиц города Коканда присвоено имя вашего отца Назира Тюрякуловича Тюрякулова. В Ташкент в юбилейную комиссию Уз. ССР нами послан большой материал с ходатайством об увековечении памяти Н.Т.Тюрякулова. Ответа пока мы не имеем. Освобожусь, напишу подробное письмо.

С уважением Ф. Лексашев.

* * *

30 ноября 1974 года

гор. Коканд

Уважаемая Анель Назировна!

Посылаю вам еще одну газету “Знамя труда” от 25 мая 1974 со статьей о 75-летии Ферганской железной дороги (от Урсатъевской до Андижана) в которой также упоминается ваш отец Н.Т.Тюрякулов. После длительной болезни мое здоровье несколько улучшилось. Месяца 2 болел и Б.Исламов - он лежал на лечении в городской больнице.

С уважением к вам и вашему супругу ФЛексашев.

* * *

19 октября 1968 года гор. Алма-Ата

Уважаемая Анель Назировна!

Вас беспокоит один из неугомонных журналистов из Казахстана, который вот уже 5 лет собирает материалы о жизни и деятельности одного из выдающихся воспитанников Вашего отца - Гани Муратбаеве. Вскоре на экраны страны должен выйти фильм о нем, где запечатлен и многоуважаемый Назир-ага. Я давным-давно искал кого-нибудь из его близких, но только на днях побывал в Ташкенте, где узнал о Вас, Ваш адрес и сейчас пишу это письмо.

Фильм посвящен 50-тилетию ВЛКСМ, а в первом квартале 1969 года думаю выпустить документальную биографию юного друга Вашего отца с 1920 до апреля 1925 года. На страницах “Правда” от 17 апреля 1925 года нашел прекрасную, пламенную статью Вашего отца о Гани Муратбаеве, которая послужила толчком розыска материалов о Тюрякулове Н.Т. Между прочим, подготовленной мною книге, целая глава посвящена Вашему отцу и его идейному воззрению трудящейся молодежи Средней Азии в 20-е годы.

Напоминаю, что Гани Муратбаев в начале 1921 года по рекомендации Вашего отца, тогда председателя Исполнительного Бюро компартии Туркестана, был выдвинут на работу в аппарат ЦК комсомола Туркестана, а затем в сентябре 1921 года избран ответственным секретарем ЦК комсомола Туркестана. В последствии Гани с октября 1924 года до 15 апреля 1925 года, то есть до самой смерти работал заведующим Восточным отделением исполкома КИМа. В бытность в Москве продолжал дружить и пользоваться советами Вашего отца.

Было бы крайне желательным, если бы Вы подробно написали, что помните о Гани Муратбаеве, об его дружбе с Вашем отцом, не сохранились ли у Вас какие-либо фотографии отца и Гани, документы и пр. При наличии последних убедительно прошу Вас прислать их копии.

У меня имеются несколько фотографий Вашего отца, где он снят с Г. Муратбаевым и другими соратниками. Если они Вам нужны, и представляют для Вас интерес, могу с удовольствием переслать их Вам.

Поскольку издательство торопит быстрее сдать рукописи в набор, я убедительно прошу Вас ускорить ответ на мое это неожиданное для Вас послание. Извиняюсь, за подчерк, так как пишу на скорую руку.

С уважением Сейлхан Аскаров.

* * *

Алма-Ата 15 декабря 1968 г.

Многоуважаемая Анель Назировна!

Ваше письмо от 3 ноября с.г. получил своевременно. И не ответил на него до сих пор лишь потому, что ждал обещанной Вами бандероли со снимками Назира Тюрякулова. Ее еще не получил.

Все же я очень и очень благодарен, что Вы ответили на мое письмо и помогли узнать имена и адреса неизвестных мне друзей дорого мне человека.

На днях в Москву отсюда выехал режиссер киностудии “Казахфильм” - Юрий Пискунов, который повез с собой для рекомендации на всесоюзный экран документальный фильм о Гани Муратбаеве под названием “Такая короткая жизнь”. В нем значительное место отведено снимкам и высказываниям Вашего отца. Я убедительно попросил Юрия пригласить Вас и Вашего супруга на его просмотр и дал ему Ваш адрес и телефон. Не знаю, исполнит ли он мою просьбу, Если да, то прошу Вас прислать свое мнение о фильме.

Еще одна просьба: как только получил Ваше письмо -сразу написал в Казань Шарафу Хусайновичу Байчуре, но уже прошло более месяца а от него нет никаких ответов. С письмом послал копии статей Вашего отца о Гани.

Прошу Вас со своей стороны написать ему, пусть напишет в мой адрес письмо, что ему известно о взаимоотношениях Вашего отца и Гани.

По имеющимся у меня документальным материалам был еще один очень хороший друг Вашего отца - Николай Фокин. К сожалению, о нем я знаю очень и очень мало. Сообщите, пожалуйста, что Вы знаете о нем, как сложилась его судьба, есть ли кто-нибудь из его близких, где они живут? Если что-нибудь знаете об этом, сообщите обязательно, буду заранее благодарен.

Высылаю Вам с этим письмом две фотокарточки - на одной Ваш отец с Гани, на второй - портрет Вашего отца.

Храните.

Жду Вашего ответа.

С приветом, уважением и добрыми пожеланиями Вам и Вашему супругу

Сейлхан Аскаров.

27 июля 1973 г.

Дорогая Анель Назировна!

Поскольку все мое время пожрала библиотека и поиски людей, Ваш материал (выписки из книги Иоффе) пришлось перепечатать. Воспользуясь этим, я вам сделал еще один (запасной) экземпляр, что и отсылаю.

Теперь Вы знаете все, о моем не совсем успешном поиске людей и материалов, характеризующем жизнь и борьбы Назира Тюрякуловича на чужбине. Конечно, по приезде в Алма-Ате я напишу письмо и Султанову в Москву, и Байчуре Шариф в Казань. Но судя по их отношению к другим журналистам, вряд ли можно надеяться на многое.

Словом, я очень прошу вас, чтобы и Вы со своей стороны обратились Байчуре Шариф с просьбой подробно описать жизнь Назира Тюрякуловича в Неджде, все значительное, что ему запомнилось, и вообще постараться помочь мне в этом деле.

С уважением Жусупбек Арыстанов.

Мой адрес: Алма-Ата, 121,

ул.Карла Маркса, 162, кв. 18.

телефон 61-14-07