Страница - 33

ВОССТАНИЕ 1869 ГОДА

… Мы коснемся… последнего киргизского восстания 1869 года, так как в числе мер, принимавшихся для подавления бунта, была предпринята постройка новых укреплений в дополнение к прежде существовавшим, как мера весьма важная не только для подавления восстаний на будущее время, но и для предупреждения или пресечения их в самом начале.

В степях Оренбургского ведомства до 1869 года находились укрепления: Карабутак и Иргизск (бывшее Уральское укрепление), лежащие на Орско-Казалинском тракте, по которому направляемы были войска и все военные запасы на Сыр-Дарью, и который служил путем для движения русских и средне-азиатских караванов; на восток от этого тракта — Оренбургское укрепление, а на юго-западе, в верховьях Эмбы, Эмбенский пост, ничтожное укрепление. Кроме этих четырех укрепленных пунктов на восточном берегу Каспийского моря находился форт Александровский. Когда (с 1864 г.) стали быстро развиваться события на Сыр-Дарье, оказалось, что Оренбург слишком удален от нового театра наших действий. Вновь занятые земли были столь велики и населенны, что пришлось устроить для них особое управление и перевести туда большую часть войска Оренбургского военного округа, оставив в нем всего два линейных баталиона из числа десятин. В таком положении находился Оренбургский край перед началом киргизского восстания, вспыхнувшего четыре года тому назад, по случаю введения нового Положения об управлении Степными областями.

Восстание 1869 года имело два периода: первый, длившийся с января по июнь, второй, кратковременный, положивший конец степным беспорядкам в несколько дней. В первом периоде волнения среди киргизов развивались беспрепятственно, не встречая никакого противодействия, так как до мая месяца не было ни одното отряда в степи. Хотя в мае и высланы были в степь три-четыре отряда, но они, по малочисленности, были вынуждены действовать оборонительно. А между тем уже в начале весны насчитывалось до 40.000 восставших киргизов. С такими силами, казалось бы, можно было снести Уральскую линию, тем более, что Уральская область не могла противопоставить сколько нибудь серьезного сопротивления: в Уральске имелось для занятия караулов 200 человек местной команды и столько же казаков, да по 15—20 казаков в каждом форпосте по линии. Сверх того, в Эмбенском посту было 50 пеших и сотня конных казаков; гарнизон поста хотя и был усилен зимою двумя оренбургскими сотнями, но ни сотня, ни самый гарнизон не имел перевозочных средств. Несмотря, однако, на такую без-оружность Уральской линии, киргизы ни разу не рискнули напасть на форпосты; вся отвага их ограничилась тем, что они, в двух — трех местах, прорвались через линию и угнали казачий скот, да убили несколько казаков. Вообще это восстание обнаружило полную несостоятельность киргизов в деле боевой организации, единстве действий и в освоении дисциплины.

К июню месяцу толпа свыше 20.000 киргизов сосредоточилась на среднем Уиле и на север от него; остальные мятежники рассеялись шайками по разным местам степи. Когда, в начале июня, был собран отряд из полуторы тысячи человек и направлен на Уил, то одно это движение и решило участь восстания: киргизы, не выжидая удара, массами стали изъявлять покорность. Сбор 20-тысячной толпы на среднем Уиле указывал на то, что это место имеет особую важность в степи. Хотя в значительном удалении на север или на запад от среднего течения Уила мятежное киргизское скопище и могло бы найти для себя продовольствие, но за то оно было бы слишком близко к линии и находилось бы в постоянной опасности от нападения отрядов, уже начавших формироваться с ранней весны. На юг же от этого места, например, на Сагизе или на Эмбе, сбор 20-тысячного, или даже втрое меньшего, скопища решительно невозможен на сколько-нибудь продолжительное время, по недостатку корма и пресной воды в окрестностях этих рек. Эти-то стратегические соображения и послужили основанием к постройке укрепления на среднем Уиле, причем недавние мятежники весьма усердно помогли солдатам и казакам в работах по возведению укрепления.

По усмирении главной массы восставших киргизов, многие шайки их были рассеяны и истреблены, но большинство коноводов восстания и некоторые шайки нашли возможным бежать за Эмбу, на Усть-Урт и дальше в Хиву. Хотя в заэмбенской степи имеется лишь крайне мало дорог, по которым могут удобно двигаться сколько-нибудь значительные скопища, да и вообще мало таких привольных мест, где бы они могли формироваться, тем не менее, одно уже соседство Хивы — главного места сбора и убежища всех киргизских шаек и коноводов, всех беспорядков в степи, ставит сильную преграду полному умиротворению значительной части кочевого населения.

„Военный Сборник", № 11, 1873 г., с. 58—57. Юр — Ко.

Взгляд на степную войну.

ВОССТАНИЕ КАЗАХОВ (КИРГИЗОВ) НА МАНГИШЛАКСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ

Прошло уже довольно много времени с тех пор, как бунт адаевцев нарушил спокойствие прибрежия Каспийского моря. Кровавое событие это, к сожалению, до сих пор не было исследовано ни в одном печатном органе. Газеты известили о восстании жителей Мангишлакского полуострова, о погибели там пристава, полковника Рукина, о некоторых действиях посланных в край кавказских войск, но нигде не было помещено подробного описания этого происшествия.

В настоящей статье мы намерены поговорить подробнее о Мангишлаке и указать на те причины, которые, по нашему мнению, могли быть поводом к восстанию жителей против русского правительства...

… На пространстве между рекой Эмбой, Тургайской областью, Аральским морем, Хивинским ханством, землями туркменов и Каспийским морем кочуют киргизы и частью туркмены, вошедшие с конца 1869 года в состав мангышлакского приставства.

Пространство это занимает около 300.000 кв. верст и, по местным особенностям, может быть разделено на следующие отдельные районы: 1) полуостров Мангишлак, граничащий на севере, от Тюб-Караганского мыса, заливами Сарыташ и Кочак и горами Ак-Тау, на западе Каспийским морем, до бухты Александр-Бай, на юге землей туркменов и на востоке Усть-Уртом; 2) полуостров Бузачи — между заливами Мертвый Култук, Кайдак, Кочак и горами Ак-Тау; 3) Приэмбенская степь — между рекой Эмбой, Каспийским морем, Тургайской областью и Усть-Уртом; 4) прибрежье Каспийского моря, между заливами: Александр-Бай, Киндерли, Карабугаз, собственно Мангишлаком, землей туркменов-номудов и Усть-Уртом; 5) Усть-Урт, большая плоская возвышенность, окруженная со всех сторон довольно крутыми скалистыми обрывами, называемыми вообще „чинк", и доходящая до Аральского моря и владений хивинского хана.

На этом пространстве кочуют адаевцы, т. е. киргизы, считающие родоначальником своим Адая. По имени потомков его называются до сих пор отделения, на которые подразделяются теперь адаевцы. Точно определить, в настоящее время, численность адаевцев невозможно. До последнего восстания подать вносилась ими по числу

10.000кибиток. Сколько известно из официальных данных, адаевцев вдвое более, т. е. 20.000 кибиток; по сведениям же, собранным у туземцев, надо полагать, что число их простирается даже свыше 30.000 кибиток. Кроме адаевцев, на Мангишлаке кочуют и платят там подать: 1) киргизы Бершева рода (которых, впрочем, не более 70 кибиток), кочевавшие прежде подле Уральска и только в последние годы перешедшие на Бузачи; 2) туркмены, занимающие узкую полосу земли по прибережью Каспийского моря, подле заливов Александр-Бай, Киндерли и Карабугаз; их считают от 300 до 500 кибиток.

В соседстве с так называемыми оренбургскими киргизами, к которым причисляются и адаевцы, мы стали назад тому около 300 лет, непосредственно после покорения Астраханского царства и почти одновременно с вступлением нашим в пределы Сибири. Последствием было, то что вскоре почти все султаны этих киргизов вступили в подданство России.

Адаевцы тоже признали себя подданными России, но в сущности власть наша здесь никогда не утверждалась и была чисто номинальная; народ оставался вполне свободный и необузданный и исполнял требования правительства только тогда, когда находил это для себя выгодным. До какой степени мы мало владели Мангишлаком, можно судить уже по тому, что не далее, как в 1870 году, хивинцы свободно разъезжали по здешним степям и собирали зя-кят (род подати) в пользу хивинского хана, тогда как не только ни один из русских начальников и чиновников, ни даже султан-правитель западной части Области оренбургских киргизов, в непосредственном ведении которого находились адаевцы, при ежегодных объездах вверенного ему края не решался, с конвоем из 150 казаков, проникнуть к ним в степь и обыкновенно, дойдя до Эмбы, возвращался в Оренбург.

Вообще, адаевцев считают самым Диким, грубым и воинственным из всех киргизских племен. В то время, как другие киргизы Оренбургского и Сибирского ведомств, вследствие соседства с русскими, успели уже усвоить себе некоторые понятия гражданственности и порядка, адаевцы, почти нигде не соприкасаясь с нами, отделенные от нас огромными пространствами, преданные безначалию, грабежу и насилиям всякого рода, остались почти в первобытном состоянии дикости. Между ними даже рилигия ислама недостаточно утвердилась и коран до сих пор не мог вполне проникнуть в жизнь народа. Шариата здесь не существует, мулл и мечетей почти нет, ученых хаджи не видно, так что, без сомнения, адаевцы одни из самых плохих мусульман в мире.

По многим причинам, о которых будет сказано ниже, край этот может иметь для нас в будущем большое значение как по своему географическому положению, так и по местным условиям; но, к сожалению, для колонизации его до сих пор не сделано почти никаких попыток.

Первое наше поселение основано здесь было в тридцатых годах, при графе Перовском, который, приступив к известному своему походу в Хиву, построил на восточном берегу залива Кайдак, Ново-Александровское укрепление (в 1834 году); но пункт для этого укрепления был из бран самый неудачный. Вследствие дурной воды и вообще нездорового климата, люди так сильно болели, что каждые шесть месяцев приходилось менять гарнизон, из которого едва-ли половина возвращалась на Урал. Поэтому в 1846 году укрепление было упразднено, а взамен его в том же году на Мангишлакском полуострове, подле Тюб-Караганского мыса, построено Ново-Петровское, переименованное в 1859 году в Александровский форт. В трех верстах от Александровского форта имеется превосходная природная гавань, закрытая от всех ветров, довольно обширная и столь глубокая, что большие суда и пароходы могут приставать к самому берегу. На берегу этой бухты, одновременно с постройкой в 1846 году Ново-Петровского укрепления, предложено было основать поселение из рыболовов, причислив их к уральскому казачьему войску. Вскоре поселение это, названное Николаевскою станицею, так развилось, что в конце пятидесятых годов считалось в нем уже до 70 домов.

… До 1869 года, т. е. до введения нового Положения об управлении в Киргизских степях, здешний край входил в состав Области оренбургских киргизов и подчинялся султану-правителю западной части этой области. Но, как сказано выше, власть его почти не существовала, и адаев-цы управлялись, по народным обычаям, своими сардарями (начальниками отделений). Всех сардарей было десять; в последнее время пять из них подчинены были начальнику верхней и пять начальнику нижней дистанции. Начальники дистанций избирались оренбургским начальством из среды почетных и влиятельных биев и состояли в непосредственном ведении коменданта Александровского форта, который, не имея никаких полицейских средств для управления народом, по необходимости вынужден был ограничиваться пассивной ролью как по сбору кибиточной подати, так и по ограждению порядка и спокойствия и пресечению злоупотреблений. Кибиточной податью, в размере 1 руб. 50 к. с кибитки, адаевцы обложены были назад тому около двадцати лет, они вносили ее в таком размере и с такого числа кибиток, как сами того желали и как находили выгодным для своих интересов. Нежелавших же вовсе платить подать и тех, которые уклонялись от разбора разных гражданских и уголовных дел, комендант не имел никакой возможности принудить к тому силой, а еще менее мог расчитывать в этом отношении на содействие сардарей и дистаночных начальников, общности интересов которых с подвластными им киргизами была так велика, то они, по необходимости, должны были во всем им потворствовать.

В таком состоянии застало этот край новое Положение, на основании которого одновременно: вводилась здесь более сильная и твердая власть; увеличивался размер подати с 1 руб. 50 коп. до 3 руб. 50 коп.; требовалось более правильное и точное счисление кибиток; подрывались, введением выборного начала, влияние и власть родовичей; край разделялся на волости и аулы; отделялась административная власть от судебной назначением особых мировых (уездных) судей; требовались для разбора и решения дел особой важности чрезвычайные и волостные съезды биев-судей; вводилась новая паспортная система и, наконец, земли, на которых кочуют теперь киргизы, признавались государственными, предоставленными только в их пользование.

Остается еще присовокупить, что в 1869 году вызваны были в Уральск оба дистаночные начальника для разъяснения им оснований нового положения.

По возвращении их оттуда, в конце года, вместе с новым приставом полковником Рукиным, один из этих дистаночных начальников, начальник верхней дистанции, Маяев, объявил в народе, что начальство требует, чтобы новое Положение и усиленная подать теперь же введены были и между адаевцами; другой начальник нижней дистанции, Калбин (бывший во вражде с Маяевым), объяснял, что на адаевцев это требование пока еще не распространяется. Сколько известно до сих пор, разноречивые заявления двух дистаночных начальников, обложение высшей податью и вообще непонятные для киргизов, совершенно к тому неподготовленных, требования нового Положения и были главными и единственными причинами последнего восстания.

… Восстание началось вследствие местных причин, без вмешательства Хивы; но дальнейшие действия бунтовщиков и упорное их сопротивление происходили только от нравственной поддержки со стороны хана. Вообще, терпеть около себя это разбойничье гнездо и позволять его представителям безнаказанно хозяйничать в наших владениях, совершенно несовместно с достоинством России. Нам неизвестны виды высшего правительства, но, выражая свое мнение, мы не можем сказать, что пока не будет положен конец, если не существованию самой Хивы, то, по крайней мере, безнаказанности ее неприязненных действий, до тех пор мы не достигнем желаемого спокойствия в киргизских степях и не дадим развиться здесь ни порядку, ни благосостоянию.

Восстание началось в средних числах марта и распространилось с такой быстротой,-что, в начале апреля, весь край, уже был положительно взволнован. Киргизы неистовствовали по всему Мангишлаку: убийства, грабежи и всевозможные насилия не имели пределов; наконец дошло до того, что, уничтожив отряд полковника Рукина, взяв и обратив в пепел Николаевскую станицу и прибрежные маяки, киргизы осадили Александровский форт и, вероятно, если бы помощь, присланная с Кавказа, не подоспела во-время, форт, не смотря на то, что в нем находилось четырнадцать орудий, был бы взят ими. С приходом кавказских войск положение дел изменилось: энергические набеги и система действий, принятых начальником отряда, совместно с другими причинами, довели адаевцев до того, что к концу июня месяца, часть народонаселения принесла покорность, и вообще можно было считать открытое восстание почти прекращенным.

Цель экспедиции состояла в умиротворении края и в наказании главных виновных; до какой степени это было достигнуто, можно судить из следующего. Все адаевцы, более или менее, принимали участие в восстании; одни действовали открыто, силою, а другие, оставаясь равнодушными к производившимся беспорядкам, тем самым косвенно содействовали их успеху. Что делается теперь в Мангишлаке, нам, по неимению оттуда сведений, неизвестно, но к концу сентября прошлого года, часть адаевцев изъявила покорность; к нам явились депутаты от 2000 кибиток и, кроме того, известно было, что до 3000 кибиток заявили оренбургскому начальнику готовность принять новое положение. Собранная за прошлый год подать покажет, до какой степени приводимые цифры справедливы; во всяком случае, если считать народонаселение Мангишлакского полуострова только в 20000 кибиток, то окажется, что в помянутому выше времени еще три четверти адаевцев покорности не изъявляли и оставались к нам в том же неопределенном положении.

Если же обратиться к причинам, заставившим часть адаевцев принести покорность, то окажется, что это произошло не от раскаяния, не от искреннего желания прекращения беспорядков и не от успехов кавказского оружия, а большей частью от причин чисто случайных и от нас нисколько не зависевших, а именно: от недостатка корма для их огромных табунов и стад, от застоя торговли у богатых людей, от недостаточного привоза муки из Хивы и проч. Будь прошлый год богат дождями и будь травы на Усть-Урте обильнее, вряд-ли при наших средствах нам удалось бы достигнуть каких-нибудь результатов.

… У адаевцев нет определенных, исключительно кому-нибудь принадлежащих, летних пастбищ (летовок) и зимних стойбищ (зимовок); но, несмотря на это, большая часть отделений почти постоянно кочуют с половины осени, т. е. с конца октября, и до весны, т. е. до конца марта, на одних и тех же местах. Так, отделения Джарово и Джебенеево, небольшая часть туркменов Адаева и 70 кибиток киргизов Бершова рода, кочуют постоянно на Бузачах, и не только в зимний период, но некоторые из них остаются там и на лето. Баимбетово отделение кочует постоянно с осени и до весны подле заливов Кочак и Сарыташ, Отделения Кунан-Урус, ахпан, Туркмен-Адаево, подотделение Альмамбетово и часть Джебенеева отделения кочуют в это время на Кара-Тау и Ак-Тау. Отделение Тобушево, часть Баимбетова, подотделение Джаман-Адаево и часть туркменов кочуют зимой на Мангишлакском полуострове, между Тюб-Караганом, Кара-Тау и Александр-Баем. Отделение Балыкчиево, часть Кунан-Урусова, Ахпанова, Турк-мен-Адаева и подотделение Бяли зимуют подле Кин-дерлей, у Чапан-Аты и Синек-Сум-Са. В теплые зимы некоторые из сих последних отделений остаются на зимовку в пещерах по западному склону Усть-Урта, вблизи Карабу-газа. На зимовках киргизы остаются до последних чисел марта; в это время большая часть из них начинают перекочевывать на лето на Эмбу, где кочевья их простираются до реки Уила, и на Усть-Урт. Часть же их остается на Бузачах и в горах Кара-Тау и Ак-Тау. От Мангишлака до Эмбы они проходят со стадами от 30 до 40 дней и прибывают туда в начале июня. Около этого же времени, часть их приходит на Усть-Урт, до которого от Мангишлака они следуют со стадами около двух недель. На Эмбе и Усть-Урте (если там есть корм) они остаются обыкновенно до половины сентября. В это время начинают возвращаться на зимовки и приходят в Мангишлак обыкновенно во второй половине октября.

… Численность здешнего народонаселения, как сказано в начале статьи, простирается от 20 до 30 тысяч и даже более кибиток. От каждой кибитки, круглым числом, адаевцы могут выставить для военных действий не менее одного человека, так как для этого особой подготовки не нужно и на войну может идти всякий, имеющий лошадь, пику и топор (сабля есть не у всех, а огнестрельное оружие в весьма ограниченном числе). С своей стороны, мы полагаем, что такого большого числа вооруженных людей адаевцы выставить не могут: сколько известно, во время войны их с туркменами, когда положительно выходили все могущие носить оружие, число их никогда не превышало 15.000 человек, а в настоящее время мы не думаем, чтобы они могли выставить, при огромных усилиях, и

10.000конно-вооруженных людей. Это число может быть распределено между отделениями пропорционально общей численности их. По показаниям туземцев и по числу кибиток, самыми главными между ними считаются отделения, происходящие от Муала (Баимбетово, Джавлиево и Кырк-Мултукова), их около половины всех адаевцев; так что, во всех общественных делах, то, что захотят муаловцы, то и делается. Поэтому вооруженную силу муаловцев можно приблизительно определить в 4.000, тобушевцев в 2.000, туркменов-адаевцев тоже в 2.000, джебенеевцев в 1.000, кунан-урусовцев, ахпановцев и балыкчиевцев вместе в 1.000 конно-вооруженных людей.

Без подписи, „Военн. Сборник", № 5, 1871 г.

с. 41—50. 52—53, 55.