Страница - 34

X. КАЗАХСТАН В 60—70 ГОДАХ

По мере все более и более прочного захвата Казахстана царской Россией растут и печатаются сведения о нем, о казахском населении, экономике края и т. д.

В настоящей главе мы приводим выдержки из статей, имеющихся в периодической печати того времени; „Военном Сборнике", „Известиях Русского Географического Общества" и др. Интересны сообщения Виткевича, взятые из рукописей библиотеки Хрулева. Виткевич был одним из польских конфедератов, сосланных после Польского восстания 1831 г. в Оренбург. Он был восстановлен в чинах и ездил в качестве разведчика в Хиву, Бухару и Афганистан. Участь его была загадочна: он застрелился, и причина его трагической смерти осталась неизвестной. Обращают внимание указания Виткевича на большое количество беглых татар как в Казахской степи, так и в Средней Азии.

Любопытны сведения многих авторов о развитии у казахов земледелия и промыслов. Земледелие у казахов было развито, как видно, уже давно и только колонизаторская политика царизма конца XIX и начала XX века препятствовала росту прочного земледелия у казахов и созданию оседлых центров.

Указания американского путешественника Скайлера (5сЬу1ег) о том, что якобы царское правительство сделало казахов мусульманами, является легендой, распространявшейся русскими миссионерами для того, чтобы выжить из Казахстана мулл,— своих конкурентов в деле обмана народных масс. Царское правительство охотно прибегало к услугам татарских мулл и переводчиков (пока не создало таковых из среды самих казахов) и поэтому вынуждено было в переписке пользоваться татарским языком. Впоследствии царское правительство, наоборот, принимало меры против большого наплыва татар в Казахстан. Вынуждено же было правительство прибегать к услугам татарских мулл в связи с тем, что другого способа закабалять казахские массы не имелось. Татарские муллы и переводчики являлись верными слугами царизма и сыграли большую роль в деле окончательного захвата Казахстана царизмом.

В этот период господство царизма базировалось также на внедрении начал „самодержавия" и „православия" в духе преданности к „белому царю". Наряду с этим представители русской либеральной буржуазии и буржуазной интеллигенции различных толков и направлений (известный профессор славянофил Погодин, Григорьев, П. П. Се-менов-Тяньшанский и пр.) также усматривали „истори-чески-культурную миссию" России в политике русификации и ассимиляции (поглощения) окраинных „диких инородцев".

Первые казахские интеллигенты, появляющиеся в 60-х годах XIX столетия, воспитанники русских учебных заведений, были чиновниками царского правительства. Они были выходцами из казахской феодально-родовой верхушки. Наиболее ярким представителем этой казахской интеллигенции является Чокан Валиханов, отрывки из сочинений которого мы приводим ниже.

Казахские буржуазные националисты расценивали историческую роль Валиханова, как роль миссионера, предавшегося царизму, отпускника от казахского народа. Появление таких людей, как Валиханов, знаменовало начинавшееся разложение казахского феодально-патриархального строя. Валиханов видит недостатки старого общественного строя у казахов, но и расценивает их с точки зрения казахских господствующих классов. Валиханов видит выход в быстром освоении казахами европейской культуры. Под нею он понимает великорусскую дворянско-помещичью культуру, плоды которой он вкусил сам.

Отражая изменения в господствующих слоях казахского общества, происходившие под влиянием укрепления и оформления царской колониальной системы, Валиханов оказался по существу предшественником буржуазного национализма, ибо почвы для широкого развития последнего в условиях Казахстана середины XIX века еще не было, хотя в классовых взаимоотношениях в Казахстане и произошли значительные изменения. Поэтому Ч. Валиханов примкнул к движению русской либеральной буржуазии пореформенного периода, считавшей „великую реформу" 1861 года огромным шагом вперед и примирившуюся на этой основе с царизмом.

Сочинения Чокана Валиханова, первого казахского интеллигента, были изданы Русским Географическим обществом в отдельном томе (XXIX т. „Записок Географического Общества", 1904 г.). Мы приводим отрывки из его сочинений, рисующие его взгляды на жгучие вопросы казахской современности описываемого периода.

Чокан Валиханов — сын султана Чингиса Валиханова и внук последнего хана Средней Орды Валихана. Родился он в 1837 году и 10-ти лет был отдан в Сибирский кадетский корпус (в г. Омске). По окончании корпуса (при чем ему как „инородцу" не дали возможности пройти курс специально военных наук: тактику, артиллерию, фортификацию и проч.— таково было недоверие царского правительства даже к казахским феодалам) Ч. Валиханова производят в офицеры и оставляют в г. Омске. В 1858 г. его инкогнито командируют в Западный Туркестан (нынешняя Китайская провинция Син-Цзянь) в качестве разведчика. Затем Валиханов живет некоторое время в Петербурге, а затем в начале 60-х годов едет в отряд генерала Черняева, наступавшего на Среднюю Азию, По словам биографа Валиханова „зверства русских войск над единоверцами Чокана или, может быть, и над его соплеменниками, т. е. над киргизами, огорчили его. Он увидел, что он не может более участвовать в походе, разошелся с Черняевым и уехал в Верный, оттуда перебрался в аул султана Тезе-ка… но вскоре здесь же на границе с Китаем и умер" не достигши 30-летнего возраста.

Сочинения Ч. Валиханова представляют собой ряд статей исторического порядка, как то „Аблай", „Следы шаманства у киргизов", „Вооружения киргизов и древние времена и их военные доспехи", „Очерки Джунгарии" и др. Затем имеются записки, касающиеся вопросов современности и содержат ряд предложений по реформе управления степью, о будущем казахского народа и т. д. Близкими друзьями Ч. Валиханова были Г. Н. Потанин, Н. М. Ядринцев, известные исследователи Сибири и сибирские „автономисты" (областники) в период гражданской войны 1917—19 г. Близко знаком был Валиханов с П. П. Семеновым-Тяньшанским, Ф. М. Достоевским и др. 

НАСЕЛЕНИЕ АЗИАТСКОЙ РОССИИ

… К Степному краю относятся области: Уральская, Тургайская, Актюбинская и Семипалатинская. Здесь на пространстве, также еще насчитывающем немало совершенно незаселенных пустынь, в 1.625.500 кв. верст, к 1911 году проживало около 3,8 млн. душ обоего пола (в среднем 2,4 чел. на кв. версту), из коих русских — свыше 1,5 милл. душ или 40 проц; в 1897 году все население этого края исчислялось в 2.465.735 душ, при чем русских в этом числе было только 493.012 чел., или относительно вдвое меньше.

… В Тургайскую, Уральскую и Семипалатинскую области двигались переселенцы из Малороссии и из соседних восточных губерний Европейской России, особенно из Самарской. Но наибольшее число переселенцев последнего времени прошло в эти области из Екатеринослав-ской, Полтавской, Харьковской и Таврической губерний.

Акмолинская область заселена представителями всех губерний степного юга России. Такое же общее течение с юга направляется в недавно открытую для переселения Семиреченскую область.

… Из всех степных областей наиболее успешно заселяется русскими Акмолинская область. Русские теперь составляют здесь уже преобладающую по численности народность (58 проц.), тогда как еще В 1897 году область эта представляла пустынную киргизскую степь, и процент русского населения в ней не превышал 33; после Акмолинской области по интенсивности процесса заселения русскими переселенцами, в особенности за последние годы, на первое место следует поставить Тургайскую область, в которой абсолютная численность русского населения с 35.028 человек в 1897 году возросла к 1911 году до 225.480 человек, т. е. за 14 лет увеличилась почти в 7 раз.

… Наиболее видной, обособленной и самой многочисленной количественно группой среди инородцев тюрко-татар являются киргизы, которые распространены на широком пространстве от реки Урала вплоть до западной границы Енисейской губернии и от Сибирской железнодорожной магистрали на юг до границ России с Китаем и Персией. Главные их массы живут в Степном крае. Всего киргиз к 1911 году насчитывалось свыше 4,6 миллионов душ обоего пола (4.792.000 чел.).

„Азиатская Россия", т. 1, 1914 г. стр. 67, 69, 71.

ХАРАКТЕРИСТИКА КАЗАХСТАНА

Записка, составленная по рассказам Оренбургского линейного № 10 баталиона прапорщика Виткевича, заключает в себе некоторые сведения о киргиз-кайсаках, бухарцах и хивинцах, собранные им во время пути с караваном в Оренбургской крепости в Бухару и обратно.

Описание местностей и вообще пути следования каравана через степи так не полно, что нет возможности положить оные на карту, но по некоторым урочищам, найденным на карте, видно, что караван сей шел по обыкновенному пути бухарских караванов.

Выступив из Орска 9-го ноября, караван переправился чрез реку Иргиз 22-го ноября, чрез реку Сыр-Дарью 5-го декабря, чрез реку Кувань-Дарью 8-го декабря и прибыл в г. Бухару 2-го января после 54-х дневного пути. Пробыв в Бухаре 45 дней, отправился обратно 13-го февраля, 6-го марта прибыл на реку Кувань-Дарью; 9-го марта на реку Сыр-Дарью 9-го апреля на реку Иргиз; а 18-го апреля в крепость Орскую.

Из собранных прапорщиком Виткевичем сведений о киргиз-кайсаках, хивинцах и бухарцах, достойнейшие внимания суть следующие:

До 1824 года хивинцы грабили и обирали кайсаков ежегодно, но положенного сбора с них не бывало. После неудачного опыта нашего — посылки вооруженного каравана, хивинцы сделались смелее, стали высылать отряды далее, до самой реки Сыр-Дарьи и грабить еще более и наглее. До этого ташкентцы, а частью и бухарцы сбирали с кайсаков подать тогда только, когда они слишком близко подходили к пределам их. Ныне же насилие это вошло в употребление и наши так называемые подданные, будучи с нашей стороны освобождены от всякой подати, поневоле повинуются хивинцам более, чем нам и считают себя более или менее подведомственными хивинскому хану.

Сколько ни терпят кайсаки от этих притеснений и разорений, но не имеют средства от них избавиться, с одной стороны — по изуверству своему, внушаемому и поддерживаемому в них хивинскими муллами, с другой — зная уже по долголетнему опыту, что Россия защищать их вооруженною рукою не станет: поэтому принуждены они покоряться Хиве и терпеть, но положение их самое жалкое.

Доселе на Сыр-Дарье у хивинцев укреплений нет; года 4 тому назад послали они было человека 400, для возобновления древнего Джанкента, на Сыр-Дарье, но кайсаки их прогнали. В нынешнем году хивинцы хотят поставить укрепление и указали уже для этого место, на Мне-Ботма-не. Кайсаки беспрестанно говорят о том, что ожидают, не пойдут ли русские на Хиву; они бы без всякого сомнения приняли «бы в этом деятельное участие. Каракалпаки хотя в зависимости от хивинцев, но расположены к ним только по слепой вере в непобедимую их силу. Бухарцы, по ничтожеству своему, останутся в случае войны в бездействии и не будут ни помехою, ни пособием.

Если бы стать твердою ногою на Сыр-Дарье, то нет никакого сомнения, что хивинцы сделались бы совершенно ничтожными, кайсаки наши были бы в безопасности, и между Сыром и Уралом водворилось бы совершенное спокойствие и повиновение. Хивинцы не будут в состоянии предпринять что-либо противу отряда нашего, защищенного полевым укреплением, хотя бы отряд этот был и весьма незначителен; власть и влияние их исчезли бы вовсе, и самая торговля наша была бы безопасна, ибо тогда бы хивинцы не осмелились грабить и обирать караваны.

Хивинцы, как известно, учредили ныне нового хана над родами Адай, которые большею частью кочуют или зимуют по восточному берегу Каспия, за Усть-Уртом, но искони принадлежат нам. Таким образом хивинцы поставили ныне по хану на обе стороны Аральского моря и распространили власть свою далее чем когда либо, со времени заложения Оренбурга. Хан хивинский в половине января хотел идти на Ново-Александровск; он собрал до 18 тысяч, но, по нерешимости, войско разошлось и начальник принес саблю свою хану, прося лучше отрубить ему голову заранее. Этим вполне подтверждается справедливое и не оспорное мнение, что хивинцы кичатся только на словах, но что в душе боятся нас, и что только силою можно изменить образ их действий...

… Беглых татар наших в Бухаре великое множество, и не мало таковых в Кокане, в Ташкенте и по всему Турану; только в Хиве их почти нет. В степи, подалее от линии, во всяком ауле два или три человека.

Через Бухару проходят также нередко бежавшие из Сибири ссылочные закавказские татары, армяне, грузины, черкесы и греки. Беглых вообще из Сибири очень много.

Татары наши в степи учат грамоте, шьют сапоги, ездят воровать, иные торгуют.

Видя это, нельзя не пожелать, чтобы татары наши вообще отдаваемы были на службу во внутренность Империи, и чтобы их небыЛо в Оренбургском корпусе, откуда бегает до половины.

Пусть военных действий, по мнению прапорщика Вит-кевича, предоставляет столько затруднений, что их едва ли возможно одолеть. Лучший путь до р. Сыр-Дарьи ведет из Петропавловской крепости на Сибирской линии, потому что минует большую часть Каракума. Можно также выйти из Троицка, из укреплений новой линии и держаться восточнее, а вышед на Петропавловскую караванную дорогу следовать уже по ней. Таким образом удобно можно дойти до р. Сыр-Дарьи. Тут остается или, прорыв плотины, пустить воду в р. Яны-Дарью, идти вниз по ней и потом вдоль Аральского моря до восточного рукава Аму, или построить суда на Сыр-Дарье и идти в Хиву водою. Устья Сыра и Аму проходимы, ибо и теперь изредка суда приходят из Канграта в реку Сыр этим путем. Прапорщик Виткевич думает однако, что всего удобнее действовать противу сих народов следующим образом: отправиться с отрядом на р. Сыр-Дарью, укрепиться там: остаться на более продолжительное время и собирать подать с кайсаков, не давая их в обиду ни ташкентцам, ни хивинцам. Таким образом легко можно будет содержать отряд, а кайсаки ничего не потерпят, потому что будут платить нам менее и уравнительнее, чем теперь хивинцам, ташкентцам и всякому, кто вздумает их грабить. Здесь для отряда баранов и хлеба будет довольно.

Этим одним Хива сделается совершенно ничтожною; а присоединив к себе кайсаков, и другие племена в удобном случае не трудно занять и разорить самую Хиву.

Сведения о Хиве и Бухаре Г. Виткевича, 1836 г., из библиотеки С. А. Хрулева.