Страница - 4

ПОЛИТИКА ПЕТРА I ПО ОТНОШЕНИЮ К СР. АЗИИ

… П. И. Рычков в своей „Оренбургской истории" замечает, что—"Петр, по победоносном окончании шведской войны, изволил особливое попечение иметь и о том, чтобы безопасность на самых тех местах, где ныне, с помощью божиею, Оренбургская линия строится, действительно основать, а через то героичным своим намерениям путь во всю полуденную Азию отворить, а своевольный башкирский народ на вечное время обуздать… но нечаянная Его Императорского Величества кончина все оное в действо произвесть не допустила".

В и т е в с к и й, В. Н. т. I. стр. 130—3.

… Киргиз-кайсаки не менее должны были озабочивать Русское Правительство. К счастию русских, среди киргизов, еще в начале XVIII в. начались междоусобия. Соседи киргизов, пользуясь этими междоусобиями, начинают теснить их со всех сторон: с юго-запада нападают калмыки, с севера — башкиры и сибирские казаки, а с востока главный враг киргизов, владетель Зюнгарский, Галдан-Цырен. Вследствие этих давлений извне и беспорядков внутри, киргизы около 1710 года решились было искать защиты у Русского Царя; но известный киргизский батырь и старшина Букан-бай, на сейме в Кара-Кумах, склонил народ к нападению на калмыков. Букан-бай был избран в предводители восставших киргизов, а ханское достоинство было вручено Абул-Хаиру. Калмыки действительно были побеждены, благодаря ловкости и изворотливости отважного батыря; но киргизы должны были снова обороняться от башкир и каракалпаков. Тогда киргизские ханы Тявка, Каип и Абул-Хаир обратились к Петру Великому с просьбой о принятии их в свое подданство; но Петр, занятый войной с Швецией и видя внутренние междоусобия среди киргиз, не решился на этот раз принять непосредственное участие в делах киргиз-кайсаков. Между тем, Зюнгарский хан, видя неудачу киргизов в их расчетах на русскую помощь, в 1723 г. овладел Туркестаном и думал уже подчинить себе все киргизские орды, как Средняя и Малая Орды быстро откочевали из северной части за Урал, а перейдя Эмбу, в среднем ее течении, подвинули калмыков далее на запад. Но это удаление киргиз от их исконного и главного врага приблизило их к границам России, которая не могла оставаться равнодушной к набегам и грабежам...

Россия рано или поздно должна была подчинить себе этот кочующий народ, чтобы через то проложить путь торговому и политическому влиянию на Среднюю Азию. К этому стремился и Петр, который первый понял и указал на то значение, какое имеет для России киргизская степь с ее обитателями. Отклонив в начале добровольное подданство киргиз, Петр не оставил, однако, этого без внимания; но ему нужно было прежде окончить войну с Турцией и Швецией, заключить выгодный для России мир и приобрести западный берег Каспийского моря. Достигнув этого, Преобразователь мог смелее и решительнее приняться за дело и на востоке. К сожалению, Петру пришлось покончить со шведами и Турцией незадолго до своей смерти, а между тем на очереди стоял восточный вопрос. Петр намерен уже был отправить в Киргизскую орду старшего из своих переводчиков по секретным делам — сына и внука выезжих ордынцев, Кутлу-Магомета Мамешева, или Алексея Ивановича Тевкелева.

В бумагах, сохранившихся после Тевкелева, частию напечатанных во „Временнике" Имп. Росс. Общ-ва, мы находим указания на планы и намерения Петра по отношению к киргиз-кайсакам. Намереваясь отправить Тевкелева в орду, Петр высказал следующее: „Буде оная орда в точное подданство не пожелает, то стараться, не смотря на великие издержки, хотя бы до мелиона держать, но токмо чтоб только одним листом под протекциею) Российской империи быть обязались". Бывши в 1722 году в Астрахани, во время персидского похода, Петр, по словам Тевкелева —"чрез многих изволил уведомить об оной орде, токмо де всем азиатским странам и землям оная де орда ключ и врата и той ради причины оная де орда потребна под Российской протекцией быть, чтобы только чрез их во всех странах комониканцею иметь и к Российской стране полезные способные меры взять". Таким образом, по мысли Петра, Киргиз-кайсацкая орда имела значение ключа и ворот, которыми необходимо было овладеть, чтобы завести торговые и другие сношения России со Средней Азией.

ХАРАКТЕРИСТИКА ЦАРСКОЙ КОЛОНИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ

… Особенно интересовали меня русско-мусульманские училища, так как именно в этих училищах всего более выражается влияние русского просвещения на туземное население. Одно из этих училищ, посещенное мною, призвело на меня самое благоприятное впечатление. Местное население охотно посылает своих детей в эти школы, где они научаются языку, и нет сомнения, что через несколько поколений население Сыр-Дарьинской и Ферганской областей будет ассимилировано Россией в той же степени, как татарское население бывшего Казанского царства.

… В заключение я считаю долгом разъяснить, по моему крайнему уразумению, еще один вопрос, так часто задаваемый мне, как близко знакомому с естественными условиями наших средне-азиатских владений и исторически ходом занятия этого края: случайно ли, или, наоборот, вызвано историческими причинами расширение наших владений в Средней Азии, полезно ли или вредно оно для России и, наконец, какое значение могут иметь для нас эти, так быстро приобретенные, обширные территории.

Вспомним, что Россия, с большим трудом собранная из верхне-волжского бассейна московскими князьями, стала значительным и сильным государством с тех пор, как овладела, после продолжительной и тяжкой борьбы, ключем к обладанию Волгой — Казанью, а вслед за тем, в самое короткое время, распространила свое владычество по Волге до Астрахани и Каспийского моря, а по Каме до Урала, а затем и по всей Сибири. Этим способом Россия не уничтожила однако же, а только загнала в наши нынешние средне-азиатские владения те подвижные народные массы, которые в течение трех столетий тяготели над Россией и задерживали ее развитие. Побежденные, но свободные еще, кочевники из средне-азиатских степей, с кавказских предгорий и из Крыма громили однако же все наши, прилегающие к ним, окраины до такой степени, что развитие русской гражданственности во всех наших заволжских землях и Западной Сибири было невозможно; для общей экономии русского государства обширные эти края не могли быть производительны без обуздания хищничества средне-азиатских кочевников; борьба с ними нашей заволжской и сибирской колонизации была, следовательно, борьбой за существование. Ныне наше Заволжье и южная полоса Западной Сибири не только прокармливают 15 миллионное, преимущественно русское и только отчасти обрусевшее, население, но и служат одной из богатейших житниц и одним из богатейших производительных пространств Русской Империи. Для того, чтобы развить и обеспечить безопасное существование этой столь призво-дительной интегральной части государства, в конце прошлого века была проведена от Уральска на Оренбург, Орск, Петропавловск, Омск и далее по Иртышу до Усть-Каменогорска длинная и кружная оборонительная линия из казачьих станиц и фортов, которая, конечно, сослужила России свою службу.

Обнятые с двух сторон этой линией, средне-азийские кочевые орды были обузданы и не могли более производить безнаказанно своих опустошительных набегов на русские земли, но с другой подвергались сами набегам своих ближайших и более сильных соседей. В силу этого обстоятельства одна орда за другой шли под защиту могущественной России, в ее подданство. Умиротворив по отношению к себе этих подвижных и беспокойных соседей, мы не могли отказываться от обеспечения их безопасности и, таким образом, очутились незаметно и постепенно владельцами областей Уральской, Тургайской и всего нынешнего Степного генерал-губернаторства с их 2 1/2 миллионным населением.

Но уже кружная наша пограничная Оренбурго-Сибир-ская линия не могла обеспечить защиты этого необъятного пространства и России пришлось не только основать опорные пункты в самой Киргизской степи, но и выдвинуть передовые пункты на южную ее окраину. Такими передовыми пунктами были тридцать лет тому назад форт Перовский на Сыр-Дарье и Верный за рекой Или, и не особенно глубокомысленные соображения должны были привести к убеждению о необходимости, вместо содержания кружной границы от Уральска до Усть-Каменогорска, оставлявшей наши тогдашние средне-азийские владения снаружи, несравненно проще и удобнее сомкнуть Перовск и Верный в несколько раз более короткой пограничной линией. Это решение и вызвало пограничные военные экспедиции, сначала Циммермана, а потом Черняева в 1860-х годах. Конечно, провести такую пограничную линию было невозможно без столкновения с находившимся совершенно вне сферы нашего влияния Ко-кандским ханством, а столкновение это кончилось, как известно, взятием Ташкента.

РУССКО-АЗИАТСКИЕ ГРАНИЦЫ

Начало завоевания русскими северной Азии относится к XVI столетию.

… Нет возможности определить даже приблизительно цифру этого варварского населения северной Азии перед приходом в нее русских. Можно только сказать, что некоторые племена, например, татары в Западной Сибири и на Енисее, вогуличи в Приуралье, остяки, коряки, камчадалы были многочисленнее, чем теперь. На против того, число бурятов и якутов возросло с того времени. Впрочем, с некоторой уверенностью можно сказать, что все население нынешней Сибири не достигло и миллиона душ.

Соседями с юга той земли, которая теперь называется русской Азией, были:

1) На юго-западе, в Туркестане, туркмены, узбеки, таджики и киргизы,

2) В теперешней Чжунгарии — калмыки, в XVII и XVIII веках составлявшие сильное государство, простиравшееся от Алтая до Тибета.

3) В бассейне озера Убса — владения Алтын-хана.

4) В северной Монголии — владения разных ханов, почти тех же, что и теперь, т. е. Цецен-хана, Соин-ноина и проч.

5) В Маньчжурии — охотничьи племена тунгузской расы, едва лишь в одном месте, по верховьям Сунгари, сгруппировавшиеся в небольшое государство, а на остальном пространстве ведшие независимую, бродячую жизнь.

Все эти народы, даже те из них, которые сливались в политические группы, как сибирские татары, чжунгарские калмыки и маньчжуры, не знали употребления огнестрельного оружия, или, как говорят о них наши летописи, имели только „лучной бой". Следовательно, не могли они уже по одному этому держаться против пришельцев-завоевате-лей, владевших ружьями и пушками.

… Во вторую половину царствования Петра, т. е. в начале XVIII века, мы подвинулись в Западной Сибири, по Иртышу, до Бухтармы и даже до Зайсана и Верхнего Иртыша, куда в 1715 году отправлялась экспидиция Бух-гольца и Лихарева, с целью отыскать пути в Яркент. В это время иртышская линия была продолжена до Усть-Каменогорска и основаны крепости Семипалатинская, Желез-нинская и другие вдоль границы с Киргизской и Чжунгарской степью.

… Но попытка Петра Великого сделать шаг к утверждению русского влияния в Средней Азии, со стороны Каспийского моря, кончилась злополучно, истреблением в 1717 году всего высланного с этой целью отряда князя Бековича-Черкасского в Хиве. Таким образом, к 1725 году граница наша в Азии шла по рекам Уралу, Миасу, на Курган к Омску, отсюда по Иртышу, потом по предгорьям Алтая южнее Бийска, севернее Телецкого озера и мимо вершин Абакана, на теперешнюю нашу пограничную черту с Китаем, а от устья Горбицы в Шилку по самой Горби-це и по Становому хребту до реки Уды.

… Вообще, в первые 10—15 лет после смерти Петра, когда на военно-политические дела у нас имел такое сильное влияние Миних, приверженец системы кордонов, на всех наших границах возникли длинные ряды укреплений и военных постов, и уже в 1734 году мы видим стремление сомкнуть их в одну непрерывную линию. Именно тогда основана Уйская линия, долженствовавшая сомкнуть Уральскую (Яикскую или Оренбургскую) с Иртышской (Сибирской), Бийская на Алтае и проч. И такое устройство настойчиво продолжалось по всей окраине территории, занятой нашими поселениями, несмотря на то, что уже в 1732 году государственная граница в Средней Азии ушла далеко на юг, благодаря добровольному подданству киргизов Малой и Средней Орды. Оно, как известно, оставило глубокие политические следы до самого последнего времени и совершенно обособило степи, которые во многих отношениях, например, таможенном и служебном, считались местами заграничными до самых 1860-х годов.

При преемнице Анны, которой присягнули в 1732 г. киргизские ханы Абульхайр и Шемяка (Самеке), императрице Елизавете, русские владения в Азии несколько расширились в местах, соседних Иртышу: нам достались те части падшего в 1756 году чжунгарского царства, которые прилежали к Иртышу у впадения Ульбы, Бухтармы и Нарына до верховья Оби, т. е. Катуни и Бии. Около того же времени, именно в 1750-х годах, в видах выпрямления кордона, устроилась известная Горькая линия — первый ряд насильственно-водворенных станиц в степи, между Иртышем и Тоболью.

В европейское царствование Екатерины II мы не сделали ни шагу вперед на материке азиатском. Мудрая императрица предпочитала заниматься гражданскими улучшениями в приобретенных уже тут землях, чем делать завоевания вновь. Но никак нельзя сказать, чтобы и военно-политическое устройство наших азиатских окраин не занимало Екатерины. Напротив, в ее-то царствование Россия пустила истинно прочные корни для своего политического могущества в Азии. Только цель эта достигалась почти без наступательных действий наших военных отрядов и без основания крепостей. В Средней Азии, т. е. там, где легко было применить принцип divide et impera, (разделяй и властвуй. Ред.) пользуясь племенным антагонизмом башкиров, киргизов и калмыков, губернаторы оренбургский и сибирский получили в руководство правило: ослаблять один из этих беспокойных и нам неприязненных народов посредством других, а в Восточной Сибири все внимание было обращено на расширение мирных торговых связей с Китаем. Даже Япония входила в круг соображений Екатерины, которая в 1792 году пробовала завести дружеские сношения с ней через посылку корабля под командою Лаксмана, и имела успех, по крайней мере в том смысле, что русским дозволено было прибыть для переговоров в Нагасаки, чем впрочем мы не воспользовались до 1805 года.