Страница - 7

III. ЦАРИЗМ И КАЗАХСКИЕ ФЕОДАЛЫ

Устанавливая свое господство над кочевыми казахами путем военной колонизации (военные линии, создание казачьего войска), царизм в течении XVIII столетия овладел значительной територией западного, северного и сев.-вос-точного Казахстана. Какую же политику проводило царское правительство в отношении казахской феодально-родовой верхушки и казахских масс?

В настоящей главе мы остановимся на политике царизма в отношении казахской феодальной аристократии. Этот вопрос необходимо обследовать полнее.

Материалы, характеризующие отношение царского правительства к казахской феодальной аристократии (ханы, султаны, феодалы из крупных и влиятельных родов: аксакалы, бии, баи, батыри и т. д.), сводятся к следующим. Первая точка зрения такова: феодальная казахская аристократия продалась царизму и была его верной опорой; эта характеристика слитком обща, не выясняет внутреннего механизма отношений друг к другу двух эксплуататорских классов: завоевателей— русских помещиков-крепостников и побежденных— казахских феодалов и ведет к некоторому упрощению. Вторая точка зрения является миссионерско-колонизаторской. Она рисует казахских феодалов вероломными, неверными союзниками, а царское правительство „благодетелем" казахского народа.

Как обстояло дело в действительности?

Казахская феодальная аристократия перешла на сторону царизма, ища в нем опоры для упрочения господства над казахскими трудящимися массами. Каждая группа феодалов стремилась захватить в свои руки монопольное право эксплуатации казахских масс и отстранить всех своих конкурентов. С другой стороны царское правительство старалось укрепить свое господство в степях Казахстана и превратить казахских феодалов в свое послушное орудие. Таким образом, и те, и другие стремились к закабалению казахских масс.

Поэтому отношения между царским правительством и казахскими феодалами складывались как отношения двух „союзников", подозревающих друг друга в кознях, готовых перегрызть друг другу горло за лакомую добычу. Царизм, как более могущественный союзник, иногда прибегал к открытому насилию, к военной силе, иногда к подкупам, иногда кидал своему союзнику кость, ссорил казахских феодалов друг с другом, натравливал на другие народы, хитрил и обманывал и т. д. Царское правительство в первый период завоевания, вплоть до конца 60-х годов XIX столетия, главным образом стремилось обратить казахских ханов и султанов в своих верных слуг, применяя репрессии к непокорным, выдвигая ханов вопреки воле масс и вооруженной рукой добиваясь авторитета своих ставленников.

В свою очередь казахские ханы и султаны противопоставляют политике царизма целую систему обмана, лжи и вероломства. Нередко они апеллируют к массам, встают в позу „защитников" народа, не брезгуют никакими средствами для укрепления своего положения и господства. Наиболее непокорные (в силу ли несговорчивости и стремления получить большой куш, чем мог дать царизм, в силу ли поражения со стороны более счастливых конкурентов и т. д.) подымали восстания против царизма, используя недовольство масс двойным гнетом и эксплуатацией, и иногда становясь во главе народных восстаний. Другие, наоборот, „верой и правдой" служили царизму, считая более надежным и устойчивым свое господство под эгидой царского правительства.

В настоящей главе мы даем материалы, характеризующие отношения между царским правительством и казахскими ханами и султанами в XVIII веке. К этому вопросу еще придется возвратиться и в последующих главах. В книге Витевского ('И. И. Неплюев"...), характеризуется политика губернатора Оренбургского края Неплюева к известному казахскому хану Абул-Хаиру. Между прочим, не доверяя ханам, царское правительство всегда требовало с ханов—"аманатов"—заложников из числа ханских сыновей. Сообщения американского путешественника по Средней Азии во второй половине XIX века Скайлера (Schuyler E. Turkistan… London. 18761) а также уже цитированного англичанина Краусса (Krausse) нами приводятся для сравнения с взглядами русских писателей.

Царизм пытался через казахских ханов овладеть и Хивой. Об этом пишет известный ориенталист проф. Н. И. Веселовский ("Очерк физико-географических сведений о Хивинском ханстве от древнейших времен до настоящего". 1877 г.). Мы не вдаемся в изложение подробностей этой политики, и не останавливаемся на том, почему Хива выбирала казахских султанов к себе в ханы (эта тема выходит за пределы нашего сборника).

Характерно отметить здесь попытки царского правительства сделать казахских ханов орудием в деле дальнейшего продвижения в Среднюю Азию. Эта попытка привлечения того или иного феодала, хана или эмира на свою сторону в целях недопущения своего конкурента и опережения его в деле захвата территории отсталых народов, практиковалась очень широко царской Россией и Англией, главными конкурентами в политике дележа Азии. Обещая „дружбу", „покровительство" и нередко „поддержку" против своих же восставших подданных, царское правительство старалось склонить на свою сторону ханов и эмиров и в этом отношении его „вероломство" было не лучше того, которым не устают упрекать своих партнеров (т. е. ханов и эмиров) „просвещенные" царские правители и деятели. Традиция политического покровительства со стороны царизма ханам и эмирам установлена еще Петром I.

Царизм до конца своего существования проводил эту традиционную политику, содержа ряд „претендентов" на Кашгарский (Китайский Туркестан), на афганский, персидский (иранский) и прочие „престолы", изгнанных либо волной народного восстания, либо конкурентами и т. д. Эту же политику широко применяла и применяет Англия до сих пор на Востоке.

ПРИНЯТИЕ КАЗАХАМИ РОССИЙСКОГО ПОДДАНСТВА

События, совершавшиеся внутри киргиз-кайсацких орд, шли на помощь планам русского правительства. Джунгарский (Зюнгорский) хан овладел Ташкентом, продолжал теснить самих киргиз, между которыми шли постоянные распри, мешавшие им соединиться и действовать единодушно против притязания Галдан-Цырена.

Хан Малой орды, Абул-Хаир решился просить русское правительство о помощи. Это был человек умный, но, к несчастию киргизов, всегда действовавший без строго обдуманного и определенного плана. Абул-Хаир, как энтузиаст, в начале действоваХ смело и решительно, но, при первой же неудаче задуманного им предприятия, брался за другое, третье Средство и так далее. Средства, избираемые им для достижения цели, иногда бывали и удачны, но результаты всегда непрочны. Соединяя с лживостью и хитростью корыстолюбие и уклончивость,— Абул-Хаир никогда не мог достигнуть прочного положения и влияния на дела среди своих соплеменников, у которых гораздо больше имели власти их батыри и родоначальники, зорко следившие за каждым властолюбивым движением хана, не давая ему усилиться ни богатством, ни людьми; поэтому желание Абул-Хаира сделаться подданным России не могло нравиться киргизским старшинам.

Как бы то ни было, только в то время, как императрица принимала богатых лисиц и куниц из рук башкирских старшин (Таймаса Шаимова), в Петербург были отправлены от Абул-Хаира два посла: Кулумбет Коштаев и Сейткуль Кудайкулов, с просьбою о принятии Малой киргизской орды в подданство России. Киргизские послы были приняты милостиво и в орду был отправлен для переговоров известный уже нам Тевкелев, которому даны жалованная грамота, сабля, шуба из соболей, шапка с чернолисьим околышем и цветные сукна,— все это Тевкелев должен был вручить Абул-Хаиру, который с своей стороны обязывался привести к присяге всю Малую орду, платить ясак и выслать заложников в Уфу, освободив при том русских пленных. В сопровождении 2 геодезистов, Писарева и Зиновьева, нескольких казахов, уфимских дворян и двух башкир Айдара и Таймаса, Тевкелев прибыл к Абул-Хаиру и увидел, что сами киргизы вовсе не были расположены вступить в подданство России. Народ взволновался; начались упреки хану; положение Тевкеле ва сделалось небезопасно, а между тем он имел в распоряжении, вместо обещанного некогда Петром "мелиона", только 2400 р. и 500 р. на проезд; с такими средствами трудно было обратить в свою пользу корыстолюбие киргизских вожаков. Время шло, средства экспедиции истощались, а надежды на благоприятный исход дела еще не было видно. Тевкелев, рискуя вовсе остаться без средств, решился отослать своих спутников в Уфу, а сам остался при хане, который со всеми улусами своими перекочевал к Аральскому морю.

Прошло уже около двух лет, как Тевкелев жил в орде; казалось, что дело было проиграно; в Уфе уже шли приготовления к выкупу Тевкелева. Но присоединение к Абул-Хаиру каракалпакского хана Хаип-Хали дало перевес партии Тевкелева. Киргизы не устояли против доводов Тевкелева, который, испытывая „смертельные опасности и голодные терпения", сделался еще красноречивее и находчивее в обращении с киргизами. Особенно старался подействовать Тевкелев на киргизов теми радужными надеждами, которые могли осуществиться с построением русского города вблизи их кочевьев, „толкуя им многие разные ординские их пользы в торгу, а в самом деле, чтоб положить на них узду, чтоб они впредь непоколебимо в верности и послушании были". Киргизы, уступая доводам Тевкелева, согласились принять русское подданство и просить о построении города на Яике (Урале), при устье р. Ори, обещавшись отправлять туда выборных из каждого рода по одному человеку в качестве судей для разбора киргизских дел; хан Абул-Хаир дал в аманаты своего сына Ерали-Салта-на и отправил с Тевкелевым старшин; ханы Каракалпакской и Средней Киргизской орды также послали выборных для переговоров.

Посольство прибыло в Петербург в начале 1734 г. и было помещено на Васильевском Острове. Здесь киргизы в первый раз познакомились с разными „курьезными" вещами в Академии Наук, побывали также в Кронштадте и других местах. Такой исход дела не мог не радовать тех, кого занимало решение вопроса об управлении восточным краем Европейской России; Тевкелев был произведен в полковники, Абул-Хаир получил похвальную грамоту, а ханам Большой и Средней орды и к Хаип-Хали (каракалпакскому хану) были отправлены призывные грамоты на подданство.

Когда каракалпацкие посланцы, представлявшиеся государыне, возвращались в свои кочевья, Неплюев отправил с ними капитана Гладышева, вручив ему высочайшую грамоту на подданство каракалпацкого народа. Путь лежал через владение Абул-Хаира, к которому посланцы, в сопровождении Гладышева, и заехали; но хан не только принял их недружелюбно, а просто „ограбил и данную к ним от ее императорского величества всемилостивейшую грамоту от оного капитана насильственным образом отобрал и, распечатав, читал; и тако тех посланцев, ограбя, тайно от себя отпустил". Унтер-офицер, возвратившийся из степи и сообщивший о том Неплюеву, высказал даже предположение, что едва ли хан „не убил" каракалпацких посланцев. В то же время Абул-Хаир ограбил и астраханских купцов, проезжавших через его владения „для торгу в Хиву и Бухару". Несмотря на дерзость и вероломство Абул-Хаира, Неплюев все-таки счел за лучшее держаться нейтралитета в этом деле.

… Между Неплюевым и Абул-Хаиром начинается с этого времени непримиримая вражда, от которой „многие затруднения, беспокойства и опасности происходили", как свидетельствует о том бригадир Тевкелев, главный примиритель враждующих сторон. Вражда эта усилилась еще более, когда Абул-Хаир встретил препятствие со стороны Неплюева к обмену своего сына Ходжи-Ахмета, находившегося аманатом в России с 1738 г., на Чингиза, рожденного от наложницы, калмычки. Неплюев настаивал на том, чтобы Абул-Хаир дал в аманаты вместо Ходжи-Ахмета другого законного своего сына от ханши Пупай, отличавшейся редким природным умом, а не Чингиза, „яко оный Чингиз (доносил Неплюев в Сенат) киргиз-кайсакам ни в какое обязательство служить не Может". Сенат, разделяя мнение Неплюева, отказал хану в удовлетворении его просьбы.

Ходжи Козь-Ахмет-Салтан из предосторожности содержался в Сорочинской крепости, в 176 верстах от Оренбурга по тракту на Самару. Получив отказ на свою просьбу, Абул-Хаир задумал тайным образом похитить своего сына, подсылая к нему киргиз, которые бы могли содействовать его побегу.

… Продолжая уверять Неплюева в своих верноподданических чувствах, Абул-Хаир решил силою отнять и возвратить к себе Ходжи-Кось-Ахмет-Салтана: около 2000 преданных ему киргиз пробрались на Самарскую степь к Крестовому редуту, находившемуся в 22 верстах от Сорочинской крепости; несколько киргизцев намерены были ночью прокрасться в крепость и тайно увезти с собой Ходжи-Ахмета, но попытка их кончилась безуспешно: со стороны Неплюева все было предусмотрено и, благодаря бдительности коменданта крепости Лазарева, захватить Ходжи-Ахмета киргизцам не удалось; за то озлобленные киргизцы, на обратном пути в свои аулы, многих русских забрали в плен, других убили и отогнали много скота у мирных жителей края.

В и т е в с к и й, т. I.

… Неплюев хорошо сознавал и понимал планы Преобразователя России (Петра I. Ред.) и обратил особенное внимание, как начальник края, на отношения киргизов к русским. Долго ему пришлось бороться и хитрить с киргизским ханом Малой орды Абул-Хаиром, злейшим врагом русских и личным врагом самого Неплюева, и только смерть Абул-Хаира, убитого Барак-Салтаном, развязала ему руки. Воспользовавшись междоусобиями в Орде, Неплюев направил выбор в ханы в пользу Нурали-Салтана, старшего сына Абул-Хаира, который 10 июля 1749 года, при многочисленном собрании народа, и был торжественно конфирмован в киргизские ханы в Оренбурге, на особенно приготовленном для того месте, за р. Яиком, при чем хан получил, с высочайшего соизволения, особый патент на ханское достоинство и в дар — присланные из Петербурга парчевую шубу на собольем меху и шапку из чернобурой лисицы, стоившие 1674 р. 87 коп., а также „оправную" саблю с надписью на русском и татарском языках, оцененную вместе с поясом в 8 5 руб. 77 коп. Неплюев щедро одарил и мать Нурали-Хана, Пупай-Ханшу, его братьев, знатных старшин, киргизских биев и простых киргизцев, бывших в свите Нурали; не раз угощал гостеприимно их и обедами, сопровождавшимися музыкой и пушечными салютами; потешал фейерверками и танцами; развлекал прогулками по городу и за город и т. п., употребив на подарки и угощение киргизцев, во время конфирмации Нурали-Хана, свыше 3000 руб.

Обласканный и щедро одаренный Неплюевым, Нурали-Хан обещался заботиться о безопасности торговых караванов, во время проезда их чрез киргизские степи.

В и т е в с к и й. т. 3, из предисловия.