Страница - 11

ТРУДНОЕ НАЧАЛО 1921-ГО

В первые месяцы 1921 года усиление контрреволюционной деятельности мелкобуржуазных партий и групп, в первую очередь эсеров, за которыми шли кулачество и часть зажиточных середняков, имело место во многих районах республики. Нелегальные организации и группы эсеров активизировались на западе, северо-западе, востоке, юге Казахстана. В Семипалатинской губернии ячейки «Сибирского крестьянского союза», объединив свои усилия с белогвардейской организацией Меркулова — Суторохина, повели подготовку антисоветского восстания в Семипалатинске, Усть-Каменогорске, Павлодаре, Каркаралинске. В Семиречье эсеры совместно с остатками организации полковника Бойко наладили связь с находившимися в приграничных районах Китая войсками атамана Дутова, генерала Бакича, есаула Шишкина. На территории Оренбуржья, Кустанайского уезда эсеро-кулацкие круги установили свою связь с глубоко законспирированной Челябинской контрреволюционной организацией «Защита Родины», в которой видную роль играл генерал Перхуров, в прошлом руководитель контрреволюционного мятежа 1918 года в Ярославле. Эсеры Уральской губернии готовили выступление в Гурьеве, где кулак Шлепов из остатков организаций «Комитет Советов», «Комитет спасения» сколачивал ударные силы переворота.

Антисоветское подполье распространяло провокационные слухи, воззвания, листовки, утверждая, будто против большевиков «с запада быстрым темпом идут союзные войска: англичане, поляки, французы во главе с Врангелем. С востока — Япония, Америка». Коммунистам приграничных ячеек Семипалатинской губернии, с оружием в руках отражавшим набег закордонных банд, враг в своих листовках нагло угрожал: «Мы сильнее Вас. Не забудьте... Анненкова, Бакича, Степанова и Шишкина, которые скоро выступают».

Эсеры-кооператоры, белогвардейцы, обманом проникшие на работу в продотряды, всеми силами старались вызвать у крестьян недовольство экономической политикой Советской власти. Начальник продотряда в деревне Лобаниха Семипалатинской губернии приказал забирать у крестьян сверх разверстки шерсть, коней, личное имущество. Уполномоченный по топливу Кудряев заставлял выезжать на заготовку дров безногих инвалидов, вдов и жен красноармейцев, конфисковывал у них лошадей. В Пешковской волости Кустанайского уезда имелись случаи, когда крестьян собирали на митинг, а затем направляли на них для устрашения пулеметы. На одном из подобных митингов продработник с издевательством заявил жителю села, который не полностью вывез хлеб: «Ты, крестьянин, жалеешь отдать 20—30 пудов хлеба, а не знаешь, что у меня Советская власть отобрала 12 тысяч десятин земли, и то я не жалею». Пожалуй, не было такого уголка республики, где бы явный или тайный враг Советской власти не пытался опорочить в глазах крестьян Коммунистическую партию, а проводимую ею политику показать как чуждую интересам жителей села, как глубоко неправильную, как источник всех бед страны.

Эту же линию эсеры вели и на беспартийных крестьянских конференциях, чтобы с помощью их делегатов накалить обстановку в деревне. На ряде волостных и уездных конференций Приуралья они протащили немало своих сторонников на губернскую конференцию, созванную в начале февраля 1921 года в Уральске. От имени губисполкома ее открыл П. И. Струппе. Он отметил, что в соответствии с постановлениями VIII съезда Советов «вопросы восстановления сельского хозяйства должны решаться при участии самих крестьян». Эти слова эсеры стали толковать как необходимость решать все дела деревни без участия коммунистов. Заседания приняли бурный характер. Под маской беспартийности кулаки провели в президиум кооператора Калашникова, в прошлом одного из лидеров губернской организации эсеров, богатого казака Тулина, ряд бывших торговцев. Была предпринята попытка удалить из зала коммунистов — организаторов конференции. Но постепенно бедняцко-середняцкая часть осмелела, дала по целому ряду вопросов бой эсеро-кулацким провокаторам.

Ознакомившись с итогами работы VIII съезда Советов, докладами о ремонте сельхозтехники, мерами преодоления засухи, посланцы сел, станиц и аулов вновь убедились, что только коммунисты последовательно защищают интересы крестьян. В информации в адрес ЦК РКП (б) губком партии отметил, что мелкобуржуазная стихия «побушевала» лишь при обсуждении доклада губпродкомиссара. Критика отдельных ошибок проведения продразверстки не переросла в критику Советской власти. Все резолюции коммунистов конференция приняла большинством голосов.

Делегаты беспартийного крестьянства направили приветственную телеграмму В. И. Ленину. Они сообщили, что труженики села приложат все усилия к восстановлению народного хозяйства. Одновременно они просили главу Советского правительства «не забывать и нужды особенно пострадавшей и разоренной в период гражданской войны Уральской губернии».

Трудности послевоенного периода ощутимо сказывались повсюду: в Букеевской и Семипалатинской губерниях, Актюбинском, Кустанайском уездах, в Семиречье, Сырдарь-инской области. В этих условиях меры политики «военного коммунизма» перестали соответствовать требованиям дня. В январе-феврале 1921 года часть партийных ячеек села поддерживала предложение уменьшить норму продразверстки. Собрание представителей ячеек Александровской волости Кустанайского уезда возбудило ходатайство о пересмотре нормы разверстки. С такой же просьбой обратился в КазЦИК Букеевский губисполком.

Кроме степного Приишимья эсерам не удалось поднять мятежи в других районах Казахстана. Причины этого явления различны. Ранее, при краткой характеристике состояния организаций и групп мелкобуржуазных партий, отмечалось, что эсеры и другие представители «чистой демократии» растеряли за годы революции и гражданской войны Г свое влияние в непролетарских массах трудящихся. Сторонники «третьего пути» основательно скомпрометировали себя участием в сапожковщине, авантюре Шишкина, бандитском «зеленом движении» и т. п. И еще одно весьма существенное обстоятельство повлияло на относительную стабильность положения названных районов. В них к началу 1921 года по сравнению с севером республики имелось больше коммунистов с дореволюционным партстажем, чьи навыки борьбы с эсеро-меньшевистской идеологией и практикой, умение помочь массе понять суть происходящего, избрать действенные меры по организации сил на разгром контрреволюции имели исключительно важное значение.

Обратимся в этой связи к материалам IV Уральской губпартконференции, открывшейся 15 января 1921 года. Чтобы обсудить вопросы подготовки к X съезду РКП (б), на нее прибыли 85 делегатов с решающим голосом. Из них 9 стали большевиками до 1917 года, 14 вступили в партию в период подготовки Октябрьской революции. 9 делегатов имели высшее и незаконченное высшее образование, 26 — среднее. Наибольшим уважением в парторганизации губернии пользовались П. Г. Петровский и П. И. Струппе. Располагая такими испытанными вожаками, 2129 членов и 519 кандидатов в члены партии могли успешно решать трудные задачи переходного периода.

Одной из таких задач начала 1921 года стало отражение угрозы политического бандитизма. Он рос быстрыми темпами. Его основным источником являлось зажиточное крестьянство ряда волостей саратовского, самарского и царицынского Поволжья. Крупные банды Бакулина, Попова, Сарафанкина, Пятакова все чаще совершали рейды в районы казахстанского Приуралья. Действия банд поддерживались кулацкими слоями деревни и теми элементами казачества, которые желали продолжить борьбу с Советской властью.

Уральский губком РКП (б) в январе-феврале несколько раз обсуждал на своих заседаниях вопросы борьбы с мелкобуржуазной контрреволюцией. Чтобы не допустить глубокого проникновения в пределы губернии банд Попова, Бакулина и Пятакова, в Поволжье были направлены специальные части под руководством Ногтева, «опытного партизана и выдержанного члена РКП за весь период гражданской войны». Председателя губернского ЧК Долгова освободили от дополнительных нагрузок, обязав сосредоточиться на чекистской работе. Опытными, теоретически подготовленными коммунистами укрепили отдел пропаганды, редакции газет «Красный Урал» и «Трудовая правда», приняли решение более образно и планомерна вести в печати и на собраниях трудящихся кампанию разоблачения антинародных замыслов и действий эсеров. Продотряды было рекомендовано пополнить бедняками. Одновременно губком обязал командование батальона особого назначения ускорить боевую подготовку коммунистов, не состоящих на военной службе.

Большая и разносторонняя работа велась в парторганизации Павлодарщины. После разгрома в июле-августе 1920 года авантюры Шишкина Сиббюро ЦК РКП (б) и Семипалатинский губком партии прислали на работу в уезд группу опытных большевиков, которые влились в аппараты укома партии, исполкома, военкомата, милиции, ЧК. В январе 1921 года в городе, селах, станицах, хуторах, аулах трудилось 1283 коммуниста, из них 317 членов партии и 966 кандидатов. Конечно, преобладание молодых коммунистов сказывалось. Но задавали тон в жизни уездной организации наиболее стойкие большевики, проверенные огнем революции и гражданской войны. Именно им доверили самое трудное. В милицию пришел Иван Шелепов, коммунист с 1917 года. Павлодарской ЧК руководил Андрей Григорьевич Аверин, большевик с 1906 года. В уездном военкомате трудились Сергей Артецкий, коммунист с 1914 года, Иван Мартынов и Семен Мазилов, члены партии с сентября-октября 1917 года.

Эти большевики строили свою работу так, что враг вынужден был действовать с максимальной осторожностью, ждать наиболее благоприятной поры, терять время. В уезде имелись созданные кадетами, эсерами, колчаковскими офицерами антисоветские организации. В глубоком подполье плел паутину кружков и групп «Союз сибирских крестьян и казаков», предпринимались попытки к образованию комитета «Крестьянского союза». Изредка в городе, отдельных селах и станицах появлялись листовки и воззвания с призывом к борьбе «За народную Советскую власть без коммунистов», в районах лесного бора у границ Славгородского уезда временами действовали кулацкие банды. Но контрреволюция не смогла сделать павлодарское Прииртышье активным фронтом борьбы. Стойкость милиции и служб военкомата, бдительность чекистов серьезно мешали врагу. В стороне от сил контрреволюции оказались зажиточные слои станичников, помнивших суровый урок поражения Шишкина. Об этом казакам частенько напоминали пропагандисты и агитаторы укома партии. На защиту народного строя поднялись бывшие красные партизаны, деревенская беднота, рабочие. Их поддержали труженики аула и деревни.

Примерно аналогичная обстановка сложилась в Куста-найском уезде, где состоял на учете 2821 коммунист, из них 1632 кандидата в члены партии. Председателем укома был Михаил Яковлевич Яковлев, по профессии слесарь, член партии с 1903 года. В аппарате укома работал Федор Межуев, балтийский матрос, член партии с 1917 года. Несколько коммунистов с дореволюционным стажем трудились в районных организациях. В уезде насчитывалось много красных партизан, действовал уже 31 колхоз, было налицо благожелательное отношение к Советской власти крестьян переселенческой деревни. Все это в значительной мере облегчало борьбу с эсеро-кулацкими действиями.

Говоря о положении в Актюбинском уезде, следует сразу же подчеркнуть, что после ликвидации антисоветской авантюры Логинова враг не располагал здесь сколько-нибудь значительными кадрами для самостоятельных действий или активной поддержкой пришельцев из районов Оренбуржья или Приуралья. В партийных ячейках уезда в начале 1921 г. состояло 685 членов и кандидатов в члены партии. По сравнению с другими районами республики такой состав немногочислен. Но тем не менее он уверенно решал трудные проблемы послевоенного строительства. Основную ношу партийной и советской работы в тот период несли коммунисты с дореволюционным партстажем: В. Ф. Зинченко, И. П. Козлов, А. В. Суетин, первые казахи-коммунисты О. Джакупов, М. Мурзагалиев.

Для актюбинских коммунистов борьба с мелкобуржуазной контрреволюцией заключалась главным образом в отражении набегов эсеро-кулацких банд с территории соседних уездов. Такую борьбу вели оперативные отряды чекистов и районные формирования особого назначения. Кроме того, по рекомендации укома партии было обновлено правление кооперативных органов, из его состава изгнаны эсеровские активисты, пополнен проверенными коммунистами аппарат милиции, укреплен уездный ЧК. Актюбинский уком много внимания уделил формированию коммунистического батальона. Под руководством М. Судьи был утвержден штаб в составе В. Гартинского, М. Бондаренко, М. Скулкина, которые хорошо знали приемы и методы действий врага и к тому же за время гражданской войны с боями несколько раз прошли уезд. При уездном ЧК был создан военный совет, и ему поручили в случае появления в каких-либо районах банд немедленно вводить там военное положение, направляя в те места подготовленные части и летучие агитотряды. Подобная практика сразу же дала хороший эффект, и враг не смог закрепиться ни в одном районе.

Оперативно и целеустремленно боролась с бандитизмом партийная организация Оренбуржья. Это была не только столичная, но и самая сильная парторганизация республики, насчитывавшая 9283 коммуниста, в том числе 2678 кандидатов в члены партии. Из них 34 проц. составляли рабочие, а одна пятая имела дореволюционный партстаж. Краснознаменный Оренбург имел не только сильный военный гарнизон, в котором выделялись пехотные и кавалерийские командные курсы, но и располагал несколькими батальонами особого назначения. В целом по губернии в этих батальонах насчитывалось 4000 бойцов.

С конца февраля 1921 года один батальон особого назначения (его основу составили слушатели краевой совпартшколы) выступил на ликвидацию банд Бакулина. После возвращения бойцов газета «Коммунар» писала: «Проделав буквально тысячеверстный беспрерывный трехмесячный поход, отряд партшколы принял пять жестоких боев с противником, превосходившим силами в несколько раз, потерял до 30 убитых и до 70 обмороженных, но выиграл все сражения... Бандит Бакулин убит в первом сражении с отрядом нашей партшколы».

Таким образом эсеро-кулацкий бандитизм территориально был ограничен районами Приуралья, Восточного Казахстана, северной части Кустанайского уезда. Но стремление главарей банд к рейдам в новые места, чтобы вовлечь там в борьбу кулацкую и зажиточную часть деревни, использовать недовольство середняков тяжестью продразверстки, толкнуть их к союзу с кулачеством под лозунгом «Советская власть без коммунистов»— все это наряду с подрывной работой эсеров в воинских частях, подразделениях милиции расширяло территориальные и социальные рамки борьбы.

К марту 1921 года, несмотря на героизм и самоотверженность защитников Советской власти, опасность бандитизма продолжала расти. Враг торопился использовать недовольство крестьян политикой «военного коммунизма», прежде всего продразверсткой. Занимая какие-либо села Поволжья или Приуралья, банда Попова собирала жителей на митинг. Главарь заявлял собравшимся, что вводит свободу торговли, отменяет продразверстку. Тут же спрашивал, у кого продотрядчики забрали много хлеба, затем вручал этим людям оружие и под командой своих головорезов отправлял на захват ссыпных пунктов. На вопросы крестьян «Почему мы должны взять хлеб?» отвечал: «Мне самому некогда. Да и хлеб брали не у меня, а у вас».

Подобными и иными мерами эсеро-кулацкие провокаторы втягивали в свои авантюры часть крестьян. В марте 1921 года в Приуралье действовало 10 200 бандитов, а в феврале — 5020. Заметно пополнили свой состав банды, находившиеся в пограничных районах Семипалатинской губернии. За счет сектантов и казаков эсер Демин увеличил свои силы с 200 до 500 человек. Новые банды появились и в других районах республики. Заметим, что к тому времени вспыхнули мятежи в районах Ишима и Петропавловска, в Кронштадте, резко усилили свои действия Антонов, Махно. Все это были звенья одной цепи.

Свой главный удар контрреволюция обрушивала на коммунистов села. Жертвами вражеского террора стали сотни членов и кандидатов в члены партии, комсомольцев, советских активистов. Одновременно враг стремился парализовать экономическую жизнь. Анализируя тактику действий банд, газета «Красный Урал» отмечала, что, рассыпаясь на мелкие группы, враги грабят «склады с семенными материалами, разбирают жел[езные] дороги, рвут мосты и т. п.». По словам М. В. Фрунзе, эсеро-кулацкий бандитизм становился «огромной язвой на теле республики». Проблема его ликвидации приобрела не только военное и экономическое значение, но и политическое. Пути решения наметил и обосновал X съезд партии.