Страница - 13

СТАВКА ЭСЕРОВ — ЗАГОВОРЫ И ПОЛИТИЧЕСКИЙ БАНДИТИЗМ

Решения X съезда в значительной мере помогли оздоровить политическую обстановку не только в селе, но и в городе, и это обрекло на неудачу планы контрреволюционного подполья, которое пыталось в отдельных уездных и губернских центрах свергнуть Советскую власть. Довольно опасные заговоры эсеро-белогвардейских кругов Гурьева, Семипалатинска и других мест были вскрыты и ликвидированы чекистами в апреле 1921 года.

Реакционная верхушка низовых станиц Уральского казачьего войска и торгово-промышленные круги Гурьева в ходе гражданской войны активно поддерживали своего ставленника атамана Толстова. В отличие от сибирских контрреволюционеров, загнавших эсеро-меньшевистскую «демократию» в безмолвную и бесправную оппозицию, генерал Толстов тесно взаимодействовал с поволжскими уч-редиловцами, что тем не менее не спасло никого из них от краха.

Такое единство в действиях «демократической» и белогвардейской контрреволюции сохранялось и в послевоенный период. Переменились лишь роли. Суть осталась неизменной — стремление к восстановлению свергнутых революцией порядков, За первые месяцы 1920 года часть белогвардейцев сумела, оправившись от потрясения, устроиться на службу в различные учреждения, в аппарат милиции и даже в подразделения внутренней охраны (ВОХР).

Гурьевский уездный ЧК несколько раз пресекал попытки различных групп эсеро-белогвардейского подполья объединиться и в рамках организации повести борьбу с диктатурой пролетариата. Но со временем антисоветские силы научились выводить свои кадры из-под удара.

В декабре 1920 года группа бывших белогвардейцев, находившихся на службе в батальоне ВОХР, установила связь с офицерско-атаманскими кругами низовых станиц и хуторов, а также с эсеровскими организациями Самарской и Саратовской губерний, откуда прибыло несколько человек, в частности кулак Шлепов, малограмотный, но довольно инициативный человек. Он с помощью бывших эсеров Л. Грибкова, Л. Куракова, братьев Горшко, начальника милиции Яшкова втянул в ряды нелегальной антисоветской организации несколько сот человек. Однако чекисты обнаружили отдельные звенья организации Шлепова — Яшкова и уже 21 декабря 1920 года арестовали Антропова, Чуркова, Рягинцева, Чуреева. На допросе они сознались в -подготовке мятежа, приобретении и складировании оружия, установлении связи с находящимися на нелегальном положении белогвардейцами. Но чекисты допустили крупную ошибку: всех арестованных поместили в общую камеру, т. е. дали им возможность согласовать свои показания, через своих сторонников в тюремной охране они предупредили заговорщиков, и те укрылись в надежных местах.

С января 1921 года организация Шлепова — Яшкова усилила подготовку к мятежу. В течение трех месяцев в заговор была вовлечена значительная часть уездной милиции, подразделений ВОХР, несколько сот жителей близлежащих станиц и хуторов. Враг использовал обстановку неразберихи и ведомственной путаницы, соперничества размещенных в городе представительств четырех московских главков, ведущие специалисты которых стояли в стороне от непроизводственных проблем.

Местная партийная организация не раз проявляла беспокойство таким положением. По инициативе укома обновилось руководство уездным ЧК, ее пополнили кадрами инициативных работников. Был укреплен отряд особого назначения, в который вошли 103 коммуниста. Но в конце февраля из информации о положении дел в батальоне ВОХР выяснилось, что под влиянием враждебной агитации личный состав стал уклоняться от выполнения приказов.

К середине марта Гурьевский ЧК получил сведения о намерениях верхушки заговорщиков. 30 марта председатель ЧК информировал уком, что заговорщики проникли в город под видом военнослужащих 26-й пехотной и 3-й кавалерийской дивизий и собираются выступить. Было решено их опередить. Операцию назначили на 2 апреля. Этот же день был и датой выступления заговорщиков.

Утром 2 апреля чекист Миридонов с группой бойцов направился к дому начальника милиции Яшкова. Охрана мятежников открыла огонь, и Миридонов был убит. В это время около 70 вооруженных заговорщиков двигались к своему штабу. Они приняли выстрелы за сигнал к выступлению и попытались атаковать здание ЧК и отряда особого назначения. Атаку легко отбили красноармейцы взвода охраны ЧК и группа вооруженных коммунистов. По тревоге собрались руководители укома, бойцы коммунистического отряда. На двух автомашинах установили пулеметы, несколько десятков красноармейцев и коммунистов составили ударную группу. В первой же контратаке она наголову разгромила врага.

Уком партии и уездный исполком направили в волости циркулярное письмо, потребовав от местных Советов проверять документы у всех прибывающих и немедленно пресекать любые попытки врага вести контрреволюционную агитацию.

Потерпев поражение в Гурьеве, заговорщики попытались поднять казачество близлежащих станиц и хуторов под лозунгом «Долой Кирреспублику, да здравствует правда казаков!», «Бей коммунистов, да здравствует Советская власть!» В поселках Кондауровском, Редутском, Сорокин-ском, Сарайчиковском, Гребенщиково мятежники произвели аресты коммунистов и актива местных Советов.

Несмотря на ограниченность имевшихся сил, Гурьевский уком партии действовал энергично и оперативно. 2 апреля часть отряда особого назначения на автомашинах была направлена в соседние волости для ареста заговорщиков. Город объявили на военном положении. 3 апреля уком заслушал информацию представителей военкомата и ЧК «О восстании в г. Гурьеве и прилегающих поселках». Был создан ревком в составе Л. Косенкова, П. Куприянова, Б. Чинга-зиева. Ревком сообщил о происшедшем в Астрахань и Уральск и попросил помощь для ускоренной ликвидации возможных выступлений контрреволюционеров. К середине апреля все очаги мятежа были ликвидированы.

Гурьевская партийная организация наряду с военно-чекистскими мерами борьбы с врагом уделила большое внимание политико-разъяснительной работе среди тех, на кого пытались опереться заговорщики. На собраниях и митингах трудящихся разоблачались намерения контрреволюционеров. Заметную роль в проведении разъяснительной работы среди казачества сыграл отряд московских курсантов-ком-мунистов и комсомольцев, которые в беседах с жителями станиц и хуторов рассказывали о решениях X съезда партии, об усилиях рабочих и крестьян по восстановлению разрушенной двумя войнами экономики страны.

Эсеро-кулацкая авантюра вызвала гневное осуждение со стороны рабочих и крестьян уезда. Рабочие ракушинско-го нефтеперегонного завода писали в газету «Трудовая правда»: «Добытой власти трудовым народом мы никому не отдадим». В нелегкие дни «решительной борьбы с разрухой нет пощады, не должно быть пощады и не будет пощады тем предателям, которые восстают с оружием в руках против Советской власти»,—заявили труженики Гурьева. «Бывшие кулаки, урядники и прочие эксплуататоры не найдут поддержки в народных массах»,— писал в газету казах-коммунист Кужаров. Жители аула открыто говорят контрреволюционным шептунам: «Вы враги народа, мы вам не верим». Глубокое недовольство действиями заговорщиков высказали и многие крестьяне. Об этом уже 4 апреля сообщил в ревком командир специального автогрузового отряда.

Успешная ликвидация авантюры не вскружила голову коммунистам города и губернии. Они самокритично разобрались в причинах мятежа, указав и на свои немалые ошибки, позволившие врагу действовать долго и нагло. Весьма глубоко и ответственно выступили на своем партийном собрании казахи-коммунисты Кзыл-Куги. Они отметили, что живительной почвой контрреволюции является примиренчество аппарата уездных учреждений с шовинистическими настроениями части казачества, с чем необходимо решительно бороться.

В середине апреля органы ЧК Семипалатинской губернии при содействии чоновцев ликвидировали широко разветвленный заговор в Семипалатинске, В апреле 1921 года чекисты нанесли сильнейшие удары по эсеро-кулацким заговорщикам в Павлодаре, Аулие-Ате и других местах Казахстана.

В то время как народы Советской страны, поддержав утвержденный X съездом РКП (б) курс новой экономической политики, все активнее включались в дело восстановления народного хозяйства,- партия эсеров использовала любые возможности для усиления борьбы против рабоче-крестьянского строя. Наряду с организацией мятежей в Кронштадте, в некоторых городах и селениях Западной Сибири, эсеры возглавляли и направляли действия эсеро-ку-лацких банд в Поволжье, Приуралье, на Кубани, Украине и в других районах страны,

Эсеровские спецы из военного отдела парижского «Административного центра» утверждали, что кулацкие банды или, как они их называли, зеленые есть готовое ядро народного ополчения, которое при благоприятных условиях может стать народной армией. Эту линию официально закрепил циркуляр Центрального оргбюро эсеров от 23 июня 1921 года. В нем говорилось, поскольку «зеленое движение» «в своих конечных устремлениях совпадает с лозунгами социалистической демократии, постольку П.С-Р (партия социал-революционеров.— В. Г.) солидаризуется с ним, приветствует усиление и развитие этого движения в настоящий момент и признает для себя обязательным вхождение в него и работу по его сплочению и оформлению».

Одним из районов эсеровской «работы» стало междуречье Урала и Волги. С середины апреля сводки штаба главкома страны, информационные материалы Уральского и Саратовского губкомов РКП (б), страницы местных газет запестрели сообщениями о налетах кулацких банд на совхозы, коммуны, продовольственные пункты, железнодорожные станции, села, аулы, станицы и уездные центры. Враг зверски уничтожал коммунистов, комсомольцев, бойцов продотрядов, активистов местных Советов. Бандиты расхищали или уничтожали государственное и общественное имущество, раздавая порой награбленное крестьянам, чтобы заручиться их поддержкой.

Так воедино сливались вооруженная контрреволюция и обыкновенный грабеж. Свои действия эсеро-кулацкие разбойники вели под лозунгами «Советы без коммунистов», «Долой коммунию», поэтому их банды стали называть политическими. Выступая на X съезде РКП (б), В. И. Ленин назвал бандитизм новым видом войны, ее новой формой. Это была настоящая война, но без четко обозначенной линии фронта. Не располагая силами для прямой борьбы с частями Красной Армии, контрреволюция сделала ставку на тактику действий малыми отрядами, временами объединяя некоторые из них. Состав эсеро-кулацких банд был пестрым. Редактор газеты «Красный Урал» П. Г. Петровский писал, что наряду с кулацкими сынками и дезертирами «самые худшие отбросы общества объединяются под знаменем бандитизма. Тут и уголовные преступники, и крайние анархисты, тут и правые, и левые социалисты-революционеры, и явные открытые помещики».

В Саратовском Поволжье банды Попова, Вакулина, Маслакова заняли и разграбили уездные центры Хвалынск, Камышин, крупную станцию Ртищево. Выбитые из этих мест частями Красной Армии и чоновцами эсеро-кулацкие вояки отступили в пределы Западного Казахстана и, пополнив свои ряды бывшими белыми казаками, вновь стали серьезной угрозой.

25 апреля конная банда Сафонова (500 сабель) захватила станцию Семиглавый Мар и, чтобы вызвать крушение бронепоезда на линии Саратов — Уральск, пустила ему навстречу паровоз. Избежать аварии удалось благодаря искусству и мужеству машиниста. 26 апреля банды Сафонова— Сарафанкина (3000 сабель, 200 пехоты) атаковали у ст. Шипово части 48-й стрелковой дивизии и после 6-часового боя вынудили их отступить. Отряды Сафонова стали систематически обстреливать из пулеметов суда, проходившие по Волге.

Эсеро-кулацкие головорезы, говорилось в листовке Уральского губкома партии, «налетают то на одну станицу, то на другой поселок, грабят жителей, угоняют скот, расхищают склады, расстреливают представителей волостных и сельских ячеек». Постоянные налеты шаек ухудшали и без того сложное положение с продовольствием.

В последние дни апреля 1921 года на всей территории Западного Казахстана стояла жара. Надвигалась засуха. В таких условиях разгул бандитизма приобретал особую опасность. Газета «Красный Урал» писала: «Мы переживаем тяжелые дни... Никто такой разрухи, как в Уральской губернии, никогда не видел... В городе страшный недостаток продовольствия. Мы все меры приняли для того, чтобы в город что-нибудь подвезти. Сами рабочие пошли в отряды и теперь достают себе хлеб.

Кто мешает этой работе? (Этой) работе мешает бандитское движение... Чье же это движение? К нам из центра должны были придти семена проса. Теперь их нет. Кто виноват? Тот, кто режет телеграфные провода, увечит железнодорожное полотно и взрывает мосты. Это лучше всего подтверждает, что бандитизм — это кулацкое движение против рабочих города и бедняков деревни».

Сорвать маску с налетчиков было тем более важно, что среди части середняков и казачества демагогия социал-предателей порой находила сочувствие. Это происходило потому, что главари разбойничьих шаек скрывали свои цели, а в публичных выступлениях в селах и станицах именовали свое воинство «партизанами», «народоармейцами», «бойцами восставших войск и воли народа».

Упрощенность понимания причин роста бандитизма проявлялась и у части коммунистов. 1 мая 1921 года на общем собрании партийной организации Уральска П. Парамонов говорил, что бандитизм — следствие перегибов продотрядов. Критикуя такую глубоко ошибочную точку зрения, П. Г. Петровский отметил, что она льет воду на мельницу кулацких адвокатов из числа эсеров, служит оправданием разгула мелкобуржуазной стихии.

Уральский губком РКП (б) разоблачал попытки врага распространять антисоветские взгляды среди трудящихся. Газеты «Красный Урал» и «Трудовая правда» систематически. печатали статьи об антинародном характере эсерокулацкого бандитизма, разоблачали ложь мелкобуржуазных идеологов, призывали рабочих и крестьян к борьбе с попытками контрреволюции сорвать строительство новой жизни. В уездах и волостях широко распространялись обращения, воззвания и специальные листовки губкома партии, исполкома Советов. О величайшем вреде бандитизма коммунисты вели речь на митингах и собраниях трудящихся.

В те дни с серией статей на эту тему выступил в газете работник политотдела укрепрайона А. Нежданов. Он писал, что, прикрываясь названиями полков «восставших войск», эсеры тянут рабочих и крестьян «в бандитскую ловушку». Именно эсеры взяли на себя «роль агентов помещиков и капиталистов. Они стремятся получить власть в свои руки, чтобы передать ее буржуазии и помещикам, как это они делали раньше...».

О сущности эсеро-кулацкого бандитизма не раз писал в газете признанный вожак уральских коммунистов талантливый пропагандист П. Г. Петровский. Урок Кронштадта, отмечал он, наглядно показал всем, что эсеры — это лишь авангард контрреволюции. «Помните этот грозный урок! Там эсеров сменила генеральская свора. И здесь (в При-уралье. В. Г. ) из-за спины анархистов и эсеров самодовольно выглядывает жирная рожа помещика. Бей по помещику, крестьянин! Бей по эсеру, который тянет за собой помещика. Берегись бандитизма, в нем твоя гибель».

Развернув кампанию разоблачения эсеров, Уральский губком партии проанализировал положение дел на участках борьбы с мелкобуржуазной контрреволюцией. Были выявлены слабые места. Так среди личного состава подразделений гарнизона и железнодорожников эсеровские пропагандисты агитировали за Учредительное собрание. Большую тревогу вызывали рейды банд в Илекский и Покровский районы, где имелись некоторые запасы хлеба. Требовалось усилить работу местного аппарата ЧК, который не поспевал за развитием событий.

24 апреля, а затем 6 мая президиум Уральского губкома РКП (б) вынес решения по борьбе с бандитизмом. Было предложено создать вооруженный отряд из железнодорожников-коммунистов «для сопровождения и охраны поездов»; срочно формировать коммунистический эскадрон из коммунистов-добровольцев города, мобилизовать в него 100 коммунистов из уезда, пополнить конной разведкой. Командиром эскадрона назначить председателя губиспол-кома Чеботарева, комиссаром П. Г. Петровского. Усилить губчека и отделение районной транспортной ЧК путем мобилизации туда (временно) 40 коммунистов; просить ЦК РКП (б) направить на работу в Уральск «опытных чекистов из северных губерний».

В результате проведения этих мер удалось приостановить рост бандитизма. После столкновений с частями Красной Армии крупные банды стали распыляться. 6 июня в районе Шильной балки в боях с 1-й бригадой Сибирской кавдивизии сафоновцы потеряли около 200 убитыми и 15 пленными.

Мероприятия партийных организаций нашли глубокое понимание среди рабочих города. От их имени профсоюз металлистов заявил, что «примет все меры к сплочению самых широких рабочих масс и к вовлечению их в борьбу совместно с Коммунистической партией на подавление бандитизма». Главари банд не были поддержаны ни большинством крестьянства, ни казачества. Секретарь губкома партии И. Недачин сообщал в ЦК РКП (б) о провале попыток эсеро-кулацких кругов «превратить Приуралье в колыбель нового мятежного движения. Оно стало объектом разбойничьих нападений и разграблений со стороны банд, вторгающихся из пределов соседних губерний... Лишь частично наблюдается переход уральского населения на сторону этих банд».

К середине мая в крупную боевую силу выросли отряды особого назначения, в которых состояло более 1000 коммунистов. Губернский центр надежно прикрыли 150 кавалеристов коммунистического эскадрона. Охрану важнейших складов и патрулирование улиц взял на себя особый отряд городских комсомольцев.

И все же разгул бандитизма в Западном Казахстане остановить не удалось. Безжалостным союзником контрреволюции стал голод. Небывалая засуха погубила урожай во многих хлебных районах страны. В Поволжье, Уральской, Оренбургской и ряде других губерний выгорели посевы озимых, яровых, картофеля. Некоторые крестьяне, потеряв надежду на выход из создавшихся трудностей, пошли в банды. Так уже не раз было в истории. Еще Н. А. Некрасов писал о беспощадном царе—«голод названье ему. Водит он армии...». Именно голод загнал в эсеро-кулацкие формирования тысячи отчаявшихся людей, где они стали невольным орудием честолюбивых атаманов.

Группировка банд Аистова, Пятакова, Сафонова, Сара-фанкина и других, действовавшая вдоль линии Покровск — Уральск, насчитывала до 6 тыс. человек. В районах Оренбуржья банды Фатулина, Охранюка перешли к глубоким рейдам, в ходе которых громили сельские и волостные Советы, коммуны, колхозы, совхозы, уничтожали их актив, расстреливали коммунистов, сотрудников милиции, продовольственного аппарата. Так, 22 июня при налете сафонов-цев на поселок Красный был захвачен и зверски замучен председатель Замореновского сельсовета коммунист Семы-кин. В ответ на предложение бандитов отказаться от членства в РКП (б) Семыкин заявил, что он «идейный коммунист и борется с белогвардейцами с начала революции». Враги зверски надругались над большевиком. Когда через несколько дней родные и близкие нашли труп Семыкина, то он был весь покрыт штыковыми, сабельными и винтовочными ранами.

К югу от Уральска, спилив телеграфные столбы на протяжении нескольких километров, бандиты прервали связь с Гурьевом, затем нарушили ее с Оренбургом и Саратовом. Другие банды производили налеты на пассажирские поезда по линии Саратов — Уральск.

Появление в пределах Уральской губернии банд из районов Поволжья подняло дух офицерско-кулацких слоев станиц и хуторов, зажиточных казаков. Банды растут численно и становятся все агрессивнее. 1 июня 1921 года после пятичасового упорного боя банда Катушкова в 700 сабель захватила поселок Бударино. Большая часть защитников — коммунисты отряда особого назначения и бойцы полуроты 38-го батальона ВЧК — геройски погибла.

Спустя несколько дней «соединение» Катушкова и отряды Сафонова штурмом взяли станцию Шипово, а затем, совершив рейд на юго-восток, захватили уездные центры Лбищенск и Джамбейты.

На протяжении июня и июля 1921 года в сообщениях в Киробком и ЦК РКП (б) Уральский губком партии писал, что своими силами подавить мелкобуржуазную контрреволюцию коммунисты Уральска не могут, им нужна экстренная помощь крупными военными силами. В Уральской губернии бандитами были разгромлены 45 проц. волсоветов, три райпродкома, все совхозы.

Ходатайствуя перед Москвой и Оренбургом о помощи, партийные и советские органы губернии поднимали на борьбу с бандитизмом и местные силы. Отряды особого назначения и продотряд были переведены на казарменное положение и подчинены военному командованию, началось формирование добровольческого кавалерийского отряда из представителей казахской бедноты, была установлена прямая связь с командованием Заволжского военного округа через специального уполномоченного губкома — Лытова. В специальном обращении губкома подчеркивалось: «Пусть никто не отговаривается тем, что снятие того или иного работника послужит тормозом для государственного учреждения, пусть не сетуют мирные жители на мобилизацию лошадей в рабочую пору...

Каждый должен знать одно: напрасна вся наша работа, напрасен весь наш труд будет, если налетят банды, разграбят результаты нашего тяжелого труда, пожгут, разрушат наши жилища и убьют сотни невинных людей...

Все на борьбу с бандами. Вот наш очередной лозунг... Добьем отбросы контрреволюции и...примемся за мирный труд!».

ЦК партии и Советское правительство внимательно следили за положением дел в Заволжье и Приуралье. Хотя основное внимание в те месяцы уделялось борьбе с антоновщиной, ликвидация которой была объявлена общегосударственной задачей, в район Царицына — Уральска стали срочно перебрасывать крупные воинские силы, в частности 27-ю Омскую краснознаменную стрелковую дивизию. Ею командовал герой гражданской войны, кавалер трех орденов Красного Знамени В. К. Путна. В трех бригадах дивизии насчитывалось 14,6 тыс. бойцов и командиров, имелось более 300 пулеметов и 42 орудия. На стыке Саратовской и Уральской губерний действовала 1-я сибирская кавалерийская бригада, а по линии Покровск — Уральск — бронепоезда.

Сосредоточение усилий партийных, советских, военных и чекистских органов на борьбе с эсеро-кулацкой контрреволюцией позволило приостановить ее новое наступление. Но борьба осложнялась из-за наступившей засухи.

В. К. Путна 30 июня сообщал в штаб округа: «Положение с довольствием и фуражированием на низовьях отчаянное. Губернии низовья (Царицынская, Астраханская, Уральская.— В. Г.) находятся в катастрофическом продовольственном положении. Войска не могут обеспечиваться ресурсами местности. Подвоз недостаточен. Началась голодовка людского и конского составов. При наличии эпидемий холеры и тифа такое положение грозит тягчайшими последствиями для личного состава частей. Падеж же конского состава уже начался и прогрессирует. Необходимы исключительные меры».

Продовольственное положение в Заволжье в июле 1921 года достигло такой остроты, что, несмотря на нехватку войск для борьбы с бандитизмом, пришлось вывести 48-ю стрелковую дивизию в другой район.

Обстановка благоприятствовала врагу. Конные банды в ряде районов легко уходили от столкновений с крупными пехотными частями, внезапно налетали на мелкие подразделения, а при опасности легко уходили от преследования. Партийные организации делали многое для отпора мелкобуржуазной контрреволюции. Но в пропаганде и агитации не раскрывалась с должной убедительностью шовинистическая подоплека политического бандитизма. Действуя под лозунгом «Долой Кирреспублику, да здравствует правда казаков», враг обеспечивал себе поддержку богатых станичников, неприязненно воспринимавших решение правительства Казахстана о возвращении местному казахскому населению части земель, отнятых у них царизмом и переданных уральским казакам. Однако именно в это время Уральский губком РКП (б) не раз ставил перед Киробкомом и ЦК партии вопрос об ошибочности присоединения губернии к Казахстану. В этот период слабо велась работа по привлечению к борьбе с эсеро-кулацкими бандами коренного казахского населения, которое составляло 70 прод. населения губернии.

Добровольцы из аулов не имели достаточной боевой подготовки. Но с их помощью можно и нужно было, опираясь на традиционную систему «узун-кулак», наладить службу связи и оповещения, вести конную разведку. Отсутствие такой службы привело к трагедии в Адамовке, когда крупная банда Охранюка почти врасплох застала местных коммунистов и большинство из них замучила. Внезапность во многом обусловила захват врагом Джамбейты, в определенной мере — трагедию в Каркаралинске, а также драматические события в других городах и селах края.

Кирпартбюро, проанализировав ведение борьбы с политическим бандитизмом на территории республики, изложило свое мнение в специальном циркуляре, в котором говорилось о том, что упущения в воспитательной и организаторской работе в массах, невнимание к службе разведки и оповещения в отрядах особого назначения, неумение привлечь на свою сторону трудовые массы аула позволили врагу «приносить неисчислимые бедствия Советской власти, уничтожать целые коммунистические организации и отдельных коммунистов, внедрять в обывательские умы мысль о несостоятельности Советской власти, способствуют росту и укреплению бандитских шаек и т. д.».

Циркуляр предписывал обеспечить четкую работу Советов, изучать настроения различных слоев населения, разъяснять, что бандитизм — беда и горе для простых людей. Задача коммунистов — влиять и на тех тружеников, кто случайно попал в банды.

Кирпартбюро предложило очистить партийные организации от случайных людей, поддерживать постоянную связь с военным командованием, использовать отряды особого назначения для несения караульной службы, разведки, связи и работы по обороне населенных пунктов.

Более развернутую программу действий подготовила первая республиканская партконференция.