Бет - 4

КОГДА СМЕЛОСТЬ НЕ ТОЛЬКО ГОРОДА БЕРЕТ

Известно, что на фронте всякое бывало, а иногда такое, во что и трудно даже поверить. Нередко обстановка там менялась подобно картинкам в калейдоскопе. И, как правило, побеждал обладающий большей выдержкой, сообразительностью и смелостью. Подтверждение тому эти две краткие истории, случившиеся с нашим земляком Борисом Михайловичем Руденко, бывшим учеником 36 школы г. Алма-Аты, активным участником Великой Отечественной войны.

В августе сорок второго, когда по радио начали передавать тревожные сводки о великой битве на Волге, в свои неполные восемнадцать лет Борис пошел в армию. После», окончания в мае 1943 года Ашхабатского военно-пехотного училища молодой лейтенант-минометчик участвует в боях за Северный Кавказ, в составе Отдельной Приморской армии штурмует «Голубую линию», потом освобождение Крыма, 4-й Украинский фронт и сражения на землях Чехословакии.

Вот его рассказ...

...В начале мая сорок четвертого года наш 315 гвардейский полк 128 гвардейской горно-стрелковой Туркестанской дивизии получил приказ занять боевые позиции юго-восточнее города Севастополя, за освобождение которого в то время шли упорные ожесточенные бои. 9 мая город был освобожден, но оставался неосвобожденным мыс Херсонес. Здесь у немцев скопилось много техники и живой силы, которую они намеревались вывезти морем и транспортными самолетами, чего конечно, наше командование не могло допустить. Перед воинскими соединениями была поставлена «жесткая» задача — в самый короткий срок овладеть мысом и не дать возможности противнику усилить другие свои группировки за счет херсонесских войск. В частности, нашему полку была поставлена задача — ваять населенный пункт Омега, один из узловых пунктов в обороне противника.

В ходе наступления наша пехота вплотную подошла к нему, но затем контратаками противника была оттеснена несколько к востоку. С этого и начались наши «злоключений».

Предстояло срочно сменить огневую позицию. Командир минометной роты по пути на командный пункт полка выбрал подходящее местечко и приказал мне вернуться на прежнюю огневую и провести роту на новые позиции.

Что я и сделал, но на обратном пути нам встретился старший офицер из штаба полка с автоматчиками и приказал двигаться прямо к населенному пункту Омега, где по имеющимся у него сведениям находилась наша пехота, срочно нуждавшиеся в огневой поддержке. Вслед за нами он обещал послать и нашего командира роты. Как известно, по уставу выполнению подлежит последний приказ. Развернувшись почти на 90 градусов, мы ускоренным шагом двинулись на Омегу. Впереди совсем рядом показались траншеи и в это время на нас обрушился огонь нашей артиллерии. В чем дело? Почему нас обстреливают свои? Ведь немцы в Омеге, а не здесь. Но, как потом выяснилось, артиллеристы оказались правы. В этих траншеях сидели немцы и нас они не заметили из-за пересеченности рельефа местности. Но тогда мы всего этого не знали, и чертыхаясь в адрес своих артиллеристов на чем свет стоит, ускорили марш, чтобы выйти из зоны обстрела. Во время артналета немцы попрятались в укрытия и мы совершенно беспрепятственно пересекли траншею, не ведая того, что оказались в их тылу. Затем, выбрав укрытие (небольшое понижение в рельефе), решили немного передохнуть, выяснить обстановку и вдруг, как из-под земли перед нами появился наш полковой разведчик с «языком»— пленным фрицем. От него мы все и узнали. Оказывается наши пехотинцы занимают оборону где-то в 400—500 метрах позади нас. «Вы, сказал он, находитесь в тылу у немцев и без помощи вам отсюда не выбраться. Там, где я пройду (проползу) со своим «языком», вы не пройдете незамеченными».

Тогда я изложил наше положение в донесении на имя командира роты и просил разведчика передать его нашему командиру роты капитану Карташову или командиру полка. На этом мы с ним и расстались.

Вопрос, что делать дальше. В моем подчинении минометная рота, но рота эта только на словах, фактически: два миномета, двуколка с минами и 14 человек, из которых 11 вооружены двумя автоматами, девятью карабинами и три лейтенанта (вместе со мною) пистолетами. Думай ни думай — выход один. Приказал занять круговую оборону, установить минометы, подготовить мины и ждать. Вскоре заметили, что прямо на нас со стороны траншей, которые мы только что проскочили, идут два фрица с ручными пулеметами. Идут в Омегу и что-то между собой говорят. Мы сняли их, забрали пулеметы и усилили свою оборону. Было ясно, что вслед за ними последуют и другие. Ждать пришлось недолго. Появилась группа, человек пятнадцать-двадцать. Подпустив их почти вплотную, открыли огонь. Большая часть из них осталась на месте, остальные бросились врассыпную. Затем появилась еще группа, за ней вторая и третья. Мы стали опасаться, а хватит ли у нас патронов продержаться до прихода подкрепления. Смотрим, гитлеровцы на окраине Омеги стали выкатывать на прямую наводку пушку, при виде которой каждый из нас мысленно попрощался с жизнью. Орудие на прямой наводке, это не фунт изюма. Единственное спасение вывести его расчет из строя минометным огнем. Из пятнадцати мин, выпущеных по пушке, три упали возле. Цель была достигнута — расчет выведен из строя.

В это время несколько левее от нее из-за домов немцы стали выкатывать второе орудие. Мы перенесли огонь туда, к минометам присоединились и наши пулеметчики. К этому времени у нас уже было четыре пулемета и мы вели огонь как по окружающим нас немцам, так и по окраине Омеги. Шум поднялся страшный. Пулеметно-винтовочная стрельба перемежалась с беглым огнем минометов. Немцы не могли понять в чем дело. Откуда у них в тылу русские. Потом пленные рассказывали, что многие из них в то время думали, что со стороны моря высадился крупный десант, а значит, все кончено и сопротивление бессмысленно.

Из двадцати выпущенных по второму орудию мин, две упали между его станинами. И в это время мы заметили, что немцы выбросили белый флаг. «Неужели,— подумал я,— они решили капитулировать?»

Если так, то медлить нельзя. Нельзя давать им опомниться и прийти в себя. Решил идти и принимать капитуляцию. Мои товарищи стали отговаривать меня. Высказывались предположения о провокации. Могло быть и так. Но я все же решил идти. Не доходя метров сто до окраины Омеги, меня догнал мой товарищ, старший сержант Василий Крыс. Нам навстречу вышли немецкий и румынский офицеры с белым флагом. На ломаном русском языке они за я* вили, что гарнизон Омеги капитулирует. Я приказал им выстроить своих людей, пересчитать и доложить. Выяснилось, что мы взяли в плен сто двадцать солдат и офицеров врага. Во время подсчета я заметил, что на нас наступают развернутой цепью наши пехотинцы. «Ну,— думаю,— все пропало. Стоит им только открыть огонь, как немцы перестреляют нас и займут оборону».

Но все обошлось хорошо. Подбежавшему командиру пехотинцев я объяснил, что здесь война кончилась и надо спешить на мыс.

Построив пленных, мы двинулись сопровождать их. Около «злополучной» траншеи нас встретил «наш наставник»— старший офицер штаба полка. Оказалось, что вслед за нами он тоже двинулся в Омегу, но был обстрелен из траншеи немцами, очнувшимися после артналета. Что случилось с нами, он не знал до того момента, пока ему разведчик не передал мое донесение. Связной посланный за командиром нашей роты не нашел его. А тот, получив от начальника артиллерии полка задачу, вернулся на то место, куда приказал мне привести людей. Нас он там не застал, не нашел нас и на старой огневой позиции. В чем дело? Где его люди? Идет жаркий бой, надо срочно поддержать пехоту минометным огнем, а у него нет ни людей, ни минометов. Пришлось докладывать об этом командиру полка. Тот рассвирипел и приказал ему искать нас хоть под землей. Пока он искал, бой кончился.

— Поздравляли нас все. О нас была даже напечатана статья в армейской газете. Все мы были награждены орденами и медалями; я—орденом Красного Знамени. Было мне в то время девятнадцать лет,— спокойно закончил свой первый рассказ наш земляк.

В ходе освобождения Чехословакии было немало сражений, среди которых особое место занимают бои за Дукельский перевал в Карпатах: обе стороны понимали огромное стратегическое его значение, а потому бои здесь отличались особой ожесточенностью. Недаром Чехословацкая Республика в числе первых наград учредила медаль «Герою Дукельских боев». Наш земляк участвовал в этих и ряде других боев на чешской земле, за что новая, народная Чехословакия наградила его медалью «За храбрость».

...Это было в 1944 году, во второй половине сентября. 315 горнострелковый Севастопольский полк 128 гвардейской горнострелковой Туркестанской дивизии 1-й гвардейской армии получил приказ овладеть одним из участков Дукельского перевала, расположенного на границе Польша и Словакии. Вступив в бой с марша, полк без особых потерь прорвал оборону и занял несколько населенных пунктов. Оправившись от внезапного удара, немцы, подтянув резервы, приостановили наше наступление и на отдельных участках перешли в контратаку. Пришлось временно занять оборону, а нам — минометчикам отрывать в полный профиль огневые позиции. Не успели мы окопаться, как противник силою до роты внезапным фланговым ударом вклинился в нашу оборону, расположенную в 300—400 метрах впереди наших позиций, и стал стремительно преследовать нашу отступающую пехоту. Раздумывать было некогда. Я попросил разрешения у капитана Карташова взять всех бойцов, кроме наводчиков, и контратаковать немцев, не подозревавших, что в густом кустарнике, расположенном слева, по ходу их наступления, находятся наши огневые позиции. Собралось нас человек двенадцать. Вооружены были автоматами и гранатами. Необходимо было внезапным, ошеломляющим ударом приостановить наступление немцев, сбить их наступательный порыв и дать возможность нашим отступающим подразделениям перестроить свои боевые порядки и перейти самим в наступление. Выбрав момент, когда немцы поравнялись с нашими замаскированными позициями, мы с криком «Ура!», «За Родину!» почти в упор стали расстреливать их автоматными очередями и забрасывать гранатами. Внезапность и шумовой эффект оказали свое действие. Не оказывая сопротивления, противник в панике стал отступать. Воспользовавшись этим, развернулась и наша пехота. Она быстро догнала нас и совместными усилиями мы «на плечах» противника стали развивать успех уже в его расположении.

Через связного командир батареи приказал организовывать наблюдательный пункт (НП) и поддержать нашу пехоту огнем из минометов. Обосновавшись в небольшой воронке от снаряда, куда нам и была подана проволочная связь, мы стали корректировать огонь минометов и дали возможность активнее развивать наступление. Увлекшись ведением огня мы потеряли чувство бдительности. Немцы заметили нас и прямой наводкой из самоходного орудия вывели из строя наш НП. Я был тяжело ранен в голову.

Затем полтора месяца провалялся по госпиталям. Но вернулся в свою часть и прошел с ней по дорогам Европы до победного конца.

...Таков вкратце второй рассказ нашего земляка Бориса Михайловича Руденко, ныне кандидата геологических наук, видного геолога Казахстана, чьими стараниями открыто несколько крупных запасов полезных ископаемых на огромных просторах республики.