Бет - 7

Бахытжан Ертаев умел мгновенно принимать решения. Для спасения взвода Прохорова он поставил под ружье весь батальон, вплоть до кашеваров. Он был вынужден так поступить, потому что одна рота стояла в Асмаре, другая рота находилась в Баркане, а еще одна рота была на марше, сопровождая колонну в Джалалабад. Собрав всех оставшихся, кто был под рукой, организовав порядок, Бахытжан Ертаев незамедлительно выступил в путь, направляясь к злополучному ущелью Сарышыган. Бой, начавшийся днем, продолжился и ночью. Оказалось, что Прохоров лишился ноги. Несмотря на невыносимую боль, боясь потерять сознание, он спрятал военную карту в щель между камнями. Когда подошли наши силы, он достал карту из схрона и собственноручно вручил ее Ертаеву. Оказалось, что из взвода Прохорова погибли 13 солдат. Мы тела всех товарищей вытащили с поля боя. Трое бойцов попали в плен. Но и в наших руках оказались три душмана. В этой схватке и сам Бахытжан Ертаев несколько раз вступал в рукопашную с отчаянным врагом…

На следующее утро Бахытжан Ертаев встретился с командиром душманских боевиков и обменял трех пленных афганцев на три трупа наших солдат.

На вызволенные из вражьих рук тела наших товарищей невозможно было смотреть без содрогания. Ступни их были исполосованы ножами, отрезанные половые органы были засунуты в рот. Внутренности были вытащены из вспоротых животов, а вместо них забиты всяким мусором. Сердце заместителя командира бригады Карамышева не выдержало этого жуткого зрелища, и он, ослепленный яростью, автоматным шомполом проткнул глаз одному из пленных душманов…

Впоследствии военная комиссия вынесла решение о крайнем истощении нервной системы Карамышева, и он был отправлен на родину. Не оправдывая поступок Карамышева, все же скажу, что всем нам было очень трудно проявить выдержку, видя искалеченные, изуродованные, оскорбленные тела своих товарищей, с которыми только вчера сражались плечом к плечу. Мы не только спасали жизни друг другу, выносили раненых из-под огня, изнывали от жажды под палящим солнцем, сбивали в кровь ноги в каменистых горах, но и делились секретами во время коротких привалов, вели душевные разговоры, имели общую судьбу. Своими глазами видели мы случаи, когда и наши солдаты,

дав волю непереносимому гневу, отрезали уши пленным душманам или выбрасывали их за борт с высоко летевших вертолетов. Мне нелегко оправдать их, но почти так же трудно осуждать. Каждый по-своему грешен перед Всевышним Творцом. Конечно, мне тяжело и говорить и писать об этом. Но что делать, если истина приказывает ничего не скрывать?! Война есть война…

Отличаясь особой отвагой и стойкостью, Бахытжан Ертаев вместе с тем был очень чутким и сострадательным командиром, знавшим своих солдат не только по фамилии, но и по имени, и в лицо. Он сразу подмечал даже малейшие перемены в настроении бойца, заботливо справлялся о причине грусти, интересовался, не заболел ли воин, не получил ли из дома весточку, которая огорчила его, или, может, кто-то из товарищей невольно обидел его. Он зорко видел все изменения в лице, глазах, голосе, походке, поведении своего солдата, как будто постоянно прощупывал у него какой-то невидимый пульс, и старался поставить точный диагноз…

Это было в то время, когда я уцелел в окружении в знаменитом местечке Хара, когда единственный из роты остался в живых. В штабе меня к тому часу, оказывается, уже внесли в списки погибших. А потом двое солдат Ертаева и рота Байгали Кокымбаева нашли меня живым среди камней. Бахытжану Ертаеву были хорошо известны те события, и однажды он специально завернул ко мне. Мне кажется, что эта встреча не была случайной. Иногда я думаю, что в этой жизни вообще нет ничего случайного, просто мы не всегда умеем уловить в как бы разрозненных явлениях и событиях строгую и предопределенную закономерность и связать все происходящее воедино, согласовав с космическим законом причинно-следственных отношений. Я догадываюсь, что хорошо понимающий душу солдата, ежечасно познающий его нужды и чаяния, чутко улавливающий звучание струн его сердца, Бахытжан Ертаев не спроста заехал ко мне. Но спросить об этом у него самого не решаюсь до сих пор.

Недаром говорят: «Если тучи сгустятся над головой мужчины, то голенища его сапог будут черпать воду». Вот и мы в одном походе шли по реке Кунар, заливая свои сапоги желтой водой. Приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о замшелые, скользкие придонные камни. А когда я поднял голову, то увидел, что прямо передо мной стоит Бахытжан Ертаев. Я тут же резко остановился. Уровень течения – выше колен.

Стоя в воде, Бахытжан Ертаев пристально смотрел на меня изучающим взглядом. На какой вопрос он искал ответ, я не понял. А потом он сказал:

• Видно, долгая жизнь предстоит тебе, брат. Только об одном не забывай… И тебя зовут Бахыт, и меня зовут Бахыт. Давай будем изо всех сил стараться не запачкать ничем недостойным свои имена. Где бы мы ни находились, в какие бы переделки ни попадали, мы с тобой не должны покрывать свои имена даже тенью позора. Ты далеко не простой джигит. Есть у тебя, оказывается, свой ангел-защитник, невидимый глазу телохранитель Оккагар, отбивающий пули, летящие в тебя. Наверное, Небо сохранило тебя для каких-то высших целей, которые ведомы одному Аллаху. Пусть же и в дальнейшем оберегают тебя духи священных предков, святых Аруахов! Будь жив и здоров, брат!

Я был взволнован. Еще бы! На меня, рядового бойца, обратил внимание не командир взвода, и даже не командир роты, а сам прославленный командир батальона, да еще нашел для меня столько теплых слов и добрых пожеланий… Как мне было не гордиться и не радоваться! Однако, когда волна первой радости схлынула, я почувствовал, как к сердцу приливает горячее чувство ответственности. Я ощутил, словно внезапный взрыв на солнце, что отважный и мудрый командир не просто отметил меня своим вниманием, но и указал направление в жизни, не отмеченное ни на какой карте, разъяснив боевую и духовную задачу моей судьбы, которую я буду обязан сохранить незапятнанной. Это была программа всех будущих моих дней, которую вложил в меня мой командир, и которую я должен выполнять отныне с честью, не поступаясь совестью… И почти сразу я осознал, как значительно выросла моя душа от этого понимания. И ощутил, что у нее появились крепкие и широкие крылья.

Несмотря на необходимую строгость и даже суровость, Бахытжан Ертаев был на удивление выдержанным и терпеливым человеком.

• Терпение, джигиты! Сохраняйте терпение. Вознесенные учители народа говорили, что желтое золото находится на дне терпения. И помните, что афганцы являются таким же народом, как и наш народ, что каждый пуштун или белудж - это дитя человеческое, что у него тоже есть мать. Не щади врага, но будь великодушен к человеку. Духовные корни народа кроются в плодородной почве его обычаев и традиций. Относитесь к вековому духовному укладу афганцев с должным уважением. И упаси вас Бог презирать их или кощунствовать, - предостерегал он бойцов в короткие минуты затишья.

По моим приблизительным сведениям, Бахытжан Ертаев во время войны находился в самых горячих, самых сложных и самых опасных местах Афганистана. Один только пример. Был в Афганистане один аймак-край, называемый Кафирстаном. Люди именно так называли этот район. Я еще думал: «Неужели здесь живут одни только неверные-кафиры?» Оказывается, в давние времена афганцы вторглись в эти земли, желая завоевать их, а жителей превратить в своих рабов. Однако они потерпели сокрушительное поражение. Не склонив головы перед афганскими завоевателями, народ этой земли без перерыва, в течение 78 лет вел освободительную войну против пришельцев. Впоследствии, когда они приняли Ислам, этот край получил имя «Нуристон». Нуристонцы отличаются особой воинственностью. Мировая пресса в свое время писала, что в войне 1820 года нуристонцы наголову разбили 18 дивизий англичан, полностью истребив всех британских солдат, сохранив жизнь только одному врачу…

Бахытжан Ертаев побывал и в этом непримиримом крае. В пределах этой земли невозможно было не только отдохнуть, но и хотя бы на минуту расслабиться. Стоило лишь смежить беспечно веки, как можно было лишиться головы…

Почему Бахытжану Ертаеву не было присвоено звание Героя Советского Союза? Этот вопрос до сих пор терзает меня. Впрочем, удивляться не приходится, ведь даже Баурджану Момыш-улы Золотая Звезда Героя опустилась на грудь через пятьдесят лет. Когда его уже не было в живых. Да и на звание генерала его представляли не раз, однако и этот заслуженный чин обошел его стороной. Я думаю, всему виной имперский шовинизм. Впрочем, подавляющее большинство военных людей, в их числе, конечно, и ветераны обеих войн, давно называют батыра Баурджана казахским маршалом. Это звание присвоил ему народ.

Об этом зашел разговор в кулуарах одной конференции. Один товарищ в погонах с плохо скрытым недовольством проговорил:

• Зачем ворошить прошлое? Военная история не знает случаев, чтобы воинское звание присваивалось посмертно. Подобного прецедента не было нигде.

Бахытжан ага нахмурился и резко заметил:

• Пока существует казахский народ, этот вопрос будет постоянно стоять на повестке дня. А вы, я вижу, плохо изучали военную историю. Иначе бы вы знали, что в сороковых годах прошлого столетия генералу Леклерку было присвоено звание Маршала Франции.
• У него и без того много наград, - пробормотал собеседник.
• Как ни странно, сейчас у него нет ни одной официальной награды своей родины, - тяжело вздохнул Бахытжан Ертаев…

Однажды в Москве на одном из военных совещаний Бахытжан Ертаев, обращаясь к генералам, сказал: «Я не принижаю заслуги фельдмаршала Кутузова, но почему вы, вознося до небес Михаила Илларионовича, отдавшего врагу Москву, никогда не вспоминаете добрым словом Баурджана Момыш-улы, который не отдал Москву немцам?»