Страница - 15

Бердибек Сокпакбаев (1924-1992)

Бердибек Сокпакбаев родился в селе Костюбе Нарынкольского района Алматинской области.

Окончил филологический факультет Казахского педагогического института им. Абая. Несколько лет учительствовал в сельской школе. Работал редактором на киностудии “Казахфильм”, в редакциях газет и журналов “Казах адебиети”, “Балдырган”. Окончил Высшие литературные курсы при Союзе писателей СССР.

Бердибек Сокпакбаев создает свои произведения для детей и юношества. Писатель выпустил около 20 книг: сборник стихов “Родник”, повести “Чемпион”, “В далеком ауле”, “Меня зовут Кожа”, “Путешествие в детство”, “Где же ты, Гаухар?”, роман “Мертвые не возвращаются” и другие. Он является автором нескольких пьес и киносценариев. Художественный фильм “Меня зовут Кожа”, поставленный по его сценарию в 1967 году, был удостоен премии на Каннском международном кинофестивале.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Где учился и работал Бердибек Сокпакбаев?

2. Произведения каких литературных жанров создавал он?

3. Какое произведение Б. Сокпакбаева экранизировано?

4. Посмотрите фильм “Меня зовут Кожа”, сопоставьте его с произведением.

МЕНЯ ЗОВУТ КОЖА

(Главы из повести)

ГЛАВА ПЕРВАЯ.

которая знакомит читателя со мной...

Позвольте мне, дорогой читатель, в первых строках моей повести познакомить вас с героем моего произведения. Этот герой — я сам. Меня зовут...

Ох, как только собираюсь выговорить свое имя, язык прилипает к гортани. Почему мир так несправедливо устроен, что одним достаются чудесные, звучные имена, а другим… Ведь повезло же рыжему, косому, малорослому мальчишке! Его назвали Муратом… А чем лучше меня Болат, Ербол, Бахыт? Ничем. Вы послушайте только, как эти ребята называют свои имена! С гордостью, отчеканивая каждую буквочку!

А есть имена вроде моего. Их слышать неприятно, не то что произносить. Будь это в моей власти, я бы по радио объявил: “Каждый мальчишка, каждая девчонка, недовольные своим именем, могут немедленно выбрать себе другое и называться им, пока не надоест”! Но кто же мне разрешит это?

Да, выхода нет. Никто тебя не спрашивал, каким именем ты хочешь называться, когда ты голенький лежал на пеленке перед гостями. Никому нет дела и сейчас, когда ты носить свое имя, как камень на шее.

Впрочем, хватит об этом. Мы и так отвлеклись от нашего рассказа.

Я мог бы, конечно, придумать себе псевдоним, то есть назваться чужим именем. Никто из посторонних об этом бы не узнал. Но тогда в ауле стали бы считать меня обманщиком и клеветником. Я написал бы, что какой-то Тыныртар или Айман выпил чужой кумыс в юрте пастуха или принес на урок лягушку. Тут бы и началось. Май-канова—это наша классная руководительница—сразу же уличила бы меня: “Только он способен валить свои грехи на других. Все знают, кто выпил чужой кумыс”.

А так как я решил никому, ни другу, ни врагу, не давать никаких поводов обвинять меня в том, что я напишу хоть одно неправдивое слово, будем знакомиться. Меня зовут… Кожа. Сами видите, какое “приятное” у меня имя!

Я не оправдываюсь и не хочу приукрасить себя, но что было, то было. Назвали меня при рождении Кожабер-геном. Как я превратился в Кожа—этого никто не знает. Не только посторонние люди, но даже мама и бабушка не назовут вам года, месяца и числа, когда потерялся хвост моего имени, звучная концовка — “берген”. С тех пор как я себя помню, все вокруг называют меня только Кожа.

У нас в классе два мальчика с таким именем. Старшего сына Суттибая тоже зовут Кожа. Чтобы различить нас, ребята придумали клички. Меня (по цвету кожи) зовут Кара Кожа, а его — Сары Кожа. Сначала я очень злился. Можно подумать, что я самый черный у нас в классе. Почему же никто не зовет Сабыбалдая Кара Сабыбалдаем? Почему мне никогда не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь сказал “Кара Мухаш”?

Но, поразмыслив, я решил, что ребята правы. Если бы в классе было два Мухаша или Сабыбалдая, то к их именам тоже приклеили бы какие-нибудь клички, может быть даже и “Кара”. А постепенно я привык к словам “Кара Кожа” и откликаюсь на это обращение так, словно “кара” значит не “черный”, а “умный”, “сильный”, “знаменитый” или еще что-нибудь даже поблагородней.

Зато, если ехидна Жантас говорит, чтобы подразнить меня, не Кара Кожа, а Кара Коже, что значит “черная каша-размазня”, я уж спуску не даю.

Фамилия моя Кадыров. Кадыр—это имя моего отца. Он погиб на фронте, когда мне было два года.

Итак, я рассказал вам о себе.

После знакомства с героем полагается описать его.

Я никогда этого не делал, поэтому приходится подглядывать в зеркало… Странное дело. Говорят, что девчонки чем больше на себя смотрят, тем больше себе нравятся. А у меня наоборот… Ну что это за нос? Мама иногда ласково называет меня “мой плосконосый”. Я не очень понимаю, что это значит. Но других слов для моего носа и вправду не подберешь. В каждую ноздрю влезло бы два пальца, и они торчат прямо вперед, как дула двустволки… Голова у меня гладкая-прегладкая. Только вчера старик Абукир снял мне волосы бритвой.

Что в моей внешности есть—вернее, бывает — необыкновенного, так это волосы. С виду они не особенно примечательны, но, когда дело дойдет до бритья, только держись! Ни у одного мальчишки во всем ауле нет такой щетины. Самая острая бритва словно спотыкается, никак не берет их поначалу. Потом, с трудом приладившись, начинает соскабливать мою щетину. Пока скажут “кончили”, я три раза почти погибну от боли и напряжения, с каким я сжимаю губы, чтобы не заорать.

Бреет меня обычно старик Абукир. У него самая острая бритва и самая легкая рука во всем ауле. И каждый раз он восклицает, как будто впервые заметив это:

— Ого! Наградит же аллах человека такими густыми и жесткими волосами! Видно, парень с характерцем!

Что еще полагается описывать? Что я очень смуглый, почти черный. Об этом уже говорилось. Пониже левого уха — маленькая родинка. В прошлом году один коренной зуб… Ладно, об этом не стоит говорить: у кого зубы не портятся?

Говорят, что я среднего роста. Но бабушка не согласна с этим.

— Когда ты вырастешь, будешь высокий, как отец,— уверяет она.

Я не знаю, кто прав. Прошлой осенью доктор измерял наш рост в школе. У меня оказалось сто тридцать девять сантиметров. Если бы я был с волосами, то вышло бы все сто сорок. Мне исполнилось двенадцать лет. Я закончил пятый класс. Больше о себе писать нечего. На этом я заканчиваю первую главу и перехожу ко второй.

ГЛАВА ВТОРАЯ, которая рассказывает о беспокойных мыслях

Наша речка Мукан почти пересохла. А ведь недавно она была вовсе не такой бледно-серой, а темной, почти синеватой, беспокоилась и бурлила.

Здесь раньше купались девочки. И Жанар была среди них. Ах, как жаль, что вы незнакомы с этой девочкой! Мы с ней учимся в одном классе. Погодите, я постараюсь рассказать вам о ней получше. Она… Ну, во-первых, она самая умная девочка в классе. Во-вторых, она самая красивая. Она всегда красивая, но когда наденет свой красный берет, то становится еще красивее. У Жанар чудесный голос.

А как она танцует! Если бы вы только один раз посмотрели, как Жанар, надев на голову берет с перьями филина, исполняет “Камажай”!

Как подумаю о Жанар, так на душе становится радостно.

Никто не знает, о чем я думаю, о чем мечтаю. А вот Жанар я рассказал бы все. Пусть Майканова — наша классная руководительница — ругает меня и говорит, что из меня не получится ничего путного. Жанар я открыл бы свой секрет. Я стану писателем. Книги мои будут печататься в тысячах, в миллионах экземпляров. Тогда все узнают, кто я такой. Признаюсь, что я сильно мучаюсь оттого, что не решаюсь рассказать обо всем этом Жанар.

Но ждать придется очень долго. А мне уже сейчас хочется сделать что-нибудь такое, чтобы все вокруг заговорили: “Ай да Кожа! Вот это Кожа! Ну и Кожа!” Вот тогда бы Жанар стала относиться ко мне по-другому. Да что сделаешь, сидя безвыездно в тихом ауле? Ничего...