Страница - 27

ЕДИНСТВО И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

Я недавно вернулся из Каира, но то, что я сейчас пишу,— это не путевые заметки в общепринятом смысле. Я не буду рассказывать о веерообразных пальмах и священных крокодилах, о пирамидах — как сейчас археологи ищут подземные ходы в те из них, куда до сих пор не был найден доступ. Я не стану описывать Нил на заходе солнца, когда вдруг в свежую прохладу вечера ветер приносит раскаленное дыхание Сахары.

Большая группа арабских, африканских, азиатских писателей была слишком озабочена, чтобы спокойно любоваться неповторимым своеобразием Каира и совершать экскурсии. Но, с другой стороны, близость к древним памятникам не могла не настраивать на определенный лад сегодняшние размышления.

Грустно было думать о том, как, в общем-то, жестоко обошлась судьба с народами двух величайших континентов— Азии и Африки. Эти народы знали на протяжении всей истории пышный расцвет наук и искусств, ремесел, архитектуры, философии... Здесь вырабатывались основы человеческих взаимоотношений, и первой добродетелью была признана справедливость. В справедливости видели силу, в доброте видели силу, в любви видели силу!

Вместе с тем, трудно представить себе более мрачные, трагические и оскорбительные страницы истории, чем те, которые писались здесь в последние пятьсот лет. И только социальные и национально-освободительные революции XX века принесли на эту многострадальную землю избавление. Человек поднял голову, развернул плечи — белые плечи, черные плечи, коричневые плечи. Чарующая мелодия Индии звучит сегодня на всем земном шаре. Африканский там-там оказался не набором примитивных звуков, как полагали надменные колонизаторы, а выражением богато одаренной души.

За долгие века колониального рабства в Азии и Африке беспощадному разгрому подвергались не только материальные основны национальной жизни. Этот разгром, быть может, еще грубее и непоправимее задел сердца и души. Смирительная рубашка, без всякой надобности надетая на человека, вселяет в него отчаяние и безнадежность, убивает веру в свои силы, своей ужасающей несправедливостью лишает воли. И чтобы такой человек, освободившись, быстрее встал на ноги и вздохнул бы полной грудью и увидел бы солнце —крайне необходимо дружеское чувство локтя, созвучие доброжелательных голосов.

Эта простейшая, но очень важная мысль была выражена писателями Индии. Еще в 1956 году, по их инициативе, в Дели была создана первая писательская конференция. Она стала отправным пунктом для объединения коллективных усилий писателей Африки и Азии в борьбе с империализмом и колониализмом. Не раз звучали голоса писателей двух этих континентов — в защиту мира, в защиту идеи разоружения, в защиту борющихся за свою независимость афро-азиатских народов.

Памятная конференция в Дели не просто подчеркнула значение литературы в формировании духовной жизни народа. Искренний, доброжелательный, плодотворный обмен мнениями, споры, которые велись с уважением к собеседнику и в результате которых рождалась истина, все это сыграло неоценимую роль в установлении взаимопонимания, для взаимного обогащения опытом, для-дальнейшего развития и молодых, начинающих, и древних, накопивших многовековые традиции, литератур.

Еще более значительным событием явилась конференция писателей стран Азии и Африки, состоявшаяся в 1958 году в Ташкенте. Еще никогда прежде история литературного движения не знала такого широкого представительства.

Программа дальнейших действий, получившая общее одобрение, для краткости была названа: «Дух Ташкента». И достаточно было произнести два эти слова, как любому человеку становилось понятно, о чем идет речь. И это касалось не только дел литературных. Именно там, в Ташкенте, можно было воочию увидеть, как близка литература к жизни народов, какую она представляет собой силу в решении политических, экономических, культурных вопросов. Над этим для виду можно посмеиваться. Но нельзя с этим не считаться.

Для руководства афро-азиатским литературным движением был создан руководящий центр — Постоянное Бюро. Это название так и писали — оба слова с заглавной буквы, чтобы подчеркнуть его авторитетность в решении многочисленных и сложных проблем, которые выдвигает жизнь.

Писатели Цейлона настоятельно просили, чтобы постоянным местопребыванием этого центра была избрана их столица Коломбо. С их доводами согласились, и тем самым цейлонцам было предоставлено право выдвижения Генерального секретаря Постоянного Бюро. Им стал журналист Сенанаяке.

Восемь лет прошло с тех пор. Приумножились разноцветные флаги свободы и независимости на обоих этих континентах. Появились новые сложные проблемы, которые требуют вдумчивого подхода и глубокого решения.

Кто же должен быть в курсе этих проблем, кто должен разрабатывать и предлагать конструктивные меры по их решению?.. По-моему, этот вопрос не требует ответа. Конечно,— Постоянное Бюро и его Генеральный секретарь. Однако чем дальше, тем больше положение дел в руководящем центре вызывало сомнения и тревоги.

Первый существенный повод для этого появился четыре года назад, когда господин Сенанаяке не счел нужным приехать в Каир и отчитаться перед нашим высшим органом — II конференцией писателей стран Азии и Африки. Тогда, в 1962 году, он даже не потрудился представить хотя бы письменный отчет о работе, проделанной между Ташкентской и Каирской конференциями. Его пришлось спешно составлять на месте, *и, конечно, отчет не мог глубоко проанализировать положение, предложить обоснованные рекомендации. И такой документ, составленный без ведома Генерального секретаря, был прочитан на заседании японским писателем Иосио Хотта, который не мог нести какую-либо ответственность за содержание отчета.

В кулуарах конференции, по вечерам в гостинице за чашкой кофе и дружеским коктейлем многие писатели выражали свое недоумение: как может Генеральный секретарь, призванный организовывать, координировать, обобщать опыт литературного движения двух континентов, как он может манкировать своими обязанностями, будто школьник? Тот, кто знал его получше, пожимал плечами —как журналист господин Сенанаяке сравнительно неизвестен, он больше славится своей деловой хваткой.

Я тогда не высказывал. своего мнения, считая, что не имею на это права: слишком мало я знаю Генерального секретаря... Но его блистательное отсутствие на конференции и меня привело в недоумение. Должен же он был, не говоря уже об отчете, принять участие в разработке рекомендаций, которые ему же и придется осуществлять.

Забегая вперед, надо сказать, что программа действий, принятая Каирской конференцией, оказалась почти целиком невыполненной.

И не случайно в Каире некоторые писательские делегации выразили сомнение: целесообразно ли дальнейшее пребывание Постоянного Бюро в Коломбо?

Я хорошо помню всю остроту тогдашних разговоров, но положение спас глава цейлонской делегации, ныне вице-президент Цейлонского объединения писателей, лауреат международной Ленинской премии Саранан-каара Тхеро. И делегаты пошли ему навстречу, видя искреннее желание крупного писатели оживить работу Бюро на конкретной базе принятой программы.

Однако господин Сенанаяке по-своему расценил уважение, оказанное Каирской конференцией цейлонским писателям... Перейдя опасную для него переправу на плечах своих собратьев, он тут же начал действовать, отложив в дальний ящик и выбросив из головы важнейшие положения Ташкентской и Каирской конференций.

Я так подробно пересказываю эту историю, потому что положение дел в Постоянном Бюро, поведение Генерального секретаря— все это служит нам хорошим уроком на будущее, если мы хотим сберечь такую могучую для судеб мира силу, как единство афро-азиатских писателей.

Уже через год, почувствовав себя окрыленным, Сенанаяке не допустил на индонезийскую сессию Постоянного Бюро и исполкома Абдоллу Хамит эль-Амина, председателя литературной организации Судана, Эль-Амин был заменен подставным лицом.

Это деление на угодных и неугодных продолжалось. Так, уже. позднее, к работе секретариата, например, не-допускались под всякими предлогами полномочные представители Советского Союза и Объединенной Арабской Республики. Постоянное Бюро стараниями Сенанаяке было превращено в клуб его личных друзей и стало рассадником интриг и сплетен.

В условиях усложнившегося международного положения, в условиях возросшей ответственности писателей за то, что происходит в мире, такое положение дел терпеть было нельзя, и пришлось назвать вещи своими именами.

Такой прямой нелицеприятный разговор состоялся совсем недавно — на чрезвычайной сессии Постоянного Бюро писателей стран Азии и Африки, в Каире, 19 и 20 июня этого года. В резолюции сессии черным по белому сказано: «Он (Сенанаяке) фактически парализовал секретариат и нередко злоупотреблял своим положением, занимаясь деятельностью, на которую не имел ни полномочий, ни согласия Бюро».

Мы, члены Постоянного Бюро и исполкома, собравшись в Каире, обменялись мнениями и пришли к выводу, что в сложившейся обстановке было бы преступлением загонять болезнь вовнутрь. Местом пребывания Постоянного Бюро был избран Каир, а ответственность Генерального секретаря — передана писателям Египта. Только таким путем можно было решительно изменить ту линию, которая в конце концов привела в тупик движение афро-азиатских писателей.

Примеров тому много. Как известно, Каирская кон» ференция 1962 года обязала Постоянное Бюро создавать комитеты по литературным связям афро-азиатских писателей в странах, где их еще нет, и всемерно укреплять существующие. Она обязала Бюро координировать деятельность этих комитетов, обобщать их опыт, наладить постоянный обмен литературными произведениями.

Каирская конференция тогда же, в 1962 году, рекомендовала «собрать Бюро по крайней мере два раза в год». Этот пункт подчеркивал необходимость коллегиального решения важнейших проблем и коллективной ответственности. Но именно этого-то боялся, именно этого и избегал Сенанаяке. За последние три года Бюро не собиралось ни разу, и мы были лишены возможности сообща обсудить назревшие вопросы движения.

Вот почему последней каплей, которая переполнила чашу долготерпения, было фальсифицированное решение Бюро — оно было вынесено с привлечением двух или трех его членов — о созыве в Пекине чрезвычайной конференции, посвященной солидарности с борющимся Вьетнамом!

Надо сказать сразу, что Пекин не самое идеальное место для свободного и дружеского обмена мнениями. И можно было бы заранее предположить, что некоторые страны вряд ли пошлют туда свои делегации.

Но, не говоря уже ни о чем другом, такое решение само по себе было неправомочно, потому что решение о созыве чрезвычайных конференций может принимать лишь исполком, а не Постоянное Бюро. Но Сенанаяке привык делать лишь то, что считает нужным он сам, и потому конференция в Пекине состоялась. Кстати, сам Генеральный секретарь на нее тоже не поехал.

Очевидно, ему было не до этого. Ему надо было улаживать свои дела в Коломбо: там выяснилось, что Сенанаяке растратил тридцать тысяч рупий из общественных средств на создание клуба для своих друзей, рассчитывая впоследствии стать его владельцем. Сказалась «хватка делового человека», о которой мне говорили еще в Каире 1962 года! Во всяком случае, цейлонские писатели уже избрали руководителем Мартина Микромосинга, отстранив Сенанаяке.

Когда к руководству большим и благородным делом пробирается нечистоплотный человек, то он неизбежно бросает тень и на само дело. Связи афро-азиатских писателей не расширялись, не углублялись, Многие из них за зги годы оказались прерванными. В советской печати опубликовалась резолюция последней Каирской чрезвычайной сессии, и там, в частности, говорится: «Крайне плохая работа нынешнего Генерального секретаря, игнорирование цейлонским центром его неотложных задач, произвольные, незаконные действия вызвали чувство разочарования у многих писателей, подорвали их веру в организацию».

Так это и было, и теперь надо приложить немало усилий, чтобы восстановить эту веру. Очень утешительно прозвучали в Каире слова вице-президента организации в Коломбо — Сарананкаара Тхеро: «Наш новый объединенный союз писателей Цейлона поддерживает вас во всех отношениях». Было по-человечески приятно услышать это именно из уст Сарананкаара, который нашел в себе мужество признать давнюю ошибку и во всеуслышание сказать об этом.

Уже то, что в июне этого года афро-азиатские писатели съехались в Каир, говорит: чувство разочарования проявляется по-разному. У одних—вызывает желание на все махнуть рукой; других же побуждает к действию. Надо было не только обсудить положение, возникшее в Коломбо, но и найти пути, как оживить деятельность организации, призванной средствами художественного слова участвовать в борьбе против империализма и колониализма, за свободу и независимость народов, живущих на земле.

Так возникла просьба к Ассоциации писателей ОАР — принять на себя инициативу в созыве чрезвычайной сессии Постоянного Бюро. Обращение к (Писателям Египта было вполне логично и в известной мере символично, потому что мы в Каире же могли бы восстановить нарушенные принципы коллективной ответственности и коллегиальности в работе, провозглашенные там четыре года назад.

Из десяти членов Постоянного Бюро в Каире собралось шесть: Камерун, Судан, ОАР, Индия, Цейлон и Советский Союз. Каждая страна была представлена полноправной литературной организацией, писателями, именно писателями.

Я считаю необходимым подчеркнуть это особо, чтобы категорически отвергнуть лживое утверждение агентства Синьхуа, будто бы мы в Каире не побрезговали сегодняшним антидемократическим режимом Индонезии и заседали за одним столом с ее представителями. Со стороны Синьхуа это привычное извращение фактов, а правда состоит в том, что поверенный в делах Индонезии в Каире действительно обращался ко всем членам Постоянного Бюро с настойчивыми просьбами разрешить ему принять участие в работе сессии, он доказывал, что на это его уполномочивает глава Лиги индонезийской литературы Ситор Ситоморанг. Но просьба поверенного всюду получила отказ.

Мы, члены Постоянного Бюро, твердо договорились в Каире: в литературное движение стран Азии и Африки мы привлекаем только литераторов.

Теперь, когда работа чрезвычайной сессии осталась позади, можно сказать, что ее созыв явился действительно необходимым и неотложным актом. Мы сообща посетовали на то, что не проявили достаточной твердости по вопросу о Генеральном секретаре еще тогда, в 1962 году. Можно лишний раз переписать главу в книге, если что-то в ней тебя не устраивает. К сожалению, нельзя пережить по-иному прошедшие четыре года.

Но что-то можно ведь и исправить: участники сессии единогласно решили избрать местом пребывания Постоянного Бюро не Коломбо, а Каир. Генеральным секретарем стал видный писатель и общественный деятель ОАФ Юсеф эль-Сибан. Можно быть уверенным — пройдет не так много времени, и писатели афро-азиатских стран почувствуют братскую заботу о судьбах своих литератур. Уже разосланы проспекты литературных изданий — поэтических сборников Алжира, Вьетнама, Суэца, намечается издание ежемесячного бюллетеня, создается ежеквартальный литературный журнал.

За последнее время назрело много вопросов, которые требуют коллегиального решения. Поэтому в Каире был создан организационный комитет по созыву очередной конференции писателей Азии и Африки. В комитет вошли представители ОАР, Цейлона, Индии, Судана.

...Я думаю, каждому, кто прочтет эти записки, станет понятно, почему я не рассказывал в них о пальмах, крокодилах, пирамидах...

Мы в Каире работали. Теперь нужно объединить усилия всех писателей, чтобы эта работа принесла свои плоды.

1966 г.