Страница - 36

ВОЗМУЖАНИЕ

Тридцать четрые года... 1938—1972... В этот долгий путь сегодня укладывается биография Казахского художественного кинематографа.

И моя собственная кинобиография: в 1938 году вместе с писателями Всеволодом Ивановым и Беимбетом Майлиным я был автором сценария «Амангельды». Поставленная по нему на киностудии «Ленфильм» с участием казахских артистов картина стала первой ласточкой нашего игрового кино.

Наш кинематограф возникал не на голом месте. Всеми своими корнями Казахское кино с первых дней своего существования было связано с литературой, музыкой, изобразительным искусством в свою очередь выкристаллизовавшимися из сокровищ народного творчества. Немалую роль сыграли и великие традиции, творчество крупнейших казахских просветителей Абая Кунанбаева, Чокана Валиханова, боровшихся за раскрепощение личности, за прогресс, за социальную справедливость.

Уже в первые годы Советской власти один из старейщих казахских писателей Ильяс Джансугуров в своих статьях и выступлениях призывал активно готовить и ускорить появление национального кинематографа. Ильяс Джансугуров даже и сам снимался в эпизодах и массовых сценах первых фильмов, посвященных казахам.

Нельзя не вспомнить о Мухтаре Ауэзове, выдающемся писателе, авторе сценариев фильмов «Райхан» и «Песни Абая»...

Немалую роль в становлении нашего кинематографа сыграл и театр. Первый казахский национальный театр, сформированный в 1926 году, воспитал целую плеяду великолепных актеров, многие из которых и по сей день работают в кино. Это Калибек Куанышпаев, Серке Кожамкулов, Елюбай Умурзаков, Курманбек Джандар-беков и другие.

Я начал статью с воспоминаний о нашем самом первом художественном кинофильме, созданном на «Ленфильме», о нашей совместной работе с коллегами из России. А как много сделали для нашего кинематографа крупнейшие советские режиссеры С. Эйзенштейн, В. Пудовкин, братья Васильевы, И. Пырьев... Все они работали в Алма-Ате в годы Великой Отечественной войны.

Уже в послевоенные годы Григорий Рошаль посвятил свой фильм классику казахской литературы Абаю Кунанбаеву, сняв по сценарию Мухтара Ауэзова картину «Песни Абая».

Ефим Дзиган в 1953 году поставил первый казахский цветной фильм «Джамбул», в котором талантливо заявил о себе, как актер, Шакен Айманов.

Казахский кинематограф очень многим обязан этому талантливому художнику. Шакен Айманов пришел в кино из театра, где сыграл больше ста ролей — героических, комедийных, трагических, гротескных. И так же неутомимо, по-молодому работал он в кинематографе, пробуя свои силы в комедии, психологической драме, в эпических полотнах и остросюжетных лентах. Пусть эти фильмы неравноценны по своим художественным достоинствам, но они, несомненно, оставили свой добрый след в Казахском кино. Он снял картины об освоении целины («Мы здесь живем»), о перестройке в сельском хозяйстве («В одном районе»), лирические комедии («Наш м;илый доктор» и «Песня зовет»), поставил интересную, исполненную философских раздумий картину «Земля отцов».

Большой удачей Айманова стал его последний фильм — «Конец атамана», где режиссер заявил о себе как. зрелый, тонкий и умный мастер.

Картина создана на документальной основе, но авторы не ограничились констатацией фактов, а воссоздали широкую панораму событий тех лет.

Для нашего кинематографа характерно обращение к наиболее драматичным периодам в жизни страны, отмеченным высокой поэзией народного подвига.

В картине «Сказ о матери» (режиссер А. Карпов), с успехом прошедшей на союзном и зарубежном экранах, авторы рассказали о моральной стойкости, самоотверженности и духовной красоте советских людей. Замечательно сыграла мать в этом фильме народная артистка Амина Умурзакова. Действие фильма происходит в годы войны в Казахстане. И к тем же трудным годам обратился в двух своих последних фильмах режиссер Мажит Бегалин, рассказавший о тех, кто сражался на фронте, отстаивая каждую пядь земли. Это «За нами Москва», посвященная подвигу панфиловцев, и «Песнь о Маншук». Мне особенно дорога последняя картина Бегалина, которая и в самом деле стала песней о славной дочери казахского народа Герое Советского Союза Маншук Мамето-вой. Этот яркий, драматический фильм, проникнутый любовью к своей юной героине, прекрасно рассказал о поколении, ушедшем на фронт в незабываемом 1941 году. Картина сурово-трагична, но одновременно полна света, гордости за тех прекрасных людей.

В фильмах «За нами Москва», «Песнь о Маншук», как и во многих казахских современных и историко-революционных фильмах («Земля отцов» и другие), нашла глубокое воплощение традиционная для всей нашей кинематографии тема дружбы народов, интернационального братства советских людей. В боях на фронтах Великой Отечественной войны проливали кровь представители всех национальностей нашей страны, здесь решалась судьба нашей общей социалистической Родины.

Мажит Бегалин один из ведущих режиссеров, прошел великолепную школу во ВГИКе — он учился в мастерской С. А. Герасимова.

Пожалуй, почти каждый из тех, кто сегодня трудится на «Казахфильме» так или иначе соприкоснулся с мастерством русских кинематографистов и кинематографистов братских республик. Султан Ходжиков, известный своими фильмами «Мы из Семиречья», «Если бы каждый из нас»,— ученик замечательного режиссера Александра Петровича Довженко. Многие наши молодые сценаристы, режиссеры, операторы, художники тоже пришли к нам из ВГИКа.

Не так давно мне вновь привелось выступить в качестве сценариста. На киностудии «Казахфильм» по моему сценарию режиссером С. Ходжиковым был снят фильм «Кыз-Жибек», созданный по мотивам одного из самых известных казахских сказаний.

Постановка картины была достаточно сложной, и встреча с коллективом, работавшим над ней, показала мне, как вырос за прошедшие годы «Казахфильм».

Казахское кино расширило круг тем и жанров, обогатилось новыми выразительными средствами. Многое радует в том, что сделано сегодня на «Казахфильме». Но так хотелось бы в сегодняшнем разговоре о наших достижениях назвать картины о современности и современниках. В этом смысле интересно работают казахские документалисты. Их зоркая, оперативная камера запечатлевает заводы, шахты, металлургические гиганты, степные совхозы, горные пастбища и целинные земли. И как ни вспомнить здесь о творчестве Ораза Абишева, о его фильмах, тематика которых объемна и обширна! Его картинам всегда присущи поэтическое обобщение, романтический взлет, гражданственность.

Я уверен, что и мастера, и молодежь студии, работающие в художественном кино, активнее обратятся к сегодняшнему дню. Это трудно. Трудно и ответственно. Но что может принести большую радость, чем создание произведения, вбирающего в себя существенные черты нашего времени, его прекрасный образ?. Наша студия готова и к этому ответственному шагу вперед.

Прожито тридцать четыре года. Наступила пора возмужания.

1972 г.

ДРАГОЦЕННЫЕ КОЛОСЬЯ

...И вот снова наступает время встреч.

Но на этот раз мне не приходится собирать походный чемодан и лететь через высочайшие горные хребты и необъятные океаны. Мой город — Алма-Ата — осенью нынешнего года вписывается в историю афро-азиатского писательского движения, как уже навсегда вписались в нее Дели, Ташкент, Каир, Бейрут.

Наступает время встреч, время горячих, вдохновенных, идущих от сердца слов. А слово для писателя — его самое прямое дело. Во все эпохи настоящая литература корнями уходит в живую действительность, и потому писатель, который по роду своей работы имеет дело с человеком, с его надеждами и разочарованиями, страстями и верованиями, не может — если только он настоящий писатель — безучастно взирать на то, что происходит в мире. И объединение писателей двух огромных континентов стало острой и насущной необходимостью.

Память услужливо возвращает меня на добрые полтора десятка лет назад. Не боясь повториться, я должен снова сказать, что конференция в Дели не просто подчеркнула значение литературы в формировании духовной жизни народов, мучительно преодолевающих последствия колониализма. Доброжелательный, плодотворный обмен мнениями, споры, которые велись с уважением к точке зрения собеседника,— все это сыграло неоценимую роль в установлении взаимопонимания, для взаимного обогащения опытом, для дальнейшего развития и молодых, начинающих, и древних, имеющих многовековые традиции, литератур.

Так я думал тогда, так я думаю и сейчас. Именно в Дели — и два года спустя в Ташкенте — были сформулированы не новые, очевидно, но вечные принципы единства и коллективной ответственности. Мы не имеем права уподобляться страусу, который прячет голову в полной уверенности, что это убережет его от опасностей. Было бы неоправданной наивностью и непростительным легкомыслием не замечать вопиющие несправедливости, которые совершаются на нашей планете. И писатели не мирились с этим. Они протестовали против войны во Вьетнаме и расширения агрессии на весь Индокитай, требовали мирного урегулирования конфликта на Ближнем Востоке, горячо поддерживали идеи разоружения, решительно осуждали неумные попытки применять силу в решении спорных вопросов.

Я говорю обо всем этом — о пристальном внимании к подробностям быстротекущей жизни, о влиянии в области многих политических и культурных начинаний, но не забываю о главном, что составляет деятельность Ассоциации писателей стран Азии и Африки, о всех конференциях Koтopoй мне посчастливилось принимать участие.

Максим Горький когда-то назвал книгу одним из величайших чудес, созданных человечеством. На мой взгляд, его слова сохраняют свою правоту и в наши дни, когда человек расщепил атом и начал познавать антивещество, когда он вышел в космос, когда телевидение делает для него доступным любой уголок земного шара, делает очевидцем событий, которые происходят не при нем.

Но в этих условиях книга остается книгой. Японский учитель рисования, пекущийся о нравственном совершенствовании своих питомцев, старающийся преодолеть равнодушие и несправедливость, из повести Такэси Кайко «Голый король» приходит на страницы алма-атинского журнала «Простор», и десятки тысяч читателей сочувственно следят за его усилиями, за его удачами и поражениями...

В бесконечное кочевье по многим странам отправился наш великий и незабвенный Абай, чью нелегкую судьбу блистательно описал Мухтар Ауэзов в свой эпопее. И в разных уголках света люди, никогда не бывавшие в нашей степи, могут с полным правом утверждать, что они жили в казахском ауле конца прошлого века, что это они были влюблены в красавицу Тогжан и испытали безнадежное чувство потери, что на их глазах рождались стихи поэта, обессмертившие его имя...

Точно так же я могу сказать, что жил в Египте до революции 23 июля 1952 года, что это я в необычной лавке, где торговали душевными качествами, «попросил порошок смелости сроком на десять дней...» И с этого момента потянулась цепь необычайных событий, направленных к тому, чтобы сбылись «чаяния людей добрых и благородных». Да, я действительно жил там, потому что прочел роман видного египетского писателя Юсефа ас-Сибаи «Земля лицемерия».

И не только я... «Однажды ко мне,— пишет Юсеф ас-Сибаи в небольшом предисловии к роману,— пришел посетитель из Пакистана и сообщил, что он перевел мою книгу на язык урду и издал ее в своей стране. Этот переводчик сказал мне, что, по его мнению, в романе рассказывается не о каком-то определенном обществе, а о целом этапе жизни многих народов, страдавших от колониального гнета. Когда перевод был издан, власти Пакистана сочли, что переводчик сам сочинил эту книгу, в которой изобразил пакистанское общество. От тюрьмы переводчика спасло лишь то, что ему удалось показать арабский экземпляр книги властям и тем самым доказать, что эта книга переведена с арабского, что она издана в Египте».

Эти примеры глубокого и тонкого проникновения литературы в жизнь народа, в характерные приметы времени, в самую суть явлений каждый читатель волен продолжить по своему усмотрению.

Но здесь я собираюсь сделать одну оговорку, хоть и заранее понимаю, что могу показаться несколько старомодным. Это, пожалуй, простительно человеку, который переступил порог своего семидесятилетия.

В последнее время мне не дают покоя два рисунка, увиденные на обложке одного из номеров журнала «Курьер Юнеско». На первой странице польский художник Роман Чеслевич воспроизвел знаменитую Джоконду — с одним только добавлением, которого не предусмотрела кисть Леонардо да Винчи: из прекрасных глаз молодой итальянки безутешно лились слезы.

Я сперва не понял, чем вызвана такая вольность в обращении с картиной великого мастера. Но на последней странице обложки кубинским художником Альфредо Ростгаардом была изображена роза, которая тоже плакала каплей росы.

Оказалось, что горечь молодой женщины и горечь чудесного цветка вызвана теми издевательствами, которым сегодня подвергается реалистическое искусство — и живопись, и музыка, и театр, и литература.

Рискуя прослыть отсталым, я все-таки не могу взять в толк, чего добивается, например, автор книги, в которой на протяжении трехсот страниц нет ни одного знака препинания и ни одной заглавной буквы, а местами идет сплошной набор не согласованных между собой слов. Что это добавляет к его замыслу? Какие передает наблюдения над жизнью и движения души? Честно говорю — не знаю.

Писатель должен, понятно, думать о выборе изобразительных средств, должен стремиться к достижению впечатляющего воздействия. Тот же Максим Горький говорил, что работа над языком, над формой — цель жизни художника. Но все это ровно никакого отношения не имеет к беззастенчивому авторскому произволу.

Я вовсе не стремлюсь сейчас придать своим размышлениям законченность резолюции, а просто делюсь своими убеждениями, которые сложились у меня почти за полвека литературной работы. Меня всегда интересовал живой всамделишный человек в живых всамделишных обстоятельствах и оставляли равнодушными различного рода ухищрения.

Старый добрый реализм успешно отстоял самого себя от всех яростных нападок, которым он подвергался. И отстоял не громкогласными декларациями, а добротными, полнокровными произведениями, созданными на самых разных языках.

Конечно, он отнюдь не закостенел, а постоянно обогащается, сверкает новыми, как бриллиант чистой воды в руках искусного мастера.

Для советского писателя методом познания действительности в ее постоянном революционном развитии стал социалистический реализм. Он возник, окреп и развился как прямое следствие тех огромных преобразований, которые произошли не только в нашей стране, но и во всем мире.

Я не литературовед, не критик, и то, о чем я говорю,— живые наблюдения писателя, по роду своей профессии думающего о природе художественного творчества. На мой взгляд, в наше время честный прогрессивный писатель, любящий свой народ и знающий людей, пристально изучающий жизнь, неизбежно в той или иной степени приходит к социалистическому реализму, который позволяет ему проникнуть в глубинные пласты социального устройства жизни, который предоставляет свободу в выборе стилевых направлений.

Обо всем этом, я думаю,— о праве выбора и ответственности художника перед временем и людьми, которые ему доверяют,— мы поговорим с товарищами по перу в дни Алма-Атинской конференции. Не стоит закрывать глаза на те трудности, которые мы пережили за годы движения писателей стран Азии и Африки, и не замечать тех порогов, которые нам удалось преодолеть, стоило только проявить добрую волю — и одному выслушать без предубеждения, что говорит другой.

Такому многостороннему диалогу во многом способствовало создание журнала, названием которого стало название прекрасного цветка, растущего в Индии,— «Лотос». Этим мы добровольно отдали дань уважения индийским писателям, которые первыми проявили инициативу в создании того движения, которые мы имеем сегодня.

Появление «Лотоса» выходит далеко за рамки обычного рождения еще одного периодического издания. В журнале находят и будут находить себе место различные произведения различных писателей — различных не только по своему гражданскому подданству, но и по взглядам, вкусам, стилям, придерживающихся разных верований и точек зрения. (Думаю, что исключение составят лишь те, кто исповедует и проповедует человеконенавистнические идеи, одобряет братоубийственные войны, обрекает человека на позор и гибель. Такие тоже есть, но их я не могу назвать писателями).

Выход «Лотоса», объединяющегося на своих страницах писателей разных стран и народов, призван показать, что у людей, разбросанных природой и историей по всем континентам, гораздо больше общего, чем того, что разъединяет их... Чтобы жить в сегодняшнем мире, надо лучше знать друг друга. Истина эта — старая, но она не перестает быть верной оттого, что старая... И нельзя прекращать работу, способствующую такому взаимному узнаванию. Вот почему следует с большой похвалой отозваться о том оживлении издательской деятельности, которое предшествовало V Алма-Атинской конференции афро-азиатских писателей и в Советском Союзе, и во многих странах, входящих в нашу ассоциацию.

...Алма-Ата встречает писателей—участников конференции осенью, золотой осенью. А осень — это добрая и щедрая пора сбора урожая. Так постараемся в дни наших встреч не потерять ни одного колоса!

1973 г.