Страница - 2

О КАЗАХСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ

Бела Балаш (Венгрия)

О казахской литературе

Я намерен приступить к работе и выпустить в своем переводе на немецкий язык антологию избранных произведений казахской литературы. Антология должна состоять из двух томов — одного тома прозы и одного — поэзии.

Составленная в историческом разрезе из лучших образцов народного эпоса, поэзии и прозы, эта антология имеет своей целью ознакомить западноевропейского читателя с казахской литературой. До сих пор ни на одном иностранном языке нет ни одного перевода произведений казахской литературы, и за границей она совершенно неизвестна. Даже в крупнейших собраниях народных сказок — как, например, в пользующемся мировой известностью издании Дидерихса, где отдельными томами напечатаны грузинские, татарские, узбекские, мордовские и другие сказки,— казахские народные сказки не представлены. За границей великолепная, богатейшая эпическая казахская поэзия в лучшем случае известна лишь немногим специалистам, то есть, по сути дела, совсем неизвестна.

Необходимость появления подобной антологии является сейчас особенно настоятельной потому, что за время Великой Отечественной войны значение Казахстана приобрело мировую известность. Огромная роль Казахстана как мощного арсенала войны, подвиги героических казахстанских гвардейских дивизий вызвали все растущий интерес к республике и ее народу во всех демократических странах Европы и Америки. Нет ни малейшего сомнения в том, что выход в свет антологии казахской поэзии и прозы, сделанной в форме, отвечающей художественным запросам западноевропейского искусства, повсеместно вызовет дальнейший рост интереса к Казахстану...

Э. Мюллер (Германская Демократическая Республика)

Вместо предисловия

Жемчужины арабской, персидской и индийской народной поэзии нам давно известны по образцовым переводам и обработкам. Но кто из нас, немцев, знает, что такие народы Азии, как казахи, киргизы, таджики, узбеки, туркмены, создали жемчужины эпической и лирической поэзии, не уступающие лучшим образцам поэзии Востока. Любимая поэзия казахского народа и сегодня доставляет читателям и слушателям большое эстетическое наслаждение. Еще более ста лет назад крупнейший ученый Радлов — известный языковед и этнограф — указал ка своеобразную красоту самобытной поэзии тюркских народов. Бела Балаш, который записал много эпических произведений и сказок в Казахстане с 1942 по 1945 год, справедливо отмечает, что они представляют собою «произведения искусства с удивительной полнотой красок, пластичностью и целостностью формы».

Эпические произведения, сказки и песни передавались в народе, создавшем их, из уст в уста, от поколения к поколению на протяжении многих сотен лет. С течением времени они претерпевали всевозможные изменения, которые вносили как акыны, так и любители песен, рассказов: они получали более глубокий смысл и совершенствовались в форме. Это была постоянная работа ткачей ковра устного творчества; мотивы не изменялись, но краски и выразительные средства совершенствовались и модернизировались.

Казахская народная поэзия богата героическим эпосом, сказками, историческими балладами, календарными, свадебными песнями, песнями печали, пословицами и поговорками, четверостишиями и загадками. В этом она обнаруживает немало общих черт с творчеством других культурных народов. Но у нее есть и свои жанры, отсутствующие у многих других народов: айтыс, сообщение или выражение обиды через песню, ритуальные и дидактические песни и сентенции. Драма же казахам была неизвестна. Лишь после ликвидации феодального режима в 1920 году этот жанр начинает расцветать, как молодой побег национальной литературы. Для казахской народной поэзии типична, кроме того, и импровизация, которая строится на ответах-репликах и обнаруживает посредством монологов и диалогов, оформленных в рифму, художественную потенциальность народа. Поэтому не удивительно, что на такой благодатной поэтической почве могли развиваться одновременно и эпика и лирика.

Средства сравнения у кочевого народа тесно связаны с окружающей природой и скотоводством. Как в античные времена для греков животное было символом красоты, так и казахи сравнивали глаза красавицы с глазами овцы или козы. Конь или лебедь также нередко употребляются для сравнения. Эпические произведения и сказки содержат и мифические элементы. И хотя в них упоминается о крылатых скакунах, говорящих животных и говорящем оружии, воскрешение торжествует победу над смертью, голова героя увенчана ореолом славы и имеют место прочие сверхъестественные элементы, все же казахская поэзия верна действительности. В манере поведения героев четко и выразительно отражаются идеалы, связанные с обычаями народа. Это тот реализм, который придает поэзии жизненную силу.

Патриархально-феодальные отношения, родовой строй, влияние ислама — все это широко определяло духовный мир народа. В эпике и сказках отражаются многообразные человеческие отношения, зависимость неимущих классов от ханов, стремление народа к социальной справедливости.

Народ и неразрывно связанные с ним акыны предпочитали в своих песнях и эпических творениях, сказках и рассказах социальную тематику: беспощадно бичевался произвол ханов. Однако те акыны, которые стояли на службе у баев, использовали свое искусство для того, чтобы открыть врата сердца исламу, они воспевали неизменный феодально-патриархальный строй.

Таким образом, вырисовываются две тенденции, которые, впрочем, не в каждом произведении четко разграничиваются. Так, в эпосе «Кыз-Жибек» мы чувствуем силу зарождающейся идеи свободной женщины, объявляющей борьбу калымному браку. Попытка Тулегена жениться без калыма, как известно, потерпела фиаско. Кыз-Жибек не стала бы его женой, если бы ее гордость не была поколеблена непрошенным посредничеством визиря Каршига. Она, в конце концов, прекращает сопротивляться и смиряется с господствующими законами брака и семьи — священность калыма торжествует победу. В нашем варианте эпоса Кыз-Жибек дает Тулегену обещание вступить в брак с его братом, если с ним самим случится несчастье. Она сдерживает слово, при этом опять-таки соблюдаются условия калымного брака (левирата). Известны и другие варианты, где Кыз-Жибек, выражая протест аменгерству, накладывает на себя руки. Акын, исполнявший эпос в том варианте, который мы перепечатываем как исторический документ культуры, очевидно, знал, какую цель он тем самым преследовал. В поведении Ак-Жунус в эпосе «Ер-Таргын» мы также видим протест женщины против рабского калымного брака.

Лирический эпос «Козы-Корпеш и Баян-Слу» очень популярен у казахов. Известно около двадцати его вариантов. Наш вариант отличается от других тем, что конфликт заканчивается нетрагйчно. Этот оптимистический вариант создал в прошлом столетии акын Байсембай, который, вероятно, чувствовал, что народная поэзия по своей сущности должна быть жизнеутверждающей. Содержание несокращенного эпоса излагается в нескольких тысячах строф. В нашем изложении прозаический текст сочетается со стихотворным, в силу чего эпос получил законченность в сюжетной линии. В его основу положен вариант, предложенный нам Мухтаром Ауэзовым, казахским эпиком и востоковедом.

В этой связи уместно напомнить, что древнейшая форма этого эпического рассказа представляла собой смесь прозы и стихотворных диалогов, смесь, которая и поныне бытует на Востоке. Стихи сохранялись все время, прозаические вставки подвергались изменениям по воле импровизирующего рапсода (сал, серi).

Заслуга Белы Балаша в том, что он открыл творения казахской народной поэзии и хотел их представить немецкому народу. Преждевременная смерть не позволила ему критически просмотреть записанный материал, отделить все ценное, проверить тексты и собственные имена, обработать сказки и соединяющие прозаические вставки в эпических текстах. Издатель взял на себя трудную, но почетную задачу. Убежденный, что действовал по плану Белы Балаша, он стремился придать эпике и сказкам на немецком языке такую форму, которая им соответствует и которой они достойны: форму единого поэтического творения без пропусков и непонятностей. При решении этой задачи он опирался на концепцию Гёте, который говорил: «Если изложить «Нибелунгов» в форме художественной прозы, то мы во многом бы выиграли: необычайное, серьезное, мрачное, суровое рыцарское чувство затрагивало бы нас всей своей совершенной силой».

Издатель чувствовал бы себя полностью вознагражденным за свой труд в том случае, если бы книга «Золотая юрта» нашла отклик в сердцах немецкого народа. Эта книга преподносит поэтическое свидетельство поэтического народа, который умеет ценить произведения Шекспира и Гёте, Пушкина и Бальзака, переведенные на родной язык. Бела Балаш был убежден, что «появление неизвестного до сих пор народного творчества на открытой сцене мировой литературы приравни-ется историческому событию. Не просто новая книга, а древний народ своим голосом обратит на себя внимание мировой культуры». Мы можем только добавить: «В архипелаге мировой литературы открыт новый остров».

Для обработки издателю были крайне важны многочисленные указания и комментарии, которые он получил от Мухтара Ауэзова и которому он выражает искреннюю благодарность. Издатель благодарит также Альфреда Куреллу за ценное указание относительно способа обработки материала и Карла-Эрнста Маттиаса за моральное содействие и редакционные предложения, которые учтены при подборе материала книги.

Ф. X. (Австрия)