Страница - 4

ИЗ ЦАРСКОГО УКАЗА О ПОСТРОЕНИИ ГОРОДА ОРЕНБУРГА И ЕГО ПРИВИЛЕГИЯХ

7 июня 1734 г.

Объявляем во всенародное известие... И тако мы в рассуждении о сих новых наших подданных народах, кои с старыми нашими же подданными башкирами и калмыкскими ордами в близости живут, и прежде всегда имели друг на друга нападения, и тем сами себя разоряли; наипаче же отправляющейся полезной коммерции в Великую Татарию, в Хиву, в Бухарию, в Ташкент, в Балх и в другие места многие в пути разорения наносили; за потребно изобрели вновь построить город при устье Орь-реки, впадающей в Яик; дабы через то в покое, как оные орды в подданстве содержать, так и коммерции безопасную в пользу нашего интереса и наших подданных иметь и для строения того города особливую нарочную экспедицию в немалом числе штатских и воинских чинов отправили....

Революционная и трудовая летопись Южно-Уральского края.

Челябинск, 1980. С. 14.

ОБОСТРЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ В КАЗАХСТАНЕ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII в.

ИМЕННОЙ УКАЗ Е. ПУГАЧЕВА СУЛТАНУ МАЛОГО КАЗАХСКОГО ЖУЗА ДОСАЛИ

26 октября (шабана 20 дня) 1773 г.

Божиею милостию, мы, Великий Император и самодержец Всероссийский, Всемилостивейший, правосуднейший, грознейший и страшнейший, прозорливый государь Петр Федорович прежний и прочая, и прочая, и прочая.

Сим нашим Высочайшим указом всем нашим верноподданным и нам истинную веру подающим людям, а особливо в нашей верной службе находящемуся Абулхаир хана киргиз-кайсацкого сыну Досали султану через сих нарочно посланных от нас посланцев, сей наш Высочайший указ объявляется, дабы об оном каждому было ведомо.

Если нам Господь Всевышний да поможет целости и благополучию, то действительно, вы землею, водою, лесами, оружием, свинцом, провиантом, одеждою и всяким съестным припасом и деньгами от головы до ног от нас снабжены и пожалованы будете, только б из вас никто, ни в которую сторону не передавался, а поступал б все нам верноподданными в силу сего посланного высочайшего указа без проступка. А в противности поступка всех, от первого до последнего, в состоянии мы рубить и вешать, дабы никто к искушению дьявольскому себя не предавал, генеральских и боярских речей не слушался. Если же вы ныне при сем случае ко мне с двести человек пришлете, то оным мы весьма будем довольны, для того, что как на тебя, так и на нас, злодеев весьма много, от которых да сохранит нас Господь Бог. Однако, напротив того, должны мы стараться таковых ко мне склонить и покорить, для чего и сей наш Высочайший указ за подписанием нашей руки с приложением печати к вам.

При окончании подписано: Я, Великий Петр Третий, своеручно подписью.

Документы ставки Е. И. Пугачева, повстанческих властей и

учреждений. М., 1975. С. 32.

ЗАПИСЬ ПОКАЗАНИЙ ПЕРЕВОДЧИКА М. АРАПОВА, ВОЗВРАТИВШЕГОСЯ ИЗ ПОЕЗДКИ К СУЛТАНУ АБЫЛАЮ С ЦЕЛЬЮ ВЫЯСНЕНИЯ ОБСТАНОВКИ В СРЕДНЕМ ЖУЗЕ

Июль 1770 г.

Только он, Абылай, притом и по прочтении того письма, ни малой склонности не предъявил и, показывая себя в суровом виде, выговорился, что то письмо токмо от губернатора, а не от Высочайшего двора Ее Императорского Величества. На что, хотя им, Араповым, пристойное представление и делано, но он, Абылай, представляя его неудовольствие, говорил, что ведомства его у киргиз-кайсаков прошедшею зимою около Троицкой крепости башкирами, Амангильдиными детьми с товарищи, захвачено семьдесят тысяч лошадей, чем их, киргиз-кайсаков, крайне разорили. А хотя у башкиров некоторые воры киргиз-кайсаки с небольшим две тысячи и захватили, только он, Абылай, чтоб дальнего не навесть затруднения, писал к реченному господину генерал-майору Девицу, требуя для взятия тех лошадей присылки нарочных. Но сего требования не исполнено, а вместо того вышеописанной столь немалому числу лошадям захват учинен, что и побудило киргиз-кайсаков на беспокойство, которых от того он, Абылай, и удержать ни по которому образу находить себя не в силах. Однако ж как он, начальник, удалиться от них не может, и, таким образом, почитая себя от здешней стороны презрительным, и от дачи сына своего в аманаты отозвался, разве вышеописанные семьдесят тысяч лошадей возвратятся, и народ его удовольствован будет, то он сие с охотою исполнит. Между чем он, Арапов, мог заприметить, что он, Абылай, и сам, как и киргиз-кайсаки, на злодейство склонен. Итак, написав письма на третий день, его, Арапова, возвратил, с чем от него также в пять дней в крепость Святого Петра выехал.

Будучи ж в той Киргиз-кайсацкой орде, наведывался да и сам видел, что киргиз-кайсаки весьма беспокоятся и немалые в всей своей орде сборищи имеют и, большими толпами разъезжая, производят пакости при сибирских и здешних линиях, что и впредь продолжать, сколько их сил будет, намерены, от того несколько удерживают жаркие дни и овод, как то и на самого его, Арапова, страх в трех наезжали, однако ж от них через бывшего при нем в препровождении Атагайского рода киргиз-кайсака Тявакая никакого худа не сделано, которому за то дано от него, Арапова, собственного его товару на восемь рублей на шестьдесят копеек, по причине чего и продолжаться ему, Арапову, тамо было не можно.

Во время ж бытности его, Арапова, упомянутого Абылай султана старшина Чиндевлетбай, у которого он ставку имел, между разговоров сказывал, что один герейского рода киргиз-кайсак, а как зовут — не сказывал, советовал ему, Абылаю, чтоб отправить послов с письмами к турецкому двору, ибо тот киргиз-кайсак в тамошних странах бывал в плену и свободный проход по знаемости его тамошних мест сыскать может. На что Абылай султан весьма согласился и исполнить нынешним же летом вознамерился.

Что ж касается до китайцев, то оные проделают войну с народом, называемым маузы, обитающим за китайским государством, и, как слышно, что они, маузинцы, китайцев побеждают. Однако ж китайцы от сего не отстают и армию их ныне людьми и снарядами приумножили.

У реченного же Абылай султана находится ныне захваченной с сибирских линий еще в прошедшем году драгун, которого он, Арапов, от него, Абылая, хотя и требовал, только он, Абылай, будучи в раздраженном состоянии, не отдал.

АВПРИ. Ф. 122. Оп. 122/1. 1770. Л. 369, об. 370.

РАПОРТ ОРЕНБУРГСКОГО ГУБЕРНАТОРА И. РЕЙНСДОРПА В ГОСУДАРСТВЕННУЮ КОЛЛЕГИЮ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ О ПРИЧИНАХ ОТКАЗА ХАНА АБЫЛАЯ ОТ ПРИНЯТИЯ ПРИСЯГИ

Август 1779 г.

Из отправленного от главнокомандующего на сибирских линиях г-на генерал-майора Агарева рапорта Государственной коллегии изволит усмотреть о настоящем поведении Киргиз-кайсацкой Средней орды Абылай хана, оказанном присланному от него, г-на генерал-майора, для звания его, Абылая, к приезду в Петропавловскую крепость ко взятию от него на ханское достоинство присяги и получения Высочайших Ее Императорского Величества грамоты и знаков, капитану Лилингрейну, которое доказывает не только его неблагопристойность, но и презрительную дерзость. В таком случае, когда ему, Абылай хану, должно было знаки Высочайшей милости Ее Императорского Величества принять с усердием и с чувствительнейшим благодарением, он вместо того вздумал отзываться такими притворными недосугами, которые хотя б и в самом деле были, весьма б не препятствовали желание здешней стороны в его ж собственную пользу служащее исполнить, к чему не требовалось ни многого времени, ни дальнего его, Абылаева, труда, ибо расстоянием та Петропавловская крепость, в которую он призван был, от места пребывания его не далее, как токмо дня три езды. А как он, Абылай хан, и сам пред тем усиленно меня просил, чтоб все знаки доставлены ему были в Петропавловской крепости, куда и сам со старшиною его быть хотел, то я заключаю, что он ныне удерживается, находясь в трех пустых резонах.

В 1-м. Что по учинении присяги не можно уже будет ему без законной корысти иметь, так как он доныне против совести поступает, имея не только в подчиненной ему орде, но и у себя собственно многих российских людей, коих по многому требованию не выдает, а притом и купцов азиатских и российских грабить попускает, так то и ныне учинял, о чем государственная коллегия изволит уведомлена быть из журнальной записки переводчика Бекчурина, при вышеописанном капитане Лилингрейне бывшем.

Во 2-м. Не развращен ли он с китайской стороны, которая от давнего времени, продолжая пересылку людей, старается его со истощением немалого иждивения в свое подданство преклонить, а от здешнего отправить, как то прошедший зимы и торги в Иркутской губернии пресечены были, а и ныне из киргизов многим числом на пустая зюнгорских калмык земли заманиваются, что и старшины его, Абылаевы, подтверждают, как то явствует в вышеупомянутой переводчика Бекчурина журнальной записке, с которой, как равно и с перевода, присланного ко мне от него, Абылая, письма, копии при сем подношу.

В 3-м. Что он со здешней стороны просимого войска не получил, которого домогался, имея в предмете противящихся ему киргизов усмирить и в Орде по самолюбию власть свою умножить.

Казахско-русские отношения в XVIII—XIX вв. Сб. документов и

материалов. Алма-Ата, 1964. Т. 2. С. 93.

ИЗ ПОКАЗАНИЙ СТАРШИНЫ КУЛЕБАКА О ХАНЕ АБЫЛАЕ

Не позднее 1778 г.

Записка, отобранная Киргиз-кайсацкой Средней орды от старшины Кулебак батыра и другим разным обстоятельствам, купно же и о состоянии самого Абылай хана.

Хотя Абылай хан ко исполнению предприятия его выездов противу киргизов в горах, в окрестностях городов Малой Бухарии обитающих, а притом и для удаления от места пребывания его и покушался, востревожа бывших на торгу в Петропавловской крепости и в самой орде киргиз-кайсаков, якобы с российской стороны имеет быть нападение на весь киргиз-кайсацкий народ.

Но как некоторые из верных к российской стороне старшины, именно Байзигит Сейтан, Бикбулат да Кинзебай с подчиненными им атагайским, караулским, кирейским, кашкалским и каракесекским родами не захотел ему, Абылаю, последовать, лишась настоящего своего покоя, то вслед за ним, Абылаем, отъехавшим уже на тысячу верст, сделали посылку нарочного с тем, чтобы он, Абылай хан, возвратился и в прежнем состоянии находился; а ежели того не учинит, то б тому нарочно посланному дал такой, по обычаю ординскому, знак, что он над теми киргизами, кои остались при границах российских, не будет иметь никакой его власти, только им, Абылаем, сего не учинено, а вместо того к старшине Кулебак батыру прислан нарочный для проведения того, не имеется ли со здешней стороны за продолжаемые его, Абылаевы, пренебрежения и противности какого-либо намерения, но, как он, Кулебак, уверил, что ничего того не слышно, да и быть не может, то он, Абылай, по прибытии его нарочного, принужден возвратиться, сколько в рассуждении того, а паче по малости бывших при нем киргиз-кайсак, с коими при достижении предмета его надобно было и да пути еще с некоторыми противными ему сопротивляться. Итак, теперь находится он, Абылай, в прежнем расположении близ горы, называемой Кокчетау; причем, однако ж, и еще того своего предприятия к выезду на киргизов продолжать не оставляет, домогаясь требованием его с сибирских линий пушек и воинских людей.

Что ж касается до преданности его, Абылаевой, к российской стороне, то все помянутые старшины объявляют и уверяют, что он в том обращается лицемерно, делая разные притворства, изменчивости, как и к принятию на ханское его достоинство знаков склонности не оказывает, в чем его развращают бывшие с сыном его Тугум султаном в Санкт-Петербурге старшины Даут батыр и Тявякель мулла, внушая, будто он по прибытии в Петропавловскую крепость задержан будет за находящихся у него российских пленных под караулом, к выдаче же тех пленных ни малейшего у него, Абылай хана, виду нет.

Посланные от него, Абылая, для выручки капитана Дудина нарочные возвратились, только сыскать его и получить не могли, а хотя от некоторых из киргизов и слышно, якобы он находится в орде их, только того за вероятное почесть не можно, однако, об отыскивании его, Дудина, некоторым киргизам с обещанием награждения наказано.

Подлинное подписал переводчик коллежский регистратор Мендияр Бекчурин.

Казахско-русские отношения в XVIII—XIX вв. С. 95.