Страница - 14

2.5. АНАЛИЗ ОБСТАНОВКИ В МИРЕ НАКАНУНЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Сталин и Гитлер — оба злодеи. Я ломаю голову над тем, кто из них возьмет верх. И в политике, и в коварстве они не уступают друг другу. Один — нацист, другой — марксист. Если им вздумается объединить усилия и править миром, то мир захлебнется в крови. Дружба "отца всех народов" и "отца немецкой нации" носит временный характер.

Мустафа Чокай

Деятельность движения "Прометей” оказавшегося под пристальным вниманием двух претендовавших на мировое господство идеологий — большевистской и фашистской — проходила в контексте непростых политических реалий, поставив многие эмигрантские организации перед проблемой выбора между фашизмом и большевизмом.

Идеология большевиков, зародившись раньше фашистской, начала свою деятельность с создания в декабре 1917 г. ЧК, на которую была возложена, среди прочих, задача расправы с политическими оппонентами внутри страны и за ее пределами, вплоть до организации террора.

После прихода к власти в Германии Гитлера и вместе с ним появления на мировой арене фашистской идеологии соперничество большевизма с фашизмом впервые наиболее ярко и жестко проявилось в Испании. Роль агентов ЧК в испанских событиях была главенствующей. Действовали они в составе III Интернационала (Коминтерна), созданного в 1919 г. Лениным и объединившего в своих рядах коммунистические и социалистические партии многих стран под эгидой русской коммунистической партии, которая де-юре всегда оставалась его центром. Вступившим в Коминтерн вменялось неукоснительное выполнение 21 условия, среди которых значились:

• строгое следование программе и решениям коммунистического Интернационала;

• создание при официальных организациях подпольных структур;

• поддержка освободительных движений в колониях;

• подчинение себе профсоюзных организаций и создание в них своих ячеек;

• избавление от умеренных руководителей;

• соблюдение железной дисциплины в строго централизованных организациях.

Позже требование жесткого соблюдения 21 пункта привело к расколу внутри европейских социалистических партий, что сделало невозможным вплоть до 1943 г. любое сближение между социалистами и коммунистами [367].

В испанских событиях 1936 г. господствующее место в идеологическом противоборстве заняли подпольные структуры Коминтерна и немецкая "пятая колонна”. Роль советского правительства в судьбе тогдашней Испании оказалась зловещей.

М. Чокай писал на страницах “Яш Туркестана” что “еще до начала гражданской войны в Испании советская Россия делала республиканскому правительству поставки оружия, направила специалистов и политических советников”, что “большевистская ЧК пустила корни и опутала эту страну паутиной своих ячеек” [368].

Слова Мустафы Чокая находят подтверждение в официальных документах португальского правительства, в которых указывается, что агенты советских спецслужб и Коминтерна под видом специалистов в разных областях, например в качестве военных и политических советников, проникли в Испанию задолго до начала гражданской войны и действовали рука об руку. Так, Бела Кун [369] и его товарищи по партии Лозовский [370], Янсон [371], Ридал, Примао (он же Примаков [372]), Берзин [373] и другие прибыли в Барселону в марте и занялись подготовкой базовых ячеек для Красной армии. Как утверждается в документах португальского правительства, Испания представляет собой море крови. Все пункты программы, подготовленной за несколько месяцев до этого Коминтерном, были реализованы методично и во всей полноте [374].

Именно в это время Сталин назначает В. А. Антонова-Овсеенко, руководившего в 1917 г. штурмом Зимнего дварца, генеральным консулом в Барселоне и поручает ему провести чистку в Каталонии. Цель вождя — избавиться от героя революции, подвергнув затем чистке его самого [375].

Донесения, поступавшие в МИД Франции от их информаторов в Испании, вполне согласуются с содержанием документов португальского правительства: “Россия купила Испанию. Взамен на поставку оружия Коминтерн пользуется тиранической властью в стране, бросая в тюрьмы, устраивая пытки и убивая тех, кто не согласен с линией коммунистической партии. В Испании действуют две интернациональные бригады: одна сражается на фронтах и состоит из борцов мирового социалистического движения; другая — это международная ЧК, находящаяся на службе у Коминтерна и состоящая из гангстеров, набранных в основном в Германии и Италии.

Москва хотела бы заставить молчать, связать по рукам и ногам и низвести до состояния марионеток борцов, прибывших со всех концов света. Москва покупает и коррумпирует глав правительств и тратит огромные суммы на ведение своей пропагандистской деятельности.

... Коммунистическая идеология — это, в первую очередь, идеология деструктивная, идеология террора. В организации и ведении борьбы она не терпит никакой конкуренции: ей хочется быть везде й всюду абсолютной властительницей. В Испании она показала свою истинную сущность, и это трудно опровергнуть” [376] .

Попав в западню, устроенную большевиками, испанский министр внутренних дел Зугазагоитиа (из правых социалистов) на вопрос о причинах господства ЧК в Испании отвечал с горечью и стыдом: “Мы получили от России помощь, и в ответ нам пришлось позволить ей делать некоторые вещи, которые нам не нравятся” [377].

Говоря о “некоторых вещах, которые не нравятся” министр имел в виду чекистский террор, опутавший Испанию. Докладные, поступавшие в МИД Франции, информировали о следующих фактах: “В барселонской тюрьме томятся 1500 заключенных, из которых 500 являются антифашистами, прибывшими из разных стран: Франции, Греции, Германии, Италии, Австрии, Бельгии, Голландии, Швейцарии, Америки и Испании. Все жалуются на то, что подвергаются пыткам, что совершаются убийства борцов-социалистов, находящихся в рядах Касной армии.

Один итальянец свидетельствует, что неоднократно подвергался пыткам, которые длились по 5—6 часов: его привязывали к стене с поднятыми над головой руками и учиняли допрос под дулом револьвера, выпытывая, где находятся его товарищи.

Солдат, дезертировавший из французской армии, офицер одной из Интернациональных бригад, в течение четырех месяцев томится в тюрьме, где его подвергают истязаниям только за то, что он открыто высказывал свое мнение о Коминтерне и методах ЧК.

Многие из тех, кто был отправлен с фронта в тыл из-за ранений, также заключены в тюрьмы под надуманным обвинением в симпатиях к Франко” [378].

Мустафа Чокай отмечает, что после поражения испанских республиканцев советское правительство оставило на произвол судьбы коммунистических лидеров и тех, кто возглавлял вооруженные силы. Они нашли убежище в соседней Франции.

В ответ на обращение французского правительства об оказании им материальной и другой помощи советское правительство, в свое время заявлявшее, что “борьба в Испании есть наша борьба” ограничилась предоставлением лишь 5 млн. франков, тогда как содержание беженцев обходилось французскому правительству в 7 млн. франков ежедневно [379].

Анализ испанских событий, проведенный М. Чокаем, информацию португальского правительства о действиях агентов советских спецслужб и Коминтерна, а также содержание докладных, поступавших в МИД Франции, подтвердил в своей книге “ЧК за работой” бывший начальник Восточного отдела ОГПУ Георгий Атабеков, перешедший в 1930 г. на Запад. В предисловии к книге чекиста отмечается, в частности, что “по инициативе НКВД специальные службы Испанской республики организовали широкомасштабные акции по разграблению монастырей, церквей и частных коллекций. Изъятые произведения искусства переправлялись через французскую границу, а затем поступали к перекупщикам антиквариата в Европе. Значительная часть вырученных таким образом средств шла на оплату советской помощи испанским республиканцам” [380]. В операции по вывозу художественных ценностей из Испании участвовал и сам Г. Атабеков [381].

В ходе испанских событий Германия, со своей стороны, совместно с Италией оказывала помощь испанским националистам, возглавляемым генералом Франко, и использовала "пятую колонну” Так, во время гражданской войны в Испании была названа нацистская агентура, занимавшаяся саботажем, диверсионной и шпионской деятельностью, сеявшая панику и помогавшая захвату страны германскими войсками.

Сам термин появился благодаря следующему событию: в начале октября 1936 г. франкистский генерал Эмиль Моло заявил по радио, что "мятежники ведут войска на Мадрид четырьмя колоннами, а пятая находится в самом Мадриде и в решающий момент ударит с тыла” [382].

Шпионам и тем, кто "проявил себя” в ходе испанских событий, была посвящена обильно иллюстрированная снимками “героев” книга, прославляющая их преданность идеалам германского фашизма [383].

Советские пропагандисты по-своему информировали трудящихся. Их материалы, выход в свет которых обеспечивал "Партиздат”, подлежали обязательной читке в школах и предприятиях всего Советского Союза. В них говорилось, что "Великая Октябрьская революция привела в движение рабочие и крестьянские массы в Испании”. На заводах и предприятиях СССР организовывались многотысячные митинги в поддержку "испанских братьев” [384]. А снимок испанской коммунистки Долорес Ибаррури, названной Ля Пассионария, и слова, приписываемые ей “Лучше умереть стоя, чем жить на коленях” обошли все советские средства массовой информации и врезались в память людей предвоенного поколения. Высокая, с накинутой на голову длинной черной шалью, ниспадающей до колен, Долорес Ибаррури олицетворяла собой Испанию-мученицу.

Большевистские руководители устами своих пропагандистов не переставали уверять испанцев в "огромной симпатии, которую питают к революционной Испании трудящиеся первого в мире социалистического государства, оплота мира и демократии” [385].

Большевистская пропаганда называла нацистов "провокаторами военной интервенции, которые ведут свою грязную игру совместно с итальянцами”. Но одновременно утверждали, что "средства, способные улучшить положение законного испанского правительства, находятся в руках Лондона и Парижа” [386].

После событий в Испании соперничество идеологий фашизма и большевизма входит в новую фазу: в Германии отмечается усиление антисоветской (антибольшевистской) пропаганды. Так, генеральный консул Франции в Гамбурге Жильбер Арвангас (Gilbert Arvengas) докладывает 9декабря 1936 г. министру иностранных дел Франции Ивону Дельбосу (Yvon Delbos), что нацистская пропаганда против Советов приобретает все более жесткий характер. Данный тезис подкрепляется Информацией о лекции высокопоставленного чиновника доктора Георга Ляйббрандта

[387] "О мировом характере опасности большевизма”, который пронизан “иудоазиатским духом и ставит задачу уничтожения Европы и ее тысячелетней цивилизации”. Лекция состоялась седьмого декабря в университете Гамбурга. Немецкий докладчик говорил о тактике большевиков, которая повсюду одинакова: вначале — систематическая пропаганда, направленная на подрыв существующего режима и социального порядка, затем — переход к террористическим акциям. Г. Ляйббрандт подчеркнул, что удивлен терпимым отношением некоторых государств Западной Европы к большевизму, тогда как такая страна, как Англия не без основания выражает беспокойство угрожающим ростом вооружения Советов [388].

Германия и СССР не жалуют друг друга и в то же время не могут пойти на откровенный разрыв в своих взаимоотношениях: слишком важна для обеих сторон общность интересов милитаристского характера. Такое парадоксальное состояние их взаимного притяжения заставляет прометеевцев уделять больше внимания исследованиям, посвященным проблемам международной политики, в которых проводится скрупулезный анализ расстановки сил, а также выявляются стратегические планы советско-германского альянса. Немало внимания уделяется действиям спецслужб.

На страницах “La Revue de Promethee” приводится документально аргументированный обзор политических событий, сделанный Марселем Шаминадом, в регионе Центральной и Юго-Восточной Азии, занимающем в планах советско-германского альянса особое место. В конце 1938 г. Москва неожиданно перебросила большое число своих секретных агентов из европейской части в дальневосточный регион. Данная акция совпала с важным событием в Баку, где в конце октября состоялось совещание агентов с двойным мандатом (ЧК и Коминтерна), на котором были даны инструкции по осуществлению совместных с агентами немецких спецслужб операций на азиатском континенте в самое ближайшее время.

Несколько недель спустя, в декабре, Москва стала местом встречи представителей Коминтерна и немецких спецслужб, во время которой было подписано советско-германское соглашение. Были рассмотрены детали совместных операций, которые должны быть предприняты сразу после подписания соглашения. Над текстом этого документа Наркоминдел и Вильгельмштрассе [389] работали уже давно. Политический обозреватель Журнала “La Revue de Promethee” приходит к следующему выводу. Неожиданно тайный сталинско-гитлеровский сговор получил официальный статус. Военные действия, развернутые Германией, сдерживавшей основные силы Франции и Англии в Европе, оставляют азиатскую арену в условиях, исключительно благоприятствующих реализации советских амбиций. Содействие Германии может в высшей степени облегчить задачу русским и помочь СССР достичь, наконец, долгожданных целей. Подбивая русских к продвижению в Азию, Германия получает для себя определенные преимущества. Давая советы и толкая СССР в этом направлении, Германия задевает самые чувствительные струны советских руководителей и взывает к самым древним традициям Кремля. Продвижение к Юго-Восточной Азии было всегда незыблемой догмой русской дипломатии. В этом пункте Советы не расходятся с прежним царским режимом. Напротив, они четко следуют по начертанному им пути [390] .

Марсель Шаминад подвергает анализу наиболее знаковые события двадцатилетнего периода пребывания Советов у власти и приходит к выводу о том, что самыми знаменательными фактами, иллюстрирующими деятельность большевиков в Азии с начала 1920 г., являются:

• уничтожение независимости Азербайджана, Армении; Грузии и Северного Кавказа;

• наступление на внешнюю Монголию в 1921 г.;

• советизация ряда областей в Китае;

• оказание поддержки под разными предлогами маршалу Чан Кай-Ши [391] в ходе китайско-японского конфликта;

• беспрерывное продвижение, начиная с 1923 г., в глубь китайского Туркестана (Синь-Цзяна) для поэтапного захвата этой огромной территории;

• полная оккупация Синь-Цзяна, что на сегодняшний день есть факт состоявшийся [392].

Этот беглый перечень дается для того, чтобы показать, что там, где Советь^ добились блестящих для себя результатов, царят слабость и отсутствие порядка.

В обзоре подчеркивается особая политическая роль, которая отводится большевиками советскому Туркестану и Синь-Цзяну: "СССР удерживает опасный бастион, охватывающий на севере Монголию, на западе — Иран, на юго-западе — Афганистан, на востоке — китайские провинции Кансу и Чинхай. На всей этой огромной территории Центральной Азии Россия в последние годы ударными темпами развернула строительство железных дорог, стратегических путей, трубопроводов, застав и продолжает вести другие работы. Ташкент, который сейчас насчитывает около 600 тыс. жителей, является не только культурно-экономическим центром, но и центром интриг, шпионажа, пропаганды и агитации в регионе советской Центральной Азии. Советы и их немецкие союзники пытаются ловко извлечь выгоду из факта тюркского происхождения и мусульманской религии населения. Все это наводит на мысль о том, что германо-русское соглашение носит масштабный характер в плане военно-экономического сотрудничества на Украине, Кавказе и Причерноморье. Создан гигантский политический и военно-экономический аппарат. Берлин и Москва приступят к монтажу последних частей конструкции, и огромная машина вот-вот заработает”.

Экскурс в азиатский мир, где разворачиваются большие политические интриги, завершается на оптимистичной ноте: "Нет необходимости указывать, что подобные проекты, если будет попытка претворить их в жизнь, не застигнут врасплох Францию и Англию. Нет также необходимости говорить о мерах, предпринимаемых франко-британской штаб-квартирой, для воспрепятствования этому, о мерах, предпринимаемых на азиатском театре действий, где Германия совместно с Россией желает расколоть союзников. Есть основания утверждать, что эта диверсия вряд ли обречена на успех, как рассчитывают в Берлине, напротив, она ускорит неизбежный крах Третьего рейха и СССР” [393].

Выявляется определенная закономерность: Германия и СССР используют свои спецслужбы для того, чтобы они путем организации различных провокаций "расчищали путь” и изыскивали своим странам формальный повод для осуществления военной интервенции в интересующий регион мира.

В отличие от Германии, которая вовсе не скрывает своих милитаристских амбиций, СССР не перестает заявлять мировому сообществу о своих пацифистских намерениях и оправдывает свои военные действия необходимостью "отстоять завоевания Октября”.

Победа фашизма в Испании несоответственно, поражение коммунистической идеологии не могли не задеть самолюбия "отца народов”. Поэтому Сталин предпринял поиск новых способов усиления влияния большевизма и, соответственно, укрепления личной власти.

В начале 1938 г. на страницах советской печати появляется "Письмо Сталина Иванову”. Оно было "ответом” коммунисту Иванову, который утверждал, что окончательная победа социализма в СССР возможна лишь тогда, когда антагонизм между капиталистическими и коммунистическими странами будет разрешен в пользу последних. После Октябрьского переворота 1917 г. большевистские вожди, воодушевленные своей победой, не уставали повторять, что мир стоит в преддверии великого потрясения — мировой революции — и что для скорейшего укрепления устоев социализма необходимо, чтобы эта революция свершилась как можно скорее. Дальнейшая внутренняя политика СССР (НЭП, принудительная коллективизация, первый пятилетний план по индустриализации страны) не привела к обещанному большевиками раю. Напротив, она ввергла население страны Советов в нищету и голод, создав благоприятную обстановку для бунта.

Сталин заявил в беседе с американским журналистом Роем Говардом (Roy Howard): "Если вы полагаете, что советские люди желают сами и к тому же силой изменить государственный строй в соседних странах, вы сильно ошибаетесь. Разумеется, они хотят, чтобы облик этих государств изменился, но это внутреннее дело самих государств. Экспорт революции не имеет смысла" [394].

Аналитики министерства иностранных дел Франции не без основания полагали, что Сталин не отказался от идеи мировой революции, а лишь на время замаскировался такого рода миролюбивыми речами и пактами о ненападении, желая тем самым сблизиться с другими странами.