Страница - 4

Глава II. Образование Букеевской орды

В обстановке междоусобной борьбы различных феодальных групп и интриг пограничной администрации вырос султан Букей. Он был в числе сторонников царизма. Как человек “благонадежный”, он председательствовал в Ханском совете, учрежденном в 1797 г. “для обуздания власти ханской”. Он был одним из главных претендентов на ханское достоинство, но не имел шансов на успех в борьбе за ханский престол в Малой орде с более авторитетным среди казахской знати братом своим Каратаем. Поэтому он предпочел перейти на службу царизму, чем быть вассалом хана Малой орды. Притом Букей надеялся, что при поддержке царской администрации и под охраной сторожевых линий он будет иметь возможность “вернее упрочить и власть и богатство свое”.

Поставив перед собою такую задачу, Букей обратился за советом к командиру Астраханского полка Попову, с которым был хорошо знаком. Попов по роду своей службы находился в непосредственных сношениях с казахами. По распоряжению царской администрации он организовал охрану морского побережья от казахов, которых в то время не пропускали через побережье по льду “на внутреннюю сторону” Урала. Для этой цели Попов выставил против казахов кордоны и сторожевые пикеты из астраханских казаков — по побережью моря от Астрахани до устья Урала. Попов подал Букею мысль организовать “самостоятельное ханство” в Нарын-Песках. По совету Попова Букей обратился к Астраханскому губернатору Кнорингу и просил его возбудить ходатайство перед царем о принятии его, Букея, в вечное подданство с подвластным ему народом, с тем чтобы “киргизам было позволено кочевать между Волгой и Уралом и заводить, где удобный сыщется, в лесных местах селения на зимнее пастбище”.

Кноринг возбудил ходатайство перед императором Павлом I. В ответ на его ходатайство 11 марта 1801 г. последовал высочайший рескрипт:

“Председательствующего в ханском совете киргиз-кайсацкой Малой орды Букея султана, сына Нуралы хана, принимаю к себе охотно; позволяю кочевать там, где пожелает, и в знак моего благоволения назначаю ему медаль золотую с моим портретом, которую носить на шее на черной ленте. Астраханского же войска командиру Попову жалую чин генерал-майора в награждение за усердие в успешном усмирении киргиз-кайсацких народов”.

Как видно из этого рескрипта, султан Букей достиг своей цели. Но тут мы имеем возможность сделать некоторые выводы. Царь “охотно принимает к себе” Букея, позволяет кочевать там, где он пожелает, в знак “благоволения” назначает ему золотую медаль. Очевидно, что интересы Букея вполне соответствовали целям колониальной политики царизма. Следовательно, действия султана были тесно связаны с общими задачами колониальной политики царизма того времени. И мероприятия царского правительства по перепуску казахов за реку Урал явились лишь звеном в общей цепи однородных фактов, имевших место в конце XVIII в. на рубежах казахских степей. Перепуском Букея с подвластными ему казахами за Урал было сделано лишь то, что практиковалось и в других местах Казахстана. Так, в 1788 г. было разрешено некоторым “преданным” России казахам перейти для кочевки на правый берег Иртыша. Для нас ясно, что тут ничего принципиально нового не было. Царь Павел I, Кноринг, Попов и Букей делали общее для них дело, уже давно задуманное, и все они были лишь выразителями и проводниками той колониальной политики, которую тогда ставила перед собой дворянская Россия. Отсюда видно, что далеко не прав историк Рязанов, когда он объясняет образование Букеевской орды чутким и добрым отношением “Попова к казахам”.

Исключительное благорасположение и “благоволение” Павла I к Букею могли быть связаны и с личными интересами самого императора. Дело в том, что, как известно, Павел, прекратив союз с Австрией и Англией, отозвал своих послов из Вены и Лондона. Вслед за тем он сблизился с Наполеоном I, и, заключив мир с Францией, стал готовиться к войне с Англией, вопреки желаниям правящих кругов российского дворянства. Донским казакам уже было приказано идти через Казахстан, Хиву, Бухару в Ост-Индию. Имея в виду это обстоятельство, Павел мог признать заселение Астраханских степей и “усмирение киргиз-кайсацких народов” фактором, сопутствующим и содействующим его личным военным замыслам. Поэтому-то, возможно, он так щедро наградил и Джангира, и Попова. Кстати, Павел квалифицировал факт образования Букеевской орды как факт “усмирения киргиз-кайсацких народов”, чему царское правительство придавало тогда исключительное значение. Тут только получается некоторая хронологическая неувязка между датой предложения Попова султану Букею “об организации самостоятельного ханства” (1801 г.) и фактической датой его организации (1812 г.). Но это лишний раз подтверждает нам лишь то, что Попов заранее знал политику царизма, поэтому-то он и мог заранее наметить перспективу для Букея.

Итак, переход Букея за р.Урал явился результатом осуществления колониальной политики царизма, и он имеет тесную связь с процессом разложения самой Малой орды, разделение которой, как мы видели выше, было предрешено и задумано царизмом еще задолго до перехода Букея за Урал. Таким образом, этот переход, т.е. раздробление Малой орды, вполне отвечал интересам царизма и форсировался им.

Султан Букей с “подвластным народом” перекочевал1 в Нарын-Пески. С ним перешло до 5000 кибиток казахов, почти все Байулин-ского поколения… Букей старался привлечь на свою сторону возможно больше народа. Он был очень заинтересован в том, чтобы увеличить число своих подданных. Он усилил агитацию за переход на внутреннюю сторону и всеми методами заставлял казахов идти к нему в подданство. В течение первых двух лет к Букею перешло еще около 2500 кибиток2. В первое время царское правительство сильнее поощряло переход казахов на правую сторону реки Урал. Поэтому в первые два десятилетия после образования Букеевской орды ее население беспрерывно увеличивалось за счет постоянного притока казахов. По мере увеличения населения кочевья казахов расширялись, охватывая все новые и новые участки земли.

Казахи, перешедшие с Букеем, заложили основу нового ханства, которое несколько позже было названо царским правительством “Букеевской или Внутренней ордой”. Перекочевки казахов на внутреннюю сторону Урала происходили и после. Казахские массы на новых местах очень мало доверяли как Букею, так и пограничной администрации. Они еще не знали, что ожидает их впереди. Они чутко прислушивались ко всем распоряжениям правительства и в случае необходимости готовы были в любой момент откочевать обратно. Особенно их недоверие к Букею проявилось в таком факте: в 1803 г. Астраханский генерал-губернатор Завалишин прислал в ставку Букея роту солдат и требование представить ведомости о численности казахов, перешедших на Астраханские земли. Казахи, усмотрев в этом факте что-то недоброе, потоком хлынули обратно: больше половины всех кибиток откочевало на степную сторону Урала. Впрочем эти откочевщики скоро вернулись обратно. Но, тем не менее, казахи не совсем успокоились. Откочевки подведомственных Букею казахов имели место и после, за перекочевки и против откочевок Букей упорно боролся в своих личных интересах.

Перекочевки казахов в Нарын-Пески — в “вечное подданство” — были для Букея очень трудным делом, которое было сопряжено даже с опасностями для жизни. По этому поводу султан Шигай в 1879 г. в рапорте своем на имя Оренбургского военного губернатора говорил: “Переход киргизцев из-за Урала на внутреннюю сторону в вечное подданство стоил покойному брату моему хану Букею и мне, по нахождении моему тогда при нем, весьма большого затруднения, сопряженного с опасностью самой даже нашей жизни, поелику киргизцы, не желавшие взойти во всероссийское подданство, удерживали разными способами и переходящих с нами киргизцев на зауральских степях, как и тогда его не успели выполнить, то грозили лишить меня и покойного моего брата Букея”. Эта цитата характеризует отношение к Букею казахских народных масс, которые недоверчиво смотрели на него как на приверженца царизма.

Казахи переходили из-за Урала в ведомство султана Букея и после 1803 г. Букей добился себе права выдачи особых “билетов” — разрешений тем казахам, которые переходили к нему в ведомство или переходили временно, на зимнее время. Так, в 1804 г. с разрешения Астраханского губернатора Букеем были перепущены на территорию его орды на зиму казахи умершего туркменского хана Пиралы. Букей ручался за поведение переходивших. Таким образом, казахи переходили на внутреннюю сторону только по билетам Букея. При перепуске через линию казахов разоружали, что вызывало сильное их недоверие.

Кроме того, правительство по-прежнему разрешало перепускать на зимнее время в Нарын-Пески скот, принадлежащий казахам Зауральской орды, но скот перепускали в сопровождении только одних пастухов без владельцев.

Султан Букей скоро начал злоупотреблять своим правом выдачи “билетов”, пускал к себе лишь тех казахов, которые давали ему взятки, как это было установлено пограничной администрацией, после чего он был лишен этого права. Такие злоупотребления были, по-видимому, основной причиной крупной барымты, происшедшей между зауральскими казахами и букеевцами в 1805—1807 годах. Как видно из рапорта Оренбургского военного губернатора кн. Волконского па высочайшее имя от 8 мая 1808 г., Букей долго уклонялся от разбирательства взаимных претензий казахов, принимавших участие в этой барымте. Отношения Букея с казахами, подведомственными хану Джан-гиру, были настолько обострены, что он не мог чувствовать себя в безопасности и имел при себе до ликвидации претензии по этой барымте караул из уральских казаков, состоявший днем из 25, а ночью из 50 человек. В этом споре Букей проявил себя как интриган.

Так проходили в Букеевской орде первые годы после ее образования. Орда сложилась не сразу — не сразу определилась и территория ее.

В первое время царское правительство разрешало казахам Букеевской орды переходить на степную сторону Урала. Поэтому ежегодно весною казахи со своим султаном переходили на левый берег р.Урал, а осенью возвращались обратно в Нарын-Пески. Так продолжалось до 1806 года.

В начале первого десятилетия XIX века старший сын хана Нуралы султан Каратай, который стоял во главе байулинских и некоторых алимулинских родов, претендуя на ханское достоинство, начал борьбу против хана Малой орды — Джантюре, ставленника русского правительства. Властолюбивый султан стремился захватить себе ханскую власть в Малой орде. Для этого Каратаю необходимо было устранить с пути хана Джантюре, которого народные массы ненавидели. Не надеясь на поддержку царского правительства, Каратай хотел использовать недовольство широких кругов казахов Малой орды в своих узких властолюбивых целях. С этой целью он стремился вовлечь народные массы в общее движение против хана. Иногда это ему удавалось. При этом он не думал об освобождении казахов от национального и феодального гнета. Народные массы являлись для Каратая лишь орудием достижения его властолюбивых целей.

Для успеха дела Каратай требовал от своего брата Букея присоединиться к нему. Но Букей остался верным русскому правительству. Тогда Каратай решил силой оружия принудить Букея присоединиться к общему движению. Но так как Букеевская орда была изолирована от внешней орды и окружена укрепленными линиями, то она осталась в стороне от тех событий, которые были связаны с выступлением султана Каратая.

С 1807 г. “перепуск” букеевских казахов за реку Урал был воспрещен, так как правительство опасалось, как бы букеевцы не присоединились к движению, возглавляемому султаном Каратаем.

Вначале букеевцы поселились на побережье Каспийского моря, которое было очень богато камышовыми зарослями. Это были самые лучшие и удобные места, где казахи могли со скотом укрыться в зимнее время. Отсюда казахи стали двигаться в северном направлении. Не получив точного надела земли, казахи стали кочевать по Каспийскому побережью, в песчаных степях Нарын-Песков, по Ка-мыш-Самарским озерам, заняли луговые части Узеней, Чижей и Тор-гуна. Таким образом, вследствие увеличения населения и скота, кочевья букеевских казахов распространились к северу и заняли значительные пространства.

Чтобы приостановить дальнейшее продвижение казахов, царское правительство 19 мая 1806 года издало закон, которым были приблизительно указаны границы земель, где могли кочевать казахи. В этом законе, между прочим, говорилось:

  “Киргиз-кайсакам, под предводительством султана Букея, дозволяется кочевать от реки Узени до горы Багдо, а от оной через Чапчаги на ватагу Тудачкую или Телеппову до моря, не отдавая однако же земель сих ныне им на удел, доколе они на сей стороне Урала во всегдашное пребывание не останутся (пункт 35)”.

♦ “Зимовку сим киргиз-кайсакам дозволять иметь по Черновым камышам буграм, какие свободными в казенном ведомстве состоящими будут (пункт 36)”.

♦ “Небольшому киргиз-кайсацкому Малой орды назначается иметь зимовку при море — между ватаг Телепповой и Коневской, летом же они имеют кочевать на землях, прочим киргизам назначаемых или с кундрауовскими татарами (пункт 37)”.

Как видно, земли были отведены казахам временно, “доколе они на сей стороне Урала во всегдашнее пребывание не останутся”. Общая площадь земель, которыми могли пользоваться букеевские казахи, первоначально определялась приблизительно в 5 миллионов десятин. Но эти границы были не окончательными. При первоначальном занятии земель в Нарын-Песках для своих кочевок казахи пользовались полной свободой, каждый род занимал такие кочевки, которые он признавал наиболее удобными.

Все разногласия и столкновения регулировались биями на основе обычного права.

Хотя Букей приехал в Нарын-Пески султаном, но фактически стал ханом. Во всяком случае, он не считал себя подведомственным хану Малой орды даже тогда, когда в 1806 году перешел на левобережную сторону Урала по случаю падежа скота в Астраханской губернии. Таким образом, с переходом Букея за Урал пожелание Игельстрома о разделении Младшей орды на два ханства фактически осуществилось, но официально это оформлено было позднее.

В 1812 году Букей был возведен в ханы Малой орды вместе с сул таном Ширгазы. Церемония возведения Букея на ханство произошла 7 июля 1812 года. По поводу избрания двух ханов кн. Волконский в своем рапорте на имя Александра I писал:

“Существенная польза султаном Букеем, принестись могущая, есть та, что он действительно может ордынцев, избравших его, удержать в порядке; а султан Ширгазы с избравшими его должен будет разбирать среди степей междоусобную вражду и препровождать караваны”.

Из этого видно, чего ждала от избранных ханов пограничная администрация.

Букеевская орда, как и Малая орда, представляла собою маленькое феодальное ханство, которое было подчинено Оренбургской пограничной комиссии и Оренбургскому военному губернатору. Но ханская власть здесь была более оформлена, чем в Малой орде.

В первое время жизнь букеевских казахов ничем не отличалась от жизни казахов Малой орды. И хан Букей ничем не отличался от ханов Малой орды. Он вел кочевой образ жизни, летом и зимою жил в кибитке. Теплого зимнего жилища не имел. Ордой управлял, руководствуясь обычным правом, установившимся в казахском народе. Во главе родов стояли старшины и бии, утвержденные ханом. Однако с течением времени под влиянием новых экономических условий, сложившихся в Букеевской орде, стали возникать и новые формы общественных отношений, которые можно характеризовать как дальнейшее разложение пережитков родового строя, уступавшего свое место более резко выраженным отношениям феодальным.

Букей умер 21 мая 1815 года. После него остались три малолетних сына: Джангир, Адиль и Менли-Гирей. Ханское звание Букей завещал своему старшему сыну Джангиру, которому тогда было 14 лет. За малолетством Джангира, до его совершеннолетия, управлял ордою брат хана Сыгай (в официальных источниках Шигай), перекочевавший с ним вместе из-за Урала. Сыгай управлял ордою в должности правителя.

Как завещание хана, так и управление ордою Сыгаем ни в какой мере не противоречили видам царского правительства, так как власть хана, по сути дела, сводилась к роли обыкновенных чиновников, находящихся на службе у царского правительства.

Джангир с малых лет жил в доме Астраханского губернатора Андреевского, где учился и воспитывался. Получил почти европейское образование. Он хорошо знал русский язык, слабо немецкий язык, читал, писал и немного владел арабским и персидским языками.

И действительно, Джангир был образованным человеком. Пока мы еще не знаем в истории казахов, чтобы среди степных казахских ханов был такой образованный и всесторонне развитый хан, каким был хан Джангир. Живя и воспитываясь в доме губернатора, Джангир выработал в себе приверженность к царским порядкам; он проникся русской культурой, усвоил навыки, претензии и все замашки русского помещика-крепостника. Он не один раз видел и наблюдал роскошь царского дворца и правящих классов, живущих за счет простого народа. Такая жизнь стала для Джангира, так сказать, образцом, как бы идеалом. Он стремился подражать ей и перенести все методы ее к себе в орду.

Джангир был хорошо подготовлен и по линии служебной деятельности, подготовлен именно в духе царской политики. Царская администрация привила ему чувство верности России. Джангир был действительно предан России. Он оказался исполнителем воли царской администрации, был проводником русского влияния в орде, стал орудием колониальной политики царизма.

В 1823 г. Джангир был определен ханом Внутренней Букеевской орды. Представители знати “белой кости”, главным образом родственники Джангира (Урман и другие Нуралиевы), жившие за Уралом, считая его умным и образованным человеком, пользующимся большим доверием царской администрации, ходатайствовали перед царским правительством о назначении Джангира ханом всей Малой орды. Но это не соответствовало политике царского правительства, которое уже тогда намеревалось ликвидировать ханскую власть в Казахстане, и ходатайство представителей знати “белой кости” было отклонено.

Для управления ордою Джангир в первое время своего ханствования пользовался тем аппаратом, который существовал еще до него. Он только приспособил его к своим потребностям. Помимо хана во главе управления были родовые старшины, часть из которых пользовалась уважением и доверием народа и стояла на страже народных интересов. При хане были еще представители отдельных родов. Они обычно выбирались самими родами. В руках хана начала сосредоточиваться административная и судебная власть. Вскоре хан стал управлять ордою самовластно, без участия родовых старшин, руководствуясь лишь указаниями пограничных властей. Хан мало считался с народными обычаями: иногда он действовал даже вразрез с требованиями давно установившихся в народе традиций.

Так, хан без ведома и согласия родовых старшин учредил должность “депутата” для разбирательства споров среди казахов, а также споров, возникавших между казахами и соседями, вводил разные новые налоги, захватывал в свое личное пользование общественные земли и раздавал их своим приближенным — словом, хан стал заводить в орде такие порядки, которых раньше казахи не знали.

Разумеется, все эти начинания и нововведения хана не могли встретить сочувствия у родовых старшин. Они стали противодействовать хану. Тогда хан устранил старый состав аппарата и заменил его новыми преданными себе лицами. Во главе родов были поставлены султаны, родственники хана, которые, как и сам хан, были заинтересованы в экспроприации общественных земель, во введении новых налогов и в большем выколачивании налогов из народных масс. Хан приближал к себе молодых людей, по преимуществу из султанского поколения. Окружал себя знатными султанами, которым хан стал раздавать разные поручения для исполнения в степи или в ставках хана.

Большие перемены произошли и в личной жизни самого хана. В 1824 году хан Джангир женился на татарке — дочери оренбургского муфтия Мухамеджана Хусеинова — Фатиме. Она, как и Джангир, тоже получила образование в русской женской гимназии, знала иностранные языки, музыку и танцы. Первую зиму молодые — хан и ханша — провели в кибитках на берегу Каспийского моря. Образованные и культурные супруги, привыкшие жить в теплых городских домах, не могли дальше оставаться кочевниками. Они отказались от кочевого образа жизни. В 1827 году царское правительство выстроило хану Джангиру большой деревянный дом в урочище “Жасқүс” (молоденькая птичка). В то время урочище “Жасқүс” представляло собой прекрасный оазис среди песчаной пустыни, богатый травами и покрытый лесом. Вскоре около этого ханского “дворца” возник большой по тому времени поселок, получивший потом название Ханской ставки.

В Ханской ставке поселились султаны, бии и русские чиновники. Сюда же стали собираться также купцы и торговцы. Хан Джангир поддерживал русских купцов, поощрял торговлю. Многие торговцы построили здесь дома, открыли разные торговые склады. Так что в сравнительно короткое время Ханская ставка превратилась в экономический, политический, административный и торговый центр Букеевской орды.

С другой стороны, постройка ханского “дворца” послужила официальным началом перехода букеевских казахов к полукочевому и оседлому образу жизни. Вслед за ханом по аулам старшины и бии стали строить себе зимовки — теплые жилища.

Ханша Фатима имела большое влияние на хана. В связи с женитьбой в орду стали прибывать татарские муллы. Хан Джангир ревностно насаждал в орде ислам, строил мечети, открывал религиозные школы и заставлял судить народ не по обычаям, как это делалось раньше, а по шариату. Татарские муллы назначались ханом также и в аулы, так как среди казахов не было своих мулл.

В ставке хан Джангир окружал себя султанами, дворней из толенгутов, духовенством (главным образом, татарскими муллами). Обставив свой “дворец” дорогой мебелью, завел хорошую обстановку и новый этикет, устраивал торжественные приемы, давал обильные пиры с угощением — словом, началась у хана совершенно новая жизнь.

Ведя такую роскошную жизнь, хан во всем подражал русской аристократии и отчасти восточным ханам. В кругу своих молодых друзей хан предавался веселью. Разумеется, такая ханская роскошь создавалась за счет трудовых масс, которым она очень дорого стоила.

Устранив от управления родовых старшин, хан сильно ослабил их и совершенно освободился от их влияния. Опираясь на военную силу царского правительства, он все более и более усиливал и укреплял свою власть. В пределах орды он почти централизовал ее и стал править ордой самовластно.

По мере роста своей власти хан становился высокомерным. С родовыми старшинами он почти не советовался, считал их невежественными. В обращении с ними хан был весьма неблагосклонен и жесток. Простым казахам он был почти недоступен. Даже почетные казахи к нему на прием не допускались. Сам по орде почти не ездил, в аулы подвластных казахов не заглядывал. Он совершенно не знал, что происходило в аулах и что делалось там его султанами и приближенными.

С усилением ханской власти усилилось и значение султанской родовой знати. Возникли новые привилегированные группы. На почве экспроприации общественных земель появились новые верхушечные слои землевладельцев, феодалов. Народ стал объектом беспощадной эксплуатации.

Для обеспечения дальнейшей своей деятельности хану было необходимо иметь в своем распоряжении военную силу. Но хан не имел армии. В его ставке находился отряд из 124 астраханских казаков, которые, впрочем, не находились в его прямом распоряжении.

В 1826 году хан Джангир пытался сформировать свою гвардию. Но встретив сопротивление со стороны народных масс, с одной стороны, и не получив одобрения со стороны царской администрации — с другой, он вынужден был отказаться от своего намерения. Но зато хан был обеспечен поддержкой царской власти.

Царское правительство было очень высокого мнения об административных способностях Джангира. Ему ставилось в заслугу “усмирение орды и приведение ее в порядок”, ему приписывалось прекращение барымты, переход к оседлости, насаждение мусульманской религии, смягчение нравов” и т.д. Проводя колонизаторскую политику через хана, царские чиновники стремились укрепить в орде ханскую власть, поднять ее авторитет и внушали народу мысль о необходимости подчиняться хану. По поводу беспрекословного подчинения казахов власти хана председатель Оренбургской пограничной комиссии генерал Генс на собрании султанов заявил следующее: “Малейшее неповиновение хану, малейшее уклонение от его приказаний будет преследуемо всею силою высшего начальства”.

Такая крупная ломка общественного строя, устранение от управления народных представителей, экспроприация общественных земель, усиление эксплуатации трудовых масс и многое другое — все это не могло не вызвать взрыва народного гнева. И действительно, в Букеевской орде возникали общественные конфликты, обострялась и усиливалась классовая борьба. Часто вспыхивали восстания. Так, было движение казахов в 1827 г. и восстание народных казахских масс в 1836-1837 гг. под руководством Исатая Тайманова и Махамбета Уте-мисова. Но все эти восстания казахов были жестоко подавлены объединенными вооруженными силами царского правительства и казахских феодалов.

Букеевская орда была окружена со всех сторон военными линейными форпостами, где находились военные отряды. Поэтому всякое движение народных казахских масс, направленное против эсплуатато-ров, жестоко подавлялось силами пограничных отрядов в самом начале возникновения и не могло получить широкого размаха.

Однако царское правительство было сильно озабочено тем, чтобы успокоить народные массы. Для этого оно считало необходимым устранить причины, вызывающие народные волнения. Главными причинами массового движения, по мнению царских чиновников, были: отстранение от управления родовых старшин, чрезмерное высокомерие хана, сильная татаризация орды и прочее. Пограничное начальство порекомендовало хану устранить эти причины.

После подавления восстания казахов Букеевской орды в 1827 году по указанию начальника Оренбургского края Эссена хан Джангир учредил при себе Ханский совет из казахских биев (советников). Бии выбирались самим ханом из простых, но влиятельных казахов. Так как в то время основных родов в Букеевской орде было 12, то решено было в совет назначить по одному бию от каждого рода. Хан представил список советников в пограничную комиссию на утверждение. Генерал Эссен, утвердив биев в звании ханских советников, приказал привести их к присяге. Этим советникам приказано было жить в ставке “для совета при разбирательстве дела”.

Ханскими советниками были избраны следующие старшины: Черкесского рода — Муфят Айдабулов, Ногайского — Чомбал Ниязов, Байбактинского — Конажи Сопаков, Маскарского — Чура Кедеев, Бершского — Бадке Худайбергенов, Алачинского — Алтай Досмухамедов, Джапасского — Кошетур Мапаков, Иссыкова — Джанюре Абдалов, Адайского — Байту Бюменбаев, Кзыл-Куртова — Дубант Айтуга-нов, Исентемирского — Татан Сакенбаев, Тазского рода — Кудайшукур Базаев, Семиродского (родов Табын — Тама, Кердери) — Кен-дербай Рысбаев и Кетинского — Бос Буздаев.

С 1 апреля 1828 года Ханский совет приступил к работе. Прежде всего Ханский совет должен был разрешить земельный вопрос — задачу обмежевания земель между родами и установления границ кочевок для каждого рода. Но земельный вопрос был самым больным и самым сложным. Совет был не в состоянии разрешить его, так как политические и социальные причины оставались теми же, что были и раньше. Ханские советники жили со своими семьями в Ханской ставке. Они, порвав всякую связь с народом, с течением времени превратились в ханских чиновников. Хан возложил на них сбор податей.