Страница - 2

ОМСКИЙ ПЕРИОД

Биография и начало трудовой деятельности

Отунчи Альджанов (как было записано в русской транскрипции, хотя являлось искажением действительного имени Отыншы Альжа-нов), родился 12 августа 1870 г. в Нарынской волости Зайсанского уезда, в ауле № 6, (сейчас Аксуатский район Семипалатинской области).

Его отец Альжан Сакауулы был одним из девяти сыновей Нурана [1]. Сам дед Сакау был женат на Тайбале - сестре Кунанбая из рода Тобыкты. Альжан воспитывался у них. Сам О.Альжанов от седьмого деда имел следующую родословную: Найман - Каракерей - Мурын - Жолымбет - Назар - Жанболат - Тоқобай - Жомарт - Байел - Ну-ран - Сақау (Мухаметжан) - Алжан. У самого Альжана родилось двое сыновей и одна дочь: Мухамедкасым, Быкия и Отыншы. Старший сын Мухамедкасым учился в Петербурском университете (впоследствии умер от туберкулеза), сестра Быкия жила в ауле. Альжан Сакауулы будучи состоятельным и передовым человеком, решил определить своего второго сына в мужское русско-казахское 2-х классное училище города Зайсана. Отыншы Альжанов окончил данное училище в 1880 г. Для дальнейшего обучения родители отправляют в г. Омск, который был не только «столицей» Степного края, но и центром просвещения всей Западной Сибири, в том числе и для казахов восточных и северных регионов России. В конце XIX века, в г. Омске существовало три учебных заведения, куца благосклонно, но в ограниченном количестве, принимали инородцев. Это был Омский кадетский корпус, Омская учительская семинария и Омское уездное училище (мужское) для русских и казахских детей Степного края.

Отыншы Альжанов успешно окончил все три учебных заведения. Во время учебы в училище Отыншы жил в пансионате для русских и казахских детей. В Омском областном архиве сохранились документы, характеризующие успеваемость учеников уездного училища. В частности, его имя значится в экзаменационном списке учеников 1-х и 2-х классов за 1881, 1882 учебные годы [2]. А среди учеников 2-го класса 1-го отделения имеется запись:

Сразу после окончания училища в 1885 г., Отыншы Альжанов поступает в кадетский корпуе, где учится до 1891 г. В этом кадетском корпусе с 1847-1853 гг. обучался Чокан Валиханов. По оценке известного историка Алькея Маргулана, уровень подготовленности учащихся данного кадетского корпуса и уровень преподавательского состава намного был выше, чем в других учебных заведениях Омска. Следующим этапом в деле образования Отыншы стала Омская учительская семинария, которую он окончил 9 июня 1894 г., получив по решению педагогического совета, свидетельство с квалификацией учителя начальных училищ [3]. г

За годы учебы в семинарии Отыншы Альжанов знакомиться с русской классикой, постоянно читает все периодические издания, выходящие в Омске. Приобретенные знания Отыншы использовал для написания собственных статей и заметок, которые печатались в этих же периодических изданиях. Его статьи поднимали проблемы просвещения казахского народа. Также он издавал он собранные им казахские сказки и предания. Его произведения публиковались в газете «Акмолинские областные ведомости» наравне с такими опытными авторами, как Г. Потанин, А. Алекторов, А. Добросмыслов, В. Обручев.

Способного, грамотного, хорошо знающего казахский и русский языки, с чувством юмора, высокого и внешне очень красивого молодого человека не могли не заметить в чиновничьей среде Омска. Поэтому, сразу после окончания учительской семинарии (1894 г.), он был причислен к Канцелярии генерал-губернатора Степного края [4], на должность переводчика.

Проработав в канцелярии генерал-губернатора восемь месяцев, в марте 1895 г. «Высочайшим Приказом по Гражданскому ведомству» он назначается переводчиком Акмолинского волостного суда, расположившимся в то время располагался в г. Омске [3].

Так началась его работа в Акмолинском волостном суде. Работа в суде ему нравилась. Свободное общение с людьми на разных языках, глубокое знание и понимание проблем казахской степи характеризовали его как ценного специалиста. Он смог ближе познакомится с жизнью и бытом своих соплеменников, досконально изучить судебное делопроизводство, в частности, тяжбы казахов, ищущих в суде справедливость и защиту своих прав. Процессов было великое множество - это и вражда родов из-за земель, воровство скота, вопросы калымов и атаминеров, обиды бедняков, жалобы на переселенецев, мулл. По-разному складывались судебные процессы. В основном, местные казахи проигрывали свои дела, так как не могли даже правильно оформить претензии. Нередко он сам становился свидетелем того, что рассматривавшиеся в суде вопросы преднамеренно решались не в пользу справедливости. Его все больше мучила мысль о царящем в судебной системе произволе и социальной несправедливости, осуществляемую судьями и судебными работниками по отношению к людям. По долгу службы он не мог лично вмешиваться в ход судебных дел, непосредственно касающихся интересов казахского населения. Но Альжанов считал своим нравственным и профессиональным долгом помогать угнетенным соотечественникам, вставая, по сути, на позицию народного адвоката.

Он выбрал путь консультирования всех истцов, обращавшихся к нему за помощью, помогал им правильно изложить суть вопроса и сформулировать свои претензии. Когда к Альжанову обращались за помощью - он никому не отказывал. К нему шли за советом прежде, чем отнести жалобу или иск в Омский окружной суд, который рассматривал все судебные дела в пределах Акмолинской и Семипалатинской волостей, входивших тогда в Степной край. В результате его стали называть именем «окыган казак» - «образованный господин», что закрепилось за ним навсегда. Его заботливое участие в судьбах простых людей постепенно обретали все более широкую известность среди казахов Акмолинской волости. В памяти членов семьи сохранились следующие интересные факты. Работая в суде, он нередко от своего имени давал нужные советы по делу, помогая «жалобщику» выиграть судебный процесс. И когда процесс разрешался в пользу земляка О. Альжанов очень радовался и с удовольствием рассказывал, как ловко отвечал судье «бiздiy агайын». А агайын слушал и недоуменно говорил: «Ау, торе этого же я не говорил». «Если ты не говорил, то я говорю», - громко смеясь, отвечал Отыншы. По свидетельству его супруги Нуржамили Кеменгеровой, их дом в Омске вблизи «казачьего базара» нередко превращался в дом паломников. Многолетняя работа в суде способствовала становлению его мировоззрения и морально-нравственного облика. Он глубоко сопереживал своему народу, притесняемому собственными биями волостными и уездными начальниками, торговцами-скотопро-мышленниками, казачьими и переселенческими комиссиями и даже писарями крестьянского начальника. Особенно волновали Отыншы Альжанова проблемы казахов, связанные с системой землевладения. Нарастающее из года в год изгнание коренного населения с земель их предков русскими переселенцами из Центральной России, отчуждение в собственность казачьих и крестьянских обществ наиболее плодородных исконных земель вызывали возмущение казахского населения, которые искали защиту в суде. Отыншы Альжанов старался всеми силами помочь своим бедствующим собратьям, испытывающим двойной гнет бесправия. Но тяжелая судебная имперская машина строго охраняла интересы русского населения.

Многолетняя работа в различных судебных органах (с 1895-1907 гг.) имела большое значение для становления личности Отыншы Альжанова, формирования его мировоззрения, гражданской позиции и общественно-политических взглядов.

Но каждый проигранный земляками судебный иск все больше утверждал его в мысли о необходимости просвещения своего народа. Поэтому через некоторое время при поддержке А.Е.Алекторова он добился официального разрешения работать по совместительству в качестве учителя в том самом Омском училище для казахских и русских детей, в котором раньше учился сам [6].

Его личная жизнь сложилась только после 30 лет. Попытки друзей женить его, по тем временам, уже «старого холостяка», не имели успеха. Между тем, молодые люди всегда знали семьи, в которых имелись дочери на выданье. Одной из них была семья Дюсебай-хад-жи Кеменгерова из рода Аргын - Каржас. Имя Дюсебай-хаджи было известным, и породниться с ним считалось за честь. Он хотел выдать свою дочь только за образованного человека (как тогда говорили “оkыган казакка”), пусть даже не очень богатого. Поэтому для многих богатых женихов его дочь оказалась недосягаема. Когда об этом узнали молодые джигиты, учившиеся и работающие в Омске, они решили помочь своему засидевшемуся в женихах другу и женить его на дочери Дюсебай-хаджи. Они уговорили его поехать посмотреть в Петропавловскую область и посмотреть на невесту. Если понравиться-то сосватать их. Это было летом 1900 года. В памяти семьи Дюсебай-хаджи Кеменгеровых этот факт необычного сватовства молодых людей передавался потом из поколения в поколение в юмористических тонах. По традиции казахского народа, обычно для такой миссии засылались пожилые, почетные люди рода, время их встречи оговаривалось предварительно. В этом же случае было всего трое молодых людей, приехавших вместе с женихом. Дюсебай-хаджи встретил молодых людей по всем законам казахского гостеприимства. К трапезе он позвал близких и почетных людей из своего окружения. Гостили они целую неделю. За это время они не только объехали все красивые окрестности, но и навели справки о невесте. Все говорили не только о ее красоте, но и том, что она была обучена арабскому алфавиту, чтению и письму казахского текста на арабском языке. О цели приезда Дюсебай-хаджи спросил позже.

Молодые люди долго молчали, не высказывая хозяину рода даже обычных слов благодарности за оказанное гостеприимство, лишь взглядами и жестами они предлагали друг другу начать разговор. Наконец, один из них начал рассказывать о себе и своих друзьях, что они живут вместе в одной квартире в Омске, холостяки, что один из них уже работает, получает хорошую зарплату, другие - заканчивают учительскую семинарию. Что жить одним им очень трудно, приходиться самим готовить еду, стирать, убирать квартиру и т.д. В заключении они сказали: «Дюйсеке, у Вас на выданье есть дочь. Мы пришли к Вам с поклоном и предложением, чтобы Ваша дочь украсила нашу холостяцкую жизнь. Среди нас должна быть хоть одна женщина». Этим предложением была закончена их несвязная речь. Такое нескладное, сбивчивое изложение цели визита без упоминания имен потенциального жениха несколько озадачило сидящих и самого Дюсебая Кемен-герова. Наступило глубокое молчание, все вдумывались в смысл речи молодого свата. Вдруг один из молодых родственников не выдержал длительного молчания и обратился с вопросом к незадачливому свату: «Как я понял, вам всем нужна одна женщина в доме. Вы все трое хотите жениться на одной девушке?» Эта реплика вызвала громкий смех среди присутствующих и повергла молодых сватов в страшное смущение. «Вы не так меня поняли!» - старался перекричать громкий смех незадачливый сват. Смех продолжался до тех пор, пока его не остановил сам Дюсебай-хаджи. Он с улыбкой сказал: «Если ты сват, то кто же из оставшихся двоих - жених?» Но Отыншы был смущен и продолжал сидеть. Никто не поднимался. Наступила тишина. Тогда его друзья стали потихоньку его приподнимать и невольно тоже встали вместе с ним. В какой-то момент все трое оказались на ногах. Двое друзей Отыншы смущенно улыбаясь, смотрели на своего друга, подбадривая взглядами и что-то шепча на ухо. Аксакалы тоже что-то возбужденно говорили между собой, а потом вновь разразились громким смехом. Молодые сваты вместе с женихом не могли понять причину смеха. Тогда один аксакал объяснил: «Мы никак не поймем, айналайын, кто же из вас жених, или вы все-таки хотите втроем жениться на одной девушке?» Новый взрыв смеха заполнил юрту. Только теперь сваты поняли свою оплошность; они быстро сели на ковер, присоединяясь к всеобщему смеху. Смущеный Отыншы продолжал стоять посреди юрты. Остальные сквозь смех и слезы пытались рассмотреть жениха. Отыншы произвел на общество приятное впечатление. Светлое лицо облагораживал большой лоб, большие глаза, небольшие усы. «Тихо, все понятно! - наконец сказал Дюсебый-хаджи, предложив вновь Отыншы сесть. В конце концов, молодые люди получили предварительное согласие. Хотя невесту Нуржамилю им не показали, но сваты увидели ее мельком и передали Отыншы ее словесный портрет: «Белолицая и большеглазая». Отец Отыншы был в состоянии дать соответствующий калым за будущую невесту, но Дюсебай-хаджи категорически отказался от выкупа. Тогда отец Отыншы купил для молодоженов большой деревянный дом в Омске недалеко от казачьего базара, где они прожили до 1907 г. Там родились дочь и первый сын. Мы внуки видели этот дом еще в 60-х годах XX столетия, который еще крепко стоял, не поддаваясь влиянию времени.

Участие О. Альжанова во Всероссийской переписи населения 1897 года

В декабре 1986 г. по рекомендации Военного губернатора Акмолинской области он был командирован в Атбасарский уезд для участия в первой переписи населения Российской Империи 1897 г. [7].

За всю многовековую историю Российского государства это была действительно первая перепись населения. Это событие свидетельствовало о том, что Россия становилась цивилизованным государством. Проведение переписи было обусловлено тем, что России в конце XIX века встала на капиталистический путь развития. Целью данной переписи было получение социальной картины всей Российской империи. Особенно сложные функции выпали на помощников, работающих с «инородцами», вследствие незнания ими русского языка. По результатам работы этой кампании, на основании «Высочайшего повеления», подписанного самим царем, О.Альжанов был награжден бронзовой медалью и соответствующим свидетельством [8]. (См. приложения).

После завершения переписи, он вновь продолжает работу в качестве переводчика в Омском окружном суде, где ему был присвоен первый чин Российской империи - коллежского регистратора. С этого периода у него начинается служба в ранге официального российского чиновника. Спустя два года он получил «приказом по собственной его императорского Величества Канцелярии» второй чин - чин губернского секретаря. Следует отметить, что для 32-летнего инородца - казаха в то время это были большая заслуга и прогресс. В царской России практически не поощрялось присвоение служебных чинов инородцам.

Карьера Отыншы Альжанова начиналась неплохо и, может быть, со временем он добился бы и более высоких чинов, но его жизнь сложилась иначе.