Страница - 2

II

В общественной мысли России 50—60-х годов XIX ве­ка, в период назревания революционной ситуации, про­блемы политики приобрели особую актуальность и ос­троту. Деятелей этого периода следует оценивать не столько по тому, как они относились к распространению просвещения среди населения, развитию его культуры, как они протестовали против отдельного чиновничьего окрика представителей власти или как правильно они понимали историю прогресса и общественное развитие вообще. Эти вопросы, разумеется, важны. Однако не они служат главным критерием в характеристике деятелей общественной мысли и движения того периода. В центре идейной борьбы, получившей относительно широкий размах и охватившей многие просвещенные слои обще­ства, стояли вопросы о крепостном праве и крестьянском землевладении, о крестьянской общине и социализме, о восстании и самоуправлении областей, о деспотизме са­модержавия и о свободном Земском соборе. К сожале­нию, исследователи наследия Чокана Валиханова обхо­дили эти вопросы. Между тем без рассмотрения отноше­ния Ч. Валиханова к этим проблемам трудно, более того — невозможно дать сколько-нибудь полную характе­ристику его общественно-политическим воззрениям, ре­шить вопрос об отнесении его к тому или другому лаге­рю деятелей.

Могут сказать, что взгляды Ч. Валиханова по этим вопросам не были изолированны и что, изучая его отно­шение к другим явлениям общественной жизни, можно составить представление о его политических убеждениях. Однако на этом пути исследователя подстерегают боль­шие трудности и он не гарантирован от заблуждений и ошибок. Только непосредственное и аналитическое изу­чение всех основных аспектов и компонентов, из которых складываются политические убеждения, с последующим их синтезом и рассмотрением в связи с другими сторона­ми идейного развития, может полно и содержательно раскрыть природу взглядов деятеля.

Другим, как нам кажется, существенным недостатком научной литературы о Чокане Валиханове является то, что он рассматривается как сугубо казахский деятель, представитель местной общественной мысли. чеба в кадетском корпусе, знакомство со ссыльными революцио­нерами в Омске и уроки, полученные от них, а также пре­бывание в Петербурге, оказывается, определили его раз­витие и возвышение как казахского прогрессивного дея­теля. Такой односторонний подход привел к тому, что почти во всех исследованиях сквозит одна и та же мысль: он никем другим не мог быть, кроме как просветителем- демократом в самом общем смысле, поскольку казахское общество было отсталым и не создавало условий для более радикальных мыслей. Об этом говорит хотя бы тот факт, что С. Я. Булатову, усматривавшему социалисти­ческие и революционные идеи во взглядах Чокана Вали­ханова, К. Бейсембиев задал вопрос, по его мнению, опровергающий контрвопрос: разве в Казахстане в то время возможна была революция?

В действительности Ч. Валиханов был не только и даже не столько представителем казахской обществен­ной мысли. Он был связан не меньше, а, пожалуй, и больше, с Россией и ее деятелями. Он думал о России и о положении русского народа так же глубоко и постоян­но, как и о заботах своего народа. Свой талант, энергию и кипучую деятельность он посвятил интересам России, не забывая в то же время об интересах казахского обще­ства и казахских шаруа. Чокан Валиханов питал под­линную сыновнюю любовь к демократической России, и его, сына казахских степей, не случайно считали патрио­том земли русской. Надо принять во внимание даже та­кой факт: он жил и находился среди русских не меньше, а больше, чем среди своих соотечественников. Отсюда совершенно естественный вывод: Чокан Валиханов дол­жен быть рассмотрен с двух точек зрения — как пред­ставитель общественной мысли России и как предста­витель общественной мысли Казахстана. Было бы непра­вильно, практически и методологически, рассматривать его только как представителя казахской общественной мысли.

Сам Ч. Валиханов со всей отчетливостью сознавал, что прогресс казахского общества невозможен без Рос­сии, без тесного союза с русским народом. Освобождение России могло принести освобождение и казахскому народу. Поэтому он свои надежды связывал с успехом русского народа и сам работал ради этого успеха. Раз это так, то тем более неправомерно подходить к обще­ственно-политическим взглядам Ч. Валиханова с точки зрения внутренних, ограниченных запросов развития отсталого казахского общества.

Совершенно ясно, что в Казахском обществе середи­ны XIX века не могли зародиться революционные и со­циалистические идеи на уровне освободительного движе­ния в России 50—60-х годов. Если подходить с этих позиций и считать Ч. Валиханова лишь деятелем казах­ского общества, то, разумеется, каким бы талантом он ни обладал и какие бы мысли ни владели им, нельзя под­нять его до идей, созвучных русской революционной де­мократии. Сама по себе такая постановка вопроса не­уместная и излишняя. Другое дело, когда Ч. Валиханов рассматривается как представитель общественной мысли России. Тогда вполне уместно и нужно ставить и искать ответы на вопросы: каких взглядов и чьей стороны при­держивался он в общественных течениях России, был ли он в одном лагере с русскими революционными демо­кратами, а если был, то в какой степени разделял их ре­волюционные и социалистические идеи.

Такая трактовка общественно-политических взглядов Ч. Валиханова ни в коем случае не говорит о его раз­двоении или отрыве от национальной почвы. Наоборот, все это свидетельствует о разносторонности его деятель­ности, помогает представить творчески активную лич­ность. И самое главное, такой подход облегчает восста­новление исторической действительности.

При таком подходе к изучению наследия и взглядов Ч. Валиханова концепции ряда ученых, более или менее распространенные на сегодняшний день, получают иное освещение. Суждения Чокана Валиханова о различных сторонах общественной жизни казахов, а также его офи­циальные предложения и рекомендации будут воспри­ниматься не как конечные идеи, как это наблюдается до сих пор, а как мысли относительно ближайших задач и как тактические меры. Это мы стремились показать в на­шем исследовании.

Существенным пробелом в исследованиях о Чокане Валиханове следует считать то обстоятельство, что в них новее не содержится данных о его участии в поли­тических кружках Сибири и Петербурга. По-видимому, это объясняется гремя причинами: 1) в трудах и бумагах Ч. Валиханова нет каких-либо сведении о его принад­лежности к подобным кружкам; 2) кружок, членами ко­торого были Потанин, Ядринцев и др., т. е. ближайшие друзья Ч. Валиханова, был обвинен царским правитель­ством в сепаратизме, в стремлении отделить Сибирь от России. Это насторожило многих советских исследова­телей, а некоторые из них даже хотели бы, чтобы Ч. Ва­лиханов стоял в стороне от этого кружка; 3) как было отмечено нами, политическая деятельность Ч. Валихано­ва мало кого из исследователей интересовала в таком аспекте и объеме, поскольку они не занимались этим во­просом специально.

Ч. Валиханов был одним из ведущих членов полити­ческого кружка «Сибирское землячество» в Петербурге в 1860—1861 годах, вошедшего впоследствии в состав революционной организации «Земля и Воля», во главе которой стоял Н. Г. Чернышевский и его сподвижники. Деятельность этого кружка была скоро перенесена в Западную Сибирь. Ч. Валиханов, будучи больным, на­ходясь на лечении в своем ауле, не терял связи с этой организацией. II конечно, без освещения всех вопросов, связанных с участием в политических кружках и осу­ществлением их программы, вряд ли возможна харак­теристика политических взглядов Ч. Валиханова.

Петербургский период жизни, большое значение ко­торого в идейном развитии Ч. Валиханова признают все исследователи, остается до сих пор слабо освещенной страницей в его биографии. Более или менее полно пред­ставлена его научная и служебная и значительно более скупо - его общественно-политическая деятельность в Петербурге.

Нельзя также не указать на несостоятельность от­дельных доводов некоторых исследователей, высказан­ных ими в адрес сторонников концепции о принадлеж­ности Чокана Валиханова к лагерю русской революцион­ной демократии. Они говорят: разве можно ставить Ч. Валиханова рядом с Белинским или Чернышевским? Так, один из авторов усмотрел в позиции ученых, склон­ных считать Ч. Валиханова последователем революцион­ных демократов, стремление поставить его «на одну дос­ку с революционерами Чернышевским Н. Г. и Добролю­бовым Н. А...» Такое представление является заблуж­дением или сознательной передержкой. Ясно, что никто никогда не считал, не считает и не допускает даже мыс­ли о том, что Ч. Валиханов может занять место рядом с вождями русской революционной демократии.

Русская революционная демократия имела своих вы­дающихся деятелей, руководителей и идеологов. Они сделали очень много в распространении революционно­демократических идей и воспитали целую плеяду рево­люционеров. Лагерь революционной демократии включал многих передовых общественных деятелей, писателей, студентов, разночинцев не только метрополии, но и окраинных территорий (Шевченко, Налбандян и др.). Ч. Валиханов был одним из многих, воспринявших рево­люционно-демократические идеи Белинского и Черны­шевского.

В некоторых работах не столько освещаются заслуги Ч. Валиханова перед историей, сколько его ошибки, не­достатки, утопизм. Порою при чтении таких работ создается впечатление, что у Ч. Валиханова были в ос­новном недостатки и недосмотры, а положительное, про­грессивное в его деятельности и взглядах представляет­ся отдельными зернышками. Исследователю, разумеет­ся. нужно быть объективным: не возвеличивать деяте­ля, когда нет основания, и не замазывать его недостатки, если они имеются. Однако при характеристике того или иного деятеля прошлого основным критерием должно быть уяснение того, что он дал нового, положительного по сравнению со своими предшественниками и даже в отли­чие от своих современников и каково общественное зна­чение его деятельности. Эта сторона вопроса заслужи­вает особого выделения и освещения.

Верно, что Ч. Валиханов, будучи по философским взглядам материалистом, в объяснении общественной жизни оставался идеалистом. Он идеализировал остат­ки древней демократии, казахскую аульную общину, строил иллюзию относительно самоуправления народов, и обеспечения социального равенства в обществе. Он го­ворил о праве самозащищения народа против тирании и деспотизма, но не указывал правильных путей его осу­ществления. Социализм Ч. Валиханова был неясным и иллюзорным. Но разве эти недостатки закрывают ему дверь в лагерь «шестидесятников»? Многие эти недо­статки характерны не только для Ч. Валиханова. Они были свойственны революционно-демократической идео­логии в целом. В этом выразилась ее ограниченность. Од­нако от этого она не перестает быть самой передовой и революционной идеологией того времени. Узость и ог­раниченность революционно-демократической идеологии 50—60-х годов XIX века не может быть поставлена в вину отдельным деятелям, которые были убежденными и подлинными защитниками интересов народных масс, отражали их чаяния и думы.

Изучение политических взглядов деятелей, живших в отдаленные эпохи, имеет свои трудности. Серьезной труд­ностью является воссоздание более или менее целостной картины той эпохи и периода, в котором жил и творил деятель, уяснение себе потребностей и тенденций разви­тия общества, в частности в области социальных отно­шений, политики и идеологии. Исследователь, образно говоря, должен войти в историю и хорошо знать заботы той эпохи. Такая задача не из легких. Однако без тако­го представления трудно говорить о конкретно-историче­ском подходе к изучаемому явлению прошлого. Порою мы встречаемся с фактами, когда берутся судить об об­щественно-политических деятелях достаточно отдаленно­го от нас времени, не изучая и не зная истории и ситуа­ции того периода. Отсюда и субъективизм и догматиче­ское освещение проблемы. Этих недостатков не избежали и некоторые исследователи наследия Ч. Валиханова.

С этим вопросом тесно связана и другая особенность изучения политических взглядов Ч. Валиханова. С од­ной стороны, он жил в годы усиленного царского гнета, контроля над мыслями и разветвленной цензуры. Заточе­ние в тюрьмы, ссылка в Сибирь получили в то время ши­рокие масштабы в карательной политике правительства. С другой стороны, Ч. Валиханов был офицером русской армии, ученым с видным положением в обществе и в высоких официальных органах. То и другое обстоятель­ства наложили известный отпечаток на форму выступле­ний и высказываний, изложения своих политических взглядов. Этот момент не может не учитываться иссле­дователями.

К трудам и бумагам Ч. Валиханова необходим диф­ференцированный подход и к ним должны быть предъ­явлены различные требования, ибо они написаны в различных условиях и имели различное назначение. Ког­да он составляет официальные записки и докладные в правительственные органы, в них он, разумеется, изла­гает свои идеи осторожно и умеренно. Порою он вклини­вает отдельные мысли о политике, о самодержавном строе и о равенстве людей в сугубо научные труды, предназначенные для опубликования, и, видимо, созна­тельно не сообщает им необходимой ясности. Более от­кровенен был Ч. Валиханов в своей переписке с друзья­ми. Поэтому постановка таких лобовых вопросов, как-то: почему он здесь выступает умеренно, даже либерально, почему в этой его бумаге нет указания на свержение ца­ризма и т. п., не всегда уместны и правильны.

Главное в трудах и бумагах Чокана Валиханова-- внутренняя логика, внутреннее содержание. Не раскрыв и не поняв этого, нельзя дать характеристику его поли­тическим воззрениям. Выдергивание отдельных цитат из его произведений и освещение их вне связи со всей логи­кой его убеждений, которая пронизывает труды в целом, нельзя считать допустимым. Тем более надо учитывать, что Ч. Валиханов по известной причине вынужден был вуалировать свои мысли.

Мы остановились на некоторых вопросах методоло­гии и приемах изучения наследия Чокана Валиханова вообще, его политических взглядов в частности.

Исследование политических взглядов Ч. Валиханова требует того, чтобы, во-первых, тщательно были проана­лизированы его труды и переписка, вскрыты их внутрен­ние связи; во-вторых, среда и окружение, друзья и едино­мышленники, обширные связи и интересы Ч. Валихано­ва были бы прослежены болеее полно, насколько это возможно в наши дни. Это означает, что политические убеждения Ч. Валиханова и их аспекты должны быть раскрыты как на основании его собственных записей, так и на основании деятельности людей, его окружавших, идеи которых им разделялись. Это важно и потому, что Ч. Валиханов не публиковал публицистических статей и не писал трактатов о своих убеждениях, в то же время он имел широкие личные связи с деятелями освободи­тельного движения России 60-х годов.

К настоящему времени основные произведения, днев­ники и переписка Чокана Валиханова уже изданы. Изданы и воспоминания современников о нем, которые, безусловно, представляют особую ценность для исследо­вателей. При этом, однако, следует заметить, что эти вос­поминания написаны спустя десятилетия после смерти Ч. Валиханова, когда отдельные детали (и не только де­тали) могли быть уже забыты. Кроме того, поскольку они предназначались для опубликования в открытой пе­чати, в них включались такие материалы и сведения, которые не могли вызвать подозрений цензуры. Так, например Г. Потанин, близко знавший Ч. Валиханова, в своих воспоминаниях отмечает, что Ч. Валиханов был знаком «с политическими взглядами уже тогда, когда для его товарищей, и в том числе для меня, это была еще замкнутая книга», и что он для своих товарищей был «окном в Европу», но не объясняет, о каких политиче­ских взглядах идет речь. Г. Потанин также указывает, что в Омске «самое сильное влияние на Чокана имел Ду­ров», отбывавший ссылку в Сибири убежденный рево­люционер. А в чем это влияние выразилось, приходится только догадываться. В воспоминании есть такое место: в Петербурге «свои демократические убеждения он про­должал высказывать резко». Эта интересная и очень важная «деталь» осталась известной в подробностях только автору.

Для выяснения различных сторон политических взгля­дов Чокана Валиханова важное значение имеют труды и бумаги близких ему по убеждению «сибирских патрио­тов», как их именовали в то время: Г. Н. Потанина, Н. М. Ядринцева, С. С. Шашкова, Н. И. Наумова, И. В. Омулевского-Федорова, С. Я. Капустина, Ф. Н. Усова и др. В них содержатся интересные данные о кружке сибиряков в Петербурге, о его связи с организа­цией и людьми, близкими к Чернышевскому. Опи дают достаточно полную характеристику взглядов этих дея­телей, с которыми Ч. Валиханов имел много общего.

Петербургский период жизни Ч. Валиханова пред­ставляет кульминацию его политического развития. Изу­чение взглядов и концепций тех, с которыми он общался, поддерживал непосредственные связи и у которых учил­ся и перенимал идеи, может служить дополнительным материалом, проливающим свет на натуру Ч. Валихано­ва. В этой связи изучены нами материалы известных деятелей 50—60-х годов XIX века — С. Сераковского, В. Обручева, А. А. Слепцова, братьев В. и Н. Курочки­ных, М. Сажина (Арманд Росс), Г. Елисеева и М. Анто­новича, Л. Ф. Пантелеева, П. Л. Лаврова, А. Щапова, Н. Я. Николадзе, Н. Утина и других.

Разумеется, произведения идеологов русской рево­люционной демократии—Белинского, Герцена, Огарева, Чернышевского и Добролюбова служили для нас основ­ным пособием, помогающим нам разобраться в перипе­тиях и деталях сложной идейной борьбы, которую они вели и посредством которой воспитали целую плеяду революционеров.

В процессе работы над настоящим исследованием мы пользовались материалами фондов Центрального госу­дарственного архива КазССР, Центрального государст­венного военно-исторического архива, Центрального го­сударственного исторического архива Ленинграда, Цен­трального государственного архива литературы и искус­ства, Рукописного отдела библиотки имени В. И. Ленина, Института русской литературы Академии наук СССР (Пушкинский дом), Центрального государственного ар­хива Узбекской ССР, государственных архивов Иркут­ской, Томской и Омской областей.

Мы имели возможность ознакомиться с частью бога­того материала, собранного группой по изучению насле­дия Чокана Валиханова в Институте истории, археоло­гии и этнографии Академии наук Казахской ССР.

Проблема политических взглядов Ч. Валиханова свя­зана с широким кругом вопросов. Ее решение представ­ляет достаточную сложность и требует много труда. Эту проблему нельзя охватить более или менее полно в од­ной работе, тем более в первой. Поэтому мы надеемся, что вопросы, поднятые здесь, найдут отклик у ученых и всех читателей, и не удивимся, если некоторые вопро­сы вызовут дискуссию. Все это поможет углубленной разработке и освоению наследия выдающегося сына ка­захского народа Чокана Валиханова.