Страница - 24

1.2. Разработка и принятие программы «Модель подготовки юриста XXI века»

Намерения и планы учредителей университета были большими и заманчивыми, но вместе с тем реальными. Предполагалось готовить будущие кадры по специальности «правоведение» на достижениях научной мысли и завоевать, а если удастся, то и лидировать в этой области, одновременно преодолевая вольность и неупорядоченность, охватившие систему высшего юридического образования. Для такой постановки у нас были определенные основания: кадры и опыт.

Учредителей было шестеро - академические научные работники из Института государства и права Национальной академии наук. Среди них два академика (С.З. Зиманов, М.Т. Баймаханов), два чле­на-корреспондента Академии наук (Г.С. Сапаргалиев, А.Е. Еренов) и два ведущих научных сотрудников (З.Ж. Кенжалиев, Е.К. Нурпеи- сов), пять докторов и один кандидат юридических наук; учредители имели значительный опыт работы в государственных учреждениях, в том числе и в правоохранительных, а также в высших учебных заведениях. Так, один из них был депутатом Парламента (Верхов­ного Совета) независимого казахского государства в 1990-1995 годах (С.З. Зиманов), в дальнейшем другой стал сенатором-депутатом Вер­хней палаты Парламента в 1996 - 2001 годах (Е.К. Нурпеисов). Сре­ди учредителей также были: председатель Конституционного суда республики (М.Т. Баймаханов), член Высшего судебного совета при Президенте республики (С.Г Сапаргалиев). Среди них двое в разное время работали ректорами юридических вузов (С.З. Зиманов, Е.К. Нурпеисов), а четверо - директорами Института государства и права АН КазССР - РК (С.З. Зиманов, М.Т. Баймаханов, Е.К. Нурпеисов, Г.С. Сапаргалиев).

Словом, у истоков создания, формирования и развития Казахского академического университета стояла довольно мощная кадровая сила в области юриспруденции, какую не имел ни один из вновь со­здаваемых вузов.

В рамках реализации идей, с которыми носились учредители уни­верситета, в 1999 году была разработана программа «Модель под­готовки юриста XXI века», которая должна была служить реальной ориентацией и стержнем подготовки кадров - юристов нового поко­ления, отвечающих условиям и требованиям нового столетия. Она была краткой, включала преамбулу, две части и семь пунктов, пос­тоянно демонстрировалась в университете. Первая часть содержала формулировки о нравственных аспектах и подготовке специалистов нового времени. Вторая, считавшаяся основной, была посвящена сугубо профессиональным вопросам подготовки специалиста. Она состояла из четырех основных, тесно связанных между собою час­тей: «специализация», «экономизация», «компьютеризация» и «лин- гвизация», которые должны были определять учебную программу и цели подготовки специалистов-юристов. В основе «специализации» лежала идея о том, что студента в первую очередь надо учить спе­циальности в контексте современных требований, а только потом как многосторонне образованного выпускника, у которого должно преобладать качество специалиста. «Экономизация» входила как составная часть современного высшего юридического образования. Это не только и не столько дань рыночной экономике, а скорее, не­обходимость вхождения в нее и ориентация в ней как быстро пре­обладающей форме экономического и социального бытия общества. Гражданская и политическая жизнь государства стала многовек­торной и разнонаправленной, а следовательно, трудоуправляемой в основном из-за осложнения его экономической жизни и структу­ры. Современный юрист, чтобы именоваться специалистом в своей отрасли, должен иметь предбазовое экономическое и финансовое образование. «Компьютеризация» юридического образования пред­полагала овладение студентами основами и техникой информацион­ной технологии применительно к условиям юридической практики. «Лингвизация» была ориентирована на обязательность изучения и овладения студентами казахским и английским языками. В моделе в разделе «специализации» юриста содержалось требование, чтобы при изучении правовых актов особое внимание уделялось логике и мотивации законодательства и его нормативных установок, выра­ботке у студентов навыка саморазмышления и сопоставительного анализа правовых норм, умению вести диалог и составлять юриди­ческие документации. «Модель» предусматривала определенную разгрузку учебного плана, перераспределение часов между учебными дисциплинами в зависимости от их профильности, выделение среди них обязательных предметов и факультативных. Большое внимание уделялось индивидуальной подготовке и освоению традиционных ценностей культуры и морали казахского народа.

В контексте реализации указанной программы, кроме юри­дических, в течение 2000 - 2002 гг. были созданы: а) кафедра эконо­мики и финансов, кафедра иностранных языков, кафедра информаци­онной технологии; б) специальные и технические учебные кабинеты - лингафонные, электронных учебников, Интернет, кабинет законо­дательных и нормативных материалов; в) «технический» класс само­подготовки с 15 отдельными кабинами с видеозвуковой аппаратурой и учебными кассетами, демонстрационный лекционный зал на 70 посадочных мест, снабженный лазерным и световым проекторами. Планировалось внедрить ряд других новшеств, облегчающих усво­ение студентами учебной программы, улучшающих качество пре­подавательской деятельности, и проведение идейно-воспитательной работы среди студентов. Уделялось внимание налаживанию и разви­тию научных, творческих и самодеятельных студенческих кружков.

Большое внимание уделялось формированию кафедр экономики и финансов, чтобы затем на их основе открыть одноименные отделения или даже факультеты. С одной стороны, они могли бы обеспечить предбазовое экономико-финансовое образование юристов, а с дру­гой - начать подготовку студентов по специальностям «экономика и финансы», на что была получена государственная лицензия, дающая на это право. В 2001 г. были заключены договоры сотрудничества с Институтом экономики Академии наук (директор, член-корр. НАН РК М.Б. Кенжегузин) и с Институтом финансов и банковского ме­неджмента (директор, член-корр. НАН РК О.Б. Баймуратов). Такое же значение придавалось формированию кафедры информационной технологии. Наш план был минимален: полагалось, что выпускники университета должны уметь пользоваться, а в дальнейшем внедрять определенные информационные и коммуникационные возможности компьютеров в деятельность судебно-следственных, правоохрани­тельных, правозащитных и экспертно-правовых органов. На полные ставки в качестве заведующего кафедрой были приглашены опытный ученый, член-корр. НАН РК, доктор физико-математических наук, выпускник Московского университета Н.Ж. Такибаев (с 2.03.2001 г.), в качестве профессора этой же кафедры - доктор физико-математи­ческих наук К.С. Мусин (с 01.09.2001 г.). Они были тесно связаны с российскими и зарубежными учеными, свободно владели английс­ким языком.

Учредители, руководящий и профессорско-преподавательский состав университета спешили и хотели сделать многое, чтобы догнать «старые» юридические факультеты и даже в чем-то обогнать их и стать в одном ряду с Государственным юридическим институтом и юридическим факультетом КазГУ.

Накануне принятия модели подготовки нового поколения специа­листов-юристов (1999 г.) я дал интервью корреспонденту одной газе­ты, в котором высказал ряд мыслей, легших потом в основу указан­ной программы. Эта беседа состоялось в 1998 году, и ее содержание изложено ниже.

Вопросы:

Салык Зиманович, в одной из своих статей еще пять лет тому назад вы писали, что идет девальвация юридического высшего обра­зования. Что изменилось с тех пор?

- Тогда я имел в виду стихийно-массовый рост числа юридических учебных заведений, особенно высших, как государственных, так и частных. При этом не принималось во внимание, нужно ли все это с точки зрения интересов и потребности государства и общества. В ряде случаев на первый план ставились не знание, а дипломы, не раз­витие индивидуальных способностей студентов, а оценка по связям. Это привело к резкому снижению уровня подготовки студентов. С тех пор положение не только не изменилось. Напротив, ухудшилось.

Ухудшилось? В чем это выражается?

- Республику покрыла «паутинная сеть» громких и безнадежно никчемных учебных заведений, именуемых «высшими юридически­ми». Они возникли везде и даже в районных центрах, создавались не только казахстанскими, но и учредителями государств-соседей.

Ныне в областных центрах, не говоря о Алматы и Астане, насчи­тывается 4-5, а в некоторых - до 10 таких «чужих» юридических вы­сших учебных заведений. Процесс превратился в ажиотаж. Качество подготовки юридических кадров стало заложником количества.

Возможно, наплыв желающих получить высшее юридическое образование оправдывает и существование большой сети юридичес­ких учебных заведений?

- Происходит бум юридического образования. В какой-то мере это отражает увеличивающийся на него спрос. Юридическое знание нужно не только для работников правовой службы и правоох­ранительных органов. Оно оказалось нужным в качестве основной или второй дополнительной специальности для многих категорий работников государственного и частного секторов. Знание законов, их структуры, механизмов действия и защиты интересов, системы юридической ответственности в равной степени стали важными и для законопослушных, и для криминально настроенных элементов.

Все же сегодняшний объем высшего юридического образования несоразмерно избыточен, чем надобность. А главное, оно болезненно нарастает.

Возможно, законы рынка сами регулируют сеть юридического образования?

- Так думают некоторые даже из числа государственных деяте­лей. Это заблуждение и идеология безделья. Рынок - не анархия. Собственно цивилизованного рынка, основанного на свободной кон­куренции, у нас еще нет. Мы движемся к нему.

На этом пути организационно-регулятивная, координирующая и корректирующе-контрольная роль органов государства совершенно необходима. Но ее в республике явно недостает не только в сфере образования. Это наша беда, способная породить опасность для всей общественно-политической системы.

Касается ли это государственных вузов?

- Да, в известной степени эти недостатки касаются и их. Госу­дарственные юридические вузы измельчали. Некоторые, особенно алматинские, похожи на «муравейники». Студентов делят на «бюд­жетных» и «платных». «Платных» набирают в 2-3 раза больше. Их отдельно учат, отдельно «воспитывают». Для них установлены раз­личные дополнительные «поборы»: за посещение военной кафедры, за повторные сдачи экзаменов, иногда взимают дань в долларах, и т. д.

У них больше схематизма и консерватизма в обучении студентов. Слабо реагируют на влияние эпохи. Им более присуще стремление к монополизму и изоляционизму. Мелкоту обучения выдают за «инос­транный опыт». Словом, меньше всего они стали примерами для частных вузов.

Как нам известно, вы тоже являетесь ректором одного из не­государственных юридических вузов?

- Да. Негосударственный институт, ректором которого мне по­ручено быть, называется Академическим правовым учебным инсти­тутом. Он возник три года тому назад. Я возглавляю этот институт по мандату учредителей. Они - солидные ученые, одержимые идеей обновления системы и методов подготовки правоведов высшей ква­лификации.

Почему он называется «академическим»?

- Это связано с рядом причин. Во-первых, учредителями этого негосударственного высшего юридического института являются из­вестные ученные-юристы, выходцы из Национальной академии наук: академик С.З. Зиманов, академик М.Т. Баймаханов, член-корреспон­дент НАН РК А. Еренов, доктор юридических наук З.Ж. Кенжалиев, профессор Е.К. Нурпеисов. Во-вторых, вуз был первоначально создан при академическом научно-исследовательском институте государства и права. В-третьих, пожалуй, это самое главное, учредители намерева­лись со временем превратить институт в элитный вуз, в академический не только по названию.

В погоне за «академическим» не произойдет ли отрыв институ­та от государственной и правовой практики?

- Этого не произойдет. Учредители, кроме опыта академической науки, имеют богатую разностороннюю практику работы в государс­твенных органах и высших учебных заведениях. Достаточно ска­зать, что С.З. Зиманов был депутатом Парламента ХІІ-ХІП созывов, М.Т. Баймаханов занимал пост председателя Конституционного суда республики, Е.К. Нурпеисов был ректором Казахского государствен­ного юридического института (ныне университет), Г.С. Сапаргалиев является и ныне членом Высшего судебного совета при Президенте республики. И «избыток» теории делу не помешает. Надо помнить, что теория - это лучшая практика.

И учебный процесс будет организован по-академически?

- Скажу прямо, многое из того, как и по какой программе готовят сегодня юристов, нас не устраивает. Мы, учредители института, тесно связаны с высшими учебными заведениями и довольно хорошо пред­ставляем состояние и уровень подготовки студентов в них.

Проблема осовременения высшего юридического образования - задача первостепенная, и ее надо решать. А решать надо как путем изменения схемы и структуры базового образования, так и в контексте широкого внедрения в учебный процесс методов и инструментария современной науки.

Вы сказали, что надо «осовременить» юридическое образова­ние. Как вы это себе представляете?

- Это вопрос большой и специальный. Мы и раньше, и сегодня часто произносим фразу о соответствии подготовки кадров юристов современным требованиям. Однако мало вдумываемся в содержание и структуру этой мысли. Бытует представление, что юрист должен разбираться и знать действующие законы. А мотивы и объяснение за­конов сводим к нормативной их сути и выводим из нее. Поэтому в юри­дических высших учебных заведениях основное усилие направлено на вталкивание этих законов в сознание студентов. Это традиционный, но вчерашний путь. Право - это поведение, его схематизация, а сле­довательно, моделирование поведения, изучение его естественных и человеческих основ должны занимать значительное место в структу­ре правового знания. Это усилит имидж закона и законности.

Сложилось разное мнение относительно открытия отделения аграрного права в Казахском аграрном университете.Как вы к это­му относитесь?

- Весьма положительно. Это - одно из новых и перспективных начинаний. Юрист, намеревающийся работать в аграрной сфере, кроме законов непременно должен иметь более или менее содержа­тельное знание об аграрном секторе, о его экономике и структуре, о его технологии и научной базе. Право все же - надстройка. А такую подготовку может дать весомо, лучше Аграрный университет, если, разумеется, рационально организовать обучение и подготовку сту­дентов. Я бы приветствовал, если бы при Академии управления был создан специальный юридический факультет с уклоном ее профиля.

Всели желающие могут поступить в ваш институт?

- Непременно только одно условие - желание учиться и получить высшее юридическое образование. С правилами приема можно оз- лакомиться в институте, по адресу: ул. Басенова, 8 (пересечение ул. Гагарина, 151). Институт имеет дневное (из трех факультетов) и заоч­ное отделения, свой учебный корпус и студенческое общежитие.

Что нужно, по вашему мнению, для улучшения систем высше­го юридического образования?

- Это большой вопрос. Нужна коренная реформа. Начинать ее надо с принятия пакета законов: о высшем образовании, о районировании и структурализации высших и специальных учебных заведений, о порядке и пределах разгосударствления и приватизации высших учебных заведений и др . Проект закона об образовании, недавно разработанный министерством и разосланный учебным заведениям, явно слабый по содержанию и еще хуже по юридической технике.

Нужно разобраться и упорядочить сеть государственных и него­сударственных высших и средних юридических учебных заведений и подготовку студентов в них.

Существующие учебные стандарты в юридических вузах устаре­ли. Нужно ввести экспериментальные вузы там, где есть новые идеи и возможности их реализации. Наш «академический» институт мог бы попробовать.

Вашу фамилию используют для рекламы несколько частных и государственных институтов.

- Это на их совести. Я работаю, кроме Академического институ­та, только в одном вузе - в Казахском государственном юридическом университете, где веду спецкурс по теории государства и права и осуществляю научное руководство над кандидатскими и докторс­кими диссертациями преподавателей. В других частных и государс­твенных вузах я не работаю.

Спасибо за беседу. Если не будете возражать, то мы хотели бы встретиться с вами для более подробного разговора по ряду за­тронутых здесь вопросов и о правовой реформе в республике.

-Я по природе не любитель выступать перед массовой аудиторией - по радио и ТВ, ученый более адекватно выражает себя в малой ау­дитории. Но я готов встретиться с вами, если вы считаете это полез­ным.

1.3. Преодолевая трудности

Становление и развитие университета по задуманному и внедряе­мому плану проходили очень трудно. Сама схема этого плана по ряду параметров была непривычной и нетрадиционной, а ее реализация связана с дополнительными трудностями. Мы сами ее себе навязали, надеясь на свои силы и возможности. Таков был настрой учредителей, и впоследствии мы в этом не раскаивались, независимо от результа­тов.

Если вопросы, связанные с учебной базой, материально-техничес­ким оснащением университета шаг за шагом решались, хотя не без поддержки отдельных руководителей правительственных и местных органов, то главный вопрос о приеме студентов и о завоевании опреде­ленной ниши в привлечении абитуриентов оставался самым уязвимым, вернее, нерешенным. Причин было несколько. На первом плане среди них находилась все больше ухудшающаяся ситуация на пространстве высшего юридического образования. Неуправляемый, стихийно-мас­совый рост числа юридических учебных заведений, особенно высших, как государственных, так и частных, привел к резкому упадку пре­стижа и к девальвации юридической специальности, к снижению по­рядка и уровня подготовки в них студентов. Имела место подготовка юристов где угодно и кем угодно: в областях и районах, в городах и поселках, под рекламной крышей учебных институтов и филиалов и даже соседних республик. Как правило, они имели свидетельства и ли­цензии, получить которые было нетрудно в условиях бесконтрольной коррупции. Как писала одна из газет «открыть у нас вуз примерно то же самое, что открыть парикмахерскую» (Время. 03.08.2001). Другая массовая газета многие частные вузы называет не иначе как «шарага­ми», рисуя следующую картину: «Пронырливые конкуренты из мел­ких частных вузов буквально силой пихают всем подряд буклетики, восхваляющие ту или иную шарагу» (Мегаполис. 01.08.2001). В итоге получилось, что если в конце 80-х и в начале 90-х годов прошлого века в Казахстане юристов с высшим образованием готовили только два юридических факультета университетов (в Алма-Ате и Караганде) и выпускали ежегодно до 300-400 студентов, то буквально через 6-8 лет, после приобретения республикой государственной независимос­ти, число вузов, в которых готовили специалистов по правоведению, возросло до 150, а ежегодное количество выпускников стало больше в 50 раз, только в 2003 году составив 16 тыс. человек. Что еще хуже - почти ни один студент-выпускник не был трудоустроен и востре­бован организациями и учреждениями. Помню, что в 2001 - 2002 гг.

Министерство образования и науки разослало всем центральным и об­ластным ведомствам письма-запросы о их потребностях в юристах. Не было получено от них ни одной заявки. По опубликованным данным, среди десятков и сотен тысяч безработных в возрасте 25-35 лет около 25% составляли юристы и экономисты. На Республиканском совеща­нии работников образования, созванном в августе 2001 г. в Алматы, в котором я принимал участие, представитель Урджарского района Семипалатинской области сообщил, что среди 300 безработных по району 50% составляют юристы и экономисты. Произошло глубокое обесценение юридического образования, заодно и падение престижа юридических высших учебных заведений, особенно частных.

К кризису высшего юридического образования, да и всей систе­мы высшего образования добавились беспомощность и оперативная «рыхлость» Министерства образования и науки. Вот только один пример: в самом начале августа 2001 г. министерство в пожарном порядке «произвело» аккредитацию «пачкой» сразу около 50 вузов. На все это ему понадобилось всего-навсего около двух часов, т. е. по одной-две минуты на каждый вуз на рассмотрение его «аккредитаци­онного материала». Вслед за их аккредитацией министр Н. Бектур- ганов представителям печати сделал заявление о том, что только эти «аккредитованные вузы» имеют право выдавать своим выпускникам диплом государственного образца» (Мегаполис. № 31. 8 августа, 2001). Это означало не что иное, как агитацию на сворачивание деятельности других официальных вузов, в основном негосударственных. Это каса­лось, разумеется, и нашего университета. Я, как ректор, немедленно лично обратился к министру за разъяснением, и он буквально ответил следующее: недавно якобы он был у одного из высших чиновников, который сказал ему, что «голову ему снимет, если он аккредитует хоть один частный вуз». Я удивился, не хотел верить этому. Оказа­лось, что это выдумка. 4 августа 2001 г. в «Казахстанской правде» был опубликован список этих 58 вузов, получивших аккредитацию. Среди них было, к моему изумлению, и 3-4 частных вуза, как выяс­нилось позже, наспех включенных дополнительно в первоначальный список. Это решение вызвало волну негодования среди руководителей более ста вузов, оставшихся за бортом «аккредитации». Президент Ассоциации негосударственных вузов проф. М. Сарсенбаев в печати пригрозил привлечь к ответственности, в том числе и к уголовной, самого министра за нарушение Закона «Об образовании» и по статьям Уголовного кодекса за злоупотребление служебным положением и «за монополистические действия по ограничению конкуренции» (Начнем с понедельника. 10 августа, 2004). Этот факт и многие подобные дейс­твия Министерства образования и науки были в характерном стиле его чиновничьей деятельности. Главное, был нанесен урон престижу, особенно частных вузов, а также Казахскому академическому уни­верситету. Как следствие всего этого в системе высшего образования, в жизни вузов расцвела коррупция и росло взяточничество, борьбе с которыми приходилось уделять постоянное внимание. Дело дошло до того, что в сессионные периоды в университете вывешивались пла­каты на казахском и русском языках со словами: «Не пытайся купить знание за взятки. Позор тем, кто берет взятки от студентов».

Были трудности и другого плана. Становление и развитие уни­верситета проходили в противоречиях. Во-первых, то, что тради­ционно было и культивировалось в течение десятилетий в техно­логии подготовки юристов вузовской квалификации, оправданное на определенных этапах истории, устарело на фоне требований нового времени, обусловленных интенсивными изменениями в сути и уровнях инновационного и интеллектуального прогресса обще­ства. И в то же время новое мышление воспринималось как в среде работников образования, так и особенно в управленческих верхах пассивно и даже с подозрениями. Во-вторых, само управление вы­сшим образованием вообще и негосударственными в особенности, контроль над ними оставались и до сих пор остаются минимальны­ми, малоэффективными. Достаточно сказать, что за все время сущес­твования Казахского академического университета - с 1995 по 2003 г. - никто из его руководящего состава, ректор или проректор ни разу не был приглашен в Министерство образования и науки или в одно из его управлений (департаменты) по делам университета. Так было и тогда, когда проводились министерством редкие сборы с участием ректоров вузов, а также заседания коллегии, где обсуждались важ­ные вопросы вузовского образования. Отдельные ректоры частных вузов, когда они сами навязывались или имели «подпольные» свя­зи, попадали на подобные сборы. В-третьих, «Модель подготовки юриста XXI века» и реализация предусмотренных в ней установок требовали проведения ряда важных мер, направленных, кроме не­обходимости укрепления материальной, учебно-производственной и технической базы, на проведение «малой» внутривузовской реформы в планировании, организации и методов ведения учебной подготовки студентов. Это так или иначе касалось учебных программ высшего юридического образования, «старомодных» и не стимулирующих получение студентами современных знаний, полных нагромождений учебных предметов и повторений, в то же время объявленных как «общеобязательные стандарты образования». Деятельность любых учебных заведений должна была соответствовать числам и буквам этих «стандартов». Эти «стандарты» без изменения существуют и поныне. Руководство Министерства образования и науки (Астана) на наши неоднократные предложения о необходимости пересмотра и существенного обновления этих «обязательных стандартов» по специальности «правоведение», признавая такую необходимость, каждый раз отвечало, что аппарат сильно загружен и им приходится иметь дело с 999 подобными стандартами. В-четвертых, на выпуск­ников-юристов не было вообще заявок и предложений с приглаше­нием на работу. Они получали «свободный» диплом на свободное устройство, вернее, на неустройство. Даже на официальные обраще­ния министерства о потребностях и вакантных местах для юристов в правоохранительных и иных государственных и негосударственных органах от них не имелось ни одного положительного ответа в 2001 и 2002 годах. Правда, министерство, поставленное в критическое поло­жение из-за трудоустройства хотя бы выпускников, обучавшихся по государственным грантам, в 2002 г. с помощью правительства соб­рало заявки только на это число специалистов. В-пятых, абитуриен­тов становилось все меньше и меньше. Введение министерством так называемого выборочного тестирования только для претендующих на государственные гранты, а потом «единого» тотального тестиро­вания в национальном масштабе для всех абитуриентов, желающих поступить в вузы, в том числе претендующих на государственные гранты, существенно затруднило и ухудшило положение частных ву­зов. Университет не только лишился права самостоятельного отбора и приема нового контингента студентов. Возникли проблемы, выра­зившиеся в недоверии руководителям вузов. В соответствии с при­казными правилами личные дела всех абитуриентов, обратившихся в приемную комиссию университета, передавались центру «единого тестирования», т. е. в другой вуз. Они уже обратно, в университет, как правило, не возвращались. К тому же открытая и официальная пропаганда, направленная против частных вузов, делала свое дело. Так, на юридический факультет 1 сентября 2002 г. было зачислено 52 студента против 75 в 2001 году. Причем больше половины из них на заочное отделение. Из-за малочисленности приема было решено финансово-экономическое отделение не открывать.

При всей этой ситуации энтузиазм учредителей и коллектива университета оказался намного больше и сильнее, чем трудности.

Сама идея независимого развития казахской государственности - ис­торический, возможно, единственный шанс такого развития, служи­ла стимулом вдохновления для многих патриотически настроенных казахстанцев, для интеллигенции и молодежи республики. Она воо­душевляла и учредителей Казахского академического университета. Преодолевая трудности, университет вливался в ряды «старых» ву­зов.