Страница - 46

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА И ЕЕ МЕСТО В СИСТЕМЕ ПРАВОВЫХ НАУК

Возросший интерес, проявляемый учеными начиная с 70-х годов к уточнению и определению места и роли общей теории государства и права в системе правоведения обусловлен, во-первых, возрастанием роли общетеоретических концепций как в сфере государственно-пре- вовой практики зрелого социализма, так и в сфере правового познания, во-вторых, интересами усиления взаимовлияния и интеграции общей теории и отраслевых юридических наук; в-третьих, выдвижением са­мой практикой государственно-правового строительства новых задач и проблем, в ряде случаев принципиально новых, решение которых выходит за рамки отраслевых юридических дисциплин и возможно на уровне общей теории правоведения; в-четвертых, необходимос­тью переосмысления ряда положений и формул самой общей теории государства и права, продиктованного интересами приведения тео­ретического и понятийного ее арсенала в соответствии с задачами науки в условиях развитого социализма.

Каждая наука, в том числе и общая теория государства и права, по мере успехов и в свете меняющихся задач и целей науки переосмыс­ливает, пересматривает свое место, свою роль в системе научного поз­нания вообще, в системе наук, объектом которых являются одни и те же комплексы отношений. Такое осуществляется наукой тем больше активно, чем больше у нее достижений, нагрузки и ответственности перед обществом. Именно, как представляется нам, на таком этапе развития находится сегодня общая теория государства и права.

Выдвижению вопроса о месте и роли общей теории государства и права в системе правоведения в число актуальных проблем науки спо­собствовали и определенные противоречия, возникшие между общей теорией и специальными юридическими науками, когда последние сво­ими частными теоретическими разработаеми в ряде случаев стали обго­нять и захлестывать область общей теории, нередко в отдельных сферах беря на себя ее роль. Такое положение было вызвано медлительностью развития, известным отставанием общетеоретической разработки ряда проблем и непосредственным напором госудкретвенно-прявовой прак­тики на специальные, отраслевые юридические науки, оказавшиеся в результате этого вынужденными разрабатывать наряду с частными и общие вопросы науки. Результатом этого явилось то, что за последние годы на научных обсуждениях стали раздаваться голоса об известной оторванности общей теории права от отраслевых правовых дисциплин, о слабости влияния первой на вторые - это было отражением, как не горько сознавать, объективного положения, сложившегося в правовой науке и вместе с тем серьезным сигналом о необходимости усиления внимания к общетеоретическим прововым исследованиям. Следует отметить, что известный поворот к исследованию общетеоретических проблем правовой науки уже наметился, обсуждаются проблемы и пути дальнейшего развития юридической науки и областей ее знаний в свете задач и требований современного этапа общественного прогресса. По ходу расширения разработок в области общей теории права возникает и ставится вопрос о ее месте и роли в системе правовых наук, решение которого определенно влияет не только на методы, структуру и содер­жание, но и на правовую науку в целом.

Особенность развития общей теории права на современном этапе - это то, что в разработку ее проблем все больше и больше включаются, наряду с теоретиками, «отраслевики» - специалисты в одной из облас­тей специальных правовых наук. Такое положение расширяет и усили­вает фронт общетеоретических исследовательских работ, служит зало­гом успешного их решения. Вместе с тем заметно выступает тенденция перенесения мышления и методов частных наук, а также элементов «практицизма», «нормативизма» в область общей теории. В этой обста­новке постановка и решение вопроса о месте и роли общей теории права в системе правоведения приобретает еще большую значимость.

Нами рассматриваются и выносятся на обсуждение вопросы о зна­чении общетеоретических правовых концепций для частных право­вых исследований, о взаимосвязи общей теории права и отраслевых правовых наук, о способах формирования общеправовнх теорий и о роли в нем результатов исследований специальных правовых дисцип­лин.

Жаркие дебаты, разгоревшиеся между учеными-юристами в начале- середине 73-х годов, когда общая теория государства и права объявля­лась то политической, то политико-философской наукой, то философс­кой, философско-юридической наукой или даже вовсе не юридической наукой и соответственно этому определялись ее функции и место в системе правоведения, на Сегодня несколько улеглись. Несмотря на большую амплитуду мнений, почти все они были направлены к одной цели - поднять роль общей теории госудерства и права, хотя средства обеспечения этой цели не всегда были ей адекветны. В результате этих обсуждений легализовались различные взгляды на характер и назна­чение общей теории государства и права, вскрылись сильные и слабые их стороны, наметились контуры основных направлений, по которым следовало вести общетеоретические исследования соответственно месту общей теории государства и права как общетеоретической юри­дической науки в системе правоведения. Вместе с тем они показали зыбкость ряда наших представлений о характере, ценности и сориен­тированности знания общей теории государства и права, подтвердили необходимость их дальнейшей разработки как одно из условий разви­тия юридической науки зрелого социализма.

В литературе последнего десятилетия, можно сказать, прочно закрепились с отдельными уточнениями взгляды С.А. Голунского и М.С. Строговича, изложенные ими накануне войны, относительно на­значения и места общей теории госудерства и права в системе специ­альных и отраслевых юридических наук. По их мнению, общая теория государства и права является «ведущей дисциплиной, определяющей основы других юридических наук, а разрабатываемые ею принципы и понятия имеют руководящее значение в системе правоведения»¹. В дальнейшем, в 60-е годы установился более сдержанный тон в оценке места общей теории государства и права в системе правоведения. В основной литературе этого периода выражения: «ведущая роль», «ру­ководящее значение» по отношению науки общей теории государства и права не употреблялись. Предлагалась формула о «всеобщем зна­чении» выводов этой науки, отмечалось, что «теория государства и права занимает центральное место в системе наук, специально изу­чающих государственные и правовые установления и явления». Она объявлялась «теоретической базой» специальных юридических наук.70-е годы ознаменовались по существу возвратом на новом уровне к оценке общей теории государства и права довоенных лет. Авторы многотомного курса «Марксистско-ленинская общая теория государс­тва и права», подготовленного Институтом государства и права АН СССР, считали, что общая теория государства и права по отношению к другим юридическим дисциплинам выполняет «направляющую роль», имеет «руководящее», «определяющее значение». Такой взгляд проводился и стал доминирующим в ряде других последующих рабо­тах. П.Е. Недбайло также признавал: «Руководящее значение для всех других юридических наук» общей теории государства и права. Име­ются и другие оттенки во мнениях исследователей. А.М. Васильев, признавая общую теорию государства и права «теоретической базой» изучения другими, юридическими науками проблем правоведения, делал особый акцент на то, что она является «фундаментальной на­укой правоведения». Эту идею он обосновал и развил в своей послед­ней работе. Д.А. Керимов ограничился указанием на то, что «общая теория государства и права - наука высокого уровня обобщений госу­дарственно-правовой действительности».

С указанным вопросом тесно связан и вопрос о методологической функции общей теории государства и права. В учебниках для вузов по теории государства и права, которые, как в фокусе, отражали уровень науки, общая теория государства и права то признавалась «методоло­гической дисциплиной», «методологической наукой» в системе пра­воведения, то наукой, имеющей «методологическое значение». Иногда отождествлялись эти понятия. Некоторые авторы считают, что наука, претендующая на методологическую роль в системе социальных наук или имеющая методологическое значение, тем самым становится и методологической наукой в этой системе знания.

Ряд видных ученых нашей страны считает общую теорию госу­дарства и права методологической наукой. С.С. Алексеев еще в начале 60-х годов писал, что «общая теория права - наука методологическая. Опираясь на данные конкретных наук, она вырабатывает понятия, ко­торые затем имеют для них основополагающее значение. Аналогич­ной точки зрения придерживался проф. М.Г. Александров. По его мне­нию, общая теория государства и права по отношению к отраслевым юридическим дисциплинам играет роль «общетеоретической науки, а также методологической науки, конкретизирующей методологию исторического материализма, применительно к изучению государс­твенно-правовой надстройки».

А.Ф. Шебанов был одним из самых активных сторонников этого взгляда. Одну из своих статей, предложенную в качестве основного доклада на научной конференции, озаглавил так: «Общая теория го­сударства и права как методологическая наука». Свое утверждение о том, что общая теория государства и права является «общеметодоло­гической наукой» и в то же время «философской наукой» обосновал тем, что «она дает научное решение основного гносеологического вопроса применительно к государству и праву».

Этот взгляд, по которому общая теория государотва и права счита­лась методологической наукой, подвергся со стороны другой группы ученых острой критике. Д.А. Керимов отстаивал ту точку зрения, что общая теория государства и права не является и не может быть методо­логической наукой, и, что она характеризуется как общетеоретическая наука, имеющая методологическое значение в системе правоведения. В многотомном курсе по марксистско-ленинской общей теории госу­дарства и права содержится указание о том, что общая теория государст­ва и права дает специальным, отраслевым юридическим наукам «необходимые исходные общетеоретические и общеметодологичес­кие данные о государстве и праве в целом, которые помогают найти правильное решение вопросов». Известный теоретик А.М. Васильев в своей монографии, изданной в 1976 году, взял под сомнение обос­нованность критики, направленной против сторонников взгляда на общую теорию государства и права как на методологическую науку. По его мнению, уже утвердилось в науке «представление о теории государства и права как о методологической науке по отношению к специальным областям юридических знания».

Вопрос о том, является ли общая теория государства и права «ме­тодологической наукой» или наукой, имеющей «метододологическое значение» в системе правовых наук имеет важное и принципиальное значение, от решения которого зависит многое в определении характе­ра и функции самой науки общей теории государства и права, а также ее места и роли в системе правоведения.

Мы считаем неправомерным относить общую теорию права (а сле­довательно и общую теорию государства и права, составной частью которой является общая теория права), к категории «методологической науки». Она не содержит ни гносеологию, и ни всеобщую теорию и логику познания правовых явлений как часть общественных явлений. Разработка этих проблем не входит в задачу общей теории права и она не в состоянии ее осуществить.

Познавательная роль теории права ограничена ее теоретическими конструкциями как познанными закономерностями правовой системы, формирование методов в специальных науках происходит путем обра­зования теории, через теории. А система теории в общей теории права не содержит ни общих принципов и логических процедур познания, тем более методов научно-теоретического мышления, ни одна пред­метная теория не заменит теорию познания диалектики. Так, методы постижения объективной истины при изучении правовых явлений и отображения их такими, какими они являются в действительности (по природе), основанные на восхождении мысли от абстрактного к конкретному, на принципах исторического и логического анализа и освоения правового объекта познающим субъектом и другие методы познавательной деятельности, без которых не может обходиться ни один исследователь-юрист, содержатся в арсенале методологии матери­алистической диалектики. Эти философские методы не сводимы к методам общей теории права, специальных наук вообще.

Общая теория права не является методологической наукой, но она имеет методологическое значение, точнее, - теоретико-методоло­гическое значение для правоведения. Это не приписка и не связано наделением ее такой ролью. Оно есть свойство теории. Всякая тео­рия, если она подлинная, т.е. выражает истинные закономерности явления реальности, то содержит в себе подход и способы освоения этого явления и его фрагментов. Общая теория права, содержащая в своем теоретическом арсенале познанные законы и принципы бытия и функции правовой системы в целом, содержит специальные правила и способы подхода и освоения правовых норм, их системы и частей, а следовательно, она является наукой в системе правоведения не только общетеоретической, но вместе с тем и в силу этого и наукой, имеющей теоретико-методологическое значение. Методологическая роль общей теории права носит частно-методологический, предметно-методоло­гический характер.

Методологический престиж теории права зависит не от того, что в ее природе и структуре заранее заложено методологическое свойство. Методологическое значение теории права находится в прямой связи с ценностью и объемом ее теоретических конструкций. Чем фунда­ментальнее ее теоретические обобщения и формулы, тем ценнее они в теоретико-прикладном плане и тем активнее сама наука выполняет теоретико-методологическую роль в системе правоведения. Наоборот, чем беден и неглубок теоретический арсенал общеправовой науки, тем меньше она имеет методологическое значение для познания правовых явлений.

При характеристике места и роли общей теории права в системе правоведения, как и любой общетеоретической дисциплины в систе­ме науки, употребление таких выражений, как «руководящая роль» или «направляющая роль», не проясняет существо вопроса, наоборот, затрудняет и даже искажает смысл и назначение науки. Если общая теория права «руководит», «направляет» отраслевые правовые науки и всю познавательную работу в них, то такое свойство, такую роль следует признать за принципами, понятиями и категориями, которые разработаны общей теорией права и из которых она состоит. Сказать, например, что теория о нормах права или теория о правовых отно­шениях «руководит» или «направляет» разработки, ведущиеся в от­раслевых дисциплинах, о нормах права или правовых отношениях в рамках этих частных дисциплин несуразно. Другое дело, что они име­ют общетеоретическое, основополагающее, частнометодологическое значение при разработке отраслевых, частных вопросов права.

«Неудобство» приписывания обшей теории права «руководящей роли» в системе правовых дисциплин заключается еще в том, что по смыслу этого понятия под ее контроль, руководство переходит все научное построение, его форма и содержание, сущность и бытие, его схема и структура, словом, сверху до низу. И тем самым общетеоре­тические правовые концепции из двигателя и стимула частнотеоре­тических разработок превращаются в их оковы, в ограничителя твор­ческой мысли в специальных правовых науках. На самом деле, любая общая теория, в том числе общая теория права, раскрывает общие закономерности, общие принципы, управляющие данным явлением, овладев и вооружившись которыми ученый берется за изучение мно­гообразия форм этого явления. При этом часто общетеоретические формулы проверяются на практике на истинность и на эффективность; они обогащаются этой практикой, уточняются, совершенствуются и нередко даже опровергаются. При «руководящей роли» этих общих формул такие действия затруднены и маловероятны.

В других науках, «как естественных, тек и общественных, общете­оретическая область знания, как правило, называется «фундаменталь­ной», «основополагающей» наукой по отношению к специальным, от­раслевым наукам, входящим в единую область знания. По отношению даже таких наук, как марксистско-ленинская философия в целом, диа­лектический материализм или исторический материализм, не говорят об их «руководящей» или «направляющей» роли в системе познания, хотя их роль в этом действительно глобальна.

Общей теорией права можно вооружаться и руководствоваться при изучении частных форм явления, к которому она относится. Но «ру­ководящая роль» общей теории звучит как требование, как жесткая мера познавательного поведения, что недопустимо в такой области де­ятельности, как познание. От признания «руководящей» роли общей теории права легко скатиться к признанию ее и «философской» и «ме­тодологической» наукой, как конкретной модификации и проявления диалектики.

Общая теория права, будучи фундаментальной наукой в системе правоведения, может выполнять свою эту роль только тогда, когда ее теоретические разработки и концепции выражают глубоко жизнен­ные, узловые и ведущие свойства и черты, тенденции развития пра­вовой действительности. Одно только признание фундаментальности и частнометодологического значения знания общей теории права не делает его таковым. Фундаментальность выводов общей теории права зависит от ряда объективных и субъективных факторов. Среди них весьма важное значение имеют нацеленность, сориентированность науки, выбор угла наибольшего интереса науки в процессе познания, то есть выделение и осмысление предмета науки, развивающегося в унисон с общественной динамикой и прогрессом.

В общей теории права воспроизводятся общие закономерности и законы, принципы и теории организации правовой жизни общества как системы, а следовательно, содержание ее теоретического арсенала зависит от того, как положена эта «система». Если под этой системой мы понимаем «систему правовых средств», «систему правовых тре­бований» или «совокупность отношений, в которых субъекты наде­лены юридическими правами и обязанностями», то теоретические конструкции, созданные на основе анализа указанных явлений будут конструкциями, пригодными для осознания и объяснения функции нормативно-правовой системы. Их жизненность и эффективность соответствует жизненности и действенности этой системы, ограни­ченной ее свойством нормативности. Если берется за основание пред­мета общей теории права - «организация правовой жизни общества», «правовая действительность» или «сфера социального действия пра­ва», под которыми подразумевается почти одна общая содержательная конкретность, - социальная действительность права, то концептуаль­ные выводы и положения общей теории права будут теориями фун­кционирования правовых требований не в правовой системе, а в сис­теме социальной жизни общества, т.е. эти теории переходят границы нормативности и воспроизводят смысл и функции нормативно-право­вых структур в «срезе» их социальной детерминации и общественного значения.

При определенном расширении рамки объекта исследования, тем более предмета науки всегда возникают определенное противоречие и трудности. Это противоречие заключается в том, что с расширением предмета общеправовой науки, с одной стороны, выводы этой науки становятся более глубокими, основанными на более широких обоб­щениях, что в интересах этой науки, но с другой стороны, возникает реальная опасность «не округленности», «зыбкости» и расползания позиции науки. Чтобы не допустить последнего, следует твердо ру­ководствоваться категорией «меры» и пытаться конкретно очертить рамки обогащения и расширения предмета науки, т.е. сделать это в полном смысле слова «управляемым». Разумеется, на этапе известной реконструкции предмета общей теории права определенные «изде­ржки» допустимы, однако не они должны выступать на первый план в теоретической мысли.

Можно сказать, что в предмете науки заранее заложена потенция научного познания. Научная мысль может выразить, открыть то, что есть в изучаемом явлении - предмете. Она не может конструировать априорно схемы и формулы как чистые продукты разума и навязы­вать их предмету, который составляет объект исследования. Можно навязывать логику мысли явлению, если она является логикой самого явления.

В правовой науке, в каждой ее отрасли конкретно данным, на­блюдаемым объектом изучения выступают правовые нормы, зафик­сированные в статьях законов и нормативных актов. Правовые нормы суть носители материального, «телесного» в праве, его субстрат. С них начинается всякое движение в области права и мышления - практическое и теоретическое. Правовые нормы являются продуктом специальной формирующей социальной деятельности и в то же время они отделены от реализующей их требования деятельности, т.е. они положены до правовой деятельности, направленной на их реализа­цию. Как их брать в виде объекта изучения, какие внутренние и вне­шние их связи являются определяющими, что вкладывать в понятие их социальной роли, через какие узлы и моменты движения правовых норм, ухватившись за которые можно раскрыть их характер, функции, тенденции и действенность - все это во многом связано и обусловле­но вычленением предмета науки, фрагментом которого являются эти нормы. Изучать ли правовые нормы как лишь нормативы, повернутые в «себя», в рамках своей нормативности, изучать ли их в движении «во вне», как правовую реальность, составляющую социальную дейс­твительность права - все это и многое другое зависит от того, как определен и положен предмет этой науки, от его содержания. От пред­мета науки исходит «тот задел», каким формируется и представляется объект изучения и соответствующий метод операции его осмысления и логического освоения, а следовательно, и содержание знания.

Эмпирическое знание при своем углублении в определенных усло­виях переходит в теоретическое. В свою очередь, теоретическое зна­ние служит целям практики и через практику в той или иной степени воплощается в «эмпирическом знании» нового уровня, полученном от изучения явления на основе более глубоких познанных закономер­ностей и развитого в соответствии с ними. Далее может повториться познавательный цикл, но на новом уровне. На каждом витке такой познавательной деятельности предмет раскрывает себя все глубже и глубже, причем он никогда не исчерпывает себя, свои внутренние «секреты». «Теоретическое понимание предмета повсюду возникает внутри развитого познания, когда эмпирический анализ и описание целого достигают определенного уровня».

В познании права всегда имеет место освоение конкретных право­вых норм в практических целях. Сама повседневная жизнь выдвигает немало задач, связанных с правильным и обоснованным использова­нием и применением правовых установлений в разнообразных си ту­ациях, наука берет на себя решение ряда из этих задач, чем самым она содействует улучшению и совершенствованию структуры и меха­низма правового регулирования общественных отношений. Сущест­вует немало эффективных приемов изучения правовых норм. Можно сгруппировать и систематизировать их, разложить по институтам и отраслям права, попытаться вывести общие черты и моменты, свойс­твенные отдельной группе правовых норм путем сравнения и сопос­тавления их, путем анализа связей и взаимодействий структурных элементов. Нормы права изучаются в процессе их реализации и воп­лощения в реальную жизнь людей и общества. При этом фиксируется механизм действия правовых норм и их нормативная эффективность, вскрываются ошибки применения законодательства и разрабатывают­ся способы их устранения и т.д. Такого рода исследования совершенно необходимы. В то же время мы должны констатировать, что при таком подходе больше, преимущественно удовлетворяются будничные, каж­додневные потребности правового строительства и мало затрагивают­ся наукой более глубокие, более фундаментальные процессы, лежа­щие в сфере социальной действительности, на которую воздействуют нормы и которыми сами эти нормы и определяются.

Если эмпирическое знание, вполне удовлетворяющее текущие буд­ничные запросы практики по реализации требований правовых норм, не будет дополнено теоретическим знанием, если оно превратиться в самодовлеющее, конечное знание, то оно так или иначе, по мере рас­ширения и развития правового строительства превратится из средства обеспечения права в его оковы, в консервативную силу и не станет удовлетворять все новые, расширяющиеся запросы, не говоря уже о том, что оно все больше и больше будет сдерживать развитие право­вой практики и ограничивать ее сферу данными, наличными рамками ее функционирования.

Как только встанут вопросы о природе права, об его действитель­ной сущности, об его механизме действия и взаимодействии как внут­ри себя, так и во вне, с социальной средой, словом о получении более глубокого знания о праве так и с необходимостью станет вопрос о рациональной ступени познания, теоретическом освоении изучаемого объекта - юридических норм. Такое знание нельзя получить в процес­се непосредственного наблюдения, сопоставления и изучения только нормативных форм проявления права, ибо правовые нормы, как они даны нам в нашем ближайшем восприятии, не совпадают с тем, что они на самом деле собою представляют. Сами по себе, как указывал Ф. Энгельс в «Диалектике природы», методы получения эмпирическо­го знания являются бессильными, когда познание переходит в область теоретического воспроизведения реальности.

Для эмпирического правового знания характерно следование за практикой применения права. Оно как бы находится на «обозе», на «обеспечении» практики и не выходит за рамки повседневной прак­тики. Такой «науке» ничего не остается, кроме как оправдания прак­тики, и там, где она развивается несуразно, устарела и даже во вред общественному прогрессу. А задача подлинной науки заключается в открытии новых тенденций и новых закономерностей в развитии пра­вовой системы, в создании обоснованной схемы их использования в интересах усиления социальной и нормативной эффективности этой системы.

Хотелось бы поставить и обменяться мнениями здесь еще по одно­му вопросу. Наряду с процессом заметного расширения проблематики общетеоретических правовых исследований происходит и некоторый попутный, не столь желательный процесс. Я имею в виду получающее заметное распространение мнение о том, что в рамках науки общей теории права могут быть «малого», «среднего» уровней теории наряду с общими. Причем они понимаются не в том смысле, что общепра­вовые теории неодинаковы по своей роли, месту и значению в массе рационального знания, выработанного в науке теории права. Они по­нимаются как разноуровневые теории - общие, средние и малые, т.е. одни охватывают право в целом, а другие - его вертикальные срезы, части. Так, входит в практику исследования (в большинстве случаев как диссертации) в рамках общей теории права таких вопросов, как «законность в деятельности промышленных министерств», «правосоз­нание несовершеннолетних», «правовое воспитание учащихся системы профтехобразования» и т.д. Постановка таких вопросов правомерна. Они важны и должны быть объектами исследования. А правомерно ли отнесение подобной проблематики к области общей теории права? По нашему убеждению, они в указанном плане и ракурсе не составляют предмет и интерес науки общей теории права. Это, однако вовсе не означает, что вопросы, например, правосознания, правовоспитания в конкретных производственных, трудовых, образовательных коллекти­вах и учреждениях вовсе не должны фигурироваться в исследованиях по общей теории. Общая теория права оперирует ими, использует вы­воды подобных исследований с целью выведения и создания общете­оретических конструкций права. Если бы, например, правосознание отдельных социальных групп изучалось бы под углом зрения уточ­нения, обогащения и развития выводов и положений общей теории правосознания, а не в плане только выяснения и определения уров­ня правового сознания этих групп, в интересах получения частного правового знания, то это не вызывало бы возражения. Исследование в рамках общей теории права, независимо от того, с какого уровня оно начинается, должно быть подчинено цели получения нового общетео­ретического знания, а не знания «малого», «среднего» уровней.

Если утвердится такая тенденция и получит дальнейшее развитие, то может произойти известное «размывание» общей теории права и ее низведение до «малого», и «среднего» уровней. Наука теорйи пра­ва изучает право в целом, как целое и ее выводы носят всеобщий для правовой системы характер, а фрагменты права изучаются в специаль­ных, отраслевых правовых дисциплинах.

«Вторжение» подобной проблематики в сферу общей теории права имеет, как нам кажется, определенное объяснение. Во-первых, разра­ботка этих тем приобретает практическую и теоретическую актуаль­ность, во-вторых, они почти не изучаются или мало изучаются в рамках отраслевых, специальных правовых дисциплин, которые поглощены нормами права и не желают или неохотно берутся за разработку воп­росов, лежащих за этими нормами, хотя эти вопросы тесно связаны и неотделимы от действия этих норм. В результате этого получается, что, поскольку общая теория права своим предметом имеет не нормы права, как таковые, а некое общее, целое - право, более удобным представляет­ся для подобных исследований пользоваться «зонтиком» этой науки.