Страница - 3

Глава II

ТРИУМФ БОЛЬШЕВИЗМА И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

Осенью 1917 г. революционное движение в России достигло апогея. Наступил решающий этап борьбы за политическую власть, победу пролетарской революции. Уже в сентябре 1917 г. В. И. Ленин, анализируя внутреннее и внешнее положение Российского государства, приходит к выводу о необходимости захвата власти пролетариатом и трудящимся крестьянством путем вооруженного восстания. А в середине октября 1917 г. он пишет: “Все объективные предпосылки успешного восстания налицо. За нами большинство класса, авангарда революции, авангарда народа, способного увлечь массы.

За нами большинство народа...

За нами выгода положения партии, твердо знающей свой путь...

За нами “верная победа”..."

Временное правительство, ставшее на путь насильственного подавления трудящихся масс, приняло решительные меры, чтобы удушить революцию. В общей сложности она рассчитывала бросить в наступление против революционных масс вооруженные силы примерно в 250 тысяч человек.

Однако предотвратить восстание оно уже не могло. Силы революции рвались в бой против власти Временного правительства. Восстание началось в Петрограде 24 октября 1917 г. В течение дня шел планомерный захват ведущих объектов российской столицы, а ночью восставшие захватили все основные позиции.

В 10 часов утра 25 октября Военно-революционный Комитет выпустил написанное В. И. Лениным обращение “К гражданам России”. В нем говорилось: “Временное правительство низвержено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона”.

В ночь с 25 на 26 октября сопротивление контрреволюционных сил было сломлено. Вооруженное восстание в Петрограде победило.

Весть о победе вооруженного восстания в Петрограде, о свершении социалистической революции пришла в Туркестан 27 октября. Делегаты II Всероссийского съезда Советов большевики Деканов и Фролов телеграфировали в Самарканд:

“Вместо министерств образовалась Коллегия рабочих и крестьянских комиссаров во главе с Лениным, ответственная перед новым Центральным Исполнительным Комитетом Советов рабочих и солдатских депутатов. Власть передана Советам, земля — крестьянам, земельным комитетам. Послано обращение ко всем народам о мире без аннексий и контрибуций”. О свершении революции они просили оповестить все Советы Туркестана. Но мирного перехода власти в руки Советов не произошло. Лишь четырехдневные ожесточенные бои в Ташкенте принудили к капитуляции контрреволюционного командования бывшего Временного правительства. В ночь на 1 ноября 1917 г. оно приняло требование Революционного комитета сложить оружие. Власть перешла в руки победившего ташкентского пролетариата. Вслед за Ташкентом власть Советов победила почти во всем Туркестане.

В современных условиях быстро меняющейся социально-экономической и политической обстановки хлестский подход к победе Октябрьской революции характерен для подавляющего большинства публикаций. Фальсификации доходят до абсурда. Причем, центр фальсификации истории переместился в Российскую Федерацию, где недобросовестные историки и кликушествующие публицисты забывают, что правда всегда неодномерна. Предугадывать в истории — дело пустое. В этой связи не следует забывать, что в России, равно как и в других странах СНГ, современная общественно-политическая ситуация хаотична и непредсказуема. Именно поэтому историку нужно время, чтобы “переварить, осмыслить”. Нужна временная дистанция, чтобы разглядеть истину, установить правду, отбросить вымысел. И это весьма серьезно с политической, нравственной позиций. Наконец, серьезно с позиций исторической правды, если мы к ней стремимся. А мы должны к ней стремиться.

В самом деле, сегодня, по всей вероятности, трудно удивить нашу читающую публику, особенно молодежь, всякого рода разоблачениями. Тотальной переоценке, критическому беспределу подвергается все, что связано с истоками советской истории, выбором трудящимися нашей страны в Октябре 1917 г. нового пути исторического развития. Нас пытаются убедить в том, что революция — это только разрушение и “красный” террор, что революцию совершила “кучка преступных большевиков-ленинцев”, которые ненавидели свой народ и жаждали власти.

По существу взамен одного упрощенного и схематизированного взгляда на развитие советского общества и социалистическую революцию в современной публицистике, и даже в “исторических” исследованиях “новых академиков” различных новоиспеченных “академий”, все чаще и чаще пытаются внушить нечто противоположное, но такое же упрощенное, схематизированное, а в конечном итоге — одномерное. В этой связи подчеркнем, что такие крайности, как охаивание, с одной стороны, и самодовольное восхваление сомнительных достижений — с другой, малоплодотворны. Именно поэтому нельзя принимать очередной миф, новую идеологию за “момент истины”. Уж лучше вспомним философа и ученого, участника всех российских революций, эмигрировавшего из России после победы Октября, Николая Александровича Бердяева. Тем более, что ему пока еще доверяют радикальные “демократы”. Но это только — пока. Так вот, он писал:

“Мне глубоко антипатична точка зрения многих эмигрантов, согласно которой большевистская революция сделана какими-то злодейскими силами, чуть ли не кучкой преступников, сами же они пребывают в правде и свете. Ответственны за революцию все, и больше ответственны реакционные силы старого режима. Я давно считал революцию в России неизбежной и справедливой”.

Даже буржуазная историография в целом, более того, ее отдельные представители антикоммунистического, антисоветского направления признают известную историческую обусловленность Октябрьской социалистической революции, не отрицают существование в России начала XX в. революционной ситуации. Менее же предвзятые буржуазные историки (их можно условно назвать объективистами) исходят из признания неразрешимости социально-экономических и политических противоречий в России в условиях сохранения самодержавия и буржуазного Временного правительства. При этом они отмечают революционную активность пролетариата крупнейших промышленных центров, солдат и матросов в ходе революции.

Мы не случайно привели общую историографическую оценку Октябрьской революции буржуазной историографией с тем, чтобы глубже увидеть степень порочности отечественных “исследователей”, хулящих победу Октября “направо” и “налево”. Для таких “исследователей” характерен методологический порок, подмеченный еще В. И. Лениным — стремление “спрятаться от всяких ’’законов" исторического развития, загородить “лес” — деревьями...".

Турар Рыскулов был одним из активных борцов за власть Советов в Аулие-Атинском уезде. В своей краткой биографии он писал, что из числа коренного населения Казахстана первыми “открыто присоединились к Советской власти трудовые киргизы” Аулие-Атинского уезда. “По этому поводу,— продолжал Рыскулов,— появляется даже несколько статей на страницах киргизской националистической газеты ’’Бирлик туы" в городе Ташкенте". Разумеется, статей враждебного содержания, злостных домыслов и клеветы в адрес еще не окрепшей новой власти.

От себя дополним, что революционные силы Аулие-Аты провозгласили Советскую власть меньше, чем через две недели после ее победы в Петрограде. Это случилось 6 ноября 1917 года.

Участвуя в Октябрьской революции, Турар Рыскулов воочию видел, что огромное большинство трудящихся вручало свою судьбу одной партии — партии большевиков. Став правящей, партия привела в действие свое самое сильное оружие — агитацию делом, созидательной работой, строительством нового общества. Об этом свидетельствовали уже первые правовые акты Советского государства. Среди них одно из главных мест занимала “Декларация прав народов России”, опубликованная 3 ноября 1917 г. В ней провозглашались равенство и суверенность народов России; их права на свободное самоопределение, вплоть до отделения; отмена национальных и национально-религиозных ограничений и привилегий; свободное развитие национальных меньшинств, населявших территорию России. Тем самым утверждался конец политике насилия и гнета, проводимой царизмом и буржуазией по отношению к народам Казахстана и Туркестана.

“Декларация” вдохновила Рыскулова на участие в борьбе 200-тысячного многонационального Аулие-Атинского уезда за укрепление Советской власти, организации нового государства и его органов. А борьба была непростая: скрытая hl открытая, ожесточенная и утонченная, не на жизнь, а на смерть. Одной из таких форм борьбы был саботаж байско-манапской верхушки, старого чиновничьего аппарата бывшего Временного правительства. Для борьбы с саботажем, равно как и для борьбы в целом с контрреволюцией, 7 декабря 1917 г. была создана ВЧК — Всероссийская Чрезвычайная комиссия, возглавляемая Ф. Э. Дзержинским. К этому времени политический и общественный авторитет Рыскулова настолько вырос, что ему доверяют руководство уездной ЧК. Это было заслуженное признание как со стороны русского населения, так и со стороны коренных жителей уезда. Среди уездных органов ВЧК Аулие-Атинская, возглавляемая Тураром Рыскуловым, была первой во всем Туркестане. Одной из ее важнейших заслуг стало то, что, как писал Рыскулов: “...удается приостановить окончательно резню между крестьянами и киргизами, возвратить последним отобранное в качестве контрибуции их имущество, скот и т. д.”.

С победой социалистической революции Советы стали политической формой диктатуры пролетариата. К началу 1918 г. они объединили около 40 миллионов рабочих, солдат и крестьян. Среди них был и депутат Аулие-Атинского Совета Турар Рыскулов, влияние которого на общественно-политическую жизнь уезда все возрастало и расширялось. Весной, в апреле 1918 г. его избирают заместителем председателя исполкома Аулие-Атинского Совета. А через месяц под руководством Рыскулова и русского большевика Федорова-Завадского в Аулие-Ате проводится первый уездный съезд Советов казахских депутатов. Работа этого съезда стала реальным подтвержден нием действенности “Декларации прав народов России”, закрепленной в январе 1918 г. “Декларацией прав трудящегося и эксплуатируемого народа”. Аулие-Атинский съезд казахских депутатов в своей работе руководствовался также Обращением советского правительства “Ко всем трудящимся-мусульманам России и Востока”, подписанного В. И. Лениным еще в ноябре 1917 г.

Все указанные правовые акты молодого Советского государства имели принципиальное значение и были важны в практической деятельности Советов на местах. Так, “Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа” закрепляла общественную собственность на землю, подтверждала важнейшие правительственные декреты о революционном преобразовании экономики. В ней утверждались новые принципы устройства жизни народов. Декларация подтвердила лишение эксплуататоров права участвовать в управлении государством, провозгласила создание действительно свободного и добровольного союза трудящихся всех многочисленных национальностей России. Именно поэтому в ней были зафиксированы впервые основные начала федерации советских республик России. “Советская Российская Республика учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация Советских национальных республик”,— отмечалось в Декларации.

Что же касается Обращения советского правительства “Ко всем трудящимся-мусульманам России и Востока”, то в нем национальные и культурные учреждения, верования и обычаи объявлялись свободными и неприкосновенными. “Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Вы имеете право на это. Знайте, что ваши права, как и права всех народов России, охраняются всей мощью революции и ее органов, Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов”,— говорилось в обращении. Подтверждением серьезности и политической принципиальности Обращения стало постановление Наркомнаца “О передаче в распоряжение мусульманского трудового народа башни ’’Сумбеки" в Казани и постановление “О передаче Башкирского Народного Дома и мечети “Караван-Сарай” в Оренбурге в распоряжение башкирского трудового народа". Более того, когда представители Всероссийского мусульманского совета обратились в Наркомнад с просьбой о возвращении мусульманам Священного Корана Османа, то, выполняя эту просьбу, Совнарком 9 декабря 1917 г. постановил немедленно выдать его из Государственной публичной библиотеки мусульманам — делегатам мусульманского съезда.

Все это не могло не оказать огромного влияния на трудящиеся массы мусульманского населения. В этой связи Турар Рыскулов невольно вспоминал, как много трудностей и несправедливости пришлось ему претерпеть только из-за своего магометанского вероисповедания. На съезде казахских депутатов разъяснялось, что отныне приоритета православия не существует.

В бурные дни осени 1917 г. — зимы и весны 1918 г. Рыскулов — в гуще событий. Он принимает активное участие в претворении в жизнь первых декретов советского правительства, которые выражали политику большевистской партии и Советской власти, направленную на уничтожение буржуазно-помещичьего и созидание нового общественного и государственного строя, на социалистические преобразования в социальной области, экономике и культуре России. Около ста декретов, опубликованные с осени 1917 г. по весну 1918 г., проводили в жизнь программные требования большевиков в жизнь. Эти декреты стали могучим средством агитации и пропаганды социалистических идей среди трудящихся. Они дали возможность завоевать Советской власти доверие масс. Первые декреты ориентировали народные массы на разрешение первоочередных задач социалистической революции. Вместе с тем они ориентировали трудящихся на выполнение тех задач, которые не были решены буржуазно-демократической революцией.

При осуществлении первых декретов Советской власти в жизнь, как основных программных положений большевистской партии, Рыскулов стремился к тому, чтобы получить как можно быстрее конкретные результаты их действий. Среди них наиболее впечатляющими были действия молодого уездного руководителя и большевика по оказанию конкретной помощи возвращавшимся из Западного Китая казахским и киргизским беженцам после восстания 1916 г. А судьба их была тяжелой: растеряв и распродав на чужбине свое незамысловатое имущество и скот, они остались по существу без средств к жизни. К тому же, усилившийся голод создавал дополнительные серьезные трудности.

Рыскулов вместе с другими членами исполкома и депутатами Совета включается в оказание продовольственной помощи голодающим. К примеру, 7 мая 1918 г. он выезжал специально на инспекцию питательного пункта для голодающих, где, по сообщениям депутатов, скопилось огромное количество беженцев. Вместе с Рыскуловым сюда прибыли исполняющий обязанности исполкома С. Карев и уездный комиссар продовольствия И. Филиппов. То, что они увидели, могло вызвать только чувство горечи и возмущения поведением ответственных за питание представителей Советской власти. Карев, Рыскулов и Филиппов приняли экстренные меры по рассредоточению людей, созданию дополнительных мест для проживания (срочно были привезены юрты) , наведению элементарного санитарного порядка.

А через несколько дней Рыскулов уже вновь колесит по глухим и отдаленным местам уезда в поисках возможностей заготовок продовольствия уже не для своего уезда, а для рабочих Ташкента. Вместе с представителями Ташкентского Совета В. Кольчугиным и Кузубаевым Рыскулов изыскивает возможности для заготовки продовольствия голодающим столицы Туркестана.

Очень много было служебных обязанностей у молодого большевика и уездного депутата Совета, не предусмотренных никакими служебными инструкциями. Да этих инструкций просто не было и быть не могло прежде всего потому, что никакими инструкциями не предусмотришь, как и что делать для постоянного упрочения неокрепшей власти молодого Советского государства. Вот и сейчас, за несколько дней до описанных событий, Рыскулов провел колоссальную организационную работу по избранию Аулие-Атинского Совета. Дело в том, что в середине 1918 г. Аулие-Атинский Совет члены которого были “выбраны от более имущего класса населения” был распущен. В его роспуске Рыскулов тоже принимал участие и считал это правильным, так как многие депутаты не выполняли свои функции защитников интересов трудового населения. Новый состав Совета избирался 10 мая 1918 г. и в большинстве своем состоял из сторонников большевиков. Из 17 членов исполкома Совета четверо являлись представителями коренного населения. В этом была и заслуга Рыскулова, вновь выбранного в состав исполкома Совета

Другим конкретным делом, которым занимался Рыскулов в рассматриваемое время, это — профсоюзы, их создание, деятельность и вовлечение в них рабочих-мусульман. Он работал среди арбакешев (ломовых извозчиков), каменотесов, портных и других, представителей рабочих профессий. Это были казахи, узбеки, татары, киргизы, которые хорошо знали Рыскулова как защитника их трудовых интересов. И платили ему своим доверием. Это доверие было особенно продемонстрировано в июне 1918 г. на уездном съезде Советов в Аулие-Ате. Вместе с известными большевиками — руководителями народных масс С. Хмелевским и А. Левашовым от профсоюзов и казахской бедноты в состав уездного исполнительного комитета Совета был избран Турар Рыскулов. Он вновь стал заместителем председателя исполкома Совета.

Вполне понятно, что политические, экономические и социальные перемены в Туркестане и Казахстане, произошедшие после победы Советов, углубили пропасть, возникшую между местными эксплуататорами и народными массами. Так, состоявшийся в ноябре 1917 г. съезд “уле-мистов” выступил с декларацией, в которой потребовал создания буржуазной республики на основе национальнорелигиозной автономии в рамках Российской республики. Депутаты-улемисты" настаивали на невмешательстве политических партий во внутреннюю жизнь мусульманского населения; требовали организации политической и культурной жизни мусульман на основе шариата; считали необходимым создать краевой и местные органы власти только из представителей мусульман, допуская участие представителей других национальностей в ограниченном количестве. Со своей стороны, Краевой мусульманский совет, руководимый “шуроиисламистами”, созвал 27 ноября 1917 г. в Коканде свой съезд (IV Чрезвычайный). Делегаты съезда образовали свое временное правительство “Туркестанской автономной республики”. Это правительство получило в советской исторической литературе наименование “Кокандская автономия”. Правительство Кокандской автономии ставило задачи создания в Туркестане среднеазиатского халифата и объединения вокруг него всех мусульман Средней Азии. Этот халифат должен был находиться в ведении Англии, а его управление мыслилось по образцу управления английскими колониями в Африке.

Между тем всего лишь за пять дней до съездов “уле-мистов” и “шуроиисламистов” было принято Обращение советского правительства “Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока”, на основе которого можно было бы найти много точек соприкосновения. В частности, организации политической и культурной жизни мусульман на основе шариата и адата. Разумеется, при обоюдном желании. Но этого желания не было и не могло быть у хлопковых тузов, купцов, промышленников. Более того, муллы, буржуазия, националистическая интеллигенция вкупе с торгово-промышленной местной буржуазией в декабре 1917 г. вновь пытаются захватить власть. С этой целью Чрезвычайный съезд так называемых представителей местного населения в Коканде должен был заручиться поддержкой трудящихся и мобилизовать их на борьбу против Советов. Делегаты съезда — сплошь баи, муллы, землевладельцы и скотовладельцы (представителей трудового народа среди делегатов было всего лишь 10 процентов) сделали попытку предъявить ультиматум Совнаркому Туркестана о передаче власти в руки Кокандского автономного правительства. Но ультиматум провалился: присутствовавшие на съезде члены Союза трудящихся мусульман многих городов Туркестана заявили о своем несогласии признавать “Кокандскую автономию”. Завязавшиеся трехдневные бои между “автономистами” и защитниками Советской власти, в которых приняли непосредственное участие представители многих национальностей Туркестана, завершились крахом “Кокандского правительства”. Вооруженные отряды “автономистов” под командованием Эргаша Курбаши еще долго совершали набеги на русские части туркестанских городов, железнодорожные станции, угольные копи и нефтепромыслы “Кызыл-Кия” и “Санто”, это была уже агония националистического отребья.

Разгромом контрреволюционного “Кокандского автономного правительства” завершается триумфальное шествие социалистической революции по Туркестану и Казахстану. В результате широкого приобщения местных коренных трудящихся к советскому строительству значительно возросла политическая активность народных масс. Весной 1918 г. во многих волостях, уездах и областях Казахстана были проведены съезды Советов. На них обсуждались вопросы, связанные с укреплением Советской власти на местах, с перестройкой всего народного хозяйства и решением продовольственных, аграрных, финансовых вопросов. Съезд переизбрал исполкомы Советов, в состав которых входили преимущественно преданные Советской власти люди. Так, председателем Тургайского уездного исполкома Совета был избран большевик

О. Асауов, уездным военным комиссаром Амангельды Иманов. В Акмолинске председателем исполкома был избран большевик 3. Катченко, заместителем председателя — Б. Серикпаев; Атбасарский уездный Совет возглавили большевики

А. Майкутов, П. Басов, Каркаралинский — А. Нурмаков и т. д. Заместителем председателя Аулие-атинского исполкома работал Рыскулов, в скором времени по единодушному пожеланию народных масс выдвинутый на пост председателя исполкома. На отдельных съездах местных Советов эсеры и буржуазные националисты попытались захватить исполкомы Советов. Так, к примеру, было при выборах исполкома Черняевского уездного Совета. Но съезды, как правило, шли за большевиками.

Укрепление власти Советов позволило вплотную заняться решением проблем советской автономии Туркестана, которая, в свою очередь, должна была содействовать упрочению советского государственного устройства. С этой целью 20 апреля 1918 г. открылся V Всетуркестанский съезд Советов. От имени советского правительства Российской Федерации делегатов съезда приветствовал чрезвычайный комиссар СНК РСФСР в Средней Азии П. А. Кобозев — профессиональный революционер, член партии большевиков с 1898 г. В своей речи он изложил основные принципы национальной политики партии и призвал делегатов практически осуществить их в условиях Туркестана. А через несколько дней работы, 30 апреля 1918 г., съезд принял историческое решение о создании Туркестанской Автономной Советской Социалистической Республики, входящей в состав РСФСР. Туркестанской Советской Республике предоставлялось автономное управление, но она должна была координировать свои действия с центральным правительством Российской Советской Федерации.

В рассматриваемое время Туркестанская Автономная Советская Социалистическая Республика была наиболее соответствующей историческим условиям организационной формой осуществления разносторонних политических и экономических связей между Советской Россией и народами Туркестана. Дело в том, что при решении вопроса об установлении советского строя в Туркестане на III съезде Советов Туркестанского края в ноябре 1917 г. Туркестан был провозглашен советской, но не автономной республикой. Отсюда следовало, что между Туркестаном и другими губерниями Советской России не должно было быть различия. Между тем, Туркестан был не только одной из национальных частей Советской России, но и национально отличной ее частью. Это и решало прежде всего такую форму, как советская автономия. Именно поэтому создание автономии в рассматриваемое время (точнее — при сравнении с решениями III съезда Советов Туркестанского края) было серьезным политическим шагом вперед по пути самоопределения народов Туркестана. Именно поэтому Совет городов Туркестана приветствовали Совнарком Туркестанской республики в связи с провозглашением автономии народов Туркестана. Среди них был и Аулие-Атинский Совет, возглавлявшийся Рыскуловым.

В это же время большевики Туркестана оформлялись в самостоятельные организации. Точнее: завершался процесс организационного оформления большевиков в самостоятельную партию. В мае-июне 1918 г. в ряде уездов Туркестана стали оформляться районные и уездные партийные организации. К июлю 1918 г. в Туркестанской АССР насчитывалось свыше 20 партийных комитетов и крупных партийных организаций, объединявших до трех тысяч членов партии. Среди них и партийная организация Аулие-Атинского уезда, активным членом которой был один из руководителей уездного Совета Турар Рыскулов. В первой половине года в Туркестан прибыли опытные и подготовленные партийные руководители по рекомендациям Центрального Комитета большевистской партии. Среди них — Вотинцев Всеволод Дмитриевич, член партии с 1911 г., избранный на V съезде Советов Туркестана членом Туркестанского ЦИК.

17 июня 1918 г. в Ташкенте в здании “Дома свободы” открылась краевая конференция туркестанских большевиков. На ней были представлены лишь Ташкентская, Самаркандская, Чарджоуская, Мервская, Кушкинская, Кызыларватская, Ходжентская, Кокандская, Перовская, Актюбинская, Челкарская, Черняевская партийные организации, представлявшие примерно 1500 членов партии. Почти половина партийных организаций по уважительным причинам не смогла прислать своих представителей. Конференцию открыл В. Д. Вотинцев. Имея в своем составе представителей почти всех основных партийных организаций, краевая конференция конституировалась как первый съезд партии коммунистов-большевиков.

Не останавливаясь подробно на освещении работы съезда, отметим лишь известный недостаточно высокий идейно-теоретический уровень делегатов съезда. Он сказался во враждебном отношении некоторых из них ко всему туркестанскому крестьянству, как якобы враждебному социалистической революции. В связи с этим съезд дал неверную оценку “крестьянским мелкобуржуазным элементам”, которые, якобы, могут быть “только временными попутчиками революционного пролетариата” и они должны будут рано или поздно отстать от революционного пролетариата “и даже составить опору для контрреволюции”. Вместе с тем ошибочно было причислять к числу союзников пролетариата буржуазно-националистическую партию “Дашнакцутюн”.

Рыскулов не был участником ни первого съезда туркестанских большевиков, ни съезда Советов, провозгласившего советскую автономию Туркестана. Между тем, по его работе, занимаемому общественно-политическому положению, огромному авторитету в уезде он должен был быть или участником, или делегатом указанных съездов. Его хорошо знали в Ташкенте как одного из ответственных советских работников Аулие-Атинского уезда. Что же касается аулиеатинских большевиков, то к весне 1918 г. они хорошо знали Рыскулова как заметного и известного в уезде и за его пределами большевика. Поэтому его непосредственное неучастие на первом партийном и на пятом советском съездах Туркестана можно объяснить лишь чрезмерной занятостью на работе в уездном масштабе как заместителя председателя Аулие-Атинского Совета, сложностью политической и социальной обстановки в уезде. Об этом, в частности, свидетельствует то обстоятельство, что в Аулие-Ате с 11 по 16 мая 1918 г. под руководством Рыскулова и Федорова-Завадского проходил первый уездный съезд Советов казахских депутатов, а с 10 по 16 июня Рыскулов активно участвовал в работе Аулие-Атинского уездного съезда Советов рабочих, крестьянских, казахских и красноармейских депутатов.

Сложной была и социальная обстановка в уезде из-за постоянной подпольной активности русского кулачества. Напряженность нагнеталась и все возраставшим голодом, который охватил не только беженцев, но и местные слои населения бедняцких и даже середняцких масс. Несмотря на то, что Рыскулов вместе со своими соратниками по борьбе с голодом изыскивал средства путем обложения налогами баев, торговцев, владельцев предприятий, голодающих становилось все больше и больше. И это несмотря на то, что Аулие-Атинский уездный Совет из взысканных с состоятельных лиц денег отпустил 400 тысяч рублей бедняцким и батрацким хозяйствам для приобретения семенного материала и сельскохозяйственного инвентаря. В целом же норма хлеба для городского населения составляла до 200 граммов в день на одного человека (в ряде регионов было чуть больше или чуть меньше). Сельское же население совершенно не снабжалось хлебом, пищей ему зачастую служили различные суррогаты и дикорастущие растения.

Весной 1918 г. Рыскулов уделил много времени созданию Советов в волостях уезда, особенно в волостях с казахским населением. Его усилиями Советы возникли в ряде крупных аулов. При этом Рыскулов обращал серьезное внимание на расширение социальной базы Советов. Прекрасно зная местные условия и великолепно владея обстановкой, он сознавал, что социальная база Советов должна включать в себя и прогрессивные элементы и даже отдельных представителей от феодалов и духовенства, пользующихся влиянием и авторитетом в массах народного населения. В этом, кстати говоря, состояла одна из особенностей диалектического процесса развития революции на многонациональных окраинах России. И это не зависело ни от марксистских, ни от большевистских постулатов. Тактически же такая линия позволила большевикам весной 1918 г. вовлечь в советское строительство значительные массы национального крестьянства. Именно поэтому на I съезде Компартии Туркестана (17—25 июня 1918 г.) серьезно дискутировался вопрос о формах и методах проведения массово-политической работы среди пролетарских и полупролетарских слоев коренного населения.

В этой связи докладчик по вопросу о работе среди мусульманского пролетариата А. Клевлеев предложил, учитывая отсталость, религиозную настроенность коренного населения, влияние мусульманского духовенства, использовав некоторые формы и положения Корана и, взяв их за канву, вести коммунистическую агитацию. К сожалению, съезд не принял по данному вопросу определенного решения. Однако делегаты съезда высказывались в том ракурсе, что, хотя марксизм и религия несовместимы и несоизмеримы, тем не менее предложения докладчика интересны и могли бы быть использованы в отдельных случаях.

Борьба за образование казахской советской автономии на территории Тургайской, Уральской, Акмолинской и Семипалатинской областей проходила в сложной обстановке, поскольку еще не был завершен процесс установления и упрочения Советской власти, особенно в кочевых и полукочевых аулах. Алашордынцы сменили свою прежнюю тактику активного сопротивления Советской власти и стали заявлять после образования Туркестанской АССР о своем согласии “признать” центральное советское правительство при условии, если в Казахстане местные Советы будут заменены буржуазной властью. Именно поэтому в начале апреля 1918 г. заместитель председателя правительства Алаш-Орды X. Габбасов уполномочил своих представителей вести переговоры с Совнаркомом РСФСР, а 21 апреля 1918 г. послал телеграмму советскому правительству и Наркомнацу Российской федерации с требованием срочного и официального ответа по поводу организации казахской автономии.

Естественно, что Советское правительство не только не отклонило требования “Алашской автономии”, но и призвало народ на борьбу за создание казахской автономии на базе Советов. В апреле-мае 1918 г. в областях Казахстана (за исключением Уральской области) была создана густая сеть аульных, сельских и волостных Советов. Теперь, как писал А. Джангильдин в апреле 1918 г., можно было говорить о советской автономии казахских областей. Кто-кто, а Алиби Тогжанович Джангильдин знал обстановку. Член большевистской партии с 1915 г., комиссар Совнаркома РСФСР по Тургайской области в декабре 1917 г., чрезвычайный комиссар Совнаркома РСФСР и военком Степного края с марта 1918 г., он приложил немало сил для создания советской автономии Советского Казахстана.

12 мая Наркомнац РСФСР публикует постановление об учреждении Казахского отдела при Наркомнаце. Создается инициативная группа по созыву Всеказахстанского съезда Советов, а на чрезвычайного комиссара Степного края А. Джангильдина возлагаются обязанности по подготовке и созыву съезда Советов Казахстана.

Однако начавшаяся в середине 1918 г. гражданская война и военная интервенция прервали подготовку к съезду, время созыва которого теперь зависело от обстоятельств, связанных с военными действиями против белогвардейцев и интервентов.

* * *

Кратко резюмируя эпохальные события, связанные с Октябрем, прежде всего отметим, что социалистическая революция внесла коренные изменения во все области жизни народов бывшей Российской империи, Рыскулов не называл Великой Октябрьской социалистической революцией петроградские события в Октябре 1917 г. Для него они были “Октябрьским переворотом”. Впрочем, так, как их называл и В. И. Ленин. Но дело не только и не столько в названии, сколько в их сущности. А сущность Рыскулов видел в том, что Октябрьский переворот стал воистину поворотным пунктом в истории многонациональных народов Туркестана и Казахстана. Как интеллигент и революционер он понимал, что в Туркестане и Казахстане, как и в других отсталых колониальных окраинах, на пути социалистической революции стояли серьезные трудности, обусловленные крайней отсталостью Туркестана и Казахстана, значительным влиянием реакционного мусульманского духовенства на все стороны жизни, наличием национальной розни и недоверия угнетенных национальностей ко всему русскому в результате колонизаторской политики царизма и реакционной деятельности феодально-клерикальных элементов.

Общая отсталость Казахстана и Туркестана обусловила тот важный факт, что влияние мелкобуржуазных партий (особенно эсеров), клерикальных и националистических элементов на трудовые слои населения (особенно коренного) оказалось весьма существенным.

* * *

Но вернемся к Рыскулову.

Во второй половине июля 1918 г. Рыскулов делегируется на Первый съезд председателей Советов депутатов Туркестанской республики. Едет на съезд как председатель исполкома Аулие-Атинского уездного Совета. О работе данного съезда так же, как и о его значимости в истории среднеазиатских республик, не так уж и много написано. Даже в многочисленных публикациях по истории Туркестана о нем сказано весьма недостаточно. А в таком фундаментальном исследовании, как “История коммунистических организаций Средней Азии” съезд председателей Советов депутатов Туркестана- совершенно не упоминается. Между тем, значимость его велика и в общественно-политическом звучании, и в практическом аспекте. Очевидна также его мобилизующая роль в разгоравшейся гражданской войне.

Прежде всего съезд был посвящен обобщению первого опыта практической деятельности советских органов власти в Туркестане. Он должен был подвести итоги работы по вовлечению широких народных масс, особенно мусульманского населения, в советское строительство, в привлечении их к активному участию в строительстве новой жизни, советского общества. Но, к сожалению, 19 июля 1918 г. съезд, заседания которого проходили в “Белом доме” — бывшей резиденции Туркестанского генерал-губернатора в Ташкенте, вынужден был прервать свою работу из-за событий, произошедших в Закаспии.

Что же произошло в Закаспии?

В радиограмме на имя В. И. Ленина председатель Совнаркома Туркестанской республики Ф. И. Колесов писал: “В Асхабаде восстание приняло громадные размеры: захвачены военные склады, правительственные учреждения. По линии железной дороги рассылаются провокационные телеграммы с призывом к свержению власти. Успех на стороне провокаторов...”

Газета “Советский Туркестан”— орган ЦИК и СНК Туркестана 16 июля 1918 г. также сообщала о свершении контрреволюционного мятежа в Закаспии. В редакционной статье “Контрреволюция подняла свою голову” указывалось, что необходимо отречься от благодушия, распознать истинное лицо врага и учинить “самый беспощадный, самый решительный суд над ними”.

19 июля 1918 г. на объединенном заседании Центрального Исполнительного Комитета Совнаркома и председателей совдепов Туркестанской Республики было принято постановление: “Съезд председателей совдепов отложить на неопределенное время, т. е. до водворения порядка в Республике, с поручением всем председателям совдепов разъехаться по местам, приняв все меры к подавлению контрреволюционного движения в Асхабаде”.

В “Белом доме” после закрытия съезда состоялось объединенное заседание ЦИК, Совнаркома и всех председателей Советов Туркестана. На заседании были обсуждены события, происшедшие в Ашхабаде в результате контрреволюционного мятежа и принято решение о создании Военно-политического штаба. Штабу вверялся контроль над всеми военными и политическими действиями по ликвидации действий контрреволюционеров. Объединенное заседание высших органов законодательной и исполнительной власти, совместно со всеми председателями Советов Туркестанской республики приняли специальное воззвание “Ко всем рабочим и населению республики”. Оно было опубликовано 23 июля 1918 г. в туркестанских газетах. В нем говорилось, что “если несколько дней тому назад можно было сомневаться в характере разрастающего движения”, то сейчас каждому должна быть ясна контрреволюционная сущность этого движения. “Контрреволюция подняла свой меч против рабочих и от меча она падет... Все к оружию!..” Под этим воззванием стояла подпись и Турара Рыскулова как делегата Первого съезда председателей совдепов Туркестана.

Между тем события развивались быстро и трагично. После Ашхабада Советская власть пала в Кизыл-Арвате. Затем последовал Мерв-центр крупнейшего оазиса в Закаспии. В ночь с 21 на 22 июля в Мерве мятежники расстреляли Павла Герасимовича Полторацкого — члена большевистской партии с 1905 г., одного из организаторов разгрома “Кокандской автономии”, члена президиума ЦИК Туркестанской республики. А через сутки после этой зверской расправы в ночь с 22 на 23 июля 1918 г. мятежники совершили другое кровавое злодеяние — застрелили девять крупных ответственных советских работников. Среди них — Виссариона Телия — председателя областного Закаспийского Совнаркома. В Закаспии власть перешла в руки так называемого Временного исполнительного комитета во главе с правым эсером Фунтиковым. В его “правительство” вошли и туркменские националисты. Смертельная опасность нависла над Советской Туркестанской республикой, к тому же отрезанной от центральных районов Советской России. Дело в том, что в это время северо-западнее Туркестана возникает Оренбургский фронт. Он образовался в связи с очередным выступлением против Советской власти оренбургских белых казаков во главе с атаманом Дутовым. К тому же в июле 1918 г. в результате антисоветского мятежа офицерских слоев в Семиречье образовался Северо-Семиреченский фронт. К этому времени в Ферганской долине выступили басмачи.

В этих условиях Рыскулов показывает себя зрелым политиком, убежденным большевиком, активным борцом за власть Советов — просто мужественным и смелым человеком.

Доказательства? Приведем лишь некоторые из них.

1. Выступление Рыскулова на объединенном заседании ТуркЦИКа, Совнаркома и председателей совдепов Туркестана по вопросам организации и проведения политической и агитационно-пропагандистской работы среди туркмен. Рыскулов, опираясь на свой опыт общения с коренным населением, разъяснял, что туркмены были сбиты с толку демагогическими вывертами мятежников-контрреволюционеров. Участники объединенного заседания приняли предложения Рыскулова.

2. После объединенного заседания Рыскулов срочно выехал в Аулие-Атинский уезд для укрепления местных органов Советской власти. Здесь он выступает на заседании уездного Совета с докладом о работе краевого съезда председателей Совета в Ташкенте, о положении Советской власти в центре и на окраинах страны, о мерах борьбы с контрреволюцией. Это было 26 июля 1918 г. А через два дня, 29 июля 1918 г. под его председательством решались вопросы об оружии, о неотложных вопросах текущей деятельности Совета и его исполкома.

31 июля 1918 г. вновь под председательством Рыскулова рассматривался уже другой вопрос — о направлении вооруженного отряда в село Дмитриевку для борьбы с кулацким мятежом.

Обстановка менялась очень быстро и в худшую сторону. Спустя десять дней, 9 августа 1918 г., исполком Аулие-Атинского совета по докладу Рыскулова срочно командирует в Ташкент военного комиссара Н. Чернышева и большевика — члена большевистской фракции уездного совета А. Левашова для доклада о тяжелом военном положении, сложившегося в уезде, и просьбе о военной помощи для борьбы с кулацкой контрреволюцией. Решительность Рыскулова оказала свое действие: в уезд прибыл специальный отряд. Советская власть была защищена. Вместе с тем, кулацкий мятеж в селе Дмитриевка показал и неприглядную роль союзника большевиков — левоэсе-ровской организации уезда. Левые эсеры выступили защитниками антисоветских действий кулачества. Это было и понятно, так как многие левые эсеры являлись чиновниками старого административного аппарата и пытались извратить на местах политику Советской власти. Так, к примеру, ревизия Аулие-Атинского узла связи, возглавляемого левым эсером Е. И. Никитиным, показала не только крупную финансовую растрату, но и то, что узел связи был превращен в один из опорных пунктов левоэсеровской организации. По рекомендации Рыскулова начальник узла связи решением исполкома был смещен с работы и заменен большевиком С. Федоровым-Завадским.

Почти ежедневные заседания или Совета, или его исполкома летом и в начале осени 1918 г. — таков был служебный распорядок дня Рыскулова. Так было вплоть до начала октября 1918 г., когда Рыскулов уезжает в Ташкент для участия в работе VI съезда Советов Туркестана. И это — не считая многочисленных выступлений и разъяснений, бесед, докладов и речей перед народными массами, бойцами и командирами, членами своей большевистской организации уезда, депутатами Совета. Лейтмотив выступлений Рыскулова ясен и убедителен — “местные Советы должны принять самые энергичные меры для борьбы против контрреволюции”. Именно по докладу Рыскулова исполком Аулие-Атинского Совета принимает решение: “Приступить немедленно к организации на местах волостных, аульных и сельских Советов и земельно-водных комитетов, для чего открыть в совдепе инструкторскую школу”.

Здесь — весь Рыскулов, как руководитель уездного Совета: идет гражданская война, рядом, в русских селах — кулацкое восстание; вокруг — кулацкий саботаж; подкулачники срывают правительственную заготовку хлеба, а Рыскулов верен себе: укрепляет Советскую власть, заботится о народных массах, обучает будущих строителей новой жизни в своих же школах.

Об этом обо всем Рыскулов пишет скупыми словами в краткой автобиографии. Вот ее текст:

“В этот момент (имеется в виду 1918 г. — В. У.) 200-тысячное население киргизского уезда, особенно бедняки, видели во мне и моих сотрудниках (имеются в виду сотрудники исполкома Совета.— В. У.) форменно Своих спасителей от угнетения. Меня в этом поддерживали русские красноармейцы потому, что они видели, что я провожу исключительно линию классовую и поступаю справедливо.

Тем временем в центре, в связи с тесным окружением Советской России белогвардейскими фронтами возникают в уезде и Семиречье везде кулацкие организации, руководимые эсерами или просто белогвардейцами. Произошло Дмитриевское восстание (в селе Дмитриевке. — В. У.) кулаков (еще при Колесове), куда примкнули десятки других поселков, которое угрожало переброситься на все Семиречье и оторвать последнее от Ташкента. Мне удается, как председателю Уездисполкома, при помощи отряда с двумя орудиями подавить это восстание, мало того, твердой политикой удается разоружить все кулацкое население уезда и свести почти на нет роль левых эсеров, которые играли способствующую роль в этом восстании".

Но и в Советской России разгоралась серьезная война, тесно переплетаясь с открытой военной интервенцией Англии, Франции, США, Японии. Уже к лету 1918 г. вполне определилось стратегическое положение страны. Главным вопросом в жизни Советского государства стал военный вопрос. Выступая на объединенном заседании ВЦИК, Московского совета, фабрично-заводских комитетов и профсоюзов Москвы 29 июня 1918 г. В. И. Ленин говорил: “Мурман на Севере, Чехословацкий фронт — на Востоке, Туркестан, Баку, Астрахань — на юго-востоке — мы видим, что все звенья кольца, скованного англо-французким империализмом, соединены между собой”.

В этих условиях международный империализм решил начать военную интервенцию. Был разработан стратегический план уничтожения Советской республики совместными действиями внешней и внутренней контрреволюции и план будущего расчленения России. В соответствии с замыслами интервентов и контрреволюционеров Англия рассчитывала получить Кавказ, Дон и Кубань, Франция — Крым, Украину и Бессарабию. Сибирь должны были захватить США, а Дальний Восток — Япония. Международный империализм, как писал Ленин, “вызвал у нас, в сущности говоря, гражданскую войну и виновен в ее затягивании”.

Аналогии в истории не всегда бывают справедливы и объективны. Тем не менее, проводя параллель с современными судьбами стран СНГ после уничтожения СССР не без помощи извне, так и напрашивается хотя бы внешнее сходство с событиями дележа России почти весьмидесяти-летней давности. Но вернемся к истории гражданской войны и военной интервенции в России.

Особое место уделялось Туркестану. В подготовленных для мирной конференции в Париже 14 пунктах президента США Вильсона и комментариях к ним о Средней Азии говорилось как о будущей колонии, которой должна была управлять Англия. Это и понятно, так как рядом с Туркестаном находятся Индия и другие английские колонии. Новая колония не помешала бы английской короне. Парижская мирная конференция 1919—1920 гг., созванная державами-победительницами в первой мировой войне для выработки и подписания мирных договоров с побежденными странами, рассматривали Советскую Россию как побежденную страну, а не как Россию — союзника в Антанте. По существу же Парижская конференция являла собой своеобразный штаб международной контрреволюции. На средства Антанты были созданы военно-заговорщицкие организации для борьбы с Советами в тылу молодого Советского государства. Среди них: “Национальный

центр”, объединявший кадетов, представителей торгово-промышленной буржуазии; “Союз возрождения России”, включавший представителей мелкобуржуазных партий; правоэсеровский “Союз защиты родины и свободы”. В Туркестане была создана “Туркестанская военная организация” из офицеров и представителей русской буржуазии, которая действовала против Советов совместно с буржуазно-националистической организацией “Улема”. После разгрома “Кокандской автономии” из распавшихся боевых групп “Туркестанской военной организации” создается “Туркестанский союз по борьбе с большевизмом”.

Так начиналась гражданская война в Советской России и, в частности, в ее составных частях — Туркестане и Казахстане. Разумеется, Ленин прав, считая главным виновником развязывания и затягивания гражданской войны международный империализм. Но это — лишь общий, хотя и правильный ответ. Он не содержит ответов на вопросы: когда началась гражданская война, ее продолжительность, конкретные виновники жестокостей и террора войны. В этой связи выскажем свою, авторскую точку зрения на поставленные вопросы с тем, чтобы попытаться выяснить, хотя бы частично, отношение Рыскулова к поставленным вопросам.

Итак, одной из важных, но до конца не исследованных проблем является периодизация истории гражданской войны и военной интервенции. От правильного (объективного) решения данной проблемы в значительной мере зависит раскрытие логики исторических событий, многогранной деятельности политических партий и движений, политических лидеров и деятелей, в том числе и Турара Рыскулова, как одного из большевистских деятелей, лидера коммунистов-мусульман Туркестана. Очевидно, что научно обоснованная периодизация прежде всего должна опираться на четкое методологическое положение о характере единства научной объективности и достоверности. Как представляется, с одной стороны, претензии на обоснованность при умалении или игнорировании партийности ведут к чистейшей воды объективизму. С другой стороны, партийность без объективности (или в лучшем случае, когда объективности отводится подчиненное положение) сводится по существу к политической трескотне, к тому, что Ленин имел в виду, говоря, “о вреде претендующих на коммунистическую принципиальность словопрений”.

Что же касается существующей периодизации гражданской войны, то многие десятилетия господствовала сталинская схема походов Антанты. Схема, противоречившая ленинской концепции истории гражданской войны, охватывающей исторический процесс в целом. В конце 50-х — начале 60-х годов была высказана точка зрения о том, что гражданская война началась вскоре после 25 октября 1917 г. и продолжалась до освобождения Дальнего Востока от вооруженных сил внутренней и внешней контрреволюции. Эта точка зрения возобладала после смерти Сталина, но не получила всеобщей поддержки исторической науки. В 70-х — начале 80-х годов появились новые обоснования хронологических рамок гражданской войны от 25 октября 1917 г. до 1920 г. (что-то среднее между ленинской и сталинской периодизацией). Но это обоснование не получило поддержки большинства специалистов. К настоящему времени сложилось так, что период гражданской войны и военной интервенции определяется с начала лета 1918 г. и до конца 1920 г.

По нашему мнению, проблема научной периодизации, в принципе, не должна иметь самодовлеющее значение. Главное, в конечном итоге остается за теоретическим осмыслением всего многогранного и разностороннего исторического процесса. В этой связи, в разработке научной периодизации истории гражданской войны и военной интервенции нельзя исходить только из прямых высказываний В. И. Ленина о гражданской войне, относящихся к ее различным этапам и периодам. Нельзя прежде всего потому, что начало и конец гражданской войны по существу, как правило, не объявляется и не декларируется (во всяком случае так было в Советской России в целом, в Советском Туркестане и Казахстане, в частности).

Об этом, кстати, нет ни одной публикации Рыскулова, посвященной гражданской войне. Также не найдет читатель и тех его высказываний о ленинской концепции начала и продолжительности гражданской войны. Для Рыскулова история гражданской войны — это история конкретных боевых действий с классовым врагом на различных этапах борьбы за упрочение Советской власти. Сюда входит борьба и с басмачеством, и с различными кулацкими мятежами, и с конкретными выступлениями контрреволюционных сил военного и подпольного характера (внешнего или внутреннего порядка).

Нельзя исходить только из ленинских высказываний о гражданской войне еще и потому, что гражданская война — это не только ведение боевых действий на многочисленных фронтах. Необходимо опираться также и на такое ленинское определение, в котором основополагающим критерием научной периодизации вообще являются коренные изменения соотношения и расстановки классовых сил на конкретном этапе исторического процесса. Применительно к гражданской войне и военной интервенции эти изменения обусловливались политическими, экономическими и военными факторами, международными отношениями.

В этой связи, как нам представляется, гражданская война как общественное, как историческое явление — всеобъемлющее политическое понятие — имела место с февраля 1917 г. по октябрь 1922 г. Как писал В. И. Ленин, опыт российской революции, как и всех европейских революций, начиная с конца XVIII в. показывает, что “гражданская война есть наиболее острая форма классовой борьбы, когда ряд столкновений и битв экономических и политических, накапливаясь, расширяясь, заостряясь, доходит до превращения этих столкновений в борьбу с оружием в руках одного класса против другого... Чаще всего — можно сказать, даже почти исключительно — наблюдается в сколько-нибудь свободных и передовых странах... противоположность между ними создается и углубляется всем экономическим развитием капитализма, всей историей новейшего общества во всем мире, именно между буржуазией и пролетариатом”.

После свержения царизма в России начался быстрый рост политического самосознания всех классов и социальных слоев российского общества, что в свою очередь способствовало размежеванию и консолидации классовых сил. Наглядным подтверждением этому стал апрельский и июльский (1917 г.) кризисы Временного правительства, как стихийные взрывы, “вплотную подходившие к началу гражданской войны со стороны пролетариата. А корниловское восстание представляло собой поддержанный помещиками и капиталистами, с партией к.-д. во главе, военный заговор, приведший уже к фактическому началу гражданской войны со стороны буржуазии”.

В статье “Русская революция и гражданская война. Пугают гражданской войной”, написанной в первой половине сентября 1917 года, В. И. Ленин сравнивает “начатки пролетарской и начатки буржуазной гражданской войны в России с точки зрения: 1) стихийности движения, 2) его целей, 3) сознательности масс, участвовавших в нем, 4) силы движения, 5) упорства его” и приходит к выводу: начало гражданской войны со стороны пролетариата обнаружило силу, сознательность, рост и упорство движения, чего не было у буржуазии. К такому же выводу он приходит, анализируя и сопоставляя историческую связь событий со времени свержения царизма и до корниловского мятежа. Если же внимательно присмотреться к истокам военной интервенции, то англо-французский капитал и международный империализм уже оказывал Корнилову существенную помощь задолго до свершения Октябрьской революции.

Сама подготовка социалистической революции, особенно после решения VI съезда большевистской партии летом

1917 г. о курсе на вооруженное восстание, свидетельствует о развёртывании гражданской войны, проявлявшейся в своеобразных специфических формах революционной борьбы как в центре, так и на местах, на национальных окраинах и в отдаленных регионах страны (Туркестане, Казахстане и др.). Июльские события (июльский кризис) — расстрел Временным правительством мирной демонстрации рабочих и солдат стали переломным моментом в развитии революции, гражданской войны. Власть полностью перешла в руки контрреволюции в лице Временного правительства.

Все это говорит о том, что гражданская война, как общественно-историческое явление, всеобъемлющее политическое понятие, особая форма классовой борьбы, проявлявшаяся в специфических условиях различных регионов, в центре, в провинции, на национальных окраинах, по-существу началась сразу же после свержения царизма. Это было началом первого периода гражданской войны, продолжавшегося вплоть до победы Октябрьской революции. Специфичность проявления войны определялась кризисами Временного правительства, корниловским мятежом, попытками установления военной диктатуры, рабочим, аграрным и национально-освободительным движением.