Бет - 5

ПОЭТ, ПРОЗАИК, УЧЕНЫЙ, ПУТЕШЕСТВЕННИК

Когда-то А. М. Горький сказал о Л. М. Леонове, что он талантлив на всю жизнь. Мне хочется повторить это меткое горьковское определение в адрес верного друга казахского народа и его литературы Сергея Николаевича Маркова.

Только к емкому и счастливому горьковскому определению я прибавил бы, что Марков не только талантлив, но и гражданственен всю жизнь во всей своей многогранной деятельности.

Некрасовская формула «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан» применима к Маркову во всей ее убедительности и бескомпромиссности, потому что Марков в каждой области жинетворчества прежде всего гражданин, русский патриот, отдающий многолетний непрерывный труд многонациональному народу Советского Союза.

Золотой листопадной осенью 12 сентября 1906 года, в семье землеустроителя Маркова в старом деревянном доме, стоящем в центре посада Парфентьево, Калогривовского уезда, Костромской губернии, родился ребенок, судьба которого сложилась трудно, но завидно по своей насыщенности делами большой общественной значимости. Ранее отец Маркова был изгнан с «волчьим паспортом» из Казанского университета за активное участие в революционном студенческом движении. С большим трудом ему удалось завершить свое образбвание в Москве, в Константиновском Межевом институте.

Пример отца-революционера и общественника оказал благотворное влияние на жизнестойкость, трудолюбие мальчика Сережи. Уже в пятилетием возрасте будущий писатель свободно читал и не расставался с книжками. На берегу светлой речки Ней мальчик увлеченно предавался чтению. Любимыми книгами его были «Хижина дяди Тома» Бичер-Стоу и томик избранных стихов и поэм Михаила Юрьевича Лермонтова, Отец всячески поощрял юного книгочея и помогал формированию в нем хорошего литературного вкуса.

В 1914—1917 годах семья Марковых жила в городе Грязовце Вологодской губернии, где Сереже посчастливилось два года проучиться в гимназии. Третий класс гимназии остался несбыточной мечтой Сергея. Семья Марковых переехала в город Верхнеуральск, где отец работал в уездном бюро юстиции, а затем мировым судьей, а сын упорно и успешно занимался самообразованием.

В 1919 году семья Марковых перебралась на землю казахов, в степной город Акмолинск, где Сергей Марков начал свой трудовой путь — работал в советских учреждениях — в продовольственном комитете, прокуратуре, военном комиссариате, заготовительной конторе. В Акмолинске судьба свела молодого Сергея Маркова с известным путешественником и исследователем Центрального Казахстана Л. Ф. Семеновым,— он-то и привлек Маркова К организации краеведческого музея и вдохнул в него любовь к краеведению и путешествиям. В январе 1920 года юный Марков поступил в редакцию акмолинской газеты «Красный вестник». Здесь, в сущности, и начинался литературный путь Сергея Маркова, но на первых порах он только еще присматривался к газетной, журналистской работе, а должностные поручения редакции у него более чем скромные — писанье адресов для рассылки газет, составление списков читателей.

Но он уже был в гуще жизни— в стране кипела революция, грохотала гражданская война, в казахской степи свергалось полуфеодальное господство байства, утвержг дался советский строй —и все это оплодотворяло литературное дарование Маркова и его общественную, гражданскую активность. Небольшая деталь — за деятельное участие в хлебозаготовительной кампании 1921 года Сергей Марков получил первую в своей жизни премию — двадцать пудов зерна и обмундирование продотряд-ника.

А годом раньше, в газете «Красный вестник» Сергей Марков опубликовал первое юношеское стихотворение «Революция». Дебют оказался успешным — читатели тепло встретили свежие стихи и Марков стал увлеченно сотрудничать в акмолинских изданиях —«Коммунист» и «Маяк в степи». Журналистская работа захватила Маркова и он отдался ей со всем пылом юности. Будучи в командировке в Омске, Марков встретился с известным сибирским поэтом Георгием Вяткиным и, преодолевая стеснительность, вручил ему тетрадь своих первых стихов, написанных на казахской земле. Вяткин тщательно отобрал из тетради несколько стихотворений для печати. Это укрепило Маркова в убеждении посвятить себя литературе. Но если Акмолинск можно считать литературной родиной Маркова, то этот же глинобитный городок стал и местом его большой жизненной беды: умерли его отец и мать, на неокрепшие плечи подростка жизнь обрушила груз забот— надо было кормить и воспитывать пятерых младших братьев и сестер. Мечту о средней и высшей школе пришлось похоронить, в резерве оставалось только самообразование.

В 1924 году впервые в жизни Сергей Марков приехал в Москву и встретился там в редакции журнала «Красная нива» с И. М. Касаткиным, старым большевиком, состоящим в длительной переписке с А. М. Горьким и оказавшимся земляком Маркова по Костромским краям. Но, разумеется, не землячество, а литературное дарование Маркова явилось причиной того, что Касаткин напечатал марковские стихи о Казахстане — «Горячий ветер», где уже был ощутим его своеобразный поэтический почерк:

Горячий ветер, солью горя,

Сегодня губы не вяжи!

На землю плящущие зои

Бросают алые ножи.

О чем звенит камышный ворох,

Где, как скопившаяся боль,

Сочится в стынущих озерах

Слезами мраморная соль?

Эхо столичной публикации отозвалось в Сибири и Казахстане: стихи Сергея Маркова появились в Омске, Томске, Петропавловске, Акмолинске. Стихи, стихи — они овладели душой Маркова, поэта подлинного и своеобразного.

В 1926 году Марков выступил в «Правде» с очерком «Золотой камень», в котором молодой журналист и краевед горячо ратовал за возрождение забытого золотого прииска в Северном Казахстане.

Прозорливое, нужное стране, вовремя сказанное, а, особенно, напечатанное слово воплощается в дело. Ободренный выступлением в «Правде», Марков в том же 1926 году, исследуя архивные материалы, обнаружил давнишний проект об орошении Чаглинской степи. Он снял с архивного проекта копию, много раздумывал над ним, а в 1930 году поехал в степь и как путешественник-краевед изучил реку Нуру, ее строптивое своеволие, ее упорное стремление уйти от людей, затеряться, скрыться в песках.

Сопоставив архивные материалы, расспросы степняков о Нуре, личные исследования и наблюдения, Марков выступил с публицистической статьей «О песчаных морях, убегающих реках и новых плацдармах социализма». Краевед-общественник выдвинул в своей статье проблему государственного, общенародного размаха — о водо-питании Караганды — на страницах центральной газеты «Известия». Результаты печатного выступления превзошли ожидания. Президиум Госплана СССР обсудил проблемную статью Маркова на своем заседании. Марков, приглашенный на это обсуждение, выступил с доказательным и глубоко обоснованным докладом, и правительство отпустило немалые средства на водоснабжение Караганды, на обширное Нуринское водохранилище.

В сущности говоря, это было началом того грандиозного дела, которое в наши дни зовется созданием искусственной реки, по объему равной Тереку — 500-километрового канала Иртыш — Караганда, который, как это уже запланировано, будет дотянут до областного города Джезказгана. Казалось бы, такой ощутимый результат публицистического выступления Маркова должен был закрепить его в этой жизненно-нужной журналистской области. Но он не захотел ограничиться увлекательным трудом очеркиста, а продолжал упорно работать и над стихами, стал пробовать силы в художественной прозе, продолжал неутомимо работать в краеведении.

В 1926 году в Петропавловске увидел свет один из первых казахстанских литературных сборников —«Звено»,— в нем были стихи Маркова, посвященные Казахстану. Талантливые стихи Сергея Маркова стали все чаще и чаще появляться в таких всероссийски-известных журналах, как «Сибирские огни» и «Сибирь». Вполне закономерно Сергея Маркова пригласили работать в большой газете «Советская Сибирь» и он перебрался на жительство в Новосибирск, где сразу же тесно связался с Обществом по изучению Сибири.

Теперь уже упорно, неутомимо и высококачественно стали трудиться как бы три Маркова — поэт, прозаик, ученый.

Да, именно ученый.

Н. И. Анов в своей интересной книге «На литературных перекрестках», повествуя об алма-атинском докладе Маркова о Чокане Валиханове, привел слова Мухтара Ауэзова о Маркове: «В общепринятом понятии термин ученый обозначает полученное образование. Человек кончил среднюю школу, университет, защитил кандидатскую диссертацию, затем докторскую, стал профессором и даже академиком. Человека с такой биографией называют ученым. Я чувствую, что по этим ступенькам образования Марков по лестнице науки не поднимался. И тем не менее, как это ни парадоксально, но он по своим знаниям не уступит некоторым академикам».

Положительную оценку научным выступлениям С. Н. Маркова дали в печати академики И. Ю. Крачковский, Л. С. Берг, М. П. Алексеев, Е. В. Тарле, Д. И. Щербаков, профессора А. Е. Ефимов и А. Н. Андреев. В Новосибирске Маркову удалось обнародовать, первые в советской печати, ценнейшие материалы об исследователе русского Севера — боцмане Н. А. Бегичеве и большое количество интереснейших очерков и статей о сокровищах Сибири и трудах русских исследовательских экспедиций. Нарушая хронологию жизнеописания Маркова, вкратце приведу несколько примеров благороднейшей и результативной деятельности Маркова, как путешественника и ученого.

В 1930—1932 годах Марков совершил путешествие по Южному Казахстану, где закладывалась хлопководческая база, изучал местный край, открыл (и сообщил об этом академику Н. И. Вавилову) дикую пшеницу и каучуконосные растения в бассейне реки Сырдарьи.

В Джаркенте Марков принял энергичные меры к сохранению (и фактически сохранил от гибели) редчайшую библиотеку 7-го Сибирского казачьего полка, где без должного присмотра находились уникальные издания Генерального штаба и никому неведомые редчайшие рукописи.

В 1934 году Северная база Академии наук СССР объявила благодарность Маркову за содействие научным организациям Севера.

В том же, 1934, году Марков выступил с предложением выпускать впервые в СССР массовые газеты «Северный краевед» и «В разведку недр» и принял деятельное участие в их издании. Это мероприятие вполне оправдало себя: на Севере были открыты новые месторождения полезных ископаемых, сделаны палеонтологические и археологические открытия, обнаружены научно ценные старинные рукописи.

Марков раскопал в Архангельском архиве много материалов секретной «Высочайше-утвержденцой Следственной комиссии» и тем самым раскрыл тайну взрывов 1916—1917 годов в аванпортах Северной Двины в Архангельске, где немецкие агенты пытались уничтожить огромные запасы взрывчатки, снарядов, вооружения.

Опубликованный Марковым в альманахе «Год XXII» очерк «Корабли, взлетевшие в воздух», привлек внимание Советского правительства, центральной печати, военно-морской науки. А вот практический результат марковского открытия: со дна реки Северная Двина было поднято до десяти Тысяч снарядов и сотни тонн металла.

В 1935 году Марков разыскал много ранее неведомых архивных материалов в древних северных городах — Вологде, Сольвычегодске, Каргополе, Великом Устюге. Среди архивных бумаг были редчайшие находки. Этими открытиями живо заинтересовался А. М. Горький, посоветовавший Маркову написать обо всем этом специальный отчет. Уже после смерти Горького, в журнале «Наши достижения», этот отчет Маркова, в виде очерка «В городе Водолея», был напечатан, вызвал много откликов, и в результате были приняты меры к возрождению художественных кустарных промыслов в Великом Устюге, а исторические памятники северных городов были взяты под государственную охрану. По инициативе Маркова в нескольких городах СССР были созданы архивы «Колумбов Российских», в них сосредоточены географические и исторические документы.

Адмирал флота СССР И. С. Исаков, познакомившийся с этими редчайшими документами, предложил С. Н. Маркову описать свои открытия. В «Морском сборнике», в 8—9 и 10 выпусках, был опубликован большой очерк Маркова «Клады Колумбов Российских».

В год победы над империалистической Японией С. Н. Марков представил адмиралу флота СССР И. С. Исакову обстоятельную записку о русских и редкостных реликвиях, захваченных в прошлом и увезенных в Японию; в записке были перечислены эти реликвии, точно обозначены места их хранения. Советское военное командование тотчас приняло деятельные меры к отысканию этих реликвий и возвратило их нашей стране.

Во время этих поисков Марковым были сделаны и дополнительные открытия: в Дайрене было обнаружено долговременное подземное хранилище с большим собранием редчайших русских книг. Они были возвращены советской стране.

Исследовав деятельность русского землепроходца Семена Дежнева, С. Н. Марков, поддержанный главным управлением Северного Морского пути, обратился в Советское правительство с предложением увековечить память замечательного путешественника. Старания и хлопоты Маркова увенчались успехом.

17 декабря 1948 года Совет Министров СССР вынес постановление «О сооружении памятника С. И. Дежневу» и памятник-маяк на мысе Дежнева был воздвигнут. Как теперь известно, московская триумфальная арка (о которой так много и красочно писал когда-то «король репортеров» Гиляровский) была в недалеком прошлом разобрана на части и находилась почти без всякой охраны в Москве в Донском монастыре. С. Н. Марков неоднократно выступал — устно и печатно — с предложением восстановить этот драгоценный для россиян исторический памятник.

Моссовет обсудил и принял предложение Маркова: триумфальная арка восстановлена в Москве, на Кутузовском проспекте у бородинской панорамы, невдалеке от Поклонной горы, где Наполеон тщетно ждал, что москвичи с поклонами вручат ему ключи от русской древней столицы.

В 1946—1954 годах Сергей Марков регулярно вел «Нашу летопись», посвященную подвигам русских исследователей стран земного шара в массовом московском журнале «Вокруг света».

Незабываемо и то, что по предложению Маркова, на берегах канала Москва — Волга воздвигнуты изваяния каравелл Колумба. Четверть века назад Марков, тщательно и глубоко исследовав деятельность путешественника в Тибет Г. Ц. Цыбикова, разыскал считавшиеся давно утраченными путевые дневники землепроходца, много его рукописей, связанных с изучением мало исследованного таинственного Тибета. Марков долго и упорно предлагал увековечить имя путешественника, воздвигнуть ему памятник. В 1974 году памятник Г. Ц. Цыбикову был поставлен.

После очередного своего путешествия в 1955 году Марков выступил в «Комсомольской правде» с предложением исследовать Стоячее (Семлевское) озеро, где, по древнему народному преданию, потоплены сокровища, мародерски вывезенные из Москвы Наполеоном.

В 1957 году Марков, путешествуя по Средней России, разведал и уточнил месторождения горючих сланцев в поймах рек Унжи и Верхней Волги. Он выступил в «Известиях» со статьей «Горючий камень», статья была со вниманием прочтена в Совете Министров СССР. Автор был приглашен в Кремль для подробной беседы. Марков представил неопровержимые научные материалы. По решению правительства верхневолжские сланцы были включены в топливный баланс СССР.

Живя постоянно в Москве, Марков, однако, часто и целенаправленно путешествует: только в последние годы он совершил поездки в Забайкалье, Вологодскую область, Казахстан, Красноярский край, Хабаровск, Владивосток, на Южный Сахалин. И везде им сделаны открытия исторических и другого рода научных материалов.

У него удивительное чутье на неоткрытые или забытые исторические документы, рукописи, реликвии. Он умеет расспрашивать, исследовать, вести разведку, предвидеть возможность интереснейших находок. И поиски его, в большей своей части — результативны, находки— удачны.

Так, например, Маркову посчастливилось отыскать неизвестные архивы о русских мореплавателях и землепроходцах Аляски и Калифорнии, обнаружить в окрестностях древнего Сольвычегодска архив знаменитых Строгановых. Слово Маркова, как правило, становится делом. Марков обратился в Академию Наук СССР с предложением издать Собрание Сочинений Миклухи-Маклая. Предложение было принято — Собрание сочинений путешественника впервые издано. Марков добился переименования города Каракола в Пржевальск и присвоения имени Александра Грина одному из тихоокеанских островов.

За очерк С. Н. Маркова о Нансене, опубликованный в журнале «Вокруг света», редакция журнала получила письменную благодарность от норвежского посла в СССР. А сам писатель получил благодарность от норвежского короля Гакона VII за сообщение об обнаружении в советской Арктике следов Скандинавской экспедиции 1930 года. Кстати сказать, этот автобиографический факт Марков положил в основу великолепного очерка в стихах «Неводруженный флаг».

Общественность Казахстана особенно признательна С. Н. Маркову за прекрасную его книгу «Идущие к вершинам», где, на основе большой, кропотливой научно-исследовательской работы, он воссоздал образ великого казахского ученого, друга Ф. М. Достоевского, публициста и путешественника Чокана Валиханова. В книге этой, рисующей Чокана Валиханова с научной точностью и художественной взволнованностью, особенно чувствуется, что автор совмещает в себе и серьезного ученого и талантливого прозаика-стилиста. Мухтар Ауэзов, прочтя рукопись Маркова «Идущие к вершинам», уверенно сказал:

«Конечно, Казахстан издаст его книгу о Чокане».

Ауэзов не ошибся. Книга Маркова «Идущие к вершинам» вышла в Алма-Ате на русском и казахском языках и получила всеобщее признание. Эта книга имеет много общего, преемственного с книгами «Земной круг», «Летопись Аляски», «Вечные следы».

Прежде всего у Маркова есть своя излюбленная, через всю творческую жизнь проходящая тема — это русские мореплаватели, путешественники, первопроходцы, открыватели земель, где не ступала нога человека. Главный герой Маркова — это землепроходец-патриот, бескорыстный, самоотверженный, нравственно-высокий, беззаветно смелый и непременно скромный человек.

Нетрудно угадать в его любимых героях автобиографические черты. Ведь и сам Марков — не кто иной, как первопроходец, путешественник — трудолюбивый, самоотверженный, гуманный и, конечно, любящий беззаветно Россию. Выбор главного героя предопределил у Маркова и его излюбленный жанр, который трудно выразить точно одним-двумя словами. В основном, это новелла, являющаяся сплавом художественной прозы и научно-строгого и выверенного описания. В любой марковской новелле поражает насыщенность фактами, филигранная шлифовка слова, краткость и точность. И еще: в марковской новелле почти всегда география неотделима от истории.

Мы, читатели, не можем не поражаться многосторонним знанием Марковым всего, что имеет касательство к истории и географии, взятыми вместе, одним зорким взглядом, одним уменьем проникнуть в суть явления, в тайное тайных, охватить и соединить на первый взгляд несоединимое.

Действительный член географического общества СССР, С. Н. Марков имеет из года в год растущую картотеку,— ее мне хочется назвать неизданной рукописной энциклопедией российского землепроходчества. По его собственному признанию, Марков собирает свою уникальную картотеку с 1935 года и в ней в наши дни не менее пяти тысяч карточек, содержащих, как правило, исчерпывающие сведения по той или иной теме. Любая из пяти тысяч карточек, вероятно, может быть развернута в новеллу, пусть краткую, сжатую, но богато-ассоциативную, как стихи. Я давно обдумал и понял марковский стиль: это проза, которую пишет поэт. Я считаю, например, что страницы, написанные Марковым о Валиханове — это лучшее, что о Чокане когда-либо и кем-либо писалось. Марков чувствует в каждом своем невыдуманном герое — родство, он глубоко любит и уважает своих героев. Этим я, между прочим, объясняю тот факт, что Марков собирает о своих героях все, что можно собрать, много и упорно размышляет о них, проникает в их погибшие вместе с ними секреты и делает для них все, как для подлинных, невыдуманных героев,— ну, например, добивается увековечения их памяти сооружением статуи, обелиска, маяка, выпуском книги. Пример — тот же Чокан Валиханов.

В картотеке Маркова о Чокане наличествует буквально все, что можно было разыскать, собрать, сделать выписку из документа, разгадать в легенде. Но и этого Маркову мало. Он собрал, по возможности, полную иконографию Валиханова. У Маркова более десяти фотографий, зарисовок и портретов Чокана. Он долго выбирал художника-скульптора, чтобы вдохнуть в него любовь к Чокану и убедить его рисовать и лепить великого казаха. Ищущий — найдет. Марков отыскал такого художника-скульптора в лице москвички Маргариты Ващенко. Он поведал ей о Чокане все: биографию, легенды, песни, свои стихи, изыскания и даже догадки.

Он показал ей все портреты и фотоснимки любимого героя. И даже деликатно подсказал, вернее — посоветовал, как начинать работу: «Изучите всю иконографию и слепите маску Чокана. Потом — бюст. Потом — статую»: Он стал неутомимым консультантом скульптора. И — дело пошло. Появилась маска. Потом бюст. Этот первый в мире бюст Чокана Валиханова стоит сейчас на письменном, рабочем столе Маркова, в его московской квартире. Бюст — в натуральную величину. Он поразительно схож с фотографиями и портретами Чокана. По предложению С. Н. Маркова и при непосредственном участии были созданы и установлены памятники Чокану Валиханову — в Алма-Ате, в Кокчетаве, в долине Алтын-Эмеля.

Много читательских отзывов и откликов получила книга С. Маркова «Земной круг», вышедшая в Москве, в издательстве «Молодая гвардия» в 1966 году массовым тиражом. Мне хочется привести два отзыва на эту книгу, содержащихся в неопубликованных письмах С. Н. Маркову от Н. С. Тихонова. Вот что значится в письме от 22 июля 1966 года:

«Это труд большого напряжения, за годы скоплено столько знаний, столько людей является на страницах, что дух захватывает. Самые разные времена проходят перед читателем, и он наслаждается пестрой мудростью мира и трагичностью Судеб и историей, переходящей в географию и географией, становящейся историей. Я читаю ее, когда утихает дневной шум и уже только звезды заглядывают в двери и окна. Уже все низкие заботы дня уходят и тогда я погружаюсь в хронику, которая, как кино, завлекательна и многообещающа.

Я думаю, что сам процесс создания такой книги доставил Вам самому истинное наслаждение. Сколько тайн, сколько сопоставлений, смелых и увлекательных».

В письме от 9 октября 1966 года говорится:

«Эта книга является совершенно особенной, заключающей в себе столько сведений, что одно ее чтение похоже на большое завлекательное путешествие во времени и пространстве. Эта книга будет доставлять большое удовольствие всем ищущим и любящим погружаться в бездны исторических путей, на которых встречаются чудеса и разгадки многих таинственных загадок и тайн».

Н. С. Тихонов, талантливейший, взыскательный художник слова, не сделал С. Н. Маркову ни одного упрека, видимо, желая подчеркнуть, что книга «Земной круг» безупречна и безоговорочно-талантлива. Кроме прозы научно-художественной и документальной, Сергей Марков написал и получил известность, как мастер рассказов и романа. Говоря об этом, невольно вспоминаешь Л. М. Горького.

Великий писатель, познакомившись с ранним рассказом Маркова «Голубая ящерица», пригласил молодого автора к себе, тепло и долго беседовал с ним, посоветовал издать «Голубую ящерицу» и другие рассказы отдельной книжкой. Марков получил от Горького письмо-рекомендацию в издательство, и книжка рассказов «Голубая ящерица» в 1929 году вышла в свет. Горький не ограничился беседой, советами по литературному ремеслу и написанием рекомендации—рецензии в издательство. Собиратель сил советской литературы, Горький попросил Маркова присылать ему все, что молодой автор напишет и подготовит для публикации.

Это, разумеется, воодушевило, ободрило, вдохнуло новые силы в двадцатитрехлетнего Маркова. Молодой Марков был привлечен Горьким к деятельному сотрудничеству в журнале «Наши достижения» и заодно был рекомендован, в качестве автора, в «Сибирскую энциклопедию».

С 1929 и до конца жизни Горького Марков был тесно связан с ним и может по праву считаться горьковским учеником. Горький редакторски правил некоторые из рукописей Маркова или писал на них внутриредакцион— ные рецензии. В музее Горького хранятся такие рукописен Маркова с редакторской правкой Алексея Максимовича—«Обновленные племена», «Мезенская прибаутка», «Донат— китовый дружок», «Каргун-Пуоли». Вот письменный отзыв Горького на рукопись Маркова «Обновленные племена»,— отзыв этот адресован редколлегии журнала «Наши достижения».

«Это весьма неплохо, автор, видимо, осведомленный человек; я бы очень советовал привлечь его к настоящему сотрудничеству. Освещение жизни нацменьшинств чрезвычайно важно, оно показывает влияние центра на культуру периферии. Материал, с которым я познакомился, убеждает, что мы встали на верный путь в деле возбуждения сил «культурной революции». Надо пользоваться силами студенчества нацменьшинств». Но было бы неверно и неосновательно думать, что открыв такой талант, Горький захваливал Маркова. Наоборот, требовательность учителя Горького к способному ученику Маркову не уменьшилась, а возросла.

Вот что читаем мы в заботливейшем письме Горького из Сорренто, адресованном 25 марта 1929 года: «Эта статья для Н [аших] Д [остижений] — не годна. Обо всех этих людях — Бегичеве, Кулике и других писалось в газетах. Разумеется, они интересные люди, но такие бывали и раньше.

...Тон ваших статей слишком «фельетонен» для журнала. Надо писать несколько солиднее, в типе очерка, а не фельетона. Не требуется, чтобы автор говорил от себя и философствовал, вполне достаточно будет, если он изобразит факт картины и ярко. Вы — человек даровитый и, мне кажется, могли бы делать весьма искусно, с пользой для журнала и еще большей пользой для себя самого — научитесь писать экономно, сжато и веско. Жму руку».

В 1934 году С Н. Марков из Архангельска написал А. М. Горькому:

«Мое предложение заключается в следующем: по-моему, необходимо издать, нечто вроде «Истории народов СССР», придав этому изданию значение «Историй фабрик и заводов» или серию назвать «Племена одной шестой», «Народы советской земли».

Марков приложил к своему письму список всех народов и народностей СССР и план предлагаемого издания. Ответ А. М. Горького, датированный 21 марта 1934 года, поражает, прежде всего, чуткостью великого писателя и тем, что он говорит со своим учеником Марковым с полным к нему уважением, по-отечески тепло и всерьез:

«Простите, Сергей Николаевич, что опоздал ответить Вам. Предложение интересно и целесообразно, хотя вы чрезмерно мелко раскрошили народности, обитающие в Союзе Советов: многие из них этнографически родственны и различаются между собой гораздо менее, чем напр. татары Казани, Касимова, Усмани. Из того, что мы не знаем всех племен Союза, еще не следует, что племена эти вообще неизвестны; а для того, чтобы они стали известны нам, мы должны ознакомиться с трудами этнографов Финляндии, Скандинавии, Англии и др. Отсюда явствует, что силами людей, вами названных, этой работы нам не поднять. К тому же нужно помнить, что у нас были издания, ставившие перед собой эту цель, но намерений своих не оправдали. Сейчас затевается издание краевых, областных и республиканских сборников, которые частично выполняют и работу по этнографии. Я пришлю вам типовую программу этих сборников и тогда мы с вами возобновим переписку по поводу вашего предложения. М. Горький».

Не могу не привести короткое сообщение об изумившем меня, случайно узнанном мною факте: умирающий Горький сказал своим близким: «Позаботьтесь о двух людях — Вере Жаковой и Сергее Маркове».

Кроме отмеченного Горьким рассказа «Голубая ящерица» и одноименного сборника рассказов, Марков издал сборники рассказов «Арабские часы», «Соленый колодец» и роман «Юконский ворон».

Вышедший в 1946 году роман «Юконский ворон» выдержал несколько изданий и переведен на несколько иностранных языков. Я не вйдел документа, не читал печатных строк, но люди, заслуживающие полного доверия, говорили мне, что роман Маркова «Юконский ворон» в Париже прочел большой русский писатель, мастер слова Иван Бунин и положительно отозвался об этой книге.

Роман «Юконский ворон» — широкое эпическое полотно; действие романа переносится с Аляски в Калифорнию, из Сибири в Пензу, из Рязани в Санкт-Петербург. Сюжет романа — пружинист, напряжен, изобилует приключениями, но ни одно из приключений не кажется и не воспринимается, как нарочитая придумка автора для завлекательности, все приключения естественно и прямо вытекают из точно и достоверно изображаемой действительности, из судеб и характеров основных героев и второстепенных персонажей.

Пейзажи — свежи, красочны, свидетельствуют о зорком художническом глазе автора, об уменьи в двух-трех фразах пластически показать вечную и повсеместную красоту природы. Вот наугад взятые из книги образы описаний точных и зримых, словно художник слова дал нам на время свой чудесный дар видения: «Тот, кто не был ранее в этих широтах, поразился бы, увидев порхающие в воздухе легкие пламенные стаи птиц. Они носились около морского берега и зелени, рассыпались, сливались вновь, падали вниз, как алые искры, и снова взвивались в синее небо. Это были тихоокеанские колибри».

Или:

«С берега доносился крик воронья. Вороны — священные птицы индейцев — считались в Ново-Архангельске неприкосновенными. Они сидели на кипарисовых кровлях, восьмиугольной крепостной башне, вились над церковным куполом, а около шалашей индейцев воронов было так много, что казалось, будто на землю опустилась черная лоснящаяся туча».

Или:

«На склоне холма белели бревенчатые хижины, окруженные зелеными кустами и густыми деревьями. Из земли били горячие ключи. Их тепло давало жизнь травам и деревьям; ранней весной, когда кругом еще лежал снег, здесь все было в цвету».

Так русские землепроходцы видят ничью, еще не принадлежащую ни одной державе, землю. Видим и мы, читатели.

Роман густо заселен. Главный герой — землепроходец, друг декабристов, русский писатель, о трудах которого Белинский сказал, что это «замечательные ученые статьи», моряк, бывший лейтенантом флота, разжалованный в матросы 2-й статьи, Лаврентий Алексеевич Загоскин проходит в романе с первой до последней страницы.

Сам он, его судьба, его жизнь обрисованы Марковым так многогранно, тщательно и красочно, что хочется сказать: это художественно выполненная биография незаурядного русского человека, жившего в XIX веке. Но это не так; Загоскин — не один, он показан в окружении людей своей эпохи — их много, но все они неотделимы от Загоскина,— и великолепно обрисованный крещеный индеец Кузьма и индианка Ке-ли-лын, вождь —- тойон племени «воронов», ставшая женой Загоскина, и добрейшая, многопонимающая, лично знавшая Нахимова и Баранова, русская женщина, попавшая на Аляску, Таисия Ивановна, и служащие Русско-Американской компании— Егорыч, Лукин, Глазунов, креол Устюжанин, толмач Калистрат, сановники, исправники, чиновники, жандармы, и еще многие и многие. Всех в статье не перечислишь. И каждый живет в романе в соответствии со своей ролью в жизни и со своим характером. Марков создал впечатляющую портретную галерею людей России XIX века.

Пафос романа — патриотический, землепроходческий, гуманистический, он устремлен в будущую Россию, где — будет время — расцветет дружба народов, которую и век назад предвидели, предчувствовали лучшие люди России.

Это прекрасно выражено во взаимоотношениях Загоскина с индейцами, с эскимосами, с русским простонародьем. Гуманистическое понимание равенства рас, будущая дружба народов выражена и в рукописи Загоскина. Мы видим и слышим в романе «человека во фланелевой куртке. У него был большой бледный лоб, впалые виски и утомленные работой глаза. Яркие пятна цвели на худых щеках, они были красны, как фуляр, которым было закутано горло человека». В. Г. Белинский обрисован, но не назван в романе. И вот, что он говорит Загоскину, принесшему ему свою рукопись:

«Если цензор не зарежет статьи о крепостном праве (она написана эзоповским стилем), я помещу вашу повесть рядом с этой статьей. И пусть читающая Россия увидит смелость, честь, благородство тех людей, которых мы высокомерна называем дикарями».

Роман Маркова «Юконский ворон»— безусловно, одна из лучших его книг. О популярности этой книги у нас и за рубежом свидетельствуют три таких неодинаковых факта.

Зайдя как-то в библиотеку, созданную При жеке на общественных началах, я обратил внимание на книгу без титула и без оглавления. Она была, что называется, зачитана до дыр. Ей, видимо, не приходилось залеживаться на библиотечных полках и стендах. Читатели за ней устанавливали очереди. Раскрыв книгу на середине, я убедился, что это «Юконский ворон» Маркова, и я позавидовал авторскому счастью хорошей завистью.

А второй факт связан с фотографией, присланной Маркову с Аляски.

Изящное, довольно большое библиотечное здание. По всему фасаду крупными, чуть не аршинными буквами броско выведено извещение:

«Получен «Юконский ворон» Маркова».

Третий факт не менее выразителен.

Из Канады профессор Ричард Остин Пирс запросил Сергея Маркова:

«Могу ли я просить вашего разрешения перевести на английский язык и издать в Америке «Юконского ворона»?

Пишут Маркову много и часто. Ему писали из Австралии внуки Миклухо-Маклая, путешественник и ученый Тур Хейердал (Норвегия), художник Рокуэлл Кент (США).

А теперь несколько слов о поэзии Маркова. Чтобы понять пафос военно-патриотических стихов Маркова, вероятно, надо быть осведомленным о такой стороне марковской биографии. Великую Отечественную войну С. Н. Марков встретил в Можайске и сразу же надел солдатскую шинель. Рядовым 127-го пехотного запасного полка он пробыл около трех лет и был демобилизован лишь в связи с полным физическим и нервным истощением. На фронте он не только ходил в атаки, но и писал стихи.

Русский поэт Сергей Поделков с нескрываемым восхищением говорит о Сергее Маркове в своей статье «Поэзия — жизнь»: «Жизнь и поэзия для С. Маркова одно и то же: чудо! Диалектическое чудо, в котором человеческая мысль и чувства неразрывно соединены с природой. Человеческий поиск в природе, жажда познания — для поэта высшее проявление этого чуда...

Перед нами, безусловно, оригинальный поэт со своим голосом, метафорическим складом, со своим обособленным художественным мышлением. Его не спутаешь ни с кем другим... По своему творческому характеру С. Марков — лирик. Поэзия его полна любви к человеку, и он занимает в советской поэзии свое достойное место».