Страница - 9

Шелковый путь

Мастерство и правда — в этом цель певца,

Чтоб раскрыть не только очи, но сердца.

Абай

За день до открытия Первой конференции писателей стран Азии и Африки мы совершили полет над Кзылкумами.

Под крыльями самолета, как застывшее море, лежали отдававшие зноем красноватые пески. Они подступали со всех сторон к столице Каракалпакии — Нукусу. И казалось удивительным то, что этот зеленый город в песках, сказочный оазис в излучине Амударьи, создан руками человека, что немногочисленный народ Каракалпакии выращивает прекрасные сады и виноградники, пшеницу и хлопок...

Я слышал много легенд и сказок своего народа о Кзылкумах. Один из самых популярных героев народных преданий пророк и музыкант Коркут долгие годы плавал по Амударье на волшебном ковре, играя на кобызе. Под звуки мелодии он забывал о голоде, пленительная музыка защищала его от смерти. Его игру слушали люди, жившие в песках вдоль Амударьи.

В те далекие времена наша земля была во многих местах пересечена караванными тропами, по которым купцы разных стран шли через степи, пески и древние города узбеков, казахов и киргизов. По этим тропам шли караваны с китайскими шелками, индийским чаем, шли купцы из Руси, Ирана, Византии и даже Андалузии… И весь этот путь тогда назывался “Великой шелковой дорогой”.

На “шелковой дороге”, в безводных песках или в знойной степи встречались люди разных стран. Они рассаживались на кошмах и коврах, расстеленных вокруг редких в этих местах колодцев или на берегу мелководных рек. Закипал чайник, и пиала, наполненная горячим напитком, переходила по кругу от одного к другому.

Знакомились люди различных наций. Каждый рассказывал о жизни своего края, пел песни своего народа, читал стихи поэтов своей родины… Странники вместе коротали ночь под холодным звездным небом Средней Азии.

А утром, когда всходило солнце, караваны вновь продолжали свой путь. Под звон колокольчиков погонщики верблюдов пели новые песни, услышанные у ночного костра. Караванщики приносили песни индусов к узбекам, песни казахов к туркменам, песни монголов к киргизам.

Авторы древних напевов в те давние времена встречались у стен Шейхан Тавура, в старинном пыльном Ташкенте, под куполом Газнона в Бухаре, на ступеньках Ре-гистана и в тени медресе Улугбека в Самарканде, в древних городах Казахстана — Отраре, Сюткенте, Таразе (позднее получившем название Аулие-Ата).

И лучшие стихи поэтов, мудрые афоризмы и поучения заучивались слушателями.

Встречи поэтов происходят сейчас на площадях Бомбея, Дели, Калькутты, у подножий изумительных по красоте храмов Индии, у стен Красной крепости… Встречи эти называются “мушайра”.

Мушайра — это древний обычай индийцев, перешедший ко всем восточным народам. Мушайра — это встреча поэтов… Она сближает людей разных стран, рождает взаимопонимание, любовь к поэзии, песне и музыке, помогает лучше понять друг друга.

… В пожелтевших от времени восточных рукописях Ташкент называют страной поэтов. В дни первой конференции писателей стран Азии и Африки в этом городе произошла поистине небывалая встреча поэтов и писателей всего мира.

“Великая шелковая дорога” открылась вновь и навсегда. У стен древних дворцов Ташкента, у храмов и музеев Самарканда и Бухары встретились люди из разных уголков Земли. Они привезли с собой не шелка, парчу и золото для обмена, как прежде, пришли не с целью увеличить свои богатства, а с целью объединить свои силы, свои голоса в защиту спокойствия народов и мира на земле.

— С берегов реки Иордани, — говорил иорданский поэт Абу Сальма, — я принес соратникам по перу, собравшимся в Заречье, как называли наши деды вашу замечательную страну, приветствия, подобно тому, как мой древний соотечественник Шамсутдйн Абу Абдаллах Аль-Мукад-дас, путешествуя вместе с караваном, принес тысячу лет тому назад приветствие Иерусалима в Ферганскую долину. Посетив Ферганскую долину, мой соотечественник писал, что этот замечательный уголок земли богат растительностью и изобилует реками, над которыми звенят песни птиц.

И сегодня, спустя тысячу лет, мы приехали сюда из страны Аль-Мукаддаса, чтобы насладиться звуками песен писателей и поэтов Азии и Африки.

Крепкая дружба связывает собратьев по перу всего мира с тех пор, как зародилось Слово. С давних времен буквы несли в себе сияние мыслей и сердец. Верность слову — вот тайна вечности и красоты литературы. А иначе какое же значение могло бы иметь слово, если бы оно не выражало волю человека, который является частью народа и частью мира?

Какую ценность имело бы слово, если бы оно не было полито потом сына народа, ведущего упорную борьбу за прекрасное будущее?

Какое значение имела бы поэзия, если бы в ней не чувствовалось биение сердца, полного любви к людям?

Какое значение имела бы литература, если бы в ней не горел огонь справедливости и свободы?

Разве было бы слово честным, если бы. оно не боролось против империализма, гнета и эксплуатации во имя жизни и гуманности?

В свете этой миссии литературы и в знак уважения к чести слова мы, товарищи по перу, собрались на конференции в Ташкенте как товарищи по оружию, чтобы выполнить долг, возложенный на нас миссией писателя.

Нельзя не согласиться с мыслью поэта. Ведь тот, кто любит мир, любит жизнь — любит песни. Кто умеет мечтать, тот любит поэзию, музыку. Песней встречают появление человека на свет, песней сопровождают даже его Смерть. Песня, музыка, живопись и литература сближают людей, и поэтому народы разных стран борются за то, чтобы встречаться друг с другом не с оружием в руках, а с песнями и цветами.

Музыканты, писатели и художники — это люди, призванные рассказывать в своих книгах, в своей музыке, в своих полотнах о жизни своей родины. Творения художника любой страны одинаково ценны для всех народов.

И если ты ценишь культуру, обычаи другого народа, любишь его песни, его музыку, его стихи и по-человечески гордишься славой его лучших сынов, то, значит, ты любишь этот народ, ты найдешь с ним общий язык, ты будешь его другом, а он твоим.

Говорят: “Книги и песни — лучшие послы”. Это высказывание подтвердилось и в дни фестиваля кинофильмов стран Азии и Африки, проходившего перед началом и во время конференции в Ташкенте, куда вместе с писателями съехались киноартисты, музыканты, художники и певцы многих среднеазиатских, закавказских республик и РСФСР.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Через какие древние города проходил путь, который называли “Великой шелковой дорогой”? Почему его так назвали?

2. Кто приносил “песни индусов к узбекам, песни казахов к туркменам, песни монголов к киргизам”? Как и почему это происходило?

3. Что такое мушайра? Найдите ответ в тексте произведения А. Алимжанова и прочитайте. В связи с каким событием, участником которого он стал, автор вспоминает мушайру?

4. “Великая шелковая дорога открылась вновь и навсегда”, — говорит писатель. Согласны ли вы с его мнением? Какое новое значение вкладывает автор в понятие “Великая шелковая дорога”?

5. Что говорится в произведении о роли Слова в жизни людей, в сплочении “собратьев по перу”. Найдите в тексте строки, которые можно назвать гимном слову, гимном литературе. Кто произносит эти слова?

6. Что говорит А.Алимжанов о роли песни, искусства в жизни человека? Какую народную пословицу вспоминает он?

7. Как перекликаются заключительные слова А. Алимжанова о песне с той легендой, которую он вспоминает в начале произведения?

8. К какому роду и жанру литературы относится произведение А. Алимжанова “Шелковый путь”? Обоснуйте свой ответ.

Мухтар Шаханов (род. в 1942 г.)

Мухтар Шаханов — поэт ярко выраженной гражданской ориентации, принимающий самое деятельное участие в культурной и общественной жизни страны.

Окончил Чимкентский педагогический институт. Работал в колхозе, на Чимкентском цементном заводе, литературным сотрудником областных и республиканских газет, главным редактором литературно-драматического вещания Казахского радио, был послом Казахстана в Кыргызстане.

Мухтар Шаханов — автор многих поэтических сборников. “Счастье”, “Баллады”, “Новолуние”, “Орлы не садятся на сопки”, “Книга памяти” — вот далеко не полный их перечень. По драматическим поэмам Мухтара Шаха-нова “Закон любви” и “Царство доверия” на сцене Казахского академического театра имени М.О.Ауэзова были поставлены спектакли.

“Отрарская поэма о побежденном победителе, или Просчет Чингисхана” — одно из произведений, входящих в сборник “Книга памяти”. В ней рассказывается о событиях восьмивековой давности. В памяти тюркских народов навсегда осталось уничтожение Чингисханом знаменитого туркестанского города Отрар, который славился на весь Восток своими богатейшими библиотеками, знаменитыми учеными и поэтами. О стойкости и мужестве жителей древнего Отрара говорит Шаханов в поэме, с которой вам предстоит познакомиться.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Какое образование получил М.Шаханов? Где он работал?

2. Названия каких поэтических сборников М.Шаханова вы запомнили?

3. В какой поэтический сборник входит “Отрарская поэма о побежденном победителе, или Просчет Чингисхана”?

4. Подготовьте рассказ о Шаханове. Используйте дополнительную литературу.

Отрарская поэма о побежденном победителе, или Просчет Чингисхана

Олжасу Сулейменову, автору этих строк:

О, мы не забываем никогда свои тысячелетние обиды, великие сжигали города, не ведая, что летописец видит.

"… Хвори одолевают меня. Знать, не суждено увидеть, как мой несмышленый малец вцепится ручонками в гриву коня. По давнему обычаю рода, я не раз усаживал его к себе на колени и рассказывал о справедливой борьбе предков, защищавших Отрар, про их беззаветную храбрость. Возможно, я даже надоедал ему своими рассказами. Жена моя, бывало, сомневалась: "Слишком ведь мал. Разве поймет?" Должен понять. Иначе худо ему будет самому. Коротка жизнь дерева, не сумевшего пустить глубокие корни...”

(Из письма моего отца своему другу)

I

“Где твоя слава?

И где твоя честь?

Силы довольно и войска не счесть!

Ровно полгода Отрар окружен,

Но до сих пор не сожжен.

И не раздавлен проклятый народ.

Как ты посмел опозорить наш род?

Только победе служила орда,

Духом горда и рукою тверда.

Славу мою ты роняешь щенок!..”

Выдержать взгляд Чингисхана не смог

Сам Чагатай, что отвагой вполне

Мог бы тягаться с отцом на войне.

“Стыд, как огонь, мое сердце палит, -

Поднял глаза Чагатай наконец, -

Но осажденная крепость стоит,

Как заколдована кем-то, отец.

Я не жалел ни себя, ни людей,

Бой — моя жизнь, и неведом мне страх,

Сколько могил среди мертвых степей -

Столько надежд, обратившихся в прах.

Травы прибиты кровавым дождем,

Сталь почернела и конь мой устал,

Только Отрар с его храбрым вождем

Насмерть стоит, как и прежде стоял,

Духом он крепок, достигший высот,

Здесь бесполезны лавины атак,

Крепче железа проклятый народ,

Люди едины, как сжатый кулак.”

Словно коня на скаку осадил,

Ярость свою Чингисхан остудил.

И подобрел:

“Желторотый птенец,

С детства учил тебя жизни отец.

Сына родного я не узнаю.

Разве забыл ты легенду мою?

Помнишь батыра, чье тело, как медь,

Меч и стрела не могли одолеть?

Разве напрасно открыл я секрет

Малых моих и великих побед?”

Сын, отвечая, вздохнул тяжело:

“Лет девяти я легенду узнал,

Детство, наверно, еще не прошло -

Был я в ту пору наивен и мал.

В памяти степь масагетов храню.

Помню батыра. Отважен и смел,

Был он закован в такую броню,

Что не боялся ни сабель, ни стрел.

Тысячу воинов мог он сразить, -

Сын замолчал и смутился вконец, -

В памяти смысла теряется нить,

Дальше не помню легенды, отец”.

“Если, мой воин, твой разум ослаб,

Значит, и в битве ты мудрого раб.

Суть позабыл, потому и Отрар

Выдержал стойко могучий удар”.

О, Чингисхана тяжелый ответ

Мог бы сломать у верблюда хребет.

“Смысл я напомню, сокрытый в словах,

Сила с наивностью дружит в степях.

Воин, родившийся в отчем краю,

Несокрушим был в открытом бою.

Что не под силу в бою храбрецу,

То удалось без труда хитрецу.

Храбрый батыр, — ты за мыслью следи, -

Слабое место имел на груди,

С ноготь всего был ничтожный просвет -

Точный удар — и противника нет.

Помни! За силой во все времена

Следовать тенью измена должна,

Верен закон до скончания дней:

Храбрости, мужества — хитрость сильней.

Если победа тебе дорога,

Слабое место найди у врага,

Мало ли было на свете людей,

Горько обманутых силой своей.

Враг твой могуч, и упорен, и смел,

Но и батыр не таился от стрел.

Слабого места не может не быть,

Важно найти, куда следует бить.

Слабое место — надежнейший путь,

В этом побед моих тайная суть.”

Сын улыбнулся:

“Запомню урок,

Завтра свершу, что сегодня не смог”.

II

О, гордый Отрар!

В горле горечи ком,

Не взят ты измором, мечом и стрелой,

Шесть месяцев стойко сражался с врагом,

В шесть дней был разрушен и сравнен с землей.

Пристанище мудрых, науки приют,

Мы песни твои с колыбели твердим,

Ты слышишь, Отрар, то не ветры поют,

То Азия плачет над пеплом твоим.

Я вижу сквозь годы пожара зарю,

И крики младенцев терзают мой слух.

Я тоже в огне беззащитно горю,

В который бросали ослепших старух,

В который бросали беременных жен, -

И было их чрево добычей меча.

И долго по небу, закрыв небосклон,

Лишь вороны плыли, победно крича.

Бессмертная память живым тяжела.

Где город стоял — только ветры да прах.

И слава твоя, что великой была,

Лишь горькой легендой осталась в веках.

III

Когда додымили в руинах огни,

И крики умолкли, и плач отзвучал,

Двоих привели к Чингисхану — они

Измучены были, и каждый молчал.

Один, осененный легенды крылом,

Чей верен был глаз и смертелен удар,

Шесть месяцев долгих умом и мечом

Сражался с врагом, защищая Отрар.

Он сотни сражений победой венчал,

Душой незлобив и коварство презрев.

В нем мудрость и сила — начало начал —

Сплетались, сроднившись, как корни дерев.

Он знал наизусть Фараби, Яссави,

В войне был бесстрашен, хоть веровал в мир.

Любимец народа, с отвагой в крови,

Был ханом Отрара — великий Каир.

Второго душа и черна, и пуста,

Как ворона крылья — две черных руки.

Стоял, отворивший Отрара врата,

Согнувшись угодливо, Карашокы.

Смотрел Чингисхан исподлобья на них

И был непривычно задумчив и тих.

О бедный наш мир, где удача с бедой

Ведут бесконечный отчаянный бой,

Где лисы крадутся в расщелинах гор,

А сокол стремится в небесный простор.

Вздохнул победитель и вымолвил вслух:

“Неволя, Каир, не сломила твой дух.

Неужто не в счет и проигранный бой?

Неужто победа опять за тобой?

Неужто я дух не сумел побороть,

Терзая твою беззащитную плоть?

В жестокости люди мои мастера.

Но мне в пораженьи признаться пора.

Ты смотришь с усмешкой, хоть телом ослаб,

Как будто я твой не владыка, а раб.

И к пытке и боли по-прежнему глух.

Какое оружье осилит твой дух?

Усмешка твоя, как и прежде, смела,

На славные мысли меня навела:

Мне б хана такого в союзники взять -

И силы удвоит монгольская рать.

Несметное войско, как буйный разлив,

Пройдет по земле, племена покорив,

И, крикам гортанным покорно внемля,

Под ханской камчою запляшет земля. -

Чингис рассмеялся, был страшен оскал: -

А где ты, Каир, эту тварь отыскал?

Смешная душа: ты наивен, хоть смел, -

Лису под крылом не заметить сумел.

Прими же подарок за доблесть и честь -

Сверши над предавшим священную месть.

И тот, кто наград за предательство ждал,

В испуге дрожа, на колени упал:

“Великий и мудрый владыка земли.

Рабу твоему справедливость пошли!

Ворот не открой я ночною порой —

Стоял бы Отрар неприступной скалой”.

“Ты прав, — Чингисхан был угрюм и жесток,

Народ свой предав, Чагатаю помог.

Но трупа поганей смердишь за версту.

Ты череп, как ворон на белом снегу.

Ты подлости сын или времени знак -

Постичь до конца не могу я никак.

Я многие видел на свете края,

У твари последней есть святость своя.

Все верно — мой воин и злобен, и лют.

Батыры младенцев без жалости бьют.

И большее зверство им всем по плечу,

Я воинов страшной науке учу.

Жестокость и жалость — увы, не друзья,

И вместе в душе им ужиться нельзя.

Я помню об этом и ночью и днем,

И все же я твердо уверен в одном -

Отчизну свою ни один не продаст,

Хоть каждый и сжечь, и зарезать горазд.

Ты думал наград и почета достичь?

Надежду возмездьем одним ограничь.

Кто родину предал, сомненья гоня,

Тот завтра предаст с потрохами меня.

Чтоб больше так низко не мог ты упасть

Использую богом мне данную власть.

И ты не жалей, что награды лишен:

Предавших предать — справедливый закон.

Сочувствия, помни, к предавшему нет.

Исполним и мы справедливый завет.

Подать Каир-хану отважному меч,

Пусть снимет предателю голову с плеч!

Постой, Чингисхан, дай снять камень с души.

Сомненье развеять мое разреши.

Отец этой твари народом любим,

Он был одарен уваженьем моим.

Я думал, что сын — продолженье отца.

Не мог благородный родить подлеца.

Сомнение смерти страшнее, не лгу,

Без веры в друзей умереть не могу.

Позволь у отца этой твари узнать,

Как мог его отпрыск предателем стать?”

Недаром Чингис любопытным прослыл:

Он к просьбе врага снисходителен был.

И вот уже держит нелегкий ответ

Высокий старик, благороден и сед.

Каир усмехнулся и тихо сказал:

“Я новое нечто сегодня узнал.

Мне мысли, старик, любопытны твои.

Я знал, что змееныш отродье змеи.

Сомнения также особого нет,

Что сокола сокол рождает на свет.

Но горькую правду осилить сложней -

Что соколу сыном приходится змей”.

И белый, как снег, головою поник,

Беззвучно и страшно заплакал старик:

“Закончилась жизнь, доказав без труда,

Я соколом не был, Каир, никогда.

Не вылечит боли ни смерть, ни слеза,

Хоть душу разрушь или выплачь глаза.

Судьба справедлива: я знаю одно,

И в смерти покоя душе не дано.

Вина моя в том и причина всех бед:

Лишь Карашокы появился на свет -

Бездетному родичу отдан был в дар.

По воле моей он покинул Отрар.

Я, верно, рассудком в ту пору ослаб,

Его собирая за Афросиаб.

Мы сеем беспечно поступков зерно,

Которым бедою взойти суждено.

Я землю родную не мог не предать,

Коль сына посмел на чужбину отдать.

И годы спустя возвратился он к нам, -

Так клин разрывает бревно пополам.

Судьбою наказан безжалостно был,

Кто предков священный завет позабыл.

И горе тому, кто нарушит закон:

Ребенок, что отчей землею рожден,

Пока не созрел для борьбы и невзгод,

Пока не постиг, что священен народ,

Пока не узнал, что священна земля,

И реки ее, и холмы, и поля,

Он воздухом родины должен дышать,

Где в муках земных родила его мать.

Забыл я завет, и расплата страшна:

Со мною судьба расквиталась сполна.

Потеряна слава и отнята честь,

Грядущих столетий исполнена месть.

Ты должен, обязан во имя творца

С предателем-сыном казнить и отца.

Грядущие дни да усвоят урок -

Будь с нами, Каир, как с врагами, жесток.

И милость твою не забудут века,

Хоть город исчезнет под толщей песка,

Священную кару скорее верши,

Да прокляты будут две подлых души!

Руби, и мгновенья не трать на слова,

Пока не слетела твоя голова.

Коварен Чингис — передумает вдруг,

Погибнуть хочу я от дружеских рук”.

Вздохнул Каир-хан и уста отворил,

Как будто не им, а векам говорил,

Печальная речь над землей поплыла:

“История наша сложила крыла,

Чингис нашу славу развеял в степях,

Вокруг лишь развалины, пепел да прах.

В последнем бою пал последний поэт,

И подвиг Отрара не будет воспет”.

Чингис усмехнулся:

“Пощады не жди,

Нет тени надежды у вас впереди,

И подвиг Отрара с тобою умрет,

Я вырезал всех, кто продолжил бы род”.

Печально старик головой покачал:

— Я злобы такой на земле не встречал,

Но я, Каир-хан, сообщить тебе рад,

Что мальчика вывел неделю назад

Из стен осажденных ночною порой.

Он жив и свободен, как ветер степной”.

Слеза Каир-хана коснулась щеки,

В бессилье и боли он сжал кулаки:

“Похвален поступок — продолжится род.

Но сколько же весен над миром пройдет,

Пока станет мужем спасенный юнец

И сына родит на земле наконец.

И сколько промчится томительных лет,

Пока средь потомков родится поэт,

Пока он отыщет в минувшее путь,

Дыханием степи наполнится грудь,

Пока подойдет золотая пора,

Где ясны границы и зла и добра,

Иссякнут моря, пересохнет река,

Пройдут на земле не года, а века”.

Сквозь слезы, сквозь боль, ослабевший от ран,

На город горящий смотрел Каир-хан.

IV

Столицы и страны истлели в пыли.

Вот семь с половиной столетий прошли.

Сквозь годы и бездну событий и стран

Я след твой ищу на земле, Каир-хан.

Мой предок могучий, я слышал твой зов,

Дошедший ко мне через толщу веков.

Узнай, что мечта не погибла — живет,

Тот мальчик спасенный продолжил наш род.

Я этого гордого племени сын,

От первого крика до поздних седин,

А значит, и ты уцелел от меча,

Бессмертьем своим пережил палача.

Прости, что не сразу исполнил поэт

В веках прозвучавший священный завет.

Я столько потратил и дней и ночей,

Я столько блуждал среди вольных степей,

Пока не пришла золотая пора,

Где ясны границы и зла, и добра.

Пусть Город, что в Азии был знаменит,

Сегодня песками забвенья укрыт,

Пусть Город не виден — трава и ковыль,

Но слава его не легенда, а быль.

Бессмертны вовеки под толщей песков

Могучие корни моих городов.

Надежнее слово и крепче рука,

Коль память корнями уходит в века.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. К какому времени относится действие, происходящее в поэме М.Шаханова? Какое историческое событие лежит в основе поэмы.

2. Можем ли мы говорить о легендарной основе поэмы? Почему?

3. О чем говорит Чингисхан со своим сыном Чагатаем, в чем его упрекает? Прочитайте по ролям первую главу поэмы.

4. Как автор передает читателям свое восхищение стойкостью и мужеством жителей древнего Отрара? Прочитайте выразительно вторую главу поэмы. Почему, по-вашему, автор, размышляя о судьбе Отрара, выбирает форму обращения к древнему городу?

5. Какова композиционная роль двух первых глав?

6. Перескажите содержание третьей главы. Какова ее композиционная роль? Какой художественный прием лежит в основе ее композиции? В чем смысл противопоставления Каир-хана и Кара-шокы, Каир-хана и Чингисхана, Карашокы и его старого отца?

7. Что является кульминацией поэмы?

8. Какова композиционная роль четвертой главы?

9. Какие мысли и чувства вызывает у вас поэма М.Шаханова? Почему?

10. Как бы вы определили основную тему и идею произведения?

11. Объясните смысл названия поэмы.

12. Вспомните, что мы называем афоризмом. Выпишите из поэмы строки, которые можно считать афоризмами.

Олжас Сулейменов (род. в 1936 г.)

Стремительно и бурно вошел в 1961 году в литературу Олжас Сулейменов: сборник “Аргамаки”, поэма “Земля, поклонись человеку” принесли известность молодому поэту. Редко читательское признание приходит к поэту так скоро, единодушно и безоговорочно. Многие поэтические книги О. Сулейменова вызывали дискуссии, споры, но и читатели, и критики сходятся на том, что он один из самых талантливых казахских поэтов XX века.

О себе поэт говорит так: “Вероятно, каждая мать, отправляя сына в дорогу, напутствовала его словами: “Абай бол, балам!” (Будь осторожным, сынок!). Но слово Абай для меня стало не просто лексемой* “Осторожный”, а прежде всего именем самого неосторожного поэта степей… “Абай бол, балам. Будь Абаем, сынок”, — каждому из нас говорили матери. И от того, какой смысл из материнской формулы мы выбираем раз и на всю жизнь, зависят и судьбы твоего творения, твоей культуры, твоего народа”.

В напутствии матери Олжас Сулейменов услышал девиз на всю жизнь — “Будь Абаем, сынок!” И он стал поэтом, поэтом своего народа, национальным, казахским поэтом, хотя и создает свои произведения на русском языке.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Когда появились первые поэтические книги О.Сулейменова?

2. Как понимал поэт напутствие матери “Абай бол, балам!”? Почему?

3. На каком языке создает свои произведения О. Сулейменов?

4. Вспомните, что вы узнали о жизни О. Сулейменова в 5-м классе; подготовьте рассказ о поэте.

* * *

Язык отцов, язык тысячелетий,

Ты временем как глина обожжен,

в тебе - удар меча и посвист плети,

мужская гордость и горячность жен,

в тебе звучат забытые наречья

шумеров, гуннов, хрип монгольских слов,

где ты рожден?

В пожарах Семиречья?

Тебя по жилам к нам перенесло.

И ты звучишь, переполняя тело,

ударом сердца, колоколом дум,

и как меня судьбою б не вертело,

клянусь тобою — я к тебе приду.

Так из далеких и счастливых

странствий приходит сын к забытому отцу,

приходит в ярком, дорогом убранстве,

в начале жизни или же к концу.

ЧЕМ ПОРАДОВАТЬ СЕРДЦЕ?

(в сокращении)

История наша — несколько вспышек в ночной степи. У костров ты напета, на развалинах Семиречья, у коварной, обиженной Сырдарьи. Города возникали, как вызов плоской природе, и гибли в одиночку.

… Я молчу у одинокого белого валуна в пустынной тургайской степи. Как попал он сюда? Могила неизвестного батыра? Или след ледниковых эпох?

Я стою у памятника Пушкину. Ночь новогодняя, с поземкой.

Я сын города, мне воевать со степью. Старики, я хочу знать, как погибли мои города.

* * *

… Сырдарья погоняет ленивые желтые волны.

Белый город Отрар, где высокие стены твои?

Эти стены полгода горели от масляных молний,

Двести дней и ночей здесь осадные длились бои.

Перекрыты каналы.

Ни хлеба, ни мяса, ни сена,

Люди ели погибших

И пили их теплую кровь.

Счет осадных ночей майским утром -прервала измена,

И наполнился трупами длинный извилистый

ров.

Только женщин щадили,

Великих, измученных, гордых,

Их валяли в кровавой грязи

Возле трупов детей,

И они, извиваясь, вонзали в монгольские горла

Исступленные жала изогнутых тонких ножей.

Книги!

Книги горели!

Тяжелые первые книги!

По которым потом затоскует спаленный Восток!

Не по ним раздавались

Протяжные женские крики

В обожженных корнях затаился горбатый росток.

Пересохли бассейны. Дома залегли под золою.

Можно долго еще вспоминать О сожженных степях.

Только сердце не хочет,

Оно помешает мне, злое!

Чем тебя успокоить?

Порадовать, сердце, тебя?

… Чем?

Рыжий, кем бы я был, родись я немного раньше,

Юра, кем бы я стал десять пыльных столетий

назад?

… Кровь, пожарище. Ур-р!

Я б доспехами был разукрашен,

И в бою наливались бы желчью мои глаза.

Я бы шел впереди разношерстных чингисских туменов,

Я бы пел на развалинах дикие песни

свои

И, клянусь, в тот же век, уличенный в высокой измене,

Под кривыми мечами батыров

коснулся б земли.

На дороге глухой без молитвы меня б

схоронили,

И копыта туменов прошли бы по мне

на Москву,

И батыры седые отвагу б мою бранили,

И, поставив тот камень, пустили б

стихи на раскур.

Простоял бы столетья источенный взглядами

камень,

Просвистели б нагайками добрые песни мои, Оседлали бы горы,

и горы бы стали песками,

А вот Пушкин стоит.

О кипчаки мои!..

Степь не любила высоких гор,

Плоская степь

Не любила торчащих деревьев.

Я на десять столетий вперед

Вам бросаю укор,

О казахи мои, молодые и древние!

Степь тянула к себе

Так, что, ноги под тяжестью гнулись,

Так, что скулы — углами,

И сжатое сердце лютей,

И глаза раздавила,

Чтоб щелки хитро улыбнулись.

Степь терпеть не могла

Яснолицых высоких людей.

Кто не сдался,

Тому торопливо ломала хребет,

И высокие камни валила тому на могилу,

И гордилась высоким,

И снова ласкала ребят.

Невысоких — растила,

Высоким — из зависти мстила.

Даже кони приземисты.

Даже волосы дыбом не встанут,

Даже ханы боялись Высокие стены лепить.

И курганы пологи,

И реки мелки в Казахстане.

А поземка московская,

Словно в тургайской степи.

Я стою у могилы высокого древнего парня,

Внука Африки,

Сына голубоглазой женщины<...>

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Что говорит Олжас Сулейменов об истоках казахского языка?

2. Как вы понимаете выражение “тебя по жилам к нам перенесло”?

3. Каково отношение поэта к родному языку?

4. Как вы относитесь к своему родному языку? Чем он дорог вам?

5. Поработайте над выразительным чтением стихотворения “Язык отцов ...” Что бы вы хотели подчеркнуть, выделить, читая произведение Сулейменова? Выучите стихотворение наизусть.

6. Что нового узнали вы об истории нашей Родины, познакомившись со стихотворением О. Сулейменова “Чем порадовать сердце?” Что вам уже было известно о городе Отраре?

7. Какие чувства вызвало у вас это стихотворение?

8. Как изображает поэт войну? Можем ли мы судить о том, каково отношение автора к войне? Подтвердите свой ответ цитатами из текста.

9. Какой видит поэт степь? Как изображает ее лучших сыновей?

10. Определите основную идею стихотворения “Чем порадовать сердце?”

11. Научитесь выразительно читать стихотворение.

Мухтар Магауин (род. в 1940 г.)

Мухтар Магауин родился в Семипалатинской области. В 1962 году окончил казахское отделение филологического факультета Казахского государственного университета, в 1965 году — аспирантуру.

Работал в газете “Казак адебиети” заведующим отделом литературной критики, затем — заместителем главного редактора издательства “Жазушы”, старшим научным сотрудником Института литературы и искусства имени М.О. Ауэзова Академии наук Казахской ССР, доцентом кафедры казахской литературы Казахского педагогического института имени Абая (ныне АГУ имени Абая).

М.Магауин начал печататься с 1959 года, получил широкую известность своими исследованиями по истории казахской средневековой поэзии; является автором сборников повестей и рассказов “Белый снег, пушистый снег”, “Братья и сестры”, “Далекое зимовье”, романов “Голубое марево”, “Вешние снега”, повестей “Шахан-Шер” и “Дети одного отца”.

Мухтар Магауин — автор художественного перевода на казахский язык сборника избранных рассказов С.Моэ-ма, романа Г.Хаггарта “Копи царя Соломона”.

По материалам справочника “Писатели Казахстана’’

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ:

1. Что вы узнали о жизни Мухтара Магауина?

2. Когда началась творческая деятельность писателя?

3. Какие художественные произведения он создал?

ДЕТИ ОДНОГО ОТЦА

(в сокращении)

Среди песен о войне, сложенных в недавнее время, мне особенно запомнилась одна, с припевом: “Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят”. У всех, кто ее слушал, будь то мои сверстники или люди постарше, на глаза накатывали слезы. Я сам это видел. И каждый раз вспоминал фотографию, снятую весной 1942 года. На ней были парни одного аула, только что призванные в армию. Их — я подсчитал — было шестьдесят семь. А в аул воротилось трое, как в той песне...

Тех из них, кто погиб, я никогда не видел и не могу о них писать. Но я знал безутешных отцов и матерей героев, знал их малых детей, оставшихся сиротами. Знаю, сколько лет было бы сейчас тем, кто не успел от них народиться...

Эту небольшую повесть мне хочется посвятить детям, которых осиротила война, и памяти погибших в битве с фашизмом, особенно тех, кто навечно сомкнул глаза, так и не сделавшись отцом Пусть она станет горстью земли, брошенной на могилу павших, и песнью, которая, может быть, утешит живых.