Страница - 2

Глава 1. ПОНЯТИЕ И СОДЕРЖАНИЕ ПРАВА ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

1.1. ИСТОРИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ СОВРЕМЕННОГО МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОГО ПОНЯТИЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

Творчеством признается деятельность, порождающее нечто качественно новое и отличающееся неповторимостью, оригинальностью и общественно-исторической уникальностью. Творчество специфично для человека, так как всегда предполагает творца — субъекта творческой деятельности [5].

Процесс творчества или творческой деятельности невидим ни для кого, кроме творящего.

Общепризнанно, что сам процесс творчества не есть социальная правовая деятельность. Сам процесс творчества остается за пределами действия правовых норм [6]. Правда, имеются многочисленные публикации об организационных методах оптимизации творческой деятельности под названиями “деловая игра”, “аналогии ”,, “отрицания аналогий”, а также “мозговой штурм” и “коллективная генерация”, предполагающие вовлечение в процесс решения определенной технической или организационной группы специалистов одного или не обязательно одного профиля [7, 8, 9,10]. В такой группе могут возникнуть и правовые отношения. Но мы имеем в виду не эти отношения, а сугубо личный характер самого “таинства”, процесса появления творческого результата. Результат такого процесса всегда налицо, он представляет собой продукт, отличающийся новизной и оригинальностью. Им может быть научное открытие, произведение литературы или искусства, изобретение, промышленный образец, ноу-хау.

Творчество есть духовная деятельность, носящая идеально-личностный характер и потому не поддающаяся действию законов и иных правовых актов. Роль законодательства в данном случае состоит в том, чтобы признавать права на результаты творческого труда, закреплять состояние присвоенности таких результатов, охранять и защищать права их создателей, вырабатывая соответствующие конструкции, категории, наиболее значимой из которых является “интеллектуальная собственность”.

Началом возвращения на огромное правовое пространство бывшего СССР понятия и правовых категорий “интеллектуальная собственность”, “промышленная собственность”, “право интеллектуальной собственности” следует считать принятие Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик от 31 мая 1991 г. [11] и Закона СССР от 6 марта 1990 г. “О собственности в СССР” [12]. В ст, 3 данного документа в виде отсылочной нормы перечислялись “изобретения, открытия, произведения науки, литературы, искусства и другие объекты интеллектуальной собственности”.

В Республике Казахстан активное использование данных категорий и целенаправленное регулирование отношений по их поводу началось, пожалуй, с обретением государственного суверенитета. Так, в частности, в ст. 9 “Частная собственность граждан” Закона Казахской ССР от 15 декабря 1990 г. “О собственности в Республике Казахстан” говорится: “Частной собственностью граждан являются продукты интеллектуальной и материальной деятельности, предприятия, материальные объекты, включая предметы личного потребления, средства производства, патенты, лицензии, деньги, в том числе иностранная валюта, акций, другие ценные бумаги и иное имущество”.

Хотя категории “интеллектуальная собственность” и “право интеллектуальной собственности” в позитивном смысле не употреблялись в законодательстве СССР (кроме нормативных актов периода, предшествующего его распаду), определенная охрана объектам литературной, художественной, технической творческой деятельности и средствам индивидуализации, конечно же, предоставлялась. Однако по абсолютному большинству таких объектов, как изобретения, полезные модели, промышленные образцы, исключительные права их использования принадлежали не авторам, их создавшим, а государству в лице его различных органов и организаций.

В самом общем смысле суть изменений в этой области после смены способа хозяйствования выразилась в передаче исключительных прав использования достижений творческой деятельности частным лицам и организациям, а также внедрении в данную сферу иных атрибутов частного присвоения и распоряжения.

Между тем, независимо от порядка использования результатов творчества в бывшем СССР, в мире происходили объективные процессы активного становления национальных систем охраны объектов интеллектуальной собственности, интернационализации и глобализации отношений в научно-технической и торговой сферах. Естественно, Казахстан и другие “новые страны” должны использовать при построении своих систем типичные для определенного этапа рыночного развития государства средства и приемы, учитывая также достижения мировых интеграционных процессов.

Для того, чтобы учесть эти направления в полной мере, не делая ошибок узконационального или, наоборот, чрезмерно интернационального подходов, равно ущемляющих интересы отечественного рынка, необходимо знать исторический опыт становления и развития национальных систем охраны объектов интеллектуальной собственности развитых стран.

В настоящей работе мы не ставим перед собой задачи дать обширный и всесторонний исторический обзор развития института правовой охраны рассматриваемых объектов. Он уже сделан до нас рядом ученых, освещавших эти процессы в мировом масштабе [13; 14; 15], а также касательно России [16; 17;].

Необходимость законодательного регулирования результатов интеллектуальной творческой деятельности возникла сравнительно недавно, несколько сот лет назад. Известно, что нормативное регулирование традиционных объектов права собственности насчитывает тысячи лет и ведет исчисление с древнейших времен. Вместе с тем именно сравнительно небольшой исторический срок существования и практики решения проблем в этой области, а также повторяемость экономических процессов становления рыночных экономик так называемых развитых и “новых” стран заставляет постоянно оглядываться на историю, учитывать ее уроки. Более того, законодательства бывших республик СССР, называемых ныне странами СНГ, вольно или невольно, сознательно или в силу незнания, впитали в себя подходы и решения, ставшие для стран Запада правовой историей. Степени и характер последствий такого влияния мы попытаемся определить, но для этого необходимо уяснить смысл важнейших достижений правовой мысли в вопросе осознания сущности исследуемых нами объектов права интеллектуальной собственности.

Мы полагаем, что мировую историю эволюции права/интеллектуальной собственности можно разделить на три периода.

Первый охватывает XV и последнюю четверть XVIII в., и мы называем его периодом монопольных привилегий.

Второй длился примерно с 1790 по 1883 г., и его можно назвать периодом расцвета национальных систем охраны интеллектуальной собственности.

Третий можно исчислять с 1883 года и назвать его периодом мировых конвенций.

Период монопольных привилегий интересен для нас как время формирования понимания необходимости охраны прав тех лиц, кто привносил в тогдашнюю жизнь новые технические достижения.

По отдельным источникам в Англии практика предоставления королевской властью такого рода охраны отдельным лицам, занимавшимся внедрением нового, в том числе и импортного производства, ведет свое начало с XIV в.

Самые ранние привилегии, например оформленные в Венецианской Республике в 1474 г. под названием “Парте Венеция”, не проводили различий между изобретателем в современном понимании этого слова и лицом, внедрившим уже известное за рубежом изобретение [18].

Таким лицам предоставлялась монополия исключительным образом использовать свое новшество в срок, достаточный для его освоения, с выгодой для себя и государства. Естественно, одновременно для монополиста это было серьезной поддержкой в конкурентной борьбе. Кроме срочного характера монополии, важным для нас обстоятельством является процедура его оформления. Документ, удостоверявший монополию, назывался Letters Patent, что означает “открытая грамота”, поскольку его содержание можно было прочитать, не повреждая королевской печати. О пожалованной привилегии объявлялось публично, по истечении же срока патента монарх не мог продлить срок действия документа или выдать привилегию заново [19].

Система привилегий постоянно совершенствовалась. В частности, в 1628 г. был принят королевский статус о монополиях, в котором патент признавался единственным правовым основанием для привилегии и устанавливался предельный 14-летний срок его действия. Постепенно выработалось правило составлять техническое описание изобретения для получения привилегии.

Таким образом, в отношении изобретений можно сделать вывод, что период монополий уже выработал важнейшие для современного понимания выгодности для государства и необходимости установления состояния присвоенности технических достижений, публичного оповещения третьих лиц о существовании монополии, документального оформления прав и срочности их существования. Эти принципиальные моменты характеризуют и современное понимание прав на интеллектуальную собственность. Прошедшее время лишь усилило формальные условия осуществления таких прав.

История правовой охраны товарных знаков еще более нова, чем охрана прав на изобретения, хотя само по себе стремление выделить имущество и его отдельные предметы от однородного чужого имущества насчитывает даже более древнюю историю.

История товарных знаков уходит в века, и точно зафиксировать дату появления первых товарных знаков не представляется возможным. Однако где-то примерно около двух или трех тысячелетий назад человечество начинает массовое по тем временам производство и продажу глиняной посуды. Именно на этой посуде и появились обозначения, которые в наше время классифицируются как товарные знаки. Посуда, произведенная в Китае в то время, была маркирована первыми (из обнаруженных к настоящему времени) отчетливыми обозначениями, которые указывали имя правящего императора и имя производителя или место производства.

Обнаружены подписи индийских ремесленников на изделиях, вывезенных за пределы страны еще три тысячи лет назад.

В Римской империи существовали тысячи различных клейм, а самое знаменитое из них - фабричное клеймо, состоящее из слова “Fortis” — даже подделывалось древними “пиратами” [20] .

Что касается Казахстана, то признаки упорядоченности таких отношений мы находим в древней истории. В “Уложениях” Тауке-хана, знаменитом “Жетi Жаргы”, записанном со слов казахских биев русским историком А. Левшиным, есть такие слова: "Всякому поколению, роду и отделению иметь свою собственную тамгу (знак, заменяющий герб). Тайги Сии тогда же и розданы, с обязанностью накладывать их на весь скот и имущество, для различения, что кому принадлежит" [21].

И в других частях света товарные знаки, указывающие на место производства или личность ремесленника, проставлялась на оружии, кухонной утвари, предметах роскоши и других изделиях.

Вероятно, понятия “тамга”, “тавро”; “клеймо”, английское слово “brand” (тавро) как метка; ставившаяся раскаленным железом на шкуре скота, были первоосновой современного понятия товарного знака как средства фиксации связанности товара и его изготовителя. То есть значение товарных знаков было понятно в данный и даже более ранние периоды, но существенную экономическую роль эти объекты еще не играли. Эти обозначения применялись для охраны цеховых интересов группы производителей, называвшихся на Западе гильдией. Охранительная функция клейм и иных обозначений сводилась к запрету использовать чужой знак. Суровость наказаний соответствовала духу времени. Таковыми были исключение из профессии, физические наказания вплоть до отсечения руки, смертная казнь [22].

Нынешнюю функцию выделения товаров одних производителей от однородных товаров других производителей товарные знаки стали выполнять лишь с XIX столетия, а именно с началом массового, а не штучного производства, превращения торговли в отрасль производства, зарождения маркетинга и массовой рекламы.

Среди стран-пионеров в области защиты товарных знаков следует назвать Великобританию, суды которой с середины XIX века выработали прецеденты, что лицо-правообладатель товарного знака, кроме использования знака им самим, могло запрещать другим пользоваться доброй репутацией владельца, связанной с этим знаком. Никто не имел права выдавать свои товары за товары другого лица [23].

Период национальных систем начался, как и предписывают законы диалектики, в недрах предыдущего периода, после острой критики системы привилегий. Эта критика в свою очередь возникла не случайно и совпала с переходом — где революционным, а кое-где и мирным — от феодализма к капитализму.

Идейной основой для имевшего место полного переосмысления понятия и роли объектов интеллектуальной собственности послужила господствовавшая тогда теория естественного права. Как известно, эта теория в целом пересмотрела глобальные вопросы взаимоотношений человека и общества, человека и государства, общества и государства. Идеологи буржуазии западных стран Г. Гроций, Б. Спиноза, Т. Гоббс стремились сорвать ореол святости с феодальных общественных отношений [24]. Их главные идеи в России были восприняты Ф. Прокоповичем, В. Н. Татищевым.

На смену понимания жизни человека исключительно как божьей милости, а всех благ — как пожалований, зависящих от милости сюзерена, приходит идея об изначальной, естественной дарованности природой всех прав и благ человеку как высшему существу. К числу естественных прав относилась и частная собственность (Д. Локк).

Государство и человек рассматриваются как равноправные стороны общественного договора, по которому государство обязано было охранять высшие блага — жизнь человека, а также его собственность, в разряд которой автоматически включались и результаты деятельности человеческого разума. Права, вытекающие из естественной природы людей, составляли предписания естественного права, а соответствующие ему законы государства назывались позитивным правом.

В области авторского права результатом критики системы привилегий в Англии стало принятие в 1709 г. Статута королевы Анны “ О поощрении образования путем закрепления за авторами или приобретателями копий печатных книг прав на последние на время, установленное отныне”, признанного первым законом об авторском праве в современном понимании таких источников. Действительно, именно с того времени стало возможно говорить об исключительном праве автора печатать и публиковать свои произведения в течение определенного срока (в общей сложности 28 лет с даты первой публикации), о возможности уступки своих прав книгоиздателям, регистрации книг в специальном органе, обязательности рассылки определенного количества книг библиотекам, о мерах защиты от незаконного копирования, главной из которых была возможность судебного обжалования действий правонарушителя.

Революционная Франция, претерпевавшая наиболее глубокие общественные и идеологические изменения, прежде всего отменила все виды феодальных привилегий, в том числе привилегии книгоиздателей. Декреты Учредительного собрания 1791 и 1793 гг. [25] установили права авторов на публикацию произведений на протяжении всей их жизни и возможность их использования наследниками в течение 10 лет после смерти автора. При этом не было установлено обязательности регистрации произведения и даже его публикации для возникновения авторских прав.

Почти аналогичные этапы эволюции взглядов на сущность авторских прав прошло и законодательство Соединенных Штатов Америки, во многом воспринявшее положения Статута королевы Анны. Положения этого документа о необходимости регистрации и депонирования произведений сохранились по сегодняшний день, а нормы закона 1790 г. о депонировании книг и других объектов на 14-летний срок с возобновлением регистрации каждый раз при жизни автора сохранилось вплоть до 1976 г., когда был принят ныне действующий Закон об авторском праве.

Следует отметить, что несмотря на терминологические и иные формальные различия, например, сроки действия прав, законодательство об авторских правах всех развитых стран рассматривали эти права в сущности как права собственности, видя и охраняя прежде всего экономическую сущность прав. И. А Зенин подход к правам по поводу объектов интеллектуальной собственности с позиций категорий собственности удачно, на наш взгляд, называет “проприетарные концепции” или “проприетарный подход” от английского слова property, означающего собственность [26].

К пониманию, что в сфере объектов творчества имеют место не только материальные, но и как нематериальные права, юридическая мысль пришла под сильным влиянием философских идей И. Канта, рассматривавшего авторские права не просто как разновидность собственности автора или издателя, но и как средоточие неких моральных интересов автора. Автор имел право на защиту своего произведения прежде всего потому, что оно являлось как бы продолжением и отражением его личности. И этот аспект, по Канту, был главным, а материальные права были только следствием моральных прав. В правовой литературе, а затем и в законодательстве с того времени закрепляется термин “моральные права”, отражавший комплекс неэкономических прав авторов. В современном казахстанском законодательстве они именуются личными неимущественными правами.

Несколько иными, более медленными темпами, по сравнению с авторским правом, развивалось патентное право в различных странах Европы. При этом в ряде стран это выглядело как совершенствование системы привилегий, внесение в нее элементов патентных отношений в современном понимании. Например, судебная практика по поводу использования объектов привилегий в Англии, совершенствуя процедуру выдачи документов, пришла к тому, что с 1711 г. было предписано для получения искомой монополии предоставлять, кроме прочих документов, и “описания” [27]. Описание к изобретению, мы убедимся в этом позже, является важнейшим документом в составе современной патентной заявки.

Во Франции в целях борьбы со всякой монополией на пути свободной торговли было установлено, что обладатели патентов могут потерять права на них в случае неиспользования изобретения в течение года. Срочность прав на объекты промышленной собственности является и в настоящее время важнейшим принципом патентного права.

Эти и другие достижения административной и судебной практики со временем были сведены в единые национальные патентные законы. При этом такие законы были приняты раньше в США и Франции — странах, где быстрее росло количество патентов или революционным образом изменялось гражданское законодательство.

Общим принципом, лежащим в основе патентных законов того времени, была выдача патентов тем изобретателям, которые выполняли определенные в законах требования формального и материального Характера. Эти принципы и были отражены в патентных законах США 1790 г. и Франции 1791 г. Эти законы совершенно отчетливо закрепляли право собственности автора. Текстуально в ст. 1 французского источника это звучало так: “Любое открытие или новое изобретение в любом виде производства является собственностью его автора; вследствие этого закон должен гарантировать ему всестороннее и полное пользование им в соответствии с условиями и на срок, которые будут установлены далее” [28].То есть данный период, ощущая в целом влияние теории естественного права, характеризуется господством проприетарного подхода в отношениях по поводу объектов интеллектуальной собственности.

Следующим характерным признаком данных отношений, обусловленных, на наш взгляд, ограниченностью в тот исторический период экономических связей между государствами в целом, является сугубо национальный характер патентной защиты. Например, патентный закон США по поправке 1793 г. разрешал предоставлять патенты только гражданам этой страны. Лицо, ввозившее во Францию заимствованное в другой стране изобретение, имело такие же права и обязанности как и подлинный изобретатель. В то же время изобретатель Франции, получивший патент в своей, а затем в чужой стране, не имел права после этого использовать свое изобретение на родине. Последнее положение, по нашему мнению, наиболее ярко показывает, что основной функцией патентного права того времени была защита внутреннего рынка. Забегая вперед, отметим, что эта проблема стоит и перед патентными системами новых стран-участниц СНГ. Например, патентные законы этих стран содержат нормы об обязательной подаче патентной заявки в стране происхождения изобретения до начала зарубежного патентования.

Эти и другие требования, ужесточавшие режим изобретений, стали смягчаться по мере развития международных экономических связей, а также роста количества выдаваемых патентов. Происходило качественное изменение и во взглядах на понятие и сущность изобретений. Простой ввоз новой техники перестал приравниваться к настоящей инновации. Для изобретений был введен особый критерий новизны, появились первые национальные базы данных по патентам и выработалось понятие уровня техники. В европейских странах явно проявляется стремление упростить саму процедуру патентования и свести ее до простой регистрации.

В Российской империи, частью которой в рассматриваемый период являлся Казахстан, происходили процессы, аналогичные европейским, правда, с некоторыми особенностями. Исследователи, обращавшиеся к вопросам истории российского права интеллектуальной собственности [29, 30], выделяют ряд его особенностей, каковыми в области авторского права являются:

господство государственной монополии на книгопечатание вплоть до конца XVIII в., проявлявшееся в том, что первая частная (“вольная”) типография появилась лишь в 1771 г.;

выдача привилегий государством лишь издателям и отсутствие правоотношений между издателями и авторами как предмета правого регулирования;

тесная связь авторского права России с цензурным законодательством;  признание в XIX в. авторских прав разновидностью объектов права собственности и введение конструкций литературной и художественной собственности;

принятие полноценного авторского права в современном его понимании только в 1911 г.

Патентное право России развивалось в целом тем же путем, что европейское и американское [31]. К особенностям следует отнести более длительный срок сохранения системы персональных привилегий. Первый патентный закон России был принят в 1812 г. Хотя манифест императора Александра I от 17 июня 1812 г. и назывался “О привилегиях на разные изобретения и открытия в художествах и ремеслах”, но под привилегией понимался документ, удостоверявший и охранявший исключительное право на изобретение. То есть под термином “привилегия” имелся в виду документ, понимаемый нынче как патент.

По разделу первому упомянутого Манифеста привилегией на изобретение являлось свидетельство, удостоверявшее, что изобретение было в свое время предъявлено правительству как собственность, принадлежащая указанному в привилегии лицу. Привилегия не гарантировала точную принадлежность прав на изобретение именно указанному в ней лицу, и любое третье лицо могло по суду оспаривать права. Привилегия выдавалась как на изобретенное внутри России, так и на ввезенное извне.

22 ноября 1833 г. при императоре Николае I в указанный закон были внесены изменения и дополнения документом “Положения о привилегиях”, подготовленным Министерством финансов и Министерством внутренних дел.

Положение ввело важнейшие принципы и понятия, приближавшие его к современным патентным законам. Так, одинаковыми правами при подаче заявок на привилегии и пользования ими обладали и российские и иностранные подданные. Объект, ввезенный в Россию из-за границы, защищался привилегией лишь в исключительных случаях и то на срок, не истекший по полученной в другом государстве привилегии. Вводилось также понятие временного использования объекта привилегии и всей привилегии, в чем-то напоминающее современные лицензионные договоры.

В указанном положении можно найти знакомые по сегодняшнему законодательству требования: промышленной применимости; соответствия технического решения требованиям общества; отказ в охране решения задачи нетехническими средствами; наличия в документах на получение привилегии подробного описания изобретения.

Последующее развитие патентного законодательства России, учитывая прогрессивные изменения в европейском законодательстве, постепенно перешло от понимания привилегии как акта царской милости к осознанию законного права на охрану изобретений (Закон от 30 марта 1870 г. “Об изменении порядка делопроизводства по выдаче привилегий на новые открытия и изобретения”).

“Положение о привилегиях на изобретения и усовершенствования” от 20 мая 1896г. ввело такие сходные с современными терминами понятия, как технический характер предъявляемого решения, существенная новизна, единство изобретения, существенные особенности изобретения. В конце концов словесно выраженные существенные особенности стали очень похожи на современную формулу изобретения.

После получения заявления о выдаче привилегии Департамент торговли и мануфактур выдавал заявителю документ под названием "Охранительное свидетельство". Он публиковался в официальном издании, и именно этот факт давал право заявителю для совершения активных действий со своим изобретением, заключающихся во внедрении, публикациях с целью рекламы, сделках с будущими правами и пр.

Можно сделать вывод, что, введя охранительное свидетельство, патентное законодательство того времени положило начало внедрению в правовой обиход понятия временной правовой охраны, а также подняло роль публичного оповещения о правах как важнейшего элемента патентной охраны.

Таким образом, традиционные положения и принципы патентной формы охраны, сохранившиеся во многих моментах и поныне, сформировались в разных частях света именно в период становления и расцвета национальных систем.

Максимальная конкретизация объекта охраны с целью его индивидуализации и обособления от аналогичных или сходных объектов путем требования составления описания и формулы изобретения и экспертизы по имеющейся базе данных; точное очерчивание объема правопритязания в момент подачи патентной заявки; выдача патента с закреплением конкретного объема исключительных прав; свобода использования патента самыми различными способами по усмотрению его владельца; возможность защиты прав владельца всеми способами, в том числе с привлечением авторитета государства, от имени которого выдан патент, — все эти положения являются несомненно достижениями правовой мысли и правоприменительной практики различных стран.

Эти положения не утратили своего значения и в наше время. Однако в определенный период и при определенных условиях такая правовая четкость становится уже самоцелью, не способствует свободной торговле, так как в этом случае становится невозможным защитить права тех, кто поставил своей целью получение такой охраны не в одной, а в нескольких странах.

История человечества знает несколько периодов ревизий положений патентного права по вышеназванным соображениям. К слову, это происходит и в настоящий период под флагом глобальных процессов либерализации торговли в рамках Всемирной торговой организации (ВТО). На этом мы будем останавливаться подробнее в ходе работы, пока же обратимся к первому такому случаю пересмотра и обновления отношений по поводу объектов интеллектуальной собственности, который имел место в конце XIX столетия.

В конце XIX в. со всей остротой перед промышленными и научно-техническими кругами встала задача достижения одновременного получения правовой охраны в нескольких странах. Физически это становилось невозможным ввиду несовершенств транспорта и связи того времени — они не были такими быстрыми, как сейчас. Публикация о поданной патентной заявке в одной стране порочила новизну того же изобретения в другой стране.

Развитие отношений в этой области тормозила и реальная разница в положениях различных национальных патентных законов. Между тем интернационализация технологий и быстрое развитие торговли требовали скорейшего устранения формального, по мнению многих, патентного барьера на пути этих процессов.

Поводом для начала длительного периода работ по гармонизации национальных патентных систем и создания мировой системы охраны объектов интеллектуальной собственности стала угроза фактического срыва очередной, 1873 года, международной технической выставки в Вене. Представители государств обосновывали свой отказ опасениями потери приоритета своих изобретений ввиду неадекватной правовой охраны, а также промышленного шпионажа.

Спасая положение, австрийские власти инициировали принятие специального закона, предоставившего временную правовую охрану изобретениям, промышленным образцам и товарным знакам тех иностранцев, которые представили их на выставку. Этот акт сам по себе был прецедентом и положил начало пониманию необходимости представления национального режима для иностранцев.

Для осмысления этих событий в том же 1873 г. был созван Венский конгресс по патентным реформам, провозгласивший необходимость установления таких принципов, как право изобретателей на получение адекватной охраны в разных странах одновременно и равенство граждан стран и иностранцев в режиме охраны объектов творчества.