Страница - 10

Славнейший из акынов

Из мавзолея мы пошли в его дом. Низкий, но просторный дом, который предоставило ему правительство, множеством характерных мелочей красноречиво говорит о самобытной личности народного певца и времени, в которое проходила его жизнь. Останавливаемся перед картиной, отражающей целую эпоху. Казахстан феодальный. Богач-бай отправляется со своими стадами на летние пастбища. Нарядная одежда, изукрашенные юрты, погруженные на верблюдов, тучные стада — все говорит о его богатстве. Сидя на лошади, указывает он своим оборванным работникам, где распахивать и что сделать к его возвращению. И тут, в степи, где человек, кажется, должен быть свободен, как вольный ветер, где звезды и солнце над головой, спаленные травы и вода должны принадлежать каждому, богачи сумели присвоить себе все стада, пастбища, колодцы, а беднякам достался лишь тяжелый рабский труд.

Вот и мечтал казахский народ о свободе и бился за нее против баев, царских губернаторов, против контрреволюции и, наконец, против фашизма во второй мировой войне...

Свой триумфальный путь народного певца он (Джамбул) начал в 12 лет, когда акын Суюмбай дал ему домбру — двухструнный музыкальный инструмент. Уже через 2 года он складывал стихи, пел и импровизировал в аулах, юртах кочевников, среди пастухов в степи, выступал на торжественных состязаниях акынов и на одном из них превзошел даже знаменитого Кулмамбета. Так случилось потому, что Кулмамбет прислуживал баям, а Джамбул пел о горе угнетенного народа. Домбра Джамбула не умолкала и при самодержавии. В полный голос акын запел после революции... Джамбул сражался своей песней и в последнюю войну. Его стихотворение «Ленинградцы, дети мои!», расклеенное на всех развалинах и перекрестках сражающегося Ленинграда, было равносильно, как говорят об этом люди, пережившие блокаду, боевому подкреплению.

В последний раз Джамбул пел в мае 1945 года... Ему подали домбру и попросили, чтобы он сложил стихи во славу победы. В последний раз под взволнованными старческими пальцами зазвенели струны домбры и из уст Джамбула полились стихи, настолько проникающие в душу, что люди, которым надлежало удержать их для потомства, словно онемели, и не записали ни строчки. Все это рассказал нам очевидец — товарищ Кузембаев. То была лебединая песня Джамбула. Вскоре после этого его не стало.

Акыны есть и в наше время. Нам предстояло познакомиться с одним из них — Абдугали Сарыевым. Эту приятную неожиданность нам приготовил Тезекбай Джамбулов — сын знаменитого певца.

Под звуки домбры

Абдугали за шестьдесят, он крепко сложен, несколько полноват в поясе, но отнюдь не толст: у него широкое массивное лицо, темное от загара, узко прорезанные карие глаза и патриархальная бородка.

Акын несколько раз погладил струны домбры, пока в уме его рождались строчки (что было видно по сосредоточенному выражению лица), потом взял ноту слегка придушенно и в нос. Целую строфу он пел на этой ноте — это скорее походило на речитатив — и лишь к концу взял на две терции выше. Так как мы, разумеется, не понимали казахский текст, товарищ Кузембаев переводил. Задача у него была не легче, чем у тех, кто записывал песни Джамбула. При этом товарищ Кузембаев должен был еще и делать перевод с казахского на русский. Как ухитрялся он справляться со всем этим: в одно мгновение переводить и сохранять при этом непосредственность и свежесть импровизации, рожденной при особом душевном подъеме, и своеобразный ритм и рифму, да еще богатые поэтические образы и сравнения, которыми так изобилует народное творчество Азии?!...

Абдугали Сарыев вел свой речитатив под звуки домбры, иногда прерываясь, чтобы подкрепиться чашкою кумыса. О чем он пел? Прежде всего приветствовал гостей и попросил разрешение спеть. Потом высказал сожаление, что лично не знаком с народом Чехословакии, но тут же выразил радость, что теперь через посредничество гостей может его приветствовать. Это было вступление.

Певец продолжал. Теперь речитатив его был, по существу, краткой историей казахского народа, почерпнутой из опыта собственной жизни. Он пел о прежней доле казахов. О том, как были они раньше только кочевниками, которых вместе с их стадами постоянно гнал с места на место голод. У бая были стада, наложницы, красивые юрты, была вода и поле, верблюды и лошади. У бедняка не было ничего, кроме рваной рубахи да дырявой юрты. С утра до ночи гнул он спину на бая. Пас и доил ему скот, стриг овец, тянул воду из колодцев двадцатиметровой глубины, чтобы напоить стада. За это бай милостиво разрешал ему воспользоваться своим верблюдом при перевозке юрты на новое кочевье, давал немного кумысу или простокваши, а в конце года — трех баранов и несколько монет. А каково было молодому казаху обзаводиться семьей? Где было взять ему средств на калым (выкуп за невесту, уплачиваемый ее родителям), на новую юрту,— а без нее с семьей что за жизнь?!

О чем поют в наши дни

Потом акын перешел к рассказу о наших днях. Нынче сыновья казахов — трактористы, колхозники, токари, инженеры, учителя и врачи. В наши дни в Казахстане — театры, кино, школы, книги...

Тягуче льется в ночи пение акына. Он разгорячен, и виновато ли в этом опьяняющее действие кумыса или звуки домбры, или творческое вдохновение импровизатора — определить трудно.

Долго еще ведет он свой поэтический речитатив, и долго мы беседуем в перерывах. Он рассказывал, что акынов теперь становится все меньше. Бывает еще, по-старому сойдутся и устроят состязание в импровизаторском искусстве. Он сам частенько выступает — главным образом, на собрании колхозников, где агитирует за быстрейшую уборку урожая, за новые методы в работе, за дальнейший рост животноводства.

Когда стрелки часов показывали уже второй час пополуночи, акын кончил свой речитатив словами о технике. (Как странно было слышать их из уст бывшего кочевника!) Техника у нас растет и служит на благо людям. Раньше мы знали друг о друге, а теперь, благодаря технике, смогли увидеться. Вы прилетели на самолете, как птицы, и вот мы можем рассказать друг другу о своих братских чувствах и о дружбе.

Акын допел. Лампа уже догорала и чадила. Пора было спать...

Идем обратно мимо потемневшей гробницы, над которой высятся почетным караулом тополя. Вечная память Джамбулу! Не напрасно звенела его домбра, не напрасно он пел, боролся, поднимал народ на бой. По его примеру и теперь еще поют акыны. Но им одним уже не справиться со своей задачей. Преемниками их импровизаций, невольно порождавшихся неграмотностью певцов и слушателей, стали в наши дни поэты и писатели, создающие стихи, поэмы, рассказы и романы. Слова их разносятся сегодня тысячами экземпляров книг, волнами радио. И они тоже поднимают и подбадривают, потому что надо идти дальше, идти вперед. Надо с помощью техники изменять лицо степи и пустыни. Надо распахнуть минеральные сокровищницы казахстанских просторов. Надо быстрее строить заводы и электростанции.

Джамбул их учит петь. Чтобы слова летели далеко — до глубины людских сердец.

О МУХТАРЕ АУЭЗОВЕ

Мухтар Ауэзов. «Перед рассветом» (Австрия)

В далеком казахском крае названия многих причудливых гор, испещренных оврагами равнин и бескрайних пастбищ, говорят о времени Чингис-хана и Золотой Орды. В бесчисленных сказаниях и песнях воспевают акыны жизнь и деятельность мужественных великанов и доброжелательных батыров, поднимавших меч в защиту своего народа.

В середине прошлого века одноглазый ага-султан Кунанбай, отличавшийся необыкновенной жестокостью, управляет многочисленным казахским родом тобыкты. Строго придерживался он старинных обычаев предков и усугублял тем самым непримиримую ненависть между отдельными родами. Его сын Абай воспитывался в городе. Вернувшись в родной аул, он замечает жестокие схватки между родами за хорошие пастбищные угодья. Проявляющаяся при зтом жестокость отца вызывает у Абая отвращение.

Абай влюбляется в Тогжан, дочь «врага» своего отца. Для него начинается время неутолимой тоски, больших чувств и мечтаний. Однако отец приказывает сыну взять в жены другую, совсем незнакомую ему девушку Дильду. Абай стремится подавить чувство боли и обиды, посвящая себя чтению любимых книг. С помощью русских друзей он ищет пути, которые помогли бы его народу выбраться из невежества и отсталости.

Юноша любит песни акынов, вскоре он сам переводит Лермонтова и Пушкина, и своими собственными песнями в сопровождении домбры завоевывает сердце родного народа.

Автор этого большого исторического романа (о содержании его речь шла выше) — казахский писатель и филолог Мухтар Ауэзов. В многолетней исследовательской работе он воссоздал все детали жизни основателя казахской литературы, поэта и просветителя Абая Кунанбаева. Захватывающими сценами из многих, часто драматических явлений жизни Абая Ауэзов показывает людей и события, оказавшие влияние на духовное развитие поэта. Автор мастерски сумел передать красочную и интересную картину жизни казахов, которые во времена Абая были еще кочевниками и исповедовали исламскую религию. Сцены кровавых столкновений сменяются сценами нежной любви.

Художественная красота языка, ярко выраженные характеры, великолепно нарисованные сцены и истинно гуманистические основные идеи делают этот роман произведением мировой литературы.

Альфред Курелла (Германская Демократическая Республика)