Страница - 16

Реальная ситуация: какие скрываются опасности и пути выхода

Представляется недальновидным вариант разрешения кризиса и сохранения политической стабильности путем угнетения национальной (этнической) идентификации титульного этноса и одностороннего укрепления государственной (гражданской) идентификации. Этот путь много проще, поскольку он является как бы инерционным постсоветским вариантом развития. Превалирующей культурой остается “советская”, т.е. русская культура. Что же касается развития казахской культурной идентичности, то она происходит методом “точечной бомбардировки” или внедрения в сознание неких “этнографизмов”, убеждающих людей в существовании, в фактическом наличии “туземной” культуры.

За 6,5 лет существования независимого государства принято две Конституции его, обе которые написаны в оригинале не на государственном казахском (относящемся к тюркской языковой группе), а на русском языке. Лишь один из множества принятых Парламентом законов (Закон “О миграции”) был написан на государственном языке. Характерно, что Генеральная прокуратура РК, информируя главу государства о ходе исполнения Закона “О языках в Республике Казахстан” указывает, что “в статье 4 закона говорится, что государственным языком Республики Казахстан является казахский язык”. Далее отмечается, что “в некоторых регионах страны эти требования выполняются”. В качестве примера приводится одна Актюбинская из ныне существующих 14 областей Казахстана (12). Практически такое же удручающее положение и в официальном отношении к тому, что касается традиций, религии, истории и Отечества казахов, не говоря уже об экономике традиционно преимущественно казахского аула (сельского хозяйства). И это несмотря на то, что “в демографической и политической сферах этническая конкуренция протекает с вполне очевидным доминированием казахского этноса”.

В такой ситуации чем далее, тем более растет уверенность, что доминирование казахов в демографической и политической сферах не решает проблем и цели суверенизации. Это в свою очередь грозит дестабилизацией политической обстановки, которая в условиях несформированнос-ти эффективных демократических механизмов разрешения кризисов может быть длительной и плачевной для свободы и демократии в Казахстане.

В целях предотвращения такого хода событий, необходимо эффективно отстаивать интересы казахского этноса, прежде всего в культурной сфере в широком смысле и интересы идентичного Казахстана в экономической сфере. И ныне в условиях признанной международным сообществом политической независимости Казахстана, в условиях хрупкой политической стабильности внутри страны необходимо сместить акценты и поменять приоритеты.

Из представленного анализа видно, что усиление национальной идеи, укрепление этнической идентичности титульного этноса несколько увеличивает потенциал конфликтогенности. Но учитывая ощущаемый на психологическом уровне и заметный по средствам массовой информации рост за последние два года государственной (гражданской) идентичности всего населения Казахстана, а также укрепляя институты демократии на всех направлениях, включая развитие этнической конкурентности в политике — в сфере управления — можно снизить этот потенциал. Сюда же относится необходимость создания реально действующих механизмов сохранения политической стабильности, как то: на уровне политических институтов — легально действующие в представительных органах власти и выражающие интересы различных слоев населения партии; на уровне политических процессов — периодически происходящую смену политической элиты в соответствии с “маятниковостью” смены процесса либерализации экономической жизни, приводящей к росту богатства и “обнищанию масс”, процессом социализации экономики и спада экономической активности; на уровне социальной структуры общества — создание, рост и укрепление среднего класса.

Создание правовых и политических механизмов сохранения политической стабильности в обществе даст возможность без “боязни собственной тени” заняться национальным и культурным строительством, то есть теми вопросами и проблемами, ради которых народ стремится к свободе, борется за нее и добивается независимости.

ЛИТЕРАТУРА:

(1) От тоталитарного прошлого — к стабильному и демократическому Казахстан / Доклад Президента Н.А. Назарбаева на торжественном собрании, посвященном Дню независимости и объявлению города Акмолы столицей Республики Казахстан // Казахстанская правда, 1997. 14 декабря.

(2) Кажегельдин А.М., Дзлиев М.М., Потрубач Н.Н. Безопасность социума (словарь-справочник). — М., 1997. С.34.

(3) Branthwaite A. The psycological basis of independent statehood // States in changing world. — Oxford, 1993. — P. 46-65.

(4) Арын М. Бес анық (Тәрбие туралы толғамдар). — Алматы: Арыс, 1996. — 120 бет. 13 б.

(5) Концепция формирования государственной идентичности Республики Казахстан. (Одобрена Распоряжением Президента Республики Казахстан 23 мая 1996 года N2995). // Казахстанская правда, 29 мая 1996.

(6) Арынов Е.М., Машанов М.С. Идейные парадигмы в эволюции общественно-политического процесса в Казахстане // Саясат, № 9, сентябрь 1997. С. 51.

(7) Кадыржанов Рустем. Культурный контекст формирования нации в Казахстане // Культурные контексты Казахстана: история и современность: Материалы международного семинара, посвященного 100-летию М.О.Ауэзова / Сост. А.Кодар, 3. Кодар. — Алматы: Ниса, 1998. С.85.

(8) Semuel P. Huntington. The Clash of Civilizations and Remaking the World Order. — Simon & Schuster. New York. 1996. 358 p.

(9) Нодия Г. Национальный компонент демократии // Юридическая газета. 1995. 13 декабря.

(10) Геллнер Э. Нации и национализм. Вопросы философии. N7. 1993. С. 119-131.

(11) Akhmetzhanova G.K., Sadykov N.M. Evaluation of the Level of Civic Self-Identification of the People of the Republic of Kazakstan (Analysis of mass public survey) // Institute for Development of Kazakstan. Almaty. May. 1996.

(12) Как исполняется Закон “О языках в Республике Казахстан” // Казахстанская правда. 21 января 1998 г.

КУЛЬТУРНЫЕ СМЫСЛЫ КУЛЬТУРЫ

Прочитав такой заголовок, читатель, вероятно, подумает, что некий сноб собрался объяснить “бескультурным” людям действительный смысл культуры и жаждет оваций в свой адрес. И в том контексте культуры, который у нас продолжает превалировать, будет почти прав. Слово “культурный” у нас, преимущественно, понимается не как принадлежащий к определенной, особенной культуре, а как “хороший”, “лучший”, “приличный”, “интеллигентный” и т.п. А термин “культура” — как искусство, художественное творчество, как несерьезное “новости культуры”, затем, как вовсе никчемное, “новости спорта”. Собственно новостями или главными государственными событиями страны считаются политические и экономические “новости”.

Такой контекст сохраняется в нашем сознании с советского времени, где культура, “наследуя все прогрессивные достижения человечества, выступает как многообразная по национальным формам, социалистическая по содержанию”. Это означает, примерно, что светофоры устанавливались в городах и поселках (“прогрессивные достижения”), кое-где они работали (“национальная форма”) и повсеместно игнорировались (“социалистическая по содержанию”). Смекалистые иностранцы, вкладывающие в понятие культуры большее национальное своеобразие, ее инаковость, видя, как все советские дружно идут на красный свет, понимающе кивали и бормоча себе под нос: “In Rome do as romes do” (B Риме делай как римляне), покорно шли вместе с советскими против достижений цивилизации.

То же касается нашей “культуры питья”. То есть, необходимость пить везде, всегда “и никаких гвоздей” также почти безропотно принимается иностранцами и даже, подозреваю, доставляет им некоторое удовольствие, если бы не остающаяся зависимость от своей культуры, то есть своих фирм, боссов и бизнеса. Для них культура, в каких бы формах она ни проявлялась, есть нечто императивное, что необходимо соблюдать, даже ходя “по лезвию ножа” и, пусть даже, в глубине души скрывая свою уверенность в неполноценности и варварстве туземных обитателей. Для нас, вообще, культура, какова бы она ни была, есть нечто вовсе необязательное, привходящее, надоедливое и мешающее “главному”. Поэтому ее лучше игнорировать. Это ныне наша культура. Конечно, проще было бы назвать это бескультурьем, но я не считаю всех нас специалистами в духовном вандализме.

Что есть культура для нас?

Понятно, термин “культура” очень многозначен и у каждого, вероятно, свое понимание его, и в этом смысле совсем необязательно выставлять напоказ свое частное, не самое оригинальное, а то и вовсе безвкусное понимание этого термина. Тем более, что, по определению Гегеля: “Под словом “культурные люди” можно ближайшим образом понимать таких людей, которые в состоянии сделать все то, что делают другие, и которые не выставляют напоказ своей частности, между тем как у некультурных людей обнаруживается именно последняя, так как их поведение не следует всеобщим свойствам вещей… Культурность, следовательно, есть сглаживание особенности, чтобы она вела себя согласно природе предмета” (Гегель Г.В.Ф. Философия права. — М.: Мысль, 1990. С.233). Философ попытался дать сущностное определение культуры, проникнуть в ядро понятия. Удалось ли ему это? Во многом, да. Но ведь возникают новые противоречия.

По-видимому, иностранцы, ведущие себя у нас так, как описано выше, согласно определению, действительно культурные люди. Тогда и наша “бес-” или “некультурность” есть именно наша (для них в особенности) культура. Что есть тогда “культурность” для нас, а не для иностранцев? Для нас, вероятно, это достаточно ограниченная и мало популярная, даже элитная сфера, которая мало касается жизни и, как уже сказано, вовсе необязательная вещь. Отсюда такие высокие ценностные или политические определения как “храм искусства” (ходить в храмы, как известно, мы не имеем привычки), интеллигенция (казахская интеллигенция русской империей была, по-видимому, полностью уничтожена в 30-е годы нашего века; нынешний реполитизиро-ванный термин подразумевает лишь, что это только-де ее прерогатива — думать, а как — не имеет значения, лишь бы с пользой для власти, то есть, опять же, не для культуры, а для политики) и пр. “культурные заведения” — музеи, библиотеки, театры… При входе в них — начинается культура, при выходе — заканчивается. А что же начинается? Неужели самое важное? — политика и экономика? А в самом ли деле они вне культуры? Как показывает наш опыт — да, ведь там существуют свои законы, не подчиняющиеся культуре, то есть тому, что творится человеком. Там все объективно и безсубъектно. Там ничего не обусловлено генетически, не сконструировано рационально. Там действует традиция заученных “правил поведения”. Например, активность и упорный труд, эффективность и полезность, материальное благополучие и уважение к науке, стремление к личному успеху и вера в прогресс? Или, быть может — уклонение от решений и от ответственности, “где бы ни работать, лишь бы не работать” и пр.

“Но ведь это и есть культура!” — воскликнет читатель. Тем не менее, у нас она понимается только лишь как искусство, театры и библиотеки. А экономика, политика, в целом выбор пути развития не как культурный выбор, а как “модель экономического развития”. В лучшем случае употребляются термины политическая культура, правовая культура, экономическая… и т.д. При этом предполагается, что в этих областях у нас полное ее отсутствие, проще говоря, бескультурье. Следовательно, вместе с развитием этих сфер самих по себе идет процесс целенаправленного формирования этих отдельных культур, если угодно, субкультур.

Таким образом, господствует полная фрагментарность и следовательно налицо культурный конфликт. Кроме вышеизложенного и из-за того, что происходит конкуренция двух основных этнических культур — казахской и русской. Наш виднейший политолог, уважаемый д-р Кадыржанов Р.К. выделяет три сферы общественного бытия, в которых конкуренция казахов и русских выражается наиболее отчетливо, а именно демографическую, политическую и культурную. “В демографической и политической сферах этническая конкуренция протекает с вполне очевидным доминированием казахского этноса, — пишет он. — Что касается культурной сферы, то положение здесь предстает сложным, неоднозначным и даже противоречивым”.

Действительно, полагаю, что это вполне корректное и научное разделение сфер общественного бытия в данном случае на три, чтобы выделить наиболее проблемную и проводить достаточно четкий и ясный анализ. Жизнь, к счастью, а в данном случае и к сожалению, более многообразна и показывает, что зачастую наш способ анализа или наш язык не всегда адекватны для описания социальной реальности, что косвенно признается в последних словах процитированного высказывания. Представляется, что эта социальная реальность более целостна, неразрывна, континуальна и многие проблемы возникают именно в результате стереотипно производимого нами разделения, разграничения не только, и даже не столько в научном разуме, что неизбежно и необходимо, но и в нашем обыденном понимании реальности. А это, думаю, дает свои негативные последствия, порождая псевдомифы и создавая атмосферу такого понимания культуры, которое продуцирует конфликт и низводит ее до отдельной несамойважнойсферы (НСВС?).