Страница - 14

ДАГЕСТАН

поэма

Кавказ, Дагестан, люди горной страны,
Вы в душу вошли, в мои думы и сны,
Восславлю величие гор и красу.
Легенду о горцах я в сердце несу.
Читатель, известна мне критиков резвость.
Ты – главный судья и суди меня трезво,
В степи эту песню я выпустил в свет,
Как друг-собеседник, а не как поэт.
Звучит по-казахски Кавказ кратко «Кав».
Его Бог особой красой наделил.
Там с ревом, беснуясь, как сильный удав,
Сквозь горы путь Терек могучий пробил.
Природы венец – бесподобный Кавказ.
Любуешься им, хоть ты видел не раз.
Народ Дагестана, отважный народ,
У гор этих, с ними сравнявшись, живет.
1
Начну свой рассказ я о горной стране,
Встречает врага она лишь на войне.
Поныне... Раздастся обидное слово –
К сражению сабля жигита готова.
(А повесть кавказская ниже начнется),
Традиция эта от предков ведется, –
В гневе в нем стоит крови заиграть,
Тут недруг не сможет и руку поднять.
Высокий Кавказ легкой дымкой одет.
С вершин снеговых светло-синий льет свет.
Лучи осыпаются с дремлющих гор
В лога и долины – на мирный простор.
От сна пробудились певцы-соловьи,
Подобны подснежникам ранним они.
И пух поправляют, и голос – на лад,
Пропеть до жары свои песни спешат.
На квинту настроившись, вот залились.
Дар Божий – чудесные звуки неслись.
А птички, стараясь, звучнее поют.
Пусть песни всю грусть, всю печаль унесут,
Ночь спрятала шаль свою – черный покров,
И слышится пение горных певцов.
Склонившись, внимают деревья, цветы.
Кавказ гордый слушает их с высоты.
Возможно, в строках этих, что не сказал,

Но гений России все там описал,
А вот города Дагестана видны,
Терпевшие беды не раз в дни войны.
В одном из разрушенных тех городов
Дом старца Юсупа стоит средь домов,
Пред ним – сам Юсуп, на лице – горя след.
Не слышит он птиц, гор не видит он, нет.
Вдруг женщина вышла из дома одна.
Спешит, озабочена чем-то она.
– Звала? – Юсуп тихо, с тревогой спросил.
– Родную хочу видеть, нет больше сил.
– Ей плохо, – ответ был, – ей плохо совсем,
Еще не простила, пришла я ни с чем.
Когда я спросила, позвать ли тебя, –
Ни слова, и слушать не хочет меня! –
Как будто вздох сильный часть горя унес,
Но были глаза старика полны слез.
На память дела роковые пришли.
Промолвил: «Возмездье за горе Эли».
Горячие слезы из глаз потекли.
Морщины препятствовать им не могли.
Сейчас не узнать его черных усов:
Лежит на них жгучий белесый покров.
Красавицу дочь не увидеть ему.
Молитву проклятья он вспомнил к тому.
И стали пред ним проходить чередой
Дни горя и слез, только в жизни чужой.
Как рос Юсуп в юности, был он каким.
Прожил он как жизнь, жизнь какая за ним.
Где горя начало, причина его
Теперь по порядку дойдем до всего.
III
Юсуп – батыр юга, герой Дагестана.
Щедроты от жизни берет неустанно.
И шуток не терпит он, гордая грудь,
Он думает: выше других его путь.
Я начал с конца, друзья, повесть свою.
Кавказские горы воспел, что люблю.
Теперь расскажу я о людях страны:
Хоть дивной красы эти горы полны.
Весна оживленье в природу внесла,
Но людям земля их как будто тесна.
Раздоры и распри, и гибель людей...
И страшен Кавказ, когда горцы в беде.
Юсуп неподвижен, суров его лик,
Под грузом несчастья он в скорби поник.
В преклонные годы он горе познал,

Покинули силы, друзья и кинжал.
Юсуп с детства сверстников опередил.
Он смел, испугать его нет в мире сил.
Батыр с непокорной отважной душой.
Он, смерть побеждая, жил во славе земной.
В бою он сражался, ничуть не робея,
Соперник ему не встречался сильнее,
Могучие мускулы духу под стать,
Кто скажет, что можно его испугать?
Похож на Юсупа, гроза пред врагом,
Жигит молодой слыл отличным стрелком.
Единственный сын он старухи Эли,
А звать Ибрагим... Они вместе росли.
Легко говорил он, умело шутил
И публику юмором тонким смешил.
Язык, говорят, до беды доведет.
Бывает, что шутку иной не поймет.
В традиции было у горцев в ту пору
Устраивать жизненный той, на котором
Кто в играх народных победу возьмет –
Того прославлял, торжествуя, народ.
– Соперника нет Ибрагиму в стрельбе
И в джигитовке, и в жаркой борьбе.
Где б ни был средь лучших ведь место его, –
Так сына народ восхвалял своего.
Здесь что-то Юсупу сказал Ибрагим.
Задел не на шутку он словом своим,
И ссора случайно в тот миг началась,
Со злобой не сводит Юсуп с него глаз.
Не вынес ровесника шутку Юсуп,
Судьбой разбалован, и горд он, и груб.
Другой улыбнулся б, ответил, как мог,
Но сердце Юсупа – лишь гнева исток.
С Юсупом нельзя дружелюбно шутить,
Рискованно шуткой врага в нем нажить.
Он стал Ибрагиму отныне врагом.
За саблю хватается молча, тайком,
Закончился той, разошелся народ.
Смеясь, Ибрагим беззаботно живет,
Решил он в один из безоблачных дней,
Пойти на охоту на диких зверей.
Юсуп – среди гор, он завистлив и зол,
Архара увидел, пригнулся, пошел.
Крадется, за камнями прячется он.
Азартом охотничьим он заряжен.
В волненьи неверно ружье зарядил,
И вот, притаившись, курок он спустил.
Но пуля его не задела козла,
Вспугнула добычу и вдаль угнала.

На выстрел Юсупа бежит Ибрагим,
Архар на вершине горы – невредим.
Успеет он справиться с ним и потом...
Юсуп его встретил не другом – врагом.
В ружье вложил снова Юсуп свой заряд.
Но кто же теперь на прицел его взят?
Архар далеко. Все же спущен курок.
Что видим? Упал Ибрагим. О, мой бог!
Но жив Ибрагим. Его слово, как бич:
– Искусство мое тебе ввек не постичь!
А мимо стрелять не в манере моей,
Стреляю без промаха – ты так сумей.
И власть потерял над собою Юсуп.
В ком гнева не в меру – нередко тот туп.
Не помня себя, он в момент подскочил
И в сердце собрата кинжал свой всадил.
Кинжал Ибрагима был тоже при нем,
Он мог бы сразиться с коварным врагом.
Но сердце пробито – и жизни конец,
И мать зарыдает, и старый отец...
Едва прошептал Ибрагим: «Все ж убил,
С тобой я по-дружески, просто шутил.
За мной мать родимая тоже умрет.
Ну, радуйся. Что ж пусть душа запоет».
Ужасная смерть – от врага умереть.
У Бога мы встретимся – будешь жалеть.
Убит Ибрагим, на земле он лежит,
Юсупа кинжал его кровью облит.
За шутку убит в стороне от людей...
И прочь удаляется черный злодей.
О, свет, кто хвалу тебе песней воздаст,
Такие награды готовишь для нас?
Вины нет и лжи, честно думал он жить.
Нет, жизнь молодую ты должен хранить,
А жить справедливо ты учишь нас всех.
Свершил Ибрагим что? И в чем его грех?
Вновь юное сердце ты кровью омыл.
Ты правдой нигде никому не служил.
Давно Ибрагим неподвижно лежит.
Его дней земных час последний пробит.
Два дня спустя проходил путник здесь,
Нашел труп, принес людям горькую весть.
Лишилась сознанья старуха Эли.
С гор труп Ибрагима домой принесли.
– О боже! – взмолилась несчастная мать.
Убийцу прошу отыскать, наказать,
– О боже, была я твоею рабой.
Назвать меня некому больше родной.
Всесильный пророк, – все во власти твоей,

Пусть кару твою испытает злодей.
– Дай матери горе, получит пускай,
Пусть льется оно для нее через край.
Отцу его тоже и детям родным,
Чтоб вечно покоя не знать больше им. –
Каноны прочла, все, наверно, Эли.
Молитвы до звездного неба дошли.
Отныне Юсупу несчастье – брат,
Он в саклю бежит от слов жгучих, как яд.
Эли после сына семь дней прожила,
И в пятницу с белого света ушла...
До смерти Аллаха просила с мольбой
Врагу обернуть его дело бедой.
Не дни пролетели, а годы с тех пор.
Проклятья – проклятья, они – не укор.
Но мысли Юсуп те отбросил, забыл.
В заботах житейских спокойно он жил.
О жизни Юсупа хочу рассказать.
Не стану нажитое перечислять.
Подобные львам, росли пять сыновей
И дочь Закира. Поведу речь о ней.
Единственной дочерью Богом дана.
Средь женщин красива она так одна.
С любовью ее породил Бог на свет,
Как в лучшем зерне, недостатка в ней нет.
Увидев однажды – теряешь покой:
В глазах огонек, брови тонкой дугой,
Все люди на девушку с лаской глядят.
«Она – земной ангел», – ей вслед говорят.
Играет в ней кровь половодьем весны,
Ей косы густые природой даны.
В улыбке от губ отражается свет.
У гор и в горах Закире равной нет.
Средь трав иногда в поле роза цветет...
Вот так Закира среди братьев растет.
Движения быстры, легка, как коза.
– Газель, – раздаются ей вслед голоса.
Волнистые волосы нежны, как шелк.
На них равнодушно смотреть ты б не смог.
Как ночь, только полные света глаза.
Ее не назвать совершенством нельзя.
И зубы, и нос, и ресницы... Да что ж,
Из тысяч никто на нее не похож.
Еще украшает характер людей.
Поступки ее нам расскажут о ней.
О, щеки с румянцем, как снег, белизной,
Сорвется ли с губ твоих слово «родной»?
Увидев ее, не свернешь ты с пути,
И, как заколдован, нет сил отойти.

О ней без конца б говорить, говорить.
Но право дано одному с нею быть.
И ум, и характер, и внешность даны,
На редкость с душой чистой в ней сплетены.
Отец обеспечен одеждой, едой.
Есть дочь, сыновья в его сакле родной,
Али и Муса, Джагифар и Таяр,
Рахим – самый младший. Таков Божий дар.
Призов обладатели в каждой игре.
Герои в сраженьях, кровавой борьбе.
Сказал бы, что трудности им трын-трава,
Но есть еще в мире судьба, есть судьба.
Идут состязанья.. Кто приз заберет?
– Юсупа сыны, – отвечает народ.
Бесстрашны они и в горячем бою.
Вступают в него среди первых в строю.
В ту пору побед и успехов больших
Отважный жигит стал товарищем их.
Из рода бедняцкого был Джабрахил,
Но умный, красивый. Героем он слыл.
Родился по воле Аллаха, подрос.
Усы, брови – крылья, с горбинкою нос,
Широкие плечи – так выглядит он.
Нет горца такого, с кем был бы сравнен.
И он Закиру увидав, в тот же миг,
Влюбился в нее, головою поник.
И он умереть, иль жениться решил.
Взнуздаешь судьбу свою? Хватит ли сил?
Он встретил любовь, попал в сети любви,
Страдания сердце терзают, как львы,
Нельзя подружиться с богатой никак.
В бессилии злобном твердит: «Я – бедняк!»
Влюбленное сердце не в силах молчать.
Богатство нажить бы иль чудом достать!
– Украли горянку! – разносится весть,
Сынов Дагестан поднимает на месть.
Огнем гордой чести жигиты зажглись.
Бесстрашные духом на клич собрались.
Пусть силу расплаты почувствует враг.
Кто ночью пришел к ним, как вор, – не кунак,
Али и Муса отправлялись вдвоем.
Им удали хватит в огне боевом.
И с ними идет на врага Джабрахил.
Ключи своей жизни он долгу вручил.
В поход проводил Юсуп сразу двоих,
Али и Мусу. Там немного таких.
Но если судьбой уготована смерть,
Любого заставит судьба умереть.
Герои Кавказа, оставив свой дом,

Идут в наступленье сразиться с врагом.
Увидев ту битву, кто там не рожден,
– Пришел конец света, – твердил бы сквозь
стон.
Как рой саранчи, из ущелья ордой
Вдруг туча людей вышла с шумом на бой,
Пугая, кругом звучно пули свистят.
В дыму огонь гаснет, то вспыхнет опять.
Без устали раненых тянет земля.
Как рыбы в грязи, бьются павших тела.
Там пятеро были из стана врагов,
Без счету они порезали голов,
Пальнув по врагам, на покой в небеса
Отправили души Али и Муса,
Но головы этих тотчас поволок
Безжалостный враг и воткнул их в песок.
Батыр Джабрахил не жалеет себя,
От ноющей раны зубами скрипя,
Он в сторону вынес убитых с трудом,
Бесстрашие, силу увидели в нем.
Страданья и муки судьба принесла...
А многих на гибель сюда привела.
Домой побрели, но без брата, отца,
И падали слезы на землю с лица.
Теперь бесполезно вину признавать:
Молитва Эли о себе дает знать.
– Всевышний обоих унес сыновей, –
Отцу сообщили о смерти детей.
Юсуп побледнел, помрачнел его вид.
Он вспомнил, что им Ибрагим был убит;
– Но кто за один свой грех дважды платил?
Чем Бога прогневал я, чем разозлил? –
Не в силах никто смертный час свой продлить,
И в том бесполезно пророка просить,
Юсуп перестал слезы лить, и скорбя,
Познал: не воскреснут теперь сыновья,
Лишился Юсуп так двоих из шести.
Проклятья настигнут, от них не уйти.
Однажды пошел, взяв ружье Джагифар,
Пошел на охоту, и с ним – брат Таяр.
Но снова беда: из-за гор к ним плывут
Свинцовые тучи, несчастье несут.
Предсмертные мольбы, старухи наказ
Юсуп на себе испытал уже раз,
Тяжелыми тучами взят небосвод.
Незримая сила ведет их в поход.
И, двигаясь, кажется, рушит Кавказ.
Небесная битва начнется сейчас.
Под грохот раскатистый ливень полил.

И камни пудовые он покатил,
В минуту десяток взвивается стрел.
Любой человек бы в тот миг оробел.
Не в духе Юсуп, не сидится ему.
Кто горе познал, горе мнится тому.
И вправду, ушедшие перед грозой
Охотники не возвращались домой.
«Где братья?» – спросила отца Закира, –
Грозы я боюсь; им вернуться пора.
И сердце с тревогою бьется в груди;
– О, как бы в горах им не сбиться с пути! –
Юсуп отвечает ей: «Дождь переждут,
Домой невредимые оба придут.
Немало они повидали невзгод,
И каждый дорогу к спасенью найдет».
Предчувствием тяжким тревожится сам.
Не верит, не верит своим же словам.
Сказав что-то дочери, вышел во двор
И смотрит с волнением в сторону гор.
Юсупу поверила дочь не совсем,
Глаза покраснели ее между тем.
К отцу подошла с побледневшим лицом,
Махнула рукой, что, мол, без толку ждем.
От мыслей мучительных стала слабеть.
За нежную руку Юсуп ее взяв,
Повел, уложил, состоянье поняв.
А где Джагифар и Таяр – его брат?
Никто не уйдет от судьбы, говорят...
Когда проходили они над рекой,
Их сбило обоих одною волной.
Смерть братьев в ловушку свою завела,
Истерла камнями утопших тела,
И волны, их выбросив, дальше бегут.
Родные и трупов теперь не найдут.
Отправились утром искать земляки.
И кто-то с трудом их нашел у реки.
О, глупая смерть! Из всех худшая смерть.
Уж лучше в открытом бою умереть!
По саклям разнесся пугающий слух.
Сжал сердце Юсупа смертельный недуг.
Не в силах проклятий Эли избежать, –
Земля для Юсупа, как зеркала гладь.
... На кладбище братьев давно погребли.
С тех пор много дней, даже годы прошли.
И как-то Юсупа единственный сын
Пошел на охоту, пошел он один.
Из жаркого боя вернувшись домой,
Лежал Джабрахил, не владея собой.
Лечился...и встал через дней пятьдесят

И он в этот день шел зверей пострелять.
Они не встречались друг с другом давно:
Им встретиться было в горах суждено.
– Рахим, к тебе просьба одна у меня,
Сойдем же с коней, ее выскажу я. –
Слезает с коня кое-как себялюб.
И горд, и заносчив он, как и Юсуп.
Считая неравным себе бедняка,
Он слушает молча все и свысока.
– С тобою мы – сверстники, вместе росли,
Сердечные муки меня извели,
Другая родится ли, как Закира,
Она как родная мне, хоть не сестра –
Сказал Джабрахил это не без труда,
Мгновенно вспотел он, горя от стыда.
Не знал ни сомнений, ни робости он.
Но ныне робеет, любовью пленен.
Рахим – в возмущенье. Он гневно ведет:
– С такими, как ты, не роднился мой род.
И знаю красу Закиры без тебя.
Ты хочешь, чтоб в жены отдал ее я.
И вновь Джабрахил покраснел, быстро встал
И тихо, но твердо Рахиму сказал:
– Да, правда. Хочу ее руку просить,
Я тоже родился на свет, чтобы жить. –
– Согласье свое я не дам ни за что.
Хоть сможешь отца совратить ты на то.
Такие, как ты, живут в слугах у нас,
Но я застрелюсь, если только отдаст.
Горячие споры опасны при них,
Поэтому и сторонились все их.
– Я вынес из боя Али и Мусу,
Когда была смерть на виду, на носу. –
Рахим, как Юсуп, начал сердцем черстветь.
Литую свинцом в руках держит он плеть.
Наотмашь ударил, с насмешкой сказал:
– Услуга большая, не знал я, не знал.–
О, гордый глупец, пред тобой Джабрахил,
Средь горцев не трусом, батыром прослыл.
Губу прикусил он. Шумит в голове.
И алые капли текут по губе.
От боли ревет Джабрахил, как кабан.
Где сын твой, достойный его, Дагестан?
Взметнулась рука, и – кинжал на кинжал,
И чью-то судьбу этот день предрешал.
Рахим бьется в схватке, как будто шутя,
А силам противников смерть тут судья.
Бедняк – не богач, но искусный боец.
И правду докажет кинжал, наконец.

Ведь каждому жизнь тут своя дорога,
Но здесь нужны силы, и глаз, и рука.
Вонзил Джабрахил, и, распорот до ног,
Упал сын Юсупа и вскрикнуть не смог.
Скажи, Джабрахил, что таил ты в груди,
И что пережито в нелегком пути!
Рахима нашли среди гор, принесли,
Четырежды губы раскрыться смогли.
– Отец...
Закира!
Джабрахил отомстить.
И больше не в силах был он говорить.
Дал клятву Юсуп пред Рахимом в слезах,
Чтоб мстить, пока жив и есть силы в руках.
– Проклятий боялся до боли в висках,
– За кровную месть! – повторял я в сердцах.
– И ты поклянись, – говорит Закире.
Она поклялась: брат на смертном одре.
Уходит, навек попрощавшись, Рахим,
Дороги Кавказа закрыты пред ним.
Бредет Закира. Оказалась средь гор,
Сплетениям судеб есть в жизни простор.
Прислушайтесь к слову и в слове моем
Найдете вы правду. Не выдумка в нем.
Несчастье застыло слезами в глазах,
(Следа не бывало горянок в горах).
Казалось, достигла орлиных вершин,
Бежит Закира от коварства долин.
Но что это с нею: ни явь и ни сон?
Что сердце стучит: «это он», «это он»?
– Газель, – ей послышалось. – Можно присесть!
А голос, как песня, как добрая весть.
Взволнованный голос без слов ей сказал,
Что в сердце жигита огонь запылал.
Хотя поспешила скорее уйти,
Вопрос: «Кто же это?» – твердила в пути.
Домой Закира прибежала. И что ж?
От страсти любви все равно не уйдешь.
Закроет глаза – он пред нею стоит.
«Кто это?», «Кто это?» – в ней сердце стучит.
Случайно любовь пробудилась и в ней.
И девичье сердце стучит все сильней.
Стоит он пред нею всю ночь до утра,
В любовных мученьях теперь Закира.
Назавтра к горам поспешила опять,
И, к счастью, его удалось повстречать.
Расстались друзьями, чтоб встретиться вновь.
Любовь началась. Молодая любовь.
И цели заветной достигла любовь,

Лишь только расставшись, встречаются вновь.
– Родная, здесь жить невозможно теперь.
Уехать нам надо, уехать, поверь.
– Отец разрешит – и я стану твоей,
К нему обратись с этой просьбой скорей.
Но если тебе он согласья не даст,
Пойду я сама, – не разлучит он нас.
– В глаза попадись ему я, Джабрахил,
Ничуть не колеблясь, меня б он убил.
И ты поклялась, чтобы мне отомстить.
Я – здесь, пред тобой, если хочешь убить. –
От слов этих девушка в ужас пришла:
– Судьба, значит, с недругом нашим свела.
Забыла я брата Рахима, видать.
О, подлая я! – и хотела бежать.
– Исполни сейчас обещанье свое,
Возьми мой кинжал и бей в сердце мое.
Уйдешь – я умру, и убьешь – мне не жить.
Но я не виновен. Как в том убедить? –
Взяла Закира в руки острый кинжал:
– Ну что ж, расскажи, как мой брат умирал? –
Любовь победила в ней злобу и гнев.
Кинжал уронила она, ослабев:
– О, Бог, справедлив кто из нас, из двоих?
Мне душу не трогал никто из земных.
Иль в сердце мне правду вложил, чтоб прозреть.
Судьбой я опутана. Боже, ответь! –
Слова Джабрахила смогли ей внушить,
Что он не виновен, что вместе им жить!
И долго бродили беспечно они,
Познав всю безмерную радость любви.
Однажды Юсуп Закире говорит:
– Ты знаешь, мой сын, и твой брат кем убит?
Я слышал, что с кем-то он бродит средь гор.
Смотри, чтоб он нас не обрек на позор. –
Сказал так Юсуп Закире. И она
Ответила, горькой тревоги полна:
– Кто видел? Не знаю, не видела я.
Отец, говорить понаслышке нельзя.–
Мамыту Юсуп, пастуху он сказал:
– Чтоб ты, Джабрахила увидев, знать дал.
Я ввек не забуду меньшого наказ.
Увидишь – смотри, чтоб не скрылся он с глаз. –
Прошло много дней, и идет, как всегда,
На смену спокойствию снова беда.
Мамыт, чтоб ослеп он, к Юсупу спешит.
– Я видел врага твоего, – говорит,
– Своими глазами увидел, узнал.
Недавно ушел он за тот перевал,

Ты тверд в исполнении воли своей.
Бегу и бегу, вот и я у дверей.
Окликнул Юсуп своих слуг в тот же миг.
– Кто хочет награду? – спросил он у них.
Захватим в кольцо Джабрахила втроем.
Не слушая слов оправданья, убьем, –
Касен с Кусаином с ним вместе пошли.
И эти – не люди; у них нет души.
– Кинжал как? – Юсуп у Касена спросил,
– Недавно провел по овце – разделил.
– И мой не промажет, – сказал Кусаин,
Могу я сразиться без вас с ним, один. –
Такой кровопийца, что мог пожелать?
Кинжал лишь вонзить хочет по рукоять.
Сверкают глаза, – Юсуп местью горит.
Нахмурены брови, и кровь в нем кипит.
Засунув за пояс кинжалы свои,
Схватить Джабраила рванулись они.
На камне, собравшись идти, он сидел.
Пред ним – Закира, он в глаза ей глядел!
Обняв в поцелуе, расстался он с ней,
Чтоб встретиться завтра у тех же камней.
Но странные звуки до них донеслись.
Иль люди, иль звери, пойми, разберись.
– Пойду, до свиданья, идти мне пора, –
И с места метнулась домой Закира.
Вдруг скрежет какой-то раздался за ней.
То был наводящий страх скрежет ножей.
И шепчет она: «Без него мне не жить»,
И снова к заветному месту бежит.
Увидев вокруг Джабрахила троих,
Узнала отца своего среди них.
–Убьете, отец, – я умру вместе с ним, –
Не голосом крикнула, сердцем своим.
И вот окружен Джабрахил с трех сторон,
Один от троих защищается он.
Искусно всех пальцев Касена лишил
И ранить себя не дает Джабрахил.
Теперь нападают вдвоем на него.
– Но дни сочтены, не спасет Бог его.
Зачем ему мольбы любимой сейчас
И слезы, что льются из девичьих глаз?

– Зачем прибежала? – в душе он не рад.
Удар получил, чуть отвел от них взгляд.
Случайно отвлекся на плачущий крик,
От крови стал красным чапан его вмиг.
Лишаясь сознанья, упал Джабрахил.
Когда Закира обняла, был без сил.
– Прощай, – он едва смог любимой сказать. –
Как горько в такие лета умирать...
– Отец, до могилы довел ты меня.
Без матери вырастил, думала я.
Теперь уничтожил со мною наш род:
Во мне, не родившись, ребенок умрет. –
– Но этим злодеем твой брат был убит,
Чего ты не можешь забыть и простить.
–Давно за коварным врагом я следил.
Хватило едва на него у нас сил.
– Отец, не хочу больше видеть тебя.
Убил ты безжалостно внука, меня. –
Домой побрела кое-как, чуть дыша,
Узнав, что оставила друга душа.
И эта беда Закиру извела,
Несчастья любви пережить не смогла,
Вначале Юсуп перед саклей стоял.
Как видим, прощения дочери ждал.
***
Под тяжестью горя Юсуп говорит:
– Уйдет Закира и меня не простит. –
Она все же простила пред смертью его, –
Сказала: «Просил Джабрахил мой того».
И жизни дороже большая любовь,
За что умереть мы готовы без слов.
Когда за тобой остается она,
То смерть молодому и то не страшна.
Влюбленное сердце не знает преград.
Не честь ли, друзья, вместе встретить закат!
С отвагой безмерной не каждый бы смог.
Душа Закиры, как и друга, чиста.
А кара Юсупу дана неспроста:
Убил человека злодей без причин,
Расплата пришла, и .... остался один.