Страница - 3

ГРАЖДАНСКИЕ ВОЙНЫ КАЗАХОВ ПОД РУКОВОДСТВОМ КЕНЕСАРЫ

Восстание казахов начал аристократ, младший сын Абылай хана султан Касым. Возведение крепости Кокчетав Российской империей посредине владений заставило подняться его сыновей Саржана, Есенгельды, Агатая, Бопи, Курлика, Кенесары, Наурызбая. Султан Касым в письме Сибирскому генералу-губернатору Капцевичу от 17 сентября 1824 г. сообщает о том, что согласен со своим отцом Абылай ханом о ненарушении границ России, что казаки нарушают этот договор, и он далее не намерен отказываться от войны, он готов к беспощадной борьбе.

24 июня 1825 г. Касым просит Оренбургского военного губернатора закрыть Кокчетавский окружной приказ и, подчеркивая, что он не выступает против императора, просит разрешить народу жить по его обычаям. Но на совете 9 октября 1825 г. Омское областное управление оставило дело нерешенным, посчитав прошение Касыма Абылайха-нова недостойным уважения.

Мы убеждаемся, что Кенесары пытался все спорные вопросы с царской властью решить мирным путем. Ряд сведений подтверждает, что Кенесары отказывался от боев и пытался решить вопросы путем дипломатии. В декабре 1838 г. близ Ушбулакского окружного приказа пять представителей Кенесары, отправленные доставить письма Западносибирскому генерал-губернатору, князю Горчакову, и далее Николаю I, были арестованы и отправлены в Омск. Ими были Табылды Тохтин, Жунус Жанкушуков, Малберды Конысбаев, Касымбай Казангапов, Тайток Дененов3 и др., активно участвовавшие в восстаниях в Акмолинском, Баянаульском округах. Российская сторона посадила их в тюрьму, отказавшись от переговоров.

В письме императору Николаю сказано: “От потомка хозяина всей прежней Казахской степи Абылай хана Кенесары Касымова”, а в письме Западносибирскому генерал-губернатору “от потомка хана Абылая Кенесары Касымова”: “Во времена ваших предков и моего деда Абылая наш народ жил спокойно... Теперь с нас собирают дань. Прежнее мирное соглашение нарушено.

Восемь диванов (округов), образованные на земле моего покойного деда, очень неудобны для нашего народа. Я прошу, если вы уничтожите окружные диваны, народ заживет счастливой жизнью”. В письме князю Горчакову описаны неуправство и беспорядки чиновников в Казахской степи.

В письмах Кенесары выражает недовольство возведением крепостей в казахских степях. В одном из них он пишет: “Земли, доставшиеся нам от предков, — окрестности Нуры, Есиля, Актау, Ортау, Каркаралы, Казылык, Жаркаин, Обаган, Тобол, Кусмурын, Оркияк, Тогызак и до Урала — были отобраны у нас, на них построены крепости. Теперь с каждым днем отбирают наши земли, что угрожает не только нашему будущему, но и сегодняшнему существованию... ”

Еще в одном письме Кенесары пишет правительственным органам: “С 1825 по 1840 г. они (карательные отряды) 15 раз нападали и на наш аул. Потому мы, казахи, не выдержав такого давления и смертоубийства, кочевали куда придется... Потому я, Кенесары Касымов, вооружился и руководил восстанием” (см. 4 док.).

Несмотря на запугивания карательных отрядов, в восстании Кенесары Касымова 1837—1847 гг. участвовали многие бии, батыры, султаны Среднего жуза. В 1839 г. в документах Приграничной комиссии в списке поддерживающих Кенесары были влиятельные аристократы Кокчетавского округа: султаны Ниген, Ханкожа Уалиевы, ханша Айганым Уалиева, Тани Тортаев. В этом списке указаны еще 15 областных, аульных старшин.

Восстание Кенесары поддержали не только батыры, чьи имена стали легендами, но и ряд родов. Главным очагом восстания стал Младший жуз. Роды Западного Казахстана: байбакты, шекты, баганалы, тама, табын, шомекей и другие поддержали повстанцев.

Кенесары хан хотел сохранить территориальную целостность и политическую независимость Казахского ханства. Он погиб в 1847 г.

Выступления вооруженных отрядов Сырыма, Махамбета, Исатая и Кенесары продолжались, переходя в гражданскую войну казахов против России. Эта война, учитывая перерывы, продлилась 74 года (с 1773 по 1847 гг.).

Дайте объяснение термину “Гражданская война”. Какие события

можно связать с 1825 г. в других странах?

ОБРАЗОВАНИЕ СЕМИРЕЧЕНСКОЙ КАЗАЦКОЙ ВОЕННОЙ ГРУППЫ И ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА КАЗАХОВ СТАРШЕГО ЖУЗА

В последнюю очередь, в 1867 г., к России присоединилось Семиречье, для чего на основе армии сибирских казаков образовали армию семиреченских казаков.

11 июля 1867 г. образовалось Туркестанское генерал-губернаторство, 13 июля на основании приказа императора Александра II был подписан Указ об образовании Армии семиреченских казаков, состоящей из 9—10 сибирско-казацких военных полков. Обязанностью образованного военного центра являлось окончательное присоединение Семиречья к России, контроль над границей, колонизация края. Отсюда1 и награждение Семиреченской казацкой армии Георгиевским знаменем с надписью “Войскам семиреченских казаков, 1852—1903 гг.” К концу XIX в. войска семиречен-ских казаков осуществляли колониальную политику царя. Их ряды пополнились добровольцами с Дона, Кубани, Терека. Кулацкая часть казаков и крестьян стала основой завоевательной системы, им предоставлялись наилучшие условия. Земля, предоставляемая одному казаку, выросла до 30 десятин.

Семиреченские казаки по уставу Донских войск от 1875 г. (позже распространенному во всех казацких войсках) служили в армии с 18 лет в течение 20 лет. С 1909 г. срок службы в армии сократили до 18 лет. Сократился срок подготовки с трех лет до одного года1.

Казаки построили в Семиречье опорные пункты, в 1831 г. — Сергиополь (Аягуз), в 1848 г. — Капал, в 1854 г. — Или, в 1855 г. — Большая Алма-Ата, Лепсинск, Урджар, Коксу, в 1858 г. — Софиевск (Талгар), Сарканд, Арасан, Карабулак, Надеждинск, в 1860 г. — Каскелен, в 1864 г. — Малая Алма-Ата — всего 14 станиц. В 1900 г. число станиц достигло 29, в 1914 г. — 34.

Семиреченские казаки вели обширные войны в целях колонизации юго-востока и юга казахских земель.

Есаул Нюхалов отправился в поход на реку Или для демонстрации силы русского оружия и увеличения влияния России с 250 казаками, 80 пехотинцами. В 1847 г. 200 воинов сотника Абакумова построили крепость на реке Капал, для наблюдения на дороге между Капалом и Аягузом построили 12 крепостей. В Капальскую крепость в 1848—1850-х гг. были присланы казаки из 9-го Сибирско-казацкого полка и сформировали Капальскую станцию.

Летом 1853 г. экспедиционный отряд майора Перемышльского из Капала искал удобное место для управления Илийским краем. Его выбор пал на долину между реками Большая и Малая Алматинка. Несмотря на сопротивление местных казахов, которые были вынуждены покориться под натиском отряда Перемышльского, он заставил обеспечить их верблюдами для перевозки груза. В 1854 г. открыли Илийскую крепость (1855 г. форт Верный). В июле 1855-го в эту крепость прибыл отряд сибирских казаков под руководством военного старшины Шайтанова, который заложил фундамент станции Алма-Ата. Это было первым поселением русских в Илийском крае. Далее в 1856 г. прибыло 139 семей казаков и 200 семей крестьян из Томской и Тобольской губерний. После этого переселенцы начали заселять земли вдоль рек Талгар, Иссык, Каскелен и Чемолган.

1855—1860 гг. были периодом активного освоения Семиречья. Строились новые крепости, станции, пути сообщения. Российские казаки и крестьяне обосновались в особенно богатом и плодородном регионе Казахстана — Семиречье.

Семиреченское (Сибирское) казачество активно участвовало в завоевании Средней Азии, в том числе присоединении Семиречья и Северной Киргизии. В 1859 г. подчинилась Кастекская крепость, через год — кокандские крепости Токмак и Пишпек. 21 октября 1860 г. отряд подполковника Колпаковского, в составе которого были 3 пехотные роты (400 казаков), 2 пушечные батареи, 4 конных войска и 2 ракетных станка, близ Узунагача разбил кокандские войска, закрепив за Россией весь Илийский край1.

1 мая 1864 г. отряд подполковника Черняева для завоевания всего Чуйского региона отправился на юг от крепости Верный, по пути взяв Мерке, Аулие-Ату. В сентябре того же года взяли город Чимкент2.

Вместе с тем войска семиреченских казаков совершали набеги на Синьцзян, убивая мирных людей. Летом 1871 г. казаки завоевали китайский город Кульджу и остались там до 1883 г. В 1873 г. семиреченские войска участвовали во взятии Xивы, завоевали мирных туркмен. Обездолили около 2000 детей, женщин, стариков, угнали 2700 голов скота. Казаки, участвовавшие в Xивинской операции, были награждены знаком “За особую отвагу и участие в Xивинском походе 1873 г.”. В 1875—1876 гг. вторая сотня I Семиреченского полка участвовала в походе против Коканда, зарезав 700 человек. Участвовала во взятии Андижана и Коканда3.

Таковыми были “мужество” и “деятельность” семиреченских казаков во время завоевательных войн царской России.

Аманжолов К. История тюркских народов. Алматы, 1999.

Дайте характеристику движения казачества.

РАПОРТ ПОДПОЛКОВНИКА ГЕКЕ

Оренбург. 5 ноября 1837 г.

После донесения моего от 27 октября за № 6 из Глинного форпоста я, отправившись 28 числа в сопровождении 20 казаков к хану Внутренней Орды, прибыл в ставку благополучно. Здесь я нашел величайшее смятение и беспо-койствие, причиненные опасением нападения со стороны старшины Исатая Тайманова, который с значительным скопищем находится на расстоянии не более 8 верст. Появление мое ободрило малочисленных, утомленных и отчаявшихся ханских приверженцев: сам хан Джангир, по-видимому, чрезвычайно обрадовался моему приезду, хотя я, прибыв без войска, не мог принести ему существенной пользы. Тайманов в одно время, угрожая нападением на ставку и грабя окрестности, вел переговоры с ханом, требуя от Его высокостепенства именем народа смены султана Караул-кожи и других, с той и другой стороны посылались люди для переговоров и постановления условий, они и ныне еще продолжаются.

Согласно полученным наставлениям, желая употребить убеждения и меры против возмутителей, я написал Тайма-нову, требуя от имени Вашего превосходительства, чтоб он ко мне явился для получения Ваших приказаний. В первоначальной моей бумаге я излагал ему гибель, его ожидающую, что упорство в преступлении не оставит ему впоследствии никакого убежища к спасению.

Хан, которому я прочел свое послание, просил меня не писать сначала столь строго к Тайманову, надеясь окончить дело собственными стараниями, и, снисходя на просьбу Его высокостепенства, я послал бумагу, с коей при сем имею честь представить копию. Вместе с тем я писал к старшинам и почетнейшим лицам родов, находящимся при Исатае, приглашая их к себе: только семеро из них явились. В присутствии хана я представил им негодование Вашего превосходительства и горькую участь, их ожидающую, если они вскоре не образумятся и не оставят свои грабежи и не остановят Тайманова. Главная их отговорка заключалась в том, что они поневоле действуют против хана, что Тайма-нов, овладевши их имуществом, взял в плен их семейства, заставляет и самих следовать за ним. После долгого разговора и убеждений они удалились с обещанием порвать с мятежниками, но еще не слышно, чтобы они сдержали слово.

На следующий день я получил от Тайманова ответ, с коего также прилагаю копию; он под разными предлогами отказывается ко мне явиться, как это можно было предвидеть; обманом я его завлечь не хочу, и потому посланным был Бекмохаммед, родной брат Махамбета Утемисова, я дал ему на словах грозный ответ, приказав сказать, что не будучи намерен с непокорным вести переговоры, я отныне вижу в нем не человека угнетенного, как он себя почитает, а ослушника воли начальства и как с таковым буду впредь с ним поступать; что меня еще удерживает ходатайство хана, желающего спокойствия своему народу, а поэтому одно ему остается убежище — образумиться в скором времени и стараться не раздражать еще более Его высокостепенство дальнейшим упорством, в противном случае и ханское ходатайство не будет ему в помощь и пр. Бекмохаммед, вероятно, передал ему все сказанное, ибо узнали, что он (Тайманов) по возвращении посадил (Бекмохаммеда) под арест.

Я бы не терял по-пустому столько слов и особенно времени, если бы имел средства действовать иначе: но, предполагая вскоре возвратиться на линию для выступления с отрядом, я прибыл сюда только с 20 казаками. Насчет же казачьей команды, находящейся при ставке, едва 60 из астраханских казаков могут быть употреблены, остальная часть состоит из калмыков пастушьего поколения, которые решительно ни к чему не годны.

Конечно, с сотней русских и тремя или четырьмя сотнями ордынцев можно напасть на отряд Тайманова и отогнать его; но если при том не удастся взять его самого при первом нападении, оно останется бесполезным, ибо с этим отрядом преследовать его вдаль будет неудобно, из-за невозможности оставить ханскую ставку без защиты; а как сам хан говорит, для него все равно, будет ли Исатай с шайкой стоять в 80 или в 10 верстах, если не удастся схватить его самого или преследовать далее. Применять полумеры, которыми можно легко увеличить дерзость и предприимчивость и без того дерзкого отряда, как это уже случалось по отъезде генерал-майора Покотилова, я предпочел послать на линии строжайшее предписание, чтоб команда (из) 200 казаков, ожидающая меня в крепости Горской, немедленно выступила и прибыла ко мне, а подполковнику Меркульеву я приказал, не ожидая моего прибытия, выступить с четырехсотенным отрядом из Кулагина и Земного, прибыть в ур. Тереклы-кум и завладеть аулами Тайманова и его приверженцев, находящихся там; если рассчитать по времени, это вскоре должно быть исполнено. По прибытии же отряда из Горского я намерен с помощью четырехсот ордынцев, из коих главными будут киргизы ногайского рода, от всех прочих отличающихся, идти против отряда Тайманова, разогнать его и стараться самого захватить. Но предприятие это, вероятно, не обойдется без использования оружия, и хан Джангир полагает, что сопротивление будет упорным.

Желая ускорить приведение в действие моих предложений, я хотел возвратиться на линию и сам довести сюда отряд из Горского, но остановился, чтобы не возбудить заранее подозрения Тайманова, а еще и по убеждению, что отсутствие мое из ставки было бы теперь для хана и других не совсем безопасно. С прибытием моим отряд Исатая несколько приостановил грабежи, довольствуясь угрозами напасть на табуны ногайцев, отлежащих отсюда в 30 верстах. Я полагаю: в таком случае не оставить без помощи этих ордынцев, которые приверженностью и послушанием того заслуживают. Xан Джангир меня убедительно просил не оставлять его в нынешних обстоятельствах, и хотя признаюсь, терпение теряется от замедленности всех этих мер, но должен согласиться с его желанием, чувствуя сам, что присутствие мое здесь не бесполезно, а удаление могло бы иметь вредные последствия. Не знаю, получу ли одобрение Вашего превосходительства. Желание мое искренне сделать к лучшему, но так ли я поступаю, предоставляю решить благосклонному Вашему усмотрению.

Долгом считаю донести, что по ближайшему рассмотрению всех происшествий здешней страны, я нахожу, что нынешние обстоятельства гораздо важнее, чем представлялись при отправлении моем из Оренбурга. Распорядки и расстройство во Внутренней Орде достигли величайшей степени и представить трудно, когда и какой им будет конец: все умы в брожении, беспокойство общее.

Представляю Вашему превосходительству копию с обращения ко мне хана Джангира. Его высокостепенство, исчисляя бедствия настоящих обстоятельств, полагает, что до окончания беспорядков и водворения спокойствия в Орде, необходимо будет оставить здесь для усмирения некоторое число войска, поставив оное экзекуцией в аулах наиболее непокорных, эту меру, вероятно, и Ваше превосходительство изволите счесть нужной. Но теперь до совершенного рассеяния скопища, окружающего Тайманова, мне невозможно будет ничего отделить для означенной цели из отряда, ныне в степи находящегося, если действительно против мятежников должно будет действовать силой оружия. При том же, может, и небезопасно было бы оставлять в аулах, отстоящих на дальнем расстоянии, малые отряды, которые в случае нужды не могли бы подать друг другу помощи. Xотя до принятия этой меры, как кажется, срок не близок, если ее принять по окончании беспорядков, однако же осмеливаюсь заблаговременно испросить на сей счет предварительных приказаний Вашего превосходительства.

Тайманов со всей ордой перекочевал на другую сторону ставки и стоит в 20 верстах от оной, ближе к аулам ногайцев. Часть этих киргизов, преданных хану, находятся в ставке: и он им не дозволяет возвратиться в аулы, но учредил сильные пикеты для извещения, если бы “хищники” задумали напасть для отогнания скота. После моего сюда прибытия явились некоторые султаны со своими людьми. Султан Чука байбахтинского рода прибыл на днях и доложил вид осажденного места: все вооружены, все настороже. Между тем присутствие этих гостей, проживающих за ханский счет, некоторые с семействами, чрезвычайно дорого ему обходится и весьма для него чувствительно.

Третьего дня наблюдательные пикеты, выставленные по дороге, ведущей от Тереклы-кум, взяли в плен двоих киргизов, едущих с того места к Исатаю. Один из них сын старшины Сарта Иделева, одного из главных лиц при Исатае. Приказано обоих заковать и держать в каземате.

Коль скоро представится возможность действовать подеятельнее, я случая не упущу, и тогда буду иметь честь Вашему превосходительству донести о всем, что мной будет сделано.

Подполковник Геке.

Казахско-русские отношения в XVIII—XIX вв.

(1771—1867 гг.). Сб. материалов. Алма-Ата, 1963. С. 280—283.