Страница - 30

Мне хочется ещё раз отметить, что ногайцы издревле связаны с Северным Кавказом. Я даже не хочу уноситься в глубокую старину: во времена Тюркского, Хазарского каганатов и расселения кипчакских ханств. В золотоордынскую эпоху весь горный край входил в улус Ногая. Костяк его войска состоял из чингизидских кочевников и асов, тогда главенствующего народа на Северном Кавказе. Ногай был отважный полководец, мало уступающий по своим победам даже Бату. На протяжении сорока лет имел огромное влияние на местную знать. Ещё будучи молодым, на берегу Терека он разбил войско иранского чингизида Хулагу, состоял в союзе с египетским султаном Бейбарсом и императором Византии Михаилом Палеологом, совершил обширные завоевания в Болгарии, Польше, Сербии. В древности все уважали военную доблесть, любили того, кто умел и побеждать, и управлять народом. Это умел Ногай, и его подвластные с гордостью заявляли: «Мы люди Ногая!».

Ещё до того, как Эдиге стал правителем Ногайской Орды, всех кочевников на Западе Золотой Орды называли ногайскими татарами. Об этом нам сообщают венгерские источники [28, 34]. Эдиге образовал Орду в 1391 году. Орда должна была обрести новое имя. В честь и в память о победоносном беклербее новый союз кочевых племен был объявлен Ногайским. Существуют и иные версии о возникновении названия Ногайская Орда и появления самоназвания народа. Данная версия поддерживается большинством учёных.

И всё же ногаи не сложили эпоса о своем знаменитом пращуре Ногае. Великой песни был удостоен беклербей Эдиге.

Судьба эпоса прошла такой же трагический путь, как и весь ногайский народ. Вместе с народом пострадала и песня. Великое творение народной мудрости подверглось невероятным метаморфозам и является ярким свидетельством того, как издевались в Стране Советов над одним из древнейших народов, как измывались над его историей и культурой. Как оказалось на деле, гроша ломаного не стоила идеология, объявившая лозунг равенства и братства народов.

В этой книге я неоднократно упоминал о сводном тексте песни «Идегей» на татарском языке. Этот текст увидел свет в 1941 году в татарском журнале «Совет адабияты», № 11— 12.

Затем, после реабилитации песни, текст был опубликован в Казани и издан отдельной книгой в 1989 году. Книга вышла в твёрдом переплёте, на хорошей бумаге, пятидесятитысячным тиражом. Мало кто знает, как возник этот сводный текст. Признаюсь, что и я не знал всех деталей, хотя убежден был, что над песней старательно поработал татарский литератор Наки Исанбет. Свет на загадочную историю проливают сами казанцы.

Я специально не называю их казанскими татарами, т. к. автор книги «Булгарский вопрос» Фаргат Нурутдинов считает глубоко ошибочным и даже возмутительным название его народа татарами. Кстати, этого же мнения придерживались и придерживаются многие известные учёные. Крупнейший татарский учёный Гаяз Исхаки, имя которого высоко почитается в современном Татарстане, в знаменитой книге «Идель-Урал», впервые опубликованной в Берлине в 1933 году, писал: «…Дело в том, что с первых же дней возникновения Казанского ханства русские начали называть Казанское ханство —

Татарским ханством», или «ханством казанских татар. «Название татар (официальное со стороны русских название населения Золотой Орды) по отношению к населению Волжско - Камского края начинает применяться русскими лишь с того момента, когда после организации Казанского ханства и блестящих побед этого ханства над русскими, казанские татары заслонили настоящих татар Золотой Орды, и все прежние отношения, которые были выработаны русскими по отношению к Золотой Орде, были перенесены на Казанское ханство и его население. Живущие там финские племена называют их не татарами, а по прежнему «болгарами». Луговые черемисы (мари) до сих пор называют татар «суас», а вотяки «бигер» т. е. «болгар». (Воробьёв. Материальная культура казанских татар. стр. 21). Татары же себя никогда не называли этим именем, а наоборот, казанские татары это название считали обидной кличкой» [Цит. по 29, 21]. Так что у Ф. Нурутдинова достаточно аргументов для отстаивания своей правоты. Автор рьяно отстаивает возврат к булгарским корням и национальную принадлежность народа предлагает именовать словом булгары. Он доказывает это своей книгой «Булгарский вопрос», выпущенной в Оренбурге в 1993 году. Книга состоит из двух частей, первая называется «Как машина зла убивала народы» и вторая — «Служилые татары, или Похитители Чингиз-хана с Идегеем». Я не буду пересказывать всю книгу, в ней действительно очень много занимательного. Но вот один из ключевых эпизодов.

В связи с присвоением народу названия татары возникало множество проблем. В их разрешение вмешивались главные лица страны, в том числе отец и вождь всех народов Сталин. Для того чтобы поволжские тюрки почувствовали себя «новым татарским народом», необходимо было подстелить историческую подкладку, и вот какой любопытный диалог приводит автор. Это разговор известного татарского большевика Галимзяна Ибрагимова с «отцом народов».

«Он (Сталин — И. К.) молча принял раболепные, поздравления Галимзяна и вместо выражения благодарности сказал:

— НЭП оживила националистические настроения, особенно на селе. Донесения с мест позволяют утверждать, что мусульмане Татарской и Башкирской Республик по-прежнему видят в булгарстве не только своё прошлое, но и настоящее, и будущее. Есть сигналы о сомнениях по поводу целесообразности распространения названий республик на их коренные национальности даже среди некоторых советских работников. (Стиль изложения оставляем на совести автора. — И. К.) Эдак дойдет и до признания неправомерными решений партии и правительства об образовании этих автономий. В чём дело?

Г. Ибрагимов враз растерялся: ведь он, конечно же, отдавал себе отчёт в том, что именно Сталин был отцом двух «татаро-башкирских» автономий и что подкоп под них будет расцениваться как подкоп под генсека.

— Мы сделали всё возможное: запретили официальное употребление имени, историю и культуру булгар, добились самороспуска вредоносных «божьих воинов». — залепетал было в ответ Галимзян, но Сталин перебил его:

— Но вы не дали народу ничего духовного взамен.

— Как?! — поразился Ибрагимов. — Ведь татаро-башкирские литераторы пишут — и много пишут...

Иосиф Виссарионович побагровел от гнева, но сдержался и заметил:

— Ваши переходные произведения не есть литература, и авторы их — не литераторы, а переводчики с русского. Вы — агитаторы, большевистские агитаторы, и вы полностью провалились с вашими агитками... Здесь, и сейчас же, найдите способ, как заткнуть дыру, образованную вашими запретами.

— Извините, товарищ Сталин, не понял... — забормотал Галимзян, ошарашенный словами вождя. Ибрагимов был по натуре службистом, простым исполнителем, лишённым гибкости ума, и когда она требовалась, «впадал в недоумение».

— Поясню, если надо, — насмешливо сказал Сталин. — Вы должны пробиться к сердцу ваших пока несознательных читателей с помощью фольклора. Вот почему, к примеру, пользуется такой любовью и таким успехом у русского народа Демьян Бедный? Да потому, что пишет в стиле русских частушек — просто и понятно, вот и весь секрет. Почему бы вам не дать вашему народу его песни — но с новыми словами? Старая привычная форма привлечёт людей к вашим словам, к вашей пропаганде. А вместо эпоса дайте переработку какой-нибудь подходящей легенды. Есть у вас такая?

На этот раз Галимзян был посообразительнее:

— Есть, товарищ Сталин. Это ногайское сказание об Идегее, золотоордынском князе.

— А ногайцы не предъявят вам обвинение в воровстве их произведения? — поинтересовался Иосиф Виссарионович.

— Нет, товарищ Сталин, — убеждённо ответил Ибрагимов. — Мы введём туда слова «татары», «татарский», добавим кое-что, выкинем чисто ногайское — и выдадим это за наше, татарское сказание.

— Ну что ж, коли так...— молвил вождь. — А есть ли в сказании упоминание о Булгаре?

— Нет, товарищ Сталин.

— А о войнах с русскими?

— Тоже нет, товарищ Сталин.

— Надо ввести в него хотя бы парочку упоминаний о Булгаре и эпизод столкновения с русскими. Тогда сказание заинтересует ваш народ, он станет его читать и невольно воспримет слова «татарин» и «татарский». Вы согласны со мной?

— Да, товарищ Сталин! — воскликнул довольный Ибрагимов. — Сделаем всё так, как вы сказали!

По приезду в Казань Г. Ибрагимов нашел нескольких исполнителей отатаривания булгарской духовной жизни посредством фальсификации булгарского и ногайского фольклоров. В эту «гоп-компанию» вошли Н.И., И.К., Б.P., Р.К., и другие (позднее к ним присоединился ещё и Г.Р.-Б.). Лидером её был Ибрагимов, а его «заместителем» — Н.И.

И. же взялся за «переработку» ногайского сказания «Идегей» в «татарский» эпос «Идегей».

В эту группу приглашали также Хади Такташа и Хасана Туффана, но оба поэта с отвращением отказались участвовать в этом грязном деле. За это Такташа подвергли дикой травле и тихо прикончили, а Туфан — этот удивительно светлый человек — почти всю свою жизнь провёл в страшных лагерях». [Указ. книга, 25—27].

К сожалению, среди перечня сокращенных инициалов, кроме Н.И., фамилии татарских деятелей мне неизвестны. Н.И. — это поэт Наки Исанбет, творческая интеллигенция современного Татарстана возвела его чуть ли не в национальные герои. Мне кажется, что этот эпизод является настоящей протокольной записью. Не знаю, как она попала к писателю, историку Ф. Нурутдинову. Автор ссылается на запись разговора с узником сталинских лагерей, ветераном Великой Отечественной войны Мидхадом Сардаровичем Ваисовым. Но навряд ли Ваисов мог так подробно изложить разговор Ибрагимова с вождём. Галимзян Ибрагимов пересказать его тоже не мог. Третьего человека не было. Не мог этот разговор выдумать и сам Ф. Нурутдинов. Но в разговоре есть подлинные тонкости.

Сатрап режима Галимзян Ибрагимов хорошо знал ситуацию с ногайцами. В то время среди ногайского народа действительно не нашлось бы людей, которые могли бы поднять голос в защиту ногайского фольклора. Например, более-менее состоявшуюся ногайскую интеллигенцию в Астраханской области, в связи с татаризацией юртовских ногайцев,

начали планомерно уничтожать в 1926 году. Фольклорист А.-Х Джанибеков и писатель Басир Абдуллин спаслись благодаря бегству из Астрахани на Северный Кавказ. В остальных регионах проживания ногайцев люди (как и во всей стране, независимо от национальности) просто-напросто дрожали за свою жизнь. За одно неосторожное слово или по чьему-либо клеветническому навету люди пропадали в застенках НКВД. Все об этом хорошо знали. Какая там защита эпической песни! Тем более что ногайскую интеллигенцию можно было сосчитать на пальцах. В 1937 году она почти вся была уничтожена, причём даже людей, преданных партии, не пожалели.

То, что лично Сталин предложил произвести историко-культурную фальсификацию, действительно ошеломляет. Хотя, подумав, можно согласиться, что это — в духе бывшего экспроприатора. В криминальном мире всегда были и есть очень неординарные и талантливые люди по части выдумок, подлогов и провокаций.

Поражает и то, что затем, во время Великой Отечественной войны, новоприобретённые татарские духовные ценности были пересмотрены. Эпос «Эдигей», как ханско-феодальное произведение, был запрещён решением ЦК ВКП(б) от 9 августа 1944 года. Почему?! Может быть, потому, что слишком высок был боевой дух поволжских тюрков в Великую Отечественную войну и надо было срочно принимать превентивные меры. В это же время депортировали тюрков о Северного Кавказа и Крыма, а чтобы не думали, что такое делается только с тюрками, к выселяемым прибавили чеченцев и калмыков. Потом взялись за турок-месхетинцев, греков и других. До сих пор непонятна суть этих депортаций.

Освоение огромных пустующих пространств Средней Азии, Казахстана и Сибири? Или же наказание за неблагонадёжность? Или это делалось просто из-за чьих-то симпатий или антипатий к данным народам? Совсем непонятно. Татар было шесть миллионов, их было трудно выселить, т. к. они были расселены по всей территории СССР.

Странно и нелогично строилась национальная политика в той нашей стране. Говорилось одно: братство, равенство, развитие народов. На практике проводилось другое: ассимиляция инородцев, скрытое уменьшение их народонаселения, духовное обезличивание всех народов, включая и русских. Последний пункт для власти был очень важен. Им нужна была толпа, чтобы ею управлять, как скотом. Настоящие мародёры стояли у власти!

Я теперь отчетливо понимаю, что это происходило от бессилия власти. Сначала власть была украдена большевиками, а потом делалось всё для её незаконного удержания. Сильная власть радуется росту народонаселения, вовремя искореняет всевозможные источники сепаратизма. Ей не надо «сбрасывать население» — путём ли организации голода, как это уже было, или же созданием невыносимых условий существования, как это происходит сейчас для пенсионеров и многих других социальных групп. Если новая Россия не пойдёт по дороге, проторённой коммунистами, то ей просто необходимо выработать новую и убедительную национальную политику. Всем народам надо предоставить одинаковые возможности и права. Например, ногайцам надо возместить весь нанесённый ущерб, оказать государственную поддержку в духовном и культурном возрождении.

Запрещение эпоса «Эдиге» особенно тяжко сказалось на судьбе ногайского народа. Об этом я не раз публично заявлял на съездах народа, на страницах печати и в этой книге.

Надо заметить, что духовное насилие пострашнее физического, но оно никогда не приносило наносящим насилие ожидаемых результатов. Напротив, исторический опыт показывает, что подобное насилие оставляет гнойную рану на теле государства, и зараза рано или поздно поражает всю страну. По большому счёту Великая Октябрьская революция — это возмездие за государственные преступления нравственного и духовного характера, совершённые царским режимом...

Средневековый ногайский поэт ХV века Шал-Кийиз оставил нам знаменитое обращение к верховному князю Ногайской Орды:

Бий Темир, эй, слышишь, Бий Темир!

Право дал тебе Аллах землёй владеть, Право дал Аллах мне песнь слагать. У меня ты песню отобрал, У народа песню oтобрал, Чуть хребет у песни не сломал.

Я теперь, как белый лебедь без воды,

Словно лань без леса — вот что сделал ты!

Хочешь, чтоб кобуз мой онемел? Чтоб он больше никогда не пел? Но давно известно: не живёт Тот народ, который не поёт¹ .

Эти строки, конечно, обращены к «отцу всех народов», попытавшемуся отобрать у ногайского народа песню.

Я считаю, что тот писатель, поэт, кто обладает даром фольклорного познания мира, особо отмечен судьбой. Наше время не для них. Такой дар приходит в определённую эпоху, сама языковая стихия выдвигает таких людей. В коротких стихах Шал-Кийиза мы найдём столько исторической информации, народной мудрости, сколько на мизерную долю нет в толстых исторических романах, многотомных собраниях сочинений современных авторов.

Аскар, Аскар, Аскар-гора,

Выше Аскар-горы нет нигде вершины, Птенец никогда не достигнет её высоты. Сильнее беркута нет ловчей птицы, Но не обретя мужества, он на волка не нападёт, Дрофа не станет ловчей птицей,

Если не предопределено — и птаху не собьет.

Красивее полёта орла никто не видел, Но не оперившись, орел никогда не взлетит. У твоего отца,

Если будет один храбрец джигит,

То возненавидит его всё окружение,

Однако когда придется туго окружению,

Тогда они, оседлав хоть два аргамака,

Не найдут для защиты того храбреца джигита² .

Данное стихотворение выражает дух XVI века, народный характер средневековых номадов. В этих строках мы видим подтверждение и тому, что современники Шал-Кийиза не были признаны в своём народе, их доблесть проявлялась за его пределами, славу они обретали далеко от отчего дома. Так было с тюрками за десять веков до Шал-Кийиза, так было и после. Это очень важно знать сегодняшним ногайцам, пропитавшимся насаждаемым извне национальным нигилизмом.

Да, мы в какой-то степени деградируем, но не из-за этой черты характера (нетерпимости к выдающимся соотечественникам). Напротив, совместное проживание с превосходящим

соотечественником создаёт в обществе атмосферу соперничества, конкуренции и закаляет характер в борьбе за выживаемость. Деградационные проявления у ногайцев возникают из- за стирания этнических признаков, потери языка.

Мы, писатели, поэты, поэтому стараемся остановить время. Неумолимое течение времени пожирает наш народ. Необходимо остановить Хронос, поглощающий, пожирающий своих детей. Это возможно, если мы усвоим свойства фольклорного познания мира. В творчестве таких поэтов, как Шал-Кийиз, Асан Кайглы, Досмам-бет Азаулы, Казтуган Суйниш улы Хронос застыл на вершине Аскар-тау, на пике мифологической горы. Образ Аскар-тау — это образ недосягаемости, беспредельности.

По представлениям ногайцев, Аскар-тау расположен в середине земли. Над горой растёт вечное мировое дерево Байтерек, корни его уходят в нижний мир. На листьях мирового дерева написаны судьбы людей. Только великие камы и мудрецы могли взобраться на это дерево и получить знания. История народа всегда скреплена хронологией. Поэтому часто она называется хроникой. Но, что такое историческая хроника народа по сравнению с вечностью?! Пусть этот отрезок истории тянется три века, ну, пусть тысячелетие... Если посмотреть философски, то кто интереснее: человек, давно умерший, или человек, умерший накануне, или человек, который ещё только должен родиться? Для вечности человек, умерший тысячу лет назад, и человек, умерший, допустим, вчера, равнозначны. Намного привлекательнее человек, который ещё должен родиться.

Думая о человеке, который ещё должен родиться, мы вспоминаем об ушедших поколениях, выбираем происшедшие с ними знаменательные события, героические поступки, мечтаем воплотить в его будущую жизнь самое лучшее из истории своих предков. В этих наших грёзах хронология отсутствует. Хронология у нас возникает, когда мы хотим рассказать правдивую историю. Для ногайцев, лично для меня хронология, тиканье часов давно вызывает горечь сожаления. Я, как древний кам, хочу унестись к ветвям вечного дерева и прочитать судьбу своего народа. Там время отсутствует. И я до мозгов своих костей ощущаю, что я пылинка в вечности. Я всего-навсего точка! Точка в бесконечном пространстве. Только мировое дерево Байтерек определит, на каком листе своей кроны поставит эту точку.