Страница - 4

Глава третья

ЯЗЫК - ФАКЕЛ ЖИЗНИ

Выдающийся поэт современности Олжас Сулейменов, один из первых тюркских исследователей в тогдашнем СССР, основываясь на изысканиях русского ученого И. М. Дьяконова и собранном им лексическом материале ( книга «Языки древней Передней Азии», 1968), в своей нашумевшей книге «Аз и Я» [17] попытался «установить культурное родство шумерского с ныне живыми тюркскими языками». Он честно признаётся, что и до него были учёные, пытавшиеся найти эту близость (ссылаясь на Хоммеля). Последователи же поэта, не оценив его научный подвиг, без всякого стеснения начали шумериаду от своего имени. Так, не отдавая должного первооткрывателю, эпигоны опубликовали свои бесцеремонные сочинения в Махачкале, Черкесске, Казани, Чебоксарах, Нукусе.

Тогда, в 1975 году, для того чтобы заявить: очернённые всей мировой наукой тюрки -кочевники стоят у колыбели цивилизации,- требовалась недюжинная отвага, это было опасно. Советские корифеи науки были ошеломлены этой дерзостью. Поэтому совместно с партийными идеологами они принялись нападать на первую, наиболее уязвимую часть книги. При этом вторая, к сожалению, вообще осталась в тени. А я бы назвал её гениальной.

Не сомневаюсь, что многие тюркские учёные в то время понимали огромное значение «Шумер- наме» — так называется вторая часть, но из-за жестокого преследования партийного руководства боялись даже ссылаться на неё в своих работах. Удивительно то, что традиция умолчания продолжает жить и в эпоху гласности. Я усматриваю в этом личные амбиции новоявленных учёных, которые хотят предстать перед своими читателями первооткрывателями в этом вопросе и, если упоминают о сочинении О. Сулейменова, то ограничиваются снисходительной оговоркой. Так, уважаемые мной карачаево-балкарские учёные К. Т. Лайпанов и И. М. Мизиев в довольно оригинальной книге «О происхождении тюркских народов» упоминают «Аз и Я» единственной фразой: «Говоря о смысловом тождестве шумерских и тюркских слов, О. Сулейменов справедливо отмечает: «Совпадение форм и смыслов — системны, и потому не случайны». И это — всё! Такой подход говорит о том, что мы не умеем ценить открытия собственных тюркских ученых. И пренебрежительное отношение проявляется не только к результатам их трудов — порой у нас обходят стороной исторические и даже этнические связи с целыми народами.

Ногайцы, пожалуй, более других испытывают такое отношение на себе. Мне кажется, это пережитки тоталитарного режима. Российские ученые-тюркологи должны понять, что только восстановив историческую преемственность своих народов в последнем тысячелетии, возможно установить логическое подтверждение связи современных тюрков с предшествовавшими культурами. Непоследовательные поиски языковых связей тех же карачаевцев, балкарцев, кумыков не только с шумерами, но и со скифами, аланами, булгарами без учета всего тюркского ареала могут привести к однобокости.

Если говорить об этнической наследственности, то не сохранившие тюркской родовой структуры карачаево-балкарцы, кумыки, гагаузы, казанские татары — без богатейшего набора родовых этнонимов, которым обладают только ногайцы, без своего эпоса (ногайцы единственные среди названных народов сохранили эпос о кочевом образе жизни), без признаков кочевого быта, имеющихся лишь у ногайцев, — никогда не обоснуют последовательный переход к истории кочевников раннего периода. Попытка игнорирования ногайцев в связи с историей кипчаков привела того же Мурада Аджиева, учёного, не лишённого исследовательского дара, к абсурдным заключениям. Разве, чураясь своего отца, можно установить, кто твой дед или прадед?

Я пытаюсь понять, отчего же столь упорно игнорируют ногайцев тюркские соседи.

Первое, что приходит в голову, — историков удручает современное состояние ногайского народа: униженное, почти раздавленное в цивилизованном ХХ веке.

У ногайцев, кумыков и карачаево-балкарцев почти на 95 процентов совпадает словарный состав языков. В недавнем прошлом эти живущие по соседству друг с другом народы, будучи совсем малочисленными, входили в государственные образования, в которых преобладали ногайцы — и в Золотую Орду, и в Ногайскую Орду, и в Крымское ханство. На протяжении многих веков ногайцы сохраняли все древние традиции тюрков, живших в западной части Евразии. О ногайцах сохранилось такое количество исторических документов, какого нет ни у одного из перечисленных народов.

Отсюда вторая мысль: если заговорить о ногайцах, напомнить о связях с другими народами (а они точно есть), то участие этих других в этнокультурной интеграции на таком огромном пространстве сразу померкнет. Традицию этнического наследования ногайцев с половцами, печенегами, гуннами и скифами установить даже легче по территориальному принципу и по внешним признакам, которых не только западные тюрки, но и ни один другой народ, оспаривающий наследственность, не сохранил (к примеру: осетины — скифы).

В различных византийских, римских, арабских, иранских документах и скифы, и гунны, и печенеги, и половцы называются «живущими в войлочных шатрах», «пьющими кумыс и конеядами». Ни один народ на Северном Кавказе не ест конины, не пьёт кумыса. Русские два века старались уподобиться французам, перенимали тонкости этикета, одежды, учились языку — всё постигли, вот только не смогли заставить себя употреблять в пищу устриц. То, что претит генетически, представляет собой самый устойчивый запрет. Все признаки древних кочевников сохранились до ХХ столетия у ногайцев, башкир и астраханских, сибирских, оренбургских (степных) татар и, конечно, у казахов и каракалпаков, некогда составлявших с ногайцами единый этнос.

Возвращаясь к родству шумерского и тюркских языков, хочу сказать, что работа в этом направлении ведётся, и довольно плодотворно. Так, карачаево-балкарские ученые К. Лайпанов и И. Мизиев в уже упоминавшейся книге насчитывают в этих языках около 400 схожих слов. Однако мы знаем, как меняется язык всего за два столетия, а шумеров и современных тюрков разделяют несколько тысячелетий.

Стойкости тюркских языков посвящено немало научных исследований. Одно из них проделано известным татарским ученым Абраром Каримуллиным. «Обнаружение О. Сулейменовым тюркизмов в языке шумеров, очень близких и сходных со словами современных тюркских языков, нас нисколько не удивляет. Работая почти в той же области, мы были давно готовы к такому открытию. Нами обнаружены целые пласты тюркизмов в языке индейцев Америки: племени сиу-дакота, майя, инков, ацтеков, сходные и тождественные с лексикой современных тюркских языков как по форме, так и по содержанию, относящиеся как к миру животных, топонимике, так и к терминам родства, глаголам и другим категориям. Более того, такие тождества между этими языками обнаружены и в форме словообразования, в грамматике, не говоря уже о том, что этим языкам свойственен сингармонизм, агглютинативность и т. д. Если вспомним, что заселение Америки произошло минимум 10 тысячелетий тому назад (есть теории, которые отодвигают эту дату на 25—50, даже на 100 тысяч лет), нас нисколько не должен удивлять «консерватизм» тюркских языков, их малая подверженность изменениям в сравнении с индоевропейскими языками. Чем совершеннее, удобнее любое оружие, тем оно дольше служит, тем дольше остается без изменений» [18, 57].

Далее учёный для подтверждения сравнивает цитаты из литературных памятников IХ—ХIII веков, книги «Дивану лугат ат-турки» Махмуда Кашгарского и «Кодекс Куманикус» и находит тождество языка древних текстов с современным татарским языком. Прочитанные согласно правилам ногайской орфоэпии, эти примеры точно совпадают с ногайским языком. Чтобы не повторять татарского автора, я приведу несколько своих наблюдений. Одним из ярких свидетельств неизменности ногайского языка в течение нескольких столетий является независимое извлечение Максима Глухова-Ногайбака из «Кодекса Куманикус» [19, 227]. В нём даётся молитва на староногайском (половецком) языке, переведённая по просьбе Ногая с древнегреческого языка в 1303 году:

«Атамыз, ким коькте сен, алгышлы болсун Сенинъ атынъ! Канлыгынъ келсин! Болсун сенинъ тилемегинъ, нец(ш)ик (в скобках дается современное или же правильное прочтение; вполне возможно, что употребление буквы «ц» — ошибка писцов. — И. К.) кенъ коькте, алай йерде! Куьндеги оьтмекимизни буьгуьн бергил! Дагы йазыкларымызмы бизге йаман эткенлерге! Дагы йакнинъ сынамакына бизни курмагыл! База барца (баьриша) йамандан куткаргыл! Амен!»

Кроме трёх буквенных поправок, для современного ногайского читателя всё понятно в этом древнем тексте. Такое же сходство можно наблюдать и в документах на основе арабской графики. Вот пример из исторического документа «Родословие тюрок», составленного, как указывает В. Г. Тизенгаузен, в 861-м году (1457-м по христианскому летосчислению). Приведённый текст — фольклорный, что даёт возможность судить о разговорном языке, на котором говорили за 100 лет до написания документа.

«В то время, когда известие о смерти Джучи-хана пришло в орду, никто не мог сообщить это Чингисхану. В конце концов все эмиры решили, что Улуг-Джирчи (великий певец — И. К.), который был приближённым и одним из великих эмиров, сообщит об этом, когда получит приказание о джире (песне — И. К.). Когда Чингисхан отдал приказание о джире, Улуг-Джирчи, найдя время, сказал тюркский джир:

Тенгиз баштан булганды, ким тондурур, а ханым?

Терек тубтын джыгылды, ким тургузур, а ханым?

Чингисхан в ответ Джирчи сказал тюркский джир:

Тенгиз баштан булганса, тондурур олум Джучи дур,

Терек тубтын джагылса, тургузур олум Джучи дур».

В переводе В. Г. Тизенгаузена есть небольшие погрешности, хотя смысл передан точно, и всё же попробуем поправить:

Море с головою (с самого дна) взмутилось, кто его упокоит, о мой хан?

Дерево от корня повалилось, кто его подымет, о мой хан?

Чингисхан отвечает:

Если море с самого дна взмутилось,

успокоит только сын мой Джучи,

Если дерево от корня повалилось, то подымет его только сын мой Джучи.

«Когда Улуг-Джырчи повторил свои слова, слёзы потекли из его глаз. Чингисхан сказал тюркский джир:

Коьзуьн йашын чоькуьртуьр коьнълуьнъ толды болгаймы?

Джиринъ коьнъуьл оькуьртуьр Джучи оьлди болгаймы?

В ответ Чингисхану Джирчи сказал тюркский джир:

Соьйлемекке эрким йок, сен соьйлединъ, а ханым!

Оьз йарлыгынъ оьзге джабай ау ойлединъ, а ханым!»

(Глаза твои слёзы пролили, чем душа твоя полна?

Песня твоя душу заставляет рыдать, что — умер Джучи?)

В ответ Чингисхану Джирчи сказал:

Говорить об этом я не имею права, ты сам сказал, о мой хан!

Свой ярлык (указ) пусть под тебя и будет, ты хорошо обдумал, о мой хан!

Тогда Чингисхан сказал тюркский джир:

Кулун алган куландай, кулунумнан айырылдым,

Айырылышкан анъкаудай эл олумдин айырылдым.

(Подобно затравленному кулану (лосю),

лосёнка своего я потерял,

Как покинутый простак, сына страны я потерял).

Этим фольклорным стихам более пятисот лет! Даже выражение «анкау» сохранилось в том же жаргонном употреблении у современных ногайцев. Для наглядности посмотрите, какая разница существует даже между языком средневековых документов на Руси и современным русским: не всякий русский сегодня прочитает написанное предками несколько веков назад...

Как «истинный тюрок», А. Каримуллин не подчёркивает огромного значения сочинения О. Сулейменова. Зная, что текст «Кодекса Куманикус» почти идентичен современному ногайскому языку, учёный, вопреки очевидности, всё же утверждает, что «язык памятника ближе всего стоит к языку казанских тюрок». Работы А. Каримуллина имеют огромную ценность для мировой науки, но его утверждение, что «чем совершеннее, удобнее любое оружие, тем оно дольше служит, тем дольше остаётся без изменений»,      по отношению к тюркским языкам мне кажется малоубедительным. Разве не были европейские и древнеазиатские языки совершенными и удобными?! Создано столько величайших литературных памятников!

Наверное, причины консервативности тюркских языков надо искать в социально-историческом развитии тюркских народов. Скорее, в этом процессе играет роль этническая популяция, многовековая традиция кочевой жизни, умение заснуть «сном сурка» и сохранить свои традиции, свой язык в новых этногенетических взрывах. Может быть, ключом к разгадке тайны живучести тюркских языков послужит такой пример: евреи, рассеявшись по всему миру, ждали своего звёздного часа. И вот в один момент, объединённые чувством этнического единства, стали возрождать свой утраченный родной язык. Быть может, подобный процесс стихийно и естественно происходил у тюрок?!

Современные ногайские словари (ногайско-русский и русско-ногайский), составленные в 60-е годы, не показывают богатства ногайского языка во всей полноте. Большой вред нанесла попытка приведения его к некоему стандарту. Тюркских и других языковедов вводит в заблуждение выпадение из словаря «джокающего» и «жокающего» говоров.

Карачаевский учёный Х. Биджиев в книге «Тюрки Северного Кавказа» отмечает: «Как известно, ногайский язык, как и половецкий, относится к йокающим языкам, т. е. в начале слова употребляется «й» вместо «ж» и «дж».

Исходя из этого, он отрицает влияние ногайского языка на адыге-абхазские. Однако об одновременном существовании «джоканья» и «жоканья» у ногайцев немало свидетельств как в литературных и исторических памятниках, так и в ранних научных работах послеоктябрьского периода («Книга путешествий» Эвлия Челеби, очерки и предания в записях Агафангела Архипова, «Ногайский язык и его диалекты» Н. Баскакова). Даже на современном этапе, в исполнении эпической песни одним и тем же певцом можно пронаблюдать разное произношение одних и тех же слов. В одной строке певец может произнести: «ел», в другой строке «жел» (ветер), «бас» — «баш» (голова), «яман» — «жаман» (плохо), «гяур» — «жаур» (враг).

В нашей семье мать произносила одни и те же слова то йокая, то джокая, а мы, дети, разницу никогда не чувствовали. В мой родной аул Орак-эли в 50-е годы в семью Бекуатовых попала абазинка из аула Кубина, в ауле она научилась ногайскому языку и до сих пор слова произносит с джоканьем. Жоканье наблюдается у черкесов, говорящих на ногайском языке, есть такая группа среди жителей аула Токтамыс (современное название Икон-Халк). В одной стороне этого аула говорят: «ясау» (жизнь), а в другой — «яшау». В языке ногайцев при внимательном изучении можно пронаблюдать смены звука «с» на «ш», «м» на «б», «о» на «у», «и» на «э», «у» на «г». Особенно это характерно для фольклора, где более устойчиво сохраняются говоры. В одной и той же песне я наблюдал, как йырау пел, произнося: «бурын» — и «мурын» (нос), «шонкыр» — и «шукыр» (яма), «солай» — и «шулай» (так), «аьне» — и «эне» (тот), «кардаш» — и «курдаш» (родственник), «яйлау» — и «яйлаг».

Несомненно, что под сильным воздействием литературного языка разговорная речь современных ногайцев подверглась стандартазации, чувствуется повальное йоканье, особенно у молодого поколения. В прошлом, когда литературный язык влияния не оказывал, существовали различные говоры. Произношение слов во многом зависит и от темперамента говорящего. При скоропалительной речи ногаец невольно начинает йокать, а при степенной, вразумительной беседе звучат джокающие и жокающие слова. Перенимающие язык «инородцы» начинают жокать только потому, что стараются быть понятыми. Даже у казахских певцов я заметил, например (и это притом, что они, в основном, жокают), что исполняя эмоциональные отрывки, они старательно выговаривали вместо «журек» (сердце) — «юрек», вместо «жасы» (слёзы) — «ясы» и т. д.

Современный стандартизированный ногайский язык тоже подвергается изменениям. (Я не говорю об изменениях в связи с влиянием русскоязычной среды, заимствованием русских и иностранных слов). В нашем языке довольно заметно смягчение согласных и гласных звуков и их проглатывание, сокращение. Объяснение этого я оставляю за языковедами. Известный ногайский писатель Фазиль Абдулжалилов не без юмора отмечал удивительную «ленивость» ногайцев, говоря: «Даже слова полностью выговаривать ленятся наши люди. Многие у нас вместо того, чтобы сказать: «Алла сокпасын сени!» (Пусть Аллах не ударит тебя), одни произносят: «Алла сын сени!», другие вообще несут несуразицу: «Ыссын сени!»

Ногайский язык вместе с казахским и каракалпакским языками составляют одну ногайско- кипчакскую подгруппу тюркских языков. Он окончательно сформировался в Золотой Орде, на его основе был создан величайший ногайский эпос. После распада Золотой Орды и территориального разделения с казахами и каракалпаками эпос сохранялся и развивался только у трёх народов — это подтверждается наличием большого числа вариантов ранних исторических песен и возникновением новых поэм о потомках Эдиге. Язык эпоса трёх народов: ногайцев, казахов и каракалпаков — один, сохранились целые песенные клише, совершенно идентичные и в каракалпакском, и в ногайском, и в казахском эпосе, герои его одни и те же, ногайские батыры — Эдиге и его потомки. Разумеется, у каждого из названных народов есть и другие, оригинальные песни.

После раздробления ногайского государства из-за внутренних и внешних войн его население стало быстро сокращаться, а после двух крупных переселений со своей исконной территории в пределы Турции ногайцы утратили былое могущество. На Северном Кавказе остались клочки территорий, населённых ногайцами, представителями племён, живших в разных концах прежнего ногайского государства: в Буджаке, на Молочных Водах, на Волге и Яике, в низовьях Кубани и на Дону. К началу ХХ века, по официальным советским данным, ногайцев осталось около 50 тысяч человек. По данным турецких ученых — около трёхсот тысяч. Тюркские учёные, указывая на малочисленность народа и тот факт, что ногайцы живут на окраине своего прежнего государства, никак не могут согласиться с тем, что когда-то язык ногайцев был общепринятым языком всех евразийских тюрков. А ведь один факт распространения ногайского эпоса и на башкир, и на татар, и на казахов, и на каракалпаков является подтверждением тому. Язык эпоса был доступен всем этим народам.

Все памятники письменности и культуры тюркских племен и народностей с V до ХIV в. (до образования современных народов) принято считать общими. Исходя из этого, хочу сказать, что предки ногайцев имели прямое отношение к орхоно-енисейским надписям. Об этом свидетельствуют названия ногайских племён, генеалогические связи которых уходят во времена древнетюркских каганатов. Среди них достаточно назвать сохранившиеся до нашего времени племена уйсин, канглы, телеот, баис, которые фигурируют на исторической сцене задолго до создания мировых древнетюркских государств.