Страница - 15

Часть вторая. КАЗАХСТАН-КОЛОНИЯ РОССИЙСКОГО ИМПЕРИАЛИЗМА

ГЛАВА ПЯТАЯ. ПРОНИКНОВЕНИЕ РОССИЙСКОГО КАПИТАЛИЗМА В КАЗАХСКУЮ СТЕПЬ

ЗАВОЕВАНИЯ ХVІІІ-ХІХ ВЕКА ОТНОШЕНИЕ РАЗЛИЧНЫХ КЛАССОВ КАЗАХСКОГО ОБЩЕСТВА К ЗАВОЕВАНИЮ «ДОБРОВОЛЬНОЕ ПОДДАНСТВО» КАЗАХОВ

Маркс писал в «Капитале» (том I): ...«Итак, одна сторона того исторического процесса, который превращает производителя в наемного рабочего, заключается в освобождении производителя от феодального и цехового принуждения; и только эта одна сторона существует для наших буржуазных историков. Но имеется и другая сторона, состоящая в том, что освобождаемые лишь тогда становятся продавцами самих себя, когда у них отняты все их средства производства и все гарантии существования, обеспеченные старинными феодальными учреждениями. И история этой их экспроприации основывается не на простых догадках. Она вписана в летописи человечества пламенеющим языком меча и огня»...

«Открытие золотых и себеряных приисков в Америке, искоренение, порабощение и погребение заживо туземного населения в рудниках, первые шаги к завоеванию и разграблению Ост-Индии, превращение Африки в заповедное поле охоты на чернокожих,— такова была утренняя заря капиталистической эры производства. Эти идиллические процессы составляют главные моменты первоначального накопления. За ними следует торговая война европейских наций, ареной для которой служит земной шар. Война эта начинается отпадением Нидерландов от Испании, принимает гигантские размеры в английской антиякобинской войне и теперь еще продолжается в таких грабительских походах, как война с Китаем из-за опиума и т. д.».

«Различные моменты первоначального накопления распределяются теперь между различными странами,— а именно между Испанией, Португалией, Голландией, Францией и Англией,— и притом более или менее в известной исторической последовательности. В Англии к концу XVII века они систематически объединяются в колониальной системе, системе государственных займов, современной налоговой системе и системе протекционизма. Эти методы в значительной мере покоятся на грубейшем насилии, как, например, колониальная система. Но все они пользуются государственной властью, т. е. концентрированным и организованным общественным насилием, чтобы облегчить процесс превращения феодального способа производства в капиталистический и сократить его переходные стадии. Насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым. Само насилие есть экономическая потенция».

«Относительно христианской колониальной системы В. Говитт, человек, сделавший христианство своей специальностью, говорит: «Варварство и бесстыдные жестокости так называемых христианских рас по отношению ко всяким иноверцам и иноплеменникам, которых им удавалось поработить себе, превосходят все ужасы, совершавшиеся в любую историческую эпоху любой расой, не исключая самых диких и невежественных, самых безжалостных и бесстыдных». История голландского колониального хозяйства — а Голландия была образцовой капиталистической страной XVII столетия — развертывает бесподобную картину предательств, подкупов, убийств и подлостей. Нет ничего более характерного, как практиковавшаяся голландцами система кражи людей на Целебесе для пополнения кадров рабов на острове Яве. С этой целью подготовлялись особые воры людей. Вор, переводчик и продавец были главными агентами этой торговли, туземные принцы — главными продавцами. Украденная молодежь заключалась в целебесские тайные тюрьмы, пока не достигала возраста достаточно зрелого для отправки на кораблях, нагруженных рабами. Один официальный отчет гласит: «Например, этот город Ма-кассар полон тайными тюрьмами, одна ужаснее другой, которые набиты несчастными жертвами жадности и тирании, закованными в цепи, вырванными насильственно из своих семейств». Чтобы овладеть Малаккой, голландцы подкупили португальского губернатора. В 1641 году он впустил их в город. Они тотчас поспешили к его дому и убили его, чтобы иметь возможность «воздержаться» от уплаты условленной суммы подкупа в 21 875 фунтов стерлингов. Опустошение и обезлюдение следовала за ними везде, куда только ни ступала их нога. Банъю ванги, провинция Явы, насчитывала в 1750 году 80 000 жителей, а 1811 году всего 8000. Это... «дус коммерс (приятная торговля)».

«Как известно, англо-ост-индская компания, кроме политической власти в Ост-Индии, добилась исключительной монополии на торговлю чаем и вообще на торговлю с Китаем, и, кроме того, в ее же руках сосредоточилась монополия транспортировки товаров из Европы и в Европу. Но судоходство у берегов Индии и между островами, а также торговля внутри Индии сделались монополией высших должностных лиц компании. Монополия на соль, опиум, бетель и другие товары стала неисчерпаемым источником богатства. Должностные лица сами устанавливали цены и по произволу обдирали несчастных индусов. Генерал-губернатор участвовал в этой частной торговле. Его любимцы получали контракты на таких условиях, которые позволяли им, лучше чем алхимикам, делать золото из ничего. Крупные состояния вырастали, как грибы после дождя, и первоначальное накопление осуществлялось без предварительной затраты хотя бы одного шиллинга. Судебный процесс Варрен-Гастингса полон такого рода примерами. Вот один из них. Один контракт на поставку опиума был дарован некоему Сулливену в момент его отъезда — по официальному поручению — в часть Индии, далеко отстояющую от района производства опиума. Сулливен продает свой контракт за 40 000 фунтов стерлингов некоему Бинну, а Бинн перепродает его в тот же день за 60 000 фунтов стерлингов. Последний покупатель и выполнитель контракта заявляет, что он еще извлек из него громадную выгоду. Согласно одному документу, представленному в парламент, между 1757 и 1766 годами компания и ее должностные лица заставили индейцев подарить себе •6 миллионов фунтов стерлингов. В 1769—1770 года англичане искусственно устроили голод, закупив весь рис и отказываясь продавать его иначе, как по баснословно высоким ценам».

«Обращение с туземцами было, конечно, всего ужаснее на плантациях, разрабатывавшихся, как, например, в Вест-Индии, исключительно для вывозной торговли, а также в богатых и густо населенных странах, ставших жертвой грабежа и разбоя, как Мексика и Ост-Индия. Однако и в настоящих колониях не преминул обнаружиться христианский характер первоначального накопления... Британский парламент заявил, что убийство скальпирование «суть средства, дарованные ему богом и природой».

«Колониальная система способствовала тепличному росту торговли и судоходства. Гезельшафтен монополии («общества-монополии», выражение Лютера) были мощными рычагами концентрации капитала. Колонии обеспечивали рынок сбыта для вновь возникающих мануфактур, а монопольное обладание этим рынком обеспечивало усиленное накопление. Сокровища, добытые за пределами Европы посредством грабежа, порабощения туземцев, убийств, притекали в метрополию и тут превращались в капитал. Голландия, где колониальная система впервые получила полное развитие, уже в 1648 году достигла высшей точки своего торгового могущества. «В ее почти безраздельном владении находилась ост-индская торговля и торговые сношения между европейским юго-западом и северо-востоком. Ее рыбные ловли, судоходство, мануфактуры не имели себе равных ни в какой другой стране. Капиталы этой республики были, быть может, значительнее, чем совокупность капиталов всей остальной Европы». Г ю л и х, автор этих строк, забывает прибавить: народные массы Голландии уже в 1648 году более страдали от чрезмерного труда, были беднее и терпели гнет более жесткий, чем народные массы всей остальной Европы» (К. Маркс: «Капитал, т. I, глава 24: «Так называемое первоначальное накопление»).

Эти блестящие страницы из «Капитала» К. Маркс а могут быть полностью применены к истории завоевания казахских степей царизмом. Российский капитализм так же, как и всякий другой, вырос на крови миллионов трудящихся, его история «вписана в летопись человечества пламенеющим языком меча и огня». Вопреки утверждениям великодержавных шовинистов о почти бескровном завоевании, о мире, благоденствии и культуре, которые якобы несло российское завоевание, вопреки утверждениям националистов о «добровольном подданстве» казахов,— завоевание царизмом Казахстана, а затем й Средней Азии сопровождалось насилиями и жестокостью, не уступающими тем, которые так мастерски изобразил К. Маркс.

Между тем находятся до сих пор авторы, которые в наше время выпускают книжки для массового читателя, где повторяются буржуазные сказки. Мы имеем в виду ления... Британский парламент заявил, что убийство скальпирование «суть средства, дарованные ему богом и природой».

«Колониальная система способствовала тепличному росту торговли и судоходства. Гезельшафтен монополии («общества-монополии», выражение Лютера) были мощными рычагами концентрации капитала. Колонии обеспечивали рынок сбыта для вновь возникающих мануфактур, а монопольное обладание этим рынком обеспечивало усиленное накопление. Сокровища, добытые за пределами Европы посредством грабежа, порабощения туземцев, убийств, притекали в метрополию и тут превращались в капитал. Голландия, где колониальная система впервые получила полное развитие, уже в 1648 году достигла высшей точки своего торгового могущества. «В ее почти безраздельном владении находилась ост-индская торговля и торговые сношения между европейским юго-западом и северо-востоком. Ее рыбные ловли, судоходство, мануфактуры не имели себе равных ни в какой другой стране. Капиталы этой республики были, быть может, значительнее, чем совокупность капиталов всей остальной Европы». Г ю л и х, автор этих строк, забывает прибавить: народные массы Голландии уже в 1648 году более страдали от чрезмерного труда, были беднее и терпели гнет более жесткий, чем народные массы всей остальной Европы» (К. Маркс: «Капитал, т. I, глава 24: «Так называемое первоначальное накопление»).

Эти блестящие страницы из «Капитала» К. Маркс а могут быть полностью применены к истории завоевания казахских степей царизмом. Российский капитализм так же, как и всякий другой, вырос на крови миллионов трудящихся, его история «вписана в летопись человечества пламенеющим языком меча и огня». Вопреки утверждениям великодержавных шовинистов о почти бескровном завоевании, о мире, благоденствии и культуре, которые якобы несло российское завоевание, вопреки утверждениям националистов о «добровольном подданстве» казахов,— завоевание царизмом Казахстана, а затем й Средней Азии сопровождалось насилиями и жестокостью, не уступающими тем, которые так мастерски изобразил К. Маркс.

Между тем находятся до сих пор авторы, которые в наше время выпускают книжки для массового читателя, где повторяются буржуазные сказки. Мы имеем в виду ленький при Петре I в 1695 году ездил с товарами через Хиву, Бухару, Балх и Кабул в Индию.

Торговые пути в Среднюю Азию шли через казахские степи; поэтому русская экспансия неизбежно должна была направиться на Казахстан для захвата торговых путей в Китай, Среднюю Азию и Индию. И действительно, при Петре I экспансия царизма в отношении Казахстана усиливается. В 1715 году снаряжается экспедиция Бухгольца По Иртышу, окончившаяся неудачей, благодаря энергичному сопротивлению ойротов. Другая экспедиция направляется с запада, по восточному берегу Каспийского моря под начальством Бековича-Черкасского для завоевания Хивы. Экспедиция эта также оканчивается полным поражением. Попытки Петра I были направлены не только к захвату казахских степей. Пытался он владеть и северными провинциями Персии для разрешения задачи установления прочной связи с Средней Азией и Индией через южный берег Каспийского моря. Однако занятые персидские провинции были возвращены, и таким образом, планы Петра об укреплении торговых сношений с Средней Азией не были осуществлены. При Петре был заложен ряд крепостей в северо-восточном Казахстане: Омская на реке Оми в 1717 г., Семипалатинская в 1718 г. и Усть-Каменогорская в 1720 году.

При преемниках Петра I проникновение в казахские степи непрерывно продолжалось. К 1752 году протянулась непрерывная линия от Омской крепости через Петропавловскую и до Оренбургской. Линия эта имела 11 крепостей, 33 редута и 42 маяка, с количеством военного казачьего населения в них — 3642 человека. Эта линия получила название Горькой, благодаря наличию здесь горько-соленых озер. На востоке занят был весь Иртыш до озера Зайсана, с крепостями: Семипалатинской, Усть-Каменогорской и Бухтарминской (заложена в 1760 г.). На западе линия продолжалась от Оренбурга на юг по правому берегу Урала до Гурьева (Гурьев был заложен еще в 1640 году купцом-промышленником Гурьевым). Таким образом образовались военные линии, охватившие полукольцом от берега Каспийского моря до верховьев Иртыша западные и северные границы Казахстана.

Сформировано было три казачьих войска: Сибирское, Оренбургское и Уральское, наделенные землями и получавшие ряд льгот.

Как уже указывалось выше, казахские ханы и феодально-родовая верхушка (баи, аксакалы) вступали в тесные торговые сношения с Россией. С одной стороны, они являлись посредниками в торговле России со Средней Азией, с другой — вели торговлю и непосредственно с Россией. Малая Орда (Западный Казахстан) особенно Тесно связалась с Россией через Меновой Двор у Оренбурга и Макарьевскую ярмарку. Эта новая возможность эксплуатации трудящихся масс требовала от ханов и феодально-родовой аристократии укрепления своей власти над массами. В этом секрет «добровольного подданства киргизов».

Последнее событие, как известно, относится к 1732— 1735 гг., когда хан Малой Орды Абулхаир получил грамоту от царицы Анны Ивановны о награждении его титулом «его степенства» и рядом привилегий для него и его рода. Примерно в это же время произошло «принятие подданства» со стороны Средней Орды, хотя ханы последней больше колебались, принять ли им подданство России, Китая или среднеазиатских ханств.

Положение казахских масс резко ухудшилось в связи с этими событиями. Изъятие большого количества земли, утрата богатых, тучных пастбищ по Ишиму, Тоболу, Иртышу и Уралу, конечно, в первую очередь отражались на массе более слабых родов — на бедноте. Насилия, грабежи, убийства, сопровождавшие завоевание, вызывают брожение и недовольство в казахских массах; начинаются вспышки восстаний против насильников-завоевателей. По мере закрепления феодально-крепостного закабаления и военно-феодального грабежа крестьян, и не только русских крестьян, но и татарских, чувашских, башкирских и казахских трудящихся масс, начинается стихийное крестьянское восстание во второй половине XVII века под предводительством Емельяна Пугачева. В этом восстании принимали активное участие все народности Поволжья, а также и казахские массы.

После разгрома движения царизм принял все меры к ликвидации вольностей так называемых яицких русских казаков, наделив их огромными привилегиями за счет казахских трудящихся. Так была посеяна национальная вражда между русским казачеством, а позднее переселенческим крестьянством, с одной стороны, и казахскими массами,—с другой. Царизм всячески стал поощрять ограбление казахских масс, и в этом отношении колониальная система царизма не уступает грабежам европейскими странами Африки и Америки, ярко обрисованным у Маркса.

Провокация на почве национальных взаимоотношений и разжигание национального антагонизма со стороны царского правительства начались еще до пугачевского восстания. В инструкциях, даваемых своим агентам, царское правительство усиленно рекомендовало им сеять национальную рознь между казахами и башкирами. Так, отдачей казахам башкирских земель по реке Илеку царское правительство вызвало большое движение среди башкир. Началось башкирское восстание, продолжавшееся пять лет (1735—1740 гг.). В «Истории Оренбургской» П. И. Рычкова, долго заведывавшего перепиской главных начальников Оренбургского края (с 1734 по 1777 год), имеется ряд интереснейших сообщений, рисующих картину колониальной системы царизма того периода.

Волнения среди башкир происходили всю первую половину XVIII века, причем башкирские феодалы, вроде известного мурзы Тевкелева, принимали деятельное участие в подавлении движения народных масс. Рычков описывает действия правительственных войск.

«Генерал-лейтенант и кавалер Румянцев также в марте месяце поход свой и с командой имел на реку Дему, где через весь апрель, посылая партии, над ворами башкирскими поиски производил, и до тысячи человек воров искоренено, а скота и воровских пожитков множество в добычу взято, и казанской дороги главные бунтовщики Акай Кусюмов и Салтан Мурат по 120 человек во аманаты прибраны и посланы в Мензелинск... Сам Румянцев на Уфу в первых числах мая приезжал, и как со всех сторон над ворами башкирцами действовать и поиски производить по общему совету учинили план, и с тем он, генерал, в Мензелинск возвратился, где будучи, над пойманными в партиях злодеями чинил розыск, по которому тех злодеев до 500 человек казнено, а жен и детей до того же числа для поселения во внутренних российских городах роздано. И понеже, как выше упомянуто, главный бунтовщик Акай к рукам прибран уже был, а таким же возмутителем остался Килмяк Абыз, от которого завсегда наибольшее воровское собрание имелось, и аманатчики, то-есть помянутый Акай с товарищами просили генерала, чтоб для уговаривания оного Килмяка к спокойствию и для приведения с повинной отпустить из них к нему, Килмяку, содержащегося с ними Салтан Мурата, уверяя, что он Килмяка, конечно, уговорит и с повинной приведет, почему оный Салтан Мурат и был отпущен. Но вместо того, чтобы Килмяка от злодейственных его поступков отвратить, с ним соединился».

«Башкирцы, жители деревни Сеянтусы, увидев, что злое их намерение явно учинилось, тотчас на противность отважились... потому тотчас по всей команде учинилаць тревога, и все они осаждены были командою, и по кратком от них стрелами сопротивлении захвачены, близ тысячи человек с женами и детьми их во оной деревне перестреляно и от драгун штыками, и от верных башкирцев и мещеряков копьями переколото; сверх того сто пять человек собраны были в один амбар и тут огнем сожжены... И таким образом оная деревня Сеянтусы и жители с их женами и детьми от мала ло велика через одну ночь огнем и оружием погублены, и жилища их в пепел обращены».

Характерно в сообщениях Рычкова то, что в качестве главарей бунта он называет нередко людей малоизвестных: крупные феодалы и помещики вроде Тевкелева, многие старшины, так называемые «тарханы» помогали усмирять восстания народных масс. «Бунтовал» простой народ —«воры».

«Между тем в марте 1740 года оказалось, что башкиры еще новое уже последнее замешание, которому причину подал один из подлых башкирцев («подлый»— Рычков употребляет в смысле низкого происхождения— С. А.) Аландзиягула с товарищами. Оный, яко мало знаемый в Башкирии, но при том весьма хитрый и в разных местах бывший волокита, учил о себе разглашать, что он кубанский владелец — Салтан-Гирей и имеет у себя 82 ООО войска, кое идет с ним в Башкирию, и тем в краткое время чуть не весь башкирский народ возмутил, которые выбрали его ханом».

Чрезвычайно интересно обращение, приводимое Рычковым, командующего войсками князя Урусова к башкирам, весьма отчетливо и ярко рисующее и объясняющее перипетии этой кровавой борьбы угнетенных масс с эксплуататорами.

«Отчаянные воры — башкирцы, разорители своего покоя и отечества! Нынешнее ваше воровское собрание, в котором вы будучи, во многих и тяжких смертельных винах ее императорского величества государыни просите всемилостивейшего прощения, приводит меня в великое удивление. Довольно зная, что к сей крайности и конечной бедности ничем иным приведены, как токмо воровством своим и еще таким, коего между другими подданными народами не слыхано, и правда: жалобу приносить нам не на кого — всяк сам себе сделался и делается врагом и народным губителем».

Далее этот палач возводит целое обвинение башкирскому народу в неповиновении царям и властям и в смущении «подлых» людей, т. е. трудящихся масс. Это обвинение, подкрепляемое историческими данными, представляет пример неслыханного глумления над национальным чувством башкирского народа.

«Но ежели о вас истинно рассудить, кто вы таковы сперва были и напоследок в какое благополучное состояние через высокие милости российских государей приведены, оное еще большее удивление причиняет. Жили вы всегда, последуя воровскому своему башкирскому названию «башкур», что значит «главный вор», и сие имя продано вам ругательно от ногайцев, откочевавших в степи во время владения сибирских и казанских ханов, ибо сии башкирцы, будучи с ногайцами, с одними за Яик не пошли... Башкирский народ ваш, между которым всегда с начала вашего подданства наибольшая часть воров и возмутителей (а добрых самое малое число), исстари был один с ногайцами, который, от сибирских ханов утеснен будучи, принужден был из своих мест с некоторым ханом, называемым Тюрея, удалиться и придти в рассеяние; вы же, называемые ныне башкирцы, еще тогда, владельцам своим будучи непослушны, умыслили в прежних местах остаться, за которое за ваше непокорение тогда же без остатку были ограблены и разорены и пропитание свое с нуждою имели зверем и рыбою, а о хлебе не ведали».

Перечисляя далее все «милости» которыми якобы были наделены русскими царями башкиры, князь Урусов укоряет башкир в неблагодарности и приводит все преступления, в которых они повинны перед «благодетелями».

«Тому еще не с большим 30 лет, когда вы бунтовские свои намерения оказали под предводительством главных ваших возмутителей, а именно: казанской дороги Кусума, ногайской дороги Алдара, уфимской — Исмаила, при которых ваших воровских и бунтовщичьих поступках не одна тысяча верных российских подданных от вас, воров, побита. За сие одно надлежало весь ваш род так искоренить, чтоб памяти остаться не могло. Российским оружием не только вы, бездельники, но и сильнейшие неприятели побеждаются. Когда ее императорское величество всепресветлейшая государыня по природному своему матернему милосердию в пользу своих верных подданных указала построить город Оренбург с некоторыми надлежащими крепостями, составили вы в противность ее указу бунтовское намерение и от вас, воров, явное бунтовство оказалось. В конце прошлого 1739 года ваше бунтовское намерение явно отрыгнулось, и, вымысля между собой вора-башкирца Миндеула, Карасакалом назвали его, Салтан-Гиреем и после ханом, с которым подданным ее величества причинили разорение и продолжали до тех пор, пока войска во внутрь воровских башкирских жительств не введены, а вышеупомянутый Ка-расакал, также и другие ваши возмутители искоренены не были...»

«Больше воровство и бунтовщичьи ваши поступки объявлять вам, ворам, нечего, а также протолковать вам вашу настоящую крайнейшую бедность. Сами все до единого знаете. Судите же сами себя, какого помилования достойны вы? Токмо все зависит от высокой монаршей милости ее императорского величества».

Как прибавляет от себя Рычков, «вышеописанное объявление переводчик не только громко читал, но и при том еще довольно по их башкирскому обыкновению, растолковывал, причем многие из того башкирского собрания плакали и склонялись в землю. По прочтении того объявлено им, чтоб о себе ждали указа, а возмущений между собой отнюдь не чинили, опасались всеконечной погибели не только самим себе, но и женам их, и детям. Что выслушав, они пали на землю, коим велено было встать».

Рычков приводит официальную табель, сколько с начала последнего башкирского замешания, т. е. с 1735— 1740 гг., «командированными командами и партиями воров-башкирцев искоренено и прочее». Получаются следующие цифры: всего казнено, сослано во флот и в «остзейские полки и в работу в Рогервик», «роздано жен и детей обоего пола для поселения внутри России»—28 491 человек. Взято в казну лошадей 12 283 штук, коров, овец и верблюдов 6076 штук, деньгами — 9828 руб. 29 коп., разорено до тла 696 деревень. К этой табели Рычков добавляет: «сия табель, как выше значит, учинена из рапортов и записок, но о числе показанном за подлинное утвердиться весьма не можно, ибо много того, а особливо что от нерегулярных людей происходило, о чем никаких рапортов подано не было, но еще и скрывали». Таким образом эти кровавые цифры преуменьшены значительно.

Следствию, которое велось по башкирскому восстанию, как сообщает Рычков, весьма помогли «пребывавшие в верности старшины, а именно: главный старшина Каратабынской волости Таймас-тархан-Исенбаев, Ланской волости Кусямыж Карабаев, Куленяцкой волости Баимтархан — Кадреев, Мещерякской волости сотник Ермек Исетлеев и других различных волостей». Вот какое наказание понесли участники восстания:

«И тако по предназначенному определению 25 августа объявленным ворам-башкирцам в расстоянии от Оренбурга 6 верст на одной горе за Яиком (башкирской стороны при собрании многого числа народа и всех верных башкирцев и мещеряков) учинена экзекуция, а именно: по прочтении указа о винах их главные злодеи и сообщники возмутителя Карасакала: Кантул Максимов, Юнус Исмаилов, Джангул Усекеев, Карабаш Утеянов, Якуп Косишев посажены на столбах каменных, нарочно для того сделанных, на колья, оным же подобные 11 чел., в том числе семь есаулов помянутого Карасакала, повешены за ребра, 85 чел. повешены, 21 человеку отсечены головы и воткнуты на колья, в том числе и у самого главнейшего возмутителя башкирского Аландзиагула, который Карасакала вымыслил, голова отсечена у мертвого, ибо он, будучи под караулом и везен в Оренбург, сам себя умертвил тем, что не пил и не ел более десяти дней. А прочим оставшимся экзекуция была в Сакмарске: 120 человекам отсечены головы, 50 чел. повешено, 301 чел. оштрафованы отрезанием носов и ушей».

Так расправлялся царизм на заре своего завоевания с принимавшими «добровольное» подданство народами.

Легенда о «добровольном подданстве» казахов, распространяемая великодержавными шовинистами и националистами, разоблачается фактами, приводимыми Р ы ч к о в ы м, царским чиновником того времени, которого обвинить в пристрастии в этом вопросе едва ли кому-нибудь придет в голову. Рычков подробно описывает события принятия подданства России ханом Младшей орды Абулхаиром. После изъявления последним желания перейти в российское подданство к нему было послано посольство: коллегии иностранных дел переводчик мурза Тевкелев, геодезисты Алексей Писарев и Михаил Зиновьев. Как встретили это посольство хан и феодальная аристократия и как встретили его народные массы, увидим из описания Рычкова:

«По прибытии переводчика Тевкелева в Киргиз-Кайсацкую орду, так скоро, как спознали киргизские старшины о причинах приезду его, Тевкелева, и учинилось у них великое смятение, и часть во многолюдстве для удобства оного Тевкелева и бывших с ним собрались.

А при том на хана своего нападали за то, что он без ведома и совету их посланцев своих к царскому двору отправлял и о принятии в подданство просил, чего они никогда не желали и не намерены. Хан как его, Тевкелева, с находящимися при нем людьми защищал при всех таких нарочных собраниях, так и народ непрестанно увещал и вразумлял, толкуя им, какое они благополучие от подданства российского получат, приводя в пример волжских калмыков и уфимских башкирцев. Бывшие с Тевкелевым башкирские старшины немалую верность ко успокоению того своевольного народа старания прилагали, а особливо Таймас-батыр, будучи у киргиз-кайсак славным башкирским наездником (или богатырем) , который за то, как выше явствует, потом в 1734 году в тарханы пожалован. По таким долговременным бывшим затруднениям, наконец, до того дошло, что на одном большом и последнем их киргиз-кайсацком сборе наибольшая часть согласилась Тевкелева убить, к чему бывшие тогда в орде ушлецы из волжских калмык-киргиз весьма возмущали и научали, чтобы его, Тевкелева, с товарищами убить, а живого от себя отнюдь не отпускать, толкуя им то, что российские люди ими, киргиз-кайсаками, так, как и башкирцами, овладеют».

«И тако в оное собрание призван был он, Тевкелев, нарочно один, помогательствам же ханским и одного знатнейшего киргиз-кайсацкого старшины Букенбая-батыря так посчастливилось, что все противной партии ханских и букенбаевских представлений не только спорить не могли, но и безгласно учинились, но и большая часть из того собрания купно с ханом и с помянутым киргиз-кайсацким старшиной Букенбаем присягой ее императорскому величеству учинили, и хан на том основался, что сына своего ко царскому двору послать».

Не благоденствие, мир и культуру несло царское завоевание казахским массам: оно несло разорение, грабежи и убийства. Завоевания эти сопровождались большими народными движениями против завоевателей, а также против своих эксплуататоров — ханов, вступивших в союз с царизмом. С 1735 года по 1869 год (дата введения так называемого Степного Положения) продолжались вспышки народных восстаний. Восстания Сырыма Датова, Исатая Тайманова и Махамбета Утемисова, Ке-несары Касымова, Садыка и т. д., представляющие первоначальные формы национально-освободительного движения против завоевания, охватывают этот период в сто с лишним лет. Этим движениям будет посвящена следующая глава.

Теперь же перейдем к изложению дальнейшей экспансии царизма, закончившейся завоеванием Средней Азии.