Страница - 30

ИЗ ИСТОРИИ РЕВОЛЮЦИОННОЙ БОРЬБЫ В КАЗАХСТАНЕ

Революция 1905 года и казахские трудящиеся

Революция 1905 г. в России всколыхнула и окраины. Усилилось национально-революционное движение среди угнетенных царизмом народов. В забастовках и революционных выступлениях, возникавших в национальных окраинах, рука об руку с русскими рабочими принимали участие и рабочие из местных национальностей. Усилились революционные крестьянские движения.

Казахстан не представлял исключения. К 1905 г. царизм уже твердо укрепил свою власть в Казахстане и в союзе с казахской имущей верхушкой беспощадно эксплуатировал казахские трудовые массы. Шел усиленный процесс принудительного обезземеливания казахских масс. Росла армия батрачества, нанимавшаяся к русским помещикам, кулакам и баям. Казахские рабочие, работавшие на горных рудниках, соляных промыслах (в 1900 г. добывалось до 10 млн. пудов соли) и др., получали гроши и жили в невыносимых условиях. Революция 1905 г. всколыхнула казахские массы.

В декабре 1905 г. на Успенском руднике (концессия француза Карно) произошла забастовка русских и казахских рабочих. Главарем бастовавших казахских рабочих был Алимжан Байчигиров (журн. «Красный архив», т. 50, «Из истории рабочего движения в Караганде»). Такие же события имели место в ряде других предприятий края.

В самых различных уголках Казахстана недовольство царской властью, [которое] проявляли казахские трудящиеся массы, переход [ило] в некоторых местах в открытые выступления. Сыр-дарьинский военный губернатор в циркуляре к уездным начальникам (от 31. XII) писал: «Растущая деятельность революционных партий проникла в последнее время и в киргизскую степь. Полученные сведения показывают, что пропаганда агитаторов среди киргизского населения в Туркестане, Оренбургской и Акмолинской областях производит некоторое влияние на умы темного, невежественного населения, не могущего разобраться в правильности и основательности высказываемых агитаторами положений...» (из статьи Е. Федорова в сборнике «Очерки революционного движения в Средней Азии», изд. Н. А. В., 1926 г., с. 29—30).

В бывш. Туркестанском и Перовском уездах в ноябре казахи пытались напасть на железнодорожную линию; был ряд забастовок казахов, занятых на заготовках саксаула. Военный губернатор Семиреченской области от 15. IV. 1906 г. на имя Туркестанского генерал-губернатора донес, что некий башкирин Темиргалин, используя манифест 17. X. 1905 г., мутит таранчин-цев, татар и сартов Джаркентской волости, устраивая собрания. Уездный начальник Джаркентского уезда арестовал Темиргалина и его соучастника таранчинца Сакиева (из той же статьи Е. Федорова).

Из многих мест казахи обращались с петициями к областным губернаторам и в Петербург с требованиями возврата взятых у них земель, уничтожения стеснений в пастбищах и проч. Нарастание недовольства трудящихся местного населения царизмом показывает также рост количества «преступлений против порядка управления». Так, например, по Сырдарьинской области таких дел было: в 1906 г.— 255, в 1913 г.—2766. (Из статьи Т. Галузо в «Правде Востока» от 30. VII. 1928 г.).

К 1905 г. оформилась у казахов уже своя национальная интеллигенция. Часть этой интеллигенции, воспитавшаяся в татарских, башкирских и иных мусульманских школах (впоследствии с 1907 г. объединившаяся вокруг казахского журнала «Айкап»), стремилась революционное движение казахских трудящихся направить по пути панисламизма, а другая часть интеллигенции, получившая воспитание в русских школах и тесно связанная со службой в аппаратах царской администрации (впоследствии с 1912 г. объединившаяся вокруг газеты «Казах»...), стремилась революционное движение казахских масс уложить в рамки «законности» и ограничить это движение лишь петициями.

В связи с событиями 1905 г. считаю уместным, в порядке воспоминаний, рассказать и о революционном выступлении в 1905 г. против царской администрации моих собственных родителей и угнетенного рода чилменбет, к которому мы принадлежали. Этот факт интересен тем, что рисует борьбу внутри самого казахского населения в тот период. Около 20 семейств из этого рода в связи с притеснениями царской администрации в 80-х годах переселились из Черняевского (Чимкентского) уезда в Вер-ненский (Алма-Атинский) уезд, в Восточно-Талгарскую волость, в среду большого рода жаныс. Эти семейства очутились на положении крме (чужеродцев). Эксплуататорская верхушка господствующего рода всячески угнетала и обирала этот малый род. Основная тяжесть царских податей, повинностей и поборов волостной администрации всегда ложилась на этот малый род.

Хотя я был малолетним (мне было около 11 лет), но я хорошо помню частые налеты волостных администраторов и их «джигитов» на наш аул, массовые поборы и избиения, в том числе издевательства над нашей семьей. Одним из способов царской туземной администрации выжимать доход из населения было сваливание вины за пропажу скота на малые роды и бедных. То же проделывалось и в отношении нашего рода, в частности, ложные обвинения предъявлены были и моему отцу. Недовольство нашего рода этой тиранией волостной администрации дошло до крайнего напряжения. Отец мой, Рыскул Джилкайдаров, выведенный из терпения (он не являлся старшим в роде, а был рядовым в составе рода), застрелил тогдашнего волостного управителя Восточно-Талгарской волости Саймасая Учкемпирова. Последний был богатым человеком, имел влияние в нескольких волостях, был другом Семиреченского областного военного губерна-натора, который ежегодно ездил гостить к этому волостному на джайляу и на охоту на Иссыкское озеро. Я помню, как мобилизовывались все аулы для расчистки дороги во время выездов губернатора на джайляу со всей его многочисленной свитой: ставились юрты, резались бараны и т. д.

Весть об убийстве Саймасая Учкемпирова поставила на ноги всю областную администрацию. Верненский уездный начальник Сатов дал следующее распоряжение: «В [есьма] экстренно. По поручению военного губернатора безотлагательно сообщить мировому судье 3 участка Верненского уезда для (производства) следствия с просьбой поспешить производством оного. Произвести розыск в волостях Зайцевского участка и на земле казахов Софийской станицы, где проживал на своей зимовке (обвиняемый) подозреваемый в убийстве восточно-талгарский киргиз Рыскул Джилкайдаров. Послать телеграмму для розыска и задержания его Джаркентскому уездному начальнику. Капитан Сатов» (выписка взята из дел Казцентрархива и часть дела находится у меня на руках). Телеграммы о розыске были посланы также в Мерке, Чимкент и Пржевальск.

Событие это произошло в конце 1905 г. Весь наш род был разгромлен родными волостного, ими была забрана значительная часть скота и имущества, и люди подверглись побоям. Мы (семья отца, состоящая из женщин и детей) укрылись в доме русского казака (кажется, по фамилии Жиряков), который, будучи вооруженным, не выдал нас родным волостного, несмотря на угрозы и требования расправы. Мы остались только с тем, что было на себе. Отец скрывался с оружием в скирде соломы у дома указанной казачьей семьи. Отца нашли, поймали его брата Молдабека Джилкайдарова и обоих заключили в Верненскую (алма-атинскую) тюрьму. Нас под охраной стражников из Талгарской станицы перевели в местность Бес-агач, где жила часть наших родных. Родные волостного требовали моей выдачи как единственного сына убийцы, чтобы зарезать в отместку (по казахскому обычаю). Однажды ночью родные волостного ворвались в землянку, где мы жили, и потащили меня. Женщины (моя мачеха и жена брата отца) подняли вой, они вырывали волосы и царапали себе лицо (по казахскому обычаю). Прибежали соседи таранчин-цы и спасли меня. Перевели нас потом в местность Боралдай под Алма-Атой и под давлением родных волостного заставили нас работать у богатых в качестве кул (рабов) и кунг (рабынь). Этим родные волостного добивались нашего унижения.

Убийство волостного Саймасая взволновало не только областную царскую администрацию, но и казахскую администрацию и байство остальных соседних волостей, которые требовали у губернатора строжайшего наказания убийцы. В то же время в угнетенных слоях населения этот акт... встретил явное сочувствие. Верненский уездный начальник от 11. I. 1905 г. за № 117 сообщает военному губернатору Семиречеиской области следующее: «При сем представляю на благоусмотрение Ваше прошение доверенного от волостных управлений и др. почетных киргиз Вер-ненского уезда киргиза Большой алма-атинской волости Идриса Садыкбекова, ходатайствующего о предании военному суду обвиняемого в дерзком и наглом убийстве в Восточно-Талгарской волости волостного управителя Саймасая Учкемпирова киргизом той же волости Рыскулом Джилкайдаровым, сознавшегося уже в убийстве. Капитан Сатов».

Отец, боясь за мою судьбу, выхлопотал у начальника Вернен-ской областной тюрьмы Приходько согласие принять [меня] к нему дворовым мальчиком и разрешение бывать и ночевать в камере отца в тюрьме. Около года я проработал у Приходько. Отвозил часто в качестве кучера детей Приходько в гимназию (помещавшуюся в теперешнем здании Казгосуниверситета) и с завистью смотрел на них. К этому времени открылись курсы грамоты для арестантов в тюрьме, и я начал там свое первое обучение русской грамоте.

Отца приговорили на 10 лет в ссылку на о. Сахалин. Через год он был отправлен туда пеше-этапным порядком с группой революционеров (как мне говорили, людей, выступавших против ак-паши-царя) и еще несколькими туземцами. Отец хлопотал о взятии меня с собою, но его просьбы не удовлетворили. По этому поводу в ответ на прошение отца вице-губернатор писал следующее: «Полицмейстеру г. Верного. Областное Управление просит ваше высокоблагородие объявить содержащемуся в Вернен-ской тюрьме ссыльно-каторжному арестанту Рыскулу Джилкай-дарову в ответ на прошение, в котором он ходатайствует об отправлении с ним в каторгу сына его Турара, что ходатайство это не может быть удовлетворено, так как согласно ст. 260 устава о ссыльных, дети моложе 14 лет за приговоренными в каторжные работы родителями не могут следовать. Поэтому по объявлении ему вышеизложенного имеете оставить в делах полицейского управления. Подписали: вице-губернатор Осташкин, советник

Рябинин, делопроизводитель Петров».

Начальник тюрьмы Приходько хотел меня крестить, но мы с дядей сбежали в Аулие-Атинский уезд.

Таковы события, происшедшие в период революции 1905 г., связанные с общим подъемом недовольства и выступлением казахских трудящихся масс против царизма. Эти события предрешили всю дальнейшую судьбу моей семьи и мою лично.

Революция 1905 г. пробудила к политической жизни казахских трудящихся. «Пробуждение к политической жизни азиатских народов получило особенный толчок от русско-японской войны и от русской революции» *. После революции 1905 г. еще более четко оформилась казахская национальная интеллигенция как выразительница интересов зарождающейся казахской буржуазии.

Казахские трудящиеся в 1905 г. почувствовали непрочность царского режима и поднимающуюся мощную революционную силу в России во главе с рабочим классом и общность своих классовых интересов с этим революционным движением. Но одновременно с этим в результате поражения революции 1905 г. и наступления реакции царизма еще больше усилил свой эксплуататорский нажим на казахские трудящиеся массы и развил лихорадочную деятельность по колонизации казахских степей и других окраин, надеясь этим путем усмирить аграрные волнения в центральной и южной России.