Страница - 8

ВТОРАЯ ГЛАВА. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ ПО ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ ПОЛИТИКИ ПЛАНОВОГО ОСЕДАНИЯ

Коммунистическая партия, последовательно осуществляя ленинский курс на социалистическую индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства, организовала наступление социализма по всему фронту. Страна, опираясь на прочный фундамент — тяжелую промышленность, приступила к социалистической реконструкции всего народного хозяйства.

К 1929 году в стране были достигнуты некоторые успехи в развитии социалистической индустрии. Социалистический сектор в крупной промышленности СССР давал 99,1 процента всей валовой продукции промышленности. Реконструкция шла не только по линии промышленности и транспорта, она еще более усиленными темпами развертывалась в области сельского хозяйства, которое стало получать необходимую технику. Создавалась материально-техническая база, обеспечивающая в конечном счете проведение массовой коллективизации.

К этому времени в стране началось массовое колхозное движение, подготовленное всем ходом исторического развития страны. Оно быстрыми темпами развертывалось, перерастая в ряде районов в сплошную коллективизацию. Эго означало, что в сельском хозяйстве страны начался глубочайший революционный переворот. Процесс этот проходил не стихийно, а осуществлялся сознательно, на основе марксистско-ленинского учения, по инициативе и под руководством Коммунистической партии, при активном участии широких масс трудового крестьянства.

Сплошная коллективизация представляла собой переход от мелкобуржуазного крестьянского хозяйства с его отсталой техникой к социалистическому коллективному хозяйству, основанному на машинном производстве, создающему все необходимые условия для неограниченного развития производительных сил.

Казахстан, являясь составной и неразрывной частью страны, тоже вступил в полосу социалистической реконструкции народного хозяйства. За 10—12 лет после Великой Октябрьской революции казахский народ под руководством Коммунистической партии осуществил целый ряд революционных преобразований как во всех областях общественной жизни, так и в экономике.

Сельское хозяйство из года в год получало все больше и больше техники для обработки почвы. Только в 1928 году Советское государство отпустило на кредитование колхозов Казахстана около 15 милилонов рублей, в 15 раз больше, чем в 1925 году. Почти 1 239 тысяч рублей поступило на приобретение сельскохозяйственных машин, 600 тысяч рублей на покупку рабочего скота и т. д. В начале 1929 года на колхозных полях работало 470 тракторов, тогда же было организовано 8 тракторных колонн, которые обрабатывали 16 тысяч гектаров посевной площади колхозов.

Большую роль в подготовке условий для перехода к массовой коллективизации деревни и аула имело оказание государством финансовой помощи колхозам и бедняцким крестьянским хозяйствам, предоставление им льгот по единому сельскохозяйственному налогу и самообложению.

Кооперация в руках диктатуры пролетариата представляла величайшее средство переделки мелкого крестьянского хозяйства и перевоспитания основных масс в духе социализма. Поэтому оказываемая помощь имела своей основной целью облегчить вступление бедноты в кооперативы. В 1925 году в республике был создан специальный фонд кооперирования бедноты, средства которого шли на финансирование маломощных крестьянских хозяйств, вступивших в колхозы. Только в 1928 году на эти цели было выделено из казахского краевого бюджета 120 тысяч рублей. Из 1 273 414 облагаемых хозяйств от единого сельскохозяйственного налога в 1928—1929 годах было освобождено 50,2 процента.

Материальная помощь не ограничивалась только этими формами. На основе директив XV съезда ВКП(б) аульно-деревенской бедноте в 1927—1929 годах предоставлялись большие льготы по линии снабжения сельскохозяйственными машинами, обеспечения семенными материалами, обслуживания в прокатных пунктах и ремонтных мастерских, по контрактации, землеустройству и т. д.

Среди этих форм материальной помощи бедноте особо следует отметить значение льготного снабжения сельскохозяйственными машинами и предоставление льгот по контрактации.

Помощь беднякам в снабжении сельскохозяйственными машинами выражалась в сроках пользования и в размерах кредитов, отпускаемых при реализации сельскохозяйственных машин и орудий, Сельскохозяйственные машины распределялись по установленной для Казахстана шкале кредитования. Так, в 1929—1930 годах по Акмолинскому округу 85 процентов техники было реализовано за счет предоставленного бедняцким хозяйствам кредита. Необходимо при этом отметить, что реализовывалась она преимущественно среди коллективизированной части крестьян.

Материальная и финансовая поддержка маломощным крестьянским хозяйствам, проведение в жизнь налоговой политики советского государства явились решающим условием, усилившим стремление мелких индивидуальных крестьянских хозяйств объединиться в колхозы.

Переход к сплошной коллективизации стал общей закономерностью всего колхозного движения многонационального советского крестьянства.. Но условия для проявления этой закономерности не везде были одинаковыми. Особенности экономики национальных республик, различная степень подготовленности крестьянских масс к коллективизации не могли не сказаться на формах колхозного строительства и темпах сплошной коллективизации.

Коммунистическая партия строго учитывала конкретные условия. 5 января 1930 года ЦК ВКП(б) принял постановление «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству», которое в соответствии с местными условиями определяло практические задачи партийных и советских организаций в области колхозного строительства.

Казахстанская партийная организация в своем руководстве колхозным строительством должна была считаться с особенностями экономического развития отдельных областей и районов столь обширного края, где наряду с оседлыми (земледельческими) большое место занимали кочевые и полукочевые (животноводческие) районы. И хотя оседлые районы по степени подготовленности к социалистическому преобразованию сельского хозяйства еще отставали от основных зерновых районов страны, они при осуществлении необходимой подготовки могли первыми в республике перейти к сплошной коллективизации и завершить ее в основном к весне 1932 года.

Гораздо в меньшей степени были подготовлены к коллективизации кочевые и полукочевые районы республики. За первое десятилетие Советской власти они значительно продвинулись вперед в своем развитии. Однако здесь в большей степени, чем в земледельческих районах, сохранились пережитки патриархально-феодальных отношений, значительно слабее развивалась сельскохозяйственная кооперация, животноводческие совхозы только еще создавались, а колхозы были малочисленны. Поэтому еще не было необходимых условий в ауле для того, чтобы основной организационной формой колхозного строительства в то время стала сельскохозяйственная артель. Исходя из конкретных условий, Коммунистическая партия для национальных районов выдвинула в качестве основной формы коллективизации того этапа товарищество по совместной обработке земли и косьбе (малсериктики) как переходную ступень в сельхозартели. Кочевые и полукочевые районы требовали больше времени для осуществления сплошной коллективизации. Ее предполагалось завершить в основном к концу пятилетки — в 1933 году V

Колхозное движение в Казахстане, как и во всей стране, в конце 1929 — начале 1930 года приняло более массовый характер и стало развиваться сравнительно быстрыми темпами. Если в октябре 1928 года в республике насчитывалось 2 315 колхозов, которыми было охвачено 25 тысяч хозяйств, или 1,8 процента ко всему сельскоаульному населению, то в 1929 году на октябрь месяц их уже было 4959 с охватом 87,9 тысячи, или 6,9 процента.

В колхоз, помимо бедноты, пошла основная масса середняка. Если на 1 июня 1929 года удельный вес бедняцко-середняцких хозяйств по 5 районам Уральского округа составлял 85,2 процента, а середняков 9,2, то к ноябрю 1929 года середняки в колхозах составляли уже почти 18 процентов. В это же время из 3 010 крестьянских хозяйств Семипалатинского округа, объединившихся в колхозы, на бедняцко-батрацкие хозяйства приходилось 54,5, а середняцкие — 45,5 процента. Вступление значительной части сердняков способствовало укреплению коллективных хозяйств и оказало большое влияние на ту часть трудового крестьянства, которая еще вела единолично свое хозяйство.

Необходимо отметить, что более половины колхозов республики приходилось на оседло-земледельческие, зерновые районы, и основной формой являлась сельскохозяйственная артель. Это видно из того, что в 1928 году среди колхозов сельхозартель составляла 66,4 процента, а тозы — всего лишь 30. В оседло-земледельческих районах создавались и товарищества по совместной обработке земли и косьбе. Например, в Семипалатинском округе во второй половине 1929 года уже было создано 224 товарищества, в основном объединявших казахское население, 191 тоз был создан в полукочевых районах Каркаралинского округа. Хотя и медленно, но коллективизация стала проникать в типично животноводческие районы. Так, в Кзыл-Ординском округе за период с 10 октября 1928 года по 1 октября 1929 года было организовано 232 колхоза, в Гурьевском округе в 1929 году их возникло 240.

Наряду с тозами широкое развитие получили простейшие кооперативные объединения, в том числе специализированные производственные объединения. В Уральском округе в октябре— ноябре 1929 года было зарегистрировано 12 зерновых, 23 скотоводческих хозяйства. В животноводческих районах Семипалатинского округа во второй половине 1929 года было организовано наряду с тозами 9 животноводческих, 7 маслодельных товариществ и других. 22 тоза и 67 животноводческих товариществ в это время было создано в районах Каркаралинского округа. Почти только за один 1929 год всего по республике было создано 939 тозов и 3 947 простейших производственных товариществ.

Учитывая своеобразие начавшейся коллективизации в национальных районах, ноябрьский Пленум ЦК ВКП(б) в 1929 году особо подчеркивал, что при переходе к сплошной коллективизации необходимо учитывать специфические особенности отсталых национальных районов и «...наряду со строительством высших форм коллективизации на передовой технической базе содействовать миллионам крестьянских хозяйств использовать с повышенной эффективностью и более простые орудия производства в пределах простейших колхозов и кооперативных производственных объединений».

Движение за коллективизацию охватывало все новые и новые районы республики. Темпы коллективизаций крестьянских хозяйств в 1929 году в Казахстане видны из следующих данных: 

Начало массовой коллективизации в животноводческих районах означало более активное приобщение казахского кочевого населения к простейшим производств венным кооперативам. Только за один год с октября 1928 до октября 1929 года число специализированных товариществ увеличилось на 1883, а число объединившихся в них хозяйств возросло в 3 раза .

Первые успехи массовой коллективизации усилили стремление среди казахского кочевого и полукочевого населения к переходу на оседлый образ жизни, приобщению его к земледелию, к более прогрессивным формам ведения хозяйства.

Однако дальнейшее движение трудового казахского населения за объединение его в колхозы вступило в противоречие с условием кочевого образа жизни.

Исторически сложившиеся социально-экономические и политические условия в Казахстане мешали более широкому размаху коллективного движения. Полное осуществление задач социалистической реконструкции сельского хозяйства упиралось, прежде всего, в отсталую форму кочевого и полукочевого ведения хозяйства.

Для кочевого аула характерны архаические, некультурные формы ведения хозяйства, стихийность в развитии стад, кочевки на большие расстояния, содержание скота на подножном корму круглый год, беспородность и падеж его из-за джута и эпизоотий и т. п. По данным почвенно-ботанического отряда Казахстанской экспедиции Академии наук СССР, в Адаевском уезде в 1920—1921 годах от джута погибло до 30—35 процентов скота.

Казахское кочевое население в основном жило разобщенно, по хозаулам. Группа хозаулов составляла административный аул, объединявший в среднем 400—500 хозяйств, разбросанных на территории в радиусе 60—70 километров. В 1926 году в Казахстане по переписи насчитывалось 68 800 хозяйственных аулов, составлявших 89 процентов всех населенных пунктов республики.

Кочевому скотоводческому хозяйству присущи также отсталость общественных отношений, экономическое господство и политическое влияние родового начальника — бая. В кочевых скотоводческих хозяйствах байско-феодальные элементы продолжали в обход советским законам, хотя и в завуалированной форме, эсплуатировать бедноту. Естественно, что при сохранении кочевых и полукочевых единоличных и малопродуктивных крестьянских хозяйств нельзя было использовать богатейшие возможности сельскохозяйственного производства, открыть простор для развития производственных сил сельского хозяйства. Сельское хозяйство Казахстана, особенно его основная отрасль — животноводство, имело по-прежнему в значительной мере натуральный характер.

В полеводстве в тот период также преобладали допотопные орудия обработки земли: кетмень, омач, соха и т. п. Пахота производилась сохой и конным плугом, а в полукочевых аулах — преимущественно сохой и омачом. Убирался хлеб косами и серпами. Примитивность и недостаток инвентаря у маломощных крестьян лишали последних возможности осваивать новые плодородные земли, расширять посевы. Из 40 миллионов десятин земли в Казахстане, пригодной под посев зерновых и технических культур, фактически использовалось в 1927 году менее 4 миллионов, то есть одна десятая часть. 544 тысячи кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств, или 75,5 процента казахского населения вело пастбищное кочевое хозяйство.

Товарная продукция животноводства в республике в 1927—1928 годах составляла 62,3 процента всей товарной продукции сельского хозяйства Казахстана. Только на 42 кочевых и полукочевых района в 1929 году приходилось 28,4 процента всего сельскохозяйственного населения республики, 58 процентов территории, в том числе 69,5 процента всех пастбищ и 45,8 процента общей площади сенокосов. В Гурьевском округе в 1928—1929 годах 23 136 хозяйств (76 процентов) кочевали почти круглый год, чтобы содержать скот на подножном корму. Они представляли раздробленное, экстенсивное и мелкотоварное животноводство, постоянно зависящее от капризов природы. В таких районах, как Адай, казахские скотоводы кочевали круглый год, проходя в среднем до 1 ООО километров в год.

Полукочевые хозяйства, составлявшие большинство, имели радиус кочевания в среднем от 25 до 100 километров в год. Они имели поселения, постоянные зимовки с хозяйственными постройками, а также посевные и сенокосные угодья.

Всего к концу 20-х годов в Казахстане полукочевых было 85 из 119 административных районов, кочевых — 9 и только 25 оседлых.

Мог ли в таких условиях казахский кочевой аул поддержать развернувшееся движение за колхозное строительство, организовать хозяйство на социалистических началах и тем самым обеспечить перестройку всего народного хозяйства? Конечно, нет.

Осуществление массовой коллективизации в кочевых и полукочевых районах было невозможно без проведения массового, планового оседания кочевых и полукочевых хозяйств.

Оседание кочевого и полукочевого населения, как известно, началось задолго до Великой Октябрьской социалистической революции и было прогрессивным явлением. Однако тогда оно проходило стихийно, болезненно, так как этот процесс вытекал из упадка кочевого хозяйства, являлся результатом колонизаторской политики царского правительства в Казахстане.

Царское правительство всячески стремилось оттеснить кочевников с более плодородных земель в горы и полупустыни. А за счет их земель расширить колонизационный фонд. Этой цели была подчинена вся политика бывшего переселенческого управления. Бесконечно гонимый переселенческой волной кочевник не мог и помышлять о том, чтобы закрепиться на более удобном, избранном им участке.

Если бы даже кочевнику и удалось осесть, то он не был гарантирован от того, что при первом появлении колонизаторов он не будет безжалостно изгнан с этого участка. Он мог либо оседать на худших землях, разоряться до полного обнищания, либо в поисках новых участков уходить вглубь безводных, пустынных земель, которые не представляют никакой ценности.

Если крупные скотоводы имели возможность угонять скот и устраиваться в более или менее благоприятных условиях, то беднота была лишена такой возможности. Бедняк-кочевник в таком случае примыкал к байскому, иногда к середняцкому хозяйству и кочевал вместе с ними. Определенная часть бедноты вынуждена была по прямому поручению бая оставаться на зимних стоянках, чтобы заготавливать сено, ухаживать за рабочим и больным скотом, проводить ремонт строений. Здесь же оставалась та часть бедноты, которая из-за отсутствия скота не могла участвовать в перекочевках. Тем, кому не удавалось оставаться даже на зимовках, шли к переселенцам и превращались в кабального арендатора на их участках.

Та часть кочевников, которая оставалась на байских зимовках, постепенно стала обрабатывать почву, засевать ее, собирать урожай, создавать кормовой запас для зимнего содержания скота и т.д. На зимних стоянках (кстау) постепенно росло число построек, хозяйственного инвентаря, увеличивался обрабатываемый участок. В годы джута (неурожая) эта часть населения оказывалась в более выгодном положении, чем остальная, кочевавшая в поисках добычи кормов для скота.

Видя преимущество людей, живущих на зимних стойбищах, кочевники соседних аулов медленно, но постепенно тоже стали стремиться к тому, чтобы закрепиться на определенном земельном участке, перейти к оседлости.

В одном из прошений казахской бедноты говорится: «...убедившись и признав оседлость полезной... теперь вовсе не желаем быть кочевниками, дабы не страдать от делаемых нам злоупотреблений манапами и всеми должностными лицами».

Перейти на оседлость стремились и зажиточные скотоводы, чтобы увеличить свои владения. Оседание тогда не было сосредоточено в каких-либо поселках, а шло раздробленно, по аулам, в пределах территорий, отданных в пользование кочевников. Причем в пределах кочевых территорий лучшие земли, пригодные для зимних стоянок и под посевы, захватывались в первую очередь байством. Оседала же, прежде всего, беднота. Она-то и создавала базу оседлости для бая и манапа. Оседание означало в таких условиях ни что иное, как работу на участках бая, кабально-отработочную форму эксплуатации.

Кочевники пытались не только избавиться от преследуемой их нужды, но и сохранить за собой земельные угодья, спасти их от изъятия колонизаторами. Поэтому, не случайно, что большинство прошений о переходе на оседлость подавалось казахами из тех областей и уездов Казахстана, где шло усиленное отторжение царизмом земель, например, в Семиреченской области, Актюбинском и Кустанайском уездах Тургайской области.

Прошения населения о переходе на оседлый образ жизни, как правило, отклонялись. Царское правительство склонно было удовлетворить просьбу казахов о переходе на оседлость только в том случае, если для этого потребуется меньше земли, чем для поземельного устройства, «если в результате его можно увеличить колонизационный фонд». А если же перевод на оседлость позволял закрепить за казахской беднотой сколько-нибудь ценных земель, уменьшал возможность дальнейшей экспроприации, то правительство отказывало в их ходатайстве. Так, «население нескольких аулов Восточно-Казахстанской волости Верненского уезда не раз обращалось в переселенческое управление с просьбой выделить им земельный надел. Желание их так и не было удовлетворено в течение двух лет, а между тем из земель просителей была изъята подавляющая часть лучших земель и оставшуюся также предполагалось забрать».

Если же и удовлетворялись многократные ходатайства, то кочевникам отводились непригодные земли. Так, население Айртауской волости Усть-Каменогорского уезда в своем прошении в переселенческое управление писало, что «отведенные для оседания земли не отвечают требованиям сельского хозяйства». Оседание, проведенное по существу насильственно, по воле царизма, не способствовало улучшению быта трудящихся, подъему экономики, а, наоборот, вело к быстрому разрушению хозяйств кочевого населения. Сам процесс этот носил чисто классовый характер. Он происходил на почве разложения кочевого крестьянства, на основе разорения и обнищания широких масс. Оседала, главным образом, бесскотная, разорившаяся беднота и делала это вынужденно.

Колонизаторскую политику царского правительства на местах поддерживали и проводили баи и манапы. Они опасались, что с переходом на оседлость беднота объединится и приобретет определенную самостоятельность. С другой стороны, баи и манапы боялись, что сократятся их пастбищные угодья, они лишатся даровой силы, под угрозой будет экстенсивное скотоводческое хозяйство.

Совершенно иную цель преследовал перевод кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость в условиях диктатуры пролетариата.

Социалистическая перестройка аула, массовое колхозное движение открыли возможность в кратчайший исторический срок ликвидировать старое расселение аулов, разбросанных на огромной территории, чрезмерную их распыленность, обусловленную пастбищно-кочевой формой скотоводческого хозяйства и другие атрибуты кочевья.

Оседание кочевых крестьянских хозяйств на том этапе являлось тем звеном, посредством которого возможно было решить социально-экономические задачи развития казахского аула. Ускоряя ликвидацию, остатков докапиталистических отношений, оно было связано с революционной перестройкой не только пастбищно-кочевого скотоводческого хозяйства, но и всего социального и бытового уклада казахского населения. Способствовало дальнейшему укреплению союза рабочего класса с крестьянством, подъему материального и культурного уровня трудящихся аула, росту их активности во всех областях социалистического строительства.

С экономической стороны значение перехода кочевого и полукочевого населения на оседлый образ жизни состояло в том, что совершался переход от чрезмерно отсталых, экстенсивных к передовым, интенсивным формам ведения сельского хозяйства, освобождались огромные пространства пахотнопригодных земель и увеличивалась в районах оседания посевная площадь.

Таковы в основном сущность и значение проблемы оседания кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств.

Как же осуществлялся перевод трудящихся с кочевья на оседлость?

В ноябре 1929 года бюро Казкрайкома ВКП(б) приняло специальное решение о планомерном переводе кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость. Принятие такого решения свидетельствовало о крупном достижении в области ленинской национальной политики партии.

В решении указывалось, что проблема оседания должна рассматриваться, с одной стороны, как задача производственной реконструкции казахского хозяйства, с другой — как обусловленное этой реконструкцией коренное изменение быта казахского населения. «Гигантский размах социалистического строительства, размах колхозного движения, — говорилось в нем, — создают все условия для перехода от кочевого образа жизни к оседлости; прогресс оседания, в свою очередь, ускоряет переход к коллективным формам хозяйствования, оба эти процесса неразрывно связаны друг с другом и поэтому требуют к себе одинакового внимания».

В декабре 1929 года этот вопрос специально обсуждался на пленуме Краевого комитета партии. Пленум особо отметил, что «самим ходом колхозного движения уже поставлена задача перевода кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость на основе коллективизации».

Пленум разработал конкретные мероприятия по переводу кочевого и полукочевого населения на оседлость. Оседающему населению, не имевшему навыков в земледелии и необходимых орудий производства, предусматривалось оказание максимальной помощи и поддержки. Бюро краевого комитета партии и Совету Народных Комиссаров Казахской АССР было предложено разработать детальный план перевода на оседлость. Завершить этот процесс намечалось к началу первой пятилетки,

 Вторая сессия Казахского Центрального Исполнительного Комитета, проходившая в январе 1930 года, также всесторонне обсудила вопрос об оседании казахских кочевых хозяйств. Сессия решила: перевести на оседлость в 4929—1930 годах 84 340, в 1930—1931 годах —211 800, в 1931—1932 годах — 159 000 и в 1932—1933 годах — 89 200 хозяйств. Таким образом, к концу первой пятилетки намечалось перевести на оседлый образ жизни все 544 тысячи трудовых хозяйств.

Постановление сессии КазЦИК послужило отправным условием при решении всех основных организационных вопросов. В январе 1930 года при Совете Народных Комиссаров Казахской АССР был создан Республиканский -комитет по оседанию. 13 февраля Совет Народных Комиссаров Казахской АССР рассмотрел положение о комитете по оседанию кочевого и полукочевого населения, а 19 февраля Казахский Центральный Исполнительный Комитет утвердил его.

На Республиканский комитет возлагалось общее руководство всеми работами. Он должен был принимать меры по развитию в оседающих хозяйствах земледелия и интенсификации животноводства на основе обобществления, оказывать содействие и помощь. Рассматривал планы мероприятий, проводимых Крайколхозсоюзом, Наркомземом и другими наркоматами и учреждениями, разрабатывал практические вопросы, а также законодательные предложения, контролировал их выполнение, популяризировал оседание в широких кругах населения республики

Комитет имел очень большие полномочия. Его решения были обязательны для всех республиканских учреждений. При президиумах окружных исполкомов создавались окружные комитеты оседания, а при районных исполнительных комитетах — районные комиссии оседания. Всю свою работу окружные комитеты и районные комиссии должны были строить в соответствии с директивами Республиканского комитета оседания и работали под непосредственным руководством окружных и районных исполкомов. В состав окружных комитетов и районных комиссий обязательно входили председатели: соответствующих исполкомов и представители земельных органов и колхозсоюзов.

Исключительно большое социально-экономическое значение переводу кочевого и полукочевого населения на оседлый образ жизни придавали Коммунистическая партия и Советское правительство. ЦК ВКП(б) и Советское правительство признали совершенно правильной линию партийных и советских организаций Казахстана.

16 февраля 1930 года СНК СССР принял рещние о плане развития народного хозяйства Казахской АССР. Совет Народных Комиссаров СССР обязал СНК РСФСР и НКЗ СССР проводить землеустройство и мероприятия, обеспечивающие оседание казахского населения в земледельческой и земледельческо-животноводческой полосе Казахстана, внедрение в сельское хозяйство современной машинной техники. Финансирование должно было осуществляться за счет средств общесоюзного бюджета.

Большую помощь оседающему населению оказало государство кадрами специалистов, техникой, кредитами. Подтверждением этого служит следующий пример.

Государственный кредит для проведения сельскохозяйственных работ в кочевых и полукочевых районах Павлодарского округа за период с 1928 по 1929 год возрос почти в 4 раза, 40 процентов посевной площади в этих районах было законтрактовано Советским государством. Только в 1929 году кочевым и полукочевым районам Павлодарского округа было направлено сельскохозяйственных машин и орудий на 100 554 рубля. На базе поступивших машин здесь было создано 6 прокатных пунктов, которые в основном обслуживали колхозно-кооперативные объединения.

Высшему Совету народного хозяйства и Наркомзему СССР было поручено принять на себя расходы, связанные с подготовкой кадров из местного населения для удовлетворения нужд развивающейся промышленности и совхозно-колхозного строительства в республике. Госплану при СНК СССР предлагалось предусмотреть в плане хозяйственного развития Казахстана средства из союзного бюджета и бюджета РСФСР для расходов на всеобщее обучение и ликвидацию неграмотности населения Казахстана. Советское правительство также обязало соответствующие плановые и земельные органы Союза ССР определить источники и размеры средств, необходимых для устройства намеченных к оседанию в 1929—1930 годах 84 тысяч хозяйств. На эти цели ассигновалось только в 1930 году 8 303 тысячи рублей. Сюда не входят средства, отпущенные наркоматами и другими ведомствами.

Постановления ЦКВКП(б) и Советского правительства, а также правительства республики об осуществлении политики массового и планового оседания сотен тысяч кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств было встречено трудовым крестьянством с большим воодушевлением. Трудовое крестьянство Кастекского района, Алма-Атинского округа одобрило постановление правительства о включении их района в план перехода к оседлости в 1930—1931 годах. Участники слета, проходившего в марте 1930 года, где приняли участие представители всех кочевых и полукочевых аулов района заверили, что приложат все силы, чтобы выполнить это решение.

Участники слета батрачества Джувалйнского района, Сыр-Дарьинского округа (ныне Джамбулская область), состоявшегося 7 марта 1930 года, заявили, что будут давать отпор всем кулакам и баям, препятствующим переходу к оседлости и коллективизации казахских хозяйств.

Активность трудового крестьянства в тот период была настолько велика, что только весной 1930 года было проведено около 20 тысяч собраний, в которых приняло участие 1 460 тысяч крестьян.

На базе общего подъема, технической вооруженности народного хозяйства республики, огромной материальной и организаторской помощи Советского государства, большой работы, проведенной партийными организациями, началось плановое массовое оседание кочевого и полукочевого населения. Оно проводилось с начала 1930 года в 36 районах Алма-Атинского, Сыр-Дарьинского, Актю-бинского, Гурьевского, Кустанайского, Павлодарского, Петропавловского, Семипалатинского и Каркаралинского округов.

Массовая оседлость кочевников проходила разными путями: кто начинал с отведения земельных участков, с землеустройства, кто со строительства жилых объектов или с организации колхозов. Население многих районов таких как Кзыл-Тусский, Испульский и Кзылкугинский, начали проведение работы по землеустройству. Кочевники Туркестанского и Курчумского районов—с создания коллективных хозяйств. В ряде других районов приступили к проведению подготовительной работы, обеспечивающей уже более массовый переход на оседлый образ жизни.

Оседание трудового кочевого и полукочевого населения в таких больших масштабах решалось впервые не только в Советском Союзе, но и во всей мировой истории. Поэтому, естественно, сразу же возникло много вопросов. С чего начинать оседание? Как его проводить? Как увязать коллективизацию и оседание? Каковы формы и методы коллективизации оседающего населения? Ответы приходилось искать в самой жизни, в практике.

Большую организаторскую работу в кочевых районах проводили работники Республиканского комитета оседания совместно с местными партийными и советскими организациями. В Кзыл-Кумском районе Сыр-Дарьинского округа работала бригада республиканского комитета оседания. Были они и в других районах.

В ряде мест население не дожидалось приезда бригад комитета оседания и по своей инициативе приступало к землеустроительным работам. В Испульском районе Гурьевского округа, например, 400 кочевых хозяйств сами приступили к строительным работам, чтобы подготовить условия для оседлого образа жизни. Активная работа по землеустройству развернулась в кочевых районах Сыр-Дарьинского, Павлодарского, Алма-Атинского и других округов.

В самом начале массовый переход кочевников на оседлость встретился со многими трудностями. В большинстве сел и аулов не хватало техники, кадров. Да и само население еще не было подготовлено, не совсем ясно представляло экономическую выгоду перехода к оседлости. Но главная трудность состояла в том, что не было никакого опыта массового, планового оседания кочевников. Идти пришлось по непроторенному пути.

В ходе осуществления политики оседания было много суждений и споров на местах по поводу того, как осуществлять плановое оседание кочевых и полукочевых хозяйств: сплошными массивами или выборочно?

Одни предлагали не распылять средства и силы, а сосредоточить всю работу в определенном месте с тем, чтобы провести оседание кочующего населения, вначале в одном районе, а затем последовательно охватывать этими мероприятиями все новые и новые. При таком подходе, в начальный период работы совершенно неизбежно создавался бы разрыв между оседающим и кочующим населением. Опыт первых не был бы в полной мере использован вторыми. Естественно, допускалось бы больше ошибок и перегибов, так как все население не могло быть одновременно подготовлено к оседанию.

Авторы этих предложений совершенно не учитывали, что на опыте оседающих училось и приобщалось к коллективному, прогрессивному методу ведения хозяйства окружающеее кочевое и полукочевое население.

В очагах оседания, как правило, развертывалось строительство хозяйственных, культурно-бытовых объектов, предприятий по переработке сырья, создавались мощные передовые кооперативные объединения. Окружающее население, видя как бывшие кочевники становятся на путь социально-культурного прогресса, более активно приобщались, втягивались во все виды хозяйственного и культурного строительства.

В противовес первому выдвигалось другое мнение: оседание проводилось выборочно. Такое оседание для населения оказалось самым приемлемым, так как оно обычно проводилось по мере подготовленности самого населения и на базе ранее созданных хозаулов, колхозов, совхозов, которые были наглядным примером превосходства коллективного ведения хозяйства перед индивидуальным, кочевым. Такой метод себя оправдал.

Начало массового планового перевода кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость наглядно показало, что это сложный и трудный процесс. Это целый комплекс организационно-хозяйственных и социально-культурных мероприятий. Игнорирование того или иного мероприятия, сопутствующего оседанию, неизбежно могло привести к ошибкам.

Практическое осуществление массового, планового оседания связано было с проведением целого ряда работ, так как социалистическая реконструкция аула была нет мыслима без создания такого социально-экономического типа коллективного хозяйства, который разрешил бы следующие задачи:

а) революционная перестройка социально-экономических отношений внутри аула на основе ликвидации байства как класса;

б) поднятие культурного уровня и коренная перестройка бытовых условий населения;

в) правильная организация хозяйства на социалистических началах.

Поэтому Центральный Исполнительный Комитет Казахской АССР в апреле 1930 года принял постановление «О практическом плане ведомств по оседанию трудящегося кочевого и полукочевого населения».

Постановление обязывало наркоматы и ведомства в течение 1930 года провести ряд мероприятий. Они сводились к следующему:

Население, переходящее на оседлость, обеспечивалось за счет государства сельскохозяйственным инвентарем и машинами, стоимость которых определялась суммой 3 140 тысяч рублей. Отпускалось ассигнование 1611 тысяч рублей на строительство 35 800 скотных дворов, Предусматривалось строительство жилых домов на сумму 1 440 тысяч рублей. Население обеспечивалось рабочим скотом на сумму 163 тысячи рублей. Колхозы, организованные из осевших хозяйств, укреплялись зоотехническим и ветеринарным персоналом. Планировалось строительство школ, больниц, дорог, развертывание сети советской торговли.

В комплексе всех мероприятий, связанных с подготовкой и проведением оседания, одним из важных являлось землеустройство. Осуществление его давало возможность овладеть движением масс, организовать их, поднять на переход от кочевого образа жизни к оседлому, от отсталых форм ведения хозяйства к новым — более прогрессивным. Без правильного и своевременно проведенного землеустройства невозможно вообще организовать крупное социалистическое хозяйство, осуществить плановый перевод кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств на оседлость. «Процесс оседания должен развертываться как плановый процесс, — указывалось в постановлении второй сессии КазЦИКа, — на основе сплошного землеустройства и сплошной коллективизации бедняцких и середняцких хозяйств».

В связи с этим перед землеустройством встала задача — подготовить территорию для крупного социалистического сельскохозяйственного производства, свести земли в единый массив, провести хозяйственное устройство территории, покончив с раздробленностью земельных участков в отдельных аулах.

Массовый переход кочевых народов к оседлости требовал от партийных организаций еще шире развернуть на местах организационно-массовую работу среди трудового населения, мобилизовать его на выполнение плана.

Большую роль в улучшениии организационной работы в селах и аулах республики сыграла перестройка аульносельских партийных организаций в духе решений ноябрьского Пленума ЦК ВКП (б) и декабрьского пленума (1929 г.) Казкрайкома ВКП (б).

В постановлении пленума Казкрайкома ВКП(б) отмечалось: «Намеченные темпы коллективизации края требуют от всей парторганизации Казахстана максимального напряжения сил и энергии, повседневного и внимательного руководства сверху донизу, решительной и быстрой перестройки партработы в ауле и деревне».

На 1 июля 1929 года в Казахстане насчитывалось свыше 4 300 сельхозартелей, тозов и коммун, а колхозных партийных ячеек имелось всего лишь 57, объединявших 856 коммунистов.

Разумеется, что масштабы организаторской деятельности сельских и аульных коммунистов не соответствовали размаху колхозного движения в республике. Необходимо было коренным образом перестроить работу партийных организаций на местах. Исходя из этого, пленум обязал всех коммунистов и комсомольцев, занимавшихся сельским хозяйством, вступить в колхоз, организовать крестьянские массы и, показывая личный пример, повести их за собой.

Важное место в этой перестройке занимало создание колхозных партийных ячеек. Во всех колхозах, объединяющих свыше 50 процентов от общего количества хозяйств, создавались партийные ячейки. В некоторых случаях на территории аула или села имелось несколько колхозов. Число коммунистов не во всех колхозах было достаточным для организации самостоятельной ячейки. Поэтому в каждом колхозе создавались партгруппы, которые объединялись в партийную ячейку всего села. В отдельных аулах и кишлаках совсем не было коммунистов. Туда направлялись коммунисты из других сел. Они вели организаторскую работу и вовлекали в ряды партии наиболее подготовленных людей из батраков и бедняков.

В начале 1930 года в колхозах уже состояло свыше 80 процентов аульно-сельских коммунистов и комсомольцев, непосредственно занятых в сельском хозяйстве. Число коммунистов превышало 20 500. Они представляли теперь большую силу на селе. Во всех районах, намеченных к оседанию, проводили среди населения большую организационную и массово-разъяснительную работу, участвовали в комиссиях по отведению земельных участков, выбору мест поселений оседающим хозяйствам.

Перестройка жизни аула и села на социалистической основе выдвинула новые задачи и перед Советами. «Внимание советов, — говорилось в резолюции ноябрьского (1929 г.) Пленума ЦК ВКП (б),— должно быть направлено на наиболее полное и первоочередное обслуживание населения колхозов, на превращение их в базы подъема и социалистической перестройки сельскохозяйственного производства, в базы агрокультурных, социально-бытовых и культурных мероприятий Советов».

Руководствуясь лозунгом партии «Советы — лицом к колхозам!», краевая партийная организация проявляла заботу о том, чтобы деятельность Советов служила целям колхозного строительства. Особое внимание обращалось на аульно-сельские Советы. Опираясь на свой и партийный актив, они проводили всю основную организаторскую, массово-разъяснительную работу среди оседающего населения.

В результате большой, всеобъемлющей партийной и советской работы, проводимой в селах и аулах Казахстана, значительно повышался темп коллективизации и на этой основе развертывалось массовое оседание кочевых хозяйств.

В целом по республике степень коллективизации характеризуется следующими данными:

Особенно широко развернулась организаторская работа в оседло-земледельческих, полукочевых районах. Здесь, как отмечалось выше, имелись необходимые для этого условия: были созданы колхозы, МТС, совхозы, накопившие к тому времени некоторый опыт ведения крупного коллективного хозяйства, являвшиеся опорными пунктами, вокруг которых могла развернуться массовая коллективизация. Их хозяйственные достижения, тесная связь с окружающим крестьянским населением сыграли огромную роль—усилилось движение оседающих хозяйств в колхозы.

Убедительным примером служит Булаевский район Петропавловского округа. К началу сплошной коллективизации в нем было создано 2 МТС и 3 совхоза, в хозяйствах имелось 544 сеялки, 136 сноповязалок, 28 молотилок, 33 триера. Казкрайком ВКП (б) в своем директивном письме от 6 ноября 1929 года Петропавловскому окружкому партии писал: «В Петропавловском округе наиболее характерным районом массовой коллективизации является Булаевский район, в котором и надлежит развернуть сплошную коллективизацию». Для руководства всеми подготовительными мероприятиями по проведению сплошной коллективизации в районе было создано специальное оргбюро. В его задачу входило: руководство коллективизацией района, координация всех мероприятий, проводимых различными органами.

Кочевники оседали, прежде всего, в тех селах и пунктах, где к тому времени были созданы таркторные колонны или машинно-тракторные станции. Так, в селе Кали-новка Федоровского района, Кустанайского округа в 1929 году существовало четыре сельхозартели и одно зерновое товарищество. После того, как организовали тракторную колонну, которая стала обслуживать не только колхозы, но и неорганизованное окружающее население, все крестьянские хозяйства сел Калиновка и Первомайское объединились в тозы.

Энбекши-Казахский район Алма-Атинского округа накануне коллективизации имел одну МТС и 6 совхозов. Главное их назначение состояло в том, что они практически показывали преимущества крупного социалистического производства, основанного на современной машинной технике. Наглядный пример был лучшей агитацией для окружающего населения. За сравнительно короткий срок здесь было создано 39 крупных артелей. В районе имелось также 31 простейшее производственное объединение, которое в основном создавалось за счет оседающих кочевых и полукочевых хозяйств. Они тоже оказывали большую действенность. По мере развертывания в значительных масштабах работ по мелиорации, ирригации и землеустройству росло и число оседающих кочевых хозяйств. Только за два первых месяца 1930 года в этом районе осело свыше 70 кочевых хозяйств.

Подобные факты свидетельствуют о том, что начавшаяся массовая коллективизация усиливала и ускоряла перевод кочевых и полукочевых казахских крестьянских хозяйств на оседлость.

Коллективизация и оседание развертывались в тех земледельческо-животноводческих районах, население которых оказывало большую практическую помощь этому мероприятию. Под постоянным влиянием и при непосредственной технической помощи со стороны русского крестьянства близлежащих северных зерновых районов в Петропавловском округе количество тозов, например, возросло от 192 в ноябре 1929 года до 424 в январе 1930 года, а в Алма-Атинском округе за тот же период было создано 335 тозов, объединивших 5 589 осевших казахских хозяйств.

Возрастающие темпы коллективизации и оседания в земледельческих районах положительно влияли на животноводческие районы. Например, к 1929 году в Джам-бейтинском районе Уральского округа было всего несколько колхозов, а к весне 1930 года их уже насчитывалось 182, в том числе 149 тозов. Накануне массового колхозного движения в Жарминском районе Семипалатинского округа тозы были единичны, а в феврале 1930 года кооперации охватили 2 210 кочевых и полукочевых скотоводческих хозяйств, объединенных в 32 колхоза, из них — 27 тозов.

Одновременно с тозами создавались производственные товарищеские объединения. Так, например, только в 17 кочевых районах Казахстана в первые месяцы 1930 года было организовано 399 кооперативных товариществ, в том числе 344 скотоводческих и 55 колодезных объединений. Всего по Казахстану к марту 1930 года насчитывалось свыше четырех тысяч специализированных производственных товариществ, 4 179 сельхозартелей, в том числе больше половины — 2 078 тозов, в которых объединялись в основном оседающие казахские хозяйства.

Более успешно осуществлялся перевод кочевых хозяйств на оседлость, допускалось меньше ошибок и недостатков там, где процесс коллективизации и оседания тесно увязывались. И, наоборот, где коллективизация проводилась поспешно, без соответствующей подготовки и учета особенностей экономического развития, степени подготовленности отдельных районов, там в процессе перевода кочевников на оседлость допускались серьезные ошибки, извращения.

В животноводческих полукочевых и особенно кочевых районах к началу 1930 года еще не были созданы все необходимые условия для сплошной коллективизаций. Сам по себе сложный и трудный процесс оседания усугублялся и осложнялся тем, что некоторые партийные и советские органы на местах не учитывали этого, форсировали проведение коллективизации и оседания кочевого и полукочевого населения. Только что осевшим хозяйствам, еще не успевшим освоиться в новых условиях, предлагали сразу объединиться в сельхозартель, а в некоторых случаях даже в коммуны.

На такие ошибки толкала неправильная установка Казкрайколхозсоюза, которая в январе 1930 года всем окружным колхозсоюзам предлагала: «обратить внимание на перевод более низких форм организации в более высшие и довести к концу посевной кампании 1930 года количество коммун и артелей до 75 процентов, а тозов до 25 процентов от всего количества колхозов Казахстана».

Это ошибочное указание получило отражение и в инструкции проведения мероприятий по оседанию кочевого и полукочевого населения КазССР. В ней говорилось, что основной формой колхозов в районах оседания «должна быть сельхозартель и такая форма необходима потому, что переход к оседлому хозяйству потребует коренной ломки структуры хозяйства, реорганизации всех его отраслей на основе новой техники. Эту ломку целесообразнее и успешнее осуществлять в форме сельхозартелей, обобществляющей все важнейшие отрасли хозяйства».

На местах, руководствуясь неправильной установкой и стремясь дать высокий процент коллективизации, обобществляли жилые постройки, юрты, весь скот, домашнюю птицу и даже предметы домашнего обихода. В ряде сельхозартелей Калининского района Алма-Атинского округа было обобществлено все, вплоть до курицы. Имели место такие случаи, когда в создаваемые колхозы насильно записывали скотоводов-кочевников. Подобные факты имели место в Курдайском районе Алма-Атинского округа, полукочевом Кзыл-Аскерском районе Петропавловского округа, кочевом Аламесекском районе Кзыл-Ор-динского округа, в Ирджарском районе Сыр-Дарьинско-го округа. Не желающим вступать в колхозы угрожали лишением земельного надела или конфискацией имущества и выселением из района. При помощи такого метода в Сузакском районе в феврале 1930 года было обобществлено все поголовье скота и коллективизировано 85 процентов населения.

В Яманкалинском районе Гурьевского округа устанавливали пятидневный срок коллективизации. В Карка-ралинском округе, где все районы сплошь были кочевыми, каждому работнику района давали задание организовать определенное число колхозов. Середняков, не желавших вступать в колхозы, запугивали приравнением к баям в налоговом обложении.

Грубой ошибкой являлось создание колхозов-гигантов. Руководствуясь только тем, что крупное хозяйство выгоднее мелкого, многие руководители создавали коллективные хозяйства путем объединения мелких, распыленных, раскинутых на большом пространстве, имеющих низкую технику. Например, в Акбулакском районе Актюбинском округа были такие колхозы, которые объединяли до 30 населенных пунктов и до 1 200 хозяйств. В Курдайском районе Алма-Атинского округа, например, создавались колхозы, в которых насчитывалось от 600 до 800 хозяйств. Так, колхоз «Укел» объединял 800 хозяйств, «Жана-Турмыс» — 655, «Энбекши» — 757 хозяйств. В Таласском районе Сыр-Дарьинского округа, например, в колхозы было объединено от 4 до 6 административных аулов с количеством хозяйств, доходящих до 700. Эти аулы были расположены местами в радиусе 50 верст. Хозаулы объединяли, как и раньше, по 5—7 кибиток и размещались в песках. Здесь был обобществлен не только скот, но и все имущество, за исключением предметов домашнего обихода. Правление запретило колхозникам без его разрешения производить покупки и продажу. 39 колхозов-гигантов было создано в животноводческих районах Уральского округа. В них принудительно было обобществлено 95 процентов рабочего скота и 100 процентов продуктивного. Территория каждого колхоза, составляла примерно от 50 до 90 километров. В таких колхозах было очень трудно, почти невозможно вести крупное коллективное хозяйство. А по существу создание колхозов-гигантов являлось нереальным, и вело к срыву дела коллективизации и оседания.

Администрирование, перегибы и ошибки, допущенные в формах и методах коллективизации в кочевых и полукочевых районах явились большой угрозой для дела колхозного строительства, в частности для решения проблемы оседания кочевых крестьянских хозяйств.

Этими ошибками не могли не воспользоваться баи и кулаки, чтобы дискредитировать самую идею коллективизации у кочевого и полукочевого казахского населения.

Буржуазные националисты, защищая интересы байства и кулачества, доказывали, что хозяйство скотовода должно развиваться эволюционным путем, что кочевой строй якобы наиболее соответствует естественноисторическим и бытовым условиям Казахстана. Они доказывали, что казахские крестьяне не нуждаются ни в какой перестройке их хозяйства и быта, что лучшая участь их — это кочевать, сохраняя старый строй. Поэтому, утверждали они, казахским скотоводам не нужны ни коллективизация, ни оседлость.

«Помимо троцкистской оппозиции,—говорил товарищ Исаев на XV съезде партии,— в нашей партии на наших окраинах имеются свои местные оппозиционеры. Их у себя мы называем национал-уклонистами. Эти оппозиционеры тоже говорят, что строительство социализма в таких окраинах, как Казахстан, дело очень трудное и невозможное, ибо пока мы еще кочуем, шока мы ездим на верблюдах, и поэтому окраина была и останется колонией и т. п. Они исходят из положения, что прежде чем ставить вопрос о социалистическом развитии казахского аула, надо сорганизовать, создать национальный город, потом создать национальную промышленность и только после этого говорить о социалистическом строительстве на окраинах».

Защитники баев нашлись и среди буржуазных экономистов, подвизавшихся в то время в земельных и планирующих органах республики. Они в своих устных и печатных выступлениях пытались доказать, что в условиях Казахстана рентабельно и целесообразно только кочевое скотоводческое хозяйство. Так, профессор Швецов, проповедуя в печати свои идеи, договорился до того, что в Казахстане «кочевой быт останется на всех ступенях развития хозяйства».