Страница - 4

Политическая деятельность О. Альжанова в г. Омске

После первой русской революции 1905-1907 гг., в Степи происходили свои крупные события - стачки рабочих, выступления шаруа и русских крестьян по вопросам землепользования, выход новых газет, активизация национально-освободительного движения, объединение передовой казахской интеллигенции под демократическими лозунгами. По исследованиям профессора М. Койгельдиева с 1905 г. это были зачатки алашского движения. Именно, нарастание революционных событий в России с января 1905 г., младотурецкая и иранская революции принесли новые веяния и в Степной край. Борьба за представитель-сто в Государственную Думу, формирование на территориия Степного края своего отделения партии конституционных демократов, написание петиций, заставило передовые слои инородческих окраин активизироваться после царского рескрипта 1905 г. Молодая казахская интеллигенция пыталась участвовать сил во всех политических событиях, происходивших на родной земле. В самом больном для казахов вопросе - вопросе о земле, интеллигенция пыталась содействовать справедливым решениям в пользу казахов. В 1905 г. на первом съезде казахов в г. Уральске и на втором съезде казахов в городе Семипалатинске в 1907 г. была сделана попытка сформировать филиал партии конституционных демократов, где была одобрена программа партии с определенными изменениями. Все известные казахские интеллигенты вошли в данную партию. Был членом партии кадетов и О. Альжанов. Он часто ездил по политическим делам в Семипалатинск. Был знаком со всеми лидерами партии, а именно: с Алиханом Букейхановым, Мыржакыпом Дулатовым, М. Тынышпаевым, М.Чокаем, А. Байтурсыновым, Р. Марсековым, X. Габбасовым, А. Беремжановым и другими [19], Все члены кадетской партии активно участвовали в политической борьбе. Одни баллотировались как депутаты в Государственную Думу России, другие активно печатались в прессе, третьи занимались адвокатской деятельностью по защите прав простых шаруа в суде. О Альжанов всегда активно участвовал в судьбах своих земляков, обращавшихся к нему за помощью. Передовые представители национальной интеллигенции любыми доступными и официальными методами пытались внести свою лепту в национально-освободительное движение Степи. Это была опасная деятельность, так как все время существовала угроза репрессий. Именно, в эти годы царь Николай II разогнал и I и II Государственные Думы, запретил все собрания, митинги и демонстрации. Это послужило разгулу реакции по всей территории России и на ее окраинах. Все наиболее демократически настроенные люди были подвергнуты репрессиям. Волна репрессий охватила и Казахстан. Так, все инородческие окраины России были лишены избирательных прав, на промышленных предприятиях и в государственных структурах увольнялись наиболее активные служащие, рабочие, которые не боялись сказать правду в глаза работодателям. Мощнейший чиновничий аппарат царской машины начал свои репрессии против свободомыслия инородцев. Так в 1906 г. был арестован А. Букейханов, а Ж. Акпаев был сослан в ссылку в Якутию за участие в оглашении Каркаралинской петиции на Кояндинской ярмарке [20]. Большое влияние на формирование взглядов Отыншы Альжанова оказал именно Жакып Акпаев. Жакып прибыл в Омск сразу же после окончания юридического факультета Санкт-Петербургского университета в 1903 г. и стал работать в Омской судебной палате. По воспоминаниям жены Отыншы - Нуржамили Альжановой (Кеменгеровой), Ж. Акпаев был интеллигентным молодым человеком сухощавого телосложения, говорившим по-русски лучше, чем по-казахски. Нередко молодых люди засиживались допоздна в кабинете Отыншы и горячо обсуждали интересующие их проблемы. Вся их последующая деятельность была подвержена влиянию передовых демократических идей, охвативших в тот период Россию.

Особенно обоих интересовала переселенческая реформа, получившая значительное развитие после 1905 г. Известно, что в результате этой реформы у казахов были изъяты наиболее плодородные земли, а социально-экономическое положение народа резко усугубилось. Они понимали негативные последствия переселенческой политики царизма. А 18 февраля 1905 г., после событий Кровавого воскресения, царь выпускает рескрипт на имя министра внутренних дел Г.А.Булыгина с призывом «искоренения крамолы» во имя «укрепления истинного самодержавия» с предписанием подготовки закона о выборном представительном органе - законосовещательной Думе и указ Сенату, разрешавший подавать на имя царя предложения по усовершенствованию государственного благоустройства.

Это заставило лучшие умы казахской интеллигенции мобилизоваться для создания определенного документа. К лету 1905 г. Ж. Акпаев совместно с О.Альжановым подготовили основной текст, так называемой «Каркаралинской» петиции царскому правительству, которая была принята на знаменитой Кояндинской ярмарке.

Документ согласовывался с А.Бокейхановым, А.Байтурсыновым. К 26 июня 1905 г. ее подписали 12761 человек [21].

Петиция была написана от имени казахов Бременской и Коржункульской волостей Акмолинской области. Текст петиции говорит о глубоком понимании его авторами насущных нужд и интересов казахами. В числе первоочередных решаемых проблем были поставлены следующие вопросы:

1. Изменение ряда пунктов «Положения о Степном крае», привлекая при обсуждении депутатов-казахов. Пастбищные земли по статье 120 не признавать находящимися в общественном пользовании, а признать объектом дарения или продажи по желанию единоличного хозяина;

2. Введение вакансии для казахов на Должность переводчика в волостных, областных и уездных управлениях во избежание нарушений в правильном переводе документации делопроизводства. Наличие должного контроля делопроизводства конторских писарей;

3. Введение делопроизводства в волостных канцеляриях, народных судах на киргизском (казахском) языке, восстановление права подачи жалоб на киргизском языке;

4. Введение правильной постановки проблем просветительского дела среди казахов: преподавание киргизской грамоты, обязательное изучение государственного языка, восстановление интернатов и пансионатов при Омской гимназии, Семипалатинской гимназии и создание условий для поступления в ВУЗ, увеличение числа стипендиатов в профессиональных школах для киргизских детей.

5. Требование об отмене ст. 17 «Степного положения», согласно которому Степной генерал-губернатор имел самоличное право высылать в административном порядке казахов в угодное ему место, а также об уголовной ответственности за подобные преступления перед судом [22].

Омский период жизни, особенно в последние годы его пребывания в центре Степного края были весьма насыщены важными событиями. Именно здесь его застали бурные, революционные события 1905— 1906 гг. 17 октября 1905 г. издается царский Манифест, в котором говорится о выборности в Государственную Думу тех, кто раньше не привлекался к управлению государства Российского, а именно инородцев. А.Букейханов и Р. Марсеков сразу же переводят текст манифеста на казахский язык, печатают его в Акмолинской волостной типографии и распространяют его среди передовой части казахского населения. В связи с данными событиями в августе 1906 г. в г. Семипалатинске в народном доме проходит собрание казахских выборщиков в количестве 180 человек, где каждый мог высказаться по вопросу военной повинности, земства, землепользования, религии. Участие в данном собрании принимали такие известные люди как К. Тогусов, О. Жаму-лов, Шакарим Кудайбердиев, М. Шорманов, К. Конызов, А. Курманов. Свое мнение высказал и О. Альжанов. В том же 1906 г. в городе Семипалатинске была предпринята попытка создания казахского филиала партии конституционные демократы «Народная свобода». Был на этом совещании и О. Альжанов, ставший членом партии «Народная свобода».

Местный колониальный аппарат и центральные власти увидели в действиях интеллигенции проявление национального сепаратизма и антиправительственные настроения. Это тревожило царскую охранку - она начала выявлять лучших интеллигентов и вести непрерывную слежку для их уничтожения. Вместе с другими представителями революционной общественности России авторы петиции были подвергнуты гонениям и тюремным заключениям. Так вместо обещанной Думы начались репрессии, были арестованы и сосланы А. Букейханов, А. Байтурсынов, Ж. Акбаев и другие.

Некоторые коллеги О.Альжанова были уволены из системы просвещения и сосланы из Омска по распоряжению генерал-губернатора Степного края “За противоправительственную деятельность” от 4 июня 1907 г. Высылка политически неблагонадежных осуществлялась без суда и следствия по представлению начальника жандармского управления МВД на основе негласных расследований, которые проводились уездными органами полиции. Все распоряжения по этим делам подписывал к исполнению губернатор края на основе статьи № 17 «Положения о крае». Для высылки таковых лиц из Омска были определены два небольших поселения на территории казахской земли. Это небольшой городок Кокпекты Семипалатинского уезда и Катон-Карагай Усть-Каменогорского уезда. Активный процесс изгнания и ссылки сильно насторожил Альжанова. Было очевидно, что карательный процесс постепенно настигает и «неблагонадежных» из системы просвещения. Отыншы было над чем задуматься, тем более что относительно его персоны некоторые личности уже интересовались у самого А.Алекгорова.

Было очевидно, что он попал в число неблагонадежных и над ним завис “Дамоклов меч”. О. Альжанов упорно перебирал в памяти действия, которые могли вызвать в органах власти недоверие к его личности. Это могло быть его неоднократные выступления в газете “Дала уэлаяты” (“Киргизская степная газета”) по проблемам просвещения казахских детей, в которых критиковалось состояние просвещения народов окраин России. Критиковалась пагубность обучения детей инородцев в религиозных татарских школах с муллами в роли учителей. В некоторых статьях он подчеркивал о нежелании органов просвещения царской России заниматься добротным обучением детей казахов, отмечая, что Россию должно интересовать не только богатство земель и скота казахов, но и народ, который оказался под гнетом России. Он также резко критиковал политику бесконтрольного переселения народов из Центральной России. Довольно резко выступал в печати по фактам самовольного захвата беженцами из России летних пастбищ и лесных угодий коренных жителей Семипалатинской и Восточно-Казахстанских областей. Эти статьи были основаны на конкретных жалобах о восстановлении справедливости, поступавших в Акмолинский областной суд от обиженных шаруа. Возможно написанные статьи, или его активное участие в защите интересов земляков, которым он помогал устным советом, а чаще всего составле™ем и написа™ем от их име™ жалоб в Акмолинский областной суд, возможно, его дружба с демократически настроенными русскими и казахскими интеллигентами за-™тересовали царскую охранку. Упорный интерес царской охранки к его персоне привело его к мысли, что он не может просто так сидеть и ждать своей участи. Он попал под «недремлющее око» царской охранки. Это беспокоило самого О. Альжанова, который уже решил постепенно искать другое место работы. Он стал думать о необходимости занятия просвещением своего народа, причем непосредственно в аулах и селениях.

Он решил опередить возможные нежелательные события, посоветовавшись со своим шефом и другом А. Алекторовым, которому рассказал, что насчет его уже наводили справки в облсуде. “Отто, (так звал его А.Алекторов) тобой у меня интересовалась охранка, - сказал ему шеф. Это не к добру. Тебе надо немедленно уезжать из Омска”. “Но я не сделал ничего противоправительственного», - пытался оправдаться Отыншы перед Алекторовым. «Да, я знаю, но не знают, вернее не хотят знать об этом другие лица. И чем скорее ты уедешь, тем целее будешь», - был его категорический совет. Он предложил О. Альжанову ехать в его родную Семипалатинскую область инспектором народных училищ Зайсанского уезда в город Кокпекты. Там он мог работать заведующим училища, организовать совместное обуче™е русских и казахских детей по образцу новометодных школ И. Алтынсарина. Отыншы воспринял этот совет как лучший вариант решения его проблемы. Кокпекты и прилегающие его районы были для него родными местами, где были наделы пастбищ его дедов и отца, которые он должен был на себя оформить как единственный наследник. Он не был в родном краю уже почти год. Как раз, в это лето, ему надо было провести годовщину смерти отца. Трудно было уезжать из Омска, где он прожил 27 лет с того времени, как его привез отец в 10-летнем возрасте для поступления в училище, но он понимал, что в ссылке было бы еще хуже. Уехать один он тоже не мог, так как в Омске у него не было ближайших родственников, которые могли бы позаботиться о его семье в его отсутствие. Он остался единственным сыном у отца, старший его брат умер, одна его замужняя сестра жила в Семипалатинской области. Поэтому, он решил уехать в Кокпекты со всей семьей. Надо было спешить, пока надзорные органы не определили место ссылки. Для Нуржамилы, которая пока не была посвящена в основную причину срочного переезда, решение мужа было полной неожиданностью. До сих пор в семье никогда не возникал вопрос о переезде. Совсем недавно ее супруг говорил о необходимости более активного обучения детей русской речи, для подготовки их к учебе в русской подготовительной школе, а затем в русской гимназии. И вдруг, переезд в Кокпекты!? Нуржамила не могла представить свою жизнь там. Дети еще были маленькими, а сама она не была приспособлена к сельской жизни. Будучи единственной дочерью богатого отца - Дюсебай-хаджи, она никогда не занималась хозяйственными делами даже в городских условиях. Отец дал ей воспитание, не традиционное для девочек в казахских семьях. После ранней смерти матери, уход за ней и её воспитание было поручено двум молодым женщинам, которые ухаживали за ней до 16 лет. В подростковом возрасте, маленькая Альдия (так звали Нуржамилю в детстве) росла и играла с двумя девочками - одногодками; тоже подобранными ей отцом. После 16 лет, по ее словам, она два года росла за шымылдыком (занавеской), когда подросшей красавице не позволялось лишний раз попадаться чужим людям на глаза (ее красота нам внукам, видна была даже в ее старческие годы). Будучи прогрессивным человеком своего времени, Дюсебай-хаджи приставил к ней муллу, который учил её арабскому алфавиту, письму и чтению по нему казахской литературы того времени. Позднее, став бабушкой, она рассказывала сказки из «Тысячи и одной ночи», известные ей с молодости. Эта книга была опубликована в царские времена на казахском языке с помощью арабского алфавита. И в свое время ее отец объявил всем женихам, что жить она будет только в городе. И вот теперь, когда возникла необходимость выехать из города в сельскую местность, она никак не могла представить себя в роли сельской домохозяйки. В последнее время, Отыншы чаще говорил по-русски и заставлял Нуржамилю больше общаться с русской кормилицей. Более того, сам лично учил её русской грамоте по учебнику. В памяти моего детства остались воспоминания того, как наша бабушка, желая показать свои знания русского языка, горделиво заявляла, что закончила вторую книгу русского языка. Какой была вторая книга русского языка, мы не знали, но делали вид, что это конечно солидный учебник. Сам Отыншы-торе знал русский язык безукоризненно: не только читал и говорил на этом языке. Поэтому, заявление мужа о скором отъезде из Омска, сильно ее встревожило. Их супружеская жизнь в Омске, в большом деревянном доме у казачьего базара, была комфортной. У нее было достаточно слуг: няня-кормилица, горничная, повариха, гувернантка, кучер, которые вели в доме все дела по хозяйству. Понимая озабоченность своей жены, Отыншы-торе её успокаивал: «Не бойся ничего, у нас же есть Малбагар! (Малбагар был двоюродным братом Отыншы). На месте мы найдем ему новых помощников».

Позднее, О. Альджанов решил обратиться генерал-губернатору Степного края с опережением возможного назначения своей ссылки: «Я решился оставить свою выгодную и спокойную работу в суде. Хочу работать на учительском поприще, чтобы воплотить свои мысли в образовании казахских детей». Все его мысли и убеждения были направлены на организацию и открытие в родном городе Кокпекты и его окрестностях начальных приходских школ. Таким образом, данный отъезд О. Альжанова в Кокпекты помог ему избежать угрожавшей первой ссылки.