Страница - 7

6. Тоталитарное государство и федеративная система

Федеративное устройство государства и тоталитарная система по своей природе являются несовместимыми политическими структура­ми. Первая тяготеет к демократии, а вторая - к ее отрицанию. СССР с самого начала своего существования содержал в себе это непримири­мое противоречие, и оно развивалось и управлялось в пользу тотали­тарной системы. Федеративная организация государства становилась минимальной. Это соответствовало стратегической цели и идеологии советской власти. В то же время на этом пути были большие труд­ности. Они были связаны с тем, что за федеративной структурой го­сударства стояли десятки крупных компактно проживающих наций, самоопределившихся в государственные образования. Эта система национальной государственности автономий исправно служила со­ветской системе и в то же время завоевала авторитет в среде коренных народов, рассматривавших эти политические образования как симво­лы своей относительной национальной самостоятельности.

Таким образом, в федеративном пространстве государства столк­нулись две тенденции: одна - за сохранение и дальнейшее упрочение союзных и автономных республик, а другая - за их упразднение и пре­образование федерации в унитарное государство. Коммунистическая партия Советского Союза, стоявшая во главе страны, воля и политика которой были определяющими, взяла курс на идеологическую под­готовку и на теоретическое обоснование изменений в политической реорганизации системы.

В пятидесятых годах было громогласно заявлено о том, что наци­ональный вопрос в Советском Союзе решен окончательно. Этот тезис стал общетеоретической платформой в области национальной поли­тики. Содержание данного тезиса стало предметом изучения в науч­ной литературе. Одни понимали его в том смысле, что национальный вопрос решен в таком объеме, в каком он был унаследован от царизма, и что сам по себе национальный вопрос продолжает существовать. Другие, не без вмешательства официальных идеологических цент­ров, начали придавать ему такое значение: в социально-политической жизни общества более не существует специального, относительно самостоятельного национального вопроса, как это было прежде. Это означало, что развитие национальных отношений впредь будет проис­ходить в основном в плане разрешения возникающих в этой области частных, отдельных проблем. Из этого вытекал и другой вывод о том, что и советское национально-государственное строительство выпол­нило свою основную задачу и его дальнейшая деятельность будет све­дена к поддержанию того, что уже сделано в области национальных отношений и к их дальнейшей интернационализации. В литературе возобладало облегченное, упрощенное представление о националь­ных проблемах социализма. В эти годы пропагандировался тезис о том, что главное уже сделано - национальный вопрос решен и теперь речь идет о национальных отношениях зрелого социализма, которые нуждаются в текущем управлении, регулировании.

Действительно, самый начальный и сложный период устройства на­циональностей на советской основе и национально-государственного с троительства уже был пройден. Создание системы национальных ав­тономий и их федеративного союза на базе советской идеи самоопреде­ления наций, переход от провозглашения юридического равноправия всех национальностей к обеспечению их определенного фактического равенства, занявший целый исторический период, осуществление про­межуточных крупных социальных мер, направленных на ликвидацию хозяйственной, культурной и образовательной отсталости народов, не прошедших капиталистическую стадию развития, несмотря на труд­ные годы и принесенные жертвы, - эти задачи были в какой-то мере решены. Советский федерализм, как бы ни были сложны, масштабны и противоречивы вставшие перед ним задачи, показал свою жизнен­ность. Однако он не только не исчерпал себя, наоборот, перед ним, как и перед обществом в целом, возникали все новые проблемы, не менее сложные, чем раньше. Однако идеологическая машина набирала темп и работала в заданном направлении.

За два десятилетия до перестройки в теоретическом арсенале по национальному вопросу значительное место стали занимать проблемы федерации и национальной государственности, большей частью под­водившие к выводу о постепенном отмирании национальных автоно­мий и о преимуществах сильного централизованного государства без деления на национальные автономии. Старая марксистско-ленинская формула о подчиненном положении национального вопроса по отно­шению к социальным вопросам и о том, что национальные отношения являются частью социальных отношений, служила удобной общетео­ретической базой для новых идеологов. Их суждения по большей мере страдали абстрактностью и однородностью. Они мало учитывали тот факт, что в национальных отношениях завязываются в узел многие стороны общественных отношений: социальные, экономические, по­литические и отношения духовной сферы. Наличие в них нерешенных острых проблем непременно отражается и в проблеме национальной, во многом определяет ее содержание.

С большим упорством в сознание масс стала внедряться идея слияния наций, каждая из которых якобы уже потеряла право на относительно самостоятельное существование как этническая общность. В директив­ных документах официальной власти и в трудах ряда ученых эта идея определялась как непосредственная задача, которую надо решать в бли­жайшем будущем. При этом они ссылались на авторитет В.И. Ленина, а на самом деле самым грубым образом искажали его мысли. В.И. Ленин предсказывал в перспективе неизбежность слияния наций, но он рас­сматривал его в первую очередь как духовный процесс, а не физичес­кий. Оно понималось им не как самоотрицание нации. Между тем, как писал бывший член Политбюро ЦК КПСС П.Е. Шелест, М.А. Суслов, возглавлявший всю идеологическую работу в партии в течение ряда десятилетий - почти до начала 80-х годов, «очень настаивал на быст­рейшем слиянии наций, их языков и культуры».

Политика слияния наций фактически сняла с повестки дня все другие вопросы жизни национальностей, кроме вопросов, прямо ве­дущих к такому слиянию. Национальное своеобразие культуры и традиций, образа жизни, языка, хозяйственного уклада и мышления, возникающие на их базе интересы и проблемы если не игнорирова­лись полностью, то считались несущественными, и на них мало обра­щалось внимания. Понятие «социалистического интернационализма» связывалось со слиянием наций, вернее, из него выводилось. Нацио­нальное самосознание, потребность в самовыражении и самоутверж­дении, качества, присущие любому целостному сообществу людей, в особенности нации, объявлялись враждебными интернационализму, а их носителям и сторонникам навешивались ярлыки «националис­тов», нередко ведущие в тюремные застенки. Как позже писал один из деятелей культуры Белоруссии, у его земляков «еще жил, да и теперь кое у кого живет страх, вынесенный из времен культа личности, когда ярлык «националиста» был равносилен смертному приговору...».

Со слиянием наций связана и другая теория об активном убывании национальных различий в областях культуры и языка, психологии и быта больших и малых этносов, что якобы делает актуальным образо­вание единой социально-этнической общности, прообразом которой является «советский народ». Отсюда и невнимание, формальное от­ношение властных структур ко всему тому, что отличало одну нацию от другой, к своеобразию духовной жизни, в том числе к языкам и традициям национальностей.

Системе советской федерации, а следовательно, и национально-го­сударственному строительству в целом, нанесли ущерб теоретические разработки, получившие распространение с конца 50-х годов, согласно которым происходящее в национальном мире оценивалось как «посте­пенное затухание» национального вообще и национальной государс­твенности в частности, предполагалось, что функции ее будут исчер­паны в ближайшем будущем. Были и настойчивые рекомендации об упразднении союзных республик и преобразовании их в автономные.

Распространялось мнение о том, что советская национальная го­сударственность - союзные и автономные республики - в процессе своего развития утратили свой основной национальный признак, по существу и по форме уже превратились в многонациональные админис­тративно-политические структуры. Все это оправдывалось задачами укрепления советской федерации - Союза ССР, путем структурного ее совершенствования. Руководители партии и государства еще в 50-х годах с высоких трибун различных форумов заявляли о начавшемся в стране этапе развернутого строительства коммунизма и о том, что тогдашнее поколение будет жить при коммунизме, о начавшемся про­цессе слияния наций и утверждении на этой основе новой общности людей без деления по национальной принадлежности и др. Из этих «глобальных» установок извлекались «малые» теории применительно к различным сторонам и аспектам общественной жизни, в том числе к советской федерации, обходящие вниманием объективные процессы самой жизни.

Объективные процессы были таковы, что в результате в основном силовой интернационализации сфер общественно-политических от­ношений - от семейно-бытовых до производственной деятельности и группового сознания, в том числе национального, происходило вне­шнее убывание национального. Это было использовано официальной идеологией как обогащение национального интернациональным и общими ценностями. На этой почве насаждался национальный ниги­лизм и сознательное пренебрежение почти всем тем, что относилось к национальному. Национальное, загнанное насильно в глубь жизни рес­публик, будучи «запертым», не проявляло себя или проявляло слабо, неактивно, и это воспринималось как доказательство его убывания.

Специфически-этническое в экономике, быту, образе жизни, в традициях и обычаях, в культуре и психологии национальностей за годы Советской власти подверглось существенным изменениям. Од­нако национальное не убывало, напротив, оно стало даже больше, а главное - приобрело другие формы и оттенки. Прогресс и рост само­сознания наций, миграционные и этнотрансформационные процессы, отсутствие или недостаточность механизма, обеспечивающего учет и сочетание интересов центра и национальных регионов, культурно­языковое неравновесие вновь и вновь выдвигали новые проблемы в сфере национальных и межнациональных отношений. В процессе решения одних на новом витке развития национальной жизни по­являлись другие. Национальное или специфически-этническое не исчерпывало себя, наоборот, на каждом новом витке своего развития воспроизводило себя на новом уровне. При этом так или иначе про­исходило определенное прогрессирующее обогащение национального общечеловеческими ценностями.

Продолжением теории «убывания национального» явилась идея о постепенном «затухании» союзной республики, а следовательно, и всей федерации. Это объяснялось качественным перерастанием советской федерации в свою противоположность, т. е. в государство унитарное. Наиболее четко эту позицию проводил П.Г. Семенов. Еще в середине 60-х годов он характеризовал развитие советской нацио­нальной государственности как движение «по затухающей линии», как постепенное ее «пропадание и испарение». В качестве доказатель­ства он ссылался на «затухание» интереса прежде самоопределив­шихся наций к формам своей национальной государственности. По его мнению, в период борьбы за строительство социализма, т. е. до 1936 года, «национальный вопрос оказывал на ход государственного строительства сильное влияние. Полная и окончательная победа со­циализма, - писал П.Г. Семенов, - серьезно ослабила силу указанного воздействия. Новые успехи советской национальной политики сведут его полностью на нет». Признавая ходячий тезис о том, что система советской национальной государственности является гарантом нацио­нальной свободы и развития, он делает следующий вывод:

«Уже сейчас можно с уверенностью сказать, что с этой стороны на­циональная государственность и федерация в целом выполнили свою историческую миссию». Активные сторонники этого взгляда стали доказывать, что к середине 70-х годов уже созрели условия для начала практической ликвидации союзных и автономных республик.

В период обсуждения проекта Конституции СССР 1977 года они внесли официальное предложение о конституционном закреплении такой ликвидации. При этом они ссылались на успехи националь­ных регионов в областях социально-экономического и культурного прогресса, на усиление процесса интернационализации внутренней жизни республик и системы советской федерации в целом.

Взаимовлияние и взаимообогащение сфер национальной жизни при нормальных условиях свободы развития наций - закономерный про­цесс. Происходило, при всех издержках и искривлениях, насыщение структуры и содержания национальной государственности новыми элементами, в том числе и ценностными, в какой-то мере самоотри­цание самой системы - национальной государственности, в том плане, что отмирание одних ее свойств восполнялось появлением новых. Однако все это происходило в процессе эволюции, фундаментальная федеративно-этническая основа государства не менялась. На каждом новом этапе автономные республики воспроизводили самих себя, но на более высоком уровне - как национальные государственные обра­зования. Правда состоит в том, что союзные и автономные республики как формы советской национальной государственности обладали внут­ренними возможностями, которые в годы культа личности и застоя в должной мере не раскрылись и не были использованы в интересах развития многонационального государства и в интересах всесторон­него и равноправного развития наций и народностей.

Национальная государственность, разумеется, не вечная катего­рия. Она так или иначе на далеком этапе развития общества сама по себе должна была отмереть или преобразоваться в ненациональную, возможно, в самоопределяющуюся категорию. Но это должно быть естественным процессом на путях совершенствования, реформ и ре­организации всей федеративной системы и ее субъектов.

Одним из предлагаемых вариантов структурной реорганизации советской федерации была схема, согласно которой СССР должен был превратиться в «автономизированное» унитарное государство. Суть его была изложена философом И.М. Кислицыным. В одной из своих работ, опубликованной в конце 60 -х годов, он утверждал, что преобразование союзного государства в унитарное уже началось. Он предлагал оформить это конституционным путем, указав на завер­шенность функций союзных республик, для выполнения которых они были первоначально созданы. Само развитие союзных республик, по его мнению, вплотную подвело к их преобразованию в автономные республики, и это могло быть «использовано в качестве одного из пу­тей перерастания советского федерализма в советский унитаризм».

На взгляд авторов, стоящих на этой позиции, их идеи якобы полу­чили отражение в новой Конституции СССР. В частности, статью 70 Конституции, в которой Союз Советских Социалистических Респуб­лик охарактеризован как «единое союзное многонациональное госу­дарство», они толковали в свою пользу. В конституциях СССР 1924 и 1936 годов не было слова «единое», и его включение в Конституцию 1977 года, по их мнению, отражало тенденцию развития советского государства от федерации к унитарному или к «целостно-единому». Эти идеи не были умозаключениями отдельных лиц. Они вопло­щались в реальную государственную политику. Расширялась компе­тенция центральных ведомств в решении вопросов, ранее переданных союзным и автономным республикам. Росло число предприятий и организаций союзного подчинения, изъятых из-под власти союзных республик, хотя они были расположены на их территории и эксплу­атировали местные материальные, природные и трудовые ресурсы. Ослаблялась практика согласования с союзными республиками в ре­шении региональных вопросов.

В высших государственных органах, формирующих политику, постепенно утверждался взгляд, что национально-автономные обра­зования вообще создают больше помех и трудностей на путях ком­мунистического строительства. Под эту идеологию стала подводиться теоретическая база, в основу которой легла статья В. Тишкова, дирек­тора Института этнографии АН СССР (это солидное научное учреж­дение в течение длительного времени претендовало на ведущую роль разработчика проблем национальных отношений). Автор исходил из главной посылки о том, что не союзные республики в свое время объ­единились в Союз и создали его, а, наоборот, Союз сам создал себя как единое государство. Источником его власти и полномочий явля­лись его внутренние свойства, ибо «СССР есть единое федеративное государство и его структурообразующим началом является сам при­нцип единого государства. ...Иными словами, первичными - хотя не единственно значимыми - признаются федеративное государство и соответствующие его целям общественные ценности, а не субъекты федерации и их политический суверенитет». Полагаясь на это теоре­тическое начало, В. Тишков выступал против положения Конститу­ции, признающего союзные республики суверенными государствами. Он считал, что «не может существовать суверенное государство па­раллельно с Союзом суверенных государств. Рано или поздно здесь придется делать выбор». Однако, по мнению автора, высшие законо­дательные органы СССР пошли не по этому пути. Им предлагалось, вместо принятия законов о национально-государственных образова­ниях, регулировать связанные с ними отношения в рамках закона о местном самоуправлении, предусмотрев в нем вопросы «культурного развития и национально-культурного самоопределения, которые мо­гут и должны решаться на местном уровне, на основе волеизъявления самого населения». В. Тишков по-своему объяснял создавшееся кризисное положение в советской федерации. В этом были виновны, оказывается, ученые-обществоведы, писатели и публицисты. Вот его рассуждения: «Наши ученые-гуманитарии продолжают верить в величайшую догму сталинского обществознания - теорию наций, со­гласно которой якобы существуют разные типы этнических общнос­тей (народов), высший из которых - это нация со свойственными ей признаками территории (а значит, границы), общности экономических связей, языка и культурно-психологических особенностей.

Писатели и публицисты возводят логику этого определения на эмоциональный уровень, объявляя нации вечными, как солнце и луна, категориями со своими «священными правами», не замечая при этом неприличного для мирового сообщества (особенно после краха в се­редине XX века нацизма) сходства с принесшей человечеству столько бед идеологией национализма».

В этих и подобных взглядах нет ничего оригинального, кроме откро­венности. За всеми перестроениями, намечавшимися и проводившими­ся в условиях Советов, стояли главные цели - обеспечить максималь­ную концентрацию власти в масштабе Союза и превратить союзные и автономные республики в целом в штатные структуры Центра.

Национальная политика, проводившаяся советским государством, особенно в периоды культа личности и застоя, по направленности и по форме была имперской и административно-командной. Сама по себе новая политика - политика радикального обновления сферы националь­ных и межнациональных отношений, провозглашенная перестройкой, была отрицанием прежней советской национальной политики.