Страница - 6

5. Кадровая политика в национально-государственном строительстве

Кадровая политика центральной власти в национальных автономи­ях была той зоной, которая оберегалась и в которой особенно наглядно проявилась проимперская направленность режима.

Успехи СССР в областях образования и подготовки молодых спе­циалистов, науки и культуры в союзных и автономных республиках были немалые. Значительное внимание уделялось подготовке кадров высшей и средней квалификации, в том числе и в национальных рес­публиках. Так, например, в Казахстане, где до революции 1917 года не было ни одного высшего учебного заведения, на 1 января 1987 года на­считывалось 55 вузов и 246 средних специальных учебных заведений, в которых обучались более 550 тыс. студентов и учащихся.

Таблица 3

Динамика роста численности студентов вузов и учащихся
средних специальных учебных заведений по республикам
Средней Азии и Казахстану

Республика	на 10 000 населения приходилось (на начало уч. года)
	студенты вузов		уч-ся ср. спец, уч. заведений
	1922/23	1981/82	1922/23	1981/82
СССР	-	-	9	170
Узбекская ССР	7	172		147
Казахская ССР	-	176	2	177
Киргизская ССР	-	155	1	135
Таджикская ССР	-	138	-	97
Туркменская ССР	-	125	8	16

Эти крупные положительные сдвиги характеризуют объективные результаты, достигнутые в течение семидесятилетней истории разви­тия Советского Союза в рамках его тоталитарной системы.

На так называемом ленинском этапе осуществления национальной политики проводилось ускоренное развитие национальных кадров. Это особенно было заметно в республиках Средней Азии и Казахста­не, в национальных регионах Северного Кавказа и Сибири, коренные народы которых до революции находились на стадии патриархаль­но-средневекового развития, а некоторые из них на ступени общин­но-племенной организации. Ликвидация неграмотности населения, создание сети школ и высших учебных заведений, налаживание из­дательской деятельности, относительно массовое издание литературы на национальных языках, подъем национальной культуры составили органическую часть государственной политики просвещения народа в республиках. Одновременно происходил процесс привлечения в аппа­раты управления представителей национальной интеллигенции, что было особенно важно на Востоке страны.

Нельзя в то же время не сказать, что успехи советской власти были достигнуты ценой бесчисленных жертв и лишений. Положительная в целом созидательная деятельность в республиках сопровождалась «ре­волюционной» ломкой привычной жизни, насильственным переводом кочевников, полукочевников на оседлый образ жизни, индивидуальных сельских хозяйств в коллективные артели, массовым «раскулачивани­ем» более или менее имущих крестьян и скотоводов, в большинстве сво­ем связанных с вековыми традициями ведения сельского образа жизни. Массовые репрессии были направлены на искоренение «инакомыслия» в обществе. Все это весьма пагубно отразилось на жизни всех народов СССР, особенно тяжелая обстановка сложилась в таких национальных регионах, как Казахстан, где разрушение традиционного уклада жизни привело к массовой гибели населения от разорения и голода. Как вид­но из изложенного, развитие республик, в том числе в духовной сфере, происходили в трудных условиях, были сложными и противоречивыми, имели крупные социальные и моральные издержки.

Определенное историческое значение имело соединение кадровой политики в республиках с национально-государственным строительс­твом, характерное для начального этапа осуществление нациями права на самоопределение, к сожалению, «забытое» и деформированное в пери­оды культа личности Сталина и хрущевско-брежневского застоя. В годы становления и первых десятилетий развития союзных и автономных республик было принято считать, что представители коренных нацио­нальностей, давших имя республикам, не только будут участниками в управленческом аппарате, но и должны преобладать в его составе. Эта идея лежала в основе коренизации государственного аппарата, проводив­шейся в конце 20-х - начале 30-х годов в республиках. Именно к этому периоду относятся хвалебные отзывы некоторых советских исследова­телей о позитивных началах в национально-кадровой политике. «Важ­ный принцип советской федерации заключается также в том, - писали Д. Л. Златопольский и О.И. Чистяков, - что в ней все органы государс­твенной власти, органы государственного управления, суда и проку­ратуры состоят преимущественно из лиц коренной национальности».Важной чертой советской национальной государственности, как считал другой известный исследователь Э.В. Тадевосян, является формирова­ние «государственных органов преимущественно из представителей коренной или коренных национальностей, а в тех случаях, когда эти национальнос ти не составляют большинство населения, в обеспечении их широкого представительства в этих органах». Коренизация госу­дарственного аппарата в свое время имела большой морально-психоло­гический резонанс в настроении и умах национальных общностей.

В кадровой политике проблема руководящих управленческих кадров занимала особое место, что было вызвано несколькими об­стоятельствами: а) рост уровня национального самосознания и ин­теллектуальной зрелости этносов, связанное с ним повышение требо­вательности к тем, кто руководит ими; б) осложнение содержания и структуры национальных и межнациональных, политико-правовых и федеративных отношений, а следовательно, повышение требований к компетентности и политической зрелости аппарата; в) расширение возможности выбора наиболее подготовленных «народных» кадров, пользующихся или могущих пользоваться определенным доверием и поддержкой масс. Кадровая политика в национальных регионах была гибкой и соответствовала быстро изменяющимся условиям, этому нельзя не отдать важное. Однако она никогда не была выдержанной и цивилизованной. Ничто так не вызывает обостренную внутреннюю, открытую реакцию в национальной среде, как несправедливость, методы навязывания при назначении руководящих номенклатурных кадров. Это становилось особенно чувствительным в периоды де­формации и наметившегося общего кризиса советской системы. Эти методы были традиционными и временами принимали откровенный характер. В этом плане характерен эпизод с назначением Г.В. Колбина Первым секретарем ЦК партии Казахской ССР в 1986 году. Речь в дан­ном случае идет не о его личных качествах.

Он не знал республику и никогда не был в ней. Совершенно не был знаком с населением, с историей, культурой и психологией коренной нации, давшей свое имя республике. И республика, и население ее не знали его. Освобождение от работы Первого секретаря Д.А. Кунаева, работавшего около 40 лет на руководящих постах, члена Политбюро, и «избрание» Г.В. Колбина происходило в тайне от населения, на пле­нуме ЦК партии республики, продолжавшемся всего 17 минут. Это было обычным и распространенным методом кадровой политики в восточных республиках. «Верхи» не предполагали, что в националь­ных отношениях в крае и без того накопилось к этому времени много нерешенных проблем и «горючих материалов». Протест против тай­ного решения пленума, в котором участвовала в основном молодежь казахской национальности, вылился в «декабрьские события в Алма- Ате» с весьма трагическими последствиями. Здесь мы не анализируем их суть и причины. Совершенно ясно, что первопричиной массового волнения молодежи были утвердившиеся в кадровой политике цент­ральных органов субъективизм и вседозволенность...

В прямой связи с этапами активного развития высшего образова­ния в республиках связаны и успехи науки в них. В каждой союзной республике была создана своя национальная Академия наук, сфор­мировался большой отряд высококвалифицированных ученых, в том числе из числа представителей коренных национальностей. Лозунг опережающего развития прежде отсталых регионов сыграл свою роль. Так, с 1939 по 1966 год число научных работников выросло в СССР в 7 раз, киргизов - в 32 раза, казахов - в 19, туркмен - в 18, узбеков - в 17, таджиков - в 12 раз.

Научных работников в Казахской ССР за 1966 -1982 годы увели­чилось почти в два раза, а казахов, которых было первоначально мало, - более чем в 3 раза. Удельный вес представителей коренной нацио­нальности в составе научных работников составил в 1966 году 23%, а в 1982 году - около 30%. При всем этом Казахская ССР по составу научных работников коренной национальности в расчете на 10 тыс. человек занимала одно из последних мест среди союзных республик.

Национальные аспекты культурно-образовательного процесса в национальных автономиях находились под контролем. Существовало и действовало негласное ограничение для национальной молодежи. За несколько лет до начала перестройки и проведения коренных реформ политико-экономической системы Центр открыто взял курс «на ре­гулирование национального состава кадров и студенчества», что по сути было колониальной мерой сдерживания роста саморазвития и самосознания коренных национальностей. Раскол общества по нацио­нальным признакам, проявившийся накануне реформ в ряде союзных республик, закладывался не без участия в свое время федеративной власти.

Кадровая политика советского государства в национальных рес­публиках имела немало принципиальных особенностей. Они связаны в первую очередь с задачами сохранения и усиления командной роли Центра в делах республик, с необходимостью бдительного контроля за национальной жизнью в них, чтобы не допустить и пресечь всякое проявление тенденции к самостоятельности, тем более сепаратизма и национализма на местах, в угоду этой политике часто приносились в жертву важные этико-культурные принципы, такие как необходимость особого управленческого такта и выдержанная в «национальном сти­ле» манера руководства первых руководителей и состава ответчинов- ников, назначаемых Центром в республиках. Эти кадры, особенно в таких «отсталых» в прошлом национальных регионах, как Казахстан, в большинстве своем вели себя высокомерно и отчужденно с мест­ным обществом и не утруждали себя изучением истории, культуры, традиций и языка коренной национальности и даже не обнаружива­ли такого желания. Мало внимания уделялось ими общекультурной и цивилизаторской функции власти и управления в национальной среде, направленной на освоение коренными народами общечелове­ческих ценностей. Они строили свою деятельность и решали «произ­водственные» и другие общие вопросы в основном по шаблону, а не с учетом психологии и интересов местного населения.

Национальная политика, проводившаяся в СССР в течение десяти­летий, не была подлинно социалистической и цивилизаторской. И в то же время нельзя видеть только одни ее недостатки. Она привела в движение ряд сил в народных массах, имела в отдельных сферах, осо­бенно в экономической и культурно-образовательной, немалые поло­жительные результаты. Нередко негативное и позитивное соседство­вали рядом. Кадровая политика в союзных и автономных республиках проводилась в условиях усиленной идеологизации сфер общественной жизни, отвлечения энергии масс на классовую борьбу с вытекающими отсюда печальными последствиями. Модель национальной кадровой политики отразила и энтузиазм масс в революционном обновлении общества в первые десятилетия после Октябрьской революции, свя­занный с провозглашением Советами права народов на политическое самоопределение и с его реализацией в рамках федеративного Союза. Постепенно росла вера в идею революции, хотя недоверие к Центру оказалось труднопреодолимым. Великодержавный шовинизм, а так­же политика подавления групп местной интеллигенции, пытавшихся говорить о недостатках федеральной администрации на местах, пред­ставляли устойчивые черты советской власти в национальных авто­номиях. В то же время не все было мрачно в национальной политике Советского государства, были структуры, решения, которые могут быть отнесены к категории ценностных.

Национальная кадровая политика была многоуровневой и имела разные аспекты - начиная с подготовки будущих специалистов и кон­чая участием представителей национальностей в центральных органах власти и управления. Здесь нами рассматриваются только некоторые аспекты кадровой политики, в основном связанные с подбором и на­значением номенклатурных работников в национальных республиках, в особенности руководящего состава. Лозунг «кадры решают все» твердо и жестко проводился в республиках и в автономиях в контексте интересов центральной власти.

На разных этапах развития государства в кадровой политике в национальных республиках преобладали то одни, то другие методы - от откровенного диктата и теоретических обоснований приорите­та общеимперских задач до некоторого учета национально-местных особенностей. На заре Советской власти наместники в своей деятель­ности в той или иной мере учитывали специфику работы в каждом национальном регионе, «вписывались» в жизнь народа, изучали его менталитет и психологию, создавали социальную базу из сторонников официальной власти. Во властно-управленческих органах ставились задачи быть ближе к массам, к жизни национальностей, овладевать их думами, мобилизовывать их на выполнение социально-экономических и политических целей, стоящих в национальном регионе. В периоды «деформации социализма и ленинских идей в национальном вопросе» преобладали командные формы руководства в федеративных отноше­ниях, откровенно попирающие социально-экономические интересы и нужды культурного развития республик. Так называемое отступление от ленинской национальной политики, длившееся несколько десяти­летий, которое было не чем иным, как обнажением ее сути, способс­твовало накоплению нарастающего недовольства населения.

О крупных негативных сторонах национальной политики, в том числе кадровой, было не принято говорить открыто. Демократические веяния, внесенные в политическую жизнь страны с середины 80-х годов, изменили обстановку, сделали общество более открытым. На одном из форумов Союза писателей Башкирской автономной респуб­лики, состоявшемся в этот период, было сказано: «Сколько лет судьбу- земли нашей определяли (да и сейчас определяют) люди, не знающие ни ее истории, ни культуры, не говоря уже о любви и уважении к ней».Критическая оценка национальной кадровой политики прошлых лет и искривлений, имевших в ней место, представляет не только и не столько исторический интерес. Лишь правильное осмысление опыта прошлого открывает путь движению общества вперед.

Принципиальный урок цивилизации заключается в том, что при решении той или иной проблемы необходимо учитывать разный опыт истории - и негативный и позитивный, что в высшей степени полезно при определении путей и направления развития общества в будущем. Без этого настоящее казалось бы хаосом, лишенным внутренней ло­гики, а будущее лишилось бы стержня и во многом бы проиграло. Преемственность в истории - величайший фактор, обеспечивающий прогресс цивилизации. События, факты, отдельные личности, сыграв­шие важную роль в истории того или иного народа и общества, не­смотря на бури социальных и политических перемен, долго живут в памяти народа. Выдающиеся личности встречаются и в сфере власти, среди правителей и руководителей - малых и больших, деятельность которых была запоминающейся во многих отношениях. Независимо от того, когда они жили и творили, истинно человеческие их деяния - вклад в копилку развития и прогресса.

Важные этапы, деяния и фигуры можно найти и в кадровой поли­тике дореволюционной России. История того времени, как бы ни была мрачна в отдельные периоды, никогда не обходилась без светлых умов. Они были и среди номенклатурных российских наместников в Тур­кестане и Казахстане. Их было немного, а поэтому еще более высокой была цена их деятельности и благородства. Среди таких деятелей XIX века следует особо выделить председателя Оренбургской комиссии В.В. Григорьева, управляющего «сибирскими киргизами» К.К.Гут- ковского, губернатора Туркестана генерала К.П. Кауфмана, губерна­тора Семиреченской области Колпаковского. С их именами связаны лучшие начинания в колониальном крае в мрачную эпоху царизма. Благодарное общество «туземцев» долго хранило в своей памяти их имена и деяния, сложило о них легенды.

В.В.Григорьев, воспитанник Петербургского университета, до на­значения его начальником «Областного правления Оренбургскими киргизами» (1854 г.) проходил двухлетнюю практику в Министерстве иностранных дел для работы среди «восточных иноверцев», изучал их историю, культуру, обычаи. Прибыв в казахскую степь, ставил перед собой, по его словам, задачу ознакомиться «с киргизами» (казахами. - С.З.), их нравами и вообще степным бытом. Вскоре он в совершенс­тве овладел казахским языком. Он был одним из немногих высоких царских наместников, проявлявших «заботливость к удовлетворе­нию нужд подведомственных ему киргизов»? Чиновником такого же ранга был и К.К. Гутковский, председатель областного правления сибирских казахов (40-60 гг. XIX в.). Известны его дружба с Чоканом Валихановым, близкие отношения с Мусой Чармановым и другими образованными людьми из местного населения. Он был истинным покровителем казахского народа и нередко становился на его сторону в трудные годы колонизации края. «Я почти тридцать лет, - писал К.К.Гутковский в 1868 году, - указывал властям на безобразные при­нципы, которыми управляется степь». В истории дореволюционного Казахстана и Туркестана среди меняющихся имен царских губерна­торов выделяются фигуры К.П. Кауфмана и Колпаковского. Первый в свою бытность генерал-губернатором Туркестана (60-80-е гг. XIX в.) много сделал для преобразования края «на новых, просвещенных началах». По его инициативе были открыты сеть светских школ для «туземцев», первые гимназии, основано Туркестанское отделение Русского географического общества; он был его председателем, пи­сал труды по истории и культуре края. Его политика по управлению краем и личные усердия «много способствовали к составлению миро­любивых отношений туземцев к поселениям русских в Туркестанском крае». Генерал Колпаковский, занимая посты начальника Алатауского округа, а затем военного губернатора Семиреченской области (60-70 гг. XIX в.), «изучил край так, что вряд ли кто найдется, чтобы знать так хорошо Туркестан, как он... Изучил нравы и обычаи степных жителей, как нельзя лучше». Он, как и К.П. Кауфман, не только был подвержен идее «просвещенного управления», но и пытался по мере возможнос­тей царского ставленника распространить ее на весь Степной край.

Советский мир был особенным, по-иному устроенным и органи­зованным, чем дореволюционный. Он разрушил старый строй. В ходе этой ломки уничтожалось, наряду с отжившим, в немалой степени и то, что было общечеловеческим. Революция имеет свои законы. Она в основном развивается внутри себя и дает более полный отчет сво­им свершениям после победы или по достижении решающего успеха своей цели. Как сложно и мучительно это ни происходило, Советская власть разрушила «тюрьму народов», провозгласила, хотя во многом формально, лозунг о предоставлении «свободы и равноправия» всем народам и нациям, живущим в центре России и на окраинах. Полити­ка РСФСР, а затем СССР, центральных партийных и государственных органов в подборе управленческих кадров для национальных респуб­лик на определенном этапе в какой-то мере основывалась на идеях сближения аппарата с массами, учета особенностей их интересов, истории, культуры и традиций. Правда, практика не всегда была адек­ватна этим идеям. Тем не менее само по себе наличие таких идей было существенным фактором, имевшим жизненно важное значение.

Кадровая политика в национальных окраинах и регионах наиболее содержательной была в первое послереволюционное десятилетие - до конца 20-х годов, в период, именуемый «ленинским этапом развития социалистической революции». Это был период формирования и про­ведения политики, в центре которой находилось право наций на само­определение и ускоренное социально-экономическое и политическое развитие национальных автономий на основе советской власти. Еще в 1918 году в «Очередных задачах Советской власти» В.И. Ленин, говоря о необходимости подбора руководителей-организаторов, подчеркивал, что «гвоздь положения - в людях, в подборе кадров».

Резолюцией XII съезда РКП(б) по национальному вопросу в ка­честве одной из практических мер была определена задача: орга­ны национальных республик и областей должны были строиться «по преимуществу из людей местных, знающих язык, быт, нравы и обычаи соответствующих народов». На четвертом совещании ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей (9-12 июня 1923 г.) рассматривались вопросы практического претворения в жизнь резолюции XII съезда партии по национальному вопросу, предусматривалась в числе других мер «систематическая и неуклонная работа по национализации государственных и партийных учреждений в республиках и областях в смысле постепенного ввода в делопроизводство местных языков, с обязательством ответственных работников изучить местные языки».

Как было сказано, в периоды культа личности и застоя эти уста­новки стали терять реальную силу. В числе болезненных и нерешен­ных проблем, вызвавших в 70-80 гг. напряженность в национальных и межнациональных отношениях, были и кадровые вопросы. Это признавалось тогдашним генсеком партии М.С. Горбачевым. «Эти проблемы возникли не сегодня, - говорил он. - Они зародились тогда, когда национальное начало подавляли, официально объявляя «нацио­нальный вопрос» решенным».

Кризис в национальных и национально-федеративных отношениях во властно-кадровом плане усугублялся. Во-первых, - возрастающей централизацией власти и управления в Центре и как следствие - «зату­ханием» автономных прав республик. Во-вторых, тем, что под видом интернационализации властно-управленческих отношений в автоно­миях направление и назначение туда руководящих кадров из Центра при наличии подготовленных местных кадров становилось системой. Это не имело отношения к обмену кадрами, который является нор­мальным и нужным явлением. В большинстве случаев «пришлые» вели себя как доверенные федеральных инстанций и еще хуже - как надзиратели. В-третьих, - перерождением таких понятий и установок, имевших реальное значение в первое десятилетие, как «национальное представительство», «коренизация аппарата», «делопроизводство на национальном языке», направленные на широкое привлечение представителей коренного населения к управлению делами респуб­лики и на местах. Отрицательно сказалось введение так называемого «пропорционального представительства», направленного на сдержи­вание роста национальных кадров в тех областях, где намечалась такая тенденция. Появилась «процентная норма» для занятия аппаратных постов представителями разных национальностей, живущих в респуб­ликах, в том числе и коренной. Все это особенно заметно проявилось в годы застоя и деформации национальной политики, провозглашенной в первых программах советского государства.

В многонациональном производственном и аппаратном коллективе отношения между руководителями и подчиненными, когда они относят­ся к представителям разных национальностей, во многом формируют климат межнациональных отношений. До тех пор, пока не преодолены чувства национальной настороженности по отношению друг к другу, эта сфера отношений остается важной. Она непременно должна учитываться в кадровой политике в национальных автономиях, среди коренных жите­лей, у которых в национальном сознании, в силу исторических факторов, заметно преобладает традиционное чувство самосохранения. Такова реальность. Как показала жизнь, чем меньше удельный вес коренной на­циональности в составе населения республики, тем больше возрастает у нее чувство ответственности за свои перспективы и судьбу.

При всех перекосах в кадровой политике в республиках здоровое начало никогда не исчезало, хотя в силу обстоятельств оно не получи­ло должного темпа развития. Среди руководящего кадрового корпуса в республиках было немало компетентных, нравственно достойных работников, интернационалистов. Они пользовались большим авто­ритетом и значительным влиянием в массах. К ним из среды первых руководителей, в частности Казахстана, могут быть отнесены Пест- ковский, Мирзоян и Барков. О них много хорошего сказано и написа­но в литературе и мемуарах. Мирзояну посвящены пьесы и оды. Ему отведено особое место в истории Казахстана.

В канун перехода к политике «перестройки» национальные и меж­национальные отношения в ряде регионов страны приняли конфликт­ный характер, что было неожиданным для метрополии, но закономер­ным. Это внесло определенное смятение в национальную кадровую политику. Центр ответил новоимперскими мерами. Появился «нацио­нально-процентный» критерий в формировании госорганов под видом обеспечения представительного участия национальностей, в том числе этнических групп и меньшинств, в органах государственной власти и управления в союзных республиках. Политика стала проводиться про­тивоположная, сама по себе эта идея не была новой. В Проекте Закона «О равноправии наций и защите прав национальных меньшинств», внесенном большевиками в Государственную думу (май 1914 г.), со­держалось требование обеспечения принципа пропорционального представительства национальностей в государственных органах. В годы Советской власти этим принципом руководствовались в опре­деленных вопросах национальной политики. Он должен был играть позитивную роль в привлечении представителей, в особенности ранее отсталых народов, к управлению делами общества и государства, в приобщении их к активной политической жизни. Эта задача, несмотря на трудности, в основном была правильно решена.

Постановка «пропорционального представительства» националь­ностей в канун и в начале перестройки отличалась от прежних лет. Если раньше данный принцип проводился в условиях осуществления политики ликвидации фактической отсталости отдельных народов и в основном был адресован коренным национальностям в восточных республиках, в автономных областях и автономных округах, то теперь он охватывал все этнические группы населения, малые и большие, проживавшие на территории той или иной республики. По отноше­нию к национальным меньшинствам принцип пропорционального представительства имел значение и как принцип охраны развития их языка, традиций, обычаев, национально-специфического в их культуре и мышлении, то есть всего того, что важно для жизнедеятельности нации как таковой и для ее прогресса.

Другой особенностью прежней постановки «пропорционального представительства» национальностей являлось то, что оно было со­риентировано в какой-то степени на позитивное решение проблемы национальных взаимоотношений и на расширение поля, как было принято говорить, интернационального воспитания населения с зада­чей утверждения культуры межнациональных отношений в условиях роста национального самосознания народов и демократизации сфер жизни общества, в том числе в области национальных отношений.

Существенным недостатком нового варианта «пропорционального представительства» национальностей в партийных органах и в органах государственной власти явилось сведение его к простой арифметичес­кой манипуляции, прозванной «процентоманией». Она превратилась в гвоздь кампании, развернутой в серии статей, опубликованных по указке сверху в центральных газетах в 1987 году. С этого времени эта кампания особенно активно началась в восточных республиках. Лицемерие заключалось в том, что она проводилась под лозунгом «интернационализации» аппарата, надоедливое напоминание о на­циональной принадлежности того или иного работника не могло не коробить его национальное чувство. Так, на республиканском сове­щании правоохранительных органов КазССР, состоявшемся в самом начале 1988 года, заведующим административным отделом ЦК КПК (В.И.Ефимов) было заявлено следующее: «Большой вред нанесли ав­торитету правоохранительных органов грубые перекосы в националь­ной политике при подборе и расстановке кадров. Особенно это косну­лось прокуратуры и милиции. Так, в ОБХСС, ГАИ, вневедомственной и пожарной охране, где две трети и более были лица казахской на­циональности. Не лучше дело обстояло и в учреждениях юстиции и прокуратуры, особенно в Алма-Ате». В этом же плане выступил и первый секретарь Алма-Атинского горкома партии В.И. Романов. На пленуме горкома партии, критикуя, по его словам, извращения и пере­косы в кадровой политике, он заявил: «Прежде всего это касае тся того, что в кадровой политике не всегда должным образом учи тывалась национальная структура населения города. Результатом подобных упущений стали явные диспропорции в представительстве кадров различных наций и народностей в выборных партийных, советских и других руководящих органах». В подтверждение он сослался на то, что на 1 января 1987 года в номенклатуре горкома среди руководите­лей из казахской национальности - 56%, а в составе населения города казахов - 22,5%; русских, соответственно, - 32% и 60%; представи­телей других национальностей - 12 и 18%. В аппарате горисполко­ма работает казахов почти 53%, русских - 36%. Среди заведующих отделами и начальников управлений лиц казахской национальности еще больше - 63%, а русских лишь 29%. Такое выступление первого руководителя столичной партийной организации воспринималось как директивное указание на необходимость в самом ближайшем времени ликвидировать подобные диспропорции не только в указанных орга­нах, но и повсеместно. Далее он рекомендовал принять самые жесткие и быстрые меры: «Раз подобное положение складывалось годами, то и на его исправление времени потребуется якобы не меньше. Это невер­ная позиция...».

Можно себе представить, какое чувство оскорбленности и при­ниженности охватило работников-казахов столичных учреждений в условиях такой открытой кампании, в которой на первый план выдвигались не их деловые качества занимаемой должности, а на­циональная принадлежность. Это чувство переросло в угнетенное состояние, когда от слов переходили к делу: работников увольняли, сокращали, не принимали на работу только из-за их принадлежности к казахской национальности. Это было грубейшим извращением «ле­нинской национальной политики». Оно обнажило ее истинную суть, игнорировались такие объективные факторы, как: государственное самоопределение коренной нации в республиках и интересы ее воз­рождения; сосредоточение основной силы национальной интеллиген­ции в столице и областных центрах и то, что национально-русским двуязычием лучше владеют работники, принадлежащие к коренной национальности, что немаловажно в системе партийных, советских органов и в учреждениях обслуживания населения.

Процентомания еще больше усугубила сложности с двуязычным обслуживанием населения, что было и так неблагополучно в респуб­лике. На одном из заседаний комиссии ЦК Компартии Казахстана по национальным и межнациональным отношениям, состоявшемся в сентябре 1987 года, признавалось, что в языковом обслуживании местных жителей «до сих пор не изжиты существенные недостатки, ущемляющие права граждан, вызывающие справедливые нарекания и жалобы трудящихся». Об этом же говорилось, в частности, в речи первого секретаря Кегенского райкома партии Алма-Атинской об­ласти Б. Данышпанова. По его словам, в сфере общения трудности не уменьшаются. «Взять, например, такую житейскую ситуацию, как посещение сберегательной кассы. Бывает, приехав из далекого отгона, чабан вынужден терять много времени, ожидая посторонней помощи в заполнении необходимых бланков. ...То же самое на почте, где банде­роль, посылку, телеграмму на родном языке отправить очень трудно. А сколько мытарств приходится на долю пожилых людей, готовящихся к уходу на пенсию. Все анкеты, другая многочисленная документация заполняются по-русски». Приводилась на этом совещании масса дру­гих примеров, свидетельствующих о пренебрежении интересами ко­ренной национальности, в особенности в части ее языкового общения. Так, при наличии казахского и русского населения только на русском языке проводились сессии Советов народных депутатов в Актюбин­ской, Кзыл-Ординской, Кокчетавской, Кустанайской, Павлодарской, Северо-Казахстанской, Целиноградской областях. Некоторые минис­терства и центральные ведомства республики, получая письма и жало­бы трудящихся на казахском языке, игнорировали требования отвечать на них также на казахском. Не утруждали себя делопроизводством на казахском языке и работники Минздрава, Минвуза, МВД, Минлег- прома, Госпрофобра, Казпотребсоюза и других органов.

Имперская политика никогда не была привлекательной. Процен­томания представляла собой ее худшую форму. Она проводилась методами, задевающими открыто национальное чувство наций, в особенности коренных. В расчет отцов этой политики входило так­же заигрывание с национальными чувствами, в особенности рус­ских, и стремление разбудить в них шовинистические настроения. Утверждалось, что специалистов с высшим образованием, например казахов, в Казахстане якобы стало больше, чем их удельный вес в со­ставе населения, и наоборот, русских - меньше, чем их удельный вес. Это было сознательным искажением фактов. По данным известного демографа М. Татимова, составленным им на материалах переписи 1959 - 1979 гг., интеллигенция и служащие из казахов в республике соответственно составляли 16 и 28% при их численности 30 и 36,7% в структуре населения. По численности в занятом населении ведущих групп интеллигенции из коренного населения - производственная, на­учная и творческая - Казахстан занимал одно из последних мест среди союзных республик.

В постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 25 марта 1987 года «О мерах по коренному улучшению качества подготовки и использования специалистов с высшим образованием в народном хо­зяйстве» указывалось, что развитие высшего и среднего специального образования в союзных республиках сегодня достигло такого уровня, когда уже ставится вопрос, наряду с регулированием социального со­става студентов и учащихся, и о регулировании их национального со­става. Это обосновывалось условиями перестройки и необходимостью обеспечения отраслей народного хозяйства квалифицированными спе­циалистами из числа представителей всех национальностей. Накануне и после выхода этого постановления в центральной печати, в том чис­ле на страницах «Правды» и «Известий», появилась серия статей спе­циальных их корреспондентов, в которых объявлялась ненормальной сложившаяся этно-структурная ситуация в вузах ряда республик из-за неурегулированности национального состава ежегодно поступающих в вузы студентов. Основная мысль заключалась в том, что такие «пе­рекосы» в осуществлении национальной политики по формированию отрядов национальной интеллигенции в республиках привели к тому, что во многих союзных республиках (в Грузии, Казахстане, Азер­байджане, Армении, Литве, Латвии, Эстонии и др.) число студентов коренной национальности превышает их долю в составе населения. О тмечалось, например, что в Казахском государственном университе­те в 1984/85 учебном году казахи составляли 75,8%, в Карагандинском государственном университете - 59%, тогда как доля казахов среди населения республики была равна 38%. Таким же «ненормальным» было признано положение в ряде вузов многих других республик. Так, в Якутском государственном университете в 1985/86 учебном году на дневном отделении якуты составляли 79,5%, в то время как среди на­селения Якутской АССР доля якутов была 31,1%. Аналогичная ситуа­ция отмечена в Латвийской сельскохозяйственной Академии.

За этими «открытиями» последовала политика, предписывающая при подго товке кадров исходить из их национальной принадлежности. Эта команда энергично была подхвачена почти всеми руководящими областными органами Казахстана.

«Регулирование национального состава» студенческой молодежи фактически вылилось в разделение ее по признакам национальной принадлежности и было направлено на ограничение образовательно­го процесса в первую очередь среди представителей коренных наци­ональностей республик. Никого не интересовало, что такая политика могла привести к еще большему отставанию национальных окраин от уровня метрополии. Так, в расчете на 10 тыс. человек населения чис­ленность студентов вузов и учащихся средних специальных учебных заведений составляла в 1984/1985 учебном году по Казахской ССР - 78 человек. Это намного ниже, чем средний уровень по стране - 191 человек, и в ряде других республик (РСФСР - 213, Белорусская ССР - 186, Литовская ССР -192). По данным переписи 1959 года, уровень образования казахов среди других национальностей, проживающих в Казахской ССР, был одним из самых низких. В расчете на 1000 чел. высшее, среднее и неполное среднее образование имели: казахи - 194, русские - 298, украинцы - 320, татары -312, узбеки - 215 чел. Принятая ранее политика обеспечения опережающего темпа разви тия образова­тельного уровня народов национальных республик, особенно рапсе отсталых среднеазиатских республик и Казахстана, начинавшая да­вать заметные плоды, сходила на нет. На идее «процентомании» была, например, основана разрекламированная в Казахской ССР программа «Абитуриент-87». По замыслу органов, ее проводивших, она должна была по-новому регулировать отбор абитуриентов и зачисление сту­дентов в высшие учебные заведения республики. Внешняя афишная идея привлечь в вузы побольше с «опытом работы» из разных об­ластей и разных отраслей народного хозяйства имела ту подоплеку, что отбор по районам и областям должен был проводиться местными органами, исходя из национальной принадлежности. Состав аби ту­риентов должен был соответствовать удельному весу национальных групп в структуре населения региона. Был установлен следующий по­рядок: прием вступительных экзаменов в столичные и другие област­ные высшие учебные заведения проводился не в вузах, куда поступал абитуриент, а, как правило, в своем регионе под контролем местных партийных органов.

Как следовало ожидать, программа «Абитуриент-87» вызвала не­довольство и протесты со стороны молодежи и их родителей. Тревога передалась некоторым трезвомыслящим местным руководителям, в том числе партийным. Некоторые члены ЦК КП Казахстана па пленуме республиканской партийной организации, состоявшемся в июне 1988 года, открыто говорили, что «на первый план выдвинулся, отодвинув реального человека, его величество процент. Начался скру­пулезный подсчет, сколько представителей и каких наций занимают руководящие посты в партийном и государственном аппарате и как сложившийся процент смотрится на фоне республики».

Один из прозорливых деятелей М.И. Исиналиев, говоря о нацио­нальных и межнациональных отношениях в Казахстане, сказал: «Надо делать упор на культуру вообще отношений между людьми, независи- мо от их национальной принадлежности. Имеется в виду - меньше подчеркивать и напоминать, кто какой национальности». Известный казахский писатель Абдижамил Нурпеисов был прав, когда указывал, что «сегодня духовные и культурные потребности людей неизбеж­но возрастают, и не пристало нам обуздывать этот здоровый рост... Между тем некоторые наши ответственные работники по-прежнему продолжают оглашать сопоставительные таблицы, составленные по принципу, какое кресло или вузовскую парту занимает представитель какой национальности». Их он называл «ретивыми поборниками плакатной дружбы». Вмешался в «политику» и выдающийся писатель Чингиз Айтматов. По его мнению, «мощная инструментовка послед­него периода - процентомания, призванная якобы определять нормы национальных соотношений, а на самом деле нередко для того, чтобы лишний раз умалить, принизить значение национальной культуры и ее насущных проблем».

Подводя итоги выполнения программы «Абитуриент-87», ЦК Ком­партии Казахстана признал, что конкурс среди поступающих резко снизился, не выполнен план приема в высшие учебные заведения, сор­ван план внеконкурсного приема в центральные вузы по дефицитным специальностям, меньше поступило медалистов в сельскохозяйствен­ные и технические вузы. Вместе с тем ЦК партии республики подтвер­дил силу своего прежнего курса и обязал соответствующие органы и впредь «уделять особое внимание направлению в вузы абитуриентов с производственным стажем, с учетом и национального состава».Что касается подготовки кадров для работы в правоохранительных органах, как отмечалось на одном из республиканских совещаний, состоявшемся в начале 1988 года, то здесь, как было заявлено, «пе­ресмотрена система отбора абитуриентов на юридические факульте­ты университетов и в учебные заведения МВД СССР. Прием теперь осуществляется по направлениям обкомов партии и республиканских правоохранительных органов. Из числа принятых в вузы в 1987 году - две трети студентов из рабочих и крестьян, 10 процентов - комму­нисты. Сбалансирован и национальный состав».

«Национальное регулирование», проводимое в автономиях, про­тиворечило нормам Конституции и других законов, регулирующих образование и поступление в высшие учебные заведения. Дети, неза­висимо от их социального происхождения - из рабочих лиц, крестьян или интеллигенции, обладали равными правами. Закрыть путь для одних и открыть его для других было ничем иным, как «имперским протекционизмом». Право на образование по Конституции СССР и союзных республик имели все граждане, независимо от социального положения и национальной принадлежности. Вопреки законам, не­равные права устанавливались правилами приема в вузы, утвержден­ными Министерством высшего и среднего специального образования СССР. Трудно было бы возразить, если бы речь шла об обеспечении сбалансированного поступления в вузы городской и сельской моло­дежи, об осуществлении в этом плане системы мер, направленных на улучшение качества образовательной подготовки. Однако не эти воп­росы занимали умы руководящих чиновников.

Деформация в кадровой политике отражала глубокий кризис не только в одной из областей социальной жизни. Она выражала кризис политической системы в СССР в целом.