Страница - 7

СОЮЗ ЭСЕРОВ, КУЛАКОВ И АТАМАНОВ

К дому по Пушкинской, 39 не спеша подошел пожилой человек. Он обменялся несколькими фразами с сидевшими на лавочке парнями, после чего один из них поднялся и проводил этого человека в дом. На крыльце пришельца встречал хозяин, инженер строительства дороги Петропавловск— Кокчетав Севастьянов. Он было широко распахнул руки для объятий, но, увидев нахмуренное лицо, заискивающе улыбнулся и жестом пригласил следовать за собой. В гостиной у небольшого ломберного столика гостя ждали двое.

Вошедший не спеша снял шляпу и, слегка наклонив голову, представился:

— Юдин Иван Степанович.

В ответ назвали себя и двое других:

— Шантуров Иван Никифорович.

— Кудрявцев Алексей Федорович.

Так в сентябре 1920 года в Петропавловске встретились член ЦК «Сибирского крестьянского союза» Юдин, руководитель уездного отдела «Союза» Шантуров и глава местной офицерской организации, бывший подполковник генштаба царской армии Кудрявцев. Их встреча была одним из звеньев плана антисоветской борьбы, которую эсеры Западной Сибири наметили развернуть к весне 1921 года.

«Сибирский крестьянский союз» был создан инициативной группой правых эсеров и «народных социалистов» в марте 1920 года. В состав группы входили: Юдин И. С., эсер с 1902 года, в 1917-м — январе 1918 года — председатель исполкома Семипалатинского областного Совета, один из организаторов эсеро-белогвардейского мятежа в Сибири в 1918 году; Игнатьев В. И., эсер с 1902 года, участиник ряда политических покушений, в 1918 году — министр эсеро-белогвардейского правительства в Архангельске. Членами этой группы были также старые эсеры Тагунов-Ель-шевич, Меринов, Савченко, Макушин, Тяпкин.

«Сибирский крестьянский союз» ставил своей задачей организацию антисоветских сил деревни для подготовки и проведения вооруженного восстания на территории Алтайской, Красноярской, Новониколаевской, Омской, Семипалатинской, Тюменской, Томской и Челябинской губерний, т. е. района в границах от Урала до Енисея и от Обдорска до Усть-Каменогорска. Устав «Союза» решающую роль в делах организации отводил кулацко-зажиточным слоям деревни. Барьером для бедняков служил вступительный взнос в размере 1000 рублей. Устав предусматривал создание губернских, уездных, волостных и сельских комитетов «Союза». Для предупреждения провалов вербовка в «Союз» велась так, чтобы его члены по возможности знали наименьшее количество участников организации. По эсеровской традиции формой объединения стали «пятерки» и «десятки», старшие которых в свою очередь составляли пятерку или десятку, руководимую членом комитета. Губернские и уездные комитеты имели отделы: организационный, литературно-издательский, связи с местами, агитации, финансовый, военный. Вся это сложная машина имела своей целью одно — обеспечить свержение Советской власти.

Комитеты «Союза» на территории Казахстана действовали в уездах: Петропавловском, Кокчетавском, Акмолинском, Атбасарском, Каркаралинском, Семипалатинском, Усть-Каменогорском. В их состав входили те деятели мелкобуржуазных и буржуазных партий и групп, которые уже зарекомендовали себя отъявленными врагами трудового народа.

В официальных и неофициальных документах и выступлениях лидеры «Союза» старательно обходили национальный вопрос. Объяснение такому поведению может быть одно. Кроме отвергнутых народами в ходе гражданской войны колчаковских лозунгов «единой и неделимой» они ничего иного и не могли дать. Их великодержавный шовинизм не позволял пойти на какие-либо уступки в национальном вопросе.

Пожалуй, будет нелишне хотя бы бегло остановиться на составе ряда уездных, волостных и сельских комитетов «Сибирского крестьянского союза», чтобы понять, на кого возлагали свои надежды лидеры мелкобуржуазных партий и групп.

Петропавловский уездный комитет «Союза» по уставу насчитывал 8 человек. В их числе были: Шантуров, бывший руководитель городского комитета партии эсеров, один из организаторов контрреволюционного переворота в городе и уезде в 1918 году; Севостьянов, член партии эсеров, сын крупного московского купца; Чарноцкий, бывший городской голова Петропавловска; Черемисинов, руководитель петропавловской группы партии кадетов в 1919 году; Иванов, владелец ряда бакалейных лавок; Родин, бывший учитель, эсер, поручик колчаковской армии; Кармацкий, купец 1-й гильдии.

Среди активистов «Крестьянского союза» в Кокчетав-ском уезде выделялись кулак Богаев из станицы Чел карсской (у него было 13 коров, 8 быков, 10 лошадей); войсковой старшина Пелымский из станицы Нижне-Бурлукской; подхорунжий Федотов из станицы Якши-Янгиставской; хуторские атаманы Хорев и Романов; эсер с 1905 года Прудко из села Ново-Сухотино. В этом хоре участвовали сектанты и церковники. В Евсюковском хуторе Петропавловского уезда в комитет вошли баптисты Евсюков (у него было 7 лошадей, 6 быков, 4 коровы), Клигенберг (6 лошадей, 8 быков, 6 коров), Шульга (10 лошадей, 8 быков, 7 коров). «Достойным» пополнением активистов эсеровской «третьей силы» стали псаломщик Ковтюхов и дважды судимый за кражу Мельниченко из села Столыпинское Петропавловского уезда.

Даже такая отрывочная характеристика состава комитетов «Сибирского крестьянского союза» убедительно показывает, что там не было и не могло быть ничего подлинно крестьянского. Да и откуда бы ему взяться, если с самого начала ЦК эсеров предусматривал объединение под крылышком «Союза» самых разнообразных политических элементов (помните циркуляр от 13 июля: «сблизить между собой... ушедших в толстовство, в сектантство, в анархизм и т. п.»?). Крестьянский по названию, этот «Союз» стал на деле союзом эсеров, кулаков и атаманов. Всех их объединяла жгучая ненависть к рабоче-крестьянскому строю, лишившему эксплуататоров разного калибра и направления права повелевать, грабить и унижать трудящихся.

Осенью 1920 года ячейки и комитеты «Союза» густой паутиной оплели сельские районы северного и восточного Казахстана. К тому времени в настроениях основных масс середняков появилось серьезное недовольство экономичес-ской политикой Советской власти. Эсеры приложили огромные усилия для того, чтобы расширить это недовольство и вовлечь крестьян в вооруженную борьбу против диктатуры пролетариата. О том, что разлагающая деятельность эсеров и их агентуры из «Крестьянского союза» серьезно отразилась на настроениях жителей села, показали крупнейшие политические кампании конца 1920-го — начала 1921 года: продовольственная разверстка и беспартийные крестьянские конференции. Ход сбора, продразверстки уже рассматривался выше (см. с. 34—40) и нет надобности возвращаться к повторному изложению. Отметим лишь, что эсеры использовали в своей подрывной работе такие негативные моменты, как незнание многими продработни-ками реальной обстановки на местах, превышение некоторыми из них своих полномочий, слабость сельских партячеек и др.

17 и 27 декабря 1920 года Омский губком РКП (б) рассматривал на своих заседаниях вопрос о состоянии продовольственной работы в Кокчетавском уезде. Оба докладчика— члены губкома тт. Басалыго и Петров — отметили путаницу в циркулярах, нарушение во многих случаях классового принципа сбора продразверстки, неумение присланных в уезд уполномоченных наркомпрода найти правильный подход к бедняцко-середняцким массам села. Не случайно поэтому «постановка продовольственной работы в Кокчетавском уезде производит тягостное впечатление». Не сумев создать себе актив, который бы помог выполнить задание по сбору и вывозу хлеба, отдельные уполномоченные сделали ставку на применение репрессивных мер. И к сожалению, обрушили их не на кулачество, срывавшее выполнение разверстки, а на председателей и секретарей волисполкомов и сельсоветов. Член губкома Петров был вынужден срочно вмешаться и освободить незаконно арестованных работников низового аппарата Совета. Аналогичное выявилось и в Петропавловском уезде. Секретарь Омского губкома Саулит особо выделила слабость партийных ячеек села, неумение работников продорганов установить связь с коммунистами деревни.

На протяжении декабря 1920-го — января 1921 года в обоих уездах прошли беспартийные крестьянские конференции. Их подготовке и проведению коммунисты отдали много времени и сил. В ходе конференций крестьян знакомили с решениями советского правительства по вопросам восстановления и развития народного хозяйства, борьбы нашей партии за мир. Там, где партийные ячейки села были относительно крепки, конференции удалось провести без осложнений. Однако во многйх случаях их трибуну сумели использовать кулацко-эсеровские провокаторы для критики продовольственной политики Коммунистической партии и деятельности сельских партячеек. Анализируя, например, результаты беспартийной крестьянской конференции в Кокчетавском уезде, члены Омского губкома партии отметили, что ее состав оказался «по преимуществу кулацкий, бедноты почти не было», в силу чего принятый делегатами наказ отражал основное направление эсеровского «Крестьянского союза». Такие же наказы эсеры и кулаки протащили на Пресногорьковской районной конференции. Аналогичное положение наблюдалось во Всесвятском и Булаевском районах Петропавловского уезда.

Партийные организации обоих уездов выразили серьезное беспокойство в связи со все возраставшей опасностью эсеро-кулацких выступлений. Петропавловский уком РКП (б) провел в декабре 1920 года съезд районных организаторов с целью определения наилучшего подхода к крестьянской массе. Райорганизаторы предложили усилить коммунистами аппарат потребительской кооперации, отметив, что многие кооператоры ведут антисоветскую агитацию. Вблизи поселка Сенжарского за такие действия был задержан уполномоченный Петропавловской уездной кооперации бывший священник Малиновский.

В январе 1920 года, отвечая делегатам уездной партийной конференции на вопрос о мерах улучшения работы в деревне, ответсекретарь Петропавловского укома РКП (б) А. Смирнов сказал, что наряду с созданием аппарата райорганизаторов в село на хлебозаготовки послано 200 лучших коммунистов. Мобилизация такого количества людей, по мнению некоторых делегатов, могла серьезно ослабить партийную работу вообще, свести ее к разовым кампаниям. А. Смирнов не согласился с таким выводом, заявив: «Пусть лучше хромает наша партийная жизнь, чем такие важные государственные факторы как продовольственная и посевная кампании». Сосредоточив усилия на успешном сборе продразверстки, местные партийные организации не смогли быстро перестроиться на отпор враждебной деятельности эсеров. Разрозненные действия попутного характера должного эффекта не давали.

Следует обратить внимание и на такую деталь. И. Н. Смирнов, возглавлявший в то время высший орган власти Сибири Сибревком, выступал активным последователем Троцкого. На борьбу с ошибочной позицией и действиями И. Н. Смирнова и его сторонников в дискуссии о профсоюзах коммунисты Омска — тогдашней столицы Советской Сибири — вынуждены были отвлечь немало сил. К тому же под влиянием И. Н. Смирнова в аппарате Сибревкома сложилось неверное мнение о возможностях эсерокулацких контрреволюционеров. Руководитель отдела управления Сибревкома А. Перимов назидательно утверждал: «Нужно ясно усвоить себе мысль, что организованного или массового движения против Советской власти со стороны кулачества сейчас в Сибири нет и кулачество сейчас не располагает силами для перехода в наступление». Эти чересчур оптимистичные утверждения не отражали истинного положения дел. Но они в какой-то степени ослабили мобилизационную готовность коммунистов и, прежде всего, работников советского аппарата на местах. Враг же активно готовился к выступлению.

В январе 1921 года в Омск нелегально с инспекционной целью смотра сил мелкобуржуазной контрреволюции прибыл член ЦК эсеров Л. Я. Герштейн. По его инициативе, для координации и руководства деятельностью местных организаций был создан Омский губком партии эсеров в составе Юдина, Тяпкина, Володина, Подвицкого. Из-за отсутствия документальных данных пока трудно судить о том, какие конкретные инструкции Герштейн дал членам Омского губкома. Но, видимо, они отражали настрой издававшейся за границей эсеровской газеты «Воля России». 18 января 1921 года в ней появилась заметка «Борьба западно-сибирских крестьян», где говорилось, о том, что крестьянство якобы настроено против диктатуры пролетариата и повело активную борьбу с ней. «Отряды вооруженных крестьян, так называемых «пикачей», имеющих в своем распоряжении не только пики, но и пулеметы и даже артиллерию, вновь начали свою деятельность, но уже против Советской власти». Через две недели эсеры с помощью организаций «Сибирского крестьянского союза» в Ишиме, Тобольске, Петропавловске и Кокчетаве подняли антисоветский мятеж.

Для коммунистов и трудящихся Северного Казахстана началась новая полоса серьезных испытаний.